Минский Николай Максимович (1855-1937) Сборник стихотворений -1
СОДЕРЖАНИЕ
"Она как полдень хороша..."
Гимн рабочих (Пролетарии всех стран, соединяйтесь!)
Дополнение
В деревне. (Полное собрание сочинений. М. 1907)
В оливковой роще. (Там же)
"В страданьях гордость позабыв". (Там же)
"Еще я не люблю, - но как восток зарею". (Там же)
"Заветное сбылось. Я одинок". (Там же)
Кто бога узрит. (Там же)
Мой демон. (Там же)
Молитва. (Там же)
"Не месяц за его печаль и красоту". (Там же)
"Нет муки сладострастней и больней". (Там же)
Перед зарею. (Там же)
Песня. (Там же)
Романс. (Там же)
Серенада. (Там же)
"Я боюсь рассказать, как тебя я люблю..." (Там же)
* * *
Она как полдень хороша,
Она загадочней полночи.
У ней не плакавшие очи
И не страдавшая душа. -
А мне, чья жизнь - борьба и горе,
По ней томиться суждено.
Так вечно плачущее море
В безмолвный берег влюблено.
1880-е годы
ГИМН РАБОЧИХ
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Наша сила, наша воля, наша власть.
В бой последний, как на праздник, снаряжайтесь.
Кто не с нами, тот наш враг, тот должен пасть.
Станем стражей вкруг всего земного шара,
И по знаку, в час урочный, все вперед!
Враг смутится, враг не выдержит удара,
Враг падет, и возвеличится народ.
Мир возникнет из развалин, из пожарищ,
Нашей кровью искупленный, новый мир.
Кто работник, к нам за стол! Сюда, товарищ!
Кто хозяин, с места прочь! Оставь наш пир!
Братья-други! Счастьем жизни опьяняйтесь!
Наше всё, чем до сих пор владеет враг.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Солнце в небе, солнце красное - наш стяг!
1905
Дополнение
* * *
Еще я не люблю, - но, как восток зарею
Уже душа моя печалью занялась,
И предрассветною, стыдливою звездою
Надежда робко в ней зажглась.
Еще я не люблю, - но на тебя невольно,
С чего б ни начинал, свожу я разговор,
И сам не знаю я, отрадно мне иль больно
Встречать задумчивой твой взор.
Еще я не люблю, - но полный тайны сладкой,
Не так, как до сих пор, гляжу на божий свет.
Еще я не люблю, - но уж томлюсь загадкой:
Ты друг, полюбишь или нет?
* * *
Не месяц за его печаль и красоту,
Не солнце за его порфиру золотую,
Я полюбил падучую звезду,
Я полюбил небес изгнанницу больную.
Среди надменных звезд, сверкавших без числа,
Горевших, как венцы, струившихся, как реки,
Она слезой по небу потекла,
И в этот миг ее я полюбил навеки.
О, жаркая слеза полуночи немой,
Упавшая на грудь холодного эфира, -
Куда, куда, об'ята вечной тьмой,
Ты, одинокая, летишь пустыней мира?
Мой Гений плачущий, прикованный к земле,
Тебе во след глядит с молитвой сокровенной:
О, если б и ему блеснуть во мгле
И жаркою слезой упасть на грудь вселенной!
* * *
В страданьях гордость позабыв,
Я гнул колени пред тобою
И длил униженной мольбою
Давно свершившийся разрыв.
В какой-то призрачной надежде
Шептал я нежные слова,
Так много значившие прежде.
Теперь понятные едва.
Но между тем как я устами
Взывал о жалости к тебе,
В мечтах молился я судьбе,
Чтоб ты не тронулась мольбами.
Чтоб горе бурное зажгло
Мой дух, коснеющий в покое,
Чтоб чувство, все равно какое,
Хоть раз всю душу потрясло,
Чтоб опьянел я, чтоб забылся
От гнета вечной пустоты!
Судьбе недаром я молился:
Моим мольбам не вняла ты.
* * *
Я боюсь рассказать, как тебя я люблю.
Я боюсь, что, подслушавши повесть мою,
Легкий ветер в кустах вдруг в веселии пьяном
Полетит над землей ураганом...
Я боюсь рассказать, как тебя я люблю.
Я боюсь, что, подслушавши повесть мою,
Звезды станут недвижно средь темного свода,
И висеть будет ночь без исхода...
Я боюсь рассказать, как тебя я люблю.
Я боюсь, что, подслушавши повесть мою,
Мое сердце безумья любви ужаснется
И от счастья и муки порвется...
РОМАНС.
Прости навек. Без слез и без упрека
В последний раз гляжу я на тебя,
Как в первый день, покорный воле рока.
Тебя люблю и ухожу, любя.
С тобой простясь, до гроба одинока,
Моя душа состарится, скорбя.
С тобой простясь, душа умрет до срока.
Я ухожу, быть может, жизнь губя.
Но вместе быть я не могу с тобою.
В свою любовь всю душу я вложил.
