Том второй. ОТ ГОЛГОФЫ ДО НАШИХ ДНЕЙ

     I. После Голгофы
    II. О Талмуде
        Краткое содержание Талмуда
        Образец философии или теософии Талмуда
        "Научный" метод Талмуда
        Талмуд в средние века
   III. Деформация еврейской души
        Евреи как единство противоположностей
  IV. Еврейская сокровищница
        Муки ростовщичества
   V. Суббота
  VI. Еврейский материализм
        1. Религиозный материализм евреев
        2. Пять мыслителей о материализме евреев
 VII. Нарушение герметичности талмудической "ограды"
VIII. Девятнадцатый век
        Укрепление просветительства и борьба с раввинизмом в языке и в литературе
        Другие искусства
        Первая погромная волна
  IX. Пути Господни
        1. Разрушение Первого Храма
        2. Разрушение Второго Храма
        3. Верная невеста - Палестина
        4. Черта оседлости
        5. Человек полагает, а Бог располагает
        6. Уроки истории о свободе и необходимости
        7. Редкий случай снятия покрова с путей Господних
   X. На рубеже двух веков
        1. Сионистское движение
        2. Начало вооружённого сопротивления
        3. Деятельность Шолом-Алейхема
        4. Хаим-Нахман Бялик - "Пророк Конца"
  XI. Двадцатый век
        Первые 40 лет
        Вторая Голгофа и её последствия
        1) Каков может быть духовный смысл этого события?
        2) Каков может быть внутренне-исторический смысл этого события?
        3) Каковы были внешне исторические последствия для еврейского народа
            фашистской акции по его истреблению?
        О германской катастрофе
        Палестинская ветвь
        До свидания, русский народ!
 XII. Современный еврейский народ
XIII. Перед лицом Христа  (Маленькая исповедь)

Послесловие (И.И. Зильберберг)

Ты избрал нас из всех народов, Ты возлюбил и приблизил нас. Ты возвысил нас над всеми племенами И освятил нас своими заповедями. Ты привлек нас, Владыка, к служению Тебе           И именем Твоим           Святым и Великим           Ты нас назвал.                                         Еврейская молитва "Еврейский вопрос есть вопрос христианский". "Проходя через всю историю человечества с самого ее начала и до наших дней (чего нельзя сказать ни об одной другой нации), еврейство представляет собой как бы ось всемирной истории. Вследствие этого центрального значения еврейства в истории человечества, все положительные, а также все отрицательные силы человеческой природы проявляются в этом народе с особенной яркостью". "Религиозный материализм евреев происходит не от неверия, а от избытка веры, жаждущей своего исполнения…"                                         Владимир Соловьев "Людвиг Берне - холодный жидовский умник. Это один из тех очень умных умов, которые так любят евреи и узкие люди".                                         А.П. Чехов "Герои! Предатели! Пророки! Торгаши!"                                         Марина Цветаева

После Голгофы еврейский народ лишился своего божественного Плода - Иисуса Христа, который он вынашивал, выполняя свою миссию, около 2000 лет с великими трудами и страданиями под непосредственным руководством божественно-духовного мира. Теперь он остался бездыханным, как мать-родильница, у которой отняли только что рожденного ею ребенка.

А так как Христос был носителем космического человеческого "Я", то, потеряв Его, евреи потеряли свое личное и национальное достоинство. Это и было причиной и началом всех бедствий еврейского народа в будущем.

Многие другие народы, например, вавилоняне, египтяне, персы, греки, выполнив возложенную на них миссию, потеряли затем свое ведущее положение в человеческой духовной эволюции, после чего благополучно и постепенно уходили со сцены и растворялись в других нациях и культурах, следовавших за ними.

Еврейскому же народу, одному во всем мире, не дано было ни физически умереть, ни раствориться во всем остальном мире, как камню в воде. Он остался физически жить, как народ, на целые тысячелетия, притом неизменный, как в анабиозе, замороженный, с законсервированной душой и богом, и только накопляя страдания за страданиями. Средний еврей XIX века был не более продвинут в духовной эволюции, чем еврей I - II веков н.э.; он одинаков с ним и, следовательно, отстал в эволюции.

То, что произошло с еврейским народом, хорошо описывает одна знаменитая легенда, возникшая и распространившаяся среди разных европейских христианских народов в средние века. Это - легенда о "Странствующем еврее", или "Вечном жиде"; у знаменитого русского поэта В.А. Жуковского она приведена под названием "Странствующий жид". Содержание легенды, в основе своей, таково.

Когда Иисуса, несущего свой тяжелый крест, вели по улицам Иерусалима на Голгофу, некий Агасфер стал торопить Его. Христос обернулся и строго сказал: "Я пойду, но ты будешь ждать моего возвращения". Или: "Ты будешь жить, блуждать, пока Я не приду!.." На христианском языке это значит: "Ты будешь блуждать по земле до второго Моего пришествия".

С тех пор Агасфер странствует по миру, мучительно ищет смерти, но она сторонится его. Его "видели" в разных городах средневековой Европы, есть поэмы о нем и даже картины, изображающие встречи с ним. Есть и интересная обработка Гете сказания об Агасфере.

Под Агасфером подразумевается, конечно, еврейский народ. В этой легенде больше мудрости и знания судьбы еврейского народа, чем в сотнях древних, средневековых и современных фолиантов о евреях, кроме Священных книг Ветхого и Нового Заветов.

Что же означает это вечное блуждание и, так сказать, "неумирание" еврейского народа до пришествия Христа? Это не то духовное бессмертие, которое является венцом развития человека и человечества, вечной жизнью, а именно "неумирание", в смысле остановившейся, неподвижной, не развивающейся, подобно камню, жизни; жизни без наступающей периодически смерти, как непременного условия роста и развития всего живого, т.е. жизни, органически не связанной с периодическим перевоплощением всего живого, как гибельная, теневая жизнь человека, вечно бодрствующего без сна.

Закон развития через смерть давно известен человечеству. Достаточно привести слова Христа:

Таким образом, лишившись своего Машиаха - Христа, еврейский народ остался как растение без плода и семени, пригодного для развития, и продолжал жить неизменным, как бы в одном воплощении, "не умирая", т.е. повторяясь неизменно в своих детях, не обновляясь через смерть, не получая через смерть новых прогрессивных импульсов для будущей жизни - индивидуальной и народной. Ведь импульсы эти исходят из высоких духовных, Христовых сфер в периоды между физическими воплощениями.

Еврейский народ, вместо реального Господина мира - Христа, унес с собой на тысячелетия только тень Его в виде сентиментальной детской сказки о пришествии в некоем будущем на белом коне некоего человека - Машиаха, который соберет всех евреев в Сионе на трапезу, и т.д. В конце концов эта сказка перестала быть носительницей надежд на лучшее будущее, хотя бы отдаленное, а стала пустой поговоркой ("Когда Машиах придет" - т.е. никогда), сами надежды иссякли, и главной характерной чертой Машиаха стало убеждение в том, что он... никогда не придет. Формально его всегда нужно ждать в будущем, всегда в будущем, в настоящем и прошлом он невозможен, ибо он нарушил бы все ритуальные порядки и молитвы.

После события Голгофы национальная катастрофа не была еще заметна сразу.

Красавец-храм, отстроенный заново царем-разбойником Иродом окаянным, весь блестевший золотом, еще 37 лет сиял на Храмовой горе и радовал сердца народа, а особенно многочисленной касты священников, которые до последнего дня вели в храме службы с ежедневными жертвоприношениями (Тамид).

Еще недавно посещал его Иисус...

Между тем храмовый культ Иеговы продолжал быстро деградировать духовно, умирать. Он служил уже только отжившим препятствием и тормозом развитию молодой христианской общины, еще не совсем отпочковавшейся от иудаизма и существовавшей вначале у иудеев в виде христиан - "еретиков" или "минеев". И незадолго до падения Иерусалима и сожжения храма Иерусалимская христианская община в числе 4000 человек бежала в заиорданский греческий город Пеллу, откуда и приветствовала падение великого города и храма. Это событие и было как бы внешним выражением окончательного разрыва двух религий: рождения новой независимой христианской религии и цивилизации и духовной смерти древнего иудаизма, как исторической движущей силы.

Великая национальная предсмертная война обреченного маленького иудейского народа на своей родине с могучей Римской империей произошла в 66-73 годах. Маленький святой народ отчаянно оборонялся под руководством отнюдь не священников и книжников - воинов Иеговы, а двух вождей из простого народа - Иоханана Гискальского и Симона Бар-Гиора, убитого римлянами в плену.

Так пало Иудейское государство.

Среди еврейской массы, невежественной в своей древней истории (раньше и теперь), бытует ходячее представление, будто "мы были когда-то счастливы на своей земле, потом однажды напали римляне, сожгли наш храм, и мы рассеялись по всему свету". Мы уже видели и увидим дальше, как не соответствует действительности такое детское представление. Мы, например, уже знаем, какую решающую роль в судьбе и истории еврейского народа играла диаспора (Вавилонская, Александрийская и др.) задолго до падения Иудеи. В частности, в Вавилонии уже в течение многих столетий шло строительство новой еврейской крепости из пергамента - приюта на 2000 лет. Это -Талмуд.

После гибели государства духовные религиозные вожди еврейского народа позаботились о спасении иудаизма. Уже во время осады Иерусалима один из старейших законоучителей - последний фарисей - Иоханан бен Заккай, выбравшись из осаждённого гибнущего Иерусалима (будто бы в гробу, имитировав похороны), явился к императору Веспасиану и добился от него разрешения открыть религиозную академию в городке Явна, или Ямния. Этот эпизод также описан у Л. Фейхтвангера.

Так было положено начало учреждению многих академий в Палестине и Вавилонии, где на протяжении около тысячи лет пышно цвела культура Талмуда, этого эрзаца национальной религиозной жизни еврейского народа в течение почти 2000 лет.

Каково назначение Талмуда и когда он был составлен? Талмуд - это герметический духовный "футляр" или "блиндаж", который соорудили ведущие силы истории для помещения в него еврейского народа на много столетий, без общения с внешней духовной средой, и сохранения его в совершенно неизменном, как бы замороженном виде, в состоянии анабиоза.

Теперь, с высоты XX столетия, мы можем обозреть единственную в своем роде работу Божественно-духовных сил истории на протяжении столетий по созданию этого "футляра" или "морозильника" и по длительной консервации в нем еврейского народа. Это, конечно, особенно важно для тех евреев, кто стремится понять свою сложную историю.

Итак, Талмуд понадобился для сохранения еврейского народа, конечно, после разгрома его государства. Но подготовка к сооружению Талмуда, естественно, должна была быть начата заблаговременно. И вот мы уже видели, что еще за 500 лет до падения Иудеи, когда у евреев не только о римлянах, но и о греках еще ничего не было слышно, прозвучал из кругов мужей Великого Собора призыв: "Стройте ограду вокруг Закона". Это и была "команда свыше" о начале строительства "футляра" вокруг религии и самого народа еврейского.

Писаный Моисеев Закон (Тора) стал обрастать "оградой" - именно устным учением, правилами, толкованиями, законами, которые сотни лет запрещалось записывать. Эта привилегия оставалась только за Священным писанием - Моисеевым. Но "ограда" все утолщалась, появилась "ограда вокруг ограды" (талмудическое выражение) и т.д. После падения Иудеи центр национальной жизни переместился в Явненскую Академию. Для Палестины и для всей, уже довольно значительной, диаспоры Явна стала религиозно-академическим центром, но не надолго (73-132 гг.), т.е. до восстания Бар-Кохбы (132-135 гг.) и последовавших после него "Адриановых гонений" (135-138 гг.). Затем академии или школы переходили в галилейские города - Ушу, Ципору, Тивериаду, Лидду и др.

Между тем устного учения накопилось столько, что явная необходимость вынудила законоучителей разрешить записывать его. Это было выполнено около 220 года Иегудой Ганаси (князь, патриарх). Новый писаный сборник законов стал называться Мишной. Она была построена как комментарий к писаному Моисееву Закону и разделена на 6 трактатов.

Это и была первая серия Талмуда. Она представляла собой не систематизированное, в современном смысле, учение, а сборник мнений, суждений отдельных учителей, которых прозвали таннаи.

Это была первая ограда вокруг Моисеева Закона, которая скоро была канонизирована и вокруг которой стали строить вторую ограду - Гемару - в форме комментария уже к Мишне. Гемара строилась (сначала, по-прежнему, как устное учение) в течение 300 лет - и в Палестине и в Вавилоне (Талмуды Иерусалимский и Вавилонский). Работа Палестинской Академии зачахла, из-за римских репрессий в стране, в IV веке, и Иерусалимский Талмуд был закончен кое-как в 375 году. В Вавилонии же, находившейся вне сферы влияния Рима (под властью Парфянского, потом Персидского царств), талмудическая работа широко продолжалась и дальше.

Главные вавилонские академические центры находились в городах с красивыми названиями: Нагардея, Сура и Пумбадита.

Когда Гемара разрослась сверх всякой меры, ее записали и завершили два законоучителя - Равина и Рав-Аши к 500 году. Этот грандиозный труд и стал основой иудаизма на 1500 лет. Он скомпонован как комментарий к Мишне и разделен на те же 6 разделов.

Несмотря на то, что систематический научный метод изложения был уже известен много столетий в виде научных трудов великих греков - Аристотеля, Архимеда, Евклида и др., Гемара, как и весь Талмуд, не представляет собой в какой-либо мере систематизированного учения о чем бы то ни было.

Текст Талмуда - это нечто вроде протокольных записей суждений и изречений около 4 тысяч "ученых", называвшихся амораями, изрекавших зачастую, что кому взбредет в голову.

Иногда в Талмуде встречаются умные, даже мудрые изречения, запечатлевшиеся в памяти поколений, например:

"Не делай другому того, чего не желал бы для себя" (Гиллель).

"Все предусмотрено, но свобода дана" (единство свободы и необходимости) (Акиба).

"На трех вещах держится мир: на правде, правосудии и мире" (Патриарх Симон).

Следующие афоризмы подобраны В. Соловьевым:

"Кто мудр? Тот, кто от всякого поучается".

"Кто герой? Тот, кто побеждает свои страсти".

"Кто богат? Тот, кто доволен своим достоянием".

"Кто почтенен? Тот, кто чтит своих ближних".

"Лучше человеку принадлежать к гонимым, чем к гонителям". (Ср. А.П. Чехов: "Лучше быть жертвой, чем палачом".)

"Кто прощает обиду, ему нанесенную, тому Бог прощает его грех".

"Не должно обманывать и язычника".

"Пока стоял храм, жертвенник искупал грехи людей. Ныне же, когда жертвенника больше нет, трапеза, предлагаемая нищим, заменяет жертвенник и искупает грехи".

Иногда талмудические афоризмы - это плоские, сентиментальные нравоучения, как бы записанные из бесед тихих, невежественных старичков в синагоге в субботние сумерки (ша́бес нох минхе, т.е. в субботу после минхи - предвечерней молитвы - до вечерней) - обычное время, когда играет фантазия у синагогальных завсегдатаев, или из бесед старушек на завалинках или бревнах возле дома. Сентенции эти, как правило, пристегнуты к Св. Писанию, чаще - невпопад. Вот примеры:

"Рабби Шемайя говорит: люби труд и презирай барство".

"Что должен предпринимать человек, чтобы разбогатеть? - Рабби Иошуа, сын Ханании, сказал: завести большую торговлю и добросовестно торговать. На это ему возразили "ученые": многие так поступили, но не достигли цели. Нужно еще, кроме торговли, молиться Тому, Кому принадлежат все богатства в мире, как сказано: "Мне (принадлежит) серебро, Мне - золото, - сказал Господь Саваоф" (пророк Хаггай, 2:8). Одно без другого недостаточно".

"В школе рабби Менаше учили: дозволяется вести переговоры в субботу об обучении детей грамоте или ремеслам. Ибо сказано: "Устраняйся в субботу от дел твоих и будничных речей" (Иешайя, 58:13 - весьма вольный перевод), - мол, от твоих дел устраняйся, но не от Божиих.

"Лучше наниматься на самую унизительную работу, чем просить одолжения у людей".

"Рав-Аши говорил: человек не должен спать днем дольше, чем спит лошадь. А сколько продолжается лошадиный сон? - Шестьдесят дыханий".

"Рабби Элеазар говорил: человек, лишенный земельной собственности, не может быть назван человеком, ибо сказано (в Псалмах): "И землю Он отдал сынам человеческим"(!).

"Рабби Элеазар говорил: все рабочие и ремесленники возвратятся впоследствии к земледелию, как говорит Св. Писание (Иехезкель, 27:29): "И сойдут с кораблей своих все гребцы, матросы и кормчие и к земле пристанут" (!).

Иногда, и очень часто, талмудические тексты - это нелепейшие пустяки, возведенные в религиозный чин!

Например, технические наставления лавочникам, разумеется, тоже пристегнуты к Св. Писанию и к Богу:

"Рабби Ханина начал речь свою: "Неверные весы противны Иегове" (Притчи Соломоновы, 11:1), т.е. когда видишь поколение, у которого весы неверные, знай, что власти будут преследовать его. Из чего это заключают? Из того, что сказано: "Мерзок перед Иеговой, Богом твоим, всякий делающий неправду" (Второзаконие, 25:16)".

"Оптовые торговцы должны вычищать свои меры раз в 30 дней, домохозяин же раз в 12 месяцев. Рабби Симеон, сын Гамлиеля, утверждает наоборот. Розничные торговцы должны прочищать меры два раза в неделю, а вытирать весы раз в неделю, чаши же - перед каждым употреблением весов. Это только при жидкостях; при сыпучих же телах так не делают, а прибавляют перевесу на ладонь в пользу покупателя..." и т.д.

"Да будут у вас весы верные, гири верные... Я Иегова, Бог ваш. Который вывел вас из земли Египетской" (Левит, 19:36), т.е. Я вывел вас из земли Египетской с условием, чтобы вы точно исполняли заповеди о мерах и весах(!). Таким образом, тот, кто соблюдает заповеди о мерах и весах, признаёт исход из Египта. Отвергающий же заповеди о мерах и весах отвергает исход из Египта(!).

"Прибыль продавца не должна превышать шестой доли стоимости продаваемой вещи".

Можно наткнуться в Талмуде и на такую глупость:

Между прочим, эта "заповедь", начертанная в Талмуде на века, вовсе не отражает собой какого-либо приниженного положения женщины у евреев когда бы то ни было. Это просто дурацкая отсебятина какого-нибудь "номенклатурного" законоучителя, зафиксированная редакторами рукописи. Теперь ее не вырубишь топором.

Есть, впрочем, в еврействе одна поистине постыдная вещь в его отношении к женщинам: их не пускают в общий зал синагоги, а устраивают для них (лучшей половины еврейского народа!) отдельную комнату или, в новое время, балконы ("галерку").

Это позорное установление сохранилось, как и всё в еврействе, неизменным с древности до наших дней!

И, наконец, есть в Талмуде и элементарные дикие суеверия.

Например: "Пребывание между двумя собаками, двумя пальмами и двумя женщинами предвещает несчастье. Также предвещает несчастье, если одна собака, пальма или женщина окажутся между двумя мужчинами".

"Опасно одолжить у кого-нибудь воды для питья или же ступить ногой на пролитую воду..."

"И сказал Бог: да будет свет!" (Бытие, 1:3)

"Рабби Иегуда говорит: раньше всего был создан свет. Бог поступил подобно царю, который пожелал выстроить дворец, но место было темное. Что же он сделал? Зажег свечи и фонари, чтобы знать, куда поставить устои. Так и свет был сотворен прежде всего. - Рабби Нехемия говорит (наоборот): мир был создан прежде всего, ибо так поступил бы и царь, который сначала строит дворец, а потом уже снабжает его свечами и фонарями".

Так на один и тот же символический библейский текст плоско и вульгарно нафантазировали по-разному два "ученых" старичка, давно переставших понимать, что такое текст Священного Писания, как нужно воспринимать слова о сотворении мира и т.д.

И все это записывалось и потом 1500 лет "изучалось", долбилось нараспев в иешиботах и синагогах.

Талмуд в целом по содержанию делится на законодательную часть - Галаху и на легендарно-сказочную часть - Агаду. Куски той и другой перемешаны без всякого порядка.

Вот образец Агады, где авторы манипулируют самим Богом, как действующим персонажем.

В Библии Моисей, как известно, жалуется на то, что Бог не разрешил ему перейти со всеми евреями через Иордан, чтобы хоть перед смертью взглянуть на обетованную землю. На основании этого библейского эпизода агадисты нагородили такой диалог.

Моисей спрашивает Бога, почему Он разрешил похоронить останки Иосифа в святой земле, а ему, Моисею, в этом отказано. На это он получает ответ, что такой чести удостаивается тот, кто признавал себя сыном этой земли, и не заслуживает ее тот, кто не признавал себя ее сыном. И вот "факты":

Жена Потифара, неудачно пытавшаяся соблазнить Иосифа, говорит о нем: "Посмотрите, он привел к нам этого еврея, чтобы издеваться над нами!" (Бытие, 39:14) И Иосиф сам подтверждает свою принадлежность к евреям следующими словами: "Ибо украден я был из земли еврейской" (Бытие, 40:15). О Моисее же написано в одном месте следующее. Будучи еще молодым и бежав из Египта, он оказал в поле помощь дочерям своего будущего тестя, и они рассказали о нем своему отцу так: "Некий египтянин спас нас от рук пастухов и помог нам..." Итак, некие незнакомые девушки приняли Моисея за египтянина, Моисей не протестовал, и, главное, об этом написано! Вот почему Бог ничего уж не может поделать, ничем не может помочь Моисею, которому придется умереть и быть похороненным, не переходя Иордана.

Эта Агада демонстрирует состояние умов и мировоззрения талмудистов: Библия уступила свое значение казуистическому буквоедству, и сам Бог уступил свое место цитатам.

Отцы Талмуда претендовали на применение своей собственной методики мышления, вплоть до логических формул умозаключений (миддот) взамен нормальных. Аристотелевых, известных уже в то время, по крайней мере, языческим, например, греческим, философам и математикам. В настоящее время у нас хотя бы элементарно грамотным людям трудно вникнуть в эти талмудические "миддот" (множественное число от слова мида́ - правило). Вначале они были введены Гиллелем в количестве семи.

Первое правило (мида́): умозаключение по аналогии - не требует особых пояснений. Оно, кстати, дает широкий простор фантазии - можно проводить аналогии где и сколько угодно.

Второе правило: Кал-ва Хόмер - заключение о менее и более важном, вернее - от менее важного к более важному. Главная словесная формула здесь: "тем более".

Вот какой элементарный пример приводится в Талмуде, заимствованный из Библии: когда Мириам, сестра Моисея, позволила себе злословить на брата, Бог рассердился на нее (Числа, 12:14) и, руководствуясь, очевидно, правилом Кал-ва Хόмер, наказал ее, говоря: если бы родной отец рассердился на нее, она была бы исключена из общества на 7 дней, тем более она должна быть исключена из общества на 7 дней, когда на нее рассердился небесный ее Отец.

Но наряду с таким "нормальным" применением этой миды она тысячи раз применяется в Талмуде казуистически, чтобы доказать недоказуемое. Уже в первые века Талмуда один "ученый" преподнес патриарху Гамлиелю такой силлогизм:

"Если я, имея жену, с которой закон разрешает мне брачное сожительство, но лишает меня права жениться на ее дочери (от другого брака), то тем более я не имею права жениться на дочери чужой замужней женщины, с которой закон запрещает мне брачное сожительство"(!).

За такой опасный софизм озорной "ученый" подвергся дисциплинарному наказанию в виде временного отлучения. Но ведь таким квазилогическим казуистическим мусором переполнен Талмуд.

Иногда этой казуистикой пользуются для благих целей. Например, в Библии существует закон (приведённый выше) о наказании смертью непослушного сына: "Если у кого будет сын беспутный и строптивый, не повинуюлшйся голосу отца своего и голосу матери своей..., то отец и мать пусть возьмут его и приведут к старейшинам города своего... И скажут: этот сын наш... не слушает голоса нашего, он обжора и пьяница. Тогда все жители города пусть побьют его камнями..." (Второзаконие, 21:18-21).

Этот архаический закон библейских времен должен был быть, конечно, отменен в талмудическую эпоху. Но божественный текст не может быть отменен. Остается истолковать его при помощи казуистики:

"Если у кого будет сын" - сын, но не дочь. Дочери не подлежат этому закону. "Сын", но не муж, - сын старше известного возраста не подлежит этому закону. Далее сказано: "Отец и мать пусть возьмут его" - надо, чтобы оба родителя были в живых и чтобы оба были согласны на казнь сына.

Но этого мало - надо, чтобы отец был достоин матери и чтобы мать была достойна отца, дети неравных браков этому закону не подлежат. И так далее... Фраза "этот сын наш... не слушает нашего голоса" толкуется так: Сказано: нашего голоса, а не "наших голосов" - т.е. надо, чтобы у отца и матери был одинаковый тембр голоса, в противном случае закон не применяется.

И все это ненужное пустословие переписывалось, потом перепечатывалось и долбилось тысячелетиями, когда само содержание слов давно забыто.

Но далеко не всегда извращенная казуистика служит безобидным целям. Вот пример создания при помощи злого пустословия тяжелых дополнительных оков для еврейского народа.

В Библии трижды в разных местах повторяется заповедь: "Не вари козленка в молоке его матери". Вероятно, этот запрет - духовно-психологического происхождения. В одном месте к этой заповеди добавлено: "...ибо ты народ святой у Бога твоего" (Второзаконие, 14:21). И можно согласиться, что святому народу не пристало такое грубое попирание "достоинства" домашнего животного, как варка ягненка в молоке матери. Может быть, здесь имели место другие, скажем, мистические соображения. Но что же вывел Талмуд из этой троекратно повторенной заповеди? Хорошо известное нам полное запрещение употребления мясной и молочной пищи не только совместно, но даже одной сразу после другой. Мало того, еврей обязан иметь два комплекта посуды: мясной и молочной - и никогда не смешивать их. Какими выкрутасами это все было "выведено" из немногих слов библейского текста - невозможно пересказать, это вызывает неодолимую умственную тошноту.

На протяжении многих веков это был тяжелый каждодневный груз на плечах еврейской женщины, и без того несшей главную тяжесть всей страшной нужды народа.

Вековые бездельники - талмудисты и раввины, "сидя на плечах" еврейских женщин, всегда соревновались в измышлении или выковыривании из старых текстов - каких бы то ни было - всё новых и новых, всё более строгих заповедей и обрядов. Так было издавна и до последних веков. Еще Христос изобличал тех, кто "связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям..." (Матфей, 23:4)

И все это закладывалось в пресловутую "ограду", в изоляцию от духовного мира. А теперь в блудливых историях и энциклопедиях еврейских ученых авторов это целиком именуется духовным сокровищем, устоем еврейского народа!

Так выглядит Талмуд - эта "ограда вокруг закона", герметический муравейник, термитник или морозильник, или же грандиозная консервная банка в духовном мире, созданная Божественно-духовным водительством мира для сохранения души еврейского народа в неизменном замороженном виде до поры времен.

Этот герметический сосуд не допускал обмена с внешней духовной средой, не проветривался духовно. В течение двух тысячелетий мир непрерывно менялся, стал неузнаваем, и все народы изменились и перемешались. Но еврейский народ остался неизменным вопреки всему.

Мы знаем, что собственно канонический Талмуд создавался со времени 2-го храма - Мужами Великого Собора, книжниками (писцами), фарисеями, таннаями и амораями и был закончен в конце V века в Вавилоне. Но на этом дело не кончилось. После V века работа продолжалась. Была краткая эпоха сабураев (толкователей) в VI веке, затем 450-летняя эпоха гаонов - глав академий (иешиботов) в Вавилонии - в Суре и Пумбадите. Гаоны обычно были также главами местных еврейских национальных общин. Под их руководством герметическая ограда продолжала достраиваться, многочисленные еврейские "ученые" - муравьи или термиты - трудились в поте лица над "текущим ремонтом", герметизацией и усилением национальной изоляции. Одним из последних гаонов был знаменитый Саадия-гаон (882-942 гг.). Это была уже арабская эпоха. Саадия перевел Библию на арабский язык, снабдив ее своими комментариями, написал много других "трудов" на арабском языке в духе талмудической "науки" и даже философский капитальный труд "Вера и знание", которые свидетельствуют о его знакомстве с арабской культурой, а через нее и с Аристотелем. Но все это было использовано им для апологии талмудической догматики и давно забыто...

Следующий питомец арабской культуры, знаменитый доселе у евреев Маймонид (1135-1204 гг.), создатель многочисленных и огромных энциклопедических руководств по талмудическому законодательству и тоже философских трудов по согласованию аристотелизма и Библии, в чем он, однако, не угодил правоверным талмудистам, для которых вне Талмуда ничего не существует... Но и теперь многие культурные евреи иногда делают вид, что вот и у нас был "свой" великий средневековый философ Маймонид!

Больше претендентов на это звание в иудаизме не было.

Кончилась арабская эпоха с ее философией и дружба арабов с еврейскими мыслителями.

С XI века начинается тысячелетняя эпоха в основном европейского еврейства (с американской ветвью). Это эпоха раввината. Во главе еврейских общин стали раввины. Кстати, раввины - не духовенство, не служители культа, каковых (священников) у евреев нет. Раввинов можно только сравнить с начетчиками в некоторых сектах. Древний храмовый культ у евреев, родственный древнеперсидскому, перешел отчасти к христианам. Еврейская же религия осталась рассудочной, книжной, в виде закона, господствующего над каждым евреем с утра до вечера, и обрядов, обрядов без конца... Без мистики и символики, без сердца, без веры.

В XI (1040-1105 гг.) веке жил во Франции знаменитый Раши (аббревиатура: рабби Шломо Ицхаки, т.е. сын Ицхака) - великий, величайший и т.д. комментатор Библии и Талмуда, "светоч диаспоры" и т.д. Это имя на протяжении всех столетий с тех пор было известно каждому еврейскому школьнику в хедере, тем более - иешиботнику. Все изучалось вместе с Раши, т.е. с его комментарием, и с этим же комментарием - сухим, рационалистически скучным - печатались и Библия и Талмуд. Это была как бы последняя ограда, последний бетонный слой, блиндаж..., хотя и после Раши раввинское "творчество" не прекращалось еще столетиями. На фоне прогрессирующей христианской культуры, науки, философии, особенно после эпохи Возрождения, раввинское писательство выглядело уже совсем безудержным мракобесием. Стал процветать так называемый "Пилпул", ранее еще кое-как сдерживавшийся старыми талмудистами. Он означал талмудические словопрения ради прений, казуистические "доказательства" заведомых нелепостей ради самой казуистики, состязания в бредовых софизмах якобы ради упражнения умственных способностей, а в действительности притуплявшие способности нормального мышления. Для разнузданного воображения мастеров Пилпула не существовало хронологии. Им ничего не стоило отнести талмудические правила к библейским временам и персонажам. Так, оказывается, что древний чужеземный царь Абимелех, имевший дела еще с Авраамом и Саррой, руководствовался при этом какими-то талмудическими (!) положениями; антагонизм между Иосифом и его братьями вытекал из их разногласий в понимании некоторых талмудических правил (к сведению многочисленных современных читателей романа Томаса Манна "Иосиф и его братья"!). Фараон отказался освободить евреев, исходя из некоторых талмудических раввинских соображений. Такие же соображения приписываются Зереш, жене Гамана (в книге "Эстер")! Этим "методом" баловались некоторые комментаторы Библии именно в позднейшие столетия - это после Декарта, Спинозы, энциклопедистов, вплоть до XIX века. Это воистину венец раввинской "культуры" и письменности.

И напрасно научно грамотные историки-исследователи, например, С. Дубнов или авторы "Еврейской Энциклопедии" (1908-1913 гг.), весьма культурного справочного издания (на которое опирается и которое многократно цитирует и автор этих строк), упорно называли многочисленных раввинов в прошлом и настоящем "учеными талмудистами" и заполняли их портретами с чудовищными пейсами сотни столбцов Энциклопедии. Называть раввинов, да еще в XVIII-XX веках, учеными - просто смехотворно. Раввинская письменность - это сплошное паясничанье, умственное и духовное.

В духовном мире, сиречь - в Царстве Небесном, обитают и действуют, как известно, разные существа - и чисто духовные, божественные, и человеческие - великие и малые, добрые и злые. Есть там и квартал юродствующих. В нем обитают раввины - паяцы Царства Небесного, давно наложившие свою уродливую и гибельную печать на весь наш народ.

Замыкает тысячелетнюю галерею раввинских "ученых" яркая, запомнившаяся народу фигура знаменитого Ильи Виленского (1720-1797 гг.), получившего почетное название Виленского Гаона. Это был законченный наследственный продукт многовековой холодной талмудической рассудочной культуры. Прежде всего, он обладал необычайно сильным сухим интеллектом. Уже в 6 лет он настолько хорошо знал еврейскую письменность, в том числе талмудическую, что в дальнейшем мог обходиться без учителей. Всю свою жизнь, все дни и часы своей жизни (кроме двух часов ночью для сна) он провел над чтением Талмуда, сидя облаченным в талес и тефиллин. Чтобы не отвлекаться, он даже со своими детьми редко разговаривал и всегда, даже днем, занимался при искусственном свете, закрывая ставни, чтобы Божий мир не отвлекал его внимание от талмудических текстов.

Характерно, что, несмотря на закрытые ставни, Илья-гаон все же каким-то образом узнал, что на дворе жизнь меняется, что на свете появились светские науки, помимо "проклятой философии", сбивающей с пути честного еврея. И вот он соизволил признать, что следует знакомиться и со светскими науками. И для реализации этого он сам (!) составил руководства по математике, по географии Палестины, по астрономии и другие на основании фантастических талмудических данных. Этот великий "ученый" гаон не владел ни одним европейским языком, не знал о существовании европейских ученых - Ньютона, Лавуазье и других - и был искренне уверен, что в Талмуде есть "всё"!!

Не закон должен следовать за жизнью, а жизнь должна быть подчинена неизменным и незыблемым (разумеется, талмудическим) законам, исполнение и изучение которых и составляет главный смысл жизни, - учил Илья-гаон.

Этот "ученый" и составляет, по-видимому, достойное завершение тысячелетней эпохи господства раввинов.

И всё же, несмотря на свою безжизненность, Талмуд выполнил свою жестокую историческую роль или миссию: сохранил жизнь, точнее, сохранил физическое существование еврейского народа, и в замороженном, но не сгнившем виде - его душу. Он лишил евреев, как вечного жида-Агасфера, возможности умирать и заставил их жить, не живя... Он добросовестно выполнил свою роль термитника или консервной банки.

Но если герметический Талмуд не допускал обмена евреев с внешним духовным миром, проветривания еврейской души, то как же евреи не погибли духовно, не выродились и сохранили способность возродиться? А потому, что Талмуд питал их все же духовной пищей внутри своего футляра - тем отблеском Библии, пророческих Божественных откровений, который сохранился и проступал на стенках талмудической пещеры, несмотря на все "ограды" и мертвящую, суеверную материализацию их. И этим особым отблеском Божией славы питались евреи 2000 лет и с большими мучениями выжили. Но без этого слабого отблеска Христа они не выжили бы, ибо без Него нет жизни.

