Страницы посвящений
Магия Воробья...
Посвящение М. Врубелю
Измученный графит, впитавший злость,
Спрессованный алмазною скрижалью,
Не столь пронзает человечью кость.
Как твой мазок, нервозный и кинжальный.
Глазами демонов, глотая грусть,
Взлетая над рутинными кругами,
Предвидел ты, что будущую Русь
Забьют в великой злобе сапогами.
Для нас сокрыл в сиреневых цветах
Предсмертие напуганных условий -
На красной хляби белокрылый птах
Пристрелен будет самым нежным словом.
1977, 2010
Вечный вечер
Посвящение К.Бальмонту
"Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьётся
Чуждый чарам чёрный чёлн…"
К.Бальмонт
Вечный ветер. Сквозь решётку
Пальцев длинных, нежных, чётких
Чётом, нечетом в чечётке,
Сходит с губ кораллом чёток
В шорох шали, в шёпот щелей,
Шелестя шагами жести,
Под жужжанье жирных шмелей
Проникает дрожью шеста.
Околдованный броженьем
Русских слов немого теста,
Я испытываю жженье
У истоков старых текстов.
2010
В тебе веселился провидец и бог
Владимиру Высоцкому
Я пробовал жить, разгребая душой
Вонючую давность кустистых бровей.
Пытался взлететь, задышав анашой,
Над собственной тенью из глупых идей.
Пытался завыть, захлебнувшись луной,
Забрасывал урны осколками лет.
Хрипел, разрываясь на связках струной.
Я выкурил уйму твоих сигарет.
Я просто захлопнулся цветом лугов,
Где лирикой спился и роком сомлел.
Не смог доползти к перевалу богов,
Который, играючи, ты одолел.
Который страданием ты превозмог,
Дурных отстегал, недоступных настиг.
В тебе веселился провидец и бог.
Тобою хрипел проникающий стих.
1992. 2010. 2012
Посвящение Александру Пушкину
1.
К рисунку Нади Рушевой
Пышного венчанья белый лик,
Лебедем вознёсся в обрученье,
В облаченье зорь при облученье…
Я тебя ласкаю, Natalie.
Ты прими раскаянье молитв,
Что тобой исторгнуты в молчанье.
Ангел невозможных обещаний
Между нами дышит, Natalie.
Не страшусь за яростное "пли!",
Согнутый страстями до предела.
Никакого нет до жизни дела,
Если честь задета, Natalie.
В расползанье сплетен всякой тли
Мы с тобой раздеты безучастно.
Сердце разрывается на части…
Ты прости, родная! Natalie!
Кровяными гроздьями калин,
Нежными касаньями морошки
Я приду по будущей дорожке…
Береги детишек, Natalie!
2010
2.
«На свете счастья нет, но есть покой и воля».
А.Пушкин, 1834.
Ведь счастья нет, но есть покой и воля.
А эфемерность радужного сада?
Ах, мой поэт, не выстрадал ты боли
При выпаденье старости в осадок.
Одна лишь помощь в этом испытанье
При затуханье бодрости и силы –
Потеря сна и памяти, как дани
За прыткость дней, где молодость носилась.
А весь покой и волю при юдоли,
Под запахи венков и розы ветра
Несёт дитём в замызганном подоле
Могила, глубиною больше метра.
Но мысли, скажешь, в них живёт приволье
И осветляет сказками дорожки.
Ах, мой поэт, как горько, даже боле,
От слов твоих – морошки мне, морошки! *
У ягод этих ангелы застыли
Хранителями душ для занебесья.
Не Данте был, пришёл Дантес постылый,
За ним толпой стояли силы бесьи.
Как жить хотелось, чтоб дышать мгновеньем,
Да мёды жизни выгорчились дёгтем.
Завыла смерть дождями омовенья
И вычеркнула боль небесным ногтем.
Остался стих, что звёздами замешан,
Где каждый луч обнюхан пушкинистом,
Покой и воля на беде, не меньше.
Прости, поэт, меня и оптимистов.
2011.
* Одни из последних слов Пушкина перед смертью
Пел нам ветер «… не зову, не плачу…»
Посвящение Сергею Есенину
Пел нам ветер «… не зову, не плачу…»
далёкий сказочный Босфор,
Я там тоже не был, но в удачу
Верю безоглядно до сих пор.
Не жалею, не зову и плачу,
Не отринув пафоса в слезах.
Только Волгой, и никак иначе,
Отразится память в образах.
Я дышу с рождения озоном,
Но иду по краю мёртвых зон.
Вижу в предлагаемых резонах
До корней подстриженный газон.
Остриём персидских благовоний
Растревожен мой рязанский шрам.
Шаганэ искрится в тихом звоне,
Что роняет православный храм.
Матушке отчизне всё едино
Ситец от берёз или от пальм,
Только от любви непобедимой
Движется по ткани твой напалм.
В ресторанных гулах безобразных
На твоих словах гуляет пьянь,
И на случках у поэтов разных
Душатся стихами инь и янь.
Я тобою с юности заполнен,
Да и старость не теряет строк,
Напитался болью и запомнил:
Каждому мгновенью будет срок.
Стали звёзды мне намного ближе,
Я не чую на себе оков,
Языками ветер ноздри лижет,
Ветреными псами облаков.
В этой гонке времени и странствий
Кто-то быстрый радостно умрёт.
Я живу в затерянном пространстве,
Зная всё, что будет, наперёд.
2011
Перелётная стая из ангелов белых
Человеку, Поэту, Гражданину,
Сергею Александровичу Медведеву
1
Снова распутье, а может распутица
Вылила хлябь в окоём.
Кто-то подскажет: хорошее сбудется.
Но не в распутстве моём.
Корни укрыты забавами давними,
Старая груша скорбит.
Ветер играет открытыми ставнями,
Звёзды срывая с орбит.
Я обрезаю садовые веточки,
Больше простора для глаз.
Может увижу упавшие светочи,
Может сойдёт божий глас.
В этом старании силой успения
Старый садовник корпит.
Мне, вместо сахарной спелости пения,
Выдан для прели сорбит.
Есть для кого-то успехи просторные,
Дай вам здоровья и сил.
Мысли простые, от удали вздорные,
Кто-то во мне подкосил.
Бьётся огонь на листве растревоженной,
Мне же вдыхать серый дым.
Конь вороной мой от горя стреноженный
Ржёт у холодной беды.
Вышли задором лета сенокосные
В убыль медовых полей.
Годы мои, как всегда високосные,
Выжгли квадраты нулей.
Ах, эта осень, весна для царевичей,
Есть и охота, и пыл.
Мне от чернеющей кисти Малевича
Выдана чёрная пыль.
2
Всё суета сует.
Время снуёт и суёт
Листья в мои у.е.,
Звёзды на «i» и на «ё».
Снова лететь в огонь
И обретать забытьё?
На хрен мне и на кой
Новой морали нытьё.
Слушай, мой друг, скажи,
Где тот Родосский маяк?
Над падежом во ржи
Жизнь растерялась моя.
Чертит узоры снасть
Радугой из колдовства.
Что впереди. Весна?
Льётся на сердце листва.
А позади корвет
Рвётся, ревёт в небеса.
Псиной скулит в ответ
Ветер в моих парусах.
Воли лукавый зов
На волоске от бича.
Знаю, ты очень зол:
Птицы об этом кричат.
Зол, а в улыбке свет,
Даже на это враньё.
Ты мне прости навет,
Плюй на моё вороньё.
Пахнет мочой озон
Там, где коровы мычат.
Друг мой и брат, Язон,
Дай ощущенье плеча!
Стелется волн вельвет,
Кровью касаясь луча.
Ты промолчал в ответ.
Я ведь просил сгоряча.
3
Перелётная стая из ангелов белых
Пронеслась по судьбе поперёк,
Оставляя мне поле из чёрных пробелов,
Чтобы я это горе берёг.
Удаляясь, трубят леденящие птицы,
Мой подранок вопит им в ответ.
