Из неведомых миров
Светлой памяти любимого поэта
И. В. Царёва посвящаю.
Мои стихи, откуда вы берётесь
В краю болот и злющих комаров?
То шепчете, то плачете, то льётесь
Потоком из неведомых миров.
То нежно женским голосом поёте,
То птицею, простреленною в грудь,
В чужое сердце дикой болью бьёте,
Пытаясь Богу каждое вернуть.
В них шум дождя и мудрый голос кедра,
И боль земли, и вера в доброту.
Но кто же, кто одной лишь силой ветра
Рукой моею водит по листу?
И с каждым днём внимательней и строже
Мой часовой родного языка...
Не знаю я, но, кажется, что всё же
Моею водит Игоря рука.
Я помню всё: и лютую Яроту,
И горный сплав с небесной высоты,
Когда летел, судьбу доверив плоту,
По бурунам, как свиткам бересты,
И пил восторг, а сердце просто пело
От счастья жить, а главное - любить!
Стучался в небо рифмой неумело,
Пытался песней музу разбудить.
И разбудил. И - всполохи из красок,
И свет-заря, ресницы опустив,
В росу, отбросив жёлтый опоясок,
Ко мне шагнула, косы распустив.
И ржали перед ней в тумане кони,
Волной качали звезды крякаши,
Седую тишь из розовой ладони
Испить клонились в ноги камыши...
И слышу вдруг: "Володь, скажи Ирине,
Душа моя пристанище нашла... ."
И чувство - словно кто-то уронил мне
Своё перо из белого крыла...
Ярота-Шор - река Приполярного Урала.
Вертикаль
Владимиру Селицкому
Кто не видел, не знает, не брал Манарагу,
Не рубил прядь пристывших волос поутру,
Тот едва ли поймет нашу трепетность к флагу,
Что с макушки Урала нам пел на ветру.
Он нам дорог, как красное знамя Победы
Наших дедов - отцов сорок пятой весны
Только вряд ли отыщут его краеведы
Знамя спрятано в сердце и синие сны....
Прижимаю к груди, всю в прожогах штормовку
И опять слышу - "Вовка, держися, браток!" -
Голос друга рвет душу - "Володя, страховку!"
И по ручку засаженный в лед альпеншток!
И кусала оскалясь за ноги лавина,
И звенел тетивою спасительный фал,
И летела под ветром гора - бригантина
Оставляя в долине рокочущий вал….
Годы-птицы мои поверните на Север,
Где ночами бессонная бродит душа,
Где в снегу голубика пылает, как клевер,
А "жестянка" без брата не стоит гроша!
И пускай мой закат над Москвой догорает,
Но мне прожитой жизни нисколько не жаль,….
Каждый в жизни свою высоту выбирает:….
Для кого - горизонт.
А для нас - вертикаль!
Морячка
А под утро мама вдруг приснилась.
Молодая, та, из детских лет.
Улыбнулась, будто-бы простилась,
И ушла в сереющий рассвет.
Позвоню, не дай-то, Бог, сердечко.
Расскажу, как внучка бабу ждет,
Так и носит бабино колечко
Да "Морячку" бабину поет.
Бабину... И вижу (так бывает)-
Год ли два, трава стоит стеной,
Только шаг - и мама раскрывает
Голубое небо надо мной...
Помню все: как военком, сморкаясь,
Отдавал нам орден и Указ.
А со стенки папка, улыбаясь,
Не сводил с тебя влюбленных глаз.
Помню сны, дерущие по коже,
С черною пучиною в отвес... .
Все под Богом. Скоро, может, тоже
Подопру ногой сосновый крест
И отец, погибший в субмарине,
Спросит, усадив меня у ног:
"Расскажи мне, сына, о Марии,
Расскажи о матери, сынок."
Что сказать? Не жала так сажала,
Грамотку под старость заслужив.
Всю-то жизнь свечу в окне держала
С верою святою, что ты жив.
А потом твердила, что узнает
Среди тысяч чаек на реке...
Дождь ли ветер - плащик одевает
И - на речку с хлебушком в руке...
Вроде день - уже закат с престола...
Ночь по небу катит каравай...
Ключ - на старт, ремень, педаль до пола,
Ну, давай, родимая, давай!!!
Я успел - народ, готовясь к пьянке,
Заносил столы, смахнув венок...
И шептала матушка из рамки:
"Ты прости..., не дождалась, сынок...".
Зимовье
Володе Ростову
Нет, ребята, скажу вам, избушка
Для таежника - то же, что мать,
Да двуручка - стальная подружка -
Поспевай только чурки таскать!
А в избушке что главное? Сердце -
Печь-железка без всяких затей.
Отогреет и немца, и ненца,
И геологов всяких мастей.
Приползешь к ней, как часто бывает,
Снимешь лыжи в потемках, без сил,-
Всю-то ночь с уголочка вздыхает,
Шепчет: "Где ж тебя леший носил?!".
Отогреет, накормит, обсушит,
Убаюкает сказкой-теплом.
Тихо заполночь лампу притушит
И всю ночку дозорит окном.
Спишь младенцем, набегавшись за день,
Спят собачки, налаявшись всласть,
Точит месяц разбойничий складень,
На кудрявую тучку косясь.
Тащат корку счастливые мыши,
Дым столбом, поддувало сопит...
* * *
Свесив лапу почти что до крыши,
Над избушкой Медведица спит.
Сорок второй
Скользнув с плеча платком вдовы-солдатки,
Упала ночь. В домашней тишине
Перебираю старые тетрадки
Воспоминаний деда о войне.
Раскрыл одну, без выбора, навскидку...
И съежился от пересвиста пуль.
Там медсестра бойца на плащ-накидке
Тащила с поля боя, словно куль... .
Бил пулемет, сминая фланг атаки.
Еще чуть-чуть... И вдруг огонь затих...
И кто бы знал, что немец вывел танки,
А здесь одна винтовка на троих.
И был сигнал - зеленая ракета -
Всем отойти (бывает на войне).
И лишь комбат, встав в рост, из пистолета
Стрелял в упор по танковой броне.
Да с ним боец - парнишка лопоухий,
Сибирячок - садил с винтовки в щель...
Но тут осколок, чуть побольше мухи,
Ударил в грудь, прошив его шинель...
И медсестра тащила, прикрывая.
Он был в сознаньи, только умолял:
-Прошу тебя, оставь меня, родная,
Отвоевался, видно, отстрелял.
А можешь ты, пусть я тебе не любый,-
И рвался встать, и маму тут же звал,-
Поцеловать меня, сестренка, в губы?
Меня никто еще не целовал...
Меня... Володькой,- шепчет он без силы.
-Я из Тюменской, там родные ждут... .
-Ты не молчи, прошу, солдатик, милый.
Меня, родной, Наташею зовут...
Он умирал. Она его тащила
Под канонаду флотских батарей.
И, словно бы, таинственная сила
Хранила их с молитвой матерей.
Назло смертям, всем пулям и осколкам,
Колени - в кровь. Тащила, как могла...
И на закате ротная двуколка
Их в ближний тыл обоих довезла.
И был санбат, был спирт, хирург уставший.
И снова - боль, до крошева зубов...
Тепло ладони маленькой Наташи,
И первая Володькина любовь.
... А впереди был фронт, была разлука,
Еще рекой, три года, - пот и кровь.
И смотрит с фотографии на внука
В огне войны рожденная любовь.
Зимняя рыбалка
Спит мороз в прибрежном перелеске,
Пар над лункой греет тишину….
Грузило бездушное на леске
Тащит мотыля на глубину.
Пять секунд- и первая поклевка.
Узнаю по натиску язя!
Ты смотри, чертяка, как же ловко
Обобрал! Ну так же ведь нельзя!
Ладушки, попробуем мормышку...
А она мне дарит окушка!
Жалко мне, конечно, окунишку.
Ну а как же статус рыбака?
Милые ерши и окушата,
Вас, конечно, можно и купить...
А купить ли золото заката?
А реки- серебряную нить?
А зимы - алмазные каменья
На речной красавице-вербе?
А удачу? А сердцебиенье
От кивка, "моргнувшего" тебе?
А рывок, который, мысли скомкав,
Заставляет сердце задрожать...?
Вот зачем я и готов в потемках
Из тепла домашнего бежать.
Егерь
Он вышел к речке на обходе:
Ложилось солнце в тучу комарья,
Метался гнус, шалея к непогоде -
Извечный деспот всякого зверья…
Всем тяжело в июльскую жарищу,
Одно сейчас спасение - вода:
Что силачу - медведю, что лосищу,
Лишь браконьеру в радость та беда.
Когда он жил по Божеским законам?
И егерь знал - он где-то на реке,
И карабин с единственным патроном
На всякий случай был в его руке.
И вдруг олень - красавец круторогий
С подпалинами охры на боках,
От комарья, не чувствуя двуногих
На берег вышел в нескольких шагах.
Секунда - и олень уже на мушке...
Да ладно, брат, ты что? Я пошутил!
И тут прицел оптический с опушки
Оленью грудь, блеснув, перекрестил….
Он жал курок, едва ли сознавая,
Что перед Богом жребий свой бросал -
Оленью душу выстрелом спасая
Поверх,
Свою - заблудшую, спасал....
И был ответ - по сопкам умножаясь
Свинцом и бранью - вымещенный страх…
И плыл олень спасенный отражаясь
В счастливых, мертвых, егерских глазах.
Совесть
Вроде Русь и верстою не меряна,
И Всевышний незримо далёк,
Но у Бога и мышь не потеряна -
Всех согреет Его огонёк…
Нам бы только почаще беседовать,
Сердцем знаки Его понимать,
Чтить родителей, совести следовать,
Вот и будет в душе благодать....
А ведь к маме всегда, как на праздники….
Бездорожье? Так мы же домой!
Что нам грязь-то на танке - УАЗике!
Вот за горочку и ... Боже мой....
Ни детей, ни собаки, ни курицы,
Ни души.... Может, где разбрелись?...
Окна выбиты, избы сутулятся….
Эй, славяне!... Народ!... Отзовись!...
Только ветер, напившись просторами,
Хлопнет ставней да, как от стрельбы,
Из деревни "бегут" мародерами,
Спотыкаясь, кривые столбы.
А крапивы - как сроду не кошена,
Лебеда, та и вовсе - стеной...
Все расхристано, вырвано, брошено,
Словно немец добрался войной….
И тут вижу я - женщина старая.
Руку - лодочкой, палку - к груди:
- Вовка, ты ль!? Ну, да как не узнала я!
Ох, и вымахал!... К мамке, поди?
Ой, сынок, мы ведь Дарью-то, сватьюшку,
В прошлом годе, как раз на Покров,
Схоронили. А что же ты матушку
Проводить не приехал-то, Вов?
