***
Ну, любили меня, любили,
Даже жертвовали собой!
И такие, поверь мне, были.
Но свела меня жизнь с тобой.
И ломала меня, и гнула,
И меняла меня на пятак.
Но тянуло к тебе, тянуло.
Так тянуло — не знаю как!
И бросался я в ночь, и ехал.
Без особых каких затей.
Лишь за взглядом твоим, за утехой —
И купался отчаянно в ней!
Что же сталось потом, случилось?
Как привыкли мы песни петь врозь?
Будто снежная мгла опустилась.
Я и нынче продрогший насквозь.
01.12.2005 г.
* * *
Ночь. Двенадцать. Опять мне не спится.
Да к тому же и боль головная.
Жизнь дала мне возможность не спиться,
Для чего? Я пока что не знаю.
Дома сыро, как все эти годы.
Свет сквозь окна почти что не льётся, –
Никакие на свете погоды
Не достанут до дна у колодца.
И живу я, как будто не жаба,
Между небом и влажной землёю –
За полвека могли бы и жабры
Отрасти от контакта с водою;
А за жабрами б хвост появился,
Чешуя и другие наросты.
И в итоге бы я превратился
В распрекрасного вуалехвоста.
И ни солнца луча, ни прохлады
Мне, красавцу немому, не надо.
И не видел бы я безобразий,
Привезённых к нам из закавказий.
...Ночь светла. В небе звёзды-слезинки.
Слышу вздохи дворов, улиц стоны.
А за крышами, там, у Лосинки,
Гром стоит – сортируют вагоны.
Скрежет рельсов, гудки в поднебесье
Не тревожат – мне это в привычку.
Прошумит колыбельною песней
Уходящая вдаль электричка.
Боль утихнет. Я выключу лампу,
Буду тихо лежать под плафоном.
Утром мимо домов, как вдоль рампы,
Прошвырнусь я заправским пижоном!
2005 г.
* * *
На рассвете меня успокойте,
Птичьи трели в дремотном краю.
Гомоните, пернатые, пойте –
Торопите с приходом зарю.
Даль небесная позеленеет
И над крышами старых дворов,
Как в душе у меня посветлеет
От сиянья небесных костров.
И пионово-розовый ветер
Разбросает оконную бязь.
Бог, храни эту жизнь. И рассветы,
И садов изумрудную вязь!
2005 г.
***
На столе бутылка. За окном пороша.
Вечер навалился непосильной ношей.
Я сижу, тихонько что-то напеваю.
Вроде и не пожил. И не умираю.
Вроде не родился, вроде не крестился.
Вроде бы мальчонкой с мамой не простился.
Вроде бы соседи даже не жалели…
Да про всё напомнят волосы-кудели.
Только я не выпью и не буду пьяный.
За окном пороша. Вечер окаянный.
1 декабря 2005
* * *
С веками разум человека
От напряжения устал…
Стихи Серебряного века
Опять с любовью я читал.
Какая чувств былых услада,
Какая слога простота –
Там строф сияют слитки злата,
Там гул времён! Не суета.
Что призадумались, поэты?
Иль стал не нужен нынче стих?
Так дайте людям больше света
В твореньях нынешних своих!
В плену у времени такого
Пиши, поэт, про соль земли,
Чтоб люди Душу, Силу слова,
Как век назад, постичь могли!
24 декабря 2005 г.
* * *
Как подруге купить обновку,
Чтоб ей меньше от быта страдать,
Захотел я сменить обстановку,
От которой я начал блевать.
И, простившись с бульварами, скверами,
Я нарочно пустился в бега,
Обескровленный буднями серыми, –
На Азовские берега!
Не боясь, что проклятья накликаю,
Я в дорогу собрался чуть свет –
Там, где рельсы целуются стыками
Под удары стальных кастаньет.
Завертелись колёса бессонные,
Не помашет никто мне рукой…
Только ветры и скрипы вагонные
Принесут долгожданный покой.
За окном спят поля безмятежные,
Скоро кончится жёлтая даль,
И увижу я мо́ря безбрежного
В полземли тёмно-серую шаль.
22 августа 2006 г.
***
Грисевичу достало воли… не бросать резца,
не вырезав всего узора стихотворения
из природной доски вдохновения...
Д. Дарин
Средь вас, прилизанных и сонных,
Брожу угрюмый и больной…
Смотрю в простор небес бездонных –
Там хмарь. Я вижу знак дурной.
