Женьке
Ах ты мой ангел, девочка,
Тихо угас закат.
Звёзды звенящей мелочью
Сыплются в облака.
Где-то с весёлой песнею
К лету ручьи спешат,
И молоко небесное
Вылилось из ковша.
Месяц лимонной корочкой
Виснет на тополях.
Где-то в дремучей полночи
Спать завалился страх.
Ах ты мой ангел, девочка,
Мы заплетём косу.
Лунного света ленточки
Нам мотыльки несут.
Ангел, пока летаешь ты
Ночью в цветастых снах,
Синего неба краешек
Спит у тебя в глазах...
Иду себе
Полосочкой огней на дальнем берегу
И прошлое моё, и будущее время.
А я иду себе по мокрому песку,
По звёздам и по мху, что на боках деревьев.
Ах, как же ночь тиха! Медведица ковшом
Крадёт туман с реки в Туманность Андромеды.
А я иду себе, и так мне хорошо,
И сонная волна ползёт за мной по следу.
Я в полночь, может быть, присяду отдохнуть
И буду размышлять о самом сокровенном.
А искры от костра умчатся в Млечный путь
И звёздами навек застрянут во вселенной.
А что там впереди? За левое плечо
Мне трижды наплевать и дальше - без оглядки.
Мне топать до зари немерено ещё,
И тёплая вода мои щекочет пятки…
***
Вон та дорога, видишь?
Она могла быть нашей.
Там далеко на крыше
От ветра флюгер пляшет.
Подсолнух в огороде
Башкой вращает жёлтой.
Там модное не в моде,
А всё, что было, - к чёрту!
Там узкая тропинка
К реке, по речке - с бреднем.
Луны там половинка.
Тепло. Плюс тридцать в среднем.
Там в чай чабрец заварен,
Немножко зверобоя.
Там время разбазарить
Могли бы мы с тобою
С полудня до полночи,
С полуночи до полдня,
А если вдруг захочешь -
Весь день проспать сегодня.
На травке и в шезлонге,
На солнце и в тенёчке,
То рядом, то в сторонке,
И пива чтобы - бочка!..
А у тебя, ей-богу,
Семь пятниц на неделе.
Вон, видишь ту дорогу?
Ну что ты, в самом деле?..
Прощай-прости
Иду, иду. Сойду на нет.
Вдали исчезнет силуэт.
Засыпет листьями мой след.
Гасите свет.
Пришла одна. Ушла одна.
Душа мне больше не нужна.
Пускай летит себе она,
Раз не грешна.
А мне - покой. Упасть. Уснуть.
Я оболочка, а не суть.
Я и жила-то как-нибудь.
Мне не вспорхнуть.
Да нам вообще не по пути.
Давай, душа, в свой рай лети.
А мне цветком в полях цвести.
Прощай. Прости.
Старый дом
Нет меня. Заколочены окна и двери закрыты.
И пудовый амбарный замок проржавел от дождей.
У крыльца развалилось на две половинки корыто.
И в округе совсем ни души. Ни собак, ни людей.
Битых стёкол мозаика. Плачет от ветра калитка.
И в прореху в заборе прорвался малиновый куст.
И ползёт по листу, оставляя дорожку, улитка.
Вот чей домик не будет ни утром, ни вечером пуст.
Я сюда возвращалась однажды. Пустая затея.
Треснул ящик почтовый. В нём с осени листья гниют.
Да и как-то не очень хотела бы видеть людей я.
А собаки и писем не пишут, и мало живут.
Я ушла так давно, что забыла дорогу обратно.
Время бьётся, как рыба об лёд, в бесконечном кругу.
Лишь во сне я бегу на ногах, как положено, ватных.
И до старого дома никак добежать не могу.
***
Когда уйдёшь, останутся следы.
Их слижет ветер языком шершавым.
Примятые поднимутся цветы.
Зашелестят встревоженные травы.
Наступит день. Его сожжёт закат,
И искры звёзд рассыпятся до края.
И зашумит ветвями старый сад,
И серебро на листьях заиграет.
А на заре, не чувствуя вины,
Сверкнут луга огнями зверобоя...
И только сны останутся верны
И улетят с ветрами за тобою.
***
Нет музыки. Ноты осыпались с нотного стана.
Взлетели воронами, сели на крыши домов.
И то, что звучало в моей голове непрестанно,
Гортанными криками вырвалось в небо из снов.
Смешалось с дождями, сгорело с пожухлой листвою,
Подхвачено ветром и снова прибито к земле,
Несётся над полночью, вторя собачьему вою
И скрипу калитки, висящей на ржавой петле.
Нет ритма - бессмысленный топот и шарканье тапок.
Нет красок - осыпался хлопьями пыли пейзаж.
Всё снова исчезло. Остался, как прежде, задаток:
Два чистых листа, алфавит и простой карандаш.
Кони мои
Кто мне считает минуты? Небесные кони
С гривами белыми мчатся прибойной волной.
Их вороные однажды в галопе нагонят.
Я поменяю коня. Ну, привет, вороной!
Так ли ты ласков и так ли послушен мне, милый?
И хорошо ли подкован для дальних дорог?
Кто тебя пестовал, кто придавал тебе силы,
Так, что догнать моего быстроногого смог?
В небе прозрачном, где звезды искрят под копытом,
Ветру навстречу - такому, что лёгкие в дым,
Мчи ты меня по дорогам, еще не открытым,
Диким, опасным, нехоженым - только моим!
Там, далеко, средь туманов и горных отрогов
В росных лугах, где зари разгорелся огонь,
Я отдохну, вороной, перед новой дорогой.
Там поджидает меня белогривый мой конь…
***
Несётся в небе вороных табун.
Цыганка-ночь бренчит монистом звёздным.
Теней изломы - знаки древних рун.
Ты погадай мне, ночь, пока не поздно.
Ты в ступе растолки кусок луны,
Добавь росу, рождённую туманом.
И, выпив зелье, я увижу сны,
В них будет жизнь неведомой и странной.
И я шагну - сомнения долой! -
Из яви в навь. Пустите, больше сил нет!
Там боль стечёт расплавленной смолой.
Зелёный мох янтарь в ладони примет.
Моей тоски унылый лабиринт
Тропою шустрой меж корней метнётся.
Там дом. И стол давно уже накрыт.
Клубникой пахнет. В окнах пляшет солнце.
А на крыльце нагретом дремлет пёс,
Прикрыв глаза нечёсанною лапой…
Я плохо вижу - может быть, от слёз,
Там, наяву, непролитых когда-то?..
Светает. Утро льётся молоком.
Туман редеет, в травы оседая.
Взмахнул рассвет оранжевым платком.
Мне нагадала ночь, а что - не знаю…
Будешь грустить по мне?
Солнце блестит в волне,
Тихо прибой поёт.
Будешь скучать по мне,
Имя шептать моё?
Будешь ли ты кружить
Чайкою и рыдать,
Будто со мною - жизнь,
А без меня - беда?
И, не пройдёт и дня,
Будешь во тьме ночной
Всюду искать меня,
В лица светить луной?
Будешь во весь опор
Гнать моего коня,
Чтобы с верхушек гор
Вдруг увидать меня?
Мне бы с тобой одним -
И до исхода дней...
Я улетаю, Крым.
Будешь грустить по мне?
***
Я вдыхаю осенние запахи
Клёна, рябин и берёз.
Мне надоели затхлые
Комнаты, полные слёз.
В сером удушливом быте
Ненависть чья-то и злость.
Я вас прошу: отпустите,
Я здесь случайный гость!
Зябкие руки в карманы
Суну и брошусь вдаль.