Мне война пролистала убитые лица
И те дни, что ушли на тот свет.
За какие грехи в ежедневных руладах
Я несу на себе эту боль?
Да за то, что живу, упиваясь разладом,
Нарезая овалами ноль.
Заруби на носу, выбивай на скрижалях,
Вырезай те слова в бересте,
От которых потомка все осы ужалят,
Вылетая из гнёзд на листе.
Безысходностью яда скорбящей страницы,
Ненасытным глотком чёрных вдов
Переваривай области, страны, столицы,
Изрыгни ре-минорное до.
Заползай каждой буковкой, червем, улитой,
Каждой йотой щемящей души,
Проникай в подсознание пулей отлитой.
Обожги! И потом не дыши.
26-27 сентября, 2011
Моя любовь болит в разлуке...
Посвящение Александру Блоку
Над уходящей сонной Русью
Летит в любви твоё тепло,
В моей душе невольной грустью
Твои глаза, любимый Блок.
Листа кленовое распятье
Прибито иглами к земле,
Нет дела силе до несчастья,
Нет счастья об одном тепле.
Моя любовь болит в разлуке
И ходит ненависть ко мне,
И обе сочетают руки,
Сжигая сердце на огне.
Освободи меня от муки,
Освободи, не уходя.
Прими в меха свободной скуки,
Студи горячее дитя.
1978
Посвящение Иосифу Бродскому
1.
Прости, золотистый Петрополь.
Твоя вековая юдоль -
Живыми ложиться в некрополь.
Прощай, обложившая боль.
Север сиянием встретит,
Счастьем подёрнется высь,
Снежные боги ослепят:
Только трудись и молись.
Ночью полярные стати
Новые мысли взовьют,
Воздуха сильные стали
В тело булаты вольют.
Разом всё ринется в бодрость
Мерою воли на грудь.
Я оглянусь и припомню
Рану, что попросту грусть.
1977
2.
Твоя молодая и старая боль
Не может простить наш Петрополь.
Венеции вакуум втянет под ноль
Твой прах в заповедный некрополь.
Меня устремила знакомая высь
На север в заветные вёрсты,
Простые вершины, трудись и молись,
Твоими словами разверсты.
В щемящем безмолвии снежная стать
Цветущей лозой разовьётся,
Закатных расплавов булатная сталь
Уверенно в труд разольётся.
Задышит полётом упрямая грудь,
Сминая сомнения в комья.
В отвергнутом городе Бродская грусть
Густыми стихами напомнит.
2010
Угораю, мой друг, угораю...
Посвящение Денису Коротаеву
Угораю, мой друг, угораю
И в тебе я себя коротаю.
Пролетая над гибельным краем,
Все обломки в себя собираю.
Коромыслом упавшей ресницы
На коре и подкорке колеблюсь.
По велению божьей десницы
Выпускаю тебе кораблей блюз.
Прогорая, обуглятся годы,
Но в золе заиграют кристаллы -
То твои в золотом самогуды
Неизбежностью в гавань пристанут.
Соберутся на пирсе народы
В золотой лихорадке до комы.
В каждой россыпи твой самородок,
Нам до боли и счастья знакомый.
Там искусные блоки и тали
Перетянут распятье на гусли.
Загудят оголтелые стали
В равновесии чувства и мысли.
2010
Яд, на дозы разделённый...
Посвящение Райнеру Марии Рильке
Рильке, твой нелёгкий опыт
Кровью рубит сердца стропы.
Пьянства злость, пустой угар
Силой тянет в тёплый шар.
Все твои убийцы строки
Судят полной мерой строго,
Будят в мыслях мудрый жар,
Колют пыткой острых жал.
Яд, на дозы разделённый,
Держит век наш утомлённый.
Мой костёр твоим зажжён
В гордой бездне мёртвых жён.
Неизбежностью распада
Скован я, уставший падать.
Нужен мне глоток тепла,
Твой огонь и ветер плах.
2010
Посвящение Сандро Боттичелли
Тонких линий плавные качели,
В юности на счастье - Боттичелли.
Проплывают песни в красках где-то,
Пенятся цветами и балетом.
Утончённых жестов наважденье,
Перелёты взлётов и падений.
Вся Италия весной раздета.
Для моих широт всё это - лето.
Для моей России это сказка,
Где судьба разгуливает в масках.
Прилетает птицей говоруньей,
Заглушая карканье воронье.
1976. 2010. 2012
Посвящение Анне Ахматовой
Всех встречает чёрный ворон
У прощального крыльца.
Время стало грозным вором
Стомильонного творца.
В непреклонном, гордом взоре
Голубых фиалок боль,
Море, устричное горе,
В волосах - седая быль.
От пронзительного слова
Расплодится правды штамм.
Вижу рядом Гумилёва,
Слышу стонет Мандельштам.
Революции зародыш
Сжат в трагический кулак.
Ржевом, Бежецком, народом
Вымощен глухой Гулаг.
На волшебном масле, Анна,
Поскользнулся я и сник.
К маякам, что так желанны,
Честным голосом приник.
Стал таким же горделивым
Возле чинных синекур,
Где старательно, пугливо
Жрут всех в собственном соку.
Заберу тебя, святая,
В зори солнечных лагун.
Улыбнёшься ты, оттаяв,
И поверишь, я не лгун.
2010
Посвящение Велемиру Хлебникову
1.
Ты оставил кресты нам в уезде Крестцы, удалившись исхлёстанным в свой
Южный Крест, за тебя перекрестимся мы и скворцы, за тебя допоют все
поюны окрест. Каждый чёт камышом, что впитал твою кровь, прошуршит
времышом, обнажив твою новь. В голубых пиках ель отразится в Памир,
сладкозвучие Эль - в сотворённый кумир.
Все распятия клёнов, то кляня, то вздыхая, сердце в шуме калёном
напитают стихами. Унесённые ветром удивлённые крылья полируются
фетром - стихотворческой пылью.
2.
Пальцами трону висок,
О, дева Мария!
Море целует песок,
Акватория.
Солнце садится вдали,
Золото в пыль.
Мысли, мои журавли,
В седой ковыль.
Чёрное море зовёт,
Вечер.
Тихо бросает нечет и чёт
Ветер.
О,дева Мария,
Аскания-Нова!
Искание мрiї *
У ловкого слова.
Мрiя (украинск.) - мечта.
Посвящение М. Цветаевой
1.
"Я пришёл к тебе с приветом…"
А.Фет.
Я приду к тебе с приветом,
Или пешим, или конным.
Заверчусь окольным ветром,
Зазвеню стеклом оконным.
Я присяду и оттаю,
Забывая всё на свете.
Ты листаешь птичьи стаи,
Для тебя мы птичьи дети.
Я не буду злом калёным
Обжигать твои калины,
Новым током оголённым
Напою твои долины.
Залечу былые раны,
Залатаю дыры в венах…
Золотой и чудной ранью
Улечу к друзьям заветным.
Отквитаю нашу встречу
На земле рассадой муки.
Ты повенчана на речи,
Я помешан на разлуке.
2010
2.
Недостижим отчаянью причал
И невозможно для лучей скрещенье.
Проделано всё так, чтоб я кричал
И воплями вымаливал прощенье.
Ты убежала в тысячи дорог
Простудным днём, божественно немая.
Да будет тот, который весь продрог
И пьёт стихи, душе твоей внимая.
Как много света, сорок сороков,
Сокрыто в тайне солнечного блика.
Я ветром вырвусь из немых оков,
Чтоб приласкать твой голос сердолика.
2010
3.
ФорОс ласкал обветренной волной,
Хрустел мне колокольчиком из гальки.
Вечерний луч искрился рыжей хной,
Виньеткой дня в полупрозрачной кальке.
Он убегал лисой за перевал,
Слегка задев кресты над куполами,
Где бог над жизнью тихо горевал,
Спуская ночь нам чёрными орлами.
Упали звёзды сверху в города.