Иссяк? Истлел? Любовных песен
Умолк когда-то стройный хор?
Как он не нужен, неуместен
Средь вас, несущих всякий вздор!
Средь вас, коленопреклоненных
Не перед Музой, нет, увы! –
Убогой жизни слуги вы! –
Средь вас, растленных и надменных.
Вам век назначен – «деревянный»! –
Не Провиденьем, не Творцом,
А тем, кто ухнул окаянным –
По вдохновению – резцом!
На что смелы? На что способны?
На что достанет вам кишок?
Иль пошутить над кем-то злобно,
Иль своровать ещё стишок.
1-2 декабря 2009 г.
* * *
Ты сумасшедший?
Лёня
Фу-ты, ну-ты! Тары-бары!
Что не скажет – всё вразброд.
Но когда он брал гитару –
Затихал кругом народ.
Тихо-тихо, перебором,
Тинь, да Динь! Открытый лад.
Задушевным разговором
Успокаивал разлад.
Замечательная пара.
Как мечтательно тиха
Шестиструнная гитара
В плавной музыке стиха.
А потом – аккордов гроздья –
Всё напевней и храбрей –
Улетал он, будто к звёздам,
Как мифический Борей.
Отгудит людская свара.
И зачем теперь слова?
«Но когда он брал гитару!..»
Долго будет жить молва.
4 ноября 2012 г.
***
Мне мысль покоя не даёт,
Что, корча из себя Мессию,
Сегодня про Донбасс поёт,
Тот, кто вчера сдавал Россию.
2014-2015 г.
* * *
Максимовым
Привет, дремучий край лесов,
Лугов медовых и душистых!
Где волны розовых цветов
Играют в травах серебристых.
Привет, забытый Богом край, —
В кустах теряется дорога.
Увижу низенький сарай
И кур снующих у порога.
Висит колхозных лет замок.
На крыше дедовская дранка.
Здесь жизни гул давно умолк,
Пастух не свистнет спозаранку.
Здесь избы стенами мощны —
Их мастер деловито ладил
По-над изгибами Мошны,
По-вдоль реки червонной глади.
Но время, всё стирая в тлен,
Как та волна, что камень точит,
Зубами вечности курочит
Былую свежесть этих стен.
Дома чернеют понемногу,
Кренятся. Петли в струпьях ржи,
И лишь под краской, слава богу,
Ещё наличники свежи.
В траве снуют рябые куры,
В тени под крышей дремлет пёс,
И слышен плач старухи Нюры,
Ей скоро сто! А там — погост…
Слепа. А всё у ней забота
Махнуть к подружке через двор.
Эх, жизнь! А жизнь была — работа,
И муж чуть что — хватал топор.
И плачет дряхлая, и стонет —
Невнятно ста́рочье нытьё.
Мольба её уже не тронет,
Привыкли — плачет, как дитё.
…Погас за лесом свет зари.
Росой холодной стынут травы.
Лежат у печки ложкари,
И их труды — почти забава.
В окне на севере гроза!
«Чай, там, вдали, не очень сладко?»
В углу покойны образа,
И не горит давно лампадка…
Страна забвения и грёз.
Страна с душою необъятной,
В тебя влюбляюсь многократно
С глазами полными я слёз.
Как тихо. Только ветки хруст.
Пройду вдоль старого погоста,
И станет вдруг легко и просто,
И будет цвесть черничный куст.
Деревня Мошна, Нижегородская обл.
Июль 2005 г.
Новый Старый Арбат
Огни, как звёзды, а иные
Путь озаряют ночью мглистой.
Дома, как избы расписные,
Блестят в огнях икрой зернистой…
Привет, Монмартр Москвы полночной!
К тебе иду, как гость незваный.
Иду с трубою водосточной
Дополнить вид твой балаганный.
Трублю, как серый слон заморский,
Мой голос груб и неприятен,
Как вид гуляк столичных броский.
Я – отзвук их пустых занятий!
Я – блик всеобщего театра,
Где свет и зелень чахнет в клумбах.
Арбат – ты только тень Монмартра,
Ты – только память о Колумбах!
О тех, кто пел в глухих кварталах
Под грозный окрик постового,
Кто окроплял в сырых подвалах
Холсты рукою дерзкой, новой!