Я не ищу нирваны,
Я не гоню печаль.
Но мне бы побольше света,
Чтобы не из окна,
Мне бы такое Где-то,
Где бы всегда весна.
Где мне чужой не будет
В душу руками лезть,
Где меня каждый любит
Такую, какая есть.
***
...И выльется время в ладони ко мне
Песком с тех дорог, где теперь буреломы,
Где контуры серых печальных камней
Похожи на профили давних знакомых.
В затерянном мире, где памяти боль
Стернёю легла под босыми ногами,
Ветра иссушили мне слёзы, а соль
Мы съели с друзьями и стали врагами, -
Там, в этом краю, пахнет дымом. Сквозняк
Гоняет по комнатам пух тополиный.
И старые фото наперекосяк
Висят и глядят с укоризною в спину.
***
Подари мне прошлое
В платьице с горошками.
Мне сегодня - грош цена,
А была хорошей я.
Я сегодня умная,
Глупостей не делаю,
Слишком много думаю.
А была я - смелая.
Улыбаясь недругам,
Превращаюсь в кобру я
И кусать не брезгую.
А была я - добрая.
Глупость и бессилие -
Доводы бесспорные.
Раньше не простила бы,
Ведь была я - гордая.
Стала меньше с возрастом
Громко хлопать крыльями.
Ослабела попросту.
А была я - сильная.
Но на жизнь не больно я
Жалуюсь - довольна я:
Как была я вольная -
Так всю жизнь я вольная.
***
Уеду. Мне здесь одиноко.
Здесь серые стены в потёках.
И слёзы застыли на окнах
Рыдавших весь месяц дождей.
Туда. Где дорога пылится.
Где мне неизвестная птица
Кричит. И на солнце искрится
Река на загривках камней.
Где ветер мне листьями машет,
Где белые лапки ромашек
И вавилонские башни
Люпинов в дремучей траве.
Где небо сливается с полем,
Где городом воздух не болен,
И звёзды кристаллами соли
Застыли в полночной листве,
Оставшись от слёз, что до пепла,
Пока моя боль не окрепла,
Под песни разгульного ветра
Сжигали меня изнутри.
Я здесь отпущу, словно птицу,
Печаль, от которой не спится.
Мне б только простора напиться
Из нежных ладоней зари.
***
...А солнце за гору катится.
Синеет Чобан-куле.
Надену я синее платьице.
Пройдусь босиком по земле.
Где море глодает камешки,
Где волны скребутся в пляж,
Я стану далекой, давешней,
Я скину лет тридцать аж.
Там в пене мои заветные
На солнце нет-нет блестят
Ах, стёклышки разноцветные -
Как таврских курганов клад.
И думаю: в эту Турцию
Доплыть я легко смогу,
Жаль, только вот небо хмурится,
И чайки на берегу.
Тогда я пойду по краешку.
Дней трех-то довольно мне.
И выйду к таким же камешкам,
Но только в другой стране.
Где турки в чалмах свирепые,
Гаремы и паранджи.
И щурят бойницы крепости,
И в небе орел кружит.
...А солнце за гору прячется,
Лениво и не спеша.
Иду по прибою в платьице,
И волны за мной шуршат...
Крым, Морское
Мой дом
Я прислонюсь к тебе, мой дом.
Я лбом упрусь в кирпич щербатый.
Не ждал меня? Ты знал о том,
Что я исчезну без возврата
На перекрёстках городов,
В чужих домах, мечтах и судьбах.
Оставлю след среди следов,
И через миг его не будет;
А будут горе и печаль -
Начнутся сразу за порогом
С дорогой, что уводит вдаль,
К другим исхоженным дорогам.
И под ногами ты скрипел,
И дверью хлопал с укоризной.
Ты стольких скрипами отпел,
Ты стольких вычеркнул из жизни.
Жалей о прошлом, не жалей,
А не вернёшь его обратно.
И только горечь тополей
Тебе привычна и понятна…
Немой беспомощный старик,
Ты ни вестей не ждал, ни знаков.
Ты к расставаниям привык,
Ты и меня дождём оплакал
Не раз, не два за столько лет…
Да брось, ну что со мной случится?
Я прислонюсь к тебе. Привет.
Что светишь окнами? Не спится?..
Я иду наобум
Многоточий горох по страницам рассыпало время.
Ни провидцу я не позавидую, ни мудрецу.
Я иду наобум. Бездорожье. Одни направленья.
Иногда получаю ответ, иногда - по лицу.
И тогда - в темноту, темноте доверяя надежду.
В одиночество, в лапы бессонных и мутных ночей,
Где на грани миров, балансируя в призрачном между,
Я найду утешение в зябком дрожанье свечей.
А с рассветом - туда, где пожар восходящего солнца.
Пусть пылится в альбомах моя чёрно-белая жизнь.
Всё прошедшее мятными снами однажды вернётся,
Чьим-то голосом в трубке за шумом помех задрожит.
В поездах, где о прошлом поют безнадежно старушки,
Где чужая судьба - перекур, пара фраз и - прощай,
Я горячего чая хлебну из продавленной кружки,
И таким же, как в детстве, на вкус мне покажется чай.
Это лучше, чем в душной гостиной с увядшим букетом,
Расписав по минутам года, из-за выцветших штор
Любоваться в окно проплывающим по небу летом
И смотреть, как опавшей листвой покрывается двор...
Рождение
Вверх. Крошечными шагами.
Цепляясь за рёбра. За лёгкие. За сосуды.
Угловатый. Белый. Как оригами.
Отчаянный. Как под осиной Иуда.
И жалкий. И безобразный. И гадкий.
Испуганный. От испуга - грубый.
Беспомощный. Как эпилептик в припадке.
Ложку заранее - сунуть в зубы.
Вверх. Судорогой. По спирали.
И хрипом силы пробуя точно.
Ну, где же ты?! Тишина в зале!
Давай уже рви этот мир в клочья!
Вверх. Горла достиг.
Крик.
***
Читайте строчки наизусть,
По памяти берите ноты.
Вы ошибётесь. Ну и пусть.
Быть может, вас услышит кто-то.
И позовёт. И приведёт.
И даст вам кров и тёплый ужин.
Быть может, это будет тот,
Кому ваш голос очень нужен.
Он тоже пел за медяки
И низко кланялся полушке,
Герой протянутой руки,
Маэстро оловянной кружки.
И, повторяя без конца
Свою мелодию простую,
Он трогал души и сердца, -
Искал на ощупь. Всё впустую.
И не нашёл. И одинок.
А вас узнал по паре строк.
Моя смешная жизнь
Мой сладкий сон, моя смешная жизнь,
Награда без заслуг и не по праву.
Иллюзии, надежды, миражи,
Удачи, не похожие на правду;
И сердцу дорогие пустяки -
Чужая зависть и чужая злоба.
Я вам благодаря и вопреки
Сокровище такой высокой пробы.
Мой лабиринт, распутница-судьба,
Весёлый квест, моя головоломка,
Огонь, вода да медная труба -
Я вылечу в неё другим вдогонку...
***
Я приеду к тебе. Брошу всё. И сорвусь. И приеду.
Запеканка сегодня? Давай запеканку, а что ж.
Проболтаем всю ночь, а потом будем спать до обеда.
Ты меня успокоишь, пусть даже немного соврёшь.
Я приеду к тебе. Будем рушить воздушные замки.
Будем пить-пропивать и твои, и мои миражи.
А пропьём - что получим с тобой в невесёлом остатке?
Просто жизнь, одинаково скучную серую жизнь.