Я устремился всей душой к тебе ли,
Не знаю, но летел на Кара-Даг,
К востоку от Байдарской колыбели.
Да, я летел над берегом к тебе,
Любительнице тайных сердоликов.
Всю ночь мне снились белый Коктебель
И золотые россыпи из бликов.
Ловил ноздрями августа настой.
Увидел боль в лавандовой ламбаде.
Я обгорел на истине простой,
Когда читал при маковых лампадах.
Садился на волну белесый дым,
Порхало время в бабочке цветами.
Я миг назад был вечно молодым,
И вот, седой, с убитыми устами.
Под Старым Крымом вырыт мой покой,
Я подхожу к могиле и забвенью.
Зачем я жил. Писал то я на кой,
Услышав только отзвуки от пенья.
2011. 2012
Посвящение Антонио де Кабесону
То ль это явь, то ль это сон,
Но из органа снег взлетал,
Кружился, падал, замирал.
Играл хорал де Кабесон.
Да, это явь. Летела тень
Из старой ночи в новый день
Посланьем умерших веков,
Сияньем сказки из оков.
Да, это явь. Его метель
Летит, срываясь на постель.
На стены, тени, тела вдоль
Ложится сон, стихает боль.
1976
В день карнавала весны
Посвящение Людмиле Гурченко
1.
ПрЕданна всем, ты земле преданА
В день карнавала весны.
Всё отдала от глубинного дна
До вознесенья во сны,
От замирания жаждущих губ
До торопливости слов,
В мир, что предательски преданно груб,
Для отсеченья голов.
В день примирения сердца и зла,
В ночь привилегий любви
Ты превратилась в магический знак,
Данный объятия вить:
От распростёртых изломов руки
До удивленья в извив,
От поворота великой реки
До исторженья в залив.
2.
Эх, зозуля, кукушка на русском,
Что ж обрушила ты невпопад
Так понятной глагольной нагрузкой
На весну наших дней снегопад.
Что ж ты мерила марево кротко
Для неё обрывая свой звук,
Эй, судьба! Да ты просто уродка.
Не заламывай горестных рук!
Не бросай нам огурчики в блюдо,
Оплетённых укропа узлом.
Харьковчаночка, Гурченко Люда,
Вся девчонка меж болью и злом.
Где обитель роскошной приправы?
Где любовь моя радостных лет?
Улетела по льду переправы
На тот снег, где тебя уже нет.
На тот снег, где тебя не увидеть,
На тот свет, на тот свет, на тот свет.
Начинаю себя ненавидеть
За тот снег, за тот снег, за тот снег.
2011
Знаешь, твоё дыхание...
Посвящение Федерико Гарсия Лорке
Вечер, лишь солнце погасится,
Пляшут девочки-одалиски
Танец тысячи обелисков
На печали твоей, Гарсия.
Знаешь, приходит дыханье
В нашу траву колыханьем.
Поле, где русский ковыль,
Греет испанская пыль.
Выше крестов безымянных,
Ярче цветов красно-пьяных,
Выше берёз и осин
Солнца горит апельсин.
Вечер гитарный и властный,
Вспыхнет гитаной опасной.
Выстучит стон кастаньет
Смерть и любовь юных лет.
Выйдет проворно и ловко
Пулей на вылете, Лорка.
2010
Мельница Зурбагана
Посвящение Александру Грину
Я долго шёл в твой незабвенный город
Локальным стоком пригородных дач.
Упорно поднимался на пригорок
По горькой пыли новых неудач.
Увидел у заброшенной дороги
Ряды камней у грядок из могил,
Я обомлел, оцепенели ноги,
Руками замахал что было сил.
Ступнями прорастал в немой некрополь,
Пока хватало зла, я голосил
И превращался в мельницу, где ропот
Переходил на скрип её ветрил.
Перемолол все буквы алфавита,
Слова печали в чёрную муку,
Оставил только фразу: дольче вита
Ушла строкой в небесную тоску.
Взмолился, забери меня, природа,
Нашли на одичалых ураган.
Не будет счастья у того народа,
Который разрушает Зурбаган.
2010
Прости…
Посвящение ушедшему другу А.Д.
1.
Весенним утром погребальным
Светило обострило боль.
Твой день пронзительно прощальный
Исполнил траурную роль.
Прощай, мой друг, нам так мечталось
В нерасколдованной весне.
Приходит горькая усталость,
Дай бог не раствориться в ней.
Прости. Не жги меня укором,
Что без тебя слагаю новь.
Прощай, мой друг, но очень скоро
Мы встретимся с тобою вновь.
2010
2.
Сигарета тлеет от затяжек,
Вот уже десятая подряд.
Мне сказали, мир немного тяжек.
Мало ли, что люди говорят.
Много ли неспешных разговоров,
Обниманий и братаний, вдруг.
Много рядом шелестели воры,
Только ты мне, только ты мне друг.
Только ты, что умер ненароком.
Что же ты наделал, милый мой.
Так вещал и целился уроком,
Вдруг, самоубийственный убой.
Как же горько дело, как же туго
Был завязан узел роковой.
Я не знал, что ты был загнан в угол.
Так не знать про твой смиренный вой.
Как же я живу теперь никчемно,
Не успел, не смог тебя спасти.
Господи, ну что мне сделать, чем мне
Искупить вину свою?
Прости...
2012
Посвящение Марии Магдалене Костадиновой
Не проснувшись, улыбнулся,
Мне привиделся твой стих,
Я во сне тебя коснулся,
Робким ангелом притих.
Все раздолья винограда
Переброжены в устах,
Ранней, утренней наградой
На душе проснулся птах.
Громкий звук и тихий шорох
Лаской вымыт и облит,
Испарён сомнений ворох
Радостью нагретых плит.
Излучает каждый угол
Свет иконок и молитв.
Раскалён, рассыпан уголь,
Босиком в него я влит.
2010
Во взгляде рождён всё по-русски прощающий...
Посвящение Ларисе Мороховой
Я грустная, что ли?
Чудесная ты.
Непознанной боли
Ещё не застыл
Наплыв отчуждения в юных глазах,
Где птицы весенние рвут небеса.
Улыбкой веселья цветёт синий сад.
Легли лепестки на губах розой чайной,
Любви обещающей шепчущий знак
И брови…Дугой удивлённо-отчаянной
Уходят в таинственный взмах.
На прядях капризно,
Чарующе, тающе
Играет каприсы
Смычком налетающим
Блажной Паганини, маг.
Во взгляде рождён всё по-русски прощающий,
Евангелический Бах.
О, чайка, гречанка, Лариса!
В танце Матисса
Уплыть и забыться …
1976
Коротенький отрывок из огромного плача
Посвящение Рифмобай Иванычу
Я играл на гитаре и домре,
На аккордах я жизнь прозревал,
Я прореял на леерной кобре,
Эту жизнь прокутил, прозевал.
Я лелеял, любил и скрывался,
На волне я тонул и всплывал,
Был я честен и честью срывался,
Был убит, но я не предавал.
2009
Алексею Мусатову
1.
"Горение однобытийной жизни
В оконном зазеркалье покачнулось
Убийствами кричащей высоты ..."
А. Мусатов.
Мне тягостны пустые посещенья,
Присутствие твоё томит меня,
Слова о зависти, о неком мщенье
Мне боль несут и в сердце кровь теснят.
Ты говоришь, что целью мы едины,
Но разными дорогами идём,
А между нами вырастают льдины,
Мне холоден становится свой дом.
Оставь мой путь в нетронутом покое,
Уйми слова, уйди к своим делам.
Давай не трогать святости рукою,
Пусть кровь бежит своя в своих телах.
Давай в горячности не разразимся словом,
Выкрикивая злость слюнявым ртом.
Ты в зазеркалье, я в своих оковах
Расплавим лёд и встретимся потом.
1977
2.
Помнишь, Лёша, в Мурмашах, спросонья, вшей гоняли, сбривши волосню,
Керосинный запах всесезонья, а в мечтах заласканные ню.