Но те ушли. А так хотели
К нам достучаться в двери мрака.
Не дописали, не допели!..
О чём поёт теперь гуляка
С гитарой, под фонарным кругом,
В лучах янтарной диадемы?..
Сегодня заняты досугом!
И не волнуют их проблемы;
Стоят, вселенной исполины, –
Все модны, сыты, ловки, хватки.
Здесь душу вашу на холстине
Размажут мигом за десятку.
Теперь в иное всё одето!
И я с трубой на праздник вышел…
Ты извини, Арбат, но где-то
Я это видел всё и слышал.
Август 1987 г.
На выставке Марка Шагала
Над городом старым мы плыли
В сиянии радуг и роз,
А в небе коровы кружили
Над стадом божественных коз.
Апрель 2005 г.
***
И. Бродскому
Ветер, ветер завывает,
Крутит мусор по дворам.
Лист последний отлетает
И летит к иным мирам...
Так и судьбы - разбросает
Жизнь бездумно, в пыль сотрёт.
Оглянувшись - собирает,
И уже не соберёт!..
Около 1990 г.
***
Дочери
Дышат сумерки весной.
Снег в унылых тенях.
Едет девушка домой —
Книжка на коленях.
Чем-то глазки подвела
И в помаде губы.
Простодушна и мила,
А никто не любит.
На девчонку я гляжу
Не без умиленья
И прелестным нахожу
Каждое движенье.
Чем-то глазки подвела
И в помаде губы.
Простодушна и мила,
А никто не любит.
Пусть ветра тебя несут
В голубые дали,
Где вовеки не найдут
Разные печали.
Где надежная рука
Чья-то приголубит
И поверь мне на века
Там тебя полюбят.
2005 г.
***
Люстра покрыта накидкою синей.
Вечер. Звезда на стекле.
На фортепьяно зеленой графиней
Ветка сосны в хрустале.
Я далеко. Я уже в полудреме.
Плавно летит тишина.
Сладок мой сон в убаюканном доме.
Рядом ютится жена.
Книга в руках. Почему ей не спится
в этой чарующей мгле?
Вечер… звезда… пусть сегодня приснится
Ветка сосны в хрустале.
1990-е
***
Я уеду в заволжские дали —
Край, который забыть не могу!
Где когда-то закаты пылали,
Золотя горизонта дугу.
Где под вечер ничем негасимый
Средь нескошенных трав и цветов,
Мы в обнимку бродили с любимой,
Замирая от были и снов.
Я уеду в заволжские дали,
Выйду в поле и кинусь в траву
Белым облаком светлой печали
Над ушедшим легко поплыву.
Ни дождинки, ни тени не брошу —
Сохраню те далекие дни,
Мне не трудно нести эту ношу —
В облаках невесомы они.
Не тревожь меня даль золотая,
Понапрасну меня не зови,
Проплыву я от края до края
Над страной моей светлой любви,
Буду долго по небу скитаться,
Улетая во млечную седь,
Будет утром к груди прижиматься,
Как девчонка расцветная медь.
Ок. 2007 г.
В день св. Валентина
Уж не знаю — было это?
Осень с медною листвой…
И бежала ты с букетом
На свидание со мной.
На минутное свиданье
Из другого городка
Презревая расстоянья,
Даже целые века!
Челка рыжая шальная,
Брови норочьи дугой
И улыбка озорная
Озаряла облик твой.
За окном зима другая,
В толще снега столько лет!
Где теперь ты, дорогая?..
Дай бог жить тебе без бед.
Только помню взгляд твой кроткий
И воды вечерней гладь,
Мы с тобой в рыбацкой лодке
И земная благодать.
2005 г.
***
Метро, как улица перрон
И все спешат, спешат, спешат,
А возле мраморных колонн
Стоят влюбленные, стоят.
Прикосновенье милых губ,
Как свежесть вешняя в лесах!
А я по жизни однолюб —
Тебя целую только в снах!
Я взгляд нескромный отведу,
Чтоб их вниманьем не смущать,
И по перрону побреду.
И буду поезд свой встречать.
Он пронесется, как гроза!
Привычно я зайду в вагон
И сквозь прикрытые глаза
Увижу снова тот перрон.
Прикосновенье милых губ —
В них свежесть вешняя в лесах,
А я по жизни однолюб —
Тебя целую только в снах!