Я приеду к тебе. Мне всё кажется - там ещё лето.
Я как будто бы жизнь отмотаю немножко назад,
Где в ней всё и легко, и понятно, и горечи нету.
Пара месяцев. Кажется - будто бы лет пятьдесят.
Я приеду к тебе. Ну, нельзя целовать телефоны.
Да и глаз я не вижу. И голос обнять не могу.
Сяду в поезд. Приеду. А там - ты уже у вагона.
И покажешь свой город. Он тоже, конечно, в снегу...
Письмо
Послушай, всё сложилось непонятно.
Куда ни кинь - сплошное невезенье.
Хочу года отсчитывать обратно,
Но послезавтра - снова день рожденья.
Какая неуместная затея...
Ещё зачем-то помню эту дату.
Однажды доживу до юбилея,
И пенсией заменят мне зарплату.
Уходит август, всхлипывая носом, -
На это у него свои причины:
В мой день рожденья молодая осень
Привычно лета празднует кончину.
Я жду всё тех же - капля постоянства.
Они приходят - чаще или реже.
Зато какая боль, когда напрасно
Кидаюсь на звонки в слепой надежде;
Когда от прошлого я жду ещё подарков -
Открыток, телеграмм и - дай бог! - встречи,
Но сотней тысяч солнечных огарков
В мой день рожденья догорает вечер...
Как можно уходить и не прощаться?
Быть может, и тебе знакомо это?
Мне тяжело от чуда отказаться,
Пусть даже это чудо - просто лето.
Осени дым
Я смотаю в клубок
Серую шерсть дней
И свяжу из неё
Серый себе шарф.
И тогда, может быть,
Станет мне чуть родней
Утонувший в дождях
Серый земной шар.
Я возьму и сожгу
Жёлтой листвы прах,
Чтобы в лёгких моих
Долго горчил дым.
И тогда, может быть,
Снова войду во снах
В этот сизый дурман,
Что спеленал сады.
И промокших цветов
Будет пылать жар,
И на яблоках поздних
Будет блестеть дождь.
Всё проходит, и мне
Мало чего жаль.
Что же, осени дым,
Душу ты мне рвёшь?..
Чёрный ром
Пульсом. Неровным. Сбоит. Бьёт. Бьёт.
Чёрного рома налей-ка мне, ночь, в край.
Пьяно шатаются тени. Вот-вот
Пьяные слёзы звёзды прольют в май.
Эй, наливай-ка мне чёрного рома, ночь!
Вырвется боль моя, духом станет лесным.
Птицей ночной закричит и - прочь!
Что же, душа, дождалась ты своей весны?..
Тени
В тот мир, где правит призрачная тень,
Войди, шагнув сквозь зарево заката,
В котором догорает прежний день -
Твоя невосполнимая утрата,
И пепел тьмы роняет на листву,
Вдыхая мрак полуночи кромешной.
И в этом тёмном мире наяву
К тебе придут погибшие надежды.
И с ними - всё, чему не суждено
Родиться вместе с солнцем на рассвете.
И будут биться птицами в окно,
И плакать вместе с ними станет ветер.
Твои обиды, страхи и печаль,
И горечь бесконечных сожалений
Приходят, тянут руки и молчат -
Жильцы миров, где правят только тени...
***
Они приходят ночью,
Когда костры разложат
На тёмном небосводе
Жрецы далёких солнц.
Безумным многоточьем
Они меня тревожат,
Беснуются и бродят,
И отнимают сон.
Они стучатся в рёбра
И сердце рвут на части.
Их жаркие ладони
Ложатся на виски.
Они сжимают горло
Предчувствием несчастья.
Они от счастья стонут
И воют от тоски.
И, вырвавшись на волю,
Запутанною ниткой
Ползут к листу бумаги,
Обманчиво тихи.
Исторгнутые с болью,
Рождённые с улыбкой,
Скитальцы и варяги -
Полночные стихи.
***
Небо на землю падает, падает -
Капель серебряных бисер.
Что-то с душой никакого мне слада нет,
Будто на ниточке виснет, -
Ниточке пульса чуть различимого,
Лопнет - и сразу свобода.
Доктор легко разберётся с причиною:
Гибель от времени года -
Времени, знаете, коматозного,
Несовместимого вовсе
С жизнью. И реанимировать поздно вас.
Что же поделаешь - осень...
Только представлю - бешено трушу я,
Листья мне саваном жёлтым...
Ты привязал бы к себе мою душу-то,
Ниточка - видишь? - ни к чёрту.
***
Я возьму тебя в ладони,
Ах, красавец расписной!
Слышишь, слышишь - ветер стонет!
Больше он тебя не тронет,
Не обидит, не догонит.
Ты останешься со мной -
Тихим всплеском, сонным летом,
Пылью пройденных путей.
Пережитым. Недопетым.
Неполученным ответом,
Неисполненным обетом,
Влагой выпитых дождей.
То ли чудом, то ль потерей.
Нежным шёпотом ночным.
Хрупкой свежестью постели,
Теми днями, что взлетели,
Скрылись в облачной метели,
Растворились, словно дым.
Лето, кажется, насмарку.
Ветер вьётся, ливень льёт.
Ты останешься подарком,
Жаркой радуги огарком,
Самый первый, самый яркий
Лист, сорвавшийся в полёт.
***
Темень крыльями бьёт о землю.
Пахнет прошлое ветром мятным.
Этот ветер мне душу треплет.
Не попутный он, а попятный.
За подол ухватили тени,
Не пускают меня на волю.
Лабиринтами сновидений
Побреду я к рассветной боли.
И - с обрыва навстречу яви.
Руки в стороны я разброшу.
Я летала когда-то... Я ли?
Непослушен мне ветер больше -
Ветер прошлого - мятный, пыльный,
Изорвавший мне душу в клочья.
Отдала бы ты, темень, крылья,
Мне взлететь бы из этой ночи...
Праздник
Ну, вот и всё. Ушёл последний гость.
В квартире пустота и тишина.
Сейчас совсем не хочется всерьёз
Грустить о том, что жизнь всего одна;
Что где-то там, быть может, наверху,
На счётах кто-то щёлкает раз в год
И, у начальства быстро подмахнув,
Сдаёт в архив очередной отчёт.
А что сейчас? Бокалы перемыть.
Сервиз на место праздничный убрать...
А завтра будем просто дальше жить.
И пусть они там щёлкают. Плевать.
***
Я плакала во сне о том, что не вернуть.
Мне снился поезд и чужие люди
И небо за окном, похожее на ртуть.
Я плакала о том, чего не будет.
Я знала, что ещё не кончился сентябрь,
Но падал снег на высохшие травы.
И кто-то говорил: всё кончено, хотя
Не время для зимы, вы, в общем, правы...
А то, что у меня отняли, не спросясь,
Чуть-чуть тепла - плевать, конечно, что там.
Зато прикроет снег распутицу и грязь.
У жизни всё разыграно по нотам.
Я плакала... о чём? Как глупо всё во сне.
Сейчас проснусь - ты тут, я успокоюсь...
Проснулась. Я одна. И снег валит в окне.
И в этот снег меня уносит поезд.
***
Что-то стало сниться прошлое.
То ли возраст, то ли клиника.
Будь так дальше - по-хорошему,
Я свихнусь уже к полтиннику.
Вроде всё давно забытое,
Всё крестами перечёркнуто.
И разбитыми корытами
Не богата я, о чём ты там.
Сожалений вроде минимум,
И не жажду повторения.
А как сон - с тоски там гибну я,
Как под поездом Каренина.