В валенках худых, на босу ногу, убегали к Зинке на постой,
Танцевали страстно Босанову, заливая водкой дом пустой.
Дребезжали на ручной дрезине к военморам на соседний склад,
Брали шило в камеру-резину, отдавая месячный оклад.*
Спирто-маслянистый запах моря будоражил ноздри кораблей…
Вспоминая северные зори, ржу гаргантюанистым Рабле.
Ты мечтал страдать стихи в Вероне, в тёплом Севастополе осев,
Сжёг себя на карточном перроне, увлекаясь в сдаточный посев.
За любимым Рильке и Бодлером с набежавшим ветром улетел.
Был рабом бессонниц на галерах – приобрёл Вероновый предел.
Не кори меня, мой друг старинный, без тебя я рано поседел,
Жду призыва солнечного Грина в Зурбаганно-ласковый удел.
Вспоминая сабельные взмахи альбатроса крыльев на ветру,
По волнистым почеркам бумаги за тобой пойду я поутру.
Наше зазеркалье покачнулось от убийств кричащей высоты.
Прохожу в отчётливую снулость по тоннелю в теле красоты.
Вязну в листьях, тайно обессилев, заблудившись в призрачном лесу.
Кто-то бреет гущу с новой силой, чтоб от нас очистить полосу.
2010.
* Шило - спирт (в судостроении и у моряков).
Посвящение Котяре КПС ( Канту Платонычу Сковородкину)
Когда произношу КПСС,
Мне слышится шипенье злобной кобры.
Когда произношу я КПС,
Душа ликует самым светлым, добрым.
2010
Золотые вихри света изгибаются дугой
Посвящение Маргарите Метелецкой
Утону июньским утром в озарённом пенье птиц,
У криницы, словно отрок, упаду на землю ниц.
Выпью радостно прохладу родниковых бурунов.
Этот мир - моя отрада. Он дороже вещих снов.
По росе на разнотравье ухожу в гудящий день,
Где хрустит на тропке гравий и кудрявится плетень,
Где в ромашковом раздолье ждёт на выпасе табун:
Мне так нужно вольной доли без назойливых табу.
Золотые вихри света изгибаются дугой
Заливают в землю лето, в колоски - настой тугой.
У дороги с тополями заигрался ветерок,
Развевая над полями пыль натруженных дорог.
Зазвенел с полудня зноем нависающий мираж,
Всё живое слабо ноет и впадает в жёлтый раж.
Стрекотанье изнуряет, люди часто вверх глядят…
А под вечер все ныряют в шум прелестного дождя.
Обнимает птичьи гнёзда уходящая заря.
Ночь пришла, на небе звёзды тайной космоса горят.
Необъятная тревога тянет истину в зеро…
Вот она - моя дорога. В заповедный Козерог.
2011
Посвящение Ленке Воробей
Лето отразилось на коленках,
Что так сладки, ах ты, дольче вита.
В ссадинах воробышковой ЛенКи
Зелень бриллиантов ядовита.
Кровь стучится, отражаясь в ухе,
Сотни голых бестий пляшут в ЛенКе,
Каблучки, что сломаны для прухи,
Звуками висят на строчной ленте.
Замираю током на странице,
Застываю в пламени диода.
В каждой букве поселились птицы,
Жаворонки, зяблики, удоды.
За уходы и приходы выпью
По сто грамм отравленного зелья.
Мне ль не голосить полночной выпью
На твоим лесистых новосельях.
2010
Посвящение Ветке Сирени (Наталье Альфор)
1.
Огненные свечи в новый год парят,
Ёлочные звери с жадностью глядят.
Искры острых веток в праздной мишуре
Наважденье сказки в клавишной игре.
На глубокой вате Дед Мороз застыл,
Одинок в бессмертьи, тайна белых сил.
На густом экране, письма разложив,
С ёлкою живою я чуть только жив.
Быстрые ответы, дальний адресат,
Верный, полуверный и неверный сад,
С влажною прохладой, лунною враждой,
Памятно далёкий, сумрачно блажной.
Давнее так близко в памяти моей,
Наклонился низко и среди ветвей
На пахучих иглах колющий обман,
Силуэтно гибкий, удивлённый стан.
Высохшие строки, милых пальцев плен,
Почерка живого неуёмный тлен -
Интернетных плясок скрытая беда.
Интернет? Нет-нет-нет! Интер? Интерда!
2009
2.
На живом велосипеде
По дороге на зарю
Со своим «азбукиведи»
Я лечу и говорю:
«Пойте! Песни ветра пейте!
Вейте охру сентября!
Киноварь на листья лейте,
Сейте праздничный обряд!».
Призываю петь разливы
У запруженной воды,
Где резвится конь игривый
На прокорме у беды.
Накорми с ладони утро –
Жеребёнка юных дней,
Да целуй закаты мудро,
Ощущая боль на дне.
Я почти что всё изведал,
Замыкая жизни круг.
Колесом велосипеда
Закрутился, милый друг.
Тот, кто в нас души не чает,
Тихо вышел и затих.
Только дальними речами
Бьётся в сердце нервный тик.
Для тебя себя не жалко.
Кто не щедрый – бог простит.
Пусть не шатко и не валко
Пью любви последний стих.
Заколдован я в усталость,
Не воспрянуть слову впредь.
Мне осталась только малость –
Где-то лечь и умереть.
Кто-то скажет между делом:
«Он себя не закалил».
Я хочу воскреснуть телом
В алом выплеске калин.
Я хочу питать корнями
Не вражду и злую рознь –
Пусть сияет между днями
Ярким светом эта гроздь.
А пока, пока, пока мне
На педаль давить ногой.
На душе лежит не камень –
Стих шевЕлится другой.
На живом велосипеде
По дороге вдоль реки
Я кричу всем людям:«Пейте!
Пойте горю вопреки!».
2011
Посвящение Марине Цивилёвой
Ты молвишь - в одиночестве я груб.
Но ты была ль одна до исступленья,
До мёртвых губ и наложенья рук?
Не дай же бог тебе такого плена.
Но разве легче быть и жить вдвоём
Без радостной любви и ёмкой страсти?
Ты непременно схлопнешься в обьём.
Я не хочу тебе такой напасти.
Ты говоришь, в поэзии весь смысл,
Но жизнь гораздо глубже всех поэтов.
Простое созерцанье, труд и мысль...
Себе желаю и тебе поэтому.
1979
Посвящение Zharптёнку
Хор пронзительных птенцов голосит
Любви, любви!
Ты убиваешь себя
Ради этого прожорливого чувства.
Я кричу, любите беззаветно меня,
Любуйтесь мной.
И находятся милые чудаки,
И любят.
Подумаю и мне становится стыдно,
Я берегу себя.
Как мучительно это зло,
Жить, не любя.
2009
Посвящение Stray Cat
Удивляется вёрткое чудо
В переливах ироний в печаль:
Разливаешь ты в блюдечки удаль,
Тонкой строчкой божественный чай.
Запредельна разнузданность слова
На границе сарказма в судьбе,
То замедлит свой ход, а то снова
Ускоряет божественный бег.
Наливается море историй,
Где шныряет акулой тоска,
Где прибоем ты камень исторгнешь,
Тот божественный, что нам искать.
За твоими дворами-колами,
За церквушкой, где божеский знак,
Под гудящими коло-колами
Прорастает божественный злак.
И не роллингов, флойдов и пёплов
На поминки свои призову,
Только птицу, ту птицу из пепла,
Ту, что носит божественный звук.
И не важно, приду ли я быдлом
На твой берег, а может и брег,
Ощущаю в божественном "было"
Хрупкость пальцев и свет в серебре.
2011
Посвящение Людмиле Орагвелидзе
Сном виртуальным на клавишах лисьих
Тихой походкой уйду на Кавказ,
В город любых ароматов, Тбилиси,
В улочки тайны и страсти показ.
Город, в котором ни разу я не был.