Метро, как улица перрон,
И все спешат, спешат, спешат,
А возле мраморных колонн
Стоят влюбленные, стоят.
Опять влюбленные стоят.
Всегда влюбленные стоят!
2005 г.
***
Наши встречи отлетели,
Ты ушедшим не казнись,
Что для жизни две недели?
Впереди еще вся жизнь!
Будут новые рассветы
Над землей писать холсты!
Не грусти о нашем лете,
Если вспомнишь — не грусти.
В наши встречи, в птичьи трели,
Как когда-то окунись.
Что для жизни две недели?..
Неужели… — это жизнь?!.
Ок. 1987 г.
***
Я уже тороплюсь. Безвозвратно
Отзвенели весны бубенцы.
Поздней осенью в час безотрадный
Отмеряю я улиц концы.
Я уже говорю: не успею!
Беспрестанно чего-то боюсь.
И восторженно дерзким быть смею,
Потому что успеть тороплюсь.
Потому что вдруг стало понятно,
Что знакомо и мне самому —
Сад пленяет листвою нарядной,
А отцветший не мил никому.
Пусть весна навсегда отзвенела,
Пусть недолго осталось мне петь,
Мне бы зёрна любимого дела
В землю милую бросить успеть!
Пусть напоит она вешним соком,
Пусть цветами поможет им встать.
И тогда, можно даже до срока,
Не грустя, точно сад, облетать.
2005 г.
***
Незнакомка, незнакомка, -
каблучки по снегу звонко!
Лисья шапка и дублёнка
подпоясана ремнём.
Через шею сумка странно,
как старинная котомка.
Взгляд задумчивый, тревожный, -
думу думает о ком?
Незнакомка, ты загадкой
для меня сегодня стала,
Этим вечером морозным,
уж мечтая о тепле,
Я иду, тобой влекомый,
вдоль чужого мне квартала,
Ведь женатый - и недавно, -
даже не навеселе.
Это странно и нестранно,
как понять мне эту тайну -
Ты меня околдовала,
уводя с собою вдаль?
Отчего ты, незнакомка,
стала сердцу вдруг желанна,
Мне вдруг стало томно, сладко
и чего-то стало жаль!
Но, припомнив дом забытый
на минуту, вдруг, нечаянно,
И жену свою хозяйку,
сразу встану и уймусь...
И в задумчивости светлой,
только чуточку печальной,
Тихо с нею попрощавшись,
не спеша, домой вернусь.
1984 г.
***
Ты сама того не знала,
Может, даже не хотела,
Но однажды птицей стала,
Птицей гордой, птицей белой.
И поднявшись в море сини,
За снегами облаками,
Закружилась ты над ними,
Правя белыми крылами.
Поднимаясь выше к тайне,
Непостигнутой, ты пела,
Не заметив, как случайно,
В душу чью-то залетела.
Залетела, опустилась,
Осмотрелась взором ясным,
Услыхала, как забилось,
Чье-то сердце боем частым.
И осталась, как спасенью
Сердцу страстному внимая,
Под душою, как под сенью
Летом знойным отдыхая.
Так живи вовеки птица
В той душе и с сердцем вместе,
Не устанет сердце биться
Каждым звуком вторя песне.
Ну а если вдруг взгрустнётся,
Затуманится печалью…
Место каждому найдется
Под небесной этой далью.
1987
***
Ах, опять, дорогая, ты снишься!
В никому незнакомой стране
Ты подходишь и молча садишься,
Улыбаясь и радуясь мне.
Пусть прическа твоя непохожа
И лица изменились черты,
Но я чувствую будто бы кожей,
Что со мною опять рядом ты.
И такое изведаю чувство,
И такую вкушу благодать —
Никакое на свете искусство
Не способно его передать!
2005 г.
***
Моя мама была из Иваново
(Больше мне ничего не узнать),
Края русского, полотняного —
Из глубинки была моя мать.
Те края красотой бесконечные,
Там такие на свете края,
Где рождаются люди сердечные,
Как несчастная мама моя!
Агулка
Бьётся сердце, но не гулко.
Нет восторженных речей.
Ты прости меня, агулка*,
Что сегодня я ничей.
Что в груди моей прохлада,
Что морщин в лице ни счесть, —
Мне любви твоей не надо,
Ну и ты бери, что есть.
Просто жизнь припорошила
Не ко времени вихры.