Один русский (дореволюционный) философ, С. Булгаков, так сравнил жалкую, как будто лишенную духовности жизнь (героев А.П. Чехова) с жизнью глубоководных растений:

Такими же подводными растениями являлись 2000 лет и евреи, и так же "убедительно" они "отрицали существование солнца" - живого Бога...

И вот на чем видна провиденциальная историческая миссия Талмуда. Еврейские сектанты-раскольники караимы, отказавшиеся еще в VIII веке от Талмуда в результате широкого антиталмудического движения в еврействе (на Востоке), практически отпали от еврейства. Сохранив корень еврейской религии - Ветхий завет - и отказавшись только от талмудической казуистической догматики (которую они потом заменили частично какой-то своей), они вовсе не освежили и не оздоровили еврейской религии, а образовали лишь маленькую секту отщепенцев.

Порвав с Талмудом, они порвали со всей еврейской судьбой, а именно: избавились от значительной доли гонений еврейского народа, но заодно изолировались и от всей творческой национальной жизни и ее эволюции. К началу XX века они представляли собой маленькую провинциальную секту (преимущественно на юге и западе России) численностью около 15000 человек.

Так противоречива и сложна роль Талмуда в истории евреев. Он же был для них и "оградой", и защитным "изолятором", он же служил в новое время тюрьмой и могилой для новых духовных сил и веяний. Ведь Талмуд и многие раввины были злейшими врагами также возрождения еврейского народа в Палестине. Во-первых, ведь это означало посягательство на функции будущего Мессии, который явится неожиданно на белом коне, протрубит - и все евреи, живые и мертвые (катясь под землей), тут же соберутся в Сионе за накрытыми столами с закусками. И этого Мессию евреи обязаны ждать пассивно, терпеливо страдая.

Мало того, можно найти прямые цитаты из Библии о том, что вернуться в Палестину, оставаться в ней не дозволено. При этом ссылаются на... пророка Иеремию, который, как мы уже знаем, от имени Иеговы понуждал евреев уходить в вавилонский плен и запрещал оставаться в Палестине или возвращаться в нее раньше времени. О причинах этого мы в своем месте указали.

- Но ведь то было написано по другому поводу, во время событий Вавилонской войны 2500 лет тому назад!! Какое это имеет отношение к сионизму XX века??

- А такое, - ответит вам кретин-талмудист, - что так написано: "Кто останется в этом городе (Иерусалиме), тот умрет от меча, голода и мора". Так написано или нет? А умствования ваши бросьте - где, мол, да по какому поводу...

Так докатились талмудисты до грани идиотизма (см. Евр. Энцикл. "Палестина", т. 12, стр. 254-262).

Но они, конечно, не вывелись еще на теле нашего многострадального народа. Недавно я с огорчением и тревогой узнал из израильского радио, что в Иерусалиме решено открыть иешибот, т.е. питомник… раввинов - старых врагов еврейского государства. Видел я и фотографию израильского армейского раввина с бородой и пейсами... в генеральских погонах! Прости, Господи...

Закупоренная в своем "футляре", герметически изолированная Талмудом в его многослойной "ограде" от общего мирового духа, продолжавшего свое развитие, душа еврейского народа после Голгофы перестала развиваться, нормально расти и "деформировалась". Когда-то в разбойничьих вертепах выращивали для продажи уродов из похищенных детей, помещая их в твердую, тесную, уродливую оболочку, в которой они росли, заполняя ее своим телом и приобретая таким образом ее форму. Так и еврейская душа, потерявшая после Голгофы свое нормальное Божественное "Я", неправильно развивалась в духовном мире, деформировалась, "перекручивалась", "морщилась", уродовалась.

Можно сравнить этот процесс еще с герметической изоляцией растения, лишенного, скажем, кислорода, азота или солнечного света.

Мы, евреи, жили, и наши физические тела, интеллект и даже некие душевные качества развивались нормально в соответствующих "слоях" или мирах. Мы были здесь людьми, как все, и очень часто лучше других. Но в верхнем, духовном, слое - религиозном Христовом мире, где обитает святая святых - наше человеческое "Я", - мы не жили.

И через некоторое время после Голгофы это стало духовно проступать на наших лицах, как физически, видимо, проступает внешнее уродство формы или болезненный цвет у растения, лишенного солнца.

Засыхало наше "Я", наше достоинство, наша воля и мужество. Мы становились недостойными, слабовольными и трусливыми, недостойными сожаления, как предвидел еще Эзра. Да, трусами. Еврейская трусость стала притчей для всех народов. Вспомните, что еще Моисей угрожал нам проклятием трусости:

И это, несмотря на нормальное, даже хорошее интеллектуальное развитие.

И так мы дошли до того, что нас стало возможным безнаказанно бить, сколько кому вздумается, а совсем недавно нас стали уничтожать, как клопов, всех подряд, на глазах у всего христианского мира - и тоже безнаказанно. И попытки уничтожения еще не прекратились.

И вот еще почему мы пострадали: потому что мы, в отличие от других народов, жили уже раньше в высоких духовных сферах, вблизи Христа, ближе всех к Христу, куда привели нас великие пророки, указавшие нам на Него, и доросли до такой святости, что смогли родить Богочеловека, а потом вынуждены были пасть оттуда вниз.

Да, вынуждены были. Таков наш высокий жертвенный жребий. И тот недостоин звания христианина, кто винит нас в этом и присваивает себе право судить нас, как это делали многие христианские церковники во главе с папами и инквизиторами.

Но самое роковое в нашей судьбе - это то, что мы возненавидели и христианство и Христа... Рядового еврея по сей день воротит от одного вида христианской церкви, от креста, от церковного пения... А ученого еврея - от христианских книг, религии и идей. Он охотно изучит буддизм, магометанство, конфуцианство и т.д., но не христианство*. Евреи с трудом произносят имя Христа (еврея Иисуса!). По израильскому радио его на идиш именуют "дер Езус", по-русски - "Исус из Назарета" и склоняют иногда так: "Иисуса Христоса".

_______________

* Еврейские "ученые" за 19 веков не удосужились перевести Евангелия на еврейский язык. Это сделал впервые только в 1877 г. немецкий ученый-гебраист Франц Делич. И только теперь, в последние годы, как я слышал, в Израиле изданы наконец два перевода Евангелий.

На это сверхъестественное явление - судорожную ненависть к Христу и кресту указал некий Иосиф Рабинович (1837-1899 гг.), который основал в 80-х годах в Бессарабии иудео-христианскую секту "Новый Израиль", впоследствии распавшуюся. Только сам Рабинович и несколько его друзей приняли церковное христианство.

Великий русский мудрец, друг и знаток еврейства, В. Соловьев, знавший И. Рабиновича, приводит сведения о нем в своей статье "Новозаветный Израиль" (1885 г.). Вот что, по словам Соловьева, рассказал Рабинович о себе (по-видимому, лично Соловьеву):

"Страдание моего народа всегда лежало у меня на сердце. И я пробовал всякие средства помочь ему, но все напрасно. Когда врач приходит к больному, он должен сначала его расспросить и исследовать, прежде чем давать средство против болезни. Он щупает пульс, потом нажимает то то, то другое место тела, спрашивая каждый раз: не больно ли здесь? не давит ли тут? - Но лишь когда врач дотронется до больного места - раздается настоящий громкий ответ больного, вызванный чувством боли: не жмите, больно! - Так было и со мною, когда я занялся страданиями моего народа. Я тщательно нажимал в разных местах. Так как я не попадал на больное место, то и не получал почти никакого ответа. Когда я говорил: "Талмуд и все раввинские проделки происходят вовсе не от Синая, как говорят, а все это - только человеческая работа, в которой наполовину смысла, а наполовину бессмыслицы", - то эти слова мало затрагивали мой народ. Говорил ли я далее: "И Тора (Закон), и весь Танах (Ветхий Завет) содержат одни человеческие постановления, недостоверные истории и невероятные чудеса", - то и тут я все-таки оставался уважаемым Рабиновичем, и от этих моих слов не было больно моему народу. Оставался спокоен народ мой и тогда, когда я ставил Моисея на одну доску с современными (ему?) кудесниками, когда я называл его обманщиком. Я мог бы даже отрицать самого Бога, и народ мой не издал бы болезненного звука. Но вот, когда я вернулся из Святой Земли с радостной вестью: "Иисус есть брат наш", тут я попал на больное место, и отовсюду раздался крик боли: "Не жми, не трогай, больно!"

Конечно больно; но знай же, народ мой, что это и есть твоя болезнь, по Нем ты только и страдаешь - по брате твоем Иисусе. Твоя болезнь только в том, что ты Его не имеешь. Прими же Его и исцелишься от всех твоих страданий".

Вот, оказывается, в чем дело! Больно! Это важное открытие в еврейском душевном мире. В самом деле, внешне евреи выражали всегда по отношению к христианству и его атрибутам презрение и брезгливость, чем оскорбляли христиан и, сверх всего, усиливали вражду к себе (помню, Христа называли на идиш грубо: "дер Ейзл"). И нужна была высокая духовная проницательность Иосифа Рабиновича, чтобы за этим высокомерным презрением евреев к Христу увидеть нашу трагическую национальную болезнь!

Так обстоит дело в наши дни. Правда, теперь уважающий себя интеллигентный еврей, конечно, объявит себя атеистом, будет зубоскалить прежде всего над еврейской религией и синагогой, затем над другими религиями, но - кроме... христианской. Все равно, еврей любого ранга с некоторым трудом, почти как в старину, давясь и заикаясь, с какой-то неловкостью или боязнью произносит слова: христианство, Христос, крест и особенно - распятие.

Национальная боль евреев, скрытая за враждебностью к христианству, есть тайное ощущение изуродованности своей души, своей неполноценности, великой многовековой беды. И довольно уже притворяться красавцами, которым все завидуют до того, что... бьют нас. Мы были уродливы, про себя ощущали это всегда, стыдились этого и трусливо скрывали от самих себя. Это было написано крупной каиновой, далеко видной, печатью на наших умных, нежных и робких лицах. И это выглядело так, что другие люди озлобленно били нас за нашу, якобы, жестокость, наглость и безжалостность (!), которые они читали на тех же наших умных, нежных и робких лицах... Так люди не понимали друг друга.

Сколько раз я слышал от умных евреев (а ведь все евреи умные!) о причинах антисемитизма такое: они (гойи) все антисемиты, антисемитизм у них в крови, даже у самых лучших из них... Это заключение было выношено многими столетиями. И оно верно.

Наше духовное уродство ощущалось всеми народами не рассудочно, а кровно, непосредственно. И ни они, ни мы не могли разумно объяснить причины ненависти к нам. Только настоящие христиане, как, например, Владимир Соловьев, всегда знали эту простую причину и молились о нас.

И великий Гете спрашивал:

А русский гений Достоевский свидетельствует:

Еврей безжалостен, еврей кровопийца... А ведь доподлинно известно, что туземный лавочник, кабатчик, кулак эксплуатировал и порабощал "коренное население" гораздо безжалостнее и грубее, чем еврей, ибо он свой", крещеный туземный мироед, которого не запугаешь и громить не станешь, чтобы не нажить беды.

А еврея можно бить, громить при дневном свете, при всем честном народе...

Почему?

А потому, что еврей не настоящий человек, а душевный урод, "нехристь". В самом деле, обидишь христианина - и тебе совестно. Обидишь или изобьешь жида - и твоя христианская душа вроде спокойна и никто тебя не срамит. Вот немцы истребили 6 миллионов евреев - и ничего, не бьют себя в грудь...

И Достоевский спрашивает:

До каких же пор весь этот двухтысячелетний кровавый кошмар, направленный всеми народами мира только против нас одних, мы будем объяснять происками какой-то таинственной, но вездесущей партии антисемитов?

Так вот, эта уродливая антихристианская деформация еврейской души и есть причина антисемитизма, ненависти, презрения к евреям с давних пор. И довольно нам обманывать себя и детей наших!

Любопытно, что первые, примерно, 5 веков Христианской эры антисемитизм не был ещё так силен, как впоследствии, не созрел еще. Ведь и герметический "блиндаж", талмудический "футляр" вокруг еврейской души - не был ещё закончен и полностью законопачен. И, с другой стороны, христианство было ещё молодо. Евреи тогда жили в пределах Римской империи, часто на Востоке и на Западе занимались они естественными промыслами - ремеслами и земледелием, т.е. были достаточно близки к природе и физическому труду, так что уродство религиозно-талмудическое вместе с уродством социальным не калечили ещё еврейскую душу так, как впоследствии.

А вот после V-VI века, с началом средних веков, уже можно сказать, что история еврейского народа - это фактически история антисемитизма. Весь народ и каждого отдельного еврея, как тень, всегда сопровождали антисемиты и их деяния - погромы, выселения, бесправие и все виды насилия.

Между тем причина антисемитизма, причина немыслимых страданий еврейского народа, осталась скрытой от самих евреев, ибо уродства собственной души не видны самому себе. Они могут быть видны только в духовном зеркале чужой здоровой, например, христианской любящей души. Такие души (как, например, В. Соловьев) встречались евреям редко.

Можно было бы найти это зеркало и внутри себя и в нем же увидеть и Бога-Христа, по древнему мудрому методу: "Познай самого себя". Но этот путь внутрь себя, ведущий прямо к христианству и исцелению души, был наглухо закрыт Талмудом, который повелевал познавать не самого себя, ибо ты недостоин этого, а цитаты и "законы" (о мясной и молочной посуде и др.).

Но ведь задумывались же сами евреи о роковых причинах антисемитизма на протяжении тысячелетий? Да, наверно, целые армии раввинов и всяких прочих "ученых" мудрецов вплоть до настоящих ученых профессоров последнего века удосуживались подумать об этом. До чего же они додумались?

Раскроем "Еврейскую Энциклопедию" на слове "антисемитизм". На эту тему там написана целая книга. Найдем главное положение. Вот оно:

Итак, целый синклит ученейших из ученых евреев в XX веке, исследовав все, что можно научно исследовать - и имена всех фараонов, и всех детей Давида, и еврейское население каждого местечка в России в течение многих лет, и каждого "ученого" талмудиста за тысячи лет, - на главный вопрос, интересующий каждого еврея: почему нас везде и всегда ненавидели и убивали безнаказанно, как клопов? - отвечает, почесав затылок, как чеховский мужичок: "А кто его знает?" Мало того, расписавшись в незнании предмета, ученая редакция тут же навязывает свое "мнение" о нем тем, кто будет после нее решать этот вопрос: несомненно, что тут играли роль и экономические факторы! Мы, дескать, не лыком шиты, мы, ученые XX столетия, мы, после Маркса, знаем, что все дело в экономике, и хотя мы не нашли там ответа (ибо где же это слыхано было, чтобы так долго и единодушно все народы убивали один народ за "экономические факторы"??), но вы после нас ищите снова там же, обязательно там же, и найдете то, чего мы не нашли...

Да и где было еврейским ученым и "ученым" найти ответ на вопрос, который они даже боялись поставить, если во всех многотомных историях и энциклопедиях они тщательно избегали упоминания о Христе как средоточии человеческого "Я" и его достоинства? Ведь потеряв Христа и возненавидев Его, еврейский народ неизбежно потерял свое человеческое, сиречь духовное, достоинство и облик, сохранив все остальные человеческие элементы: физическое строение, умственные и даже многие хорошие душевные качества. А людей презирают и бьют не за какие-то плохие молитвы, не за мелкую торговлю в бакалейных лавочках или даже не за ростовщичество, а за отсутствие достоинства, бьют за то, что они позволяют себя бить безнаказанно и тем самым развращают своих притеснителей, возбуждают во всяком звере преступное, дьявольское желание бить их, как виноватых. Ведь каждый хищный зверь, схватив и терзая жертву, рычит на нее зло и гневно, будто она виновата.

Братья! Не приписывайте мне какого-либо намерения обвинить наш народ, в том числе самого себя, в чем бы то ни было. Я сам столько же виноват в ударах прикладом винтовки, полученных мною от петлюровца, сколько все наши бесчисленные жертвы виноваты в том, что их избивали, жгли и убивали.

Но пора сказать правду, хоть и с большим опозданием! Ни один другой народ не допустил бы безнаказанного насилия скотов над своими женщинами и девочками, самыми чистыми, нежными и застенчивыми в мире, на глазах их мужей, братьев, отцов, сыновей!

Об этом первым прокричал наш великий поэт-пророк Хаим-Нахман Бялик со страшной, нечеловеческой болью и стыдом. После него всем нам уже было легче болеть и кричать. Читайте, читайте и запоминайте его поэму "Сказание о погроме", написанную в 1904 году после кишиневского погрома.

Вот что писал он там о побитых евреях:

Впервые за 2000 лет евреи услышали на своем языке после очередного погрома не рыдания в синагоге под "управлением" раввина (так было, например, 18 января 1882 года в главной синагоге Петербурга), а гневные слова собственного пророка по собственному адресу: что они "прах, мусор, падаль..."

В той же поэме Бог сам запрещает поэту слезы - эту жалкую водичку:

Он велит хранить, лелеять эту боль, вырастить из нее "полный яду плод" и

Бялик выполнил это. Он - первый еврей, переставший жаловаться на антисемитов. Он их не удостаивает вниманием. Он с гневом бьет свой собственный народ, и только его, за слезливость, за утерянное достоинство.

Так потерял свое достоинство перед Богом, а значит, и перед самим собой и всем миром, еврейский народ под руководством талмудическо-раввинской "культуры" за много веков.

А вот какое достоинство выработало христианство за те же века (конечно у настоящих христиан). В XVII веке современник Спинозы, немецкий мистик Иоганн Шефлер, носивший имя Ангеля Силезского, высказывал такие мысли:

Такое живое, достойное отношение человека к Богу встречается не только у средневековых мыслителей-мистиков. Оно становится достоянием даже простых людей. Я читал об одном современном французском крестьянине, который часто посещал церковь, но, видимо, не молился там и вел себя внешне пассивно. Когда его спросили, зачем он ходит в церковь, он ответил: "Я молча гляжу на Бога, а Он на меня, и нам обоим хорошо". Это не рисовка, а реальное ощущение!

Вот как разошлись еврейское и христианское ощущение Бога!

Но, потеряв христианское ощущение Бога, еврейский народ потерял и ощущение христианской культуры.

Много столетий на глазах у еврейского народа, бок о бок с ним, создавалась христианская цивилизация, и он умудрился не заметить ее. Он долго-долго не замечал, в частности, появления и роста европейской науки. Вместо занятия наукой еврейские хваленые "головы" предпочитали просиживать в синагоге целые дни, на хлебах у своих жен, за чтением божественной дребедени, враскачку, с завыванием.

И так далеко зашла даже деформация мышления этого "умственного" народа, что он и не заметил вышедшего из его лона одного из величайших мудрецов человечества - Баруха Спинозы (1632-1677 гг.), основателя современного европейского философского мышления, предшественника немецкой классической философии Фихте, Шеллинга и Гегеля, учителя Гете. Спиноза - первый после Филона Александрийского общечеловеческий еврейский гений. Первый после пустого перерыва в 1600 лет. И только евреи его не признали.

Правда, они его физически заметили: они кривлялись над ним на улицах Амстердама и отлучили его от синагоги...

О таких, как он, сынах еврейского народа писал Х.-Н.Бялик:

Не заметил еврейский народ и европейского искусства. - Ведь это искусство - детище христианства, даже новая его форма!

Не заметил он великой европейской божественной музыки, даже музыки Иогана Себастьяна Баха и Шопена, этого невидимого Божьего храма, внутреннего храма, без запрещенных "кумиров". А как можно теперь вырастить здоровую душу без музыки?

Что же вещественного сохранили евреи за последние 2500 лет своей истории до XIX века? Что же может наш древний великий народ, создавший величайшее творение в мире - Библию, показать нашему молодому поколению за последние тысячелетия?

- Ничего! - Кроме... Стены Плача, которую еврейский народ почитает некой своей святыней. И теперь можно слышать от "добропорядочных" советских евреев-атеистов, не знающих, кстати, ни слова по-еврейски, этакую мечту: чтобы в Израиле был снова отстроен "тот" древний храм.

Приведенные здесь сравнения христианства с еврейским талмудизмом вовсе не относятся огульно к христианской Церкви. В действительности церковное христианство начало засыхать очень рано - еще с IV века, а затем докатилось уже до страшных преступлений "святой" инквизиции и многих других, между тем как у еврейского народа с его талмудизмом и раввинизмом исключались жестокости и бесчеловечность. Зато в лоне христианства росли великие и живые духовные течения и учители, росли искусства и науки, росло будущее христианство, будущая культура.

Евреи же, потеряв связь с Христом, не только лишились духовного развития каждой индивидуальности, ее свободы и достоинства. Их внутренний мир остался древней, архаической групповой душой, чарующей и объединяющей до сих пор массы нашего народа, а религия осталась древней племенной обрядовой религией, деформировавшейся постепенно в раввинско-талмудическое посмешище для всего мира и доведшее наш народ в XX веке до катастрофы.

Но, потеряв своего Машиаха - Христа - и с ним свою национальную опору в духовном мире, евреи как отдельные люди не только не потеряли своей древней душевной святости, нравственной чистоты и целомудрия (они лишены, например, жестокости), но через эти же качества и через великие жертвы они вновь обрели и развили в XX веке свое беспримерное - человеческое, национальное - достоинство.

Так завершается исторический путь евреев в человеческой эволюции за 2500 лет под духовным Божественным водительством.

По-видимому впервые великий духовный мыслитель Гете первым заявил, что предпочитает иметь два совершенно противоположных мнения об одной вещи, чем одно определенное. Он сказал: "Что касается меня, то я, при разнообразных свойствах своего существа, не могу удовлетвориться одним образом мышления".

Некоторым людям трудно понять, что каждая вещь, будучи рассмотрена с разных сторон, предстает в различном виде... Человеческие понятия скорее подобны снимкам, представляющим вещи с разных сторон. Вещь одна, снимков много. И к пониманию вещи ведет не созерцание одного снимка, а совместное рассмотрение многих.

Гегель (по собственному признанию) был философом мировоззрения Гете. Отсюда - пресловутая диалектика Гегеля, которую Маркс поставил не то на ноги, не то на голову и затем в качестве составной части марксизма передал советской идеологии, где этот основной противодогматический метод мышления превратился в сухую учебную догму талмудического типа.

Естественно, что для самого элементарного понимания и еврейства как сложного духовного существа, необходимо представление о нем как о единстве противоположностей.

Вот как делает это один из лучших знатоков еврейского народа - Владимир Соловьев:

Приведем ещё ту же идею о евреях, выраженную с предельной поэтической краткостью замечательной русской поэтессой Мариной Цветаевой:

И как мы видели при рассмотрении Библии, сами великие пророки от имени Бога то величали евреев святым народом, то обзывали потаскухой.

Таково единство противоположностей, необходимое при истинно мудром представлении такого живого и сложного духовного организма, как еврейский народ.

Итак, все цивилизованные народы, кроме еврейского, имеют исторические культурные, религиозные и художественно-материальные реликвии, которые они оберегают.

Но есть и у евреев настоящие священные реликвии - останки. Это Освенцим, Бухенвальд, Майданек, есть Бабий Яр и много, много их... лагерей смерти, гетто и т.д.

Но наша подлинная национальная сокровищница - это наши многовековые страдания. Говорю - "наши", а не просто - "еврейского народа", ибо эти страдания принадлежат тем из нас, кто берет их на себя, вернее - в себя, в свою душу, а не просто тем, кто имеет, может быть к своему великому неудовольствию, еврейский паспорт. Для тех же, кто наполнил свою душу этими страданиями и приобщился тем самым к стволу своего народа, для тех открывается свой, еврейский, путь духовного роста, силы, совершенства и мудрости. Это путь, который так неожиданно дивно развернул на глазах изумленного мира чудесную ветвь нашего народа - израильскую! И не только на территории государства Израиль, а и здесь, в голусе, мы каждый день видим этих чудесных евреев, душа которых распрямилась после многовековой деформации, уродования... Тех, которых еще совсем недавно наш пророк - поэт Бялик, захлебываясь слезами, обзывал: прахом, обломками, мусором, падалью... Как будто крылатый ангел из детской сказки вдруг облетел их всех с Божьим факелом в руках и зажег от него новым светом их потемневшие, печальные души... Как они засветились, милые наши!

Но не все, не все! Многие, чуждые народной душе и ее страданиям, не засветились. Они ушли к другим народам. Не будем злословить о них, как делают шовинисты и расисты. Это недостойно нашего народа.

История страданий еврейского народа - это вся его необъятная внешняя история. Но поскольку эти страдания, как видим, сущность его внутренней, духовной истории, то мне нужно дать, по крайней мере, их краткий хронологический очерк.

Вот как описывает жалкое положение евреев на святой земле (в Иерусалиме) еще в первые столетия после падения Иудеи, в эпоху господства Византии, один из отцов христианской Церкви, св. Иероним (337-420 гг.), знавший хорошо евреев и их библейские источники в оригинале.

"До настоящего времени вероломным жителям (т.е. евреям) после убиения слуг Божьих, и в особенности Сына Божьего, запрещается вход в Иерусалим. Их пускают туда только для рыдания. Им приходится покупать за деньги позволение оплакивать разрушение своего государства. Те, которые некогда покупали кровь Христа, платят теперь за свои слезы, и даже плач им не даром достается. В день памяти взятия и разрушения римлянами Иерусалима видишь, как идет печальный народ, стекаются дряхлые женщины и старики, покрытые рубищами, обличающие гнев Божий в самой наружности и одежде своей. Собирается толпа несчастных, и там, где на лучезарном кресте воскрес Господь, где с Масличной горы сияет знамя креста, оплакивает руины своего храма народ несчастный и, однако, недостойный сострадания (populum mizerum et tamen non esse miserabilem). Еще у них слезы на глазах, и руки дрожат, и волосы растрепаны, - а солдат (из стражи) требует мзды, чтобы позволить им еще поплакать над пеплом святыни, над разрушенным алтарем..."

"Народ, недостойный сострадания!" - Иероним через столетия повторил страшные слова, сказанные некогда Эзрой в мольбе к Богу. Или, может быть, он вычитал их у Эзры?

Так выглядел еврейский народ в глазах великих христиан первых веков.

Траектория странствия еврейской диаспоры в средние века в Европе такова. Еще во время Римской империи имелись крупные еврейские поселения на юге и крайнем западе Европы, т.е. в Италии и Испании. Затем евреи стали распространяться в Европе в направлении на северо-восток, через Францию, Германию и среднюю Европу на восток, в славянский мир, достигнув в XVII-XVIII веках России как цели своих странствий. Там еврейский народ наткнулся на плотину или стену, которая поставила предел еврейской миграции на восток, в виде черты оседлости. Оттуда евреи под великим давлением поршня - черты оседлости - эмигрировали либо на запад в Америку, либо в XIX и XX веках, в небольшом числе, ещё на юг, в Палестину.

Именно эта маленькая группа русских евреев замкнула полную кривую странствований, начатую и законченную в Палестине, и положила начало Новому Израилю.

Главные события кровавой летописи еврейского народа в средние века в хронологическом порядке таковы:

Огромное, слабо организованное ополчение случайных людей двинулось из Франции и Германии под руководством нескольких рыцарей и королей через всю Европу в Палестину для завоевания Иерусалима и освобождения гроба Господня.

Эта толпа в первую очередь проявила свою любовь к Христу, убивая всех евреев, "врагов Христовых", на своем пути. Она разгромила все еврейские общины на Рейне: в Шпейере, Вормсе, Майнце, Кельне и других городах, потом на Дунае, убив около 12 000 евреев. Нападение сопровождалось насильным крещением, а отказывавшихся от него убивали, сжигали, зарывали живыми в землю с семьями, разрывали детей на части. По-видимому, подавляющее большинство евреев отказывались от крещения и с криком "Шма Исраэль..." шли на смерть. Часто они предпочитали коллективные самоубийства, убивая друг друга в безвыходных положениях.

Нужно, однако, сказать, что в это время уже многие католические епископы скрывали или пытались скрывать у себя во дворцах евреев. Пытались защищать евреев и папа римский Климент III, и император Генрих IV, но это мало помогало.

Крестоносцы взяли Иерусалим в 1099 году и сожгли там в синагоге всех местных евреев. Они основали Иерусалимское королевство, продержавшееся около 100 лет.

2-й Крестовый поход (1146 г.) и 3-й (1189-1191 гг.) были такими же кровавыми, как первый.

Крестовые походы в общем ухудшили положение евреев в Европе. Духовенство стало систематически внушать массам, что евреи - убийцы Христа, отверженное Богом племя, не заслуживающее сострадания (старая формулировка!).

Начал появляться распространенный впоследствии кровавый навет на евреев, якобы убивающих христианских младенцев, чтобы использовать их кровь на пасхальной трапезе. Мы еще помним последний акт этой кровавой драмы 1912 года в Киеве - дело Бейлиса.

Крестовые походы оказали влияние и на гражданское положение евреев в Европе. Евреи были объявлены собственностью императорских или королевских дворов, их крепостными, "каммер-кнехтами".

Это означало, что нельзя грабить и убивать еврея, как императорскую собственность. И императоры иногда действительно жестоко взыскивали с громил за еврейские погромы.

Зато евреи, главным образом ростовщики, были обязаны императору всем своим имуществом и удовлетворяли все его поборы неограниченно. А нуждаясь в деньгах для ведения войн, императоры обирали евреев догола, да еще выгоняли их из страны. Поэтому ростовщики были вынуждены повышать проценты по займам, доходившие до 40% и выше. Так как ростовщичество запрещалось Библией и Ветхого, и Нового Завета, то христианам Церковь действительно запрещала занятие им, а разрешала это только безбожным евреям. Евреям же, оттесненным в это время от участия во всякой здоровой экономической жизни, в том числе и от торговли товарами, поневоле оставалось заниматься только дозволенной им торговлей деньгами, т.е. ростовщичеством. Тем самым евреи были обречены на роль губки в руках монархов, высасывавших с их помощью деньги из народа, а затем выжимавших из них целиком эти деньги себе в карман. Иногда какой-нибудь король или герцог, собственник евреев, дарил их или отдавал во временное владение, для обогащения, какой-нибудь другой коронованной особе, например, родственнику.

Гонения на евреев в Англии в XIII веке до изгнания выражались, главным образом, в жестоких религиозных преследованиях со стороны духовенства и в денежном обирательстве со стороны королевской власти, которая "торговала" евреями как своей собственностью. Например, в 1255 году Генрих III продал своему брату "еврейство" на один год, т.е. уступил ему годовой доход от евреев. А в октябре 1290 года 16 000 евреев были посажены на корабли и навсегда изгнаны из Англии, и они нашли себе на континенте... еще более жестокую родину.

XIV столетие - одно из самых жестоких в европейском средневековье, особенно в Германии. А 1348 год - самый жестокий в нем. В этом году из Азии в Европу проникла страшная эпидемия чумы, названная "черной смертью" и погубившая в течение 2-3 лет половину населения Европы. Такое событие не могло, конечно, минуть евреев, которых обезумевшие христианские массы обвинили в распространении "черной смерти", несмотря на то, что и евреи погибали от нее. Евреев убивали, сжигали целыми общинами во всех странах Европы, от Испании до Германии, - всего около 300 общин. Как и прежде, особенно сильные страдания достались евреям в прирейнских городах. Так, в Майнце часть евреев оказала вооруженное сопротивление погромщикам и убила из них около 200 человек, но, в конце концов, погибла. Тогда остальные евреи - до 6 000 человек - сожгли себя в своих домах. В тот же день началась тотальная резня в Кельне и т.д...

6 июня 1391 года в Севилье толпа, возбужденная католическим священником-фанатиком Мартинецем, разгромила большую и процветавшую еврейскую общину, насчитывавшую 25 000 человек. Около 4 000 человек было убито, многие были захвачены и проданы в рабство арабам, а остальные позволили совершить над собой обряд крещения и тем спасли свою жизнь на тот день

Средневековая Германия - это конгломерат мелких и мельчайших княжеств, которые составляли так называемую "Римскую империю германской нации", включавшую в себя всю среднюю Европу и возглавлявшуюся императором. В каждом из этих княжеств гонения евреев были примерно одинаковыми, только изгнание евреев происходило в разное время. XIV-XV века, после эпидемии "черной смерти", были самой тяжелой эпохой мученичества и бесправия евреев в Германии.

За столетие 1420-1519 гг. из германских княжеств было совершено 24 тотальных выселения еврейских общин.

Одной из форм издевательства над евреями в германских и других государствах были, как их можно назвать, "фараоновы законы", ограничивавшие размножение евреев. Например, устанавливалась твердая численность еврейского населения гетто данного города путем регулирования числа рождений или числа браков (для каждой семьи с обязательной регистрацией в полиции каждого брака и рождения). Такие меры применялись к евреям в разных княжествах и государствах (например, в Швейцарии) вплоть до конца XVIII века.

История евреев в Испании занимает целое тысячелетие (500-1500 гг.). Там евреям пришлось иметь дело и с арабским, и с христианским господством. При арабах был период (X-XI века) расцвета еврейско-арабской культуры, в том числе рационалистической философии. Эта эпоха порождает Маймонида, затем расцвет философского свободомыслия и свирепую и успешную борьбу с ним раввинизма. Эта эпоха должна быть еще исследована с духовной точки зрения. Возможно, что ввиду наступающей церковной реакции, инквизиции, духовное водительство еврейской истории не дало преждевременно развиться свободомыслию, а подготовило необходимое тогда сплочение евреев под крылышком Талмуда, раввинов и молитвенных рыданий в синагоге.

Здесь раввины проявляют, так сказать, "охранительное усердие" к умножению религиозных запретов, усилению талмудического бремени и герметичности его "ограды". Это они делали всегда как бы инстинктивно при появлении каждой новой опасности со стороны Церкви.

Во всяком случае, испанское еврейство образовало особую культурную ветвь - так называемых сефардских евреев, или сефардов (Сефард - Испания на древнем еврейском языке). Обычно к ним добавляли эпитет "гордые". Но в дальнейшем их численно и исторически подавили ашкеназские (немецкие) евреи - германские, польские, русские, которые и ввели в обиход язык идиш - безобразный жаргон на немецкой основе, между тем как наречия сефардов построены на испанском и латинском языках (ладино). До сих пор в молитвенном культе сохранился в ряде общин сефардский вариант.

Завершил историю евреев в Испании страшный XV век, прошедший под знаком бесчинств католической инквизиции, оставивший тяжелый след в еврейской душе и памяти по сей день. Инквизиция с ее кострами действовала, собственно, во всех европейских странах и направлена была формально не против евреев, а против отступников от христианства. Но так как принудительное крещение евреев было особенно распространено в Испании XIV- XV веков, большинство же из них крестились в погромной обстановке только ради сохранения жизни или сохранения при себе детей, а потом пытались тайно соблюдать еврейские религиозные обряды (это и есть марраны - тайные евреи), то их, как христианских отступников, вылавливала Святая Инквизиция и массами сжигала на кострах вплоть до XVIII века. Излюбленной формой обвинения было уличение маррана или еврея в осквернении церковной гостии (просфоры), символизировавшей тело Христово. Зачастую прежде всего сжигали руки, которыми осужденный непосредственно осквернял гостию, а потом уже тело. Иногда с грешных рук предварительно сдирали кожу вместе с ногтями, а потом уже сжигали их (это делали еще в середине XVIII века!).