Все-то заняты, все где-то свищите...
Что стоишь-то, ужо, заходи...
Ни звонка, ни письма не напишите,
Вот для этого вас и роди...
Я зашел. Под иконами в рамочке
Фотографии. Тихо. Тепло.
На комоде по мужней тальяночке
Тащит кот стрекозу за крыло.
Пахнет ладаном, хлебом и старостью...
Посадила за стол у окна
И святою крестьянской усталостью
Просветила до самого дна...
- Что молчишь-то, касатик, рассказывай,
Как живется, детишки, дела?
Аль как мы - ремешочек подвязывай?
Или вдел Горбунку удила?
А деревня спилась да и вымерла.
Веры нет, и хиреет народ.
Как война проклятущая вымела!
Вон, кресты-то почти - в огород...
Да уж вижу, что здрав и удачлив ты,
В Бога веруешь... То хорошо...
И дела, вижу, добрые начаты,..
Сын, смотрю, народится еще...
Я сидел ошалелый, раздавленный.
Что сказать? Что служу звонарем?
Спросит - "Где же ты совесть-то, праведный,
Обронил, что не сыщешь с огнем?
Это ведь с твоего равнодушия
Мать-деревня твоя умерла..."
Так о чем же названивал в души я?!....
Нет, родная, при мне та игла!
Так кольнула, что силы покинули.
Мне б - с колен ей подол целовать,
А сидел, словно сердце мне вынули,
Камень сунув; - троим не поднять.
А назавтра сходили на кладбище...
Гладил травушку, плакал навзрыд.
И свечу, и молитву... А камище
Так с тех пор на душе и лежит.
Звал: "Бабуль, а со мной бы поехала...".
- Нет, Володюшко, я уж с котом...
И пока видел в заднее зеркало
Осеняла Россию крестом...
Морошка
А на вешнего Николу, как обычно, холода...
А я косы - до подолу, неприступна и горда.
Но любимого обьятья греют лучше всяких слов...
Ох, готовьте, мама, платье, ставьте бражку на Покров!
Припев:
Морошку сладкую, морошку спелую
Сорвал украдкою ты ночкой белою.
Испил до донышка глотком неистовым
И стал мне солнышком одним-единственным.
А за речкой - синей далью сладко плачут журавли,
Зорька розовой вуалью прячет таинства земли.
На тропиночке заросшей стынет травушка в серьгах...
Почему-же, мой хороший, мы на разных берегах?
Припев:
Морошку сладкую, морошку спелую
Сорвал украдкою ты ночкой белою.
Да только новая тебе приметилась,
А я, бедовая, с бедою встретилась.
Замела любовь в совочек, сердце - в грудь,тоску - на ключ,
Позабудь меня, дружочек, не ходи и не канючь.
Не твоя я, видно, ноша, да и холодно с тобой...,
Что сказать, тебе хороший?...Счастлив будь, любимый мой!
Припев:
Морошку сладкую, морошку спелую
Сорвал украдкою ты ночкой белою.
Висела ягодкой медово - клеверной,
А стала веточкой холодной, северной.
Батя
Ветер треплет берез золотистые волосы,
Осыпает медовой листвой бугорок....
Вот и встретились, па...
И вдруг батиным голосом
Тишина мне ответила: - Здравствуй, сынок!
Где же ты - столько лет ни звоночка, ни весточки.
Мать угасла - ждала. Там и я вслед за ней.
Для кого нам гореть, если нет ни невесточки,
Ни внучат-сорочат, ни сынов - дочерей?
- Севера, севера закружили, завьюжили,
Прикипела душа, только с кровью сорвать.
А заросшим полям пахарь - сеятель нужен ли?!
А нужны ли траве комбайнёры-то, бать?!
Отрыдала над нивою песня Есенина,
Присосались клопами везде сердюки,
И ведут бюрократы куда-то уверенно,
Как вели комиссары - до первой реки.
- Знаю, знаю, сынок, сколько было тех ворогов -
И чужих, и своих, что краснела трава...
А мы вновь поднимались с пшеницей и творогом!
Потому что Россия землею жива.
Отогреешь любовью своей православною,
И протянет она золотой колосок...
Возвращайся к земле.....И, что самое главное,
Помни, русская сила - в единстве, сынок.
И кружил первый снег над могилкой заросшею,
Над уставшею Русью в окладе берёз...
Я укрыл эту боль серебристой порошею
И на Север далекий под сердцем увез...
Снова - тундра кругом, а мне полюшко чудится:
Выезжают сыны на рассвете пахать,
И хлеба - в горизонт, и народ в поле трудится... .
Видно, я задремал,
Ты прости меня, бать... .
И что оставишь уходя
О, сколько Вас, не зная сути,
Спешат охотника чернить!...
А видел ты бобра в мазуте,
Вскормленный "Сникерсом" пиит?
Тушил ли ты в тайге пожары,
Когда верхами - суховей?
А хоронил птенцов гагары,
Укрыв рубахою своей?
Не мне, тебе дельцы Газпрома
Везут октановую смесь,
А что разлив вокруг парома -
Плевать! У нас охотник есть!
Ату, ату его, ребяты!
Убийцу ямбом заклеймим:
Сегодня - в зайца, завтра - в брата
И за перо!? Покончим с ним!
Я вам отвечу, лицемеры:
- У вас - камин, у нас - нодья.
И мы своей, кержацкой, веры,
И совесть - главный наш судья.
И мать-тайга по жизни свята,
Любой листочек сердцу мил,
От мха до горбика заката,
С высокой песней быстрых крыл.
И только здесь, в стране охоты,
Мир видишь в капельке дождя,
И время есть подумать - кто ты,
И что оставишь, уходя...
Прим. Нодья - таежный костёр.
Забава
Пусть нашу страсть зовут забавой,
Пустой умишка перекос,
Больной души трофейной славой...
А вот задай-ка ты вопрос
Себе, любимому, дружище:
- А как с природою-то сам?
Убрал свой парк, чтоб стал он чище,
Согрел птенца, прижав к губам?
И так же корочку рассвета
Макал в тумана молоко,
И дирижировал квартетом
Лягушек веточкой легко?
И я сто раз спасал Каркушу...
А что ружьишко за спиной -
Не значит, что запродал душу
И сны не мучают виной...
Да, я - охотник Божьей волей
И этим званием горжусь!
Целую ягоды в подоле
Родной Югры, а значит, - Русь.
И слышу шепот каждой травки,
И боль упавшего сучка,
И смех ручья, и плач малявки
На жале ржавого крючка...
Порою так себя застудишь,
Что вьюга - в хохот: "Не жилец!".
А только почечку раскусишь
Родной березки, как птенец,
И боль твоя бесследно тает -
Настолько дар ее велик...
Кто мир Природы понимает,
И сам не будет ей безлик.
Пустая страсть... Да здесь кувшинку
без боли в сердце не сорвешь...
Здесь даже первую снежинку,
Словно невесту, в церкви ждешь.
Он мог Высоцкого на память
Парашютистам - десантникам
Березовского отряда
авиа лесоохраны посвящаю.
Опять округа полыхает,
Пылает небо над тайгой...
Три дня комбез не просыхает -
Горим - и с этой, и с другой...
- Держи огонь! Держись, ребята!...
Серега, друг, держись, родной!
А чем держать - одна лопата
Да эрлэушка за спиной.
- Да где же Ты? - Кричу я в тучи.
И, представляешь, - услыхал!
Да разве я случайно с кручи
Болото носом пропахал?!
Спасибо Богу за подмогу -
Вот это ливень! Будем жить!...
- Ребята, видели Серегу?
- Серега там остался, Вить...
Ползет слеза, смывая сажу...
В ладонях пеплом - лучший друг...
И будет просьба к экипажу,
Давай, ребята, выше круг...
Он мог Высоцкого - на память...
"...По курсу - дым, куда нам, Вить?
Да никуда... На дым и падать..."
И снова Господа молить...
Спасибо Богу... За подмогу!!!
С таким-то ливнем да не жить?!...
- Ребята, видели Серегу?...
- Серега там остался, Вить...
***
Там, за далью реки, где туманы стелятся,
Где в ладошке зари плачет козодой,
Моего горбунка, (рано - поздно встретятся),
Ищет ангел небес, ангел, да не мой.
Как найдёт - под уздцы….И с крыльца тропиночка,
Над водой серебрясь, к звездам побежит….
Вскрикнет мама вослед: "Да куда ж ты, сыночка!
Да тебе, милый мой, жить ещё, да жить!".
Я конька обниму, приласкаю сахаром,
Видишь звездочку ту, милый горбунок?
И опять мне шепнет тихо голос матери:
Дважды в реку одну не войдешь, сынок.
Для кого снегири шепчутся с рябиною,
Гасит в речке январь солнца головню?
Только Боженьке знать - длинною, не длинною
Будет тропка твоя к своему коню….
***
Суббота.
Впереди - два выходных!
Скорей - в тайгу, уже неделю снится.
Пускай пурга бьет с посвистом под дых -
беспечней будет ушлая лисица.
Рюкзак, топор, помятый котелок...
Нет сил дождаться мутного рассвета...
Целую дочу спящую в висок
и - под кнуты рассерженного ветра.
По сопкам, по распадкам и ключам
ведут тропинку камусные лыжи,
а ветер ломит руки кедрачам
и небо все угрюмее и ниже.
...Ни сойки, ни зайчишки, ни рябка -
попряталась вся живность. Вот непруха!
Все тяжелей плечам от рюкзака,
все чаще встречной ели оплеуха...
Ползешь, давно забыв о косачах,
мечтаешь о горячей кружке чая...
Ну, наконец, - труба из кирпича!
И свет в окне, и доченька встречает!
Завалишься, наспорившись с пургой,
кляня в душе все "прелести" охоты:
- Да чтоб хоть раз! Да больше - ни ногой
я в этот лес! До будущей...
cубботы!
Счастье
А много ли для счастья надо?
Да что ж вы сразу - о деньгах?!
Я - об исто́мушке в прохладе
копны духмяной на лугах,
Когда весь день поёшь косою,
А он как звень - ни ветерка!
И видишь доченьку босою,
В ладошках крынка молока.
Едва глоток, как вдруг из сини,
Из белогрудья облаков,
Сверкнёт гроза с гудящим ливнем
И близким грохотом подков.
И ты за вилы - ох, замочит!
А он возьми, - да стороной!....
За полчаса стоит стожочек,
Как та часовня за спиной!....
А вечерком заглянешь к маме…
И с полотенцем на плече,
Как на Руси святой веками
К реке по розовой парче
Заката вниз по огороду,
Где баньки стайкой собрались,
Да в молоко парное - с ходу!