И сжигала всё в золу не я,
И не маюсь одиночеством,
И ещё не полнолуние,
А чего-то выть так хочется…
Воздушный шарик
Она была воздушным шариком.
Гигантским. Рвавшим прямо ввысь.
Я с ней жила. Я с нею старилась.
Гоняла прочь: а ну-ка, брысь!
Она о щёку тёрлась ласково,
В глаза заглядывала мне
И развлекала на ночь сказками,
И снилась мне в моём же сне.
А я проснулась. Как-то пасмурно.
Она привычно тянет вдаль.
Ну, что стараешься напрасно-то?
Мне надоело. Очень жаль.
И я взяла сегодня ножницы
И нитку эту - пополам.
Пускай летит, куда ей хочется.
Зачем мне этот старый хлам?
И мне теперь легко и весело.
Теперь мне просто красота.
Теперь посплю спокойно в кресле я.
А ты проваливай, мечта!
За спиной
Взлететь. Упасть. И снова на крыло.
А этот шёпот за спиной... Ну что ж?
Поверь, тебе ужасно повезло,
Что ты другим покоя не даёшь.
Когда б ты был ничто и звать никак,
Никто б не стал шипеть тебе вослед,
Исподтишка показывать кулак
И проклинать вперёд на много лет.
Взлететь. Упасть. И выжить всем назло.
И снова делать первые шаги.
Поверь, тебе ужасно повезло,
Что за спиной злорадствуют враги.
***
Живу - и ладно. Что же мне ещё?
Куда бы ни вели меня ступени,
Мне жизнь всегда сама своё плечо
Подставит, если дрогнули колени.
Она не обижает, не вредит.
Она не награждает без заслуги.
Не выдаёт из жалости кредит,
И редко отпускает на поруки.
И вся она насквозь из пустяков.
Их по местам расставить очень трудно:
Её загадки не для дураков,
Хотя подсказки кажутся абсурдом.
Моя задача в общем-то проста:
Не уходить от верного ответа.
Ведь чем страшней сегодня темнота,
Тем ярче будет завтра вспышка света.
***
Начать с нуля. Из этого колодца
Бездонного, из чёрного провала,
Где шёпот диким визгом отдаётся,
Где тьма-арахна болью спеленала
И сны, и явь; и в коконе осклизлом
Хрипишь, боясь сорваться в децибелы;
И страх ещё до бабочки не вызрел,
А контур твой уже обводят мелом… -
Рвануть оттуда с первыми лучами
За ось координат в плюс неизвестность,
Споить свой страх бессоными ночами
И выйти в неизведанную местность.
Достать свои нелепые запчасти
За ниточки - подарок кукловода.
Что было путеводного в их власти?
Беспомощным неведома свобода.
Раскрасить всё детсадовской гуашью.
Полутона и тени - мне ли это?!
Мир стал другим. Каким - уже неважно,
Когда сюда с того вернулся света.
Вызов
Как я боюсь холодных этих глаз,
Таких внимательных, настолько равнодушных.
Они следят за мною каждый раз,
Когда мне плохо и когда я трушу.
В них жёсткий смех - колючий, с хрипотцой,
Который не услышу никогда я.
Они бросают вызов мне в лицо:
А ну, давай, посмотрим, ты какая!
С презрением: ты, кажется, слабак?!
Не справишься? Кишка тонка, подруга?
А это - не трагедия, пустяк.
Ещё не знаешь, как бывает туго.
Давай, поплачь! Я чую в горле ком.
Кисейная ты барышня, похоже?
Прошу на сцену, зал уже битком.
А я в лорнетку погляжу из ложи.
С брезгливой жалостью: ты, как обычно, пас?
Сдавайся, всё останется меж нами!..
Я вызов принимаю каждый раз
Из страха перед этими глазами.
***
Обрывки далёкого лета:
Песок, катера, острова...
Прищурюсь от яркого света,
И кругом идёт голова.
Гудки теплохода обычны,
Как дома сигналы машин.
На старую пристань привычно
Нырять и купаться бежим.
Пылит грунтовая дорога.
То пятку, то палец собьёшь...
Ныряешь с разбегу и долго,
Как воздуха хватит, плывёшь...
И нет ни тревоги, ни скуки,
Забот, как всегда, полон рот.
Отец нам с сестрой сделал луки,
Стреляем по банкам на счёт.
С утра на рыбалку. А как же?
Но только пойдет самый клёв,
Как мама с обрыва мне машет:
Мол, быстренько, завтрак готов.
Давно перезрелая слива
Вареньем дымится в тазу,
И осы снуют суетливо
И в самое пекло ползут...
Обрывки далёкого лета
Я в памяти вместе сложу
И дочке и сыну об этом
Опять перед сном расскажу.
***
Не выспалась. Из сладкой тишины,
Из вязкой заводи покоя и блаженства,
Где всплески волн от века не слышны,
И камышу о ветре неизвестно;
Где лилии пленительный дурман
Врачует память ядами забвенья,
И призрачной завесою туман
Скрывает тайну вещего виденья
И оседает каплями росы
В ладони тех, кто ни во что не верит;
Где вечности песочные часы
Давно песок просыпали на берег… -
Оттуда, из тенет небытия,
Где сон для жизни и для смерти сводня,
К тоскливым будням возвращаюсь я.
Не выспалась. Но, может быть, сегодня…
***
Включите цвет! От чёрно-белой зебры
Рябит в глазах, и мозг уже устал.
Включите цвет! Пусть красным будет первый.
Рассвет. Закат. Начало и финал.
Потом пускай тепло меня коснётся.
Далёких окон верность и покой.
Янтарь послеполуденного солнца.
Цветущий вдоль тропинки зверобой.
И - зелень сумерек. Предчувствие и тайна.
И горечь, если снова одинок.
Касания - как будто бы случайно.
Апреля дрожь и августа итог.
Включите цвет! Ах, как же мне он нужен:
Зелёный, красный, жёлтый... Да любой!
И цвет меняется и, отражаясь в лужах,
Искрит по чёрно-белой мостовой...
Ноябрь
Чёрные, голые, гнутся под ветром деревья.
Лижет их спины ленивый ноябрьский снег.
Эта пора тяжелее любого похмелья.
Сон - забытьё, пробужденье - бессмысленный бег.
Вязкие будни. Пощёчины мокрого ветра.
Серый туман, поглотивший и звуки, и цвет.
Ночь без заката и завтрашний день без рассвета.
Призрачный, тающий и умирающий свет.
Низкого неба размытые, блёклые своды.
Прошлое - ложная память, обманчивый бред.
Время тоски и сомнений. Чистилище года.
Господи, не приведи умирать в ноябре…
Будни
Стихи уже не пишутся, как прежде,
И лёгкости у мысли - никакой.
Бездействие сменило мне надежду,
Но не сменил бездействия покой.
И жизнь - уже не прежнее метанье,
А тихое теченье в полусне,
Где все поступки - просто ожиданье
Того, что ты вовек не скажешь мне.
Вчера приснились запахи апреля,
А за окном ноябрьский дождь идёт.
Считая дни, теряю счёт неделям.
И удивляюсь: скоро Новый год...
***
У каждого свой апокалипсис.
Однажды ломается мир.
От грязи, невежества, зависти,
Надежды, протёртой до дыр.
От крика, который не выкричать.
От сжатых до боли зубов
И тысячи, тысячи, тысячи
Рассветом разорванных снов.
Однажды наотмашь, пощёчиной
Нелепый и глупый пустяк.
И вроде бы больно не очень, но -
Последняя капля. А так…
Мне память как шоры, как занавесь.
Мне нравится памяти ложь...