Всё теперь мне трижды мило,
Что уводит от хандры.
Мне милы твои рассказы
Без каких-либо прикрас.
Сквозь стекло хрустальной вазы
Мне мерещится Кавказ.
Пусть не долги разговоры,
И звучат не те слова.
Пусть твои не меркнут горы,
Пусть цветёт моя Москва.
Будет сердце биться гулко!
Будем ждать других ночей!
Ты прости меня, агулка.
Я давно уже ничей.
*Агулы — самая маленькая народность в Дагестане.
27 октября 2005 г.
***
Давно угас огонь пожарищ
Безумных чувств, но почему-то
Я представляю, как ты даришь
Прохладу губ своих кому-то.
Какое дело, скажешь, право.
Пора понять, что всё забыто.
Но льёт ещё из сердца лава,
Любовь не вся ещё излита.
И сквозь года и дым пожарищ
Моих надежд, и сердца смуту,
Я представляю, как ты даришь
Прохладу губ своих кому-то.
12 ноября 2005 г.
Разговор в метро
(Гадание по руке)
Роману
Не терзай мою бедную руку.
Не разглядывай долго ладонь.
Ложь в утеху — хорошая штука,
Как на свадьбе несчастной гармонь.
Друг мой милый, тебя ли не знаю?
Что нам скрытничать. Мы не враги.
Неужели я не замечаю
Под глазами больные круги?!
Как устал я страдать и бояться.
Мне б забыться целительным сном.
Я же вынужден ночью шататься,
Чтоб не думалось мне о дурном.
Был на Чистых. Там пьянка и драка.
В остальном — приближенье зимы.
По метро робко бродит собака —
С нею чем-то похожие мы.
Взгляд твой нынче печальный, лукавый.
Тереби, тереби мне ладонь.
Лучше думать о женщинах, право…
И чечётку лупить под гармонь!
19 ноября 2005 г.
Об одной встрече в ЦДЛ
Прибой, лишь добрым чувствам внемля,
Не ведая ни зависти, ни злобы,
Ударился неистово о землю
С улыбкой разлететься в брызгах чтобы.
Чтоб разметались волны с шумом пенным,
Чтоб до небес всю землю оросили,
Чтоб здесь — на скалах, и во всей вселенной
Была воды живительная сила!
А скалы серые тихонько потешались,
Слюнявили беззубо эту влагу —
Надежду, беспричинную отвагу…
Каменья голые к земле той только жались.
Ноябрь 2005 г.
***
Китайка старая роняла
На снeга белого пласты
Свои багряные плоды, —
Толпа прохожих их топтала.
Как капли крови снег покрыли —
Дорога в яблочном соку!..
Поэт так в немощи и силе
Роняет новую строку —
На снег,
на лист,
на край дороги.
Беспомощно, толпе под ноги…
2005 г.
***
— Посмотрите, какая детина! —
Про таких во дворах говорят.
И рожали Тамары и Нины
От таких раскрасавцев ребят.
Годы мчались, шумели и гнулись,
Как когда-то у рек камыши.
Все понятия перевернулись
За возможность сорвать барыши.
И ни плечи в сажень, и не сила,
И не удаль, не русская стать —
Пьяным хрипом вдруг заголосило
Всё, что можно Россией назвать.
Процветает безродное хамство,
Разговелась безликая рвань…
А трудяга ударился в пьянство,
И раскинулась нищенства длань.
…И несчастная эта детина,
Заработав на празднике рубль,
Насмерть бьётся в казённой машине,
Честно сделав последний свой дубль.
Мой сосед. Он не злым был. Трудяга.
Но не встречусь я с ним по весне.
Он ушёл в никуда, как бродяга, —
Он отмучился в этой стране.
5 января 2005 г.
***
Тверской бульвар. Морозный вечер.
Огни высоких фонарей.
Гражданка с таксами навстречу —
Бегут собаки, кто быстрей!
Пестрят концертные афиши,
Театры выстроились в ряд,
Дома от цоколя до крыши
Свечами здравными горят.
Чисты дорожки. Снег искрится.
Как прежде все, без суеты :
Зима. Февраль. Прохожих лица.
В сугробах детские следы.
Как мило все, как все знакомо:
Огни, театры, все
Как дома!
2005 г.
***
Душный день. Почти — сиеста.
Дождь, и влага в окна билась.