Да - в глубь!! А душенька-то - ввысь!!!…
Потом щекой прижмешься к бане
И будешь слушать, затаясь,
Как ивы шепчутся в тумане
И зорьку чмокает карась.
Пёс
"Ну, сейчас доберусь я до волка!
Хватит с "тозовки" бить воробья,
Мой "Драгун" - это вам не двустволка
И кобель мой достоин меня!..." -
Распалялся все больше Андрюха,
Пряча в ельник японский мустанг,
И улыбка от уха до уха
Отражала достигнутый ранг.
Цепь златая с крестом в три обхвата
На прожаренной Кипром груди,
Да и "Хольстер" элитный, не вата,
Не фуфлошка какая, поди!
И пошли: он о шкуре мечтая,
Пёс, как самый заправский челнок...
И не знали, что серая стая
Тоже жаждала плоти кусок.
...Что желалось всем, то и случилось,
Только выпал из рук карабин...
Лишь собака юлою крутилась
Среди кругом ходящих горбин...
Он бежал, спотыкаясь, к машине -
Рвался "Хольстер" хваленый в ремни...,
А у сопки по пёсьей брюшине
Третий раз проходились клыки...
"Умоляю, спаси меня, Боже!
Я отстегивал церкви не раз!" -
И от страха - мурашки по коже,
И давил, озираясь, на газ...
Только дома он высох от пота.
Через день - из столовой: "Андрей!
Там не Бойчик скребется в ворота?
Слышишь, кто-то скулит у дверей?"
Он дополз, истекающий кровью...
"Друга бросить? Совсем? Одного?!"
И затих. Но с какою любовью
Даже мертвый смотрел на него!
А хозяин плеснул себе виски,
И - охране: "Чё смотрите! В бак!"
Пес не знал, что предательство близких
Отличает людей от собак.
Прим. "Тозовка" - малокалиберная винтовка ТОЗ-17 под патрон
кольцевого воспламенения кал. 5.6 мм.
"Драгун" - Самозарядная винтовка конструкции Драгунова (СВД).
"Хольстер" - Ижевская фирма по выпуску прочнейшей
всесезонной охотничьей одежды.
На самом краешке земли
С ружьишком стареньким и лайкой
Под мелко сеющим дождем,
С душой ранимой под фуфайкой
Иду в тайгу осенним днем.
Как Рудакова баба Шура,
У ней одна дорога - в храм.
И я - такая же натура -
К своим рябиновым кострам.
К заветным клюквенным болотам,
К глухому старцу-глухарю,
К простым, но жизненным заботам:
Полянку выкосить зверью,
Поднять стожок, ведь всяко может -
Морозы жмут который год.
А вдруг лосиха занеможет,
Ведь у нее уже приплод... .
И дело даже не в добыче.
А в чем?... Да мне ли это знать!
Кому-то - страсть, кому - обычай,
Но я готов и ниц упасть
Перед зарею на колени,
Перед пичугою, за шаг
И слушать с тихим умиленьем
Лесных доверчивых бродяг.
Замолкнет дятел, сойка тонко
Заверещит: "Лиса, лиса!"...
Живи, живи, моя сторонка!
Смотрите, люди, в небеса!
И я смотрю, смотрю и плачу
От счастья жить, дышать, любить,
Брать в сердце слово на удачу
И вить серебряную нить
Таких стихов, чтоб мир дивился,
Чтоб по углам щемилось зло...
А то, что здесь, в глуши, родился,
Не значит, что не повезло...
Не плачьте, гуси, надо мною,
Не рвите душу, журавли,
Я первым выйду к вам весною
На самый краешек земли.
***
Сколько вас по церквам да по храмам
С патриархом под ручку идет
И все ею же крестится с шармом,
А другою - по кругу гребет.
Вот и мне б спрятать совесть за дверью
Да послать в перемат от обид...
А я верю! Я истово верю!
И молюсь! А не делаю вид.
Волк
Я его под корягой нашел -
Голопузую волчью босоту.
- Как же ты, мокроносик, ушел
От облавы двуногих к болоту?!
И - за пазуху. Там и согрел.
В дом принес и насильно - из соски...
Через месяц с ладони он ел
И играл, и все тряпки - в полоски.
Как ребенок! А я-то как рад!
Волк - помощник и это не байки.
И казалось, что он во сто крат
Будет в жизни мне преданней лайки.
А подрос, я ошейничек сшил
И - на цепь, а не хочешь - в вольере?
И ноябрьским утром решил
Испытать его хватку на деле...
Вот и лес. Дробовой в полу - чёк!
Вдруг лосенок метнулся кустами.
- Что молчишь-то, товарищ волчок,
Идеальный помощник с клыками?
Я ошибся. Он видел его,
Все в момент просчитав и наметив.
Только я не учел одного -
То не люди, чтоб лаяться, встретив.
И носились они тем леском
Всю-то ночь, будто дети, играя...
Я домой его чуть не силком
Притащил на цепи, чертыхаясь.
За неделю ни разу - к еде...
Он ушел тем же волком безродным...
Нет, не корку он выбрал себе -
Выбрал смерть, даже смерть, но свободным!
Птаха
Горит огнем шиповник спелый
Среди опущенных ресниц
Кустов пустых, осиротелых
Под переклик спешащих птиц.
И только кедр зеленой лапой
Прощально машет, да река
Напротив дедушки Агапа
Еще качает облака.
Там - полынья. А в ней - чирочек.
Не утка - уточка, с вершок,
Подранок, серенький комочек -
Видать, агаповский грешок.
А вкруг его уже собака
Соседа мечется по льду:
Уже готовится атака...
И я - бежать. И на ходу
Кричу: "Не сметь!" - Грозя ей палкой.
Та - наутёк. И тут чирок
Ко мне походочкою валкой
Заковылял. А я продрог -
Летел, считай, в одной рубахе...
Прижал к душе да - в перепляс...
Кому теплее, мне ли, птахе?
А догадайтесь-ка с двух раз!
Лайка
Горит костёр. Парит одёжка.
С душистым лапником постель.
Луна в серебряных сапожках
Вокруг обхаживает ель.
Усталость сковывает тело...
- Ну, что, набегались с тобой!?
Охота, брат, такое дело,
Тут каждый день идешь как в бой...
Уткнув свой нос в мои колени,
Глаза - в глаза, сидит мой друг
И уши каждое мгновенье
Тайгу сканируют вокруг -
Быстрее вычислить добычу,
Отвлечь, догнать, предупредить.
Стрелой летит, едва покличу,
Расцеловать и угодить.
Ведь сколько пережить сумели,
А что ждет завтра, впереди?
И слышу я, обняв сильнее,
Как сердце бьёт в его груди...
..............................
А сколько их - в бантах, корсетах!
Не стать, так сила и окрас.
Но ближе лайки в белом свете
Мне нет из всех собачьих "рас".
Стихотворение посвящено Бобке.
Он погиб, спасая меня,
на следующий день - 28 ноября 2006 г.
Память
- А давай-ка, внук, махнём до Бреста!
От него, считай, и отступал
На Бобруйск... Гляди и вспомню место
У реки, где пушку закопал.
Там речушка, вроде нашей Лямзы,
Даже уже. Только плёс глубок.
Есть и мост... , так "мессеры", заразы,
Целый день - не вдоль, так поперёк!
Вот на нём наганом из попутки
Комиссар - в лицо: "Любой ценой!"
И расчёт наш третий раз за сутки
Развернулся к Родине спиной.
А навстречу - беженцы и конный,
Санитарный, раненых - обоз...
И вдруг - танки! Слышишь, внук, колонной!
А у нас снарядов с гулькин нос...
- Ладно, дед, давай! - Садимся в поезд
"Брест - Москва"... Купе, как дал кассир...
А в купе... герр немец, рядом в пояс
И японец кланяется - мир!
Ясен свет, кто настроенье портит,
Я войну-то видел лишь в кино!
Только дед, как совесть века, смотрит
Сквозь соседей - в дали, за окно.
Выйдет покурить, к стеклу прижмётся...
Что смотреть - поля да вороньё.
Две минуты - снова в пальцах мнётся
"Беломор". "Дедуль!" - А он своё:
- Так они людей... по всей дороге
Танками... , и раненых - обоз...
И, дымясь, летели мне под ноги
Гильзы не потухших папирос.
Трассовики
1.
Мы не из тех, кто мощными плугами
Пахать поля России мастера,
И не из тех, кто знойными югами
Гоняют фуры полные добра.
Пускай и я водила, а не тренер,
Но разница, ребята, всё же есть!
Вы за себя, а я скажу за Север -
А Север нам - и Родина, и честь!
Припев:
За стеклом лобовым снег над тундрой кружит
Под напев тягача - плетевоза….
Сколько здесь их по трассе в болотах лежит,
От дэтэшечек, до бензовоза.
Пусть КАМАЗ - в перегруз, и труба - в перевес,
И тельняшка промокла от пота,
Перед нами расступятся горы и лес,
И прогнутся под нами болота!
2.
Мы не из тех, кто ловко на колёса
Наматывает длинные рубли…
У нас длина лебедочного троса,
Порой важнее всех забот земли,
А палиспас в беду - дороже клада,
Тут главное - фаркоп зачекерить,
А не успел, есть спирт и слово - "надо" -
Ныряй, браток, здесь некогда курить.
Припев:
3.
Мы не из тех, кого зову "бомбилы"
И не из тех, кто в "Мерсе" может пить,
Хотя мы все заправские водилы -
По кайфу и за сотку притопить!
И вроде все водители по классу,….
Но разница, ребята, всё же есть! -
Вы за себя, а я скажу за трассу -
Она для нас и Родина, и честь!
***
И опять черемух вьюга белая
За окошком спать мне не дает...
А любовь моя, на веки первая,
На соседней улице живет.
Только здесь не травушка намокшая
Мне стеною встала, не кусты...
Почему ты снишься мне, хорошая,
Почему во сне целуешь ты?
Может, потому, что неожиданно
У колодца встретились с тобой,
И глазами тайну сердца выдала -
Не того ты выбрала судьбой.
Только поздно песню переписывать -
Не вернуть под яблоней скамьи.
Да и что я буду сам испытывать,
Как смотреть в глаза своей семьи?...
А ведь я и зимнею порошею
Нашей дочке яблоки дарю.
А за то, что снишься мне, хорошая,
До сих пор судьбу благодарю.
Не стучись в окно мое, метелица,
Нам свою судьбу не обмануть,
На троих любовь на всех не делится,
А бедою счастья не вернуть.
Ждали
Я не из тех, кто хлопает в ладоши,
Завидев губернаторшу едва,
Хотя и понимаю тяжесть ноши -
Держать ответ за все свои слова.
И все же ждал... Больница - на коленях,
Ни газа, ни зарплаты, ни дорог...