У каждого свой апокалипсис.
И он ни на чей не похож.
***
Зима отнимает надежду.
Зима забирает силы.
И маешься где-то между
Снами и явью стылой.
На землю упало небо,
Рассыпало звёзд осколки.
Мир будто другим и не был,
Таким ледяным только.
Нас сорвало с орбиты.
Мы провалились в космос.
Так и летим, забыты,
В чёрную эту пропасть.
Все атрибуты вечности -
Холод и одиночество.
Тьма навалилась на плечи. И
Как же в тепло хочется!
Можно умом тронуться.
И леденеет сердце.
Ты так далеко, солнце.
Я не могу согреться…
Подсознание
Лабиринтами покаяния
Беспросветными, полуночными
Путешествует подсознание -
Одиночеством озабочено,
Разворовано сновиденьями,
Обесцвечено, покорёжено
Обезумевшим провидением,
Предсказаньями заполошными;
Сожаленьями колесовано,
Бесприютное, безответное…
Сумасшествие полусонное,
Наказание предрассветное…
Зимний морок
Засну. Проснусь. А мир всё так же сер.
Зима сочится тихо меж портьер.
Сощурив свой подслеповатый глаз,
Слезится солнце. И в который раз
Бреду по тонкой грани в полубред,
Где теплится мой сон. А яви нет.
Мне снится обжигающий глинтвейн.
Гвоздикой и корицей пахнет день.
А колба времени белёса и слепа,
В ней не песок, а снежная крупа.
И на снегу отчаянно кровит
Рябина, что клевали воробьи.
В прихожей слышно звяканье ключей.
И поцелуй прохладой на плече.
А дом натоплен. Можно босиком…
Проснусь, жалея.
А зачем?
О ком?..
Может, случится так
Стрелки секундной стук.
Ночи кромешный мрак.
Это бывает вдруг.
Может, случится так:
Я полечу во сне.
Я в облака ворвусь.
Воля такая мне!
…И оборвётся пульс.
Стрелки замедлят шаг.
Света плеснёт заря.
И улетит душа
Бризом гулять в морях…
***
Моя тишина - это дым костра.
Маками красных огней
Цветёт тишина моя до утра.
Клубится туман над ней.
В моей тишине серебрится мох,
Я глажу его рукой.
И древний, давно позабытый бог
В сейдах находит покой.
Вылизан, выбелен череп волной.
Рыжеет янтарь сосны.
Мою тишину окружают стеной
Камни, заклятья и сны.
В мою тишину ведёт лабиринт -
Прежних времён виток.
И руны вспоровшей туман зари
Тенями лежат у ног.
Но тайные знаки мне не прочесть,
И мне не подпеть камням.
Дикие боги придумали месть:
Нет тишины у меня…
***
Я ухожу одна и налегке,
И только прочь лежит моя дорога.
Я утону в рассветном молоке,
Таком густом, что хоть руками трогай.
Мне кинется под ноги иван-чай,
Малиновые брызги рассыпая.
Я ухожу не сразу, не сейчас
По этим ломким стеблям иван-чая.
Я ухожу по берегу реки,
По хвое прошлогодней на тропинке.
Мне светят зверобоя огоньки,
Луна свои меняет половинки.
И бусина росы, впитавшей луг, -
Вот глобус мой. Он искрами играет.
Ко мне навстречу тянут сотни рук
Ромашки, полонённые ветрами.
Здесь нет ни километров, ни часов,
Здесь не бывает поздно или рано...
Веснушчатой, растрёпанной, босой
Я ухожу всю жизнь в свои туманы.
***
Там, внутри, на меня намоталась тоска
Разлохмаченной серою ниткой.
Понасыпало время повсюду песка
И ползёт по нему, как улитка.
А в пустыне такой от зари до зари
Ветер, вылизав сонные дюны,
Тянет серые нитки мои изнутри
И играет на них, как на струнах.
И симфония эта почти удалась,
Только зрителей нет и в помине.
Не надеясь на глас, примеряю на глаз
Вопиющего участь в пустыне.
И затянет во тьму без труда, без следа
Безнадёжно зыбучее время.
Может, не было вовсе меня никогда.
Хоть бы тень... Но откуда здесь тени?..
Чернила памяти
Мне синие звёзды воткнулись булавками в мозг.
Мне желтые звёзды пробили искрой роговицу.
Луна - остывающий в блюдце растаявший воск.
И ветви берёзы ветра заплетают в косицы.
Взорву эту ночь миллионом фальшивящих нот.
Захлопают серыми крыльями тени былого.
И память прольётся чернилами на небосвод,
И кто-то тихонько заплачет над вымыслом снова.
А я просто снег, я бликую в лучах фонарей.
Я - сотни кристаллов давно поглощённого света.
Но в жизни иной под копытами чёрных коней
Я огненной радугой переливалась с рассветом...
***
Так просто - пустить по венам солнца лучи.
Зажать в зубах травинку и слушать, как
Огромное сердце земли поездами стучит
И чащи лесной трепещет зелёный флаг.
Так просто - потрогать шкуру седого мха
И против шерсти погладить траву в лугах.
И пса-лежебоку лениво ногой пихать
И думать: а есть ли у космоса берега?..
***
Спряталось небо
За облака.
Знать только мне бы
Наверняка,
Где моё солнце?
За геометрией
Окон и крыш
В тёплом безветрии
Плещется тишь
В синем колодце.
В дальнем краю том,
В той тишине -
Снилось мне будто
Это во сне -
Солнце таится.
Брошу дела
И отправлюсь за ним.
Кем я была?
А теперь - пилигрим,
Вольная птица.
Пыль на дорогах
Нежная - шёлк!
Спать лягу в стог - ах,
Как хорошо!
И как-то в полдень
Вытряхну прошлое
Из рюкзака.
Что в нём хорошего?
Грусть и тоска...
И на свободе
Выпью, как браги,
Воздуха я.
Что для бродяги
И дикаря
Города башни!
Выйду на луг -
А на нём в синеве
Солнце-паук
Паутиной своей
Ловит ромашки...
Эта ночь
Не спится. Ночь отбойным молотком
Стучится в сердце. Чёрная, слепая,
Ложится бездною между вчерашним днём
И тем, который следом подползает.
И в эту бездну тянут за собой
Причудливые тени сожалений,
Раскаянья пугающая боль,
Предчувствие опасных откровений;
И в этой бездне - страхи и стихи,
Что делают беспомощней младенца...
Но утро мне отпустит все грехи
И вытрет лоб прохладным полотенцем.
***
Отпусти эту боль расцветать
Алыми вспышками пульса.
Кровь понесётся вспять.
Вена на шее вздуется.
Будет биться, жечь и болеть
Вакуум в межреберье,
Птицей, попавшей в сеть,
Рваться и в пух, и в перья.
Криком, тоской и бедой
Жилы плести мне в косы
И выдыхать седой
Стон в синеву мороза.
Не держи эту боль. Пускай
Маками плещет в белое.
Ветер будет ласкать
Лепестки леденелые…
Тёплый ветер
Чадит луна молочными туманами.
С теплом ветров опять вдыхаю грусть.
Что прошлое? Картинками случайными
Оно застыло в памяти - и пусть.
Я не хожу по этим пыльным улицам,
Где призраки из чёрно-белых лет
Беспомощно навстречу будут щуриться
И робко улыбаться мне в ответ.
Но сходит снег ручьями заполошными,
И лёгкие становятся тесны...
Из года в год ко мне приходит прошлое
С теплом ветров и запахом весны.
***
…А вы как хотите -
бегите, летите,
теряйте надежду, ищите ключи.