И бог, людей ревнуя, запретил,
Чтобы душа слилась с чужой душою.
Я ухожу, склоняясь пред судьбою,
Лишь оттого, что слишком я люблю.
* * *
Заветное сбылось. Я одинок,
Переболел и дружбой и любовью.
Забыл - и рад забвенью, как здоровью,
И новым днем окрашен мой восток.
Заря! Заря! Проснувшийся поток
Мне голос шлет, подобный славословью.
Лазурь блестит нетронутою новью,
И солнце в ней - единственный цветок.
Сегодня праздник. Примиренный дух
Прощается с пережитой невзгодой.
Сегодня праздник. Просветленный дух
Встречается с постигнутой природой.
Сегодня праздник. Возрожденный дух
Венчается с небесною свободой.
* * *
Нет муки сладострастней и больней,
Нет ядовитей ласки, жгучей жала,
Чем боль души, которая устала
И спит в гробу усталости своей.
Бессильная, она судьбы сильней.
Кристальным льдом отрава мысли стала.
Разрешена в совзвучии финала
Мелодия безумий и страстей.
Закрыв глаза, она меж сном и явью
Лежит, бесстрастна к славе и бесславью,
И смерть сама не в силах ей грозить.
Когда до срока сердце отстрадало.
Всей вечности могилы будет мало,
Чтоб горечь краткой жизни усыпить.
МОЙ ДЕМОН.
Нет, никогда с тех пор, как мрачные созданья
Сомнений и тоски тревожат дух людей
Гордыней гневною иль смехом отрицанья,
Или отравою страстей, -
С тех пор, как мудрый Змий из праха показался,
Чтоб демоном взлететь к надзвездной вышине, -
Доныне никому он в мире не являлся
Столь мощным, страшным, злым, как мне...
Мой демон страшен тем, что пламенной печати
Злорадства и вражды не выжжено на нем,
Что небу он не шлет угроз и проклятий
И не глумится над добром.
Мой демон страшен тем, что, правду отрицая,
Он высшей правды ждет страстней, чем серафим
Мой демон страшен тем, что, душу искушая,
Уму он кажется святым.
Приветна речь его и кроток взор лучистый,
Его хулы звучат печалью неземной.
Когда-ж его прогнать хочу молитвой чистой.
Он вместе молится со мной...
МОЛИТВА.
Прости мне, боже, вздох усталости.
Я изнемог
От грусти, от любви, от жалости,
От ста дорог.
У моря, средь песка прибрежного
Вот я упал -
И жду прилива неизбежного,
И ждать устал.
Яви же благость мне безмерную
И в этот час
Дай увидать звезду вечернюю
В последний раз.
Ее лучу, всегда любимому,
Скажу: "прости"
И покорюсь неотвратимому,
Усну в пути.
КТО БОГА УЗРИТ...
Кто бога узрит, тот умрет.
А бог везде: в песчинке малой,
В звезде, чей недвижим полет,
В живой душе, в душе усталой.
Кто бога узрит, тот умрет.
Кто зряч, тот видит только бога.
Пред ним, как стража у порога,
Смерть день и ночь стоит и ждет.
Кто бога узрит, тот умрет.
С моих очей завеса спала.
Среди слепых один я тот,
Кто видит цели и начала.
Кто бога узрит, тот умрет.
Я - тот, кто смерть постиг при жизни,
Кто грозный праздник божьей тризны
В себе и в мире познает.
В ОЛИВКОВОЙ РОЩЕ.
На серебре зари, на дали нежно-синей
Листва олив сплелась в прозрачные шатры.
И зелень их светла, как предвечерний иней,
Сквозит, как кружево, и тает, как пары.
Она слилась в одно своею тенью бледной,
И раньше, чем заря, все ярче и мертвей,
Погасла за горой с тревожностью бесследной,
Уже разлился мир средь масличных ветвей.
И роща спит давно. Когда же в мрак сребристый
Случайно долетит вечерний луч иль звук,
Он в дым и в тишину преобразится вдруг:
Далекой меди звон, потоков голос чистый,
Призывы робкие из тьмы незримых гнезд.
Прощальный лепет птиц и первый трепет звезд.
ПЕСНЯ.
Сказал я в час полночный:
Весь мир - тюрьма одна,
Где в келье одиночной
Душа заключена.
Томится узник бледный,
И рядом с ним - другой.
Страданья их бесследны,
Безрадостен покой.
Одних безумье губит,
Других тоска грызет.
Но есть и те, кто любит,
Кто любит, тот поет.
Я тот, кто петь умеет
В унынии ночей,
В чьем сердце песня зреет
Без воли, без лучей.
О, знай, мой друг далекий,
Коль слышишь песнь мою:
Я - узник одинокий,
Для узников пою.
СЕРЕНАДА.
Тянутся по небу тучи тяжелые,
Мрачно и сыро вокруг.
Плача, деревья качаются голые...
Не просыпайся, мой друг!