Зимою, слава Богу, - на оленях,
А летом, в дождь, не ступишь за порог.
И вдруг в "Вестях" - летит! На вертолёте!
По деревням! Ага-а... А ну-к, отцы,
В пример, туфлю оставит нам в болоте,
Примчатся - нет дорожники-спецы?
"Ой, Вовка, а возьмет и осерчает
Да и забудет лет эдак на сто..."
Так все же - шанс! Ведь кто здесь не мечтает:
Бетонка, врач... Мы - люди или кто?!
Ведь всю Европу нефтью, газом "греем"
Не год, не два - уже десятки лет!
А что, скажите, с этого имеем?
Какой там газ! Порой и света нет!
Как мать родную ждали... Ждали дела...
А тут райцентру грянул юбилей.
А кто ещё красиво и умело
Расскажет о вложении рублей?
Да - с огоньком, да - с цифрами навскидку!
О нас, родных, да как нам хорошо...
"К ним прилетишь - запросят газа нитку,
Потом врачей затребуют ещё.
А что дороги? Сами всё изрыли.
Да мне-то что до всяких ваших ям!
Вопрос закрыт!"
Вы не вопрос закрыли -
Глаза - последним русским деревням.
28 августа 2013 г. с. Саранпауль.
Вернулся
Нет. Ни за гроши, не ради славы
Отслужил по совести, как все...
А теперь домой - бывшим ком. заставы
Возвращаюсь в орденской красе.
Сколько наркоты, зелья, да дурмана
С пеплом и песком перемешал
На тропе войны гор Таджикистана
Я Свою Россию защищал.
Ту, что всем селом песней провожала
и писала письма в дальний край,
И в госпиталях, ветром мне шептала -
"Сына мой, держись, не умирай"...
Вот и пыль родных выбитых просёлков,
Солнце греет в речке облака…
Только почему плачет перепёлка
И не слышен трактор свояка?
Где собачий брех? Девки? Ребятишки?
Где солдату песни за столом?
Тишина вокруг. Брошены домишки.
Кружит черный ворон над селом.
Ветер да бурьян, ставня покосилась,
Битый чугунок в пыли у ног….
Родина моя, ….что с тобой случилось,
….Как же я тебя не уберёг…
***
Встану я спозараночку, выйду в чистое полюшко,
Выйду в полюшко русское, обниму белый свет:
- Здравствуй, небо и реченька! Здравствуй, солнце и волюшка!
- Здравствуй, милая родина! Здравствуй, новый рассвет!
А над речкою серебром рассыпается колокол,
А над волнами чаечка машет белым крылом,
А по синему небушку - золотистое облачко,
Словно Боженька рученьку распростёр над селом.
Как и я, с благодарностью, в светлой озера благости
День встречают журавушки и трубят в облака...
Люди добрые - здравствуйте! Всем - здоровья и радости!
Саранпауль, любимый мой, здравствуй ты на века!
Жар-Птица
В паутине бьется муха...
Туча небо бороздит...
Осень-дряблая старуха
На завалинке сидит...
Дождь зашелся неуемно...
Клин, рыдая, пролетел,
И оставил чувство, словно
Я на век осиротел...
Молча грусть по дому бродит
От иконы до дверей,
Тоже места не находит -
День бы кончился скорей...
И тут бабушкина прялка,
Слышу, - скрип! Ах, Боже свят!
Парни, девки в полушалках,
Кони, ленты, дружка, сват.
Тройка мчит, снежок - на полоз,
Красный, по ветру, платок...
И вдруг - мамы тихий голос:
"Все наладится, сынок..."
Задремал... В окне рябина,
Пряча слезы, тянет кисть.
Эх, моя ты сиротина,
Ты уж, девонька, крепись.
Нам ли плакать да печалить,
Да бояться хмурых туч!
Рано душу горем старить,
Есть у нас от счастья ключ!
То не лебеди, не гуси
И не знахаря грибок,
Это прялочка бабуси
Прямо в ноги мне клубок!
Если совесть чайной ложкой
По душе-то не скрести,
Побежит клубок дорожкой
К людям, было б что нести.
А коль есть вода живая,
Всякий скажет, прятать - грех.
И пойдем мы, окропляя
Ею каждого и всех.
Только наперво - земельку,
Чтоб деревню возродить -
Кто-то должен за Емельку
Силу русскую будить
И добро по свету множить!
Где вы, братья-русаки?
Хватит грошики итожить
Да мусолить пятаки!
Вот он я - мужик Владимир!
Где Петро? Где Михаил?
Подымайся, кто не вымер,
Русь не продал, не пропил!
Пусть мне скажут, хмуря лица:
"Солнце с юга не встает!"
Сердцем знаю - есть Жар-птица,
Долг исполню - позовет.
Скажет, встретив в белом платье,
"Вот, Володичка, и я..."
Как вы думаете, счастье
Приживется у меня?
Россомаха
Двое суток я гнался за волком
По застуженным ветром полям.
И тут вижу, в леске невысоком
Росомаха ползет к оленям.
А вожак..., он стоял на колене -
Снега много, корма́ - глубоко...
И она осторожненько к вене
Присосалась на шее его...
Обескровел и рухнул рогатый,
Вслед за ним оленёнок затих...
И шептался кедрач бородатый,
Равнодушно взирая на них.
Я поднял карабин не от страха,
Я увидел обычное зло -
И поно́сила след росомаха,
Пусть считает, что ей повезло.
Кто-то спросит: "К чему эта притча?
Там - природа, а здесь?" А что здесь?
Росомахи и в нашем обличьи
На портале, я чувствую, есть.
Лаечки
Невесомою белой простынью
На рассвете упали снега,
И простилась с красоткой-осенью
Златокудрой старушка-тайга.
Улеглась и душевная смута -
Ни дождей, ни рыдающих стай.
И катает алмазное утро
В гулком ельнике радостный лай.
Это Бойчик, породы лаечной,
Проверяет на деле басок.
Прошмыгнула душонка заячья -
Вот и будит в азарте лесок.
Прибежал. Улыбается, ластится...
Что, дружок, упустил колбасу?
Всё, родной, облетели платьица,
Зимний промысел, брат, на носу.
Дело, сам понимаешь, серьёзное
Хочешь - нет, а в морозы вставай
Войско наше капканов грозное
Мне приманкой кормить помогай….
И покатится жизнь таёжная,
Как бывало уже и не раз,
Лишь бы мама, с любовью Божьею,
Проводила в дорогу нас.
А ведь лайки - самые верные -
От беды остановят в шажке
И опасность почуют первые,
И медведя осадят в прыжке
И в пургу отогреют шкурами.
А что сыро, то - не беда,
Да и я их, в минуты хмурые
Обнимаю родимых всегда.
Так любить, только в сердце выносить.
Все охотники знают окрест -
Каково из помёта выпросить
У меня чистокровных невест.
Пусть и когти шатуньи длинные,
Ни одна из моих не сбежит...
Сколько вас по тайге-то, милые,
В безымянных могилках лежит!
Мне бы - памятник вам, хорошие:
Громик, Веточка, Бор, Гуляй...
Что притих...? И тебя - с порошею...
Хватит ластиться...Догоняй!
Лосёнок
Самый первый, кто его встретил
В этом мире, был мамин нос -
Самый - самый красивый на свете!
Только странно, что без волос.
И смеялось над ними солнце
Отражаясь в расколах льда,
И лягушки им из болотца
Восхищенно кричали "да!"
Ах, какое, скажу вам, счастье -
Ощущать милой мамы тепло!
Не страшны с ней ни волчьи пасти,
Ни другое, когтистое зло.
Росомахе устроила встряску -
Поживиться хотела мной…
И пока не дошепчет сказку,
Не уходит на водопой.
Ночь. Скользнув среди звёзд русалкой
В глубь речушки она пила…..
И тут выстрел железной палкой
Перед нею разбил зеркала...
И не знала лосиха, веря
Тишине затуманенных рек -
Нет на свете страшнее зверя
Чем двуногий зверь - человек.
Только Бога слеза скупая
Оросила седой рассвет….
Спал ребёнок, ещё не зная,
Что кормилицы больше нет.
Ягода брусники
Тишина, укутавшись туманом,
Сторожила озеро в лесу.
Ночь, босой девчонкой по полянам,
Рассыпала пригоршней росу.
Паутина стыла над водою.
Лес дремал, уставший от забот.
Только выпь, спросонья, козодою
Отвечала где-то из болот...
И, казалось мне, что это боги
Рай создали. Для кого - людей?...
Я ведь помню, как, устав с дороги,
Здесь садилась пара лебедей.
Белые, как ангелы, без шума -
Символ чести, верности, любви.
Я тогда, увидев их, подумал -
Кто посмеет ангела убить?
Боже мой, о, как они кружили!
Нам бы так любимых-то беречь...
Может быть, и по-людски бы жили,
Мы же всё стараемся обжечь.
Лебеди... Да тут одно названье
Тянет в небо, к Богу, к чистоте...
Я ушел, чтоб ни сучком - дыханьем
Не спугнуть их счастье в темноте.
Пели звёзды, месяц улыбался,
Да и я, душой светлея, пел...
Вот уже кордон, и тут раздался
Выстрел. Я - назад... И не успел...
Одиноко гасли в небе клики,
Первый луч гранил в траве алмаз,
И стекала ягодой брусники
Капля крови из открытых глаз...
Охотник
Дым над плёсом гнётся коромыслом,
Лижет пламя мятый котелок,
Харюзок, на прутике повиснув,
Пульками отстреливает сок.
Укатившись мячиком за плато,
Плещет в речке солнце на мели,
И стекает золото заката
По ветвям в речные хрустали...
Кто я здесь - хозяин, гость, прохожий?
Я - охотник, вот мой карабин.
Значит, враг? Но почему всей кожей
Чую горечь срубленных рябин?
На лосиных тропах обрываю
Петли браконьеров у реки.
Почему? Да потому, что знаю -
У добра должны быть кулаки.
Не нужна властям моя природа...
Что с того, что лампою - звезда,
Что порой еды - мука и сода?
Не помрём, у нас и чай - еда.
Это дочь всё зазывает в город.
А кому за живностью смотреть?
Вот хвоинка юркнула за ворот -
Тоже надо кроху отогреть.
Здесь ночами думаешь о многом:
Времени, правителях, стране...
Вот кому бы с совестью и с Богом
Хоть разок побыть наедине!
Солнце вниз ушлёпало по броду,
Месяц серебром осыпал мох.
Ухнул филин - выяснить погоду,
У бельчат подняв переполох.
Паучок спустился с небосвода.
Чай брусничный млеет на огне...
Засыпает дикая природа,
Жизнь свою доверившая мне.
Личное
Сколько там дано охотоведу?