Костры "во славу Божию" особенно свирепствовали в Испании XV века и представляли собой, вероятно, величайшее хуление Христова имени и величайшее преступление католической Церкви в ее истории. Недаром в это время уже началась Реформация, знаменовавшая кризис в католицизме.

Число погибших на кострах (аутодафе) марранов и евреев исчисляется десятками тысяч. Но и это не могло удовлетворить ненасытную ненависть католического духовенства к еврейскому народу, и оно вынудило, в конце концов, власть в Испании и Португалии полностью изгнать евреев из этих стран:

Отъезд евреев из Португалии история описывает так.

Весной 1497 года король решил окрестить всю эту обездоленную массу, собиравшуюся уже в Лиссабонском порту, и приказал напасть на переселенцев внезапно, отнять у них детей моложе 14 лет и насильно крестить их в первый день Пасхи.

Детей вырывали из объятий обезумевших от горя родителей и тащили к стоящей тут же купели. Очевидец этого насилия епископ Кутинго рассказывает: "Я видел, как многих волокли за волосы к купели, как отцы с криками ужаса бросались вслед за детьми и у алтаря вопили против этого бесчеловечного насильственного крещения. Я видел еще многое невыразимо ужасное, что творилось над ними". Многие родители тут же убивали детей и себя. Другие не могли перенести мысли о разлуке с окрещенными детьми и ради них крестились сами.

Осенью 1497 года евреев нарочно задержали в Лиссабонском порту и затем объявили им, что они пропустили последний срок отъезда. Им снова предложили креститься, а отказавшихся морили голодом и жаждой трое суток, а когда и это не помогло, португальские матросы стали волочить несчастных в церковь за волосы и бороды или на веревках. Многие вырывались, бросались в колодцы или с высоких крыш домов... Другие притворно принимали крещение...

Так испанское и португальское духовенство нашло для себя "окончательное решение еврейского вопроса" за 500 лет до Гитлера (и, несомненно, более человечное).

Остается добавить одну трагическую деталь, характерную для еврейской судьбы. Смертельный ужас, охватывавший евреев при мысли о крещении, объясняется, как мы уже видели, представлением о христианстве как о поганом идолопоклонстве. Предложение же креститься, решавшее сразу вопрос о жизни и смерти, делалось обычно в такой форме: "Веруешь ли ты в Иисуса, Сына Божия?" На это еврей с великим презрением к допрашивавшим его идолопоклонникам резонно отвечал: "Бог невидим и всемогущ, Он не женился и не имел детей!"

Но судьба еврейского народа скрыла от него, что Иисус был по рождению еврей и что духовное понятие "Сын Божий" принадлежит еврею - Филону Александрийскому и заимствовано у него христианским богословием и Церковью!

Из всех этих кратких сведений пусть у вас не создаётся впечатление, что гонения евреев в средневековой Европе сводились только к террору и изгнаниям. Нет, к ним нужно добавить еще бесчисленные виды повседневных "будничных" издевательств и оскорблений национального достоинства. Как правило, евреев обязывали носить позорный знак на одежде - обычно желтый круг или желтую шапку мужчине, а женщине - желтое покрывало; запрещали им показываться во время христианских праздников и просто травили на улицах, например, в Польше и Германии (до ХVIII века включительно).

Между тем по всей Европе можно было встретить много богатых и очень богатых евреев, роскошно одетых евреек, детей. Эта роскошная жизнь на краю пропасти выработала особый, специальный тип еврея и еврейки с тонким и тревожным лицом. Гейне в своем незаконченном произведении "Бахерахский раввин" так выразительно описывает средневековую еврейку, всегда с тревогой ждущую возвращения мужа домой: "...Своеобразно трогательна красота евреек. Сознание тяжкого злополучия, горького позора и печальных превратностей, среди которых живут их родные и друзья, разливает по их прелестным чертам выражение страдающей искренности и наблюдательной, любящей пугливости, что так странно очаровывает наши сердца".

Долголетнее господство на Украине польских помещиков и шляхты вызвало в 1648 году восстание на Украине и в Запорожье под руководством Богдана Хмельницкого, воспетого потом еврейским советским писателем Натаном Рыбаком, против поляков и, разумеется, евреев, тем более, что многие евреи были управляющими и служащими в имениях польских колонизаторов. Казаки и крестьяне под руководством запорожцев вместе с отрядами крымских татар рассыпались по многим городам и местечкам Украины и с остервенением истребляли поляков и евреев.

Русский историк пишет:

"Убийства сопровождались варварскими истязаниями. Сдирали с живых кожу, распиливали пополам, забивали до смерти палками, жарили на угольях, обливали кипятком; не было пощады и грудным младенцам. Самое ужасное остервенение выказывал народ к евреям: они осуждены были на полное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменою. Свитки Торы извлекались из синагог; казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них евреев и резали без милосердия; тысячи еврейских младенцев были брошены в колодцы и засыпаны землею".

Современный еврейский летописец добавляет, что восставшие люди-звери нарочно не добивали своих жертв, чтобы они дольше мучились, обрубали им руки и ноги, разрывали детей, "как рыбу", или жарили их на огне, распарывали женщинам животы и, вложив туда живую кошку, зашивали. На такие мучительства не были способны "даже татары".

Но молодых евреек часто оставляли в живых: казаки и крепостные крестьяне крестили их и брали себе в жены. Некоторые девушки избегали этого самоубийством.

Ход резни был в общем такой. Евреи из деревень и местечек сбегались в укрепленные города, где имелись польские гарнизоны, и надеялись спастись там. К городу подходили казаки, вступали в переговоры с поляками, обещая им жизнь, если они выдадут евреев. Поляки впускали казаков, которые истребляли евреев, а потом и поляков. Они истребили 1500 евреев в Тульчине, 6 000 - в Немирове, около 10 000 в Полонном и других городах Украины, затем в Чернигове, Стародубе и Гомеле. Только во Львове им не удалось проникнуть в центр города.

Через полтора года, когда закончилась резня на Украине, собрался раввинский совет (Ваад), объявил день немировской резни траурным днем, и некоторые раввины сочинили ряд элегий и молитв, которые читались в синагогах в годовщины резни.

Затем, как известно, казаки соединились с московским правительством, и их совместная армия в 1654 году вторглась в Польшу с востока. Теперь резня повторилась в Белоруссии и Литве. Разгромили или истребили евреев в Могилеве, Витебске, Вильно. Потом вторглась в Польшу шведская армия и овладела главными городами. Польская армия и партизаны со своей стороны тоже громили евреев. К этому присоединилась эпидемия чумы, которая тоже унесла много еврейских жизней...

В этом кровавом десятилетии (1645-1658 гг.) погибло, по-видимому, более полутора миллиона евреев и было разгромлено около 700 еврейских общин. Много евреев было уведено татарами в Турцию и продано в рабство. Многие бежали куда глаза глядят. Во всех странах Европы и Азии можно было встретить тогда еврейских беглецов из Польши или пленников, выкупленных из татарской неволи.

Это страшное десятилетие послужило причиной распространения среди польских евреев саббатианского движения поклонников лже-мессии Саббатая Цеви, "гремевшего" тогда на Востоке, сулившего призрачную надежду на приход Машиаха измученным еврейским массам.

Между тем, как всегда после периода погромов, униженное положение евреев становится особенно жгучим и болезненным. Вот пример безнаказанного глумления польских панов над евреями в то время.

Каневский староста, по-видимому убивший еврейского арендатора своего соседа-помещика, решил вознаградить последнего так. Велел навалить на повозку кучу евреев, подвезти их к воротам дома "потерпевшего" и сбросить их там, подобно мешкам с картошкой. Тот же староста позволял себе такую "охотничью" забаву: приказывал еврейкам влезать на яблоню и куковать, а затем стрелял в них дробью. Женщины падали, раненые, с дерева, а он, смеясь, бросал им... золото.

Плоцкий католический синод 1733 года повторил старый церковный тезис о том, что евреев в христианском государстве надо терпеть только для того, "чтобы они напоминали нам о муках Христа и своим рабским жалким положением являли пример справедливой кары Божией над неверующими".

Участились процессы по обвинению евреев в убийстве христианских младенцев для религиозных целей.

Чем же занимались в это время духовные "лидеры" евреев, эти талмудические "ученые", наводнившие к тому времени Польшу и все еврейство новыми комментариями на комментарии к Талмуду? Вот, например, краковский раввин Арон-Самуил Кайдановер, сам едва спасшийся от резни 1648 года, написал комментарии к талмудическому отделу о ритуале жертвоприношений в древнем Иерусалимском храме - давно забытых Богом...

Вот чем занимались в годину массового истребления евреев эти "блаженные" царства Божия!

Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что иногда, в критические минуты неизбежной гибели общины, окруженной погромщиками, раввины вели себя иначе - они возглавляли коллективное самоубийство евреев города в синагоге. Например, раввин перерезал горло всем членам своей семьи, потом передал нож следующему еврею, который убивал раввина, и т.д. Так гибли еще в древности евреи, попадавшие в безнадежную осаду, например, в последней древней еврейской крепости Масаде, взятой римлянами в 73 году. Вот все, что могли и иногда умели делать раввины.

И в конце концов, еврейский народ, предоставленный одним и тем же рыданиям и молитвам, неизменным в течение многих веков и многих погромов, возвращался на свои пепелища и зализывал свои раны. Никто ему больше ничего не советовал, ничему не учил, ничего не обещал...

С начала ХVIII века на территории разваливающегося Польского государства продолжались восстания украинских крестьян против польской шляхты и католического духовенства, сопровождавшиеся зверскими гонениями на евреев. Наиболее кровавой фазы восстание достигло в 1768 году в "Колиивщине", когда во главе его стал запорожец Железняк, организатор страшной резни в городе Умань в июне 1768 года. В Умань сбежалось много евреев из окрестных поселений. Командовал отрядом казаков в городе сотник Гонта, который при приближении Железняка перешел на его сторону, и затем они оба, объединившись, напали на город, который защищали евреи и поляки. Как обычно в таких случаях, поляки предали евреев, а после истребления последних (около 20 000 человек) были также уничтожены.

Пожалуй, новым у гайдамаков было то, что они, как правило, забивали евреев кольями, палками, плетями и т.д. - ради медленной, мучительной смерти...

Затем русские войска разгромили гайдамаков и захватили их атаманов в той же Умани. Гонту отдали в руки поляков, которые содрали с него живьем половину кожи, а затем четвертовали. Железняк был русскими сослан в Сибирь.

В целом гайдаматчина была уменьшенной копией хмельнитчины.

Евреи еще раз показали всему христианскому миру, что их можно безнаказанно резать. Отдельные случаи самоотверженного сопротивления с их стороны не достигли народного сознания.

На этом закончилось еврейское средневековье, эпоха безответных страданий.

Наступала русская эпоха, эпоха возрождения еврейского народа, хотя евреев ждали в будущем еще более кровавые бойни.

Такова краткая опись, так сказать, "инвентаризация" нашей сокровищницы, нашего капитала, с которым мы в конце ХVIII века пришли к великому русскому народу, которому, кроме того, было еще известно о нас, что мы - авторы Библии и родители Христа, но за давностью лет и страданий забыли, как иваны-непомнящие, свое священное родство и стали "врагами Христовыми".

Вид у нас был жалкий, плачевный. Так что русские хозяева смутились и решили... не пускать нас в парадные комнаты (т.е. в центральные и восточные губернии), ограничив наше жилье старыми, обжитыми нами западными губерниями - "чертой оседлости".

Мы довели нашу опись до XIX века. Впереди XX век с его истреблением немцами шести миллионов евреев, о чем речь впереди, и последнее изгнание - притом из страны, откуда евреи ранее никогда не изгонялись, да еще из страны социалистической. Итак, нашу "инвентаризацию" мы доведем пока до последней акции:

Святость субботнего отдыха - одна из первых заповедей еврейской религии. Мы знаем, что она входит в число десяти заповедей Иеговы, преподанных Моисею 3000 лет тому назад в Синайской пустыне в память о субботнем отдыхе самого Бога после шести дней творения. Это - великое национальное сокровище, которое сильнейшим образом поддержало душу еврейского народа в последние страшные тысячелетия его жизни. И это же сокровище - седьмой день отдыха - драгоценный дар евреев всем цивилизованным народам.

В Библии субботний день объявлен святым, и осквернение его будничной работой каралось смертью. "В седьмой день - шабат (суббота) Иегове, Богу твоему, не делай никакой работы ни ты, ни сын, ни дочь твоя, ни раб, ни рабыня твоя, ни вол, ни осел, ни вся скотина твоя, ни чужеземец, живущий у тебя, дабы отдохнули твои рабы с тобою".

В Библии приведено некое первоначальное законодательство о субботе, которое, разумеется, не могло быть формально пригодным на тысячелетия. Например, по букве закона, евреям нельзя было воевать в субботу. И евреи иногда жестоко расплачивались за это. Так, в 320 году до Р.Х. египетский царь Птолемей Лаг овладел Иерусалимом в субботний день, не встретив никакого сопротивления со стороны евреев. То же самое повторилось во время смертельно опасной войны с Антиохом Епифаном и во время первой войны с римлянами. В дальнейшем во время истребительных войн бойцы нарушали субботний отдых, так сказать, явочным порядком, и воевали, но, что характерно для еврейских благочестивых людей, - это вызывало у многих из них нарекания! Буква закона была важнее национального существования. Примерно таково же было недавно отношение современных, даже палестинских раввинов к смертельной борьбе за существование молодого государства Израиль (который вел эту борьбу, к тому же, вопреки раввинской вере в грядущий приход Машиаха на белом коне и обязанность евреев ждать его пассивно, лишь бормоча ежедневно молитвы о нем).

Но так или иначе в течение трёх тысяч лет закон о субботнем отдыхе должен был обрасти у евреев кое-каким специальным законодательством, приспособленным к особым условиям диаспоры, жизни в герметической скорлупе.

Разумеется, другим, скажем, христианским, народам и не снились какие-то специальные ритуальные или юридические законы о своем дне отдыха - воскресенье. Итак, допустим, что у евреев были особые требования к святости субботы и требовались специальные законы об этом.

Но посмотрим, что получилось в действительности.

В Талмуде законодательство о субботе разрослось в два больших тома. Перечисляется, например, 39 видов труда, не дозволенных в субботу, - и т.д. Приведем лишь некоторые ритуальные "перлы", чтобы дать понятие о стиле талмудической "науки".

Если в субботу человек совершил деяние, само по себе дозволенное в этот день, но при этом случайно получился результат некоей недозволенной работы, то человек не виновен. Например, если человек передвинул кровать по земле и при этом образовалась борозда в земле, то не нарушен субботний отдых, так как борозда могла и не образоваться. Если же этот результат был неизбежен, хотя и не был целью данного действия, то человек подлежит наказанию.

Другой пример: если человек открыл дверь и стоявшая за ней свеча погасла, то - хотя это и не было прямой целью открывшего дверь, а явилось неизбежным следствием его действия, - такое действие наказуемо.

Исходя из сказанного (во время странствования в пустыне!) - "А в шестой день пусть заготовят, что принесут" (Исход, 16:5), - нельзя есть яйцо, снесенное курицей в субботу; молоко, которое надоил в субботу не-еврей, и яблоко, упавшее с дерева в субботу.

Нельзя в субботу держать в руках деньги, камни, подсвечники (за исключением новых, в которых еще никогда не горели свечи), кошельки (хотя бы пустые, но в которых раньше лежали деньги).

Наказуемы работа в субботу для выгоды и пользование трудом иноверцев.

Но еврею разрешается пользоваться в субботу результатом труда иноверца, если последний делал работу только для себя. Так, еврей может пользоваться в субботу светом лампы, зажженной иноверцем только для своей надобности.

Когда иноверец обязался сделать какую-то работу для еврея, последний не должен спрашивать, работал ли тот в субботу или нет.

Последние положения - об ограниченном использовании труда иноверцев - порождали в силу необходимости массовые махинации и обжуливания Бога при использовании в субботу иноверцев (ша́бес-го́йим). А людей, которые прибегали к этому, обзывали "божьими воришками" (готc га́нев).

Так как запрещалось зажигать огонь, варить и печь в субботу, то легко представить себе, каким тяжелым хлопотливым бременем ложился субботний отдых на плечи еврейской женщины, тем более что из слов пророка "Называй субботу отрадой, святым днем Иеговы" (Иешайя, 58:13) сделали заключение, что всякий благочестивый еврей должен в субботу порадовать свою душу, в частности, есть три раза (по мнению некоторых "законодателей" - четыре раза) и притом - лучшую пищу (опускаю подробные указания: отдельно - для зажиточных людей, отдельно - для бедных). Почтение к субботе нужно было выражать и надеванием специального субботнего костюма.

В последнее время субботние стеснения модернизировались и усложнились. Запрещалось (раввинами) носить носовой платок (!), часы, зонтик, даже молитвенник - все это казуистически "доказывалось", конечно, цитатами из Библии или Талмуда. Возник вопрос, можно ли в субботу пользоваться телефоном, будильником и т.д.

Так как запрещалось в субботу писать (две буквы!), то создалось препятствие для обучения еврейских детей в государственных учебных заведениях, что решительно задерживало распространение просвещения в еврейском народе. Вначале (1822 г.) даже русское правительство пошло навстречу евреям и разрешило освобождать их детей от занятий в субботу и в дни еврейских праздников. И лишь потом, уже в XX веке, уступил свои позиции расшатанный еврейский раввинский фанатизм.

Но необходимо понять, что несмотря на указанное, зачастую нелепое "законодательство", субботний отдых был всегда, и особенно в пору рассеяния, одним из важнейших, если не самым важным, священным устоем национальной жизни еврейского народа. Именно это обильное, хотя и трагикомичное ритуальное законодательство сделало субботний отдых всеобщим, безусловно обязательным и святым. Святым потому, что никакая самая окаянная, нужда не освобождала ни одной еврейской семьи от обязанности "справить" субботу, т.е. забыть всё и повернуться душой "туда" - к небесам и хоть смутно вспоминать о своей национальной судьбе, о прошлом, и вздохнуть о будущем. Дело чести всей общины местечка было обеспечить каждого бедняка белым хлебом и рыбным блюдом к главной субботней трапезе в пятницу вечером. Торжественный вечер начинался в каждой семье с одного божественно-красивого обряда, совершавшегося главой и жрицей семьи - женщиной-матерью, - той самой женщиной, которая целую неделю кормила семью - детей и синагогального бездельника-мужа - своей торговлей бубликами или топленым гусиным жиром. Это было самое близкое к Богу лицо в еврейской общине (самым далеким от Него лицом был раввин).

И вот вся семья, приодетая, притихшая, чинно собирается вокруг матери и потеплевшими глазами следит, как она, одетая по-субботнему, с черным кружевным платком на голове зажигала субботние свечи - ее алтарь, потом поднимала свои прекрасные, праздничные руки, слегка прикрывала пальцами лицо и шепотом, как будто загадочным, "благословляла" свечи, после чего с посветлевшим лицом благословляла радостных детей. "Тут ша́бес - доброй субботы!"

Это единственный "жреческий" обряд, сохранивший отблеск настоящего обрядового, т.е. магического, общения с Богом.

Как не вспомнить тут слова единственного из великих русских людей, зло ненавидевшего евреев, Ф.М. Достоевского: "Еврей без Бога как-то немыслим; еврея без Бога и представить нельзя".

В заключение приведем несколько строф из стихотворения "Принцесса Суббота" великого немецкого поэта, еврейского выкреста, Генриха Гейне. Он воспевает некоего сказочного принца, который "зовется Израилем и в собаку злою ведьмой обращен".

Это странное, на первый взгляд абсолютно противоречивое понятие ввел великий русский духовный мыслитель Владимир Соловьев, величайший знаток еврейства до XX столетия. Это - единство противоположностей.

Что же такое религиозный материализм?

Это, во-первых, представление религиозного учения и его идей в материальном виде. Например, материализация библейской истории: представление о сотворении мира в шесть суток по 24 часа, буквальное толкование создания женщины из ребра Адама и прочих "чудес".

При всем том сохранялось идеальное представление о едином невидимом Боге со всяческими божественными атрибутами. Только современные ученые, философски "грамотные" евреи стали характеризовать Его как абстрактного (!!) Бога, лишив Его таким образом всякой духовной реальности (которой они и не понимают) и низведя на уровень беспредметной, чисто номинальной абстракции.

Во-вторых, религиозный материализм - это религия, догматы которой доведены до крайней степени обрядности, до материальной, физической видимости. Так, еврейское общество мало интересовали религиозные убеждения и вера его членов, деловая .их честность и т.д., не сильно возмущалось оно и евреем-доносчиком на евреев же. Но если еврей зажигал спичку в субботу, это вызывало грозное возмущение всей общины, а если бы он вздумал принести с собой кусок свинины, скажем... в синагогу или, например, перекреститься там же, его могли бы избить до смерти.

Приведем несколько талмудических примеров ползучего религиозного материализма.

Тефиллин. Мезуза. Моисей несколько раз энергично внушал евреям необходимость соблюдения своих заповедей в таких аллегорических выражениях:

Так буквально и поступили талмудические законоучители: написали важнейшие заповеди на пергаментных бумажках, положили их в коробочки и велели привязать ремешками к бицепсу оголенной левой руки и на середине лба ("меж глазами"). Да еще прибивать такого же содержания бумажки (мезузы) к косякам дверей и потом целовать эти мезузы, проходя в двери...

Каково наше еврейское счастье, что в Моисеевом языке не было идиомы русского типа: "И зарубите себе на носу...". Ходили бы мы, евреи, не только обрезанные, но еще и с зарубками на носу!..

Ташлих. Пророк Миха (7:19) умоляет Бога помиловать народ Свой и говорит: "И сбрось в пучины морские все их грехи". Значит, грехи можно... сбрасывать в воду. И вот возникает обряд: в день Нового года собираются верующие на берегу какой-нибудь речки, в крайнем случае у колодца или другой "пучины", и, потряхивая краями одежды, сбрасывают в воду "клиппот" (буквально - скорлупы, т.е. прилипших демонов греха). Этот обряд, правда, изобретен не старыми талмудистами, а, по-видимому, их средневековыми эпигонами-раввинами.

Но дело не только в молитвенных и праздничных обрядах (чего стоит празднование Пасхи с ее специальной "пасхальной" посудой, пищей и трапезой-"седером"!). Обрядность пронизала насквозь и ежедневную, будничную жизнь еврея: ритуальное омовение рук и бормотание молитвы перед каждой едой, после каждого посещения уборной и т.д. А после каждой утренней молитвы - три шага назад и плевок на пол направо, плевок налево... И сотни, сотни других тысячелетних обрядовых жестов, нелепых телодвижений...

И этим грубым религиозным материализмом оказался зараженным, как проказой, народ пророков, народ реальных откровений, связанный с Богом заветом, личным договором.

К сожалению, здесь речь идет не только об архаических евреях и старинной обрядности. Отнюдь нет. Вот три иллюстрации из новейшего времени.

1. В немецком лагере уничтожения Освенцим еврей Штокман сумел на Пасху достать или приготовить кусок мацы (!) и "справить" таким образом праздничный обряд... ценой жизни, так как за это он был сразу же убит немцами незадолго до ликвидации лагеря и освобождения узников.

Это - повторение древних религиозных подвигов наших предков - Киддуш га-Шем, т.е. принятие мученической смерти во славу Божию за отказ от совершения смертного греха (например, крещения) под угрозой смерти. Теперь, в XX веке, еврей Штокман сумел продемонстрировать всему миру свою поистине могучую религиозную силу и веру всего лишь... на куске мацы.

2. Несколько молодых интеллигентных евреев - узников советского концлагеря в Воркуте дали друг другу слово: по выходе из лагеря (если это состоится) свято соблюдать ежегодно некоторые еврейские обрядовые посты. И соблюдают. Хотя всегда были и остались заурядными советскими атеистами.

3. Есть в Москве некий культурный еврей, который выражает свои религиозно-национальные чувства тем, что еженедельно затрачивает один или несколько дней на специальные поиски и раздобывание в магазинах свежей рыбы для приготовления традиционного рыбного блюда в канун каждой субботы.

Так еврейские интеллигенты, желающие по внутреннему искреннему импульсу участвовать в национальном возрождении, но потерявшие веру в Бога и остатки раввинско-талмудической "религии", заменяют их так называемой народной традицией, будь то пасхальная маца и "седер", свежая рыба в субботу, бормотание непонятной заупокойной молитвы "кадиш" по умершим родственникам, сидение дома в шляпе и т.п. Это явление специфически еврейское. Невозможно представить себе, например, православного христианина, который, находясь, как Штокман, в смертельной опасности, стал бы, рискуя жизнью, раздобывать на Пасху куличи, творожную пасху или крашеные яйца.

Этот религиозный атавизм и материализм евреев в XX веке, граничащий с допотопным идолопоклонством, соблюдаемый с умилением частью еврейской интеллигенции якобы во имя народа, является в действительности опасной профанацией великого духа и миссии еврейского народа, чреватой новыми несчастьями для него!

Но Владимир Соловьев неожиданно и глубоко раскрывает и другую сторону религиозного материализма (см. т. I, гл. III):

Только такой глубокий и тонкий духовный мыслитель мог понять и указать нам эту таинственную и неповторимую черту еврейства и иудаизма: именно то, что вся материальная, назойливая обрядность евреев была пронизана подлинной подсознательной верой, и какой бы ни казалась эта обрядность смешной со стороны, она была для евреев полна святости. Если бы этого не было, то вся религиозная жизнь евреев и сами они давно выродились бы в шаманство и просто исчезли бы с лица Земли. Тот факт, что эта обрядовая, материальная религия выдержала страшные испытания 2000 лет, свидетельствует о том, что она была пронизана духовным светом, верой.

Кроме того, еврейская религия не сводилась целиком к указанным выше молитвенным или ритуальным обрядам, действительно нелепым теперь, а еще состояла из важнейших телесных, бытовых, семейных и прочих очистительных ритуально-гигиенических процедур, создававших в еврейском быту общий возвышенный фон телесной чистоты, или, как говорит Соловьев, - "святую телесность", еще с библейских времен, для воплощения Христа.

Тонкая и возвышенная христианская европейская цивилизация стала возможной потому, что в прошлом еврейский народ, пройдя суровую школу Моисея, создал святую телесность, в которую принял Христа, т.е. создал фундамент всего духовного будущего нашей планеты.

Вот чем оборачивается религиозный материализм евреев.

Здесь речь идет о совершенно разных мыслителях (от Маркса до Соловьева) и разных аспектах самого материализма. Но все они имеют прямое отношение к еврейству, и поэтому я собрал их вместе.

Давно возникло обвинение евреев в... мировой финансовой гегемонии, использованное потом основоположниками теоретического антисемитизма расистского толка (Г. Чемберлен и др.) и затем - немецкими фашистами.

В XIX веке эту истину провозгласил еще молодой трибун мирового пролетариата, крещеный еврей Карл Маркс в "Немецко-французском ежегоднике" за 1844 год. Вот, что он писал:

Нужно сказать, что к этим пасквилям против своего народа Маркс больше никогда не возвращался и, вероятно, считал их забытыми .....

С молодым Марксом отчасти перекликается зрелый русский гений, казалось бы, человек, дальше всех отстоящий от Маркса, - Федор Михайлович Достоевский. Вот что он писал ("Дневник писателя" за 1877 г., "Еврейский вопрос"):

Но Достоевский остается Достоевским. Вот другие фрагменты из того же "Дневника":

Достоевский, таким образом, ясно ощущает, что Бог ведет еврейский народ к некоей высокой миссии. Но, с другой стороны, утверждая, как русский человек, что "самомнение и высокомерие есть одно из очень тяжелых для нас, русских, свойств еврейского характера", испуганный Достоевский сомневается: нет ли здесь у евреев каких-то демонических, дьявольских черт:

И еще одна его фраза. Говоря о всеобщей ненависти к евреям, на которую они жалуются, Достоевский говорит:

Достоевский во многом прав, но слишком сильно поддался этот великий человек и христианин злобе на страдающий народ. Это его тяжелый грех. (Чехов не поддался этому греху.)

Но последние приведенные три фрагмента почти перепуганного Достоевского заслуживают особого внимания мыслящего и взыскательного еврея, не делящего все человечество на евреев и антисемитов. Эти высказывания очень ценны для нашего духовного мужества и самопознания.

Я должен здесь привести еще высказывания другого русского гения - Антона Павловича Чехова, из великой, чисто русской скромности даже не называвшего себя громогласно христианином. Он, часто с насмешкой, не злой, применял, особенно в письмах, слова: жид, жидовка и, собственного сочинения, - евреюга и т.д. Если "прослушать" внимательно эти тексты и подтексты к ним Чехова, можно выяснить, что по отношению к евреям им руководила не злоба, не презрение, а досада и обида: эх вы, евреи, еврейчики, жидки, как же вы умудрились так уронить свое христианское общечеловеческое достоинство, наше общее достоинство!! Ведь это штрейкбрехерство!

А теперь приведу всего три слова, сказанные Чеховым в адрес Людвига Берне (1780- 1837 гг.), немецкого публициста и критика, крещеного еврея, блестящего стилиста, но нескромного позера и крикливого декламатора. Так вот, Чехов охарактеризовал его тремя словами: холодный жидовский умник.

Только Чехов мог так гениально коротко и точно назвать одну из исторических особенностей еврейского "голусного" интеллекта. Впрочем, так же кратка и характеристика иудаизма, данная Соловьевым: "Религиозный материализм".

Оба эти определения характеризуют самую глубину еврейской национальной трагедии - холодную интеллектуальность, "чертячью", духовно-научно говоря, - "ариманическую" (мефистофельскую) холодность еврейского мышления, составляющую наш еврейский "крест" со времени Голгофы (и ещё до нее).

Этот холодный рассудок, законсервированный в нашем Талмуде, изолировал нас от религиозной теплой веры и наградил нас вместо нее - сводом законов, который заморозил нашу душу и лишил нас на 18 веков искусства, художественного творчества и изолировал от настоящего христианского общества.

Зато мы хорошо преуспели, когда в мир явилось современное материалистическое естествознание и обществоведение (марксизм), как в свое время преуспели в торговле и банковом хозяйстве.

Пять слов, сказанные по нашему адресу двумя великими русскими людьми, являются для нас бесценным даром русского народа.

И, наконец, приведу несколько высказываний (собственно, уже XX века) немецкого экономиста (немарксиста) Вернера Зомбарта (1863-1941 гг.) из его книги "Евреи и их участие в образовании современного хозяйства" (СПб., 1910):

Зомбарт доказывает на примере многих средневековых государств и городов, что изгнание из них евреев всегда приводило их (например, Испанию и Португалию) к экономической деградации, и, наоборот, привлечение евреев (например, во Франкфурт-на-Майне и Гамбург) приводило к расцвету.

Я привел эти высказывания весьма различных мыслителей как лишнее свидетельство некоей глубокой связи еврейского народа на протяжении многих веков его изгнания с материализмом. Есть еще одно свидетельство: в Советском Союзе многочисленные кафедры всяческого официального идеологического материализма - истмата, диамата, марксизма и т.д., по-видимому, были почти монополизированы прирожденными материалистами - евреями. Евреи всегда промышляли материализмом! Да что уж говорить, если сама религия еврейская есть "религиозный материализм"!

Наша европейская христианская эпоха была и есть эпоха необходимого, предопределенного развития внешней материалистической культуры со всеми вытекающими из нее последствиями - благими (для развития человеческой свободы) и гибельными (в смысле духовного обнищания человечества). Так вот, в этом необходимом материалистическом развитии еврейский народ явился неким стимулятором, ферментом, как сказал посвященный нашего века.

В этом (но не только в этом!) тайна судьбы еврейского народа и "всеобщей ненависти" к нему, о которой говорил Достоевский.

Я уже говорил, что этот предмет труден для размышления, но ничего не поделаешь! Предмет наш, и мы обязаны мужественно справиться с ним...

Более 2500 лет исправно действовала изоляция еврейской души от внешнего духовного мира. Эту изоляцию не смогли пробить ни инквизиционные костры, ни постоянные гонения, ни страшные истребления, т.е. никакие совместные усилия всех народов мира.

Наконец пришли сроки, настали времена... Начала разрушаться герметичность ветхого духовного футляра еврейской души. Это стало заметно начиная с ХVIII века, хотя полного и повсеместного освобождения еврейства от духовной изоляции не наступило еще и по сей день.

В XVIII веке стенки талмудического футляра-термитника стали "травить", и сквозь них начал просачиваться дух европейского просвещения, естественнонаучного мышления, на которые ведь, собственно, и не был рассчитан древний, архаический изоляционный материал Талмуда. Как ни старались охранители-раввины заделывать в нем всё новые щели, как ни гремели их проклятия против безбожной геометрии (с рисунками!) и других неталмудических книг, их хе́ремы-анафемы против просветителей, - они не поспевали за временем.

Началась эпоха "Гаскалы́" - светского просветительства. На "маскилим" - сторонников просвещения - еще долго смотрели как на отступников - подрывателей основ.

Начало Гаскалы́ связывается с деятельностью еврейского рационалистического либерального мыслителя, современника французских просветителей-рационалистов XVIII века, "берлинского Сократа" Моисея Мендельсона (1729-1786 гг.). Это был человек огромного интеллекта и гигантской эрудиции, которого чтили и еврейская и немецкая интеллигенция, включая знаменитого философа Канта, и прусский король-"философ" Фридрих II. Вызванное Мендельсоном просветительное течение, так называемая "берлинская гаскала", было только первой фазой последовавшего мощного исторического просветительного движения уже среди русского еврейства. Поэтому не будем подробно останавливаться на Мендельсоне. Основные его труды носили апологетический характер - защиты еврейства от многочисленных немецких идеологов-юдофобов. Он не был сторонником философии Спинозы, что характерно и для него и для его времени. Привожу (по историку С. Дубнову) некоторые его интересные суждения об иудаизме, изложенные им в трактате "Иерусалим".

В отличие от христианства иудаизм требует от своих последователей не веры, а только некоторого разумного понимания в связи с исполнением известных законов. Библия не формулирует никаких обязательных догм, в которые предписывается верить (кроме, разумеется, основного положения о бытии невидимого Бога и Его святости), а требует только поступать согласно известным правилам. Мендельсон пишет: "Иудейство знает не религию откровения в смысле христианском, а только божественное законодательство: законы, заповеди, приказания, правила жизни, сведения о воле Божией и о сообразном с ней поведении, ведущем к временному или вечному счастью. Такие правила и предписания были открыты нам через Моисея чудесным и сверхъестественным путем, но в эти (Синайские) откровения не включены никакие общие мировые истины или веления разума: последние Бог открывает нам, как и прочим людям, во всякое время через природу и жизнь, а не через слово или писание".

Таким образом, еврей, по мнению Мендельсона, вправе подвергать критике разума отвлеченные истины своей религии, но не отступать от ее практических велений. Религиозное мышление свободно, религиозный закон обязателен.

В последних положениях Мендельсон, конечно, мягко говоря, преувеличивает. На деле в талмудическом иудаизме не только не допускалось мыслить или "подвергать что-либо критике разума", но не допускался и самый разум.

Мендельсон сформулировал основу религиозного материализма иудаизма, который мы уже рассмотрели в другой главе. Теперь, после обзора истории еврейского массового мученичества, вам должно стать ясным, что религиозный материализм еврейства нельзя рассматривать только как фактор принижения еврейской религии.