Я прилёг. Удобно место.
Ты приснилась.
Иль случайно я заметил,
Иль позвали чьи-то трубы?
Но когда тебя я встретил —
Целовал в сухие губы.
Я волнения не скрою:
Ты, наверно, нездорова?
Не сказала ты ни слова,
Улыбнулась лишь с тоскою.
А потом была погоня!
Будто бы и в самом деле —
Мы бежали по вагонам
За забытым мной портфелем.
Поезд двигался куда-то.
Вот тоннель. Ход замедляя,
Поезд мчится — прыгать надо!
Обхватил рукой тебя я.
Чем любовь свою измеришь
И с какой сравнишь потерей?
Говорю я: ты мне веришь?
Отвечаешь тихо: верю.
И летим к земле, как к раю,
Ты ладонь мою сжимаешь.
— Я люблю тебя, ты знаешь?
— Знаю!
27 августа 2006 г.
* * *
Мне б пройтись по Москве,
по осенней листве,
По Садовой пройтись
мне от края до края,
До Никитских ворот,
где церквей хоровод,
Всё забытое вновь,
не спеша, воскрешая.
Мне б пройтись по Москве,
средь притихших садов,
И прижаться щекой
к облетевшему клёну,
И вдохнуть допьяна
запах старых дворов,
И прислушаться к их
стариковскому стону.
Мне б пройтись по Москве,
просто так, поутру,
По хрустальной тропе,
укрывающей лужи,
И вовсю закричать
золотому костру,
Что встаёт над Москвой:
ты, как воздух, мне нужен!
Мне б пройтись по Москве,
всё узнать, всё успеть,
В чистоту октября
с головой окунуться,
А ещё б я хотел
ей чего-нибудь спеть –
Мне бы только суметь,
мне бы только вернуться.
Германия, ок. 1990 г.
***
Я глядел на улочки Парижа
С высоты великого собора,
Не дыша и не смыкая взора, —
Может быть, тебя в толпе увижу!
Левый берег, вечной, где царицей,
В платье тёмном — Эйфелева башня.
Всем, напоминая день вчерашний…
Может, о тебе мне сон приснится?
Или там — у Дома Инвалидов
В ярком свете крыш позолочённых,
Среди сотни неизвестных видов,
Взгляд твоих увижу глаз зелёных?
Я глядел на улочки Парижа
С высоты великого собора…
Ты на миг представилась мне ближе
И глядел я, не смыкая взора.
В кафе на Никитском, 26 января 2005 г.
Весеннее
Я такой весь нарядный.
Я почти шоколадный.
Может и заурядный,
Но заметный поэт.
Я, конечно, не самый,
Но замужние дамы
И, признаться, не дамы —
Мне слагали сонет!
Я почти что воздушный.
Очень неравнодушный,
И не очень послушный,
Что другим не в пример…
Я немного галантный,
Я чуть-чуть элегантный,
Иногда толерантный…
Иногда — кавалер!
Мне не нравятся снобы…
А младые особы
Без стеснений особых
Посылают привет!
От того я нарядный
И такой шоколадный,
Весь красивый и складный,
Как коробка конфет!
4 марта 2006 г.
***
Вспять река не течёт.
Есть восход и заход.
Это не поменять.
Постарайся понять.
Проплывут облака,
Тихо крикнут: «Пока!»
Мне оставят печаль.
Не вернутся, а жаль…
Ок. 1990 г.
***
Уж не волхвы ли проходили
В неведомой отсюда дали?
Всех жемчугами одарили,
Всем злато щедро раздавали,
Кто в этот августовский вечер
Возвысил к небу свои очи…
А млечный путь, что неба легче,
Туманом стлался среди ночи.
…Лишь тот богат, кто душу греет
От звёзд загадочного взгляда,
Кто хоть однажды опьянеет
От голубого звездопада.
Кто это чудо созерцая,
Душе своей и чьей-то внемлет.
Я в детстве слышал. Нынче знаю —
Не зря пришёл на эту землю.
26 августа 2006 г.
***
Странное есть свойство у любимых -
В час, когда успеем мы опешить,
Кажется, от бед неодолимых, -
Успокоить. Ласкою утешить.
Но осталось лишь воспоминанье...
И припомню, будто вновь услышу, -
В трепетном руки твоей касанье:
- Тише, милый, я с тобою, тише...