Не разгоняй сновиденья веселые,
Не размыкай своих глаз.
Сны беззаботные,
Сны мимолетные
Снятся лишь раз.
Счастлив, кто спит, кому в осень холодную
Грезятся ласки весны.
Счастлив, кто спит, кто про долю свободную
В тесной тюрьме видит сны.
Горе проснувшимся! В ночь безысходную
Им не сомкнуть своих глаз.
Сны беззаботные,
Сны мимолетные
Снятся лишь раз.
В ДЕРЕВНЕ.
Я вижу вновь тебя, таинственный народ,
О ком так горячо в столице мы шумели.
Как прежде, жизнь твоя - увы - полна невзгод,
И нищеты ярмо без ропота и цели
Ты все еще влачишь, насмешлив и угрюм.
Та ж вера детская и тот же древний ум;
Жизнь не манит тебя, и гроб тебе не страшен
Под сению креста, вблизи родимых пашен.
Загадкой грозною встаешь ты предо мной,
Зловещей, как мираж среди степи безводной.
Кто лучше: я иль ты? Под внешней тишиной
Теченья тайные и дно души народной
Кто может разглядеть? О, как постигнуть мне,
Что скрыто у тебя в душевной глубине?
Как мысль твою прочесть в твоем покорном взоре?
Как море, темен ты: могуч ли ты, как море?
Тебя порой от сна будили, в руки меч
Влагали и вели, куда? - ты сам не ведал.
Покорно ты вставал... Среди кровавых сеч
Не раз смущенный враг всю мощь твою изведал.
Как лев бесстрашный, ты добычу добывал,
Как заяц робкий, ты при дележе молчал...
О, кто же ты, скажи: герой великодушный,
Иль годный к битве конь, арапнику послушный?
ПЕРЕД ЗАРЕЮ.
Приближается утро, но еще ночь.
Исаия, гл. 21, 12.
Не тревожься, недремлющий друг,
Если стало темнее вокруг,
Если гаснет звезда за звездою,
Если скрылась луна в облаках,
И клубятся туманы в лугах:
Это стало темней - пред зарею....
Не пугайся, неопытный брат,
Что из пор своих гады спешат
Завладеть беззащитной землею,
Что бегут пауки, что, шипя,
На болоте проснулась змея:
Это гады бегут - пред зарею....
Не грусти, что во мраке ночном
Люди мертвым покоятся сном,
Что в безмолвии слышны порою
Только глупый напев петухов
Или злое ворчание псов:
Это - сон, это - лай пред зарею...
МИНСКИЙ Н. - Николай Максимович Виленкин - род. в январе 1855 года в
с. Глубоком Виленской губ. в бедной еврейской семье. Рано потерял отца и сам
пробивал себе дорогу. Учился в Минской гимназии" кончил с медалью. В 1875 г.
поступил на юридический факультет Петербургского Ун-та, который окончил в
1879 г. Вскоре уехал в Париж и Италию, позднее подолгу живал за границей. С
середины 1880 г. состоял присяжным поверенным в Петербурге; потом служил в
банке. Женат на писательнице Юлии Безродной (псевд. Ю. И. Яковлевой). Для
брака в 1882 г. принял православие. Вторично был женат на поэтессе Л. Н.
Вилькиной. Первое литературное выступление - несколько стихотворений в
"Журнале русских романов и путешествий" в начале 1876 г. До середины 1880 г.
был настроен революционно, и вся его поэзия носила налет гражданственности.
Сборник стихотворений его был уничтожен цензурой. С 1884 г. ушел в сторону
мистики и создал своеобразную религиозно-философскую систему - "меонизм". В
90-х г.г. стал одним из главарей "декадентства" и раннего "символизма". В
1904 г. издавал газету "Новая Жизнь", в 1905 г. ставшую
социал-демократической. За напечатание полностью программы Р. С.-Д. Р. П.
был арестован и вскоре эмигрировал за границу. В 1905 г. написал
стихотворение "Гимн рабочих". Вскоре М. "раскаялся" в своей "связи" с с.-д.
и вновь стал полемизировать с ними. Вернулся в Россию М. только после
амнистии 1913 г. Отдельные издания: 1) Стихотворения. Пб. 1887. 2) То же.
Изд. 2-е. 3) То же. 3-е изд. СПБ. 1896. 4) Новые песни. СПБ. 1901. 5) Полное
собр. стихотворений. Изд. И. Сафонова. Пб. 1904. 6) Полн. собр.
стихотворений. В 4 т.т. Изд. М. Пирожкова. СПБ. 1907. 7) Из мрака к свету.
(Избранные стихотворения). Изд. Гржебина. Берлин. 1922.
Минский Николай Максимович (наст. фамилия Виленкин). -
15.1.1855-2.7.1937. После революции жил за границей, работал в советских
дипломатических учреждениях. Перевод "Илиады" Гомера, сделанный в 1896 г.,
был переиздан (М., 1935).
Дата публикации: 25.09.2010, Прочитано: 6004 раз |