А я - у причала,
где цепью бренчала
дремавшая лодка и чайка кричит.
Заброшу вдогонку
течению донку,
закину кормушку, потом затянусь
дымком сигареты.
Отличное лето.
Поклёвок не видно, не слышно - и пусть.
В румяные воды
войдут теплоходы,
где солнце рассвет наплескало в туман.
На палубах люди,
в купальниках груди.
Протяжный гудок подаёт капитан.
Какая погодка,
и чмокает лодка,
слюняво целуя речную волну.
Натянута леска.
Без шума и плеска
леща пучеглазого в лодку тяну.
А мама махала
руками с причала:
суши якоря, остывает обед!
Затяжка, заначка…
Была я рыбачка,
и было тогда мне четырнадцать лет.
Лето про запас
"...Беды скучают без нас"
Анна Ахматова
Тянет сосед во дворе папироску.
Не лето, а полный штиль.
А я босиком по прохладным доскам.
И пляшет на солнце пыль.
В школу не скоро. Лениво в июле.
Жухнут уже тополя.
На лавочке тихо бубнят бабули.
И… может, пойти гулять?
В обед у завода к бочке за квасом
Знакомых полным-полно.
Гудит вдалеке сонной мухой трасса,
А в клуб привезли кино.
Жарко. Будильник умаялся тикать.
Беды скучают без нас...
Мне бы набрать с перезрелой черникой
Лета того про запас...
Утро
Серые тени размыты, размазаны.
Утро вливается в пыльные окна.
Эта реальность рассыплется паззлами,
Если рука неожиданно дрогнет.
Блёклый рисунок с прожилками синими.
Мёртво лежащая. Пульс нитевидный.
А на ладони запутались линии
Жизни, любви, непрощённой обиды...
В сети, сплетённой её папиллярами,
Я стала микро, а боль стала макро
И вместо пульса грохочет ударами
В бледной руке наступившего завтра.
***
Во сне я видела войну.
Но не окопы и не доты.
Не кровь, не дыма пелену,
Не тех, кто мучился в плену,
И не расстрелянные роты.
Мне снился город, сер и нем.
Кругом распахнутые двери.
И окна, мёртвые совсем,
Сквозняк, снующий между стен,
И ощущение потери,
Тоски бессильной и глухой,
И обречённости - до воя.
Наружу рвался этот вой,
Но город вязкой тишиной
Сдавил его, накрыл собою.
И я бродила в этом сне
Одна по переулкам куцым.
Шуршали листья в тишине...
Я побывала на войне.
Я так надеялась проснуться...
Мой чудный мир
Мой мир красив. Он прост и угловат.
По трещинам карабкаются лозы.
В нём бьются мотыльки о сорок ватт,
Пыльцу и пыль мешая в равных дозах.
В нём лестницы скрипят и вьются вверх.
Виток, виток… И так до полной скуки.
И жалобно растягивает мех
Аккордеон, пытаясь вспомнить звуки.
Мой чудный мир. В нём теплится рассвет.
И больше ничего тут не случится:
Под яблоней на выцветшей траве
В раскрытой книге вырвана страница…
***
Дай мне покоя, ночь. Забудь о прошлом.
Дай тишину. И право быть собой.
Мне хорошо среди теней тревожных,
Бегущих по асфальту вразнобой;
Средь угольных ветвей на чёрном глянце,
Размазанных по мраку фонарей
И скрипов, что осмелились сорваться
С распахнутых бессонницей дверей.
Я здесь своя. Я часть полночной тайны,
Далёкий отзвук собственных шагов.
И это мне мигнул авиалайнер,
Стряхнув на миг лохмотья облаков.
Моя игра
...Всё проще уходить в чудесный край
Моих фантазий, вымыслов и грёз.
Прекрасная коварная игра ,
В которой всё случается всерьёз.
Адреналин на лезвии ножа.
Какая блажь - и жизнь моя, и смерть.
...Но иногда так хочется сбежать.
Опомниться. Проснуться. Протрезветь.
И с озера усталой и босой
Идти домой по старому двору;
Дотронуться до тополя рукой,
Ласкать седую грубую кору;
Принять как дар людскую суету,
Нащупать бездны острые края...
Но пальцы попадают в пустоту,
Рецепторы бессовестно сбоят.
И я срываюсь в свой чудесный плен...
Мой дивный мир. Моих фантазий тьма.
...Наверно, я уйду в него совсем.
И так однажды я сойду с ума.
Мальчик
Ты маленьким был,
и руки мои
были тебе гнездом.
Мальчик.
Горластый птенец.
Голубые глаза.
Тебе и сейчас, наверное,
Тесен дом.
Но ты подожди.
Меня оставлять нельзя.
Дай мне ещё немного
часов и дней.
Чёлку поправить.
К щеке
прижаться щекой.
Потом ты станешь высоким,
будет тебе видней.
Ты и сейчас, наверно, уже такой…
Во всем виноват календарь.
С тех пор, как ты есть,
Я просто ни разу
Не тронула в нём ни листа.
И всё забывала
тебе колыбельную спеть.
Вечно казалось,
что времени до черта…
Мои птицы
Белые голуби, чёрные вороны…
Птицы цветные не снятся давно.
Брызнули радугой в разные стороны,
Вместо мелодии - россыпи нот…
Путаны сны. Переулки да комнаты.
Осенью пахнет да жжёной листвой.
Снишься себе неприкаянной, чокнутой:
Ищешь в толпе - а кого? Для чего?..
Мне бы опять в эти замки воздушные,
Платье в горошек, закат и прибой…
Дети хранят под своими подушками
Розовых чаек, потерянных мной…
***
Седеет вместе с одуванчиками май.
Ещё одна весна. Приют моей надежды.
Часы, не торопясь, протикают "прощай".
Весна моя уходит - не удержишь.
Зимой казалось в полумраке снежных дней,
Когда мечты пусты, несбыточны и лишни,
И будто не живёшь, а маешься во сне,
Что счастье - лепестки цветущей вишни.
Как быстро отцвело… Всё под ноги, долой.
И щуришься от слёз и солнечного света.
Качает май своей седою головой
И завтра улетит с порывом ветра.
Черёмуха
Ах как пахнет ночью черёмуха!
Расплескалась прибойной пеной.
Разжигают мне душу сполохи
Белых звёзд из её вселенной.
Как мне тесно в квадрате комнаты,
Как же хочется сдёрнуть шторы!
Мне б туда, где дождями вспороты
Моря гладь и степей просторы.
И саднит во мне неизвестное.
В пряном запахе - боль и нега.
И бегу я к нему по лестнице,
И врываюсь в него с разбега...
Моя радуга
…Я ветер намотаю, словно шарф.
В нём запахи полыни и ромашки.
Как карусель, земной кружится шар,
А я лечу на нём и мне не страшно.
В охапку набирая облака,
Гуляя по карнизам и по крышам,
Тебе я помашу издалека,
А ты решишь - я ветреная слишком.
Мой мир неочевиден, будто сон,
Как перламутр на бурых створках мидий…
На радуге сидит хамелеон.
Ну неужели ты его не видишь?
Веточка
"Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот,
свежий масличный лист во рту у него,
и Ной узнал, что вода сошла с земли".
Бытие 8:11
Небо сизое ливнями плавится,
Боль черна - ни просвета, ни зги...
Белый голубь, одной мне не справиться.
Защити ты меня, сбереги.
Если тихую бухту не выискать
Там, где небо сомкнулось с землёй,
Если звёзды угасли под брызгами
И луна захлебнулась волной,
А ковчег мой беспомощно мечется
На погибшей без солнца заре, -
Голубь мой, принеси ты мне веточку
С тополей в нашем старом дворе.