А в глазах, что ярче изумруда,
Где одна любовь и нежность жили...
Я не знаю, право же, откуда?! -
Облака надежды тихо плыли!
19 октября 2006 г.
***
Нас не будет. Заблудится слово.
Ветер новой листвы наметёт.
А январь кружит снова и снова,
А Тверской всё зовёт и зовёт.
Я шатаюсь, непонятый, может,
Может, в чём-то я сам виноват?
Только душу и сердце мне гложет
Этой жизни печальный разлад.
Тихо. Серо. Никто не разбудит
Эту сонность, и в чём тут секрет,
Что со сцены не лучшие люди
Плачут громко, о том чего нет.
Что давно и другим отмечталось,
Что по жизни с другим пронеслось —
Унеслось, растряслось, расплескалось,
И осталось нам зависть и злость.
Годы-годы. Надежды, потери.
Что поэты нам нынче поют?
Где ж тот голос пленительный пери?
Где тот ветер, что с жаждою пьют?!
Январь 2009 г.
***
Это не приснилось,
Видел я когда-то:
Вороньё до смерти
Добивало брата.
Крыльями махая,
Прыгали жестоко
Возле кровяного,
Подранного бока.
А кругом на ветках,
Зрелищем хмельная,
Криком нестерпимым
Голосила стая.
Так и убивали
Бедного собрата.
Это не приснилось,
Видел я когда-то.
Мы порой терпимы
К сильным, нелюбимым.
Отчего жестоки
К слабым и ранимым?!
1990-е гг.
***
Ты ко мне, ах, как жаль, не торопишься.
Или я в чем-нибудь виноват?
Мыслью грустной ночами проносишься,
Дни, как сонные птицы летят.
Под рукой лист бумаги измученный,
Чувства мысли мои теребят.
Буквы песней тоскливой заученно
Говорят, говорят, говорят.
Нет в квартире пустынной веселости.
Тишина, как большой водопад
В стены бьет, завывая от скорости.
Бьют часы, что ни стук невпопад.
Я тоскую, не хочется тужиться,
Пусть услышишь ты этот разлад.
Одиночество кружится, кружится,
Как осенний сухой листопад.
1990-е
***
Очень редко, но бывает -
Мне во сне, среди ночи́,
Кто-то душу согревает
Тихим пламенем свечи.
И на утро свои вежды
Я не в силах разомкнуть -
Блики призрачной надежды
Опасаюсь я спугнуть.
Теплоту любви забытой -
Упоительный бальзам
Прячу я в душе, сокрытый,
Как сокровище в Сезам.
И никто, никто не знает
В эту утреннюю сонь,
Что в груди едва мерцает,
Но живёт любви огонь.
Ко всему, что я приметил,
И кому я верен был,
До сих пор душою светел...
Лунный свет. Среди могил.
9 сентября 2006 г.
Из "Бердянских мотивов"
Пять часов ветра гомон, и волны ревут.
Дождь в окно и сырая прохлада.
Ощущенье такое, как будто живу
У ревущего в ночь водопада.
Ветер с юга. Бетонная дамба сдалась.
Город замер - морская осада.
Я не сплю - ночь, похоже, с цепи сорвалась,
Море вздыбилось! - что ему надо?
Кто-то тучи по небу кнутом погонял,
Был пастух с каждым часом всё строже.
И маяк, ошалев, луч на волны ронял,
Может, это кому-то поможет?!
Кто там рулит сегодня в ночи? Посейдон,
Размывая водою сны улиц?
Псы скулят - даже псы позабыли про сон,
Даже псы пробегают сутулясь.
Мне сосед накануне свои доверял
Вроде сказки, как в море был смелым,
Как он лодки в бурлящей стихии терял,
Оставаясь по случаю целым.
Но теперь знаю я - он не байки травил,
Видя острую*, злую природу.
Тот рыбак помнил всё - и как лодки топил,
И друзей, уходящих под воду.
Я спросил рыбака: "Ну а как же жилет?!
С ним пробыть на плаву шансов больше!"
Улыбнулся рыбак мне лукаво в ответ:
"Всё одно, только мучится дольше".
Город ночью не спал, ждал с надеждой финал,
Позабыл про дневные он хвори.
Я сегодня, как мог, вам, друзья, рассказал,
Как бушует Азовское море.
В ночь на 29-30 августа 2006 г.