Белый он, красный, а может взасос
Дикой лазурью целуется с небом,
Пёстрым составом летит под откос.
Силой вина в ароматах чудесных
Я возношусь на вершины всех гор,
Где обливают гудение песен
Звуки зурны из магических нор.
Голос, включающий всё многословье,
Звук абрикосовый стынущих дуг:
Стелет осколки любви в изголовье
В пропасть тоски уводящий дудук.
Выпью до дна исходящую горечь,
Зрелой лозой по-грузински завьюсь,
Выйдя на поле, где русское горе,
Жадно твоими стихами сопьюсь.
2009
Посвящение Серебряной Ели
Проворный и не жадный мастихин
Не раз к стиху пристёгивался рифмой.
По полотну несётся твой дельфин,
То прибавляя, то буравя рифы.
Холста в полморя выставлена сеть,
Залавливая стаю спелой сельди.
И нет сомнений, сметь или не сметь,
Метать ли краски в полотняной тверди.
Берёт твой невод золотой улов,
Процеживая глубину и мели,
В обнимку с жемчугами ёмких слов
Украсит ветви серебристой ели.
2010
Посвящение Осеннему Сплину
1.
Твоими стихами разорвано горло,
На жилах застыл петербургский фальцет,
По язвам набухшим на жизни прогорклой
Дугою огня полоснулся ланцет.
На жалобном ложе своих откровений
В наркозном бреду я срываю бинты,
Тобой затыкая дырявые вены,
Кричу, обезумев - воды мне, воды!
А солнце сияет неоновой плазмой,
А ветер бушует нервозностью бед.
По узкой дороге, от жаждущих грязной,
Иду за тобой, повторяя твой след.
2009
2.
ЗимЫ пролистаны страницы,
Потерянное давит грудь,
Трепещет день подранком птицей,
Пытаясь вновь покинуть грусть.
Смотри, как небо голосисто,
Пожар на синем - золотой,
Пылает молодостью чистой
Над изумлённой наготой.
Проталин жирные улыбки
Согрели зимние снега,
Пленяют взор водой зыбкой
Перепоённые луга.
Мой друг, утопим горечь плена
В роскошный неба водоём!
Забудем боль и привкус тлена,
Задорно песню запоём!
2010.
Посвящение Михаилу Аксельроду
Михаилу, в Нью-Йорк.
Слышал, стал ты сказочно богат.
Угли остыли, пылятся седые,
Мудрым теплом не заполнился быт.
Дни постарели, а сны молодые,
Будто, живу я, никем не забыт.
Острый февраль ярким отблеском стали
Перерубил нашу жизнь пополам:
В первой мечты, во второй мы устали,
В первой полёт, во второй - по полам.
Мёртвой землёй прибавление стало,
Гряды могил, как укор мне немой.
Только бы сердце любить не устало,
Всё остальное не важно, друг мой.
2009
Посвящение Татьяне Пешковой
1.
Как ночь приходит, всё пишу тебе,
Вбивая клинья, забивая сваи.
Сбегают строки и летят в Тибет
На крыльях слов невозвратимой стаи.
Невозмутимо ты глядишь с вершин,
Небрежно стряхивая пепел в бездну.
А мне приходится ответ вершить
На сто вопросов и всё в пользу бедным.
Напяливаю пяльцы на листы,
Умелой ниткой прошиваю осень.
Ты чувствуешь, заметно день остыл…
Такие сны высаживаю в озимь.
Ты усмехнёшься. Вешняя пора
Незримой тягой вылечит все всходы.
На каждом пне была своя кора,
Как та любовь, что стягивала годы.
Орудуя прослОвленным хлыстом,
Иронии приоткрываешь створки.
Кто хочет приговор - их будет сто,
Заправленных весомой поговоркой.
2010
2.
Форсили фирсовской игрой
То хоккеисты, то актёры,
Но был сколочен гроб горой
Из вишни старым прожектёром.
Себя тащила из болот,
Взахлёб крича и задыхаясь.
В ружьё вложила зрелый плод -
И в тётю Хаю из Шанхая.
Где Джим пролаял на луну,
Поэта лапой обнимая,
Была и ты, к нему прильнув,
Как свет, божественно немая.
Вся отразилась в зеркалах,
На призме расщепила слово
И, загудев в колоколах,
В немую превратилась снова.
На "Остров мёртвых" залетев,
Где Малер симфоничил током,
Спасала души бренных тел
У горя человечьих стоков.
И ты, жалея всех людей,
Запела горечью ироний,
Пронзила матовость в слюде
Очей, что плачут на перроне.
Там снова ленинская рать
Судьбу нам кровью проорала.
Ты пишешь новую "тетрадь
Расстрелянного генерала".
2011
Посвящение Елене Шиловой
Степь волнуется под зноем,
Источая запах трав,
День колышется и ноет,
Движет отблески дубрав.
Золотые окна света
Изгибаются слюдой,
Реки пьют и поят лето
Родниковою водой.
Звоны зноя беспокоят,
Дальше только стона жди,
Но под вечер нас омоют
Всех стишков твои дожди.
Обласкают каждый угол
В каждом дворике страны.
Голос выльется над югом
Абрикосами луны.
2010. 2012
Посвящение Владимиру, Философскому Саксаулу
Помнишь ты волшебные цветы
В аромате солнечного мёда,
Поутру прохладные кусты
Под ознобами туманных пледов.
Танцами расчерчены стрекозы,
Соловьями рассекречен мир,
На закате розовые козы
С медными рогами гнутых лир.
В частоколы каждого острога
Проникаешь памятью острей,
Ты пронзаешь всё невольно строго
Ортами координатных стрел.
2009
Ангел невозможных ожиданий
Посвящение Свету Моему
1.
Я лечу по городу разлуки,
По владеньям умершего друга.
Под машиной шевелятся звуки,
По-собачьи взвизгивая в ругань.
Неизбежность новой обстановки
У «ДЭ-ФЭ» на тесной Караванной,*
Здесь меняю горечь остановки
На коньяк у краешка нирваны.
Запахи забвения забьются
Файловыми сгустками на флэшку,
Погадаю на кофейном блюдце
Гущей из тоски его кафешки.
2.
Ты в кофейне на гудящем Невском
В одичанье нужного начала,
Я же переброшен силой веской
В храмы утоления печали.
Ангел невозможных ожиданий
Прикоснётся к правому предплечью,
Огоньками окон ближних зданий
Загорится самой тёплой речью.
Дай же бог ему сказать слова те
В самом нужном, самом нежном тоне,
Чтобы одиночество кроватей
Расцветало счастьем в общем доме.
Я же, Свет Мой, неизвестным гостем
Принесу листву седой аллеи,
Ты украсишь ею Львиный Мостик,
Заживёшь любя и не болея.
Вызволишь святую мощь оравы
Радостью своих стихотворений.
Как ему не выпить ту отраву,
Как не загореться озареньем.
2010-2011
* - ДЭ-ФЭ, кофейня на Караванной улице между Манежной пл. и Невским пр.
Посвящение Ананде Риц
Когда я слышу имя Ананда Риц,
Мне кажется, что озеро Рица находится в Андах.
Закат уносит красные гардины
В единые с восходом колыбели,
Сгорают в звёздах серые гордыни,
За ними те, кто тайнами скорбели.
Доходит ветер певчих вдохновений
До чёрных дыр безмерных притяжений,
Трагичный бриз сонетных дуновений
До сгустков плазмы и самосожжений.
Душа вольётся в лезвие дудука,
На доли время и судьбу разрежет,
Займётся сердце поминальным стуком,
Чем далее, тем жалобней и реже.
Возьмёт река неистовую дудку,
Весь берег камышом тоски застелет,
Уйдёт мечта в ладонях синей лодки
Туда, где пьют рассветы свиристели.
Туда, где паучок завьёт печалью
Твои стихи небесного томленья,
Туда, где мы отчаянно венчали
Слова любви с изяществом оленя.