Многие тысячи евреев шли на смерть, движимые, разумеется, не религиозным материализмом, в смысле культа пасхальной посуды, тефиллин или мезузы, а сильнейшей религиозной верой, пронизывавшей еврея вплоть до его материальности, до его "шкуры", которой он и дети его жертвовали. Это и было самое высшее проявление той "святой телесности", о которой писал В. Соловьев.

Таким образом, мы находим у евреев и материальную профанацию божественного, духовного религиозного начала, соединенную с безверием, и одновременно с этим - высшую ступень веры, "материальную", т.е. веру, пронизывающую не только разум, чувства, помыслы, но и тело.

Мы убедились в этом не при помощи философии и умозаключений, а на основе обзора фактов, событий кровавой еврейской истории.

Великая противоречивая проблема, которой мы слегка коснулись, в действительности еще труднее и сложнее. Проблема материализма - проблема давняя, но выступившая на первый план в последние века. Это мировая закономерная проблема, свидетельствующая об определенном законном этапе эволюции человеческого духа, развитии его свободы и одновременно о разложении религиозных основ жизни людей и завершении первой, "детской" фазы христианства в наше время.

Отсюда растущее, еще с XVIII века и ранее, влияние материализма не только в естественных и общественных науках, но даже в христианской теологии. Отсюда и мировое наступление атеизма и отступление всех Церквей.

А так как еврейство связано с материализмом с самых древних, Авраамовых времен, то для нас вся проблема в целом, как видите, необычайно усложняется и с духовной и с философской стороны. Мы находимся как бы в самом фокусе этой противоречивой, сложной проблемы.

Первая, "берлинская" фаза просветительства закончилась тем, о чем раввины причитали и чего они боялись, - сильным ассимиляторским течением, включая многочисленные случаи крещения среди евреев, в том числе среди детей и внуков самого Мендельсона.

Впрочем, судьба немецкой гаскалы́, как и всего немецкого еврейства в XVIII веке, не влияла решающим образом на судьбу всего еврейства, которое в то время перемещало свой центр из Германии и Польши в Россию.

Как я уже говорил, в ту эпоху у евреев Восточной Европы, главным образом Польши, измученных старыми и новыми бедами (Хмельнитчиной, Гайдаматчиной), а также черствым бездушием талмудизма, стали появляться мутные мессианские сектантские течения.

Широко известны два лже-мессии: Саббатай Цеви (Шабсай Цви, 1626-1671 гг.), объявивший себя мессией - избавителем евреев, и Франк (1726-1791 гг.) - его продолжатель. Оба "мессии" запутались в своих фантастических делах и вынуждены были даже отказаться от еврейства: первый принял мусульманство, а второй - христианство. Но национальная тоска, а также духовная темнота и жажда были так велики у обездоленной еврейской массы, что эти проходимцы долго пользовались темной "мессианской" славой у своих сектантов. Особенно долго (около столетия) бродил в народе саббатианский призрак.

В 1700 году два неких мессианских проповедника, облаченные в белые похоронные саваны (других культовых облачений у евреев нет), увлекли за собой сотни людей в поход в Обетованную землю - Палестину, чтобы там торжественно встретить мессию, который все не приходит за ними, все не приходит, а ждать его уже не было сил. Ведь ждали 1700 лет!

По дороге к ним присоединялись новые группы лиц, желавшие попасть в Святую землю, и число всех переселенцев дошло до 1500 человек. Это была печальная "алия́", своеобразный еврейский "крестовый" поход. Они шли, опираясь на помощь местных еврейских общин по пути следования. Одна партия шла через Константинополь, другая - через Венецию. Несколько сот человек умерло и застряло в дороге. Наконец, тысячная толпа страдальцев достигла Иерусалима, и здесь их ждало тяжелое разочарование. Есть было нечего, деваться некуда, как только сесть на шею нищим евреям, жителям Иерусалима, которые сами жили за счет поступавших из Европы благотворительных подачек. Несчастные "крестоносцы"-сектанты разбрелись кто куда, некоторые с отчаяния приняли мусульманство, некоторые - христианство, а некоторые вернулись в Европу.

Гораздо серьезнее было движение хасидизма в ХVIII-XIX веках, в которое была втянута примерно половина всего еврейства и которое развернулось, главным образом, в Галиции и на Украине. Это движение оставило большой след и в еврейской литературе - художественной и публицистической. Но я уделю ему лишь несколько слов, ибо, во-первых, сущность явления хасидизма, как мне кажется, недостаточно исследована до сих пор с духовной точки зрения, а во-вторых, оно - далекое прошлое и оценка его теперь уже не злободневна.

Хасидизм - это массовое религиозно-мистическое движение еврейского народа в XVIII-XIX веках против официального бездушного, деревянного талмудизма. Движение за хотя бы небольшую долю духовного света и радости для еврейской души, тысячелетиями забитой извне нуждой и погромами, а изнутри - беспросветной абракадаброй Талмуда, злыми угрозами Бога и раввинов и слезами, слезами, дома и в синагоге.

Основателем хасидизма был Бешт (аббревиатура слов "Баал Шем Тов", что примерно означает "добрый чудотворец", 1700-1760 гг.). Он рано осиротел, а в традиционном талмудическом учении не преуспевал и предпочитал ему одиночество на лоне природы и экзальтированные мысли о Боге в духе Каббалы. Его личность стала привлекать простых людей, тем более, что он приобрел опыт в лечении травами и стал выступать как знахарь и чудотворец.

В сорокалетнем возрасте он выступил в качестве вероучителя. Первым и основным положением его учения было утверждение оптимистического, радостного отношения к Богу, а следовательно, к жизни и к людям, ибо во всем присутствует Бог, и поэтому никто и ничто не может быть абсолютно дурным. Это была новая нота в еврейской трагической духовной жизни. Бешт полностью развенчал аскетизм. Цель человеческой жизни - соединение с Богом в молитве, совершаемой с великой радостью, выражаемой даже во внешней (чисто "хасидской") оживленной жестикуляции. Это был настоящий догмат радости (симха), доходящей до экстатического восторга и не терпящей механического исполнения законов. А это било в корень талмудический иудаизм и сразу сделало его кровным врагом хасидизма.

Мало того, Бешт учил, что "человек должен стремиться сам стать откровением, познать самого себя как проявление Божества".

Вот так! Знакомые слова! Мы знаем их как самую глубокую заповедь величайших мудрецов Греции, затем Филона Александрийского и христианских мистиков. Можно, конечно, ручаться, что Бешт даже не видал за всю свою жизнь людей, которые когда-либо слыхали об этих именах и идеях. Малограмотный еврейский чудотворец из Подолии сам открыл это все, живя в своей уединенной лесной избушке!

Уже отсюда видно, что Бешт и начатое им движение хасидизма заслуживают глубокого изучения. Между тем, как учение и движение мистическое, оно, конечно, встречает уже давно снисходительно-глумливое отношение со стороны материалистической еврейской интеллигенции и добропорядочных историков, как детское чудачество. И, действительно, хасидизм имел и другую - вульгарную - сторону: колдовство, попойки, кривляние, потом появление местных "вождей" - целых династий ца́диков, живших за счет темной массы в роскошных дворцах.

Главным, смертельным врагом хасидизма был раввинизм, и самым свирепым - виленский гаон Илия, великий талмудический сухарь, боявшийся солнечного света. Мы о нем уже говорили. Многочисленными анафемами - "хе́ремами", да еще с поддержкой русских полицейских властей, раввины в конце концов задавили хасидизм как зловредную секту (а русские власти вообще не допускали сектантства).

Мне кажется, что хасидизм был мощным движением народной души против давившей ее духовно "ограды" - футляра, движением изнутри, одновременно с движением Гаскалы́, которая прорывала "ограду" извне.

Повторяю, однако, что многообразное и исторически весьма интересное движение хасидизма заслуживает настоящего духовно-научного исследования.

Можно указать на интересную статью о хасидах духовного философа М. Бубера: "Путь человека согласно учению хасидизма". К сожалению, в этой статье автор обнаружил довольно распространенное у евреев элементарное непонимание основ христианства (или пресловутых "отличий христианства от иудаизма").

Ядро еврейского народа закончило свое странствование по Европе и тем самым завершило всю предписанную евреям издревле главную траекторию изгнания и рассеяния. Конец ее, как казалось, был предопределен: Россия. На грани XVIII-XIX веков это была бедная крестьянская страна, но с большим христианским потенциалом. Согласно духовной науке, грядущая культурная эпоха человечества (на смену нынешней западноевропейской) будет славяно-русская. Мы, простые, непосвященные люди, можем только ощущать это хотя бы по русскому искусству и особенно по "святой русской литературе", как ее заслуженно называли и, надеемся, будут еще называть, - литературе Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого, Чехова и многих других.

Русский поэт Ф. Тютчев еще в середине XIX столетия проникновенно писал о своей родине:

Но есть ведь еще одна земля, первая, по которой ходил Христос, Царь Небесный, с ношей крестной, - это Иудея, Палестина, наша и Его родина. И лучшие люди русского народа, самого молодого христианского народа, ощущали свое христианство как дивный дар, полученный ими от еврейского народа, который сам отказался от него. Вот что писал об этом Владимир Соловьев:

Приведем еще краткое провидческое высказывание упомянутого выше русского религиозного философа С.Н. Булгакова, также свидетельствующее о живущем в душе русских мудрецов ощущении некоей близости и даже связи духовных судеб русского и еврейского народов:

В течение XIX века еврейский народ (в России) прошел участок исторического пути от состояния древнего оцепенения до начала пробуждения. В первой половине века русское (и польско-галицийское) еврейство представляло собой еще темную массу, подвластную раввинам, хасидам и ца́дикам. А эти фанатики-мракобесы, не щадя живых людей, не хотели уступать ни одной пяди народной души, ни одного "закона" или обряда, не хотели дать еврею или еврейке хоть немного поднять голову, передохнуть. Вплоть до XIX века включительно мракобесы заставляли ещё заключать браки в 13 лет, как на древнем Востоке, и, как кроликов, пихали в общую постель мальчика и девочку, иногда плачущих от стыда. Невестам после венчания обязательно брили голову, чтобы испортить девичью красу.

Эти фанатики не остановились перед тем, чтобы отравить во Львове молодого просвещенного раввина с университетским образованием, Авраама Кона.

Галиция была воистину наиболее отсталым царством мрачного еврейского мракобесия. Но и в России, особенно на Украине, нередки были вредители-евреи типа доносчиков, мешавшие, сколько могли, делу национального просвещения и возрождения.

Печальным памятником унизительного положения и сознания евреев XIX века в России остались их русские имена. Это - имена, которые, как правило, евреи сами выбирали для себя и своих детей при регистрации в метрических книгах. Даже величественные библейские имена, принятые во всем христианском мире, - в русской транскрипции: Моисей, Израиль, Исаак, Иаков, Соломон, Самуил, Иосиф, Вениамин, Сарра, Ханна и т.п., - превратились в документах в такие: Мойша (Мовша, Мошка), Сруль, Ицик, Янкель, Шлемка, Шмуль, Иоська, Немка, Сурка, Хася (Хайця). Эти "имена" остались висеть на евреях чуть ли не до наших дней.

Евреи не замечали, как они выглядят в глазах окружающих их иноверцев и как звучат для тех эти собачьи имена.

Во внешней истории евреев в Российской империи обращает на себя внимание тот факт, что именно её первое столетие (с конца XVIII до конца XIX века) прошло для них без массовых погромов европейского (германского) типа, несмотря на дурное и зачастую злобное отношение к ним правительства.

Это, как мне кажется, объясняется тем, что почти вплоть до конца XIX века русский народ переживал ещё в значительной мере старую, "детскую" пору христианства. Это раннее христианство, воспетое Тютчевым, с его старой моралью, начало фантастически быстро разлагаться в последние десятилетия XIX века, с наступлением эпохи господства капиталистических отношений и революционного движения в стране. Правда, в России XIX века были свои формы еврейского мученичества, например, учрежденный бесчеловечным императором Николаем I институт кантонистов (1827-1856 гг.). Тысячи еврейских мальчиков, даже 7-8-летних, отнимали от родителей, отдавали на воспитание в крестьянские семьи отдаленных мест, обычно насильно крестили и затем, уцелевших и достигших 18-летнего возраста, брали в армию на 25-летнюю военную службу того времени. Эта пора детского мученичества осталась в народной памяти в виде горестных песен.

А.И. Герцен в "Былом и думах" рассказывает о том, как случайно встретил на почтовой станции на севере партию маленьких кантонистов, на которых этапный офицер жаловался, что эти "проклятые жиденята" 8-9-летнего возраста мрут, как мухи. Потрясенный их видом, Герцен "взял офицера за руку и, сказав: "поберегите их", бросился в коляску. "Мне хотелось рыдать; я чувствовал, что не удержусь", - пишет он.

Но в еврейском народе происходила глубокая, внешне не видная, столетняя духовная эволюция в сторону возрождения. Вот краткий перечень некоторых внутренних процессов того времени.

Стремление к светскому просвещению продолжало возрастать. Но, в отличие от "берлинской" эпохи, оно не сопровождалось заметным ростом ассимиляции или крещений. Еврейство начало поглощать просвещение внутрь себя, внутрь иудаизма. Параллельно с этим шло движение за очищение и восстановление древнего еврейского, библейского языка. Теперь видно, что это был бессознательный процесс, историческая цель которого не могла быть тогда, задолго до развития сионизма, вполне осознана евреями. Евреи были безъязыким и безлитературным народом. Они разговаривали и писали на безобразных жаргонах, а "ученые" писали на варварском талмудическом языке, пригодном для раввинской письменности и казуистики, и больше ни для чего! Трудно представить себе страницу современного научного текста или какое-нибудь поэтическое четверостишие, написанные на этом безобразном древнем арамейском диалекте, который заменил у еврейских талмудических законоучителей еще в Вавилоне величавый библейский язык. Да так, конечно, и должно было быть. Нельзя было осквернять язык пророков Талмудом.

И вот, еще при Мендельсоне, началось изучение древнего еврейского языка и заодно борьба... за изучение Библии, как это ни покажется странным! А это было так. Основу основ всего иудаизма, в том числе Талмуда, составляет Библия, а между тем от нее как-то .отмахивались еще в хедере, дабы скорей - в 8-9 лет - перейти к Талмуду. Наша еврейская Библия изучалась во всех христианских духовных академиях, но не в еврейских иешиботах. А что касается грамматики библейского языка (дикдук), то занятие ею почиталось чуть ли не ересью. Я помню еще в начале XX века отголоски этого варварства.

Всей прогрессивной работе просвещения мешали раввины, насколько у них хватало сил. Они пытались мешать не только изнутри еврейства, из синагоги, но и извне. Так, когда русское правительство приглашало иногда раввина, как представителя еврейства, участвовать в какой-нибудь комиссии по просвещению евреев, организации школ и т.д., то этот раввин норовил развалить работу комиссии вместе с ненавистными планами просвещения, сохранить монополию хедеров, иешиботов, благотворительных школ - "талмудтор" и оградить еврейское юношество от всякого живого знания (даже русского языка).

Вот что писал в 70-х годах на языке идиш один из первых славных еврейских писателей, "дедушка еврейской литературы", Менделе Мойхер Сфорим (С. Абрамович, 1836-1917 гг.) устами своего персонажа:

А вот что писал на иврите один из первых поэтов - народных печальников, Иегуда-Леб Гордон (1830-1892 гг.), борец против раввинизма - главного, по его мнению, препятствия культуре, эмансипации и очеловечиванию евреев, главного зла еврейской жизни наряду с общинными заправилами и мироедами:

Вспомним ещё его трагическую поэму о безотрадной жизни еврейской женщины, жертвы того же бессмысленного формализма раввинов ("Коцо шел йод").

Гордон прямо считал, что раввинизм сделал уже еврейский народ непригодным для обновления! - тем более в Палестине, и что спасти его может только очищение от этого уродливого нароста...

Презирал восточный раввинизм и Теодор Герцль.

И вот, после подспудной борьбы в первой половине XIX века, появляются во 2-й половине и в конце его первые писатели и поэты на обновленном языке иврит, например, упомянутый Иегуда-Леб Гордон, и рождается великий поэт Хаим-Нахман Бялик, завершивший уже в XX веке национальное возрождение этого языка, которым и воспользовался для пророческого внушения импульсов возрождения самому еврейскому народу.

Появляются прозаики (например, Мапу), пишущие на языке иврит толстые романы. Но эта молодая литература (кроме Бялика) давно уже безнадежно устарела. Она была подобна по своей молодой неуклюжести русской литературе 100-летней давности к тому времени, т.е. литературе XVIII века.

Одновременно развивалась и литература на разговорном языке идиш, живущая и поныне как грустный призрак прошлого! Этим языком еще долго пользовались, однако, большие писатели-художники, как упомянутый Менделе Мойхер Сфорим, И.-Л. Перец, Шолом Аш - классики литературы на идиш, "живые" до сих пор.

И, наконец, в 1859 году родился первый подлинно гениальный писатель еврейского народа нового времени и последнего века голуса - Шолом-Алейхем, писавший на идиш. Этот писатель, типа и масштаба великого А.П. Чехова, современником которого он был, и также Бялик - поэт масштаба древних еврейских пророков - показали в конце XIX века, что еврейский народ недаром прожил этот век среди русского народа. Его духовное творчество уже вышло на мировую арену. Литературных гениев еврейского народа мы рассмотрим дальше.

Прежде всего, что такое искусство? С духовно-научной точки зрения (см. Введение), искусство есть частица духовного мира, духовное сокровище, которое дано было человечеству с собой при его нисходящем развитии с духовной родины вниз, в материю ("грехопадение", или "изгнание из рая"). Искусство - это как бы ариаднина нить, при помощи которой человек может поддерживать прямую, не через рассудочное мышление, связь с высокими духовными сферами и держась которой, он может найти дорогу обратно в эти сферы.

Таким образом, природа искусства духовная, и поэтому оно не поддается изучению естественнонаучными, рассудочными методами, а только духовно-научными, так же, как религия, любовь, творчество и другие явления духовной природы.

Пример: музыка не поддается изучению естественнонаучными методами. Почему музыка Баха гениальна и возвышает слушателей до уровня религиозного созерцания, а музыка оперетты - обычно пошлая и, в лучшем случае, легко выбрасывается из души, не оставляя глубокого следа? Это невозможно ни объяснить, ни доказать ни вообще, ни в конкретных случаях, никаким экспериментальным физическим и математическим анализом и критерием.

А так как искусство относится к духовной сфере человечества, а господствует в этой сфере в наши времена, издавна уже, христианство, то современное искусство является христианским по существу, во всяком случае, в своих высших творениях и идеалах.

Эта христианская окраска искусства, по-видимому, и является объяснением той поразительной чуждости искусству еврейского духа на протяжении 2500 лет послебиблейской эпохи. Это было глубоким дефектом еврейской души, результатом ее деформации. Об этом мы уже говорили в главе III.

И только в XIX веке, в России, еврейская душа стала исцеляться, возвращаться к духовному миру через искусство. Причем это происходило исторически быстро. Мы только что видели, как быстро, меньше чем за столетие, родилась и расцвела в России еврейская поэзия. Родились и расцвели и запрещенные раньше евреям "кумиры" - пластическое и изобразительное искусства. Появляется много крупных живописцев и скульпторов. Упомянем главные имена: скульптор Марк Антокольский (1843-1902 гг.), рано умерший живописец Исаак Левитан (1861-1900 гг.), друг Чехова, показавший как бы впервые душу русской природы русскому же народу.

Велики были успехи и еврейского театрального искусства, всем известные.

И только в наиболее интимном, христианнейшем искусстве - музыке евреи заметно не продвинулись. Нам известно много прекрасных музыкантов-исполнителей евреев. Первым из них был великий пианист Антон Рубинштейн (1829-1894 гг.) - еврей-выкрест. Он и его брат Николай, основатель Московской консерватории, были крупнейшими музыкальными просветителями России в XIX веке. Много было и есть прославленных евреев-виртуозов, даже органистов и дирижеров (например, С. Кусевицкий). Но композиторов мы не знаем. Знаем, конечно, в прошлом, Мейербера, Бизе и Мендельсона-Бартольди (внука Моисея Мендельсона, выкреста), но музыка их - "среднеевропейская", космополитическая. Еврейского собственного музыкального искусства еще нет. Это тревожно. По-видимому, это глубокая духовная, даже религиозная задача - создать еврейскую "большую" музыку.

А еврейская "народная" музыка! До сих пор израильское радио рассылает в эфир либо страшное, безнадежное, рыдающее, с трелями религиозное пение будто из синагоги, окруженной гайдамаками с ножами, - их унизительно слушать; либо эстрадные песенки под гитару ковбойского, мексиканского или аргентинского типа. А как хотелось бы услышать простую, уравновешенную народную песню вроде прекрасных украинских песен, которых так много наслушались наши предки. Почти нет и еврейских певческих голосов - ни концертных, ни народных...

В 60-х годах XIX века, в эпоху реформ в России, несколько улучшилась и еврейская правовая жизнь. Был, в частности, упразднен кантонистский кошмар.

Но вот наступил страшный 1881 год. Начались попытки народовольцев убить императора Александра II. Неожиданно обнаружилось, что в группе террористов, готовивших покушение на царя, оказалась одна еврейка - Геся Гельфман! Первая еврейская особа в русской революции... И хотя она играла второстепенную роль, но была приговорена к смертной казни, которая была отсрочена ей вследствие беременности. После отнятия родившегося ребенка она скоро умерла.

В еврейском народе зрели неведомые силы.

В полицейских сферах заметили это обстоятельство.

Наступила тяжелая пора для евреев в России. Убийство царя произошло 1 марта 1881 года, и уже в ночь с 15 на 16 марта начался погром в г. Елисаветграде (ныне Кировоград) и быстро распространился на многие украинские города - более 100 населенных пунктов, в том числе и на Киев. Всюду творились зверства и насилия над женщинами как во времена гайдаматчины, неожиданные для евреев в конце XIX века. Еврейское население в панике бросилось бежать за границу. До 10 тысяч человек скопилось в пограничном городе Броды, куда прибыли из Парижа уполномоченные всемирной еврейской организации "Аллианс Израэлит". "...С раннего утра до поздней ночи, - писал еврейский журнал, - делегатов окружала толпа, вопившая о помощи. Матери загораживали им дорогу, бросая под ноги своих младенцев и умоляя избавить их от голодной смерти". Но отправка в Америку шла крайне медленно. Любопытно, что и испанское правительство предложило приют еврейским беглецам из России. Времена изменились...

А погромная волна ширилась, навстречу ей ширилась антисемитская волна русской интеллигенции под лозунгами, заимствованными у "квалифицированных" германских юдофобов. Антисемитизм проник даже в партию "Народная воля". В конце года состоялся большой трехдневный погром в Варшаве.

Власти - полиция и войска - лишь изредка вмешивались и прекращали погромы. Характерна реакция правительственных сфер: "Вас бьют, следовательно, вы виноваты". Официальное лицо созналось, что "правительство тяготила вынужденная роль защитников евреев от русского населения". А царь Александр III на отчете о подавлении антиеврейских беспорядков военной силой начертал: "Это-то и грустно во всех этих еврейских беспорядках".

По поводу этой резолюции царя историк С. Дубнов со "скорбной брезгливостью" (словно по Достоевскому) замечает: "Царь печалился не об избиваемых евреях, а только об усмиряемых русских людях". А чего же, собственно, ждал Дубнов и другие евреи от русского царя, на голову которого злая судьбина свалила миллионы этих проклятых жидов, вызывающих беспорядки в его мирном народе, который нужно потом усмирять, да еще срамиться перед Европой?

А еврейский народ реагировал по-старому. Вот "интеллигентная" петербургская синагога: "Раввин произнес речь... прерывающимся голосом... Плакали все: старики, молодые, длиннополые бедняки, изящные франты... Раввин стал на амвоне, приложив руки к лицу, и плакал, как ребенок".

В 1882 году на Пасху (главный погромный "сезон") разразился страшный погром в Балте при прямом или косвенном участии полиции. Там убивали, увечили людей. Пущено было по миру не менее 15 000 человек.

И, по-видимому, особой скотской доблестью украинских громил являются групповые насилия над женщинами. Впрочем, незачем обижать скотов, они этого не делают. Это гораздо ниже скотства.

В Балте 17-летняя дочь бедного шлифовщика (известно ее имя) была изнасилована бандой озверелых парней на глазах брата. Мать несчастной выбежала на улицу и позвала на помощь стоявшего вблизи городового. Последний вошел за женщиной в дом и... тут же изнасиловал ее. В дом Боруха Ш. ворвались бандиты и убили его. Его жена и дочь убежали и спрятались в соседнем огороде, но здесь русский (или украинский) сосед заманил их в свой дом под предлогом защиты и там изнасиловал дочь на глазах матери. Многие обесчещенные женщины сходили с ума, но о случаях сопротивления или самоубийства их нигде не упоминается.

Казалось, что на протяжении многих веков евреи претерпели все виды убийства, мучительства и позора, но такой вид осквернения души и тела народа, осквернения девушек, самых чистых и нежных во всем мире, был открыт, кажется, впервые здесь украинскими громилами и казаками и... евреями. Наступали последние времена голуса. Дальше такой народ должен был либо исчезнуть с лица Земли, которую он позорит, либо воскреснуть!

Но и это еще не все.

После погрома в Балте правительство решило попридержать бандитов и стало даже их судить. И вот летом 1882 года в одном суде двое солдат-громил за грабежи и убийства были приговорены военным судом к смертной казни. Когда этот приговор был представлен на утверждение Киевскому генерал-губернатору, к последнему явился ходатай о помиловании убийц в лице... балтского раввина по уполномочию еврейской общины! Они сделали это из страха мести со стороны единомышленников убийц. Генерал-губернатор прибыл лично в Балту, вызвал раввина и представителей еврейской общины, грубо изругал их, назвал лицемерием их ходатайство о помиловании погромщиков (в чем был, конечно, прав) и со злорадством объявил, что те помилованы не по просьбе евреев.

Погромная волна была остановлена, но была пущена в ход волна репрессий, бесправия, выселений, унижений евреев. Наш народ катился вниз, приближаясь к какой-то решающей поворотной точке.

Русская "высокая" интеллигенция, включая Толстого и Тургенева, молчала: голос в защиту евреев поднял один Салтыков-Щедрин. Еврейской интеллигенции жутко было даже оглянуться на свой собственный народ. Публицист Л. Пинскер, автор идеи об "автоэмансипации", писал в 1882 году, что еврейский народ в диаспоре - не живая нация, а призрак, бродящий по земле и пугающий собой все живые народы. Отсюда - идея спасения евреев путем обретения собственной территории - безразлично где: в Палестине или в Америке. Это и будет "самоэмансипация".

Но пока судили и рядили еврейские публицисты, газеты и журналы, живые люди потянулись в Палестину по собственному таинственному импульсу. Так, весной 1882 года в Харькове образовался кружок еврейской молодежи, преимущественно студентов, под названием БИЛУ (аббревиатура призыва на иврите: "Пойдем, сыны Иакова!"), отправившихся в количестве двух десятков человек в Палестину и с трудом и невзгодами устроившихся там. Рядом с панической эмиграцией евреев летом 1882 года в Америку группа билуйцев выглядит, конечно, незначительной, но их поступок можно считать актом, инспирированным свыше. В самом деле, еврейские студенты того времени, будущие инженеры, это - наиболее привилегированная часть еврейства, почти изъятая из тяжелой жизни и бесправия народа. И тем не менее и их коснулся перст высокой еврейской судьбы, и легкую, богатую жизнь в России они променяли на тяжелый труд батраков и колонистов в Палестине. Так был силен этот импульс, но так, увы, количественно еще мал. А ведь от размаха этого движения уже в эти годы зависела национальная судьба в последующие годы...

Прошло еще 20 лет беспросветной жизни евреев в России. Издевательства, бесправие и давление пресса черты оседлости продолжались.

Можно отметить только протест против издевательств над евреями, организованный в 1890 году великим другом евреев Владимиром Соловьевым, собравшим под ним больше 100 подписей литературных знаменитостей, в том числе Л. Толстого и В. Короленко. Соловьев даже обращался лично к Александру III, но получил ответ с угрозами в свой адрес.

А духовная эволюция еврейского народа продолжалась своим сложным путем.

Подходя к последним, переломным десятилетиям еврейской голусной истории, я хочу предупредить об одном ошибочном впечатлении, остающемся у читателей книг по еврейской истории. Кажется, что вся она заполнена непрерывными, каждодневными мучениями, убийствами, стоном и плачем. Нет, во все эпохи - и в испанскую, и в германскую, и в русскую - еврейские массы жили на многих территориях большей частью долгие века сплоченной и застойной жизнью, над которой иногда проносились местные кровавые бури. Но у евреев было много седобородых стариков и много детей... Только быт их и внутренняя, духовная "жизнь" не изменялись тысячелетиями, прочно задавленные Талмудом и раввинизмом. Именно поэтому еврейские историки вели свое повествование от одной кровавой катастрофы до другой, от погрома до погрома. Ведь о внутренней жизни нечего было писать, ибо в ней практически не было событий, достойных быть отмеченными в народной памяти.

Русская поговорка гласит, что пути Господни, иначе говоря, пути истории, которыми ведут нас мировые духовные власти, неисповедимы (конечно, только для непосвященных). Но прошлые события, пройденные пути духовного водительства человечества, законченные исторические круги, и для нас, непосвященных, но разумных существ, могут быть "исповедимы", доступны познанию. Какая разница между настоящим и прошлым!

Как ошибаемся мы, даже самые умные из нас, в оценке настоящего, и как потом, не только через века, но иногда через пару лет, выясняется, что боги задумали вовсе не то, что нам казалось, и мы по-глупому горячились, размахивали руками, молились, подталкивали старушку-историю, иногда даже стреляя ей в спину, а потом оказывалось, что вели нас совсем не туда...

Так вот, разобраться потом, что же произошло, - это уже наша прямая обязанность - мыслящих существ, людей. Ибо неуклонно надвигается эра свободы, и нам надо учиться понемногу брать бразды правления историей в свои руки. А для нас, евреев, проделавших самый длинный, 4000-летний трагический исторический путь, особенно важно духовно-научно разобраться в нем, ибо мы у Бога народ особый, "экспериментальный", и с нами невероятно много путали не только собственные недоумки, но, может быть, иногда и низший "небесный персонал".

Только в первый период своей истории еврейский народ получал прямые разъяснения о своей судьбе от божественных вождей - Моисея и пророков. Затем, примерно со времени вавилонского пленения, пути Господни стали неисповедимы для евреев, как и для других народов, и их можно было расшифровывать только потом, иногда только в наше время.

Начнем с вавилонского плена. Это трагическое поражение Иудеи, гибель храма и изгнание высших слоев народа в Вавилон, несомненно воспринимались тогда, а многими и до сих пор, как обычная национальная катастрофа. Между тем, как мы уже видели, это был еще один шаг к духовному посвящению еврейского народа и религиозному очищению его через сближение с древнеперсидским, Зороастровым духовным наследием. Кроме того, масса евреев была оторвана от земли и от родины, стала городской нацией, и тем самым было положено начало будущей "запланированной" всеобщей еврейской диаспоре. И только пророк Иеремия, причастный к замыслам Небесного водительства, строго-настрого, с угрозами от имени Иеговы, заставлял евреев в первые годы плена спокойно сидеть в Вавилоне и не возвращаться в Иудею до поры до времени.

Как мы понимаем теперь, в Вавилоне закладывалась и будущая тысячелетняя талмудическая база для нужд многовекового рассеяния.

Точно так же падение Иудеи и особенно разрушение Второго храма римлянами переживается доныне как величайшая трагедия. Это была действительно кровавая трагедия, но пора уже знать, что это было поступательное движение истории. Это было, во-первых, высвобождение христианства, и, во-вторых, это было закономерное падение храма - устаревшего препятствия к духовному прогрессу вообще. Мы знаем, что об этом сказали уже давно пророки, противники храмового культа, в особенности великий пророк Иешайя, от имени Бога, еще в связи с Первым храмом:

Это полезно знать современным сентиментальным евреям, мечтающим отстроить снова в Израиле... древний храм! Так, не серьезно, а "понарошку". Самое забавное, что эти ханжи-мечтатели, как добропорядочные современные, например, советские, граждане заявляют о себе, как об атеистах!

Перейдем поближе к нашей эпохе. В XIX-XX веках медленно начало продвигаться возрождение еврейского народа в Палестине, началась медленная еврейская колонизация пустынной Палестины, завершившаяся созданием еврейского государства.

Зададимся теперь таким вопросом. Ближний Восток - это сплошная нефть. Палестина окружена нефтеносными странами со всех сторон; даже на дне Средиземного моря, недалеко от берегов Палестины, по-видимому, найдена нефть. Только в самой Палестине, Иудее, Галилее, Самарии, т.е. на территории государства Израиль, не оказалось ни одной нефтеносной скважины (кроме ничтожного количества нефти в окраинном Негеве). И вот спросим себя: что если бы еврейская Палестина оказалась нефтеносной вроде, скажем, Кувейта или Ливии? Осуществилось ли бы тогда возрождение еврейского народа и построение его государства? Удалась ли бы медленная еврейская колонизация на грязном нефтяном англо-американо-арабском базаре типа Кувейта? В частности, возможно ли было бы там возродить земледелие среди нефтяных вышек? Я думаю, что ответ на этот вопрос очевиден.

Мало того, Палестина окружена старыми коренными арабскими народами и государствами со старой культурой - Египтом, Сирией и др. Только Палестина оставалась запущенной провинцией (в последние века - Турецкой империи) с отсталым кочевым населением. Несмотря на плодородную почву и географически выгодное положение, никто всерьез не заселял ее!

Палестина терпеливо ждала евреев, отвергая всех женихов - и христиан-крестоносцев, и арабов, и турок, и самых последних - пакостников англичан.

Было ли все это скоплением случайностей или планомерным действием властей духовного водительства?

Черта оседлости в России была учреждена в 1794 году, когда после раздела Польши к России отошло много губерний, густо населенных евреями, можно сказать, основное ядро еврейского населения - это Литва, Белоруссия, значительная часть Украины. Евреев, которых до тех пор в Европе в средние века гнали с места на место, теперь в России приклеили к месту и сдавили с востока, как поршнем, чертой оседлости. Причем свыше столетия поршень продолжал давить все больше и больше, ограничивая всё сильнее места жительства евреев внутри общей черты оседлости: запрещалось жить в деревнях, потом в больших городах, потом в пограничных. И лишь немногие привилегированные (богатые или образованные) евреи получали право жить вне черты оседлости.

К черте оседлости так привыкли в России и евреи и правительство, что перестали удивляться ей. А между тем это было удивительным по своей бессмысленности учреждением.

Евреи постепенно получили все гражданские права, только право жительства их сделали кормушкой для огромных кадров полиции, питавшихся за счет взяток с евреев. Если бы черта оседлости была снята, евреи быстро расселились бы равномерно по всей территории империи, быстрее ассимилировались бы, просветились бы, к чему как будто стремилось государство, и стали бы более полезными и... приемлемыми гражданами. Можно привести в пример Америку, куда эмигрировало много евреев, "выдавленных" туда из русской черты оседлости, и где они расселились равномерно и свободно и стали весьма полезными гражданами. Кстати, они оказались впоследствии весьма важным политическим и финансовым резервом молодого государства Израиль, очевидно специально и заблаговременно заброшенным путями Господними в Америку.