Что молчишь, кукушечка, скажи!
Может, плюну, - в Питер перееду
К дяде Саше делать муляжи
Птиц своих, каких доохраняю
Скоро... Что-то я совсем раскис.
Из природы - лавку... Я не знаю...
И опять шепчу себе - держись!
И вчера, не выходя из джипа:
"Э, брателло, кто тут егерёк?
Вот бумага. Глухаря, ну, типа,
Завалить хочу, сходить на ток."
У таких всегда и всё в порядке -
Ружья, документы, внешний вид:
"В пять утра жду завтра у палатки,
Если опоздаешь - без обид."
Нехотя лазоревы ресницы
Поднимал проснувшийся восток,
Собирались радостные птицы
В свой лесной заветный уголок.
Ну, а мы по насту, без дороги
Шли в ночи на тусклую звезду...
И смотрели вслед лесные боги,
Чувствуя грядущую беду.
Я певца услышал на подходе.
Ладно, пусть охотник поглядит.
Мы - к нему и он затих, как вроде...
Да какое?! Вот же он сидит!
И брателло радостно-счастливый
Тут же взялся оптику тереть...
"Улетай, прошу тебя, родимый!" -
И стараюсь как-то пошуметь:
И стволом - об ствол, и сук - за свитер.
А глухарь сидит себе, поёт...
"Улета-а-ай!" Но грохнул сзади выстрел.
Слава Богу, он пошёл на взлёт.
Растворилось эхо на болоте,
Пряча взгляд, восход заледенел...
Он был мёртв. Ещё тогда, на взлёте.
Но и мёртвый на излёте - пел.
Вдаль умчался ветер с чёрной вестью,
Тучи, свесив днища, дали течь...
Мне бы так - с достоинством и честью -
Встретить браконьерскую картечь...
Прим.: К дяде Саше Белякову или Анатолию
Болгову в Питер - своим друзьям.
Мои берёзы
Под утро снегом выбелило поле,
Берёзок у калитки не узнать...
Ну что ж… пора, не сдерживаясь боле
и мне успеть им главное сказать -
О той любви, с которой в мире прожил
К родной земле, родителям, семье,
Что раздавал, а что, напротив, множил
И чья любовь с небес вернулась мне.
За всё, что было, есть, и то, что будет,
Что вижу, слышу, чувствую, творю,
За совесть, что ночами сердце будит,
Я Господа, как сын, благодарю.
И вас, пока живу я буду славить,
И целовать в медовые уста,
За то, что мне дано свой след оставить
На снежном поле чистого листа.
И я уйду в назначенные сроки,
В неведомые дали, как и все,
Но кто бы знал, какие стихотоки
Я пил, родные, с вами по весне!
А сколько счастья осень приносила -
Писал стихи и плакал с ними сам,
И Бог любил, и Родина любила,
И сотни птиц мне пели по лесам!
Чего желать? Пусть ветер наши свитки,
Читает вслух и слушает рассвет,
И хоть одну бы душу у калитки,
Согрел под вами мой далёкий свет.
Рассвет встречая, пели журавли....
Заря, обняв, отогревала тундру,
Туманы тайны ночи стерегли,
Цвела морошка, и в поклоне чуду,
Небесным клиром пели журавли.
А я бежал к ним батиной тропинкой -
Отец хранил затаинку и дед.
Теперь и я могу с родной осинкой
Смотреть, обнявшись, сказочный балет.
И умываться светлыми слезами,
А срок наступит - внуку передать...
Вставал рассвет. Целуя мир глазами,
Я пил в тумане Божью благодать...
А вечером сосед присел вороной:
"Володь, не знаю, может просто брех...
Там... журавлей в затаинке озёрной
Залётные твоих убили... всех...".
Да лучше б волк порвал меня клыками,
Чем эта весть черней её крыла!
Душа, едва прикрыв дыру стихами,
Скуля щенком, под сердце заползла...
И что с того, что оленихе скоро
Пора рожать - был с ней! А там - беда.
Не пить крылам небесного простора.
Другие будут, эти - никогда!
Вот так и гаснут звёзды над Отчизной...
Я вышел проводить к реке закат,
Но небо, глянув строго, с укоризной,
Платком дождя закрыло горький взгляд...
И я молитвой к Богу, в тучи бился,
Простой, мужицкой, без икон и свеч,
Чтоб оленёнок всё-таки родился
И дал мне силы всех их уберечь…
Охотничья страда
Спит под снежной шубой Приполярье.
Реки в голубых оковах льда….
Да какое спать, когда в разгаре
Главная охотничья страда!?
Выйдешь к звёздам в утренних потёмках,
И пошёл лыжню свою торить!
Что поймал в капкашках и кулёмках,
Тем и будешь год семью кормить.
Вот она - собаченька родная,
Весточка, помощница моя!
И медведя с батюшкой Рыдаем
Развернет для точного огня,
И на ёлку соболя загонит,
И опасность чует впереди…
Ну, а как же - выкормил с ладони,
Выносил на собственной груди….
А вон там, за сопками предгорий,
Где небес желтеет окоём,
Среди ста охотничьих подворий
Ждёт и мой, с резным крылечком, дом.
В нем светло, протоплено и чисто,
Пахнет хлебом, лавки у дверей,
Лик Николы светится лучисто,
И глаза лебёдушки моей…
Не грусти, и я приду обратно,
Что бы ни сказали, просто - жди!
Пусть твердят стоусто и стократно,
Что замёрз, простывший, у нодьи.
Что давным-давно разорван зверем,
Утонул в парящей полынье,
Никому, лебёдушка, не верь - им,
Жди и верь единственному - мне.
Обойдёт со стаею волчица,
Спит шатун, застыла полынья…
Только всё же надо научиться
Жить, на всякий случай, без меня…
Мостки
Тюмень встречает шумом и огнём
Неоновых реклам, и сизой гарью...
А там, вдали, на Севере, под пнём
Встаёт Иван, поддерживая Марью, -
Оттаяли, родные, проросли.
И рядом одуванчик тянет ножку.
А чуть подальше, знаю, журавли
Присядут этой зорькой на кормёжку.
Болота, в птичьем гвалте и пуху,
Озёр своих раскрыли синеглазье.
И клюква королевною на мху
Лежит среди росы в алмазной вазе….
Всего-то здесь неделю, а тоска
Уже крадётся, будто мышка в сени…
Ведь дома, даже жердочки мостка
Милей и крепче всех мостов Тюмени.
Реликтовый клочечек мерзлоты -
Убереги Господь тебя от нефти!
От газа тоже, пусть поют клесты,
и род ведут таинственные йети.
Пусть кедрачи качают облака...
За что зовут мою округу дикой?
Ведь даже чай простой из котелка
Здесь пахнет только солнцем и брусникой.
В окошко смотрит матушка - тайга...
Три жердочки мостка через пороги...
Эх, город, город - грязные снега
И тополя-калеки вдоль дороги.
Чудаки
Сколько помню отца, всё - с этюдником.
Краски, кисти, тренога-мольберт...
Выйдет к озеру эдаким чудиком
И рисует душой белый свет.
Всё подряд. А особенно - небушко.
Я же сбоку приткнусь, не дыша...
"Эх, сынок, ты бы знал, как прадедушка...
Вот был мастер, хотя и левша.
Колокольню в тумане над Ладогой
В три мазочка умел возвести,
И тесёмку волшебною радугой
Серой тучке в подол заплести.
Да и дед Никанорыч, художничал,
Вот и ты, вижу я, полюбил..."
Папка, папка... А я вот проплотничал -
Чем и хвастаться - церковь срубил.
Дочки, да, эти обе - художницы...
Да и внуки, мои лопушки:
Стёпа - краски, Алёнушка - ножницы,
Ваньша к печке и шпарит стишки…
А вчера слышу: "Вроде не пьяница,
А заплатки всю жизнь на локтях..."
Да к копейке ли душенька тянется?
Люди добрые, мы же в гостях!
Или в небо потащишь мошну свою?
Так едва ли поднимешься с ней,
А вот с верой и примет, я думаю,
Если вера твоя от корней.
Кем же был ты, мой пращур неведомый?
Может, рыцарей в Чуди топил?
Может, бился под Нарвой со шведами?
Или в келье ту веру крепил?
Если с младости творческой мукою,
Светлым поиском душу спасал,
Так не ты ли с Рублёвым Андрюхою
На Руси-то иконы писал?
Невестушки
По всей округе серая унылость,
И грязь по саму ступицу колёс -
Старушка-осень, плача, притулилась
В ногах ветрами выдутых берёз.
И жалко всех: холодных, мокрых, босых,
И те наги, и та без пальтеца... .
А вспомню их молоденьких, курносых
И сердце щемит, словно у отца.
Растут мои красавицы родные
Селу - на радость, ветру - в перепляс,
На пальцах - кольца, пусть и годовые,
Зато меж листьев - нет синее глаз.
И старого, и сирого приветят.
А как иначе? - Русская душа!
Напоит, отогреет и излечит
Без всякого "спасибо" и гроша.
Невестушки...Вот эту звать Алёнкой,
А там вон Маня с Любушкой стоят... .
Не эти ли, в глуши моей, девчонки
Сегодня душу русскую хранят
До времени особого и часу,
Когда наступит "быть или не быть".
И поднесут тому святую чашу,
Кому, как мне, без родины не жить.
А совесть что? Дождём её не смоешь,
Когда она под сердцем-то живёт.
И душу от Всевышнего не скроешь... .
А знаете, с чего она поёт?
И даже день-то кажется светлее,
Как будто в церковь к батюшке сходил -
Да просто утром с дочками в кипрее
Ещё одну берёзку посадил.
Поезд
Глаза закрою - снова вижу поезд,
Земную даль под облачным крылом,
И паренька, заткнувшего за пояс
Пустой рукав, напротив, за столом.
Тельняшка, белозубая улыбка…
- Никак, повоевать пришлось, сынок?
- Пришлось, отец, хотя не очень шибко,
Всего три дня, две пули - и в Моздок.
Там госпиталь, отрезали, зашили,
Да я-то что, а Лёху - на куски…
Так, бать, представь, из наших и садили
Подствольников по нам боевики!
Потом узнали - прапор, зам. по тылу,
Продал по тридцать долларов за ствол…
…..Он говорил, а я же через силу
Глотал комок, сжигая взглядом пол,
И слышался мне рокот вертолетный,
Афган, Саланга, горный перевал…
И шквал огня, и мой мотопехотный,
Который ту колонну прикрывал…
Костры "Уралов", трупы вдоль дороги,
И Мишка, с кем вот только что курил,
Прижав к груди оторванные ноги,
Молил глазами, чтобы застрелил.