Где Кордильеры переходят в Анды
Под запах перца и духов царицы,
Где распахнётся карим цветом ландыш
В твоих глазах из озера корицы.
2010
Посвящение Николаю Туманову
Улетай, Никитос и пари,
Под крылами Москва и Париж.
Над разгулом восточной зари
Говори, говори, говори...
Очень быстро малый планер, неизбежно-чудно, плавно,
Раздвигая воздух верой, уходя за дальний лес,
Превращён в роскошный лайнер, птице-сказке синей равный.
Неуёмной, щедрой мерой нам раздаривает блеск.
Горловое пенье ставишь дирижёром новой стае,
Зоркой палочкой умелой вырываешь гром небес.
Чёрно-белой лентой клавиш журавлиный клин взлетает
Первой птицей, самой смелой, ты летишь в небесный плеск.
Ты мне кликом душу плавишь, я таюсь и молча таю,
Зарываясь в толщу мела, я бескрылый и плебей.
Полюбив густые плавни, камышовый день листаю,
Я тону в подводных мелях. Я дельфиний тайный бес.
2010
Посвящение Сергею Москаленко
Расцеловав изгибы милых талий,
Через закат я птицей улетаю.
Питаясь болью, постепенно таю.
Любя твой стих, включая жёсткий таймер,
Я исчезаю первой точкой в стае,
Не понимая размноженья тайны.
Не ведая всех амплитуд исхода,
Не зная изнурительного кода,
Я занимаюсь исправленьем входа
В программу нераскрывшихся восходов
И превращаюсь в голод антипода,
Под подом жёлчи растворяясь в годы.
Я отзываюсь на призывы злобы
Увёртливых щенков гнилой утробы,
Пролаявших историю на тромбах
Тромбонами переодетых в робы.
Я замолкаю на губах у рыбы,
Придавленный тоски безмерной глыбой.
Я умоляю признанные Веды
Не утоляться признаком победы
В закат закатанных истошным бредом,
Прикормленных от снисхожденья Леды.
За откровеньями ушедших дедов
Ползу пластунски, ровно след по следу.
2009
Посвящение Игорю Колыме
Трясётся время гробом колымаг,
Затасканы те тройками судов.
Ах, Волга, Волга, ты же Колыма,
Настоянная памятью садов.
Слова распяты в этой кутерьме,
Колючий воздух проволокой стал,
Гниющий запах бродит по тюрьме
И день за днём смыкаются уста.
Бездетной стала родина моя,
Бездомными застыли вечера,
Все корабли разбились о маяк,
Которому мы кланялись вчера.
Чтоб знать свободу, нужно в кандалах
Процеживать пространство много лет.
Неужто только при таких делах
Оставили мы миру жирный след?
Вопросов уйма и ответов тьма,
Простейший, что у лета есть зима.
Но где ж тот свет, где тайны истый маг?
Читайте, это Игорь Колыма.
2011
Посвящение Светлане Груздевой
Что дожди твои косые?
Перемёты божьи с неба.
Мы бежим к тебе, босые
За наживкой с рыжим хлебом.
Ты заходишь к нам без боли
Из далёкой сладкой мести,
Застучав мячом бейсбольным
Из дождей по новой жести.
Мы расставим и растянем
Наших слов немые сети,
Станем выпускать горстями
Стаи птиц на вольный ветер.
Переставим в доме вещи,
Пролистнём страницы-стены…
Ты ли сон наш давний, вещий,
Стылой ночи яркий стебель?
2010
Посвящение Татьяне Костандогло
"…Интересные совпадения. Число "16" - роковое число в нашей истории.
Марина писала письмо 16-го числа. Я получаю копию письма 16-го числа.
В тот день, когда Марина писала письмо, был расстрелян её муж Сергей Эфрон,
а именно 16 августа 1941-го …" Татьяна Костандогло. Пятый воздух.
Спелый август. Он отпет
в поминальном дне.
Пятый воздух разогрет
на её огне.
Лихоманка давит грудь,
то её озноб,
За оградой мёрзлый грунт
жмёт сентябрьский гроб.
Для согрева жжём кресты,
в голых пнях погост,
Чтоб не бунтовала ты -
вбит огромный гвоздь.
В уголках закрытых губ -
гроздья от рябин.
Кто сказал, что Август груб.
Просто он скорбит.
Упадут на мир слова
манною с небес.
Манит в омуты сова
между новых бездн.
Жатвой голос напоён,
вот последний вздох.
Пятый воздух, мы поём
не про после, до…
До последней немоты,
даденной судьбой.
Скажут дети красоты:
в ней жива любовь,
В ней ожогами рябин
Млечный Путь развёрст.
Рвётся грудь, в глазах рябит
столбиками вёрст.
2010
Посвящение Елене Стоцкой
Притаились птицы на закате,
Замирает времени река.
Проливая чай мечты на скатерть,
Заискрился вышивкой рукав.
Я уже напрашивался лисьи
В тёплый круг ладоней хризантем,
Ставил чашки из зелёных листьев
На пластины солнечных антенн.
Проплывал гондолами венеций
Под мостами северных столиц,
Обжигался запахами специй
В церемониях восточных лиц.
Я увидел в чашечках такое…
Выше сказок из чудесных стран -
Это равновесие покоя,
Тёплый пластырь для душевных ран.
Улетал в настойчивую спелость
Алого неистовства рябин.
Я читал и внутренне мне пелось
Звуком колокольчика глубин.
2010
Посвящение Аэродрому (Маргарите Родяхиной)
Напевность нужных слов - в напевность строк,
На лесенках твоих - лебяжий стук.
Стекаю по стихам, вливаясь в рок,
Заламывая втайне сотню рук.
Обилие растворено в слова
Великой кислотою зорких глаз
Немеет и стремится голова
В водоворотно-радужный соблазн.
По камешкам расставленных тревог
Перетекают стройные стихи,
Вливаясь ручейком в огромный рог
Печальных изобилий и стихий.
2010
Обращение к виртуальному другу
Посвящение Виолетте Баша
1.
Пальцы гитаны сомкнулись стаккато,
В сердце ударила дробь кастаньет.
Ойкнули струны гитары закатной,
Лопнули резко в упрямое «нет!».
Ветер заводится, ветер неистов,
Танцы цунами идут в города.
Яркая правда на обруче истин
Крутит желанное, сладкое «да!».
Ритмами кружится гордая радость,
Кудри испанки разбрызгали смоль.
Море ликует на Коста-Дорада,
Солнце беснуется в Коста дель Соль.
Я из России, что в горе и пепле,
Вдруг попадаю на праздничный гам.
То ли в раю я, а может и в пекле...
Это небесность сошла в ураган.
Вдруг окунаюсь из русской глубинки
В жаркую щедрость любовных олив.
Я подпеваю фламенке калинку,
Чувствуя радостной силы прилив.
2010
2.
Напоило лето родниками
На душе оплавленный мираж,
В нём остался целым только камень,
Он за годы вырос в горы краж.
Настоялся август изобильем,
До небес ладони распростёр
И бросает топотом кобыльим
Косовицу в сабельный костёр.
Отшумели радужные грозы,
Пробежало время по листве.
Мне достались запахи амброзий
В листопадно-ярком торжестве.
Я болею красными стихами,
Пью из них жестоко чёрный чай.
Не восторги слышу в птичьем гаме,
А исходы, что бедой горчат.
Подскажи, что делать мне, дружище?
Отрезви комедией до слёз.
Я покинул тёплое жилище,
Променяв его на плач берёз.
Разменял все встречи на разлуки,
Прокутил остатки от рублей.
Я так жду, не скрещивая руки,
Силуэтов диких кораблей.
Стаи птиц уходят парусами
В те края, где радостям цвести
То ли явью, а быть может снами,
Без меня, но с теми, кто их чтит.
Как мне горько это врачеванье,
Как мученье вырезать, скажи.
Мне бы снова в мире расставанья
До весны без одури дожить.
2011
3.