Возникает вопрос: кто и для чего надоумил русское царское правительство долгие годы изо всех сил сжимать еврейский народ этим ужасным поршнем нищеты, невежества и бесправия на узкой полосе оседлости?

И кто надоумил русское правительство ограничивать прием еврейских детей в средние учебные заведения жесткой процентной нормой, между тем как то же правительство проявляло какую-то заботу о "распространении просвещения среди евреев"?

Чтобы ответить на это, попробуем задать себе другой вопрос:

- А если бы не было черты оседлости в России, произошло ли бы потом возрождение еврейского народа? Или: существовало ли бы теперь еврейское государство Израиль?

- Нет! Если бы не давление чудовищного поршня на тесно спрессованный в западной полосе России еврейский народ, не его безысходная нужда, не погромы, - не было бы, с одной стороны, массовой эмиграции в Америку, где евреи, находясь в национальном резерве, застыли и успокоились, и, с другой стороны, не было бы сдавленного, спрессованного национального еврейского духа в России, не было бы Бялика и Шолом-Алейхема, не было бы сионизма и не было бы тех драгоценных конденсированных капель еврейской молодой эмиграции в пустынную Палестину...

Ведь из Америки никто не эмигрировал в Палестину. И, по-видимому, не было из американских евреев ни одного колониста, ни одного командира, ни одного палмаховца, ни одного члена правительства Израиля. А не было бы в России черты оседлости, то же было бы и с русскими евреями. И не было бы Израиля. (Можно только добавить, что в этом случае более обильное расселение и влияние евреев в России отразилось бы больше и на русском народе, что, должно быть, тоже не входило в планы Верховного Водительства.)

Человек этот - Аха́д-Гаа́м (что значит "один из народа"). Настоящее его имя Ушер Гинцберг (1856-1927 гг.). Это был один из духовно-национальных лидеров еврейского народа в России в конце XIX - начале XX века. Заметим, что в юности он прошел основательное раввинско-талмудическое воспитание, да еще увлекался философскими трудами евреев испано-арабского периода (Маймонид и др.). Этим можно отчасти объяснить его взгляд, что важнее всего не еврейский народ, а иудаизм!

В разгар палестинофильского движения, накануне появления политического сионизма Т. Герцля, в 1889 году Ахад-Гаам начал свою проповедь "духовного сионизма", сущность которого состояла в следующем. Прежде чем направлять усилия к "возрождению на земле", надо позаботиться о "возрождении сердец", об умственном и нравственном усовершенствовании народа, о духовной его подготовке. Он несколько раз посетил Палестину и отрицательно отозвался о еврейской колонизации того времени.

Ахад-Гаам находил химерической надежду политического сионизма основать в ближайшем будущем еврейское государство в Палестине и считал это движение чрезвычайно вредным для дела духовного возрождения нации, так как сионисты думают, мол, лишь об облегчении участи страждущего еврейства, но совершенно не заботятся о спасении гибнущего древнего иудаизма! Весь еврейский народ все равно нельзя переселить в Палестину. И Ахад-Гаам предлагает свою программу "духовного сионизма": создать в Палестине всего лишь некий общий для всех евреев культурный "центр подражания", центральное духовное учреждение, академию (или сверхиешибот) для сохранения духовных сокровищ иудаизма (читай - Талмуда). Туда приезжали бы для духовной зарядки еврейские деятели из всех стран и, зарядившись, уезжали бы домой.

Ахад-Гаам пользовался большой популярностью среди еврейской читающей молодежи конца XIX века и мог бы нанести большой вред сионистской организации, с которой он боролся. Не будем теперь зубоскалить над ним. Над ним посмеялись уже небеса. В то время духовное водительство решило разбудить еврейский народ и повернуть его лицом к Палестине. И вот там, в "небесной канцелярии", стали подыскивать кандидата в вожди сионизма. По-видимому, все отпрыски раввинской "нации" с ее иудаизмом не годились на большое национальное дело. Не подошел и "холодный умник" Ахад-Гаам с его "духовным сионизмом". И пришлось назначить на это дело совершенно свежего человека - Теодора Герцля - венского франта, не особенно глубокомысленного парижского фельетониста венской газеты с 1891 года, и - о ужас! - не умевшего ни говорить, ни читать, ни писать по-еврейски и не интересовавшегося до тех пор еврейской историей, не знавшего еврейского горя, т.е. еще не битого еврея, и, кроме того, презиравшего иешиботников-талмудистов, как естественно должен был презирать их нормальный, свежий человек!

И вот, получивший эту миссию парижский красавец был за очень короткое время ошеломлен вдруг открывшейся перед ним бездной еврейского горя во всем мире... Он сразу взял верное направление, какого не мог бы взять талмудист Ахад-Гаам, и вскоре написал книгу "Еврейское государство" (1895 г.).

В этой исторической для еврейского народа небольшой книжке есть одна фраза, свидетельствующая о высоком осознании Герцлем его миссии и осенившей его тогда мудрости. Рассказав о своей идее еврейского государства, о котором в бесконечно длинном прошлом евреям едва ли можно было мечтать, он пишет слова, которые с тех пор запомнились каждому живому еврею:

"Если вы захотите, это - не мечта, а если не захотите, это останется мечтой".

Великий национальный деятель, ощущавший уже историческую перспективу, засвидетельствовал перед нами, что в нашу эпоху историческое предопределение сопровождается уже значительной долей свободы, что всякое действие есть сложное единство необходимости и свободы. И спасение еврейского народа зависело уже не только от старого Иеговы, как во времена всеобщего исхода из Египта под единой командой Моисея, а и от самих себя, от пробуждения собственного сознания и воли каждого отдельного еврея: "если захотите!"...

И действительно, с тех пор за последние сто лет новый исход евреев в Святую Землю совершается преимущественно евреями-одиночками по собственному решению. Особенно явно это относится к тем современным советским евреям, которые изо всех сил борются каждый в одиночку за возможность переселения в Израиль, как будто в Христово Царство Небесное, которое, по евангельскому закону, каждым в отдельности "силою берется, и употребляющие усилие восхищают его" (Матфей, 11:12). Тем самым современная алия́ оказывается для евреев процессом, как бы подобным христианскому спасению.

В 1897 году Герцль, уже как признанный национальный вождь, собрал в Базеле первый Всемирный сионистский конгресс. Тогда же он записал в свой дневник: "Сегодня я основал еврейское государство" - и предсказал, что оно осуществится через 50 лет, т.е. в 1947 году, как и произошло в действительности. Но Герцль выдержал это страшное и неожиданное напряжение только 8 лет, и в 1904 году в расцвете сил, 44 лет, он внезапно скончался от "разрыва сердца", как тогда говорили, выполнив свою историческую миссию. Он успел лично провести 6 сионистских конгрессов. (Ахад-Гаам пережил его…)

Эта молниеносная эпоха Герцля была отчётливой демонстрацией высшим "небесным штабом" перелома в исторической судьбе еврейского народа на глазах всего мира. Из еврейства выделилась, по терминологии пророка Иешайи, "десятая часть" (или "святое семя"), предназначенная для жизни и роста. Остальная же, бόльшая часть, носительница старого иудаизма с его Талмудом, раввинами и прочими атрибутами, была лишена духовной жизни и исторически обречена. Меньше чем через полвека первая часть превратилась в еврейское Государство, но мертвые останки раввинизма продолжают еще отравлять живой духовный организм еврейского народа.

Мы живем теперь в такое время, когда История мчится подчас так быстро, что на резких ее поворотах небесная "служба маскировки" едва успевает прикрывать от наших человеческих глаз пути Господни, и нам удается иногда подсмотреть невооружённым глазом кой-какие духовные процессы, обычно скрытые от непосвященных. Так, после шестидневной войны 1967 года в Израиле, можно наблюдать внезапное появление и бурный рост национального самосознания у очень многих молодых советских евреев в самых неожиданных общественных кругах и семьях, вплоть до давно ассимилированных и национально смешанных. Они меняются буквально на глазах. У них появляется новое выражение лица - достойное и независимое.

К великому удивлению окружающего нееврейского населения (вплоть до прокуроров), привыкшего к трусливым "еврейчикам", эти новые евреи, иногда за считанные дни, забывали всякий страх не только перед хулиганами, но даже перед судом и тюрьмой. Они устремляются в Израиль неудержимо, как рыба на свои нерестилища. Поразительно, что зачастую эти люди, подобно Теодору Герцлю, не знают ни одного еврейского слова, ни одной еврейской буквы, а по религии они... атеисты. Вот где поистине "пути Господни"...

Переход от XIX к XX веку оказался не простой очередной календарной сменой, а сменой многих важных течений и связей в духовной сфере планеты.

В еврейской истории этот рубеж двух веков оказался переломным пунктом, её поворотом к возрождению. Нужно отметить следующие важнейшие явления этого периода:

1) Создание сионистского движения.

2) Начало вооруженного сопротивления.

3) Деятельность великого писателя Шолом-Алейхема.

4) Деятельность поэта-пророка Х.-Н. Бялика.

Это движение, созданное Теодором Герцлем на самой грани веков (1897-1904 гг.), мы рассмотрели уже как одно из явлений инспирированного свыше "неисповедимого пути Господнего".

Прошло более 17 веков с тех пор, как евреи потеряли свою родину - Палестину, опустевшую, овдовевшую. Обычно в ней проживала жалкая кучка евреев и посещали ее иногда паломники, чаще всего из восточных стран.

Основным занятием евреев в Палестине в последние времена, например, в первой половине XIX века, было молитвенное попрошайничество. Они молились у Стены Плача и жили за счет "халукки" - пожертвований, получаемых ими от благочестивых общин диаспоры. Но уже в начале XIX века, когда заблестели первые, еще слабые лучи национального возрождения евреев в России, появились первые предвестники или даже только предчувствия тяги евреев в Палестину. Эта тяга не была продиктована ни экономическими интересами (по Марксу), ни стратегическими, ни культурными.

Была грустная, пустынная страна, всеми забытая, кроме кучки христианских монахов и еврейских плакальщиков. Но по невидимому импульсу начались... разговоры о еврейской Палестине, сначала даже не среди евреев, а среди некоторых христиан.

К середине XIX века в Палестине можно было насчитать несколько тысяч евреев, по большей части иждивенцев благотворительной "халукки". И только с 70-х годов начинает зарождаться новая жизнь.

Евреи, не державшие в руках уже 2000 лет не только плуга, но и лопаты, начинали осваивать неведомую целину. Евреи, которые при нужде брались в крайнем случае за торговлю гусиным пухом и черствыми бубликами, но не за земледелие, ибо, во-первых, их не подпускали к земле, а во-вторых, это, как и ремесло, было недостойной еврея грубой работой для "гоев", - эти евреи вдруг взялись за землю, родную землю, с великой любовью и трудолюбием. Они бросали ради нее не только свои бакалейные лавочки, но подчас и учебу в институтах, и блестящую карьеру на чужбине, как это сделали харьковские билуйцы в 1882 году.

Так вел нас, одиночек, перст Божий, как борцов за Царство Небесное.

Беспомощные в первые годы, окруженные полудикими кочевыми бедуинами или враждебными к ним арабами, при неприязненном отношении турецких властей, колонисты бывали вынуждены нанимать для охраны поселений тех же арабов! Затем в некоторых селах возмужавшая молодежь взяла на себя впервые несение сторожевой службы...

А в 1904-1905 годах из России прибыли пионеры с опытом организации самообороны во время погромов. В 1908 году они создали оборонную организацию "Гашомер" (Страж), принявшую на себя защиту еврейских поселений по всей стране. Быстро-быстро росло новое племя еврейских бесстрашных бойцов и носителей всех начал нового, израильского народа и его культуры, в том числе языка иврит. Мне рассказывал один русский еврей, посетивший Палестину в 1908 году, о характерной сцене, которую он наблюдал в одной еврейской поселковой бане. Группа моющихся юношей ведет веселый разговор на иврите. Вдруг вмешивается старик - не то раввин, не то просто благочестивый еврей-тунеядец: "Эй, хевра, как вам не стыдно разговаривать в бане на святом языке (лошн кейдеш)?" Тогда один юнец спрашивает у него с ехидной улыбкой: "Скажите, ребе, а на каком же языке разговаривал в бане праотец Авраам?" - "Ах вы, охальники, шко́цим! - рассердился старик. - Гнать вас надо, бить вас надо..."

Что ему, старому ребе, еврейский народ, иврит, национальная борьба! Был бы старый пожелтевший молитвенник для ежедневного бормотания...

В это же время на старой родине, в России, росло на баррикадах и на каторгах также новое племя - еврейских революционеров, а на фронтах японской войны - такие выдающиеся беззаветные воины, как Иосиф Трумпельдор, успевший ещё отдать свою волю и страсть еврейской колонизации Палестины, а потом и жизнь свою, будучи уже одноруким, в 1920 году в неравном бою при защите колонии Тель-Хай от арабов.

В 1911 году в колониях жило уже около 10 000 человек при общем населении евреев в Палестине 100 000 человек.

Так сомкнулись два главных потока еврейской истории в начале XX века - русский и палестинский.

Эти великие по значению, маленькие по масштабам, случайные, разрозненные события, стихийные, никем не планировавшиеся, были твердо организованы только Божественно-духовным водительством нашего народа. Могло ли тогда сниться хоть одному еврею, что через 40 лет из этого получится государство Израиль - такое, какое получилось?

Наступил роковой 1903 год, год Кишиневской резни (как обычно - в пасхальные дни). Утверждают, что в Кишиневе совершались зверства, каких не бывало в прежние погромы. Многих евреев не добивали, оставляли их в предсмертных муках, некоторым вбивали в голову гвозди или выкалывали глаза, маленьких детей сбрасывали с крыш на мостовую, женщинам распарывали живот или отрезали груди и многих насиловали. Один гимназист-еврей, на глазах которого хотели изнасиловать его мать, вступил в борьбу со скотами и жизнью своей спас честь матери: его убили, а матери "только" выкололи глаза. К сожалению, историк не сообщает нам священного имени этого мальчика, вероятно, единственного, кто оказал сопротивление!

Остальные же тысячи кишиневских евреев опять не оказывали никакого сопротивления убийцам и дали резать себя, как овец...

Но это было в последний раз в России...

Еврейская душа и еврейская история переломились. Русским еврейством впервые овладели гнев и стыд. Стыд за поруганную честь.

И если слезливый еврейский поэт Фруг написал очередные жалостные стихи:

то новый, восставший поэт-пророк Бялик разразился словами неслыханной со времен древних пророков силы и гнева на своих же братьев (см. ниже).

И вот настал час новой эры еврейского народа. Еврейские юноши впервые взяли оружие для защиты своего национального достоинства. Появились во множестве кружки самообороны, вооруженные чем попало - от пистолетов до палок.

И тут старая, хромая и беззубая история евреев помолодела и зашевелилась. 6-7 апреля была кишиневская бойня, а 29 августа и I сентября того же года в Гомеле евреи уже дали смертный бой толпе погромщиков, поддержанной войсками, - первый бой за 1900 лет! На Конной площади Гомеля толпу громил встретили несколько сот человек из еврейской самообороны. Бандиты несомненно отступили бы перед их напором, но тут появилась цепь солдат и дала ружейный залп в сторону евреев. Трое защитников пали на месте, и несколько было ранено.

Но евреи не разбежались!! А погромщики, встретив поддержку со стороны войск, ободрились. Везде цепь солдат отделяла их от еврейских групп самообороны и не давала последним прорвать эту цепь, отгоняя их прикладами и штыками, а нападавшим не мешала громить и бить. Итог погрома оказался небывалым: в городе с 20-тысячным еврейским населением оказалось "всего" 12 убитых и тяжело раненных евреев, 8 убитых и раненых христиан, много избитых и легко раненных евреев; свыше 250 разграбленных помещений. Насилий над женщинами, видимо, не было совсем. Арестовано было полицией гораздо больше защищавшихся евреев, чем нападавших громил.

Гомельский погром впервые принес некоторое нравственное удовлетворение евреям: они не дали бить и резать себя безнаказанно. В то же время эта победа сильно революционизировала еврейскую молодежь. Дело в том, что правительство предвидело еврейскую самооборону и заранее запретило ее. Таким образом, самозащита евреев от убийц была еще антиправительственным выступлением. И через год (который понадобился для "подготовки" дела) начался судебный процесс над 24 громилами и над 36 евреями, участниками самозащиты, обвиненными в учинении ни более ни менее как… "русского погрома". Суд длился 3 месяца. В нем приняли участие многие русские и еврейские видные адвокаты, было вызвано около тысячи свидетелей. Несмотря на грубый произвол суда, властям не удалось добиться желаемого результата. Русское общество было уже не то... Свирепствовала уже русско-японская война, нарастали революционные настроения. На гомельском процессе 13 евреев было оправдано, 13 - приговорено к 5 месяцам тюрьмы, остальные к меньшему наказанию, с дальнейшим смягчением этих наказаний. Единственное, чем сумел суд оскорбить евреев, - это назначением погромщикам таких же наказаний, как и евреям-самозащитникам.

Так закончилась первая проба оружия новоявленными еврейскими героями. Первыми героями.

Я осмелюсь назвать это событие первым христианским делом, или короче - первым крещением еврейского народа после 1900-летней унизительной "ссоры" со своим Машиахом-Христом.

Мы краем уха слыхали о заповеди Христа: "Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую". И мы всегда горько иронизировали над ней: Да, насмотрелись мы, мол, как христиане выполняют эти заповеди любви и на инквизиционных кострах, и на тысячах погромов...

В том-то и вышло недоразумение, что эту заповедь непротивления монополизировали до абсурда мы, евреи: это мы до 1903 года предоставляли всяким скотам грабить и убивать нас без сопротивления - когда насиловали наших жен, мы подставляли дочерей. И нечего называть пьяных разбойников - "христианами". А когда наших убийц-"христиан" приговаривали к смертной казни, не мы ли из Балты под руководством раввина ходатайствовали о помиловании их, так что генерал-губернатора стошнило от нашего ходатайства, как шолом-алейхемского волка стошнило от подхалимства еврейской собаки Рябчика?

А христианизация - это, прежде всего, обретение своего "Я", своего человеческого, личного достоинства, а оно-то как раз и было потеряно нами, ибо мы отвернулись от Христа - этой космической сущности и обители всех человеческих "Я". И наоборот - человеческие "Я" суть обители Христа. Он живет и зреет в них в качестве Сына Божия, как назвал Его великий еврейский мудрец Филон. В этом, и только в этом, вся сущность долгой и мучительной еврейской истории. И вот осенью 1903 года в отрядах гомельской самообороны, в тех сотнях еврейских мальчиков, которые впервые предпочли смерть бесчестью своих матерей и сестер, впервые обновилось у евреев бессмертное христианское человеческое "Я". Именно этой Христовой силой, а не Талмудом они преодолели позор и страх смерти. Это не значит, что они осознали это. Но они почувствовали, обрели это подсознательно, переродились внутренне, духовно.

Дальше кружки еврейской самообороны стали в России плодиться, как грибы. Евреи взяли в руки оружие. Это выразилось в двух исторических процессах: во-первых, евреи обрели национальное достоинство, достойно защищаясь и защищая своих женщин от погромщиков, и, во-вторых, они валом повалили в революционные партии, включая террористические. И уже через два года, в 1905 году, еврейский народ стал в глазах правительства опасным революционным врагом. Конечно, не следует представлять себе исторический процесс слишком молниеносным. Кадры новых людей - борцов-революционеров, были как бы огненной исторической головой кометы - еврейства, а за ней тянулся длинный темный хвост жалкой народной массы, погруженной в раввинскую и хасидскую темноту и трусость.

Этот же переворот в русском потоке еврейства отразился на другом потоке - палестинском, о котором расскажем позже.

В еврейском народе впервые забил объединяющий национальный высокий духовный источник искусства, любви и сострадания, источник, из которого он впервые за много, много веков пил не синагогально-молитвенные слезы, а прежде всего достойный человеческий смех, любовный смех и ласку. Смех, как у всех людей на свете, смех над своими несчастьями и пороками, дающий сознание того, что мы сильнее их, ибо мы смеемся над ними с поднятой головой.

Проводником этого дара Божия был великий Шолом-Алейхем. И дело здесь было не только в смехе, это был дар литературно-художественного общенационального ощущения и самопознания! Это было возникновение впервые после Библии еврейского национального искусства мирового масштаба.

В качестве восприемников Шолом-Алейхема от русской литературы нужно упомянуть Чехова, о котором мы уже говорили, и отца русской прозы - Гоголя, которого Шолом-Алейхем всю свою жизнь ощущал как бы внутри себя. Ведь Гоголь - родоначальник того самого смеха, которым был славен и Шолом-Алейхем. Недаром последний всегда хранил у себя выписку-перевод знаменитых слов Гоголя о себе:

Повесть в письмах "Менахем-Мендл" - памятник на века еврейскому герою того времени - "человеку воздуха", его увековечение на грядущие времена. Да еще роман "Тевье-молочник". Это наши вечные художественные памятники - наши соборы, статуи, мадонны.

Заметим, что у Шолом-Алейхема почти отсутствует трагизм погромных ситуаций (например, в том же "Тевье"). Зато мимо другой трагедии - унижения евреями своего достоинства - он не мог пройти и посвятил этому, в частности, яркий рассказ "Рябчик. Еврейская собака". Рябчик попадает в лапы к голодному волку и униженно просит:

Это - маленькое вторжение уже в тему Бялика.

Ограничимся этой краткой заметкой о Шолом-Алейхеме.

В лице Шолом-Алейхема (и его современников), через его душу, еврейский народ прошел некий этап духовного созревания, очищения любовью, так сказать - омовения.

В лице Бялика в еврейском народе со страшной, небывалой нигде в мире, болью и покаянием стало просыпаться чувство поруганного, утерянного человеческого достоинства. Больше того, в душе Бялика еврейский народ прошел духовно через свою национальную гибель. Бялик - это добровольная искупительная жертва Богу за весь народ. Если бы Бялик не перенес в себе смертные муки народа и не прошел вовремя даже через саму смерть народа, которая, очевидно, тогда, на грани веков, действительно нависала над нами в духовном Суде, то, по-видимому, не видать бы нам возрождения Израиля на Земле.

Время великого пророческого самопожертвования Бялика - это какие-нибудь 10-15 лет в течение последнего десятилетия XIX века и первого десятилетия XX века - годы, совпадающие с годами деятельности Герцля! Тогда решалась и решилась судьба еврейского народа.

В главных своих творениях Бялик - прямой продолжатель древних еврейских пророков - не только по глубине и по истинно Божественной силе данного им общенационального импульса, но и по силе и властности возрожденного им древнееврейского языка и стиля пророков после промежутка в добрые 2300-2500 лет, т.е. примерно со времен Эзры. В то время, когда была закончена ветхозаветная Библия и началась талмудическая эпоха, древний язык евреев быстро ушел из жизни и сохранился только как язык Библии практически вплоть до Бялика.

Бялик - антипод Герцля. Последний, как мы видели, был послан к евреям как "свежий человек", не имевший до тех пор понятия о еврействе. Бялик был стопроцентный, традиционный, коренной еврей, да еще талмудист, иешиботник. Тем более потрясающим является его пророческий подвиг. Ведь он уже в юности преодолел, прорезал весь толстый двухтысячелетний слой традиционного еврейства, раскрыл его страшную судьбу и грядущую гибель.

В 1897 году, в год первого Всемирного Сионистского конгресса, созванного Герцлем, Бялик, которому было 24 года, пишет свое первое пророчество о гибели старого еврейства:

Кульминационный пункт национальной деятельности Бялика - 1904 год (год смерти Герцля), когда он написал поэму "Сказание о погроме", посвященную кишиневскому погрому 1903 года. Эта поэма была неожиданным мощным духовным откровением, потрясшим, наконец, еврейский народ. Вот что пишет об этом талантливый переводчик Бялика на русский язык Владимир Жаботинский, впоследствии один из первых славных еврейских боевых лидеров в Палестине:

Вот строки и отрывки из "Сказания":

Вот самые позорные сцены:

Дальше говорит еврейский, синагогальный, раввинский Бог:

_______________

*В подлиннике у Бялика написано менее резко: "Разве могут согрешить обломки истукана, битые черепки?" Но перевод - авторизованный, так что все добавления переводчика - Жаботинского, несомненно, утверждены автором.

Вспомним страшные древние пророчества Эзры:

Со времени этого последнего дохристианского пророка вплоть до Бялика, в частности до его "Сказания о погроме", не было сказано таких страшных слов о еврейском народе.

Бялик - первый еврейский трибун, не посвятивший своего творчества оплакиванию вечного еврейского горя и воплям проклятий, адресованных всевозможным врагам и мучителям еврейства, - Бялик, подобно древним пророкам, не удостаивал врагов (погромщиков и т.д.) вниманием: он адресовал свои упреки, обвинения, удары только своему же, еврейскому, народу. Подобно Иеремии и Иехезкелю, которые никогда не упрекали другие народы в совращении евреев, а адресовали свои угрозы и даже ругательства ("блудница", "резвая верблюдица", "потаскуха" и т.д.) только евреям, Бялик обрушивает свой гнев на головы евреев же ("обломки", "мусор", "гниль" и т.д.) и требует от них мужества и достоинства, не быть на самом деле мусором и гнилью, безответным объектом погромов.

Еще одно историческое стихотворение было написано Бяликом в том же 1904 году. Это - "Слово" (Давар) или "Глагол" (по Жаботинскому). В нем Бялик (называющий себя "Пророком Конца") переживает гибель своего народа, которая, по-видимому, кажется ему возможной и близкой и особенно невыносимой в обстановке радужных политических настроений в России накануне 1905 года, охвативших отчасти и еврейское население. Эти необоснованные настроения в еврействе и подразумевает Бялик под "песнью возрождения".

Стихотворение представляет собой тяжелое жертвенное внутреннее переживание поэтом гибели своего народа, которое и помогло предотвратить эту гибель в действительности.

Вот окончание этого знаменитого стихотворения.

Вот еще отрывки из двух стихотворений, свидетельствующие о гневном, почти презрительном отношении поэта к своему народу, раболепно предающему самого себя:

И в заключение приведу стихотворение беспримерного гнева и отчаяния, почти ненависти к народу, которое нужно пережить тому, кто хочет в какой-либо мере понять еврейскую историю:

Итог национальной деятельности Бялика был очень значителен.

Именно после слов своего великого национального поэта-пророка еврейский народ должен был либо сгинуть с лица Земли, как исторический шлак, чтобы перестать позорить ее, либо воскреснуть.

В соответствии с этой альтернативой мировое водительство расслоило еврейский народ (как гласит еврейская новогодняя молитва: "Ми лахаи́м, ми лама́вет" - кого на жизнь, кого на смерть). И через неполные 40 лет, когда мировые черные силы бросили на убийство евреев гигантскую мощь всей германской нации, была истреблена часть нашего народа, обреченная смерти; другая часть воскресла.

Таков Бялик. Недаром в Израиле школьники штудируют его наравне с древними пророками.

В России начало XX века для евреев прошло под старым знаком пресса черты оседлости и унизительных гонений.

Но в 1905 году еврейская молодежь бросилась уже с жадностью во все революционные партии, включая свою собственную - "Бунд", на баррикады, в индивидуальный террор. Потом наступила полоса погромов и героизма еврейской самообороны, воевавшей, как всегда, одновременно с погромщиками и с полицией или с войсками.

Это исторически первое участие евреев в большой революционной борьбе произошло именно в России.

Потом наступили годы расплаты, виселиц и каторги, но революционизирование еврейской молодежи шло вперед. И скоро она стала как бы профессиональным застрельщиком революции. Недаром же впоследствии на вопрос: "Почему так медленно продвигается мировая революция?" - первый советский президент М.И. Калинин ответил: "Где же набрать столько евреев?"

Еще в эпоху реакции после Французской революции и Наполеона всяческая европейская старорежимная чернь готова была мстить евреям за революцию. Так, в 1814 году в Риме шла агитация листовками против "якобинцев и евреев", что так разнообразно переводилось впоследствии на русский язык: "бей жидов и сицилистов" (социалистов), "жидов и скубентов" (студентов) и, наконец, "жидов и коммунистов"!

В 1914 году вспыхнула первая мировая война, отрезавшая от России ее запад, который вошел со своим еврейским населением в состав новых самостоятельных государств - Польши, Литвы и Латвии.

Вся эта отрезанная в 1918 году от России часть еврейского народа (вместе с галицийским еврейством, вошедшим в Польшу) осталась, в основном, старомодной, не эволюционировала духовно. Через четверть века она полностью была превращена в дым и пепел в печах Освенцима, Майданека и других лагерей уничтожения.

Судьба оставшейся в России части еврейского народа была иной. Уже сразу после Февральской революции 1917 года российские евреи были полностью эмансипированы.

А в том же 1917 году произошло величайшее в наши века событие - Октябрьская революция.

К этому времени участие евреев в русской революции было уже столь значительным, что почти весь верховный штаб великого вождя Октябрьской революции - Ленина уже с самого начала состоял из евреев: Троцкий (организатор и руководитель Красной Армии), Зиновьев, Каменев, Володарский, Урицкий и многие, многие другие...

И вот Ленин, быстро ликвидируя все старые порядки в России, как бы между делом, одним ударом каблука раздавил и уродливое, рассохшееся древнее раввинско-талмудическое гнездо - еврейскую "ограду", или "футляр", где были закупорены и томились много веков живые еврейские души.

Когда улеглась поднятая пыль (а еврейский "футляр" именно не загнивал, а всегда рассыхался, превращался в труху), открылось замечательное зрелище внутри еврейского народа, картина, какая бывает либо в большом доме после взрыва, либо в трухлявом пне-муравейнике, в который пнули сапогом. Сотни тысяч евреев - главным образом юношей и девушек, обалдевших от свободы, какой они никогда даже во сне не видали, даже в книгах не читали, разлетелись, как муравьи из разбитого пня, прочь из черты оседлости в новый, безбрежный мир: в школы, в университеты, в комсомол, в партию, в армию, в ЧК. Механическая аналогия: черта оседлости, давившая на евреев с востока на запад, была подобна поршню, давящему на жидкость. Когда поршень внезапно ломается, жидкость устремляется обратно (на восток). Иные 17-летние еврейские мальчики, которые, не будь Октябрьской революции, просиживали бы еще ночи над Талмудом где-нибудь в Воложинском иешиботе, покручивая пейсы, теперь, перепоясанные портупеей с маузером, допрашивали и расстреливали в подвалах ЧК недавних черносотенцев, погромщиков (и заодно - еврейского буржуя-лавочника, у которого недавно еще сами искали места приказчика за 5 рублей в месяц).

Да, советская власть в первые годы не шутила с антисемитами. Она нашла "окончательное решение еврейского вопроса" в виде недвусмысленного искоренения антисемитизма вплоть до расстрела активных антисемитов. Еще в 30-х годах бывали случаи исключения из партии за антисемитизм.

Это была первая весна в истории русской еврейской диаспоры. Еврейское происхождение служило некоей положительной рекомендацией, преимуществом при приеме на работу или в партию.

Зато и евреи служили коммунистической партии и советской власти не за страх, а за совесть. Евреи дали кадры министров, партийных секретарей, комиссаров и даже полководцев. Чего только стоил такой выдающийся революционный полководец, как Якир!

Особо выделился круг бывших иешиботников, взявшихся за догматизацию мировоззрения советского общества - марксизма, а потом и ленинизма, - за превращение их в источник цитат, в своеобразный Талмуд, отступление от которого должно караться. Вот где развернулся еврейский религиозный материализм!..

Несколько слов о культурных успехах русских евреев в XX веке.

Литература. В XX веке появились уже крупнейшие русские поэты и прозаики еврейского происхождения: Исаак Бабель, Осип Мандельштам и Борис Пастернак, замученные сталинским режимом - первые два до смерти, третий - до полусмерти. С моей точки зрения, наибольшее достижение Пастернака - это его роман "Доктор Живаго", который является первой русской национальной эпопеей эпохи Октябрьской революции.

В своем отношении к еврейству Пастернак был заурядным ассимилятором, но в нем жило христианское мироощущение.

Живопись. Прежде всего должен быть отмечен малоизвестный, но очень крупный художник и человек, светлой памяти, Арон Ржезников (1898-1943 гг.), погибший на фронте в борьбе с немецкими фашистами, друг моей молодости и первый мой духовный наставник. Это был художник нового, еще невиданного типа, - обладавший одновременно и художественным зрением, и сильным сознанием и мышлением, адепт духовной науки, пронизанной христианским светом. Его картины - пейзажи, портреты и этюды - светятся высокой любовью к людям, животным и вещам и в то же время блещут удивительным мастерством. В 1968 году в Москве состоялась пока единственная выставка его картин, хранимых до сих пор несколькими его друзьями...

И еще художники - Фальк, Шагал и многие другие покойные и ныне здравствующие евреи-художники во всем мире.

В первое головокружительное 20-летие советского еврейства (1917-1937 гг.) был забыт его далекий филиал - Палестина, который к этому времени уже получил историческую зарядку, культуру и кадры от русских евреев. Ведь все правительство государства Израиль чуть ли не с самого начала до сего дня состоит из русских евреев!

Но в то памятное 20-летие палестинское еврейское население росло очень, очень медленно. А отношения евреев с арабами в меру своих сил отравляла опытная английская колониальная администрация во главе с верховным комиссаром евреем Гербертом Сэмюэлем. Еврейская иммиграция в Палестину шла несколькими последовательными небольшими волнами. Некоторые евреи пришли пешком через Кавказские хребты и Иран, некоторые добирались во время революции из Сибири вокруг света. В Палестине, окруженные опасностями, они постепенно превращались в бесстрашных, стальных людей.

В первую мировую войну они, почти против желания англичан, организовали для помощи им при завоевании Палестины у турок первые еврейские отряды, участвовавшие в войне, в том числе "еврейский легион". Но как только Палестина была завоевана англичанами, последние распустили еврейские части, арестовали и осудили организатора еврейской самообороны, героя Владимира Жаботинского и 20 других ее вожаков во время последовавшего тут же, в 1920 году, еврейского погрома в Иерусалиме, и стали поддерживать арабских шовинистов, разжигавших вражду к евреям.

Тогда зажатая в смертельные тиски горстка евреев, распыленная в десятках колоний и поселков, создала подпольную оборонную организацию "Хагана" из всех поселенцев, получивших к этому времени боевой опыт; по-видимому, их было вначале меньше тысячи человек. Так, в подполье, родилась еврейская национальная армия.

Это была одна отважная капля святой еврейской крови, содержавшая в себе судьбу всего нашего народа - очищенный сгусток всего его прошлого, его "святое семя", в смысле пророка Иешайи, и зародыш всего его будущего. Но капля была слишком мала, и в этом таилась большая опасность.

Впрочем, Хагана росла и крепла в наступившей в 20-х и 30-х годах серии еврейских погромов. Она выросла к 1939 году до 25 тысяч человек и создала свой генеральный штаб, военное обучение и производство оружия.