И замполит ещё живой в машине,
И медсестра Ирина из Ельца
Ещё стоит... , не зная, что на мине…
Мы умирали, веря до конца,
Что лучшая страна стоит за нами,
Не бросит нас ни мёртвых, ни калек.
А оказалось, что нужны лишь маме…
- Зовут-то как, сынок, тебя? - Олег…
Он засыпал, держась рукой за ножку
Стола, как ствол. И вздрагивал во сне,
И всё мостил под голову ладошку,
Оторванную пулей на войне...
Далёкая моя
Опрокинув ковшик над избушкой,
Плещут звёзды в млечных омутках.
Вьётся дым березовою стружкой,
Спят леса в серебряных мехах…
Вот и этот год опять встречаю
С лаечкой, средь сопок и зверья…
Кто бы знал, как по тебе скучаю,
Милая, далёкая моя!
У тебя проспект бежит вдоль окон,
У меня - бескрайняя тайга,
Закрутив метели белый локон,
Красит зорькой понизу снега.
По ночам вальсируют осинки,
Подчиняясь лунной ворожбе,
И кружат полярные снежинки
Светлые, как мысли о тебе.
Мысли, что когда-нибудь на свете,
Пусть не в этой жизни, так в другой,
Не зимой, так летом, на рассвете
Встретимся, хорошая, с тобой.
Обниму, заштопаю все ранки
На душе иголочкой пихты,
Зацелую солнцем на полянке,
Окольцую лентой бересты.
Самою счастливою на свете
Сделаю, да мне ли не суметь!?
Главное, мечту свою в секрете
Сохранить, да золото на медь
Не пустить в размен с бродягой-ветром,
Да пореже ссориться со сном.
Завтра снова день - по километрам…
Ничего, пусть пишет за окном
Веточкой замёрзшею осинка
Золотое имя на снегу…
Ты - не часть моя, не половинка,
Ты - мой воздух, хлеб, костёр в пургу,
Мой хранитель, муза, вдохновенье,
Свет небес моих в закате дня…
Это ты - моё стихотворенье,
Песня лебединая моя…
Родимые
Осыпая серебро с перильца,
По двору расселись воробьи...
Надо же, запомнили кормильца,
Угости, и крепче нет любви.
Тяжко вам приходится, родные,
Впереди грозит ещё январь,
Там и снежень, ветры ледяные,
И всему мороз - наш государь.
Птичья знать по осени сбежала
На юга. А воробьи, как мы,
Сколько власть тут нас ни обижала,
А куда от матушки - зимы!
Вроде кто в глуши тебя осудит,
Что добро ты сделал или зло.
Все одно - и снег, и стужа будут,
И мороз... А на душе тепло.
Вытряхнешь из хлебницы все крошки,
Да - во двор в потёмках, до зари.
И клюют из розовой ладошки
Декабря воробушки мои...
***
А на вешнего Николу, как обычно, холода...
А я косы - до подолу, неприступна и горда.
Но любимого обьятья греют лучше всяких слов...
Ох, готовьте, мама, платье, ставьте бражку на Покров!
Припев:
Морошку сладкую, морошку спелую
Сорвал украдкою ты ночкой белою.
Испил до донышка глотком неистовым
И стал мне солнышком одним-единственным.
А за речкой - синей далью сладко плачут журавли,
Зорька розовой вуалью прячет таинства земли.
На тропиночке заросшей стынет травушка в серьгах...
Почему-же, мой хороший, мы на разных берегах?
Припев:
Морошку сладкую, морошку спелую
Сорвал украдкою ты ночкой белою.
Да только новая тебе приметилась,
А я, бедовая, с бедою встретилась.
Замела любовь в совочек, сердце - в грудь,тоску - на ключ,
Позабудь меня, дружочек, не ходи и не канючь.
Не твоя я, видно, ноша, да и холодно с тобой...,
Что сказать, тебе хороший?...Счастлив будь, любимый мой!
Припев:
Морошку сладкую, морошку спелую
Сорвал украдкою ты ночкой белою.
Висела ягодкой медово - клеверной,
А стала веточкой холодной, северной.
Прорубь
Спустишься на речку зимней ранью,
Нарушая скрипом тишину, -
Зорька нежно розовою тканью
Укрывает бледную луну.
Гаснут звезды искры осыпая
Над рекой, клубит морозный пар,
Тьма - старуха, молча отступая
прячется, угрюмая, под яр.
Выплывает солнышко иконой,
Согревая душу и стожок
За рекой... А ты пешнёй гранёной
Пообколешь проруби ледок
Синекровный, почерпнёшь водицы,
Да с ведра на маковку - хло-бысь!
И летит душа родная птицей
Над тайгой в таинственную высь...
Пусть другому в церкви златозвонной
Батюшка с души счищает ржу,
Я же здесь, по тропке занесённой,
Напрямую к Господу хожу.
Никаких посредников не надо -
ОН и я, да прорубь - алтарём...
И душа, на краешке оклада
Ясной зорьки, плачет с глухарём.
Пуночки
Наконец и у нас потеплело.
Всю неделю не ветер, так снег,
А под вечер на изгородь села
Стайка пуночек - наш оберег.
И народ-то в соседях суровый,
На медведя ходил, и не раз,
А послышался щебет знакомый,
И морщинки лучатся у глаз.
Значит хватит остожьего сена
Для скотины, и скоро река
Вырвет струи живые из плена,
Там и флот, и соляр, и мука…
И пурга вроде снежную стружку
Так же гонит по борту ладьи,
А увидел святую пичужку
И оттаяло что-то в груди….
Вот и зиму опять пережили…
Ничего, что мороз в "пятьдесят",
Здесь и прадеды верой служили,
И у нас карабины висят,
И казацкие шашки не ржавы,
Да и порох залит сургучом -
Если тронут, и мы за державу
Православную встанем плечом.
Потому что и это - Россия:
И Югорский, и Маточкин Шар,
Только здесь, как невеста красива
И не сходит полярный загар,
И пускай сарафанчик из ситца
Лишь морошкой понизу прошит,
Кто бы видел, как вольная птица
К ней со всех лукоморий спешит!
А порою зальётся дождями
Над барачным гнильём в фонарях...
Сколько душ, сколько судеб вождями
Перемолото здесь, в лагерях.
Кто-то скажет про нравы и время,
Я же только за Север скажу:
Всё как раньше - и вера, и племя,
Та же удаль и страсть к куражу.
И Урал крепит Родину станом,
И всё тот же в реке небосвод,
Так же осень, укрывшись туманом,
Тянет ягоды в блюдцах болот.
А за золото или Жар - птицу…
Встанешь затемно, часика в три,
И ложится сама в рукавицу
Драгоценная брошка зари.
А о счастье…так вон ребятишки -
Мчатся с горки под клич племяша…
Да, какие замки и задвижки? -
Нараспашку и дверь, и душа!
Живы! Живы святые истоки
Русской силы и вера крепка…
Может эти нехитрые строки
Мне и шепчет душа Ермака…
Или прадеды с желтого фото…
Или пуночки их принесли…
Пусть на карте сплошные болота,
Нет на свете роднее земли!
Где ещё, за туманною речкой
Греет свет окунёвой зари,
И доверчиво, сев на крылечко,
Из ладони клюют глухари.
Стрекоза
"Папа, папочка мой, я стрекозку поймала!" -
Колокольчиком голос, сияют глаза.
Только вроде бы сено к копне подгребала,
А уже разнотравьем летит егоза.
Ах, ты чудо моё! Дай-ка я поцелую...
Прижимаю легонько родное тепло….
И вдруг мне показалось, что я не малу́ю
Приобнял, а душою ступил на стекло…
Как же ты, золотая, похожа на маму…
Мы ведь тоже поймали тебя на лугу,
А точнее - она, я-то, если уж прямо,
Некудышный ловец, лишь отцом и могу
Быть навеки твоим, мой любимый котёнок,
И сидеть над тобой, захворавшей, всю ночь…
Сколько их перестирано, этих пелёнок…
Мамы тоже на свете есть разные, дочь.
Счастье, милая, там, где целуют с порога...
И к чему это я тут с тобой загрустил....
Отпусти стрекозу, пусть летит себе с Богом…
Так когда-то я маму твою отпустил.
Если б остался живой
Светлая память безымянным солдатам Великой Отечественной
Здесь ни следо́чка вокруг, ни тропиночки
На высоте к блиндажу,
Где я с винтовкой родимой в суглиночке
С сорок второго лежу.
Грудь обнимает земелька донецкая,
Шепчутся травы со мной…
Если б не пуля под сердце, немецкая
Я бы вернулся живой.
Дом бы поставил я с окнами на реку,
Счастье на дверь отковал
И у калитки соседку бы Вареньку
Замуж, целуя, позвал.
Смехом ребячьим наполнили детскую
В доме с любимой женой….
Если б не пуля под сердце немецкая
Если б вернулся живой.
Встретил бы с милою я за околицей
Самых желанных гостей -
Свата и сватью, и под Богородицей
Благословили детей.
И провожала бы речка закатная
Внука с рыбалки домой…
Если б не пуля под сердце, проклятая,
Если б вернулся живой.
Брат мой
Да, кто-то скажет - ты неправ!
А я вот чувствую всей кожей -
Война, с обамавскою рожей,
Ползёт в мой дом от Югослав.
Напалмом сербов угостив,
Уже у западной границы,
Откуда? Братья - украинцы,
Продали нас, врагов простив.
И равнодушием своим
Змею фашизма отогрели...
Конечно, верю, не хотели...
А как Славянск? Одессы дым?
"А я то шо?! Нехай дымит"...
Ага, и с краю отмолчаться...
Что ж…привыкайте заголяться -
Антанта в очередь стоит.
Сказал же Нюрнберг: МИРУ - БЫТЬ!
Они придумали Гаагу...
А не сходить ли вам к рейхстагу,
Мисс Эштон, память освежить?
Турчинов, Ярош, Яценюк,
Куда ведёте Украину?
Стрелять родному брату в спину?
Убийцы! Вам пора не сук,
А в глотку целую осину
Забить в сто, двести тысяч рук!
Да, я с Эзопом не знаком,
По мне бы просто и сердечно
Поговорить с тобой о вечном,
Мой брат, славянским языком.
Прошу, Господь, услышь мой глас -
Прости за всё, что сотворили!
Молю, чтоб не заговорили
Стволы орудий вместо нас.
Чистотел
От любви до ненависти - один шаг.
От ненависти до смерти - один взгляд.
Только доброта не имеет измерений, она или есть
или её нет, без всяких шагов и взглядов.
Полу влюблённым ещё можно быть, а полу добрым нет.
Тут или - или. Я никого не убеждаю, просто, я так думаю.
Охотник.
Кто б рассказал, по чьей волшебной воле
Твои стихи рождаются на свет...