Приходи, расскажи о хорошем,
Посети мой затравленный дом
По той первой осенней пороше,
Что легла на тропинку в Содом.
На заплёванной площади века,
Где пути завершатся кольцом,
Разорви этот круг человеком,
Никогда не терявшим лицо.
В этом мире, по сути безбожном,
Где хозяйствуют блажь и разврат,
Всё возможно, мой друг, всё возможно,
Даже кровь у эдемовских врат.
Без укоров, обиды, сторицей
Ты меня вдохновенно прости.
Я поставлю нам кофе с корицей,
В этой джезве мой праведный стих.
Да и ты мне читай, не смолкая,
О несметной разлуке людей:
Быль иголкой шныряла такая,
Что дорогу пришила к беде.
Мы порежем смолистую дратву
И распорем колючие швы.
Помнишь ту неподъёмную клятву?
Ну не век же нам плакать и выть.
Скоро осень уйдёт восвояси,
Всё, что сгнило, метель заметёт.
Знаешь, друг, ты мне дорог и ясен,
А весна непременно придёт.
2011
Удел поэта в поиске ответа
Посвящение моим учителям словесности
Александра Максимовна Молчанова - русский язык.
Любовь Александровна Кисилёва - украинский язык.
Иосиф Нуфимович Каневский - немецкий язык.
Был воздух пьян от звона родников,
На волю вышли белые ключи,
Из ядер солнца и немых икон
Черпали силу яркие лучи.
Живая удаль сказочного света,
Воды бурливой скрытая вражда,
Творили быль, а с нею и поэта,
Дилеммой насыщая божий дар.
Вино и кровь, где истина дороже?
Весна и осень, кто кого итожит?
Зола, алмаз, рождённые огнём.
Терзанья эти в поиске ответа,
В познанье тайных сил зимы и лета,
Где Бога нерв, и всё сокрыто в нём.
1977. 2012
На пёрышке волшебном прилечу
Посвящение моей жене, Элеоноре Болговой
Я вытащен тобой из многих бед,
С пропетой болью высохшего хлеба.
Луной, что отражает солнца свет,
Боготворю тебя с седьмого неба.
В наплывы воска на свечной душе,
В сверчковый отклик отворённой двери,
В медовый запах, что тобой душист.
Блещу зрачками преданного зверя.
Слова любви, их ежедневный труд,
Что был оболган сплетнями до слизи,
Своим стараньем молча ототру
И осушу твои немые слёзы.
На перьях журавлиных прилечу,
Волшебником предстану в откровенье.
Тебя прижму к желанному плечу,
К тебе прильну цепочкой нежных звеньев.
Поставим свечи в теплоту оков,
В святилище духовного обмена.
Уйдём в края любовных дураков,
К улыбчиво-глазастым переменам.
Расплавим нити липких паутин
Глубокой силой искреннего тока.
Нам всё в дороге станет по пути...
Дай бог же пережить разлуку только.
2010
Любое расстояние, то чьи-то расставания
Моей дочери, Жешику
Любое расстояние, то чьи-то расставания,
Накрытые подушками для слёз.
Любовные деяния в любое из названия
Названивают действием желёз.
Подрезаны подпруги все неверными подругами,
Уходит окольцованной печаль.
В разрезе плоть упругая, забрызганная руганью,
Блестит и убивает невзначай.
Нужны ли все советы те, по-дружески условные,
Легко давать на паперти рубли.
Мы жизнь свою отведали делами уголовными,
Чтоб разойтись, «как в море корабли».
Коленями раскаяний при жажде всепрощения
Затоптаны поляны и века.
Поленьями таскали дни, сжигали их на мщении,
Как будто жизнь есть вечная река.
Прими его послание душевным озарением,
Не бойся, не откладывай на век.
Примерь фату желания, так близко ведь старение,
Не бог же ты, а просто человек.
2011
Новые ветры гудят
Памяти моего отца, Болгова Александра
Памятный дедовский сад
Тонет в пришедшем покое,
Пахнет осенний распад
Сыростью вырытых коек.
Новые ветры гудят
Ветками старых агоний,
Старцы в окошко глядят
Лицами в лодках ладоней.
Ржавое стремя седла
Памятью боя хранится,
С края станицы ветла
Вышла в погоста границы.
Дедовский сад не парит,
Высохли вешние силы,
Вот и отец мой, старик,
Кротко стоит у могилы.
Память твоя холодна,
Дай я тебя обниму, па.
Жизнь одиноко-одна,
Жизнь - обратимая мука.
Выпиты стопки до дна
В память бабунечек, дедов.
Жизнь одиноко-одна,
Жизнь - приходящие беды.
Казачья песня
Посвящение моему дедушке, потомственному казаку
Коник вороной, вороной,
Жёстки удила,
В жаркий бой, кровавый бой
Доля повела.
Если я загину в бою,
Конь вороной,
Я тя заклинаю, молю,
Вынеси, родной.
Чтобы не глумился враг
Надо мной,
Ветру, коник вороной,
Песню пой.
Тело бездыханно моё,
Всё в крови,
Унеси к друзьям моим,
Горестным.
Совершив печальный обряд,
Повечеру,
Снова в бой уйдёт отряд,
Поутру.
1976
Цифра 40 в Победе моего деда
Светлой памяти моего деда, Филина Егора Трифоновича,
Победителя, посвящаю.
В год Победы ему было 40 лет.
"Чижик-пыжик, где ты был?
На Фонтанке воду пил."
Здравствуй, незабвенный деда!
Знаю, что твоя Победа
То прыжок из ада к бедам,
Злая власть с цепями следом.
Попрощаться не успел ты
С табунами летом спелым,
Не успел скосить пшеницу…
Мне то время горем снится.
Деда, деда, где ты был…
В поле хлебушко растил.
По бумажному доносу,
С кровью, брызнувшей из носа,
Был назначен вне народа
Злобным Йосифом, уродом.
А жена твоя, Федоска,
В камере изгрызла доски
На руках с грудным ребёнком,
Умершим в сырых пелёнках.
Деда, деда, где ты был…
К Сахалину дырку рыл.
Утирался драным флагом
Измождения в Гулаге.
Чудом выжил в том аврале.
А в стране безбожно врали.
Боль и стон освобожденья,
Сорок дней сплошного бденья,
Встречи горестной волна –
Деда в дом - за ним война.
Деда, деда, где ты был…
Миус-фронт собой закрыл.
Ты над хлебом только гнулся,
А в штрафном бою - споткнулся,
Ржавой миной захлебнулся,
Пил взахлёб и поперхнулся.
Сорок суток госпитальных,
Красных простыней фатальных.
Чудом выжил, улыбнулся
И к водице потянулся.
Деда, деда, где ты был…
Воду с люминалом пил.
Став калекой, ты не спился.
Закрутил работы спицы
С раннего утра до ночи
Через боли, что есть мочи.
Затерялся в были вёрткой
Документов нужный свёрток.*
Сорок лет со дня Победы
Просто жил, забыв обиды.
Деда, деда, где ты был…
Хлеб с одной ногой косил.
Только в восемьдесят пятом
Перед сельской школой в пятнах,
Перед строем и парадом
Военком вручил награды.
Через слог, напрягши зренье,
Ты прочёл: "…достоверенье
Ветерана ВОВ" - и сник,
Брызнул слёз живой родник.
Деда, деда, где ты был…
Воду из криницы пил.
Знаю, что твоя Победа
То прыжок из ада в бездну.
Там кишели только беды…
До свиданья, милый деда.