"Как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына человеческого: Ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех. Так же было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; Но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех. Так будет и в тот день, когда Сын человеческий явится".                                      (Лука, 17:26-30)

Середину XX века, всего каких-нибудь полдесятилетия, мировая история посвятила зверскому, сатанинскому истреблению евреев, неожиданно покрывшему эту самую историю и ее носителя - цивилизованное европейское человечество - несмываемым позором.

На должность палача небесное водительство назначило одного из главных, христианнейших европейских народов - германский. Народ Баха и Гете.

Уже с начала 30-х годов, особенно с приходом к власти Гитлера, германские евреи почуяли тревогу. Некоторые сделали попытку сбежать из Германии и зафрахтовали пароходы для нескольких тысяч беглецов (немцы их выпустили). Эти "корабли-гробы" объехали несколько стран, в том числе британскую Палестину, но равнодушные хозяева нигде не разрешили их пассажирам высадиться и остаться. Они вернулись в Германию на гибель, о которой до конца все же, вероятно, не догадывались. Эта история характерна для положения евреев в подлунном цивилизованном христианском мире ещё частично и до наших дней.

Как выяснилось, под "окончательным решением еврейского вопроса" гитлеровцы вначале подразумевали лишь выселение всех евреев из Европы и в этом духе начали действовать. И лишь впоследствии, когда они убедились в полном безразличии европейского христианского мира к судьбе евреев, они приняли новую программу - тотального истребления евреев.

Это обстоятельство окончательно убеждает нас в том, что две великие катастрофы XX столетия - массовое истребление евреев Гитлером и советских людей Сталиным - были полной неожиданностью для всего человечества (включая самих палачей-исполнителей) вплоть до его лучших политических, культурных и духовных вождей. Это были космические катастрофы - взрывы, охватившие, по-видимому, кроме физического, духовные миры вплоть до весьма высоких. Последствия их, вероятно, сравнимы с последствиями Христовой Голгофы, хоть и незримы пока для нас - простых людей.

Затем, в 1939-1945 годах, немцы истребили 6 миллионов евреев в Европе и в западной части Советского Союза, неожиданно для самих евреев и всего мира. Истребление это резко отличалось от всего того, что когда-либо претерпели евреи, скажем, от русских погромов. Последние совершались возбужденными или пьяными громилами, грабителями, хамами в состоянии озверения, в припадке злобы. Немецкое истребление было по большей части произведено без аффектов, механизированно, без возбуждения, с "немецкой" точностью. Эйхман сам однажды продемонстрировал окружающим сотрудникам, как можно спокойно всадить еврейскому мальчику раскалённую иглу в глаз.

Немцы, христианского вероисповедания, в середине XX столетия иногда спокойно зарывали живых людей в землю. Анатолий Кузнецов, бывший советский писатель, очевидец истребления евреев в Киеве ("Бабий Яр"), рассказывает, как однажды немецкий солдат приказал одному дворнику выкопать яму в саду, затолкал туда еврейскую девушку и стал ее закапывать. Она отчаянно кричала, карабкалась, несколько раз вылезала из ямы и садилась, а он бил ее лопатой по голове и каждый раз сбрасывал обратно в яму, осаживал, пока не закопал...

Но были, разумеется, и такие палачи, которые полностью теряли человеческий облик. Таким был комендант лагеря смерти Треблинка, бывший священник. Он дошел до того, что исступленно истязал, иногда до смерти, каждого заключенного, который попадался ему на глаза, так что поражал даже эсэсовцев, называвших его презрительно "интеллектуалом".

И в эту пору главные страдания пали на душу еврейских женщин. Так, в гетто они, а не мужчины, носили на руках до последней минуты своих умирающих от голода детей, лепетавших: "А штикеле бройт (кусочек хлеба)…" А потом, когда немцы подожгли варшавское гетто, женщины, прижимая к себе детей, прыгали в огонь с верхних этажей. Еще гнали их голыми в газовые камеры под улюлюканье немецких солдат и фотографировали при этом. Снимки сохранились.

Не буду останавливаться на безропотном обслуживании самими евреями всего аппарата истребления их самих - в виде зондеркоманд, юденратов и прочих предателей. Там увечили, растаптывали души, превращали живых людей в человеческий шлак. Вот как, например, обесчеловечивали людей. В разгар работы лагерей уничтожения немцам для чего-то понадобилось оправдаться или пофорсить перед другими странами своим... "человеколюбием" и "благородством". И они заставили группу евреев из числа еще живых подписать коллективное заявление о том, что они спокойно и хорошо живут, что напрасно недоброжелатели клевещут на их родину - Германию и т.д.

Об одном из самых страшных случаев увечья еврейской души мне рассказали в Литве. Немцы сохранили временно жизнь одному еврею и заставили его выполнять следующую "работу". Он ходил по деревням и вымаливал у крестьян хлеба или приюта, но обо всех, кто оказывал ему помощь, он обязан был доносить немцам, которые карали, вероятно, смертью этих людей за то, что они пожалели еврея.

Еще нужно сказать, что и с поражением Германии фантастические страдания еврейских узников, оставшихся в живых, не скоро кончились. Они остались в лагерях брошенные всем миром, без близких людей, под охраной тех же немцев. Некоторые отправились пешком в Палестину - их иногда убивали по дороге (например, в Чехии и Польше). В Польше произошли еврейские погромы. В Палестину евреев не пускала Англия, второй после гитлеровской Германии безжалостный враг еврейского народа в то время.

Но следует, хоть бегло упомянуть и о некоторых, немногих, но значительных положительных событиях в европейском духовном мире, сопутствовавших убийству евреев в Германии и в какой-то неизвестной нам мере искупивших позор европейского мира.

Во-первых, два государства в целом - Дания и Швеция предприняли конкретные усилия по спасению нескольких тысяч еврейских жизней. При этом в Дании, оккупированной немцами, население (в том числе король) проявило высокую духовную стойкость вплоть до демонстративного нарушения немецких распоряжений, что должно было караться смертью.

И много было отдельных людей, спасавших евреев с риском для собственной жизни или даже погибая при этом.

Мне рассказали и об одной православной монахине, которая получила доступ в один из немецких лагерей уничтожения для ухода за больными узниками. Там она вылечила одну больную еврейку. А когда наступила очередь этой еврейки идти в печь, то монахиня устроила так, что сама пошла на сожжение вместо нее.

Слыхал я и о православном священнике, повешенном на городской площади украинского города вместе с женой за спасение евреев в своем доме.

И много, много было таких… Много появилось прекрасных записей в небесных книгах в те дни... И пусть нас не смущает малое число спасателей и добровольных мучеников по сравнению с миллионами убийц! На духовных весах одна такая монахиня перевесит целую дивизию эсэсовцев!

Для меня это немного прояснилось, когда недавно я случайно, как неожиданный дар судьбы, услышал по английскому радио благую весть о том, что один еврейский узник нацистского лагеря смерти перед отправкой на казнь в крематорий оставил молитвенную записку к Богу, которая сохранилась (!) и была зачитана.

Святой узник перед мученической смертью выражает тревогу по поводу опасного нарастания зла в мире. Ведь именно это может привести нас в конце концов к космической гибели ввиду незыблемых законов воздаяния в духовном мире. Зло нарастает в мире, накопляется и саморазгорается цепной реакцией: каждое злое деяние вызывает ответные месть и наказание или даже бόльшие зло и мучения, распространяясь, как пожар. Уничтожить же или приостановить злую волну можно, по-видимому, только погасив ее, т.е. заливая её любовью, прощением, миром, а не гневным, хотя бы и справедливым ("кармическим") воздаянием, даже и после смерти.

В критические моменты человеческой эволюции, когда у людей не хватает "запасов" любви, к ним на помощь приходят власти духовного мира, руководимые Христом, и спасают их. Такое положение создалось и в начале новой эры, когда человечество было спасено любовью, принесенной и внедренной в наш космос непосредственно самим Христом, который и назван поэтому Спасителем.

Вот об этом, об угасании зла, о том, что он называет в духовном смысле миром, и молится перед смертью еврейский узник, этот ходатай за спасение рода человеческого. Он пишет:

Когда-то, на первой Голгофе, Иешуа га-Машиах - Христос, уже распятый на кресте, просил:

Тогда нужно было простить непосредственных виновников распятия, дабы их преступление, необходимое тогда для явления миру Христа, было снято с них и не повлекло за собой новой цепи зла. Тем же самым, т.е. гашением зла, миром, озабочен и великомученик второй Голгофы. Он пишет далее:

Вот, оказывается, что требуется для того, чтобы, скажем, немецкие фашисты не погибли сами духовно и их огромный духовный труп не отравил, так сказать, собой всю духовную атмосферу мира: нужно их освободить, развязать от кошмара воспоминаний в будущем их палаческой деятельности по отношению к евреям, т.е. даровать им МИР.

Об этом и просит Бога еврейский узник на второй Голгофе.

И недаром слово МИР - "ШАЛОМ" - самое любимое у израильских евреев, которым они благословляют друг друга при каждой встрече и расставании.

А забота о своих мучителях есть не что иное, как любовь к врагам своим, впервые заповеданная Христом:

Эта Христова заповедь любви даже к врагу до сих пор несомненно звучала в христианском мире, несколько абстрактно, так сказать, декларативно, как украшение церкви, а отнюдь не как реальное руководство людям, во всяком случае, на ближайшие тысячу лет.

Для ближайших же важнейших практических дел - особенно для нужд войны - люди пользовались и пользуются другой, противоположной силой - ненавистью. Ее в опасном изобилии посеяли, например, немецкие фашисты, а с начала второй мировой войны к ней открыто бросился за спасением и другой виртуоз ненависти - Сталин. Уже после 12 дней войны и первых сокрушительных ударов, полученных от немцев, он провозгласил:

И многим из нас казалось, что это само собой разумеется, что чуть ли не главная опасность - это пресловутое русское добродушие, беззлобность...

А вскоре, может быть через несколько месяцев, где-то в недрах Освенцима или Майданека еврейский узник властно провозгласил прощение и спасение фашистским палачам. Но на сей раз это не осталось простой проповедью или богослужебной формулой.

Уже в те дни на территории оккупированной немцами Литвы в еврейских гетто и лагерях уничтожения действовали еврейские спасатели, герои-партизаны, и среди них некий 12-летний герой, "подросток из Свенцян", превратившийся потом в Израиле в славного генерала Ицхака Арада. Вот этот-то воин, прошедший с детства, и испытавший на своей еврейской спине, всю страшную школу крысиной ненависти и убийства, фашизма,написал и издал в Израиле книгу под странным, противоречивым названием: "Война без ненависти", в которой заявил:

На сей раз молитва-заповедь святого узника не осталась только на бумаге. Она превратилась в Христов импульс. Может быть, эта заповедь и этот импульс предназначены для спасения человечества от атомной гибели, уготованной нам современными грандиозными и растущими резервуарами ненависти и ядерного оружия, вырвавшимися за пределы контроля наличных христианских сил и "старых" импульсов.

И вот этот новый Христов импульс стал жить и развиваться в еврейском государстве Израиль, как это ни покажется неожиданным.

О том, как он там осуществляется, поговорим в следующей главе.

А пока напомню только одно чудо: во время процесса Эйхмана в Израиле было течение, в котором участвовали влиятельные люди, в пользу помилования этого чудовищного палача евреев, т.е. дарование ему жизни! Я помню, что мы, советские евреи, узнав об этом, настойчиво старались довести до сведения израильтян наше требование: казнить обязательно! У нас, людей сталинской эпохи, не укладывалась в голове такая странная мысль: помиловать Эйхмана! Кроме того, мы боялись (вероятно, не без основания), что такой акт вызовет в СССР новые клеветнические нападки на Израиль. Но, увы, печать СССР все равно обвиняет Израиль чуть ли не тайном сговоре с Гитлером...

Ныне несколько евреев (в Израиле и вне его) посвятили свою жизнь розыску уцелевших и скрывшихся в разных странах эсэсовцев. Вполне понятна незатухающая боль этих евреев и их стремление найти и покарать палачей их народа, отомстить им. Но мне кажется, что деятельность этих мстителей - не популярна среди активной части израильского народа, как... бесплодная для него. Можно добавить, что, скажем, израильской армии часто приходилось оставлять неотмщенными, т.е. фактически "прощать", пытки и злобные убийства своих боевых товарищей - еврейских летчиков, попадающих в плен... А это требует больших душевных сил!

Внутренний, духовно-исторический смысл такого массового истребления людей может быть один: эти люди - еврейство Польши и прилегающих стран и областей - должны были представлять собой исторический шлак, то есть, как было сказано ранее о первом подобном событии в судьбе нашего народа, "крупный и трагический отсев в еврейском народе".

А Божественно-духовный Суд распоряжается жизнью людей до смерти и после нее, и ему известно, "проиграли" ли польские и другие евреи от страданий и преждевременной физической гибели или "выиграли". Для того чтобы судить об этом нужно, по меньшей мере, хорошо знать законы физических перевоплощений человеческой индивидуальности, а также связи между мертвыми и живыми, т.е. быть посвященным.

Но есть непреложный духовный закон, гласящий, что всякая пережитая боль, страдание преобразуются в будущем в волевые силы, которые мы затем можем превратить в моральную душевную силу и принести с собой в мир. Когда? Для отдельной бессмертной человеческой индивидуальности это может быть и в текущей, и в будущей жизни, а для отдельного народа - на протяжении его исторической жизни, как это и продемонстрировали евреи в нашу эпоху. Достаточно сопоставить их страданиях в прошлом с их моральной силой, достоинством и доблестью теперь.

И есть духовно-научный афоризм: "Мертвые управляют миром". Надо стараться понять эту мысль как реальность. У евреев, особенно в Израиле, по-видимому, существует некое живое ощущение этой мысли: ведь евреи так обильно погибали за всю свою историю. И ныне евреи говорят о своих почивших братьях: "Они приказали нам жить!" Так сказал великий Бялик о наших отцах:

Кстати, кроме еврейского, такой "награды" в будущем за свои страдания удостоится, по-видимому, и великий русский народ, во всяком случае - за свой XX век, в течение которого на наших глазах претерпели смертные муки и погибли десятки миллионов русских людей. Это лишний раз предвещает известное нам из духовной науки наступление в будущем великой христианской славяно-русской культурной эпохи.

Прежде всего, оставшиеся в немецких лагерях "недогоревшие" евреи-одиночки, потерявшие всех близких людей на свете, как только удалось преодолеть запрет Англии, устремились (в ряде случаев - с новыми своими семьями) в Израиль - всего около 400 тысяч преданных, горячих граждан, что сразу удвоило население Израиля.

Кроме того, появилось много героев сопротивления, партизан из белорусских и других отрядов.

Появились легендарные герои, которые, например, в варшавском гетто, умирая от голода, выдержали жестокие бои с немецкими механизированными войсками, штурмовавшими гетто. Там молодая еврейка Цвия Любаткина первая бросила в наступающих самодельную гранату и первая увидела немецкую кровь! Это был ее великий вклад в дело христианского возрождения своего народа. Она осталась живой и выступала на процессе Эйхмана...

Таким образом, из 6 миллионов еврейского "исторического шлака" получилось, по крайней мере, около полумиллиона драгоценного, достойнейшего населения для Израиля.

О дальнейших последствиях не будем говорить, они всем известны...

Катастрофа 40-х годов XX века была и еврейской и немецкой. Еврейский народ с муками и жертвами выполнял свою миссию возрождения, а роль палача была возложена на немецкий народ. А так как мы уже знаем, что "лучше быть жертвой, чем палачом", то немецкий народ может еще предъявить нам "претензию" за то, что своей собственной судьбой мы втянули его в смертный грех, за который еще неизвестно, когда и как они, немцы, расплатятся. И в Германии имелись и имеются люди, которые ощущали и ощущают это.

Приведу слова одного из честнейших немцев, Томаса Манна, из его послевоенного романа "Доктор Фаустус":

Что касается самого механизма подчинения целого народа злой воле, олицетворенной в одном человеке - деспоте, диктаторе, то он предстает нам в виде тоталитарной партии.

Вот что пишет об этом советский литератор Л. Гинзбург, хорошо осведомлённый о ветеранах гитлеровской партии:

Мы знаем, что к началу войны 1939 года палестинские евреи уже обзавелись подпольной военной организацией Хагана в количестве 25 000 человек.

Между тем британское правительство в нарушение собственной декларации (Бальфура) пошло по пути антиеврейской политики, стало поддерживать арабские фашиствующие прогитлеровские организации и ограничило иммиграцию евреев в Палестину. Хагана стала сопротивляться английским властям и организовала нелегальную иммиграцию в Палестину.

Во время войны евреи то и дело как бы навязывали англичанам свою помощь против Германии в Северной Африке и в Италии, и англичане очень неохотно принимали ее. Организовались новые боевые ударные отряды Палмах, Эцель и Лехи. "Золотая капля" еврейской крови, отжатая в 20-х и 30-х годах, стала духовным зародышем, семенем возрождения народа. Юноши и девушки рвались в бой за миллионы своих гибнущих братьев. Им невмоготу было ждать. Юная Ханна Сенеш спрыгнула с парашютом в центр Европы, чтобы что-то сделать, организовать, спасти, вывести оттуда обреченных евреев. Эта бессмертная еврейская девочка не могла противостоять своему святому женскому чувству матери или наседки для всего своего народа, непреодолимому страстному желанию упрятать его под своими крыльями, защитить его своим телом - и она в одиночку прыгнула к ним в огонь, в центр фашистской Европы. Вот какие девочки и мальчики появились у евреев!

В 1944 году они, наконец, добились от англичан создания еврейской бригады в составе английской армии для участия в войне с немцами в северной Италии. Бригада воевала всего несколько месяцев, но немецкие войска успели набраться страху: они впервые имели дело с таким противником.

Эти месяцы были особой, неповторимой полосой в истории евреев. В крематориях германских лагерей трагически догорал старый, еврейский "шлак", а в это время в Италии стояли грозной стеной возрожденные еврейские воины-богатыри, и перед ними тряслись испуганные немцы.

В Палестине в это время насчитывалось меньше 400 000 еврейского населения.

После окончания войны эти евреи выдержали еще двухлетнюю зверскую войну с врагом № 2 - твердолобым английским командованием в Палестине, с тюрьмой и казнями. Англичане не допускали в Палестину прибывающих туда, спасшихся от лагерей, еле живых евреев и отправляли их обратно в немецкие лагеря под охрану тех же немецких солдат. В лучшем случае - на Кипр. Еврейские же боевые юноши дрались с английскими жандармами не на жизнь, а на смерть: взрывали тюрьмы, резервуары, штабы, убивали и секли на улицах английских офицеров, казнили командующего.

И твердолобые англичане, наконец, не выдержали и сдали свой мандат в ООН.

При поддержке Сталина и нашего милого друга Андрея Громыко 29 ноября 1947 года последовало решение ООН об образовании еврейского государства. Последовала тяжелая, кровавая борьба с арабским населением, натравливаемым на евреев и подготовленным медленно уходящими английскими войсками. Они не спешили. Они заняли все порты, мешали евреям получать вооружение и другую помощь и ушли не раньше, чем вооружили и подготовили все соседние арабские государства к быстрому нападению и истреблению еврейского населения сразу же после их ухода.

И действительно, 14 мая 1948 года последние английские солдаты эвакуировались из Палестины, а на следующий день хорошо оснащенные армии шести арабских государств и арабский легион под командованием английских офицеров ворвались в пределы страны.

В этот день радиопередачу об этих событиях вёл по Би-Би-Си известный обозреватель - английский еврей Анатолий Максимович Гольдберг. Я помню до сих пор скрипучий злорадный голос этого английского чиновника, адресованный попавшим в беду палестинским евреям: "Вы, мол, всегда требовали от англичан: "Оставьте нас на произвол судьбы, уходите отсюда". Вот вам тот "произвол судьбы", которого вы хотели". И Гольдберг был уверен, что пока он скрипит у микрофона, последних его братьев-евреев в Палестине арабы уже дорезывают при помощи англичан. Но наспех сколоченные из еврейских юношей и 14-15-летних мальчиков отряды Палмах, Хагана-Хиш и другие, не имея тяжелого оружия, все же разбили арабские войска.

В самый день нападения арабов, 15 мая 1948 года, было провозглашено государство Израиль, после перерыва в 1900 лет.

Духовно-научное мировоззрение учит нас тому, что в наше время историческая эволюция все больше определяется свободной волей и деятельностью человека и человеческого общества и уже не может быть, как раньше, полностью предопределена и предсказана. В частности, к этой области свободы теперь относится, как мы уже знаем, историческая эволюция и судьба еврейского народа.

Мы все видели, как на протяжении нескольких десятилетий XX века судьба еврейского народа металась, как бешеный зверь, от одной формы истребления к другой, пока небольшая группа еврейских юношей и девушек не бросилась отважно, в священном гневе, на свою обезумевшую судьбу и не схватила и не сжала ее кровавую крысиную морду.

И ещё сейчас эта кровавая еврейская судьба не хочет успокоиться. Это она, в лице заслуженного гитлеровского сподвижника, ныне египетского президента, вернувшегося из очередной поездки в Москву, мечется, исходит злобой и истерически грозит еврейскому народу очередным полным, полным, тотальным истреблением!

Вспомним основные узлы и святилища, через которые мировое Верховное Водительство провело евреев в их странствиях с тех пор, как они стали племенем: Египет, Вавилон. Мы также знаем, что в дальнейшем, пройдя под давлением своей судьбы все пути изгнания и страданий - через южную, западную и восточную Европу, - еврейский народ был, наконец, приведен в XVIII веке в Россию, где и оказался конечный духовно-исторический узел его скитаний, а также место его последней внутренней трансформации с последующим национальным, а затем и государственным воскресением. При этом молодая русская христианская духовная культура послужила великой школой ученичества и как бы очередным "святилищем" еврейскому народу, где он еще и теперь завершает долгую эпоху иудаизма и талмудизма и давно уже начал свое духовное возрождение.

Вспомним, что первые еврейские героические поселенцы в Палестине на рубеже XIX-XX веков пришли из России и привезли с собой не талмудические фолианты, а преимущественно книги и идеи Толстого и других русских и новых русско-еврейских писателей.

Мы уже знаем, что исход из Египта был совершен всенародно в одну ночь под водительством Моисея, а нынешний исход из Советского Союза совершается каждым евреем в отдельности по собственному импульсу.

Но все же история загадочно повторяется.

Во-первых, египетский народ относился к евреям благосклонно и даже наделил их ценными вещами (под которыми, как мы уже знаем, Библия символически подразумевает духовные сокровища). Так же обстоит дело в итоге и у русского и еврейского народов.

Во-вторых, есть удивительные черты сходства между Египетским и Советским Исходом. Так, фараон долго и упорно "не пущал" евреев из Египта. Когда же после десяти "казней египетских" он был вынужден отпустить их, он стал изводить их спешкой...

Дескать, времени было вполне достаточно, чтобы дать тесту вскиснуть и вообще нормально собраться в дорогу.

И вот через 3 000 лет история повторяется!

Советский еврей ходит к Фараону - ОВИРу иногда год, иногда 5, 10 лет и больше и просится отпустить его в Израиль - так сказать: "Шалах эт ами (отпусти народ мой)!". Фараон отказывает. Не пущает - и всё! Но в один прекрасный день Фараон призывает еврея к кричит:

- Это ты хочешь в Израиль?

- Да, да, я...

- Так вот: получай сапогом в зад и чтобы с завтрашнего утра твоей еврейской морды я больше никогда не видел!

- А как же, товарищ Фараон, я успею за полдня собраться... с семьей - за границу?

- Это что - пропаганда? Антисоветская клевета? С-час пропишу!

Разумеется, это клевета. Это в Египте давали на сборы полночи, а в СССР (в 1971 г.) - целую неделю! Но посмотрели бы вы на этих затравленных в спешке евреев, которые должны за неделю сняться с места навсегда, отремонтировать квартиру (!), продать имущество, достать откуда-то и уплатить государству ни за что годовой заработок семьи и проделать еще тысячу формальностей, и таможенные досмотры, вернее, обыски, и т.д. И вы убедитесь, что вся эта спешка - только "творчество" бессмысленной злобы и ненависти со стороны Фараонов. Как у древнеегипетского фараона.

Отсюда аккумулированная ненависть нагнетается опять туда же... в Египет. В арабский мир, в Сирию, в Багдад, где вешают евреев на площадях для развлечения гуляющей публики, и в другие места.

Уже сколько десятилетий еврейский народ продолжает вести один на один эту страшную войну с самим невидимым богом ненависти - Сатаной!

Только сам бог ненависти может довести свое издевательство над евреями до такого хамства, чтобы приравнивать сионистов к фашистам и орать вслух, на весь мир, что сионисты помогали истреблять евреев!

Это и есть один из этапов великой войны между ненавистью и любовью, разыгравшейся в нашем мире в XX веке, о которой было сказано раньше.

Но разница между древнеегипетской и нашей эпохами велика. Ветхий Египет передал молодому еврейскому народу последние реликвии своей угасающей, некогда блестящей культуры Зороастра-Гермеса. Молодой же русский народ, заряженный свежим христианским импульсом будущей славяно-русской великой культурной эпохи, он, и только он, помог омолодиться древнему еврейскому народу и, несмотря на всяческое хамство, погромы и страдания, уделил ему от своего светлого христианского импульса.

И наши дары тебе были и будут всегда щедры и прекрасны.

Поэтому наша дружба с тобой, великий Русский народ, еще впереди.

                                До свидания!

С тех пор как еврейский народ воскрес из мертвых в Израиле, из всей огромной, еще оставшейся, нашей диаспоры была как бы вынута душа и пересажена в Израиль. А все еврейство рассеяния осталось как безжизненное, быстро разлагающееся национальное тело со всеми его синагогами, раввинами, кагалами, институтами, потерявшими внезапно внутренний смысл существования. Еще в начале XX века шумели еврейские столицы - Вильно ("Литовский Иерусалим"), Варшава, Киев, Одесса, Нью-Йорк и др., гремели литературные витии, еврейские газеты и журналы, в синагогах знаменитые канторы, держась за горло, выводили фальцетом высокие рулады, а на женской половине синагоги рекой лились слезы. А теперь - все это труп бездыханный, и ровно столько времени будет он мозолить глаза нам и всему миру, сколько потребуется для уборки и захоронения такого большого трупа.

Ныне заурядное событие в израильском киббуце или один воздушный бой над Суэцким каналом имеют для нас большее национальное значение, чем издание в Америке еще десяти еврейских газет или открытие там еще одного грандиозного библиотечного института, собравшего в своих стенах весь бумажный хлам раввинской письменности за тысячу лет.

Теперь еврейский народ - это комета с ярко светящейся головой в Израиле и большим темным распадающимся хвостом из разреженных газов в диаспоре. Еще похож внешне еврейский народ на большой блестящий айсберг, плавающий в Атлантическом океане, видимый одной десятой своей частью над водой и девятью десятыми скрытый под водой.

Прежде всего - каков христианский итог еврейской истории?

Вопреки чаяниям и усилиям многочисленных врагов и друзей евреев, и самих евреев, еврейский народ в Израиле не обнаруживает никаких признаков намерения формально креститься, в смысле принятия какого-нибудь из христианских церковных исповеданий или культов.

Как и во времена Второго Храма, так и теперь, невозможно представить себе еврейский народ поклоняющимся иконе или целующим Распятие, даже если он принимает в душу и разум свой Христа-Спасителя. А такие евреи есть, и немало.

Поэтому оставим сейчас в стороне трудный вопрос о грядущем религиозном внешнем исповедании или культе еврейского народа - до той поры, когда он полностью сбросит, наконец, с себя эти, унизительные для его нового великого достоинства, старые обноски раввинизма и талмудизма, ветхую "ограду", или "футляр".

Посмотрим, каковы же реальные духовные приобретения еврейского народа, уже теперь, к 70-м годам XX столетия, в христианско-культурном смысле.

1. Прежде всего, еврейский народ обрел то, самое главное сокровище космического значения, которое он утратил около 1900 лет тому назад, потеряв своего Машиаха - Христа, - свое человеческое Божественное достоинство. Каждый новый еврей обретает теперь свое личное бессмертное "Я" и поэтому перестает бояться смерти и нормально включается в свое духовное развитие через циклы чередующихся жизни и смерти.

Один чужеземец, друг евреев, пишет, что когда в Израиле старики рассказывают детям о своих прошлых страданиях в голусе, у тех это просто не укладывается в голове: "А что вы делали, чтобы это предотвратить? Почему вы шли, как бараны, под нож? Чего это вы толкуете вечно о своих страданиях?"

Древний "вечный жид" Агасфер наконец умирает, чтобы потом "нормально" воскресать в Христе. Он страдал целые тысячелетия, как тяжелый больной, лишенный сна и потому лишенный нормальной физической жизни и развития. Теперь больной начал, наконец, спать. Он будет поочередно спать и бодрствовать, к нему вернется здоровый румянец. Он больше не будет пугать своим видом другие народы.

2. В частности, к нему вернулась через тысячи лет воинская доблесть неслыханной славы! Его храбрые воины (а среди них - и юноши и девушки) далеко оставили за собой все привычные европейские эталоны храбрости - и рыцарей, и казаков, и гонведов, и зуавов, и иже с ними. Они поднялись до уровня революционных партизан, бойцов на баррикадах и в тюрьмах - каждый в одиночку против многих врагов, - поднялись до презрения к смерти.

У них есть вожди и полководцы неслыханного и невиданного у людей благородства, как Бен-Гурион и Моше Даян, и есть у них народная предводительница - старая мудрая еврейская женщина невиданного мужества!! Именно новому Израилю, самому человечному народу и государству, вполне подобает такая начальница - достойная еврейская женщина-мать - та, что была опорой нашего народа тысячи лет. На краю могилы низко кланяюсь тебе, моя великая сестра и сверстница, Голда Меир, и желаю тебе еще многих лет славной жизни!

Оба приведенных пункта - о достоинстве и о доблести - можно объединить в один: у еврейского народа жили ум и чувство, но была парализована воля. Ныне, в Израиле, он получил посвящение воли. А это и есть его христианизация.

3. За много лет я не слышал по израильскому радио ни одного слова ненависти или презрения, даже недружелюбия к арабам. От самой ранней поры колонизации евреями Палестины и вплоть до настоящего времени, за всю эту эпоху войн, погромов и сражений с арабами, провоцированных немцами, англичанами и прочими злыми силами, ни разу не появилось в еврейской печати каких-либо злобных расистских книг или статей с пропагандой вытеснения арабов ради "жизненных интересов" евреев.

Это - явление неслыханное и не понятое больше нигде в мире. Это - "война без ненависти", как назвал ее израильский генерал Арад. Вот пример такой невиданной войны. Известно, что арабские террористы - это олицетворение голой ненависти, убийства для убийства, преимущественно гражданских лиц, главным образом детей. Это - "ненависть без войны". Бандитизм доказал уже свою военную неэффективность. Но он опасен тем, что может посеять и усилить ненависть между Израилем и арабами соседних стран - Иордании, Ливана и др.

Пограничники израильской армии, конечно, борются оружием с бандитами - задерживают их живыми или убивают. Но вот как они преодолевают ненависть арабского населения, по словам одной арабской газеты.

Пограничники, оказывается, проводят ночь на территории соседней страны - скажем, Ливана, - в 4-х километрах от границы. Тем самым они, во-первых, предупреждают нападения убийц-террористов и, во-вторых, заводят дружеские отношения с местным населением. Существенно то, что израильские солдаты своей искренностью и честностью завоевали доверие и симпатии местного арабского населения, которое практически помогает им бороться с бандитами, несмотря на официальную пропаганду ненависти к Израилю. Взаимное понимание, доверие и устранение ненависти дошло до того, что израильские солдаты снабжают ливанских крестьян... легким оружием для борьбы с террористами и защиты от них!

Вот как израильская армия гасит ненависть к себе, разжигаемую у арабов вековечной расистской пропагандой и питаемую гигантскими резервуарами ненависти - своими, арабскими и заграничными (например, из... Китая).

Несмотря на многолетнюю доблестную войну в осажденном государстве, у евреев в Израиле нет милитаризма! У этой - лучшей в мире - армии нет ни одной военно-патриотической песни! Нет ни одной агитационной военной эстрадной постановки! По всей стране на рабочих местах прочно установлены добрососедские отношения между трудящимися евреями и арабами. В Израиле с гордостью заявляют: Несмотря на эту жестокую войну, мы не потеряли своего лица!

Так начал новый еврейский народ воплощать в жизнь новую христианскую миссию любви к врагам... "Мир, мир всем людям злой воли!"

4. В Израиле отсутствует смертная казнь. Даже для диверсантов, для бандитов, убивающих женщин и детей, взрывающих целые автобусы с детьми, взрывающих мины на пляжах и в универмагах, независимо от количества жертв! В израильских тюрьмах сидит уже несколько сотен бандитов, захваченных живыми. Тех, кого захватили ранеными, обязательно лечат и обычно после лечения возвращают на родину.

Должен признаться, что я, по-видимому, не дорос до таких нравов. Пережив эпоху войн и революций, эпоху Сталина, я воспринял другую концепцию: смерть бандитам, убийцам и вообще всем врагам! Она пристала ко мне, как к благочестивому еврею греховные "клипот" (шелуха), которые он пытается потом стряхнуть в воду при обряде "ташлих".

5. Против военных преступлений и сопротивления оккупированных арабских поселков в Израиле применяется один вид репрессий: разрушение домов (пустых, конечно).

В связи с этим я должен рассказать одну документальную историю, которая разъяснит вам кое-что...

Некий израильский журналист-международник, Амос Кенан, ранее настроенный несколько абстрактно-демократически и даже оппозиционно к израильскому правительству, был перед шестидневной войной призван в армию, и вот что с ним произошло.

"Во время шестидневной войны 1967 года батальону, в котором я служил, поручили надзор за разрушением четырех арабских деревень (очевидно, во фронтовой полосе). Я счел своим долгом дезертировать из своей части, написать докладную записку об этом деле, послать ее в генеральный штаб, а также некоторым членам правительства и кнессета (парламента). Эту записку впоследствии перевели на разные языки и распространили во всем мире в качестве доказательства преступлений, совершаемых Израилем на оккупированных землях...

Мои действия в любой стране означали бы нарушение воинского приказа во время военных действий, и... военно-полевой суд. Я понятия не имею, каков был бы приговор, вынесенный солдату, скажем, советской армии за подобное нарушение военной дисциплины. Думаю, что даже в ночном кошмаре я не смог бы догадаться, что с ним сделали бы.

Мне же, рядовому солдату, после того как я вернулся в свою часть, было приказано явиться к генералу, командующему фронтом. Тот сказал мне, что читал мою докладную записку и... считает своим долгом сообщить мне, что все, что произошло, было досадной ошибкой, которая больше не повторится (!)".

Но самым примечательным оказалось то, что солдаты упомянутого батальона отказались выполнить тот самый злополучный приказ об уничтожении деревень. "Генерал тут же подписал мне пропуск для свободного доступа на любое место оккупированной территории, и я мог убедиться собственными глазами, что больше попыток совершать такие акции не было нигде.

Однако с тех пор... мою докладную записку о приказе о якобы уничтожении деревень заинтересованные издания печатают всё снова и снова... А это уже неприкрытая ложь..."

Военный приказ... Мы, евреи, слишком хорошо знаем, что это такое. Шесть миллионов наших братьев были замучены и сожжены по приказу одного лишь фюрера, переданному по команде всей армии. Всякий военный приказ должен быть выполнен под угрозой смерти. Эта военная доктрина была также выработана когда-то в германской армии, которая и стала потом самой дисциплинированной, выполняющей все боевые приказы без колебаний и размышлений.