***
- Купите красного коня!
А если что - возьмите даром.
Он непослушен у меня.
Он был рождён степным пожаром,
Рассветом взвился в ковылях,
Не знал седла и знать не хочет.
Как носит неслуха земля?!
Поганым глазом, верно, порчен…
- Беру коня! Отдайте мне!
Не он дикарь, а вы, ей-богу.
Ему - нестись по целине,
А вам привычнее дорога,
Где в пыль истоптана земля,
Где скучно шаркают подошвы
И неизменна колея…
Беру коня! Пойдём, хороший!
…Умчались мы, как рассвело
И стихли крики козодоя.
Мне стала радуга седлом,
А ветер - крепкою уздою...
Река
Кружится, петляет река.
Как щупальца, стебли подводных растений.
И красный зигзаг плавника
Метнётся вослед перламутровой тени.
Остыть. Опускаю ладонь.
Прохлада, схватившись за тёплые пальцы,
Янтарно рокочет. Огонь
Из волн добывают лучи. Серебрятся
И пахнут неясной бедой
Застывшие омуты - чёрные тайны.
Спросить бы у ивы седой:
Однажды исчезнув, листком ли я стану
На этих печальных ветвях?
Мальком, что резвится в прибрежных корягах?
А может быть, нимфой ручья,
Ползущего в реку из диких оврагов,
Иль дудочкой из тростника,
Чья странная песня тебя растревожит?
...Застыла в прохладе рука,
Холодными звёздами выткана кожа.
И, будто бы в путаном сне,
Моё отражение всплыло из бездны,
Кивнуло загадочно мне,
Ударило рыбьим хвостом и исчезло...
Гончие
Как мелькают дни... Вытянулись ниточкой
Рыжие огни вдоль моих дорог.
Износилось платье - на небесном ситчике
Россыпью горох.
Россыпью года. В памяти картинками
Мох да валуны, сосны, перекат.
Ниточка души дзынькает и дзынькает:
Хочется назад -
К северным богам в солнечную вотчину,
В золото реки, в изморозь песка...
У моей судьбы серые обочины
В пыльных васильках.
Тянут поезда вдаль свои вагончики
Прожитых минут, месяцев и лет.
Где-то надо мной псы несутся гончие
В заспанный рассвет...
Пароходик
Я же знаю, ты выйдешь на берег меня проводить.
Бьёт винтом пароходик, сдавая к мосткам осторожно,
А волна, убегая, смывает следы позади
И, зачмокав, рыбацкие лодки качает тревожно.
Выстригают просветы на облачном небе стрижи.
Я привыкла прощаться, но толку от этого мало.
Даже целую жизнь в расставаниях этих прожив,
За слезами не вижу щербатых ступенек к причалу.
А с флагштока полотнище рвётся взлететь в облака.
Может, шлюпку на воду - и только меня и видали?
Я на вёслах уйду - принимайте опять рыбака...
Но уже под парами мой поезд стоит на вокзале.
И вот эта тоска - уезжать, потому что пора,
Потому что рюкзак за спиной и в кармане билеты...
Подождите, сойду. Всё к чертям! Да верните же трап!..
Но на пристани машет рукой одинокое лето...
Гамаюн
Тонким пальцем заря провела по стеклу,
Начертав паутину неведомых рун.
Странный сон принесла мне к утру Гамаюн:
Я босая стою на холодном полу,
Слышен звон колокольный и шарканье ног,
Голоса сплетены в нескончаемый гул,
И стекает с моих приоткрывшихся губ
То ли кровь, не пойму, то ли просто вино.
Может, это мертвецкая, может, кабак...
Ты о чём, Гамаюн, рассказала во сне?
Не с востока ли ты прилетела ко мне?
Что тебе, перелётной, чужая судьба...
Заглянула в окно, затмевая рассвет,
Сорвалась, с клекотанием канула в высь.
Знаки призрачных рун по стеклу растеклись.
Я смотрю - отражения в зеркале нет...
***
Свистнул ветер, прошёл навылет
И умчался куда-то - вжик!
Мы когда-то другими были,
Не боялись жизней чужих.
Не ленились весной разродиться
Сладким бременем разных безумств.
А теперь... эти лица, лица...
И надежды - тяжёлый груз.
И не хочется сбоев пульса,
Новых встреч, непривычных хлопот.
Так идти бы знакомой улицей,
Не меняя маршрут... Но вот
Тает всё за окном. И, похоже,
Закипает адреналин.
Пузырится, бурлит под кожей
С безрассудством игристых вин.
И такое мне в голову лезет -
Не к лицу и не по годам.
И боюсь, что за веточку фрезий
Я не думая душу отдам.
Лампочка
Бьётся лампочка белой молью.
Ненадёжная нить вольфрама,
Не справляясь с известной ролью,
Воспаляется свежим шрамом.
Философия летней ночи
И окурков в консервной банке
Состоит в череде отточий,
Что чернеют, как мухи в ранке,
Между днём, позабытым к чёрту,
И минутой, что бьёт в подвздошье.
Я пунктир выбиваю форте
В пустоте, что считаю прошлым.
Узелковым письмом на память
Струны нервов вяжу до воя.
То, что было, кому оставить?
Так и буду нести с собою
Всё, что выбито этим летом
Из бессонниц (оставить там бы!)
Гулким пульсом и нервным светом
Догорающей в кухне лампы...
Грибница
Когда к утру в меня врастает сон,
Грибницей оплетая мой затылок,
И день, тяжёлый, серый, как бетон,
Вливается в небесные чернила, -
Я чую боль и горечь наших дней,
Они во мне колотятся набатом…
Меж сном и явью тьма ещё темней.
Барахтаюсь, беспомощная, в ней,
И, кажется, вот-вот сойду с ума там…
Мотылёк
Толкает в спину зной. И дух лесной прохлады
Лежит, едва дыша, на отмели речной.
Толпятся валуны - печальные громады,
Оставленные здесь на вечный водопой.
Иссушены горбы, но влажными руками
Течение, ворча, ласкает им бока.
И блики по воде порхают мотыльками.
Ах вот бы мне поймать такого мотылька!
А ночью, в полусне, когда лесной прохладе
Довольно будет сил ветра пасти в ночном,
Когда ночной паук впрядёт седые пряди
Косматой темноте, притихшей за окном;
Когда из всех щелей тревожными тенями
Полезут боль и страх, свивая нервы в жгут,
Врастая в мой хребет корявыми корнями,
Которые меня на сотню криков рвут, -
Я тайно соберу в горячие ладони
Снопы янтарных брызг, что сыплет мотылёк,
И новый день зажгу на тёмном небосклоне…
Мне только бы к утру добраться на восток.
Игристое
Как холодные росы
Выстужают траву!
Это осени поступь,
Это ветры зовут
Задремавшие листья:
Ну вспорхни же, вспорхни!
Пенят душу игристым
Янтарём эти дни.
Жизнь - привычное хобби,
Годы - ниточка бус.
Но, срываясь, в ознобе
Спотыкается пульс.
То ли тайны агония
Параллелит миры,
То ли зябну спросонья
После летней жары...
***
Не будите меня, уходите.
Слишком рано ещё, слишком рано.
Этих снов выцветающий ситец
Расползается в пальцах туманом,
и по лопнувшим швам, как по краю
влажной крыши, хрустя черепицей,
я теку, утекаю, стекаю
и взлетаю бессмысленной птицей,
птицей-крошкой с оранжевым писком,
в чёрных капельках глаз - только блики.