Одним любовь...
Романтикам тем боле,
Умыв росою, дарит их рассвет.
А мне - тайга. Да только чаще... в горе
Посадит к шкуре на кровавый снег
И стылым взглядом мёртвых глаз в укоре
Вонзает нож.... под самый оберег.
И рифмы, перекрученные болью,
На бересту, как горький чистотел,
Ложатся, разъедая сердце солью, -
Не спас, не добежал, не доглядел.
И пусть они бесхитростны, наивны,
Порой всего-то - слабый запах трав,
Но как их жадно слушает рябина,
Когда ей декламирую обняв
В ночной тиши, у дедова крылечка,
Под переливы звёздной мишуры!
И слышу я, как бьёт её сердечко
В слепых слезах под кожицей коры...
В своих стихах успеешь и волчонка
Спасти от полымя ты....и зимой,
Прижав к груди найдёныша-лосёнка,
К зимовью с ним пробиться через вой
Голодных стай. И всех до боли жалко!
И сердце разрывается за всех...
И бьются мысли пойманною галкой -
Как их спасти, не взяв на душу грех?
Кто ищет в храме, я ж - в тайге и верю,
Что доброта, она, как чистотел -
Нужна былинке, людям, птице, зверю,
Без доброты и мир бы опустел.
Вот и сейчас я до последней капли
Готов отдать сердечное тепло
В надежде, что, бинтуя ногу цапле,
Пусть хоть на каплю уменьшаю зло.
***
Вот и лебедь на дальних озёрах
Ставит малых детей на крыло….
Стонет ветер в полярных просторах,
Обрывая устало и зло
В леденеющей тундре морошку,
Что оставил июль второпях,
Лишь упрямо, прижавшись к окошку,
Держит бусы рябина в горстях.
Всё ядрёнее клюква в осоке…
Тяжелее под утро роса…
И всё чаще ледок вдоль протоки
Обрывает небес паруса.
Край Югорский, могу ли когда-то
Я напиться твоею красой!
Сядешь летом у кромки заката
На реке - пропотевший, босой -
да с ладони - глотками прохладу -
После долгой, горячей косьбы -
Словно главную в жизни награду
Получил в этот миг от судьбы….
А как пахнет душистое сено
На морозе…А шаньги?...Дрова?…
Даже щепка - не то, что полено,
Так, что кругом идёт голова!
Ничего, что зима в одночасье
Побелила все маковки гор -
Это ж Север, здесь русское счастье
Поселилось с неведомых пор
И живёт между небом и нами
С миром в сердце и Богом в душе -
Водит с радостью к старенькой к маме,
На покосы, рыбалку, к меже,
Где любимая голову склонит,
И поклон ей отвесишь в ответ….
Лес накормит, речушка напоит,
И живи ты хоть тысячу лет!
И пускай за жердями загона
Догорает зари камелёк,
Греет душу бабули икона
И рябины родной огонёк…
А зори здесь тихие
Вечная, светлая память защитникам
любимого Отечества...
Тихая зорька встаёт над Карельщиной
Русские земли обнять.
Годы считает, мне жизни обещанной,
Вруша - гадалка опять.
Поздно кукушечка, поздно родимая,
Я же давно умерла -
Топь-болотинушка непроходимая
В косы меня заплела.
Стала я ивою, стала я травушкой,
Клюквой в чужих туесах...
А как хотелось и мне быть журавушкой
С милым летать в небесах.
Быть ему самой любимою женщиной,
Деток родить золотых….
Только война породнила с Карельщиной -
Нет меня больше в живых.
Годы уносятся, время уносится,
Многим забылась война…
Если по совести вдруг тебе спросится:
"В радость земли тишина?"
Вспомни меня, так любившую Родину,
Имя моё назови…
Чаще целуйте в ладонях смородину -
Русскую силу любви.
Услышь меня, хорошая
Где-то счастье моё заплутало…
Или сам без старанья искал…
Только то, что пчелой залетало,
С лёгким сердцем назад отпускал,
Понимая - не та половинка...
Ну да ладно, чего горевать,
То же самое мне и рябинка
Говорит а уж ей ли не знать…
Вот и зорька прикрыла ресницы
За рекой на плече у гольца…
Где же ты, сизокрылая птица?!
Без тебя - я что дом без крыльца -
Ни стихов задушевных, ни песен
Над уснувшей рекой не плывёт…
Что с того, что другим интересен,
без любви и душа не поёт…
Вдруг да завтра у речки и встречу,
Я же сердцем увижу печаль
И, смущаясь, накину на плечи
Золотистую осени шаль.
Отогрею под шёлком тумана,
В косы брошку рябины вплету
И, к подножью Неройки - шамана,
На руках понесу в красоту
Своего Приполярного царства,
Где на троне - представь - муравей!
Где ни лжи, ни вражды, ни коварства -
Мир - что должен был быть у людей,
Где и слёзы лишь только на травах,
И кругом правит только добро,
Где не делят на левых и правых,
А зари золотое перо
Из-за речки на первой пороше
Пишет лучшие в мире стихи…
Опущу драгоценную ношу
На оленями взбитые мхи.
Исцелую, хмелея от счастья,
От желанья до капли испить
И со всей нерастраченной страстью
Буду долго и нежно любить…
А на зорьке, подняв край тумана,
Через всю сине-дальнюю Русь
Низко в пояс Ему благодарно
За такую любовь поклонюсь.
Стынет осень под мокрой одеждой,
Пряча горькие слёзы в листву….
Лишь тайгой, да вот этой надеждой
Я наверно ещё и живу…
Прим. Неройка - одна из высоких вершин гор
Приполярного Урала.
В переводе с мансийского - Старик.
Покаяние
Хоть с Останкинской, встав на колени...
Хоть с Кремлёвской рассматривай Русь,
Не увидишь ты больше деревни,
Печек-лавочек, добрых бабусь
У ворот, ни крылечка, ни песню
Не услышишь с заросших полей…
Мы ж годами шагали к бесчестью -
Отрывая себя от корней.
Разбежались по каменным клеткам -
Все удобства, хоромы, авто...
Почему же по высохшим веткам
Сладкой жизни бежим без пальто,
Босиком в то крестьянское детство,
Где телёнок мычит у крыльца,
Где в сундук, старшим сёстрам в наследство,
Прячет мама обновку отца.
Где заставил дедуль, в наказанье
За куренье, полоть всю гряду,
Где просила тебя баба Маня
По соседству, скосить лебеду,
Наколоть ей для баньки дровишки,
Заодно и воды принести?…
Мы не двери - сердца на задвижки…
Ты, нас, глупых, деревня, прости
За Чубайсов и всяких Гайдаров,
Как они, так и мы всей толпой
Из советских тащили амбаров -
Все виновны мы перед тобой.
За убогость свою и за пьянку,
За несчастья своих дочерей,
Что ныряют лицом под баранку
И летят на ходу из дверей.
За сынов, что лежат на погостах,
За Афганы, за сказочный рай
Коммунизма, уплывший как остров,
По Амуру в соседний Китай…
За святые военные дали…
Оказалось, что главный почёт -
Городам - лишь они воевали,
А деревня и вовсе не в счёт.
Не она отдавала кормильцев,
Рвала жилы свои в борозде,
Хоронила своих и арийцев
По воронкам в весенней воде…
Сколько плакала - столь и терпела,
Но свой крест продолжала нести…
Просто ты предавать не умела…
Ну прости! Ради Бога, прости!
За ту жизнь, что я прожил бездарно
Без целинных и звёздных дорог…
Как же ноет сердечная рана,
Понимая, что выставит Бог
На границе последнего света
Лично каждому к СОВЕСТИ иск…
Может, всё-таки рано посмертно
Ставить ей на Руси обелиск?
Может, живы покуда, есть внуки,
Просто взять и вернуться домой!?
Вспомнит память!... Не память, так руки!
Как бурёнку доить, как зимой
Запрягается в розвальни мерин -
Внука делу тому научи,…
Лишь тобой срок деревне отмерян,
Ты - в ответе за искру в печи…
Мчится поезд. Сноха молодая
С внуком спят, а мне хочется петь…
Скоро встретимся... Скоро, родная -
Потерпи, ты умеешь терпеть…
Старик
Вот и осень ночью незаметно
Подменила платья деревам.
И гребёт устало против ветра
Птичий клин к заморским островам.
Замирает сердце в тихой грусти
Провожая белую ладью…
Я вчера сестру родную - Дусю
Схоронил - последнюю родню…
Больше никого на белом свете…
Сколько нас таких-то по Руси -
В городах своих прижились дети
И забыли…Господи, прости.
Догорает свечка в старом блюдце
Под иконой, сумрак сел за стол…
Кто бы знал, как хочется уткнуться
В золотой рябиновый подол
И шептать - прошу тебя, не надо,
Облетать, родная, не спеши!
Ты одна осталась мне отрада
В этой всеми брошенной глуши.
Помнишь, как на службу провожала?...
Как потом невестою ждала?...
Но не ты в объятиях дрожала
И меня по имени звала
На стогу медовыми ночами,
Не твои я плечи целовал,
Не тебя в фате и под свечами
Батюшка женой моей назвал…
Вот и я - ну, как ты тут, родная?
Вся застыла, дай-ка обниму…
От дождя такая же седая,
Знаю сам, как плохо одному…
…Отрыдал и скрылся журавлиный
Клин в дали бескрайней за рекой,
И лежал старик, обняв рябины
Тонкий стан холодною рукой…
Оляпка
Для кого-то счастье там, где деньги,
Там ему и Родина, и Бог…
А по мне, так даже скрип телеги -
Песня! А какой, скажу, пирог
Из печи-то русской по субботам?!
Нет, ребята, счастье не в деньгах…
Счастье там, где ты ядрёным потом
Окропил всё сено на стогах,
Где не за копейку, а за радость
Наколол дровишек старикам,
А потом нырнул в речную хладость
И пошёл в сажень по облакам…
Приглядись к берёзе за окошком -
Даже в дни осенних перемен
Всю себя другим раздаст до грошика,
Ничего не требуя взамен.
А возьмите лебедя - мигранта -
Там ему джакузи под кормой
И банан, а он отдал пуанты,
Свистнул малых братьев, и домой!
Никакая Ницца не удержит,
Ни прудом, ни булкой поутру.
Только Север где-то там забрезжит
И запели крылья на ветру…
Или же воробушка - оляпку -
Выйдешь прорубь поутру долбить,
А она сидит, поджавши лапку,
Это, как же надо ТАК любить!?
Вроде бы и сердце-то с копейку…
А у нас?... Черствей, чем каравай…
А всего-то - дудочку - жалейку
Отыщи в душе и заиграй.