И по этому принципу строились все армии, ибо этот принцип лег в основу их боеспособности.

Вот почему на Нюрнбергском процессе и на других многочисленных подобных процессах после него все немецко-фашистские палачи, и не только они, делали большие глаза, иногда вполне искренно: Я виновен?? Ведь я убивал по приказу обер-лейтенанта, генерала, командующего, фюрера! Разве я мог не выполнить боевой приказ? Ведь я был бы расстрелян на месте!

В этом была, конечно, неотразимая логика...

Но она была неотразима до израильской армии - Цагал. В этой армии, кстати - самой боеспособной в мире, солдаты не выполняют автоматически бесчеловечных приказов! Как мы только что видели, во время опасной войны не на жизнь, а на смерть с безжалостным агрессором, которого солдаты хорошо знали! - они отказались выполнить приказ о разрушении домов на вражеской территории.

Они, видите ли, рассуждали! Они, не размышляя, жертвовали своей жизнью в бою, но совершить не оправданный своей совестью поступок - взорвать вот этот чужой дом - они не смогли. Им, как говорят евреи, было противно, тошно сделать это, как съесть живую лягушку... Это - "не еврейская работа", это - "ахзариут" (жестокость)...

Вот какие всемирно-исторические военные события совершались в этой чуть ли не самой маленькой и самой героической армии в мире - первой человечной армии!

Потом они пленили всю египетскую армию. Потом они отпустили ее домой поскорей, чтобы она лишнее время не голодала...

В Израиле, этом младенческом государстве, не любят не только казнить людей, но даже долго держать их в тюрьме, мучить. Это вызывает просто отвращение. Заключенных норовят поскорее отпустить, прогнать домой (обычно предварительно подлечив). Например, иностранца, приговоренного на много лет тюрьмы за преступный провоз в Израиль взрывчатки для террористов-убийц, начальник генерального штаба Давид Элеазар вдруг освобождает из тюрьмы своей властью (1972 г.) и, заплаканного, отпускает домой.

А такая каторга, где людям "паяют десятку за десяткой" (да еще невинным людям), вряд ли даже приснится самому свирепому израильскому прокурору...

6. Есть еще интересные данные о взаимоотношениях евреев с арабами-старожилами, т.е. с теми, которые в 1947-1948 годах не убежали из Израиля, а остались жить среди евреев. Евреи никогда не выгоняли их, но в первые годы относились к ним настороженно как к потенциальным врагам. Но уже во время Синайской войны эти арабы вели себя вполне лояльно по отношению к еврейскому государству, а во время шестидневной войны 1967 года они вели себя уже дружественно: они открыто предлагали свой труд и помощь, где они нужны, для замены ушедших на фронт.

Во время этой же войны один французский корреспондент приватно проинтервьюировал культурного израильского араба-старожила. Вот что тот рассказал:

"Мы представляем собой теперь единственное племя арабов, которое имеет уже 20-летний стаж жизни в культурном демократическом государстве, уважающем неприкосновенность нашей личности и наши человеческие права. Теперь мы являемся передовым арабским маленьким народом, наиболее грамотным, культурным и обладающим человеческим достоинством. В обстановке свободы у нас развилось и национальное достоинство до такой степени, что у нас появляется уже тяга к... национальной независимости от тех же евреев, которым мы обязаны воспитанием у нас чувства достоинства. Мы уже доросли до независимости..."

Это хороший материал для размышления о новой связи национальных судеб арабов и евреев, возобновившейся после раннего средневековья. Не правда ли?

Как известно, арабы стремятся уже к военной службе в израильской армии.

7. Государство Израиль, оказывается, помогает нескольким десяткам отсталых стран Африки, Азии и Южной Америки в строительстве промышленности, науки, техники, культуры, медицинского дела и т.д., и - самое любопытное, о чем я уже упомянул, - сельского хозяйства! Евреи - специалисты и консультанты по развитию сельского хозяйства в географических зонах с не изученными еще климатом и почвами!

И молодые народы весьма охотно пользуются помощью Израиля, охотнее, чем помощью крупных держав, обычно норовящих по старой колониальной привычке сожрать клиента вместе с его землей и потрохами.

8. В эти годы, когда государство Израиль находится в осадном положении и у всех его границ бушует война на истребление, т.е. в таком положении, при котором старые мощные демократические государства прекращают действие обычных демократических законов и свобод и устанавливают чрезвычайное положение и военную диктатуру, - в эти годы в Израиле продолжает действовать и развиваться самое свободное демократическое общество и законодательство, которые, вероятно, можно сравнить только с демократическими, искони мирными, спокойными скандинавскими странами.

Поразительно, особенно для нас, советских граждан, то, что среди добрых полутора десятков политических партий в Израиле имеются и явно враждебные к общественному строю и даже к государству Израиль. Например, какая-то клерикальная партия (бывшие враги государства), готовая променять все еврейское государство на одну трухлявую главу из Талмуда, и партия РАКАХ, именуемая за границей коммунистической и представляющая собой в действительности единственную на Ближнем Востоке легальную арабскую коммунистическую партию с несколькими еврейскими лидерами и ярко враждебную государству Израиль. Говорят, что эта партия доставляет постоянные хлопоты израильской полиции, вынужденной охранять ее от возмущенных граждан.

Итак, едва-едва, еще не вполне выбравшись повсюду из гетто, из лагерей, из многовекового бесправия, еврейский народ создал, живя во фронтовой обстановке, самое свободное демократическое общество. Да еще - нужно добавить - самое научно образованное и технически развитое общество.

И самое передовое, притом коммунистическое, сельское хозяйство в форме киббуцов, о которых румынский министр иностранных дел Манеску заявил, что "в самом маленьком израильском киббуце больше социализма, чем во всем Египте".

И самое культурное общество! Оказывается, они в школах проходят творения Толстого, Достоевского и... Солженицына. Когда-то еще русский народ прочитает всех этих своих писателей?

Наш народ совершил эти великие дела под Христовым водительством, но без Его имени, отвернувшись от Него своим сознанием, но с той же великой страстью и огнем, каким некогда горели его пророки, и взяв на себя новую миссию - создать на Земле Общество, основанное на любви к врагам.

И славлю я Христа-Спасителя, который дал мне такое не заслуженное мною счастье - в ясном сознании и твердой памяти дожить до дней славы Израиля и видеть ее если не физически, там, на Святой Земле, то хоть духовно, в душах моих братьев здесь.

И лишь одно опасение тревожит меня: выживет ли Новый Израиль физически? Не останется ли он только в памяти человечества, как явление в духовном мире?

Ведь очень уж много сильных врагов ополчилось на его жизнь. И слишком живуч и отравляет его юное тело трупный яд его старого и страшного прошлого!

Вот, например, как это делают теперь израильские раввины.

Как известно, многие русские жены еврейских мужей и матери их детей ("половинок") последовали за своими мужьями в Израиль. Они преодолели своей любовью старую национальную рознь и ненависть. Эти русские женщины, ставшие еврейками, - драгоценные золотники русского народа, его подлинная золотая россыпь и его прекрасный дар еврейскому народу, чудесная "присадка" к его новому национальному сплаву.

И вот этих-то прекрасных женщин израильские раввины, эти фанатики царства небесного, встречают плевками в душу! Дело в том, что по навязанному ими же позорному закону национальность граждан Израиля надлежит определять только по матери. Так что приезжих русских жен и их еврейских детей не считают и не регистрируют евреями, а считают гоями и гойками со всеми вытекающими постыдными последствиями: запрещают хоронить их на еврейских кладбищах и т.д. Не помогают ни протесты, ни возмущения мужей и отцов.

Израильский народ не боится ни миллионных арабских армий, ни диверсантов, ни даже великих держав, но перед пейсами еще пасует!

Это неправдоподобное положение объясняется тем, что хотя старое и обречено, но миссия и судьба еврейского народа в будущем находятся еще на неведомом распутье. С одной стороны, древняя, родная, интимно близкая групповая, племенная душа довершает еще свою миссию по сбору и утешению еврейской диаспоры в Израиле, но она отживает свое время. С другой стороны, ее вытесняет прекрасная заря новой миссии еврейского народа - высочайшей Христианской сознательной Любви и Свободы, как мы уже видели.

Вспоминаю я одну сценку. Простая русская женщина ласково глядела на двухлетнего необычайно умного, блестящего мальчика-еврея и восхищенно сказала: "Такие не живут". Мать заплакала.

Вот я и не знаю: Выживет ли в XX веке такой "ребенок", как Израиль? Но все равно: Если бы он и погиб, позор еврейского народа уже искуплен!

Ибо все мы, как свидетели, видели этот народ в пору его самой высокой доблести и самой высокой любви.

И счастливые тем, что удостоились видеть это, скажем вместе с мудрым русским поэтом Тютчевым:

А мы, старики, повторяю, скажем, как древний старец Симеон в храме перед смертью, когда взял на руки новорожденного младенца Иисуса:

В литовском курортном городке я увидел небольшой, но величавый католический костел, красиво расположенный по диагонали посреди квадратной зеленой тихой площади. Воскресная обедня справлялась в нем в две смены - для поляков и литовцев отдельно. Ксендз - литовец.

Я зашел в еще полупустой храм до начала первого, польского богослужения, в воскресенье.

Когда мы входим в христианский храм с высокими сводами, даже, как обычно, прямо из открытого поднебесного пространства бесконечной высоты, нас все же сразу поражает высота храма, взгляд устремляется кверху, под купол, и мы ощущаем какой-то душевный вдох, расширение души, как бы порывающейся внезапно устремиться наружу и заполнить собою храм. Этот вдох подобен физическому легочному вдоху, который мы делаем, когда из тесного помещения выходим на открытый воздух под голубое небо и быстро набираем воздух в легкие. Таково воздействие высотной, например, готической, архитектуры христианских храмов. Оно совершенно отсутствует, разумеется, у еврейских синагог, полностью лишенных какой бы то ни было выразительной религиозной архитектуры (синагоги, кстати, учреждены были еще до Христа).

Молящиеся собирались в полной тишине. Входя в костел, сняв головной убор, каждый сначала становился на колени и крестился с очень серьезным и достойным лицом. Как это отличается от гула всеобщей болтовни в синагоге посетителей в шляпах или фуражках на голове!

На стенах костела нет множества икон, как в православных храмах. Есть несколько "реалистических" или лубочных картин на евангельские сюжеты. И лишь в алтаре - большая картина-икона, изображающая безвкусно, без религиозного чувства, намалеванную Богородицу с младенцем и стоящего перед ними на коленях делового епископа, под которым, очевидно, подразумевается какой-то святой. И это, несмотря на давнюю традицию множества гениально написанных "Мадонн" в сокровищнице католической церковной живописи.

Есть еще скульптурное распятие. Некоторые молящиеся целовали изображенные на нем кровавые раны на ногах Иисуса. Моя древняя еврейская душа была шокирована таким грубым "почитанием кумиров", непонятным для нее.

Большая часть молящихся были женщины, и больше всего - пожилые вдовы. На их лицах сохранилась печать страданий, перенесенных ими во время войны, когда в Литве обильно лилась кровь всех национальностей, ее населявших.

Как жемчужины, красовались маленькие девочки-польки, одетые в очень живописные яркие платьица, украшенные нарядной и пестрой вышивкой на груди.

Удивительное впечатление! В христианской церкви мальчик выглядит заурядно, а нарядная девочка - как неотъемлемая и даже существенная часть церкви, сама же церковь - как громадный купол или венец вокруг девочки - этого маленького храма внутри большого!

В синагоге все это выглядит по-другому...

Началось богослужение. Наверху запел хор, заиграл небольшой орган. Иногда подпевали молящиеся. Слышны почти одни женские голоса. Мощные, полногрудые, строгие, молитвенные прекрасные голоса! Женщины и девушки в хоре поют, подняв головы, глядя Христу в лицо, гордо и громко, не вибрируя.

Боже мой! Почему наши женщины, с их нежными материнскими и сестринскими тоненькими, хрупкими голосами, не поют так?

Да их, нашу лучшую половину, и вовсе не показывают перед лицом Бога. Их (вместе с девочками!) по-варварски прячут в отдельную заднюю женскую комнату синагоги, где им разрешается только тихо плакать и, в крайнем случае, про себя подвывать кантору в его профессиональных рыдающих пассажах, но им не разрешается воспевать Бога или громко молиться Ему их прекрасными голосами.

Позади молящихся стояло несколько случайных посторонних лиц из местных гуляющих курортников, заглянувших в открытый костел. Большинство их - из евреев. Я запомнил несколько лиц. Один "деловой" мужчина средних лет слушал пение, склонив голову и сохраняя ироническую и страхующую улыбку, содержание которой было таково: "Я усвоил, усвоил давно, что религия - опиум для народа, и все прочие партийные истины по этому вопросу, и все, следящие за мной, могут убедиться в этом по презрительному выражению моего лица. Я смотрю на эту штуку снисходительно и спокойно как на занятную игру глупых детей, в чем не отступаю от директив начальства". Страшны эти стертые личности здесь, в христианском храме, среди живых молящихся людей. Там же стояли тихо две 16-летние брюнетки в трусиках с голыми ляжками. Они только иногда подмигивали друг другу, и на их лицах было написано лишь односложное девичье междометие: хи!

Хор и орган, иногда прерываемые молитвословиями ксендза, вели службу строго, канонично, пели латинские гимны. Особого волнения они у меня не вызывали.

Так прошло полчаса. Вдруг послышался шорох - все молящиеся опустились на колени и впереди них ксендз в облачении, как предводитель всей толпы перед лицом Бога. Хор и молящиеся запели искренними, печальными, теплыми голосами на родном, польском языке общехристианскую молитву "Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный..."

Внезапно и непроизвольно из моих глаз хлынули слезы, и я затрясся от рыданий.

Это было неожиданно и мгновенно, как приступ; я едва успел опустить лицо в ладони, потом в книгу, в шляпу, чтобы скрыть его.

Быстро оглядываюсь вокруг себя: никто не плачет, кроме меня. Боже, какие они крепкие, эти женщины, какая у них душевная сила! Я корчусь в рыданиях, а они, подняв головы, "как власть имущие", громко поют и молятся, глядя Христу в лицо, как Его законные дети...

Ведь я был лишен Его благодати 1900 лет и только возвращаюсь к Нему, как блудный сын, потрясенный свиданием с Ним. А они с раннего детства своей национальной жизни, уже тысячу лет - Его признанные дети. Они не плачут в Его присутствии, они привыкли к Его благодати, усвоили ее!

Хор продолжает петь:

Рыдания сотрясают меня с новой силой. Я не могу сдержать их, хотя и делаю судорожные усилия, сжимаю кулаки.

Так плакал я, пока пели эту молитву, и как только ее закончили и перешли к другим, латинским стихам, мой плач столь же непроизвольно и внезапно прекратился, будто оборвался.

Отчего же я плакал?

Очевидно, я плакал не от горя или радости, как люди обычно плачут на молитве. Притом я плакал непроизвольно. Мне были дарованы эти слезы высшей Властью.

Я плакал от восторга, что, наконец, допущен перед лицо Твое, Господи!

Я потянулся в Твой храм, мой Машиах, мой Христос, потому, что знал, что найду Тебя там, ибо Ты предварил меня в Евангелии Твоём: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я среди них". И это оказалось святой правдой. Я не только застал Тебя там в молитвенных голосах польских девушек, именно, не в словах молитв, а в живом ощущении как бы светлого страдания в печальных поющих голосах, которые вились вокруг меня, как дым курений в древнем храме, но Ты еще обратил ко мне Лик Твой глубоко внутри моей души, с любовью и состраданием, но слегка и осторожно, чтобы не переполнить, не оглушить, не ослепить меня, чтобы я "мог вместить", - и тогда я судорожно зарыдал.

О том, что христианская музыка - одно из Твоих жилищ (Твоя "Шехина"), я знал еще через Твоего апостола наших веков - Иоганна Себастьяна Баха (от исполнения музыки которого в наших концертных залах я, однако, еще никогда не плакал). А ведь в детстве я, сын своего народа, проходя мимо христианской церкви, откуда слышалось пение, отворачивался и ускорял шаги... А теперь, в Твоей же церкви, в том же пении, Ты даровал мне слезы утешения и ласки. И это несмотря на то, что в наше злое время я был избавлен ниспосланной мне от Тебя же судьбой от газовой камеры, от концлагеря, тюрьмы, голода, побоев, пыток, и несмотря на то, что часто, очень часто, я был равнодушным, ленивым эгоистом и холодным, тяжелым грешником.

За что же Ты был так милостив ко мне? Неужели только за мою искреннюю жажду и усилия познать Тебя в мышлении, за стремление к святости мышления? И ведь это делал не я, а Ты во мне, как сказал Твой апостол Павел. Ведь с детства я ощущал Твою руку на моей голове. Уже 1900 лет я тоскую по Тебе, и в эту мою нынешнюю земную жизнь, блуждая и спотыкаясь, я карабкался, сколько мог, и пробивался к Тебе под водительством Твоего нового апостола Доктора Рудольфа Штейнера, великого учителя святого мышления, чтобы положить мои мысли как святую жертву к Твоим стопам.

По моему разумению, теперь, во втором Твоем пришествии, Тебе нужны новые люди для выполнения задачи духовного мышления, этой основной и новой задачи человеческого рода по его спасению. Поэтому Ты поощряешь, лелеешь нас, подвижников святого мышления, и прощаешь нам всяческие другие грехи, как в былое время, когда Ты собирал поодиночке первых подвижников любви, Ты мгновенно простил и приблизил к себе грешницу Марию Магдалину за то, что она "много возлюбила" и принесла свою любовь в обильных слезах к Твоим стопам.

Ты загадочно провозгласил, что прощаешь всякий грех, кроме хуления Святого Духа. И новый апостол Твой разъяснил нам, что это грех блудодействия мышления, лжеучения, грех против святого мышления, как в то время главным грехом Марии Магдалины был грех блудодействия телесного, грех против святой телесности, завещанной еврейскому народу еще Иеговой через Моисея.

Ведь в нашу эпоху человек призван уже не просто к любви, а к сознательной любви.

Но если это так, если Ты считаешь нас, тружеников духовного мышления, достойными награды, то я буду бодро глядеть вперед на загадочную еще для меня судьбу моего народа, ибо я верю, надеюсь, что он предназначен именно для того, чтобы его древняя религиозная "святая телесность" ныне преобразовалась в святое мышление. Тогда он, наконец, найдет Тебя! Ведь мы - дети Авраама, первого зачинателя человеческого индивидуального мышления, пригодного к восприятию идеи Бога.

И Ты, мой Адонай, мой Господь, будешь радоваться красоте возносимых к Тебе мыслей Твоих первородных, старших детей, как древний Твой ставленник и предшественник Иегова радовался, вдыхая возносимые к Нему ароматы (Ре́ах-нихо́ах) от сжигаемых ими на Его жертвенниках в храме жирных внутренностей жертвенных животных.

Я продолжал посещать костел по воскресеньям и однажды пригласил с собой послушать ту же обедню моих дорогих друзей-евреев: Абрама Яковлевича, лучистого еврея, ныне покойного; его жену Люсю (Лею), ныне израильтянку; их юного чудесного сына Самуйлика; знатную еврейку Басю - ветерана театра Габима, и еще некоторых, в том числе и одну "половинку" Юдифь - дочь еврейской матери и русского отца. Все они, разумеется, патентованные атеисты.

Перед молитвой "Свенты Боже" я, конечно, уединился, чтобы скрыть от них мои слезы.

По окончании молитвы я, увы, не стал спрашивать их ни о чем: на их лицах было написано то, что на лице раввина, глядящего на свинину, поданную ему на стол.

Потом они пытались убедить меня, что пение еврейских канторов лучше, что вообще у евреев музыка, как и все прочее, лучше, что вот даже Эйнштейн пиликал на скрипке. Наиболее непримиримой была маститая Бася. Она сжимала и разжимала пальцы своего кулачка и жестом швыряла их мне в лицо, тыкала в меня указательным пальчиком и все повторяла сердито: "Инквизиция, погромы!.. Инквизиция, погромы!.." Это означало: "Куда же ты привел нас - в церковь христиан и их бога - Христа - тех, что жгли нас на кострах и резали в погромах?? Да еще любуешься ими!!"

Но мораль сей басни такова. Если в моем детстве или юности, 50 лет тому назад, мои друзья-евреи и родственники побили или прокляли бы меня за мое поведение в костеле, то теперь те же друзья, хотя и хватаясь за голову в отчаянии от моего христианства, продолжали целовать меня при встречах, как раньше, целовали, как настоящего "кошерного" еврея, болеющего за еврейский народ, и тайно от самих себя продолжали... уважать меня.

Так меняются времена.

Вот это я и хотел рассказать вам.

И еще расскажу, какой след оставили во мне мои слезы перед лицом Христа.

Мне иногда чудится, что я уже живу в Израиле.

Часто в предобеденный час я выползаю с палочкой из дому и направляюсь к ближайшему детскому саду. Детишки узнают меня и реагируют по-разному на мое появление.

- Са́ба, са́ба! - дедушка!

Некоторые смеются, некоторые резво разбегаются, приглашая меня догонять их, но я не могу...

Только две мои подружки, двухлетние крохотные длинноволосенькие - Ципо́ра и Ханна бегут ко мне охотно. Может быть, им нравятся мои подарочки или я сам, а может быть, у них дома нет своих дедушек. Но они любят меня. Зная мои повадки, они уже задирают свои мордочки вверх для меня (как делала еще в Москве моя любимая малышка Оленька), и я целую их в шейки, в горлышки долго, самозабвенно, а когда они начинают визжать от щекотки, я поворачиваю каждую и целую ее в загривочек долго, долго...

И при этом плачу, плачу, как тогда в костеле перед лицом Твоим... Потом ложусь на траву.

А две крохотные богородицы растроганно смотрят на меня своими еврейскими материнскими глазками, прекраснее которых я не знал ничего в мире, пытаются утешить меня, как куклу, поглаживают морщины на моем лице. Я окончательно впадаю в детство.

- Са́ба бохе́... - дедушка плачет, - говорит Ципора.

- Са́ба ката́н... - дедушка маленький, - солидно утверждает Ханночка.

И Ты улыбаешься нам...

...Господи! Пошли мне такой день в конце моей земной жизни!

Сейчас, когда мы с читателем оказались "на равных", то есть оба прочли эту книгу и составили о ней каждый своё мнение, я хочу поговорить с ним о прочитанном и добавить к его мыслям о книге и о затронутых в ней вопросах свои собственные. Но сначала я должен выполнить свои обязательства, о которых говорил в предисловии. Для этого мне надо оттолкнуться от того, о чём я писал ещё раньше, в своей книге "Необходимый разговор с Солженицыным". Ниже следует соответствующий отрывок из неё:

Не только предисловия к ней, как когда-то намеревался, я не написал, но и вообще никакого участия в издании книги или в подготовке к нему я не принимал. Сын Теуша, который этим занимался, ни о чём со мной не советовался и ничего со мною не обсуждал. Он лишь написал мне о готовившейся публикации, а потом прислал копию книги с дарственной надписью "на добрую память о семье Теуш". Всё это было бы в порядке вещей, если бы не два фактора: книга эта нуждалось в каком-то посредничестве между собой и читателем, и я был единственным человеком, который мог выступить в роли посредника. Сын Теуша не осознавал ни одного, ни другого. Почему?

Увы, он не был духовно близок к своему отцу, не разделял и не понимал его взглядов и не интересовался ими. Не думаю, чтобы он особенно интересовался и его творчеством, да и жизнью за пределами семейного круга. Конечно же он знал о моих особых отношениях с его отцом, но плохо представлял себе нашу духовную, душевную, человеческую, даже семейную близость (Теуш "увековечил" её в заключительной главе своей книги трогательными словами о моей дочери - "моя любимая малышка Оленька"). Насколько далёк он был от всего того, что нас связывало и чем мы жили, видно по такому эпизоду, поразившему нас с женой: когда во время его визита к нам в Англию речь зашла о "Необходимом разговоре с Солженицыным", где описаны самые драматические события в жизни его отца (да и матери, с которой он был особенно близок), он не мог вспомнить содержания книги, которую "вроде бы" читал.

В общем-то, отсутствие духовной близости между различными членами семьи является довольно заурядным явлением, которое в данном случае ничем не осложняло семейных отношений и не помешало осуществиться главному - посмертному изданию основного труда автора. Но сделано это было, вместе с тем, не лучшим для автора образом.

Техническая сторона не является, конечно, главной в книге, но некоторые очевидные погрешности печати и сверки текста книгу не украсили. Не украсили её, с моей точки зрения, и иллюстрации, помещённые на фронтисписе, причём без всяких пояснений. Возражение у меня вызвали не сами иллюстрации, которые являются произведениями искусства, а их неуместность в этой книге в качестве выразителей её сути и основного мотива. Иллюстрации носят ярко выраженный христианско-церковный характер, и хотя роли Христа и христианства (но не церковного) в судьбе и будущем еврейского народа отведено в книге особое место, книга всё-таки посвящена истории еврейского народа, который на сегодняшний день - ни исторически, ни в сферах культуры, ни в сознании людей, ни, прежде всего, в самой книге - не идентифицируется с Христом и христианством. Если уж снабжать эту книгу иллюстрациями, то есть немало замечательных произведений искусства - христианского, разумеется, ибо такое искусство запрещено иудаизмом, - посвящённых различным эпизодам и персонажам еврейской истории, о которой с таким проникновением пишет автор.

Но главным в книге является всё-таки авторский текст, и я был рад, что наконец-то, несмотря на некоторые погрешности, он дошёл до читателя. Я сам перечитывать его не стал, прочитал лишь текст Г.С. Померанца, о чём речь ниже. Но сейчас, при подготовке нового издания, я прочитал книгу и обнаружил в ней не только опечатки, но явные ошибки и неточности, вынудившие меня обратиться к имеющейся у меня рукописи (я не сомневался, что книга печаталась по точно такой же, имевшейся у сына Теуша). И тут при сверке выяснилось, что перед печатанием книги текст рукописи Теуша подвергся чуть ли не построчному редактированию и "причёсыванию".

К сожалению, теперь, когда нет в живых ни сына Теуша, ни, судя по всему, самого издательства, невозможно установить, кто и на каком основании решил предпринять такую операцию. Но это и не так уж важно сегодня. Я не сомневаюсь, что редактор, проделавший большую работу, руководствовался самыми лучшими намерениями. Однако для настоящего издания книги я вынужден отвергнуть результаты его труда. И вот по каким причинам. Что текст Теуша, как и любого почти автора, может только выиграть от добросовестного редактирования, не вызывает сомнений. Частично это и имело место в данном случае. Но при этом произошло и другое: в книге появились ошибки, купюры и дополнения - даже в цитатах, а в ряде случаев - и недопустимое искажение или переиначивание авторской мысли и привнесение вместо неё редакторской. Даже заголовки переделывались, а авторские эмфазы почти все исчезли, но возникли новые. Помимо этого, замена свойственных данному автору слов, выражений и оборотов речи на более "литературные" (в кавычках и без) лишает текст индивидуальности и так важного здесь живого и неординарного авторского присутствия.

Такие переделки текста, - если только они не дело рук самого автора, - я считаю недопустимыми. Но в том-то и дело, что я не был уверен, что все их можно отнести на счёт редактора. Говоря конкретно, перекомпоновка текста в ряде мест и некоторые купюры и дополнения были по своему объёму и характеру таковы, что трудно было допустить, чтобы кто-то мог позволить себе такую беспрецедентную вольность, превращавшую редактора в соавтора. Но тогда надо было допустить другое: рукопись, с которой работал редактор, не идентична той, которая имеется у меня. А если это так, то какая из них является последней, окончательной?

Как я уже сказал, выяснить это сегодня не у кого, как и нет возможности положить обе рукописи рядом и сравнить. Но целый ряд доводов (я всё же не решаюсь назвать их фактами) говорит в пользу того, что именно мой экземпляр рукописи является последним. Во-первых, зачем Теушу надо было переправлять мне (нелёгкое по тем временам предприятие) промежуточный, а не окончательный вариант рукописи, когда я был его единственной надеждой на то, что она превратится в книгу? А если он внёс в рукопись изменения уже после её переправки, почему же он ни разу не упомянул мне об этом, продолжая, между тем, постоянно справляться о её публикации? И я сомневаюсь, что Теуш стал бы "в последнюю минуту" вносить обнаруженные мной изменения в рукопись, над которой работал несколько лет. Да и возможности у него такой уже не было, ибо "последняя минута" - это несколько месяцев после переправки мне рукописи, которые Теушу оставалось жить и в течение которых физические и духовные силы быстро оставляли его: он плохо себя чувствовал, болел, лежал в больнице, где и умер…

А дальнейший сравнительный анализ рукописи и книги подтвердил мои предположения и выводы. В частности, в моём экземпляре рукописи рукой Теуша сделаны, с одной стороны, дополнения, которых нет в книге, а с другой - купюры текста, который в книге остался. Это, как и ряд других факторов, говорит о том, что именно мой экземпляр, а не тот, по которому печаталась книга, является окончательным. Поэтому он и взят за основу для настоящего издания книги.

Если редактору нельзя предъявлять претензии за сделанные автором изменения, о которых он ничего не знал, то за его собственные переделки, указанные выше, - можно. Я уверен, что они были бы неприемлемы в первую очередь для самого Теуша. Чтобы у читателя не оставалось никаких сомнений на этот счёт, мне приходится снова возвращаться к своей книге и к самому Солженицыну, даже цитировать его. Ибо это тот редкий случай, когда он говорит правду, по крайней мере, в теушевском контексте. Солженицын пишет о том, что Теуш просил его передать мне рукопись своей книги "с завещанием" - "напечатать без всяких изменений, исправлений, сокращений". Несмотря на то, что ни рукописи, ни "завещания" я от или через Солженицына не получал, я знал о таком пожелании Теуша. А пожелание автора, тем более почившего, должно выполняться. Что я и делаю в данном случае. И если в некоторых местах я всё же решился на чисто косметическую, но необходимую правку, даже с частичным оставлением предыдущей, то это уже дело моей личной ответственности перед Теушем. Я также взял на себя смелость и ответственность сделать, помимо правки, и несколько, самых минимальных, текстуальных изменений - не только не меняющих авторского смысла, но делающих его более доходчивым и доступным для читателя.

А теперь о тексте Григория Померанца, который сын Теуша в письме ко мне, - а потом и я в своей книге, чтобы не вдаваться в подробности, - назвал предисловием. Возможно, он и предполагался вначале в качестве предисловия, как и должно быть в таких случаях, но в самой книге оказался в конце, в виде послесловия, и был озаглавлен "Страстная и беспокоящая книга". Я уверен, сын Теуша был очень рад, заручившись согласием на сотрудничество такого видного публициста. Но сам Померанц, мне кажется, не должен был соглашаться принимать участие в этой книге. И вот почему.

Они с Теушем были знакомы лет десять и уважительно относились друг к другу - и чисто по-человечески, и как творческие индивидуальности; многое сближало таких людей в то время - они были редкими островками настоящей культуры и интеллигентности в затхлом советском болоте. Но внутренней, духовной близости между ними не было - водоразделом здесь было антропософское миропонимание и мироощущение Теуша. Со стороны Померанца это не определялось, как в случае с сыном Теуша, просто отсутствием интереса. Как человек широко образованный и эрудированный, как культуролог, он интересовался всеми основными культурными явлениями, по крайней мере, литературы и философии, о чём я мог судить как читатель (я пишу в прошедшем времени в соответствии с описываемыми событиями). Но по крайней мере одно явление, если он даже серьёзно интересовался им и изучал, в чём я сомневаюсь, он так и не понял - антропософию и её основателя Рудольфа Штайнера.

Говорю это на основании собственных личных контактов с Померанцем. Я познакомился с ним в то же время, что и Теуш, но наши контакты были в основном эпистолярными, после моей эмиграции (фрагменты нашего диалога попали в мой материал "О "Розе мира" Даниила Андреева"). Антропософия, составлявшая основу мировоззрения, творчества и жизни Теуша, была чужда и, как я сказал, непонятна Померанцу. Эта была худшая форма непонимания, когда человек не замечает его и рассуждает о предмете, в котором является полным невеждой (но как невежество может сочетаться с огромной эрудицией - вот действительно интересный вопрос, но не для настоящих заметок).

Как же такой человек мог представить читательской аудитории книгу, которая без антропософии и не могла быть написана, и не может быть понята? Ответ очень простой - никак. Померанц и не представляет книгу, которая по большому счёту не только им не понята, но и не нравится ему. Поэтому, оставаясь верным себе и правдивым по отношению к читателю и искусству, он не лицемерит из ложно понимаемого уважения к памяти автора и делает единственно возможную для себя вещь - пишет на книгу рецензию. Отрицательную, разумеется, которая начинается "за здравие" - "книга вызывает сомнения", а кончается за упокой (без кавычек) - "книга постоянно вызывает возражения". Такая рецензия - вполне объяснимая реакция данного читателя и критика, но только что она делает в самой книге, где автор-гость призван мостить для читателя дорогу к автору-хозяину, а не покрывать её рытвинами да колдобинами?

В книге рецензия Померанца, заключающая авторский текст и этим как бы подводя ему итог и вынося окончательный приговор, оказалась инородным телом. Вот почему её нет в новом издании. Но, как всякая рецензия, она, безусловно, имеет право на существование, и для меня она встала в один ряд с несколькими другими реакциями или рецензиями на книгу, о которых мне стало известно. Реагировать на них - подробно, сейчас, здесь - не входит в мою задачу. Исключение я делаю лишь для рецензии Померанца, поскольку она оказалась неправомерно прикреплённой к авторскому тексту.

В ней проглядываются три темы: (1) изложение собственных взглядов рецензента по тем или иным вопросам, (2) критика антропософии и (3) сама книга и её автор. Первая тема вообще к основному содержанию книги никакого отношения не имеет, хотя и может представлять, так сказать, общественный интерес. Вторая тема, где критике подверглись, помимо самой антропософии и её основателя, даже антропософы в Европе (ума не приложу, как Померанц разглядел их из своей московской квартиры, да ещё в виде несуществующей "религиозной общины"), бросает косую тень на автора и подрывает саму основу его книги. Должен сказать, что эта тема была и предметом моей переписки с Померанцем, но я не думаю, что есть смысл выносить её сейчас на общественную арену, тем более что однажды я это уже сделал: мой материал "Такой антропософии нет" можно считать обобщённым ответом на критику подобного рода (то есть с претензией на знание предмета, но без оного).

Что же касается третьей темы, где ложка добрых слов в адрес книги и автора содержится в бочке критических замечаний, мне хочется извлечь лишь одно, в котором верность посылки соседствует с читательской слепотой. Суть его сводится к тому, что книга Теуша была рождена, помимо прочего, эйфорией Шестидневной войны 1967 года и что, соответственно, "страстная эмоциональность преобладает в ней над развитием идей". Да, эмоциональный всплеск в душах советских евреев, произведённый Шестидневной войной, явился толчком не только для такого скромного деяния, как книга Теуша. Он совершил переворот в этих душах, превратив эмоции в слова и в дела. Рождённые им слова, не сознавая их далеко идущих последствий, горстка храбрецов бросила как вызов советским властям - "Отпусти народ мой!" Этот вызов ударил в самое сердце системы, от чего она дрогнула и зашаталась, а затем пробил в ней брешь - и она, в конце концов, рухнула (эта историческая цепочка легко просматривается, особенно теми, кто был участником или живым свидетелем тех событий).