* - Дед, комиссованный из госпиталя как инвалид, дошкандыбавший до родной станицы,
через короткое время был вынужден прятаться в лесу - пришли немцы. Бабушка, от
испуга за жизнь мужа так "заховала" дедовскую военную форму с документами и
наградами, что потом это не смогли вовек отыскать. Мне представляется, что она всё
сожгла, боясь доноса того человека, который, как ни странно, оставался в станице и из
за которого дед попал в дальневосточный Гулаг, а она, с грудным ребёнком на руках, в
армавирскую тюрьму, моя четырёхлетняя мама - в детдом . Через месяц с небольшим
(может сорок дней?) немцы были выбиты из станицы. Дед , отстроив новый дом, жил и
растил четырёх детей вместе с моей бабунечкой. Это было главное для него. То, что он
не числился не только в инвалидах, но и в ветеранах войны - было далеко
второстепенным, даже ненужным. Когда дед был уже глубоким стариком, в 1985г.,
пришло ему письмо с поздравлением 40-летия Победы и приглашением в районный центр,
станицу Отрадную, на празднование этой даты, где ему вручили награды и удостоверение
ветерана, заодно прибавку к пенсии. Старый человек не смог сдержать слёзы.
2010
Есть городок... Победа моего деда
Светлой памяти моего деда, Болгова Егора Кузмича,
к 65-летию Победы, посвящаю.
В год Победы ему исполнилось 45 лет.
Есть городок, где солнечные ливни,
Пытают страстью яблочный налив -
Гармонистый и разудалый, Ливны,
Частушками и счастьем шаловлив.
На стыке двух веков, в той колыбели,
Закоханный орловским соловьём,
Родился дед. В предутренней купели
Он закричал над будущим жнивьём.
Ровесником неласкового века
Растил с женой Матрёной сыновей,
Но сорок первый, этот гад-калека,
Забрал трёх старших в грозный суховей.
За ними дед мой с ливенской гармошкой,
Страданьями оплакивая дом,
Перед порогом постояв немножко,
Ушёл на фронт, в его кровавый гром.
Войну прошёл без ран и без контузий,
Царапины лишь от большой беды.
Домой вернулся с ворохом иллюзий,
Рождённым вновь, но только что седым.
Трофейный инструмент привёз из Вены,
Вельтмейстер, золотой аккордеон.
В напевах зазвучала перемена,
Настоянный на стонах новый звон.
Узнав, что никогда не будут вместе,
Трёх старшеньких угробила война,
Дед раскромсал аккордеон из мести
И вышвырнул всех Бахов из окна.
До смерти он не звякал орденами
И по зароку не плясал, не пел,
Стыдился и корил себя сынами,
Что вместо них в той бойне уцелел.
Я помню три рубля на каждый праздник,
Охрипшим баритоном мысли вслух…
Но главные из всех подарков разных -
Фамилия и абсолютный слух.
2010
Я кланяюсь своим бабунечкам
Посвящается моим бабунечкам-бунечкам
Матрёне Болговой (Кожуховой)
Феодосии Филиной (Александровой)
1.
Воспоминаний резвый рой
Наполнил праздниками дом.
Воскрес часов старинный бой
И хлынул радостью истом.
В углах балет теней застыл,
На стенах вызрели костры.
В блаженстве тесной немоты
До звёзд проложены мосты.
Ликуя в россыпи огней,
Танцую с бабушкой своей.
Её рука, в моём же сне,
Ласкает память детских дней.
2009.
2.
"Я помню, как святой водицы
Ты приносила мне напиться"
Капля полнится, светлеет,
Вниз срывается, летит.
В ожиданье томно млеет
Сердца зреющий гранит.
Дождь отрада, легче дышишь,
Ярче зренье и покой,
Нежно и любовно пишешь
Милой бунечке домой.
В этом ливне переливном,
В каждой капле дождевой
Оживает домик в Ливнах,
Край любимый и живой.
2009. 2012
3.
Ветер заигрывал, радуясь,
Тихо баркасы качал.
С рыбой, трепещущей радугой,
Спрыгивал я на причал.
Вечером c милой бабунечкой
Пили малиновый чай.
Дули старательно в блюдечки
И разгоняли печаль.
Знаю, нет более нежного
Прикосновенья плеча.
Бунечка, нега безбрежная,
В ласке святая свеча.
Красной ладонью вымаливал
Жизни тебе, хоть глоток.
Ставил в кувшинчик эмалевый
Чёрный от горя цветок.
Ты моя жизнь светлосельская,
Памяти нежный узор.
Робость небесно-апрельская
В зяблике утренних зорь.
1978. 2009. 2012
Посвящение поэтическому сайту
Клоуном стиха, склоняясь в клонах,
Наигрался вдоль и поперёк.
Ты, Стихира, вольница и зона
Для всех тех, кто буковки изрёк.
Кто-то голый, кто-то в эполетах
Прыгнул в оду, метя в шалуны.
Ты, Стихира, стойло для поэтов
В окруженье таинства луны.
Мудро стонем, жаждем подаяний
У ворот, по старому у врат.
Может ты убежище для пьяни
Или просто солнечный разврат?
Ты сажаешь званых и не званых
За решётки беличьих колёс.
Круг за кругом плещемся в нирване,
Трём себя до крови и до слёз.
После философских возлияний
Не пойму я, рай ты или ад.
На тебе стрекочут ини - яни
Голосами зычных Иллиад.
Ты причал духовности в природе
Для певцов любой величины.
У больших и маленьких народов
Ты котёл для умных и иных.
2011
Пью отраву летних дней
Благословенной Кубани посвящаю
Пью отраду летних дней, травяной настой тепла.
Я отравлен, я на дне, обожжённый в зеркалах.
На столе вода со льдом - ностальгия по зиме.
Охлаждаю знойный дом, остужаю прорву змей.
По обрыву я скольжу, кровью пачкаю траву.
В сигаретной пачке жук, лань-олень, рогатый звук.
На хитоне у жука отразился Млечный Путь,
Божий огненный рукав обнажает смерти суть.
Свет сжимается в кулак, обжимает сердце тьма,
Засыпает чёрный флаг звёздной пыли кутерьма.
Засыпает жизни лень, застывают крылья птах…
Улетает жук-олень, унося собою страх.
Улетает за Кубань, где ночует Армавир.
Словом прыгает губа и знобит стихом тот мир,
Где казак и армянин успокоились трудом,
Где на пахоте равнин обустроен общий дом.
Где туман идёт из рек, укрывая пыль степей ,
Где мой дедушка изрек: "Чаще пой и реже пей.
Будь вынослив до седин. Будь опорой для детей.
Для людей то бог один - он в душевной доброте".
Золотые те слова снова блещут новизной,
И светлеет голова, несмотря на летний зной.
Голошение цикад, рокот чёрного жука
Повторяют нужный лад. Светом полнится строка.
2010. 2011
Мальчик из Донбасса
Посвящается любимому краю детства, Донбассу
1.
Когда в забой спустился мой отец,
А бабушка крестила шахты кровлю,
Я вдруг услышал крик и стон сердец
Шахтёров, муравьёв истекших кровью.
Где Мёбиуса вечный транспортёр
Смешал тела с километровой толщей,
Там уголь, превратившийся в костёр,
Не гаснул от слезы скупой и тощей.
Мечтал, лепя модели кораблей,
О море, что подарит мне просторы.
С теченьем дней я становился злей
На перекрёстке горестных историй.
Всегда несу в душе Донецкий кряж:
Закованные в боль мемориалы,
Любовь и детство вдоль смертельных краж,
За ними степь в раздолье маков алых.
2010
2.
Во сне я брёл в отцовских сапогах
По той одной, единственной тропинке,
Вдоль сада, что дождями стал богат
И пламенел калиновой дробинкой.
Месила хлябь пахучая кирза,
Следы водой затягивались разом.
В груди гнездилась осени гюрза,
Питая боль простудною заразой.
Смертельной стаей листья пронеслись
По ноябрю в болотную воронку.
Я шёл к утратам, сплёвывая слизь,
Я шёл к тебе, любимая сторонка.
За каждый день разлуки расплачусь,
В твои холмы стихами ярко выльюсь.
Я так хочу тебя прижать к плечу,
Рыдать и плыть твоей ковыльной пылью.
Я возвращусь в родимый дом седым,
Втяну ноздрями детства милый запах.
Дай бог прожить немного молодым,
Потом и в землю, головой на запад.
2011