И прижмётся ивушка сестрёнкой,
И рябина - ягоду в горсти...
Ты хотя бы раз на дню иконкой -
Добротою, душу освети.
Пусть не мир - спаси хотя бы птаху,
Вытащи занозу ли стекло,
Старика, бездомную собаку
Отогрей, и белое крыло
Из высот неведомых укроет,
Главное - другого, как себя,
Пожалей и Он тебе откроет
Тайну Благодатного Огня…
И пускай сейчас сбегутся судьи
Осмеять мой маленький Эдем,
Я скажу - присаживайтесь, люди,
Места, отогреться, хватит всем…
Шепчет Русь с Полярною звездой
Вечер звёзды высыпал морошкой,
Зорька сказку шепчет малышам
И крадётся в тучах белой кошкой
Над рекою месяц к камышам…
Всё же хорошо, что здесь родился,
Кто меня бы в городе узнал?
Здесь с утра на свет перекрестился
И денёк - как Бог поцеловал!
Там - обнял ромашку у мосточка,
Здесь - наладил обод колеса
И пройдясь по лезвию брусочком,
С топором к соседу на леса.
"Эй, ребята, мха-то не жалейте!"
Ряд, второй,…"Санёк, какой шабаш?!"…
И счастливей нет меня на свете,
Ухватив на выдохе кураж!
Да ещё колодезной водицы
На себя и снова за топор..
И мелькают брёвна словно спицы
Складываясь лапами в узор…
А потом рубанком стружку мёда…
Вечерком успел сгрести копну…
И в тепло июльского зарода
С Любушкою слушать тишину…
Шепчет Русь с Полярною звездою...
В тальниках поёт сорокопут...
И в туманах тихо над водою
Храмы будто лебеди плывут…
Зарод - в Сибири узкий и длинный, хорошо продуваемый, стог сена.
Золото Югры
Бурлит поток, зажатый тесно в скалы,
Ступи на край - и сгинешь ни за грош,
И вижу - корешок вцепился малый,
В морщину камня, рви - не оторвёшь!
Была б земля, хоть горсточка какая,
А тут? - Гранит! Да как же он живёт
На всех ветрах у самого-то края!?
А пригляделся... Боже, он - цветёт!
И вроде день, спустившись с перевала,
Дождём полощет платьица осин,
И в днище тучи крыльями устало
С унылой песней бьётся птичий клин,
А мне - светло. Под лапой старой ели,
Сквозь слёзы затуманенных осок,
Смотрю, как воды кружатся по мели
Выбрасывая мусор на песок.
Вот так и жизнь - уносится пустое,
А корень есть - и зорьке подмигнём,
И никакой бедой тебя не смоет,
На родине и камень - чернозём!
Ласкаю взглядом каждый кустик сопки,
И только чмокнул клюковку болот,
Как строки сами, словно зимородки,
Слетелись стайкой в старенький блокнот.
И вот стихи. О чём? Да всё о том же!
О самой лучшей родине - Югре!
О старой ели, что шершавой кожей
Ко мне прижалась, грея, на горе,
О красоте родного Приполярья,
О сосенках, завязанных узлом...
И пусть стократ теплее нас Италия,
Любовь к земле не вымерять теплом!
Здесь - родина. Здесь - мама. Здесь - Россия,
Здесь жизнь прожить - подарок от судьбы…
Да где ещё, какая Никосия
В январской мгле над шапкою избы
Согреет светом ясного сиянья?!
Звезду? - Любая! Радугу? - Бери!
И прямо в ноги - полог Мирозданья,
Приподнимай - и с Богом говори…
Здесь Севера, здесь люд душой просторен,
Здесь стыдно быть двуличным и пустым…
Да что там люди, если даже корень
Над пропастью зовётся золотым!
Фотография
Стоим, приобнявшись за плечи,
Стоим, как обычно - втроём…
Смотрю, и как будто бы лечит
Потёртый армейский альбом.
Налево - Никола из Львова,
По правую руку - Мирза…
Я глажу их лица, и снова
Ползёт по морщине слеза…
Стоим, всесоюзною ратью
И знаем, что дружба - навек…
Мы были действительно братья -
Украинец, русский, узбек.
И были эстонец с евреем,
Казах, молдованин, грузин,
Латыш - командир батареи
И взводный - москвич Караблин…
И снова товарищи снятся…
И давит предательства груз…
Я кровью готов подписаться -
Верните Советский Союз!!!
***
А за окном у нас ромашки
Бегут в кедровые леса
И словно лебеди - рубашки
С прищепок рвутся в небеса.
И машут крылья полотенец...
Речушка с гор крадётся вброд...
И прячет золото поленниц
Рябина юбкой у ворот…
И вроде бы - тайга глухая
И до Москвы - сто лет пешком…
А приобнимет ель, вздыхая,
Так и застрянет в горле ком.
От красоты таёжной дали…
Простора…Счастья - мирно жить...
И нет ценней тебе медали,
Чем радость - родину любить…
Вот здесь и есть моя Россия,
Моя звезда, судьба и свет:
Соседка - бабка Ефросинья,
Дочурка, фронтовик - сосед.
Елани дальние покосы,
Туманы утренних полей,
Лишь протяни - и гладишь косы
Любимой родины своей.
Глаза озёр, реки извивы
И губы алые зари…
Сижу, прижав ладошку ивы
И сердце замерло внутри…
Река звезду в ногах качает
Под серебристый шёпот струй…
И зорька нежно отвечает
На бесконечный поцелуй…
Чем и живу
Мороз. Струится дым из печек.
Деревня. Утро. Покрова.
Соседи, выпустив овечек,
Ладком уселись на дрова
И… понеслось - за жизнь, за цены,
За буровую у горы,
За клуб и Люськины измены
С помбуром Васькой из Туры,
Что приключилось с дядей Мишей,
Когда медведя повстречал…
А солнце выше, выше, выше…
Топор негромко застучал.
Вань за водой, Илья за сеном,
Сороки - свежую молву,
В пару соседушка Елена -
Бельё в прихлоп на бечеву.
Народ спешит - спектакль в клубе!....
....Истаял день дымком костра
И вечер - барин в чёрной шубе
Сел в кошеву среди двора.
Звезда... Вторая... Ночь крылами
Укрыла ласково тайгу,
Луна с двурогими вилами
Ползёт к стогам на берегу.
А тишина стоит такая,
Что слышно, как мороз звезду
Катает, искры высекая,
По народившемуся льду...
...Светает.... Вскинулась лосиха...
Восток туманы замесил,
Заря с корзинкою брусники
Встаёт.... Петух заголосил
Подойник брякнул пустозвонко…
Деревня…Утро… Покрова…
Живёт, живёт моя сторонка
и с ней душа моя жива!
***
Лишь тронет ветер ночью ставни,
Качнёт дыханьем гущу трав,
Как тут же - думушки о маме
Мостятся, плечи приобняв…
И вижу детство, даль, покосы,
Её глаза, синей небес,
И косы, ах, какие косы -
Ни у кого таких окрест!..
А колыбельные... А руки -
Таким в деревне нет цены…
А сколько бед, какие муки
Достались после той войны…
А как меня собою в поле
Закрыла в страшную пургу...
Ох, доля, женская ты доля -
Не пожелаешь и врагу…
Как ты живёшь теперь, родная,
В коморке серой у сестры?
А у тебя семья чужая
Живёт в избе из Шантары.
Всё перестроили по новой,
От половиц до потолка,
Ни копен сена, ни коровы,
Ни Бимки нет, ни парника.
И только так же полыхает
Твоя рябина во дворе,
Да опечалено вздыхает,
Роняя слёзы на заре.
Я прихожу, когда стемнеет,
Уткнусь в рябиновый подол
И всё - чем жив, болит, довлеет -
Как на духу! А тонкий ствол
Дрожит, ветвями гладя щёку
И шепчет: "Сыночка ты мой"…
А я завыть подобно волку
Готов, вжимаясь головой…
Теперь ты в городе - с сестрою.
Удобства. Кухня. Коридор…
А я в ночи глаза открою,
На плечи ватник и во двор.
Курю, сжигая жизнь по грамму,
С чего? Да просто - осознал,
Что я сестре своей не маму,
А солнце родины отдал.
Первая любовь
Снова щемит в душе от укора,
Вспомнив отпуск к своим на Покров…
Только с удочкой к речке, как свора,
Слышу - лает и женщина - в рёв!
Я – за дрын... Разбежалась вся стая...
А она - чуть жива у плетня…
Даже вздрогнул, душой узнавая -
Лена?...
Леночка!?...
Радость моя!
Золотое, далёкое счастье,
Что когда-то сберечь не сумел…
Женихом и невестою в классе
Нас венчал, не единожды, мел.
А в десятом – взяла и влюбилась
В раскрасавца Олежку, из «Б».
Там - в другого. И жизнь покатилась,
Как копейка по ржавой трубе...
Закурила... - «А вы видно дачник?
А слабо пригласить на фуршет?
Не найдётся для дамы стаканчик?
Ну и жлоб! А прилично одет»...
Нет. Не вспомнила. Ловко и хмуро
Синячок подтянула под глаз…
Ленка, Ленка….Какая ж ты дура,
Всё ж могло получиться у нас...
Роза ветров
Где-то выстрел далёкий
Раздался в рассветном тумане…
Остывающей кровью
Стекла по осинам заря…
Тонко вскрикнула пуля
Ударившись в грудь мирозданья
И уйдя в рикошет
На излёте попала в меня.
И заныла душа,
Называя убийц поимённо,
Даже в наших краях
Их людьми никогда не зовут -
Расстреляли лосей -
Чтоб пылилась в прихожей «корона»...
Глупо веруя в то,
Что они никогда не умрут.
А когда по весне,
Долетев сквозь заслоны картечи,
Птица видит святые,
Озёр голубых, образа
И в слезах голосит
На своём лебедином наречьи,
Я прошу, мужики –
Поднимите, ликуя, глаза!
А не мушки стволов
Под нахмуренной бровью заката,
Чтобы срезать того,
Кто всех ниже над песней реки…
Это кто-то из наших
с Афгана вернулся, ребята,
На такой высоте
Никогда не идут чужаки.
Я по жизни бродяга,
Отдавший себя Приполярью.
От зимовья к зимовью
Ведёт по ночам Альтаир,
И в последний свой час
Я долги за собой не оставлю,
Я уйду налегке,
Как когда-то пришел в этот мир!
Мне не надо креста,
Не давите мне сердце надгробьем,
Ни чугунных оград,
Ни речей, ни заплаканных лиц -
Вы развейте меня
Дикой розой ветров над Приобьем,
Чтобы встать в белый строй,
Самых преданных Родине птиц!
Чтобы встать в белый строй
Самых преданных Родине птиц.