Так что вот к каким результатам могут привести эмоции - к огромным общественным сдвигам! Во всяком случае, эмоции вовсе не исключают не только слов и дел, но и мыслей и идей. И не исключили, не подавили и не вытеснили эмоции Теуша, при всём их накале, его идей, а, наоборот, способствовали их рождению и развитию. Но если их не увидел - по какой-то бы ни было причине - Померанц, профессиональный писатель, исследователь и критик, притом хорошо знавший и уважавший автора, насколько же, в таком случае, труднее заметить их обычному, "рядовому" читателю, для которого книга и была написана.

Я предвидел эту трудность задолго до того, как Померанц написал свою рецензию, вот почему и хотел выступить в роли посредника между читателем и книгой. Но того посреднического текста, которым я думал в своё время сопроводить публикацию этой книги, к новому её изданию я не написал. Сегодня он просто невозможен, ибо необходимо считаться с существующей реальностью: книга была опубликована десять лет назад, и 2000 её экземпляров разошлись по свету, осели в личных библиотеках и попали в общественные. На неё были написаны рецензии, некоторые из которых зафиксировал интернет. Так что сегодняшний мой текст - не в предварение выхода книги в свет, а вдогонку за ним. Но поскольку трудность правильного понимания мыслей автора с выходом книги лишь подтвердилась - по крайней мере, в случае некоторых читателей, - я предпослал её теперешнему изданию небольшое пояснительное предисловие. А сейчас я хочу поговорить об этом более конкретно и подробно. (Я не сделал этого в предисловии, потому что детальный и конкретный разговор с читателем о том, с чем он пока незнаком и о чём не составил ещё собственного мнения, был бы для него в лучшем случае абстракцией, а в худшем - навязыванием чужих суждений и оценок.)

Трудность, о которой идёт речь, содержит в себе две составляющие - "что" и "как", то есть что автор говорит и как он это говорит. Но им предшествует третья - "о чём", то есть о чём говорит автор. Эта последняя может показаться на первый взгляд надуманной, ведь автор заголовком своей работы указывает на её содержание. Так-то оно так, но по большому счёту - и об этом уже говорилось в предисловии - за всем тем, о чём пишет Теуш, стоят его раздумья и тревоги о судьбе еврейского народа. Не в смысле "Ах, что же это такое с нами делается!" или "Ох, что же с нами будет дальше?" - это для него уже давно пройденный этап, если он его вообще когда-нибудь проходил. Его мысль и боль о своём народе идут гораздо глубже: "Для чего мы были созданы? Что делаем здесь на земле? Почему так особо отмечены среди других народов - и хорошим и плохим?"

Если читатель никогда не задумывался о смысле бытия и своего собственного существования, а также о смысле существования своего народа, ему уже изначально будет трудно уловить центральный нерв этой книги. Он будет вырывать из неё привычные и знакомые слова и словосочетания, не видя за ними более глубокого и широкого контекста и не подозревая, что они могут иметь совершенно иной смысл, чем тот, который вкладывает в них он сам.

Вообще-то еврей должен в этом отношении находиться в лучшем положении, чем другие. Даже если он, как индивидуум, далёк от поиска смысла своего еврейства и от еврейского духовного наследия, он всё равно где-то краем уха что-то такое слышал об "избранности" своего народа, даже если понятия не имеет о том, что она означает, или же, хуже того, настрадался от неё. А религиозному еврею и задумываться над этим вопросом не надо - ответ на него испокон веков находится в анналах иудаизма и даже составляет его суть. Но читатель этой книги, принявший такой ответ, почувствует себя на её страницах ещё неуютнее, чем без всякого ответа, ибо Теуш считает, что на сегодняшний день этот ответ и его источник несостоятельны. А то, что он сам предлагает, - в качестве ответа и его источника, - составляет для любого, не знакомого с этим источником читателя, то самое "что"-препятствие, которое я в своём предисловии посильно пытался помочь ему преодолеть.

Преодолеть препятствие в данном случае означает необходимость встать, хотя бы на время чтения книги, на точку зрения автора. Здесь действуют те же правила, что и при знакомстве с любым другим новым материалом или предметом. Если предмет тебе незнаком (скажем, биология), то ты ничего не поймёшь в биологическом исследовании, а если при этом ещё вздумаешь давать оценки, то они только вызовут улыбку специалистов. Точно такая же связь существует между духовной наукой Рудольфа Штайнера и книгой Теуша. Поэтому читатель, если он хочет понять суть этой книги, должен понять и принять определённые посылки духовной науки.

В книге они представлены, хотя и в очень сжатом виде. Чтобы ещё раз не отсылать читателя к первоисточникам, я приведу их здесь в несколько расширенном виде. Самое первое и самое главное из них и самое, пожалуй, трудное состоит в том, что помимо нашего физического мира существует его прародитель - невидимый, но реальный духовный мир. А созданная в начале прошлого века духовная наука исследует его, сообщая нам духовные факты об обоих мирах. Мы остановимся лишь на тех нескольких, которые необходимы для понимания авторских выкладок.

Божественные существа духовного мира создали для человека физический мир - временное место его обитания и ученичества, которое он должен использовать для выработки в себе качеств, способных поднять его до божественного уровня и поставить в один ряд с богами (такое ученичество в духовом мире было невозможно для человека). По завершении этого процесса человек возвращается к чисто духовному состоянию, и физический мир прекращает своё материальное существование.

Однако не всё пошло по божественному плану. Через какое-то время после того как, в соответствии с этим планом, человек получил духовную независимость и свободу действий на земле, это привело к тому, что процесс материализации и физического мира и самого человека зашёл настолько далеко, что стал практически необратимым. То есть человек сам, своими силами, остановить и повернуть его в нужном направлении не мог, даже если бы вдруг осознал содеянное. Это могло сделать только божественное существо, причём самого высокого ранга. Но сделать не посредством каких-то внешних мер или действий, а единственно возможным путём - отдав, пожертвовав человеку, земле, физическому миру часть своей субстанции, как бы став "донором". А для этого этому существу необходимо было сначала стать человеком - войти в физическое тело человека, жить и действовать в нём, как человек, и умереть, как человек. В подготовке этого сложнейшего, даже для духовного мира, деяния участвовал весь космос (Штайнер дал подробное и всестороннее, захватывающее дух описание этого процесса). Но прежде чем говорить о нём дальше, я хотел бы сделать небольшое отступление личного порядка.

Лет через пятнадцать после моей эмиграции уехала со своей семьёй в Израиль моя тётя, которая вскоре посетила нас в Англии. Мы всегда были очень близки, наша встреча была волнительной, и тётя, постаревшая, но с тем же живым умом и неиссякаемым интересом ко всему происходящему, хотела знать всё о том, как и чем мы жили эти годы. С этой целью она составила список вопросов, на которые я должен был давать обстоятельные ответы. Вопросы были от бытовых до "теоретических" (например, что такое "менталитет" - новое тогда слово в русском лексиконе), но среди них оказались два, которые я никак не ожидал услышать - об антропософии и о Христе.

Должен сказать, что к тому времени у меня уже был некоторый опыт ответа на эти вопросы, хотя все мои предыдущие аудитории обладали несколько бόльшим интеллектуальным багажом. Но главная трудность заключалась здесь для меня не в умственной сфере, а в душевной, ибо всё, что связано с Христом, действует на еврея, особенно поколения моей тёти, как взрывная смесь. За примерами мне далеко ходить не надо было. Однажды наша московская соседка, художник-реставратор, работавшая одно время реставратором церквей, подарила нам небольшую иконку. Когда моя мама увидела её у нас в доме, с ней чуть не случился апоплексический удар, так что иконку нам пришлось убрать. А теперь вот - моя тётя.

Как бы то ни было, я знал, что на такие вопросы нельзя давать стандартные, заученные ответы, что ответ в каждом случае должен быть индивидуализированным, приспособленным к слушателю, отталкиваться от него. Такой ответ я и постарался дать в данном случае. Хотя времени на раздумывание и подготовку у меня не было, я решил отвечать на эти вопросы не "в лоб", а в широком историческом контексте. Начал я с самого начала - с "сотворения мира", рассказав, в доступной для моего слушателя форме, о двух мирах, о начале и смысле земной эволюции и о различных её этапах.

Я никогда не имел ещё такого благодарного слушателя. Тётя была вся - внимание, она, что называется, смотрела мне в рот, хотя на самом деле неотрывно смотрела мне в глаза и слушала, не прерывая меня ни словом, ни движением. Не отягощённая грузом интеллектуальных и научных знаний и догм (поистине - блаженны нищие духом), она буквально впитывала каждое моё слово. Так я дошёл в своём рассказе до того же момента, что и здесь несколькими абзацами выше - до необходимости вмешательства в нашу эволюцию, для спасения её, высшего духовного существа. Но как только я произнёс: "Вот это существо и есть Христос", с тётей сделалось то же самое, что много лет назад с мамой. Она вскрикнула, даже закричала, схватилась за сердце, и я серьёзно опасался, что с ней может произойти сердечный приступ.

Но причины шока, пережитого мамой и тётей, были различны. Тётин шок был вызван резкостью, неожиданностью перехода от чего-то нового, интересного, увлёкшего её и захватившего в тот момент всё её существо, к чему-то привычно-отталкивающему, чем это новое и интересное вдруг оказалось. Её эмоциональная реакция была неосознанной, инстинктивной, и если бы тётя была моложе, этот шок был бы полезен для неё. Он мог бы пробудить в ней новые внутренние импульсы, заставить задуматься о чём-то новом и переосмыслить свои старые представления. Подобные шоки очень полезны в жизни, и они не раз оказывались благотворными и приводили к замечательным результатам.

Вот с таким трудным "что" в книге Теуша сталкивается читатель-еврей. Ибо Христос ассоциируется у него в лучшем случае с колокольным звоном и крестящимися старушками, с иконами и крестами и прочей неприемлемой для него атрибутикой. А в худшем - с антисемитскими выпадами и проявлениями ненависти, с преследованиями и погромами, с крестовыми походами и обвинениями в ритуальных убийствах. И вдруг этим именем называют самое высокое божественное существо, которое к тому же играет центральную роль в эволюции мира и человека и оказывается при этом неразрывно связанным с еврейским народом. Как же это возможно воспринять, понять, принять?

Я могу утешить еврейского читателя лишь тем, что здесь он находится не в одиночестве; правда в компании, куда он таким образом попал, он меньше всего ожидал оказаться. Как и ему, хотя в силу совсем иных причин, так же трудно понять и принять духовные факты, касающиеся истинного места и роли Христа в мире, и традиционному христианину, особенно ревностно-верующему, особенно священнослужителю. Говорю это на основании личного опыта, и именно в свободной, толерантной и либеральной Англии мне пришлось услышать из христианских уст направленное в адрес Штайнера самое страшное христианское поношение и проклятие - Антихрист.

Так что читателю, нагруженному традиционно-церковными представлениями о Христе, придётся оставить их за пределами книги Теуша и принять духовные факты о Христе, сообщаемые антропософией. В противном случае ему лучше книгу проигнорировать или просто принять её содержание к сведению, воздержавшись от оценок и критических суждений. Но если читатель нашёл в себе силы справиться с теми "что" книги, о которых шёл разговор до сих пор, он сможет справиться и с остальными. Следующее касается взаимосвязи между духовной сущностью человека, его Я, и его физическим телом.

Суть этой связи может быть выражена очень просто: физическое тело человека является сосудом и инструментом его Я для жизни и деятельности в физическом мире. Отсюда должны быть понятны предъявляемые к нему требования. В качестве сосуда оно должно быть способно принять в себя духовную субстанцию и быть её надёжным носителем. В качестве инструмента оно должно быть приспособлено к тем задачам, которые Я человека предстоит выполнять в жизни. Поскольку каждый человек является индивидуумом, наши тела в высшей степени индивидуализированы и соответствуют уровню нашей духовной организации.

(Перечитал написанное и ещё раз увидел, как трудно говорить о духовных фактах отрывочно, без полного контекста. Ведь у читателя может возникнуть естественный, хотя и не имеющий прямого отношения к нашему разговору, вопрос: а как это отнести к людям, которые рождаются с ненормальным физическим телом или Я, а то и с обоими вместе? И здесь ответ может быть только отрывочным, почти односложным. В отличие от физического тела - Я, дух никогда не может быть ненормальным, больным, дефектным или "дефективным", а только - более или менее развитым, с добрыми и "хорошими" или злыми и "плохими" качествами и т.п. Его кажущиеся ненормальность, неполноценность или неадекватность являются результатом того, что его физическое тело не даёт ему полностью проявиться в нём. Это происходит с каждым человеком - в детстве и старости, в период становления и увядания физического тела. Но в ряде случаев, которые мы считаем ненормальными или даже трагическими, физическое тело на протяжении всей жизни лишает Я возможности проявить себя в полную силу своих возможностей и способностей. Почему это происходит - этот вопрос определённо не может быть здесь предметом рассмотрения.)

Миллионы лет ушло на создание этого совершенного сосуда-инструмента человеческого Я. И именно ему грозила, в первую очередь, надвигающаяся необратимая материализация мира, которая делала его непригодным для непрерывно развивающегося и совершенствующегося Я. Но пока эта необратимость ещё не наступила - и для того, чтобы она не наступила, - этот сосуд-инструмент должен был принять в себя Высшую Субстанцию, для которой он приспособлен не был. Чтобы понять его непригодность, надо попытаться хотя бы приблизительно представить дистанцию между этой Высшей Субстанцией, Христом, и самым высоким человеческим Я. Для этого мы можем воспользоваться замечательной помощью, которую Михаил Чехов с этой же целью предложил своему другу в одном из писем к нему.

Вначале он говорит о божественных существах духовного мира, называя их, в соответствии с теологической традицией, Ангельскими Чинами. Таких Чинов девять, по уровню их развития, и Чехов называет их всех, начиная с Ангелов, Архангелов и т.д. и кончая Серафимами. Далее он пишет:

Вот здесь и находится Христос - одна из ипостасей БОГА. Но если, как показал Чехов, теперешнему человеческому сознанию невозможно осмыслить всю восходящую высоту божественного сознания, а можно лишь путём аналогии приблизиться к этому осмыслению, то и осознать непригодность - для этой восходящей духовности - физического тела, созданного для человека, можно лишь с помощью приблизительной и упрощённой аналогии. Скажем, можно ли заполнить бумажный пакет водой? А кипятком? А расплавленным металлом? А солнечной субстанцией?

Но физическое тело человека (бумажный пакет) необходимо было сделать пригодным для Высшего Божественного Существа (для солнечной субстанции). И вот для выработки такого пригодного тела - единственного, уникального, "одноразового" - божественными существами был выбран народ - неразумный, строптивый, капризный, упрямый, ничего не знавший о своей миссии и не понимавший своего предназначения, стенавший под бременем предъявленных к нему требований и дисциплинарных мер и стремившийся при каждом удобном и неудобном случае сбросить с себя это тяжёлое и непонятное бремя.

Но ему не давали это сделать - ведь на него была сделана ставка, вся дальнейшая эволюция мира и человека зависела от выполнения им своей миссии. Вместе с тем в помощь ему было дано духовно всё лучшее и совершенное, что могло быть дано человечеству на том этапе его эволюции. Ибо необходимое физическое тело не могло быть создано вне духа и не могло обогнать его в своём развитии. Их развитие и совершенствование шло рука об руку. И если народ был призван создать совершенное физическое тело, то и дух его должен был быть совершенен. Поэтому в него вливались и питали его самые высокие духовные импульсы.

И еврейский народ выполнил свою миссию, духовную и физическую. Он дал миру духовную сокровищницу и создал, в течение сорока двух поколений, самое совершенное за всю историю человечества тело. Правда, и оно едва-едва смогло продержать в себе Высший Дух в течение всего трёх лет. Но этого срока оказалось достаточно, чтобы это Существо могло влить Свою Субстанцию в человечество, в каждого человека, в землю, в весь наш физический мир и таким образом спасти его от верной гибели. С этого момента начинается совершенно новый этап человеческой эволюции.

Еврейский народ ничего не знал об этом. Как, впрочем, и другие народы, даже те, которые потом стали христианскими. Конечно, были отдельные индивидуумы, которые обладали теми или иными оккультными знаниями об истинной сути Христа и Его земной миссии. Было немало и таких, кто воспринял начавшие действовать импульсы Христа прямо в своё сердце и волю, чтобы претворить их в жизнь. Такие люди есть и сегодня. Но, в общем, сегодняшний христианский мир, хотя и живёт по новому летоисчислению, ещё очень далёк от истинного понимания события Голгофы, не говоря уже о сознательном восприятии и претворении в жизнь новых духовных импульсов, вошедших и входящих в человеческую эволюцию в результате этого события.

Правда, до недавнего времени в мире не было общедоступных знаний об истинном смысле этого события, как и других духовных знаний, необходимых человечеству. С начала прошлого века такие знания есть - в виде духовной науки Рудольфа Штайнера. Теперь каждый ищущий человек может эти знания получить. Теуш был таким ищущим человеком, и он, в доступных ему пределах, духовные знания получил и использовал в своей книге. Использовал в том объёме, в каком я их вновь представил сейчас читателю для самопроверки - смог ли он справиться со всеми новыми для него "что" и правильно воспринять духовные факты?

Описав успешное завершение еврейским народом своей миссии, Теуш в своём последующем повествовании уже больше не опирается на духовные факты. По той простой причине, что духовные факты, касающиеся дальнейшей и современной судьбы еврейского народа, Теушу в то время, в Советском Союзе, известны не были. И насколько известно мне сегодня, на Западе, таких фактов нет. Штайнер, если он их и исследовал, их не обнародовал. Он говорил или писал по "еврейскому вопросу", но как обычный человек, а не духовный исследователь, не посвящённый. И разница здесь существенная: между мнением, пусть самым авторитетным, и фактом. Насколько она проявилась в данном случае у Штайнера (мы с Теушем касались этого в нашей переписке) - тема особая, но к самому Теушу эта разница имеет прямое отношение. Ибо он в своей книге не только излагает факты, но и комментирует их.

До определённого момента исторические факты в его повествовании шли рука об руку с объясняющими их фактами духовными. Но в своём последующем повествовании Теуш, как было сказано выше, уже больше не может подкрепить или объяснить исторические факты духовными. Он может лишь предложить - не в замену им, а как свой вклад в уяснение прошлого и настоящего еврейского народа, - своё понимание, своё мнение, свои суждения. А они, по определению, субъективны, и их ценность определяется двумя факторами. Один, опять же субъективный - насколько они помогают читателю в понимании данного вопроса, и здесь вердикт каждого читателя имеет равную силу. Другой же фактор носит объективный характер - насколько они выдержат проверку временем и, самое главное, духовными фактами, когда они станут известны. Вот здесь окончательный приговор относительно суждений Теуша вынесен ещё быть не может. И всё же ни тот, ни другой фактор не мешает нам коснуться некоторых из них.

Я говорю "некоторых", потому что есть другие высказывания Теуша, которые я намеревался не просто коснуться, а подробно обсудить, но, к большому сожалению, должен отказаться от своего намерения. Высказывания эти касаются самого, пожалуй, главного, ради чего и книга была написана, - настоящего и будущего еврейского народа и Израиля. Но при обсуждении этих высказываний я вынужден был бы выйти за пределы книги и говорить уже и о своих собственных мыслях и личном опыте, которые для меня, в данном случае, неразрывно связаны, хотя и не однозначно, с мыслями Теуша. А это вылилось бы в самостоятельную статью - тематически однородную с книгой, но не совсем уместную в рамках данного послесловия. Поэтому мне приходится оставлять эту тему незатронутой, продолжая далее обсуждение других.

Еврейский народ, в среде которого родился и проповедовал Христос, не пошёл за Ним и не принял Его учения. Несмотря на то, что первые ученики, первые последователи Христа, первые христиане и первое христианство - все они тоже вышли из еврейской среды. Одно из "христианских" объяснений этого парадоксального явления состоит в том, что если бы евреи сразу же приняли христианство, оно могло так и остаться, по крайней мере, на очень долго, исключительно еврейским достоянием. Теперь же, как и должно быть, христианство распространилось по всему миру, а еврейский народ, в конце концов, тоже станет на путь христианства.

Как бы то ни было, Теуш рассматривает отвержение Христа как трагедию еврейского народа, начавшуюся две тысячи лет назад и продолжающуюся до сегодняшнего дня. И это ещё одно "что", стоящее препятствием на пути еврейского читателя его книги. Но чётко ли видит читатель, что Теуш имеет здесь в виду? Для Теуша эта трагедия не только в тех страданиях, которым подвергался с тех пор еврейский народ, не внешняя, а внутренняя. Еврейский народ не увидел, не понял, не принял то духовно-новое, что вошло с Христом в мировую эволюцию и что только и является залогом будущего развития и движения вперёд. Отвергнув это, еврейский народ потерял свое духовно-моральное лидерство в эволюции человечества, стал отсталым и даже был отброшен назад, другими словами - из авангарда человечества превратился в его арьергард. (Я очень надеюсь, что читатель не поймёт эти слова превратно - в том смысле, что еврейский народ оказался в морально-духовном смысле позади всех народов. Такая мысль была бы абсурдной. Хотя мерки здесь прикладывать рискованно, да и общепринятых мерок в этой области нет, всё же даже сегодня существует немало народов, чей уровень развития ещё неизвестно когда достигнет того, который давным-давно прошёл еврейский народ. Нет, превращение из авангарда в арьергард здесь понимается исключительно как внутренний, духовный процесс в самом еврейском народе, безотносительно к тому, на каком уровне находились или что делали другие народы.)

Другие же народы, принявшие христианство, не стали вдруг духовно-передовыми, как они не стали христианскими в истинном смысле этого слова. Но они стали на путь христианского развития, которое, несомненно, является передовым - надо быть слепым, чтобы не видеть внутренних и внешних признаков этого. Сегодня основной формой выражения христианства и приверженности ему является церковная. Но Теуш, что бы он сам ни пережил однажды в католическом костёле и о чём он с такой беспримерной откровенностью написал в последней главе своей книги, считал крещение и вообще церковную форму христианства неприемлемыми ни для себя лично, ни для еврейского народа.

Описывая и анализируя внутреннюю и внешнюю трагедию еврейского народа, его деградацию, "деформацию еврейской души", Теуш видит главных виновников этого в еврейской религии, иудаизме, и в её носителях, раввинах. И этим возводит ещё одно труднопреодолимое для еврейского читателя "что". Более того, на этот раз к "что" добавляется не менее трудновоспринимаемое "как" - нелицеприятная характеристика, даже клички, которыми Теуш награждает раввинов. Он, конечно, не был первым и не будет последним критиком раввинизма и иудаизма , но беспощадность его критики, её тон, может озадачить, если не ранить или даже возмутить, некоторых еврейских читателей.

Меня он, по крайней мере, озадачил в своё время, и я спросил Теуша, должен ли он быть таким резким, надо ли так критиковать раввинов. В ответ он спросил меня: "А вы их знаете, вы их видели?" Нет, я не только не знал, но и никогда не видел раввинов - ни одного. Но если бы и видел, и даже знал, и даже не одного, а нескольких, и даже если бы составил негативное мнение о них всех, это вряд ли бы могло явиться для меня основанием для такой обобщённой и бескомпромиссной публичной критики, которой подверг их Теуш.

Но Теуш имел в виду, разумеется, не моё визуальное или личное знакомство с тем или иным индивидуумом, а моё знание и понимание раввинизма как явления и его роли в современной истории еврейского народа. Нет, не было у меня такого знания и понимания. И не было того необходимого личного опыта, который это знание и понимание подкреплял. И самое главное - в отличие от Теуша, у меня не было той боли, тех эмоциональных переживаний, вызванных этим личным опытом, знанием и пониманием, которые в свою очередь вылились в такие резкие слова в адрес раввинов. Я увидел в них "праведный гнев", но направленный не против враждебно-чужого, - экая невидаль! - а против своего, плоть от плоти и кровь от крови, и потому такой беспощадный. Он сродни гневу древних еврейских пророков, а в наше время - Бялика.

Не каждый способен на такой гнев и не у каждого есть на него право. Да и причины может не быть. У Теуша, с моей точки зрения, были и причина, и право. И если другим это трудно принять, пусть они обратятся к истории или к происходящему сегодня или же покопаются в собственном жизненном опыте и в своей памяти - может быть, и они отыщут там нечто, способное вызвать у них подобные чувства. Мне лично и копаться не пришлось. В то самое время, когда я допрашивал Теуша по поводу его "праведного гнева", мне самому пришлось и испытать свой собственный, и выразить его публично. И направлен он тоже был против евреев, и тоже по своей силе был несравним даже с тем, что я испытывал по отношению к антисемитам. Им было наполнено написанное в марте 1970 года "Открытое письмо группе граждан СССР еврейской национальности", которое я позже включил в статью "Из России в Израиль" и в "Необходимый разговор". Может быть поэтому, помимо личной близости и приязни, мне было легче понять Теуша.

А сейчас я хочу коснуться самых трудных "что" и "как" книги Теуша, которые относятся и к самому тяжёлому событию в нелёгкой истории еврейского народа - к Холокосту. Многие люди, и не только евреи, задавались и задаются в связи с этой неподдающейся рассудку трагедией мучительными вопросами: Почему? За что? Зачем? Но разве не те же вопросы задаются часто в связи с гибелью людей и при менее драматических обстоятельствах?

Любая смерть, даже естественная, но особенно - преждевременная, особенно - насильственная, является для каждого нормального человека скорбным или даже трагическим событием. Материалистическое мировоззрение не видит в смерти ничего, кроме результатов действия либо естественных законов, либо слепого случая, либо чьей-либо злой воли. Религиозное мироощущение прибавляет к этому другое объяснение смерти, если и не более рациональное, то, во всяком случае, более утешительное: "Бог дал - Бог взял". Но для духовно-научного миропонимания за каждой смертью стоит действие духовных законов и причин, как индивидуальных, так и эволюционных. К примеру, преждевременная смерть молодого, в расцвете сил, человека может быть определена не только его личной судьбой (кармой), но и тем, что этот человек "понадобился" духовному миру (что, впрочем, тоже вписывается в его личную карму). То же относится к коллективной гибели людей - в результате ли несчастного случая (скажем, кораблекрушения), или стихийного бедствия (скажем, наводнения) или злонамеренных действий других людей (скажем, террористов).

Холокост - деяние человеческих рук и воли, беспрецедентное по своей жестокости, масштабам и замыслу. Но именно в виду беспрецедентности этой трагедии объяснение её чисто человеческими, лежащими на поверхности, причинами, не может удовлетворить нас. Поэтому так трудно найти осмысленный ответ на эти мучительные "Почему? За что? Зачем?". Единственный ответ, который разум ещё может принять, который можно как-то уложить в еврейскую историю и обосновать фактическими событиями, состоит в следующем: Этой беспримерной жертвой еврейский народ заплатил миру за право иметь свою территорию, своё государство, своё будущее.

Теуш тоже даёт такой ответ, но в своём ответе он идёт и дальше и глубже. Он показывает, что периодические самопожертвование, "отсев", "отбор", оставление "святого семени", как бы вписаны в генетический код еврейского народа. Так что Холокост, превзошедший по своим масштабам и беспримерной жестокости все предыдущие "отсевы", явил собой, в этом смысле, очередной виток и подтверждение изначально особой и драматичной судьбы еврейского народа. Но зато этот исключительно трагичный, и будем надеяться - последний, виток и даст возможность еврейскому народу возродиться - не только внешне, в его государственности, но внутренне, в его деформированной за долгие две тысячи лет душе. И возрождение это не абстрактное, оно имеет чёткие духовные координаты. Оно означает принятие тех новых эволюционных импульсов, которые принёс Христос, и развитие в себе, прежде всего, так необходимого сегодня человеку нового - "святого", как назвал его Теуш, - мышления (развитию нового, соответствующего требованиям нашего времени, мышления и сознания духовная наука уделяет особое место, но обсуждение этого вопроса здесь, как и в книге Теуша, увело бы далеко в сторону от главной темы).

Однако, если еврейский разум ещё может принять такой ход истории еврейского народа, то еврейской душе справиться с ним труднее. В принятии "отсевов", происходивших столетия и тысячелетия назад, разум ещё может совладеть с душой, но когда бесчеловечный "отсев" проходит у тебя на глазах и в него попадают твои современники, твои близкие, тут разум просто отключается, тут душа вопиёт: "Я этого не хочу! Остановите! Этому нет и быть не может ни оправдания, ни объяснения!" Я думаю, даже евреи, посчитавшие эту жертву ненапрасной, все как один, будь на то их власть, даже сегодня повернули бы историю вспять и сохранили бы те шесть миллионов, как бы ни сложилась потом судьба всего еврейского народа.

Теуш, вне всякого сомнения, был бы в их числе, но он, пусть задним числом, увидел и понял неотвратимость случившегося. Не располагая раскрывающими его смысл духовными фактами, он пытается осмыслить его сам. Он увидел в нём "отсев", а в его жертвах - "исторический шлак". Вырванные из контекста, эти слова способны ранить душу каждого живущего сегодня и болеющего за свой народ еврея. Только не следует этого делать - вырывать эту фразу из контекста и растравлять ею себе душу, не дав сначала разуму сказать своё слово. Сначала надо внимательно и непредвзято прочитать соответствующие страницы книги и увидеть смысл сказанного, а потом уже можно, если будет желание, дать волю и эмоциям.

Теуш употребляет слово шлак с двумя прилагательными - человеческий и исторический, то есть человеческий шлак и исторический шлак. Первым он описывает деяния нацистских палачей в лагерях уничтожения: "Там увечили, растаптывали души, превращали живых людей в человеческий шлак". Вторым он пользуется впервые при описании событий, происходивших задолго до Холокоста: "Итог национальной деятельности Бялика был очень значителен. Именно после слов своего великого национального поэта-пророка еврейский народ должен был либо сгинуть с лица Земли как исторический шлак, чтобы перестать позорить её, либо воскреснуть".

Когда же Теуш пользуется этой метафорой в отношении жертв Холокоста, он оговаривает её употребление предположительными выражениями - "может быть", "должны были". И иначе он поступить не мог. Если человеческий шлак - дело рук человеческих, преступление, то исторический шлак - деяние Бога, трагическое для нас и непонятное, но вместе с тем необходимое. И действительно, если такая избранническая и массовая гибель евреев - не "отсев", не "исторический шлак", в который по необходимости периодически превращаются в ходе мировой эволюции отдельные индивидуумы, группы людей, народы, расы и даже целые континенты, то что это тогда такое?

И ещё говорит Теуш читателям, не знакомым с духовными законами бытия, что для каждого отдельного индивидуума, попавшего в "отсев" в качестве жертвы нацистских лагерей (или сталинских, или в силу каких-либо других обстоятельств), эта страшная смерть оказывается, в конечном счете, духовным благом, ибо "есть непреложный духовный закон: испытание болью, страданием увеличивает силу воли, а, следовательно, и душевную силу, с которой мы приходим в мир". И этим не исчерпываются последствия действий созидательных и облагораживающих сил в людях, принявших мучения Холокоста. Как сказал мне однажды один знакомый англичанин-антропософ, не еврей: "Знали бы нацисты, каким замечательным человеческим материалом, даже внешне, станут их жертвы-"унтерменши" в следующей жизни!"

Нет, жертвы этих людей не были напрасными ни для них лично, ни для человечества (создание государства Израиль можно вынести в данном случае за скобки). "Отсев" является уникальным духовным потенциалом человечества, который, согласно духовным законам, в предназначенное время вольётся в земное человечество в виде благой, оздоровительной субстанции. Более того, глядя на то, что происходит сегодня в мире, и на бесперспективность происходящего, я беру на себя смелость сказать, что этот "отсев" является, может быть, последней надеждой человечества.

(Я хочу позволить себе маленькое отступление, которое, я надеюсь, читатели не посчитают неуместным. Ибо по крайней мере у некоторых из них может возникнуть естественный вопрос: Если жертвы жестокостей получают в духовном мире заслуженное вознаграждение, то не должны ли и палачи понести не менее заслуженное наказание? Вопрос не новый, конечно, - он, как и ответ на него, в той или иной форме присутствует во всех религиях. Но ответ, основанный на духовных фактах, говорит о том, что в духовном мире нет "вознаграждений" и "наказаний" в нашем смысле слова (но дары - есть!). В духовном мире есть неотвратимые последствия наших поступков, как хороших, так и дурных. Что касается последних, то человек, причинивший в физическом мире хоть малейшую боль другому человеку, в духовном мире испытывает её сам, многократно усиленной. Это не наказание, это духовный закон, которому, в данном случае, можно найти аналог в физическом мире: попробуйте стукнуть кулаком, да посильнее, в кирпичную стену - реакция стены не заставит себя долго ждать, но если кто вас в данном случае и наказал, то это не стена, а вы сами. Что касается нацистских палачей, то я не думаю, что их страдания в духовном мире можно охватить нашим воображением, да и заниматься нам этим не надо - "не нашего ума дело", как говорил в таких случаях Теуш. Но как бы мучительны ни были эти страдания, дополнительные страдания в следующей физической жизни могут для многих из них быть единственной возможностью победить в себе зло. Поэтому выражение: "Лучше быть жертвой, чем палачом" - не просто высокий нравственный принцип, а отражение суровой и неумолимой реальности. Но собственными страданиями в духовном мире не исчерпываются, разумеется, последствия плохих и злых деяний человека - самым важным последствием является возможность, в следующей жизни или жизнях, исправить содеянное зло и отплатить добром за причинённые страдания. Без этого были бы невозможны индивидуальное развития и эволюция человечества.)

А теперь я снова вернусь к Теушу, но не как к автору книги, а как к человеку. Я хочу рассказать о связанном с ним маленьком, но показательном эпизоде. Один мой московский приятель, горячий сионист, очень хотел познакомиться с ним, и вот однажды я привёл его к Теушу. Разговор сразу же зашёл об Израиле, о главном тогда вопросе - "ехать - не ехать", и Теуш сказал, что если бы не родные, он уехал бы в Израиль хоть завтра. На что мой приятель моментально среагировал: "А вы-то зачем поедете - землю удобрить?" Я даже задохнулся от такой бестактности, наглости даже, своего приятеля, но прежде чем я успел что-то сказать, Теуш ответил ему совершенно спокойно: "А хотя бы…" Я уверен, что он бы так же спокойно среагировал и так же согласился, если бы кто-нибудь зачислил его в ряды кандидатов на "исторический шлак". Не только потому, что ему в голову никогда не могла бы придти мысль, что он достоин лучшей участи, чем его несчастные братья. Главное здесь заключается в другом: так пронзительно любить свой народ, так остро чувствовать его боль, так глубоко вжиться в его судьбу дано не каждому. Поэтому Теуш готов был послужить еврейскому народу в любом качестве - удобрением, "историческим шлаком", всем, чем позволила бы ему его судьба. Она распорядилась так, чтобы он послужил ему своей книгой.

Обсудить на форуме | Открыть PDF-файл | Скачать DOC-файл

Дата публикации: 04.10.2007,   Прочитано: 12721 раз