…И где мне смерть пошлёт судьбина:
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой охладелый примет прах?..
Пушкин
Иль в час, как меч красавца дня
громаду мрака наземь валит –
во сне счастливого меня
змея бессонная ужалит?
Вдруг тонким холодом облит –
вскочу с предательского ложа!..
У ног бесследно прошуршит
врага испуганная кожа…
И вдруг, как тень на алтаре,
весь – дикий крик, весь – ужас взгляда,
паду к слезящейся норе,
где в мраке вьются звенья гада!
Отдавшись цепким ласкам мхов
замру на девственной постели…
Расшитый иглами покров
ко мне, звеня, опустят ели…
В тот час, как меч красавца дня
громаду мрака наземь свалит,
как сладко-спящего меня
змея бессонная ужалит!..
Три стихотворения
Посвящается А.Л. Вишневскому
I
Вот летят лихие сани
по рассыпчатым коврам –
к гордо поднятым в тумане
розовеющим шарам…
Стали… Медлим: кони бьются,
в дымном облаке бока…
Вот выходим… смотрим – льются
искры света в глубь зрачка…
Раболепные швейцары
нам распахивают дверь…
Здесь – в приюте пьяной чары
я был раньше, ты – теперь!..
Блещет сонно колоннада.
Строен мирт сухой наряд.
Ряд ковров дорогой ада
обагрил ступеней ряд!..
В зале дикий, шумный шорох…
переливы знойных свеч…
В обнажённых женских взорах
страсть острит волшебный меч!..
Миг – и всё тебя раздразнит,
вскружит душу, сердце, взгляд –
там, где в сладком буйстве грязнет
царь вина – зелёный чад…
где всё странно, непохоже
на лучистый уголок…
где и ты падёшь на ложе –
О, мой утренний цветок!..
Пьяный смех – и смех развратный!
Звон бокалов – и гитар!
Слышу лепет твой невнятный…
И тебя сразил угар!
II
На бледно-мраморные лица
из стройной люстры плещет свет.
Но сердцу шепчет дикий бред:
то вьётся огненная птица,
Но твой восторг сменён грозой,
тебе я стал навеки дальным:
клонясь над синим и хрустальным
бокалом – видишь… призрак свой!..
И вижу я, вздохнуть не смея:
то ты – вдали, идёшь ко мне,
неся шипящего в огне,
на грудь улёгшегося змея?
Вскочил… подъемлю тяжкий крик –
прочь, прочь!.. бежать!.. Но ярость жала
меня – меня околдовала…
без сил упал! к пути приник!
И кольца жирные скользнули –
И впился в сердце жгучий яд.
Но – вдруг раскрылся мёртвый взгляд:
Мне жизнь уста твои вернули!..
На бледно-мраморные лица
из стройной люстры плещет свет –
Но сердцу шепчет дикий бред:
то вьётся огненная птица…
И твой восторг сменён грозой,
тебе я стал навеки дальным:
клонясь над синим и хрустальным
бокалом – видишь… призрак свой!..
III
Кони покорны в умелых руках.
Зыблятся мерно пушистые сани.
В нашей душе торопящийся страх.
Никнем бессильно в кружащем тумане…
Где мы?.. куда мы несёмся?.. к чему?..
пусто глядим на пустые подъезды?..
Дева-заря, ты развеяла тьму…
с неба слетают последние звезды…
Хризопрас. М.: Самоцвет, 1906–1907.