Не будите, мне падать не близко -
в эту странную пропасть на стыке
сна и яви, сплетённых в косицу,
перехваченных дымчатым бантом.
Там пушистые тени-ресницы
Заметают дорогу обратно…
Я проснусь и увижу спросонья,
как, теряя последние силы,
птичка-сон выпадает росою
на излёте беспомощнокрылом.
Моя память
Какой же беспомощной с возрастом сделалась память.
Обман на обмане, бессвязных картинок пригоршня.
Давно отболевшее вдруг принимается ранить,
Да так, что я словно с похмелья, - настолько мне тошно.
Секунды похожи на птиц, беспокойных и громких.
Взлетают и мечутся - дом потеряли как будто.
И вот, оглушённая граем, иду я по кромке
Вчерашнего дня, оступаясь в наставшее утро.
И здесь, на тропинке средь рыжей простуженной чащи,
Я, осень привычно вдыхая, пойму наконец-то:
Нет прошлого. Всё, что я помню, всегда в настоящем.
Однажды вот так и впадают, наверное, в детство…
***
Полудрёма - нежный кокон,
Паутинное плетенье -
Заползёт ко мне из окон,
Где рассвет рождает тени.
Штрихпунктирно, многоножно
Подкрадётся: как, одна я?..
И потянется по коже,
Оплетая, пеленая.
Как мелькают в лапках спицы,
Как ленивый говор сладок…
Заплывает под ресницы
Пыль рассыпавшихся радуг.
И в смирительной рубашке
Рукодельной полудрёмы
Я лечу, как лист опавший,
В осень-кому…
Табула раза
Мне бы смахнуть с циферблата чёрные метки,
Ночью подкрасться, вырвать у времени стрелы,
Выпустить дни из их календарной сетки -
Пусть улетают, а лист остаётся белым.
Там, на просторной, девственной табула раза
Я нарисую... просто свою дорогу:
Справа - края, где ещё не была ни разу,
Слева - траву и речку, ромашек много,
В небе - стрижей и радугу водопадом
И облаков таинственные скрижали,
Посередине - тебя и меня, а рядом
Этих смешных детей, что мы нарожали.
Чтоб у тебя - две удочки, блёстки блёсен,
Бусы на мне - из звёзд и огромных градин,
По сторонам - рыжие дебри сосен!
...Но тут зазвенел будильник, будь он неладен.
И сразу склевали и блёстки, и эти звёзды
Хмурые птицы - минуты, часы и даты.
А после метнулись в свои календарные гнёзда
И шумно расселись по белому циферблату...
Зов
Неясный зов далёких кораблей.
Над ними чайки кружатся крикливо.
Когда-нибудь, сойдя со стапелей,
Я в неизвестность кану в час отлива.
Мне облака заменят паруса,
И на бушприте выгнется Афина.
А ну давай, неси меня, пассат,
Туда, где ночь похожа на маслину.
Где старый клад, что был заговорён,
Хотел добыть один красавец хомбре.
Но без него отчалил галион.
Грызут века обветренные рёбра.
Там память бьёт предательский озноб
От нежной страсти розовых плюмерий.
Там, отрывая прежней жизни тромб,
Несётся кровь, мешаясь с пылью прерий.
Кипящий пунш пускает пузыри.
Пророчит ворон, каркая до рвоты.
Я принимаю все твои пари,
Моя судьба. Налей ещё, чего там!..
Однажды я сорвусь со стапелей,
Пойду вразнос, подкинув сплетням корма...
А ты встречай меня на той земле,
Где пахнет берег йодом после шторма.
Осеннее. Насквозь
Я ранена тобой. Который год навылет
Проходит зябкий дождь, касаясь позвонков.
Ах, если бы меня заштопали, зашили...
Но тянутся насквозь лохмотья облаков.
Как бусы, нанизав счастливые приметы
На путаную нить, ведущую из сна,
Я будто в забытьи цежу остатки лета -
Последние глотки игристого вина.
Но, даже опьянев до глупости, до буйства
От позднего тепла, закравшегося в сад,
Я чувствую рывки стреноженного пульса
И слышу, как шуршит во венам листопад.
Я ранена тобой. Ты, осень, бесшабашна,
Ты рвёшь из дневников пожухшие листы.
В прозрачном янтаре темнеет день вчерашний,
Нелепым мотыльком беспомощно застыв...
***
Седые дни, встревоженные птицы,
Вы гнёзда вьёте в памяти моей.
Там только что рядилось лето в ситцы
И горько пахли листья тополей.
Ещё вчера арбузом полосатым
Катился сонный август под откос,
И сладко липли тёплые закаты
К моим рукам, волнуя глупых ос.
Дымился пруд среди осин сторуких,
Скрипел настил, давая мощный крен,
Клевал карась (наверное, от скуки -
Ему хотелось в жизни перемен).
И вот уже мне это только снится.
Кричат уныло в пасмурный рассвет
Седые дни - встревоженные птицы.
И так теперь до мартовских календ...
***
Здравствуй, мир. Ты сегодня с утра обо мне позабыл.
Ты слегка приболел непогодой. Хрипишь, а не дышишь…
Мне казалось, что гнутся, как пагоды, серые крыши,
Под порывами ветра пытаясь взлететь со стропил.
Я бродила одна, леденела, дышала на пальцы.
Уходила по мёрзлым тропинкам в сосновую глушь.
На промозглой платформе, стеклянной от выстывших луж,
Я читала названья каких-то неведомых станций
И ждала - вот сейчас загудишь, запоёшь в проводах
Или стаей разбуженных птиц над деревьями брызнешь...
Но в лесу только эхо звенело осколками жизни,
А к платформе моей перестали ходить поезда.
Я бежала домой, чёрный холод на вдохе глотая,
Чтоб отдаться до капли своим одиноким ночам.
Но в подъезде моём половицы привычно ворчат,
И навстречу собака от счастья заходится лаем…
Моя зима
Короткий сон. Белёсые рассветы.
Стальной позёмкой выскоблен асфальт.
И кажется, что будущее лето
Несбыточней, чем месяц флореаль.
Скажи, а ты - что чувствуешь, как дышишь,
Когда зима шарманку завела?
Боготворишь ночник янтарно-рыжий
За эту имитацию тепла
И, путаясь в пуховом одеяле,
Проваливаясь в прошлое до дна,
Разглядываешь смутные детали
В рисунке наползающего сна?..
А я - не так. Мне страшно зимней ночью.
Коленки к подбородку подтянув,
Я чувствую, как стынет позвоночник,
И вою, будто нежить на луну.
Проснусь - и в забытьи скольжу по краю…
Зимой я не живу.
Я выживаю.
Вытащу стих наружу
Из горла и лёгких,
из каждой вены
вытащу стих
наружу я,
чтобы ломал
замшелые стены
привычного
равнодушия.
Чтоб сердце-насос,
зайдясь в аритмии,
гнало
кубометры
крови,
и клетки мозга
допьяна пили
не жалкое
пустословие,
а смысл -
насыщенный,
крепкий,
терпкий -
целебный
напиток
просто,
чтобы душа
в процессе лепки
доросла
до небесного
ГОСТа!
Берег
Молчать и просто быть собой -
такой же древней, как и ветер.
Бродить пришельцем меж столетий,
кидая камешки в прибой.
Кидая камешки в прибой,
считать: раз-два… четыре… девять… -
и только этим время мерить
с секундной стрелкой вразнобой.
С секундной стрелкой вразнобой
Пересыпать песок в ладонях -
Песок часов потусторонних…
Молчать и просто быть собой.
