Оуэн Барфилд – заметная фигура в истории антропософии и антропософского движения. Познакомившись с духовной наукой непосредственно в годы приезда Рудольфа Штейнера в Англию, он стал стойким учеником антропософии и остался им до конца своих дней. Членский билет Антропософского Общества, подписанный еще Штейнером, он получил в 1924 году.
Барфилд родился в 1898 году, прожил практически весь 20 век и умер в 1997, лишь немного не дожив до своего столетия. После него остались книги, статьи и эссе и некоторое число последователей. Он пользовался огромным уважением у узкого круга людей и оставался почти неизвестным за пределами этого круга. Лишь в 21 веке, уже после его смерти, известность его постепенно становится шире. Можно сказать, что сознание человечества понемногу добирается до его книг и до его идей. Именно сознанию человечества или, точнее, «эволюции сознания» и посвящены практически все его труды, хотя на первый взгляд кажется, что они написаны на разные темы. Сам он не раз утверждал, что «всю жизнь пишет одну и ту же книгу».
Небольшой отрывок из поздней книги Барфилда «Ненаследуемый голос» дает почувствовать достаточно ясное и в то же время достаточно смиренное его осознание своего места и значения того, что ему удалось принести в мир. Главный герой по имени Бёрджен (он и раньше появляется в книгах Барфилда и представляет истинную суть автора) порой слышит идущий изнутри голос, открывающий ему знание о мире и человеке. Голосу этому автор дает восточное имя «Меггид», и книга заканчивается диалогом Меггида и самого Бёрджена.
«- Учитель, - сказал он, произнося это слово впервые, - мне хочется задать еще один вопрос, если это возможно. Вопрос у меня такой: как же получилось, что я стал получать этот огромный объем постижения, этот груз знания? […]
- Уж не думаешь ли ты, что ты единственный? Есть и другие, и ты их найдешь, если еще не нашел. Но если ты спрашиваешь, почему ТЫ один из немногих, - для этого есть несколько положительных причин и много отрицательных. … Ты вел жизнь, которая для этого века была хорошо защищена и укрыта. Две страшные бойни лишь слегка коснулись тебя. Царства террора не коснулись тебя вообще. Подумай о миллионах тех, кого они раздавили, или сломали, или втянули в неизбежную лихорадочную гонку, и о миллионах тех, кого они вообще стерли с лица земли. Многим из них дано было бы прежде тебя. Поле для выбора у нас сейчас не так уж велико. А что до положительных причин – не стоит тебе об этом много думать».
Действительно, жизнь Барфилда сложилась вполне «укрыто»: школьные годы были ему не в тягость (в отличие от, скажем, мучительных школьных лет для многих его сверстников), а две великие бойни – Первая и Вторая мировые войны – Барфилда практически обошли стороной. Хотя совсем молодым он и служил в армии в поздние годы Великой войны, как в Европе принято называть Первую мировую войну, но реальные военные действия – пули и окопы – счастливым образом его не коснулись. И хотя дальнейшая долгая жизнь со своими трудностями и разочарованиями требовала от него порой многих непростых решений, но это приводило к новым литературным трудам и ответам на появлявшиеся новые вопросы.
После Великой войны молодой интеллектуал возвращается в Оксфордский университет, куда поступил еще до службы в армии, и собирается изучать филологию, главным образом английскую, твердо намереваясь впоследствии стать поэтом и писателем, желательно известным, ну может быть, еще литературным критиком. Свободное владение древними языками отличает его еще в школьные годы, а пребывание в Бельгии помогло овладеть еще и французским (немецким он овладел позднее). Однако основной его интерес – родной, английский язык. И главное – язык метафорический, язык лирической поэзии, «поэтический слог».
Для нас, читающих по-русски, есть подсказка. Заглавие небольшой неоконченной статьи А.С.Пушкина: «О поэтическом слоге», где великий поэт восторженно отзывается об английских поэтах-романтиках, своих старших современниках, позволяет нам лучше расслышать ту интонацию, которую Оуэн Барфилд, в свою очередь, вкладывает в название своей краеугольной книги – «Poetic Diction». Это и есть та скрытая цитата, выражение, принадлежащее У. Вордсворту (W. Wordsworth), а еще раньше – У. Блейку (W. Blake), какую Пушкин переводит на русский таким неординарным выражением «поэтический слог» – и которую Барфилд, спустя век, оттуда же, из Вордсворта, берет для заглавия своей книги.
Поначалу все, вроде бы, просто. После сдачи необходимых экзаменов студент пишет требуемую от него работу на степень бакалавра литературы. Темой своей он выбирает воздействие лирической поэзии на читателя. Для такой работы полагалось иметь куратора, но поскольку тему он выбрал сам и была она в высшей степени неординарной, куратора ему не нашли и разрешили все делать самому. Что он и делает. Опорой ему служит то чувство, которое позднее он назовет термином «ощутимое изменение сознания». Впервые он смог пережить это чувство в школьные годы, когда его поразила латинская фраза “Cato… excessit e vita – Катон… ушел из жизни”. Сосед по парте ненароком обратил его внимание на красивую метафору: «ушел из жизни», и метафора – одна отдельная метафора и метафора в целом, метафора как таковая – стала спусковым крючком, определившим дальнейший путь Барфилда. Кстати, слово «ненароком» может вызвать улыбку, если мы узнаем, что за этой партой судьба свела Оуэна Барфилда с одним из ближайших его друзей на всю жизнь – Сесилом Харвудом, основателем первой вальдорфской школы в Англии, с 1937 года председателем Антропософского общества в Англии.
Опираясь на то самое «ощутимое изменение сознания», Барфилд исследует слова, вглядываясь в их значения, постепенно удаляясь от современного ему языка во все более далекие исторические периоды. «Со всей доступной ему объективностью он взялся изучать определенные изменения в собственном сознании, которые могли быть вызваны чтением поэзии. В результате он обнаружил, что, так сказать, взвалил себе на плечи теорию долгосрочного изменения человеческого сознания в целом. Изменения, которое в действительности можно описать только как «эволюцию сознания» (см. Оуэн Барфилд и происхождение языка )
Из студенческой экзаменационной работы, где Барфилд рассматривает лишь одно слово “ruin” и, следуя своему чутью и эрудиции, уводит за собой все дальше и дальше в древность, в происхождение слова, намечая путь еще дальше – в само происхождение языка, - через несколько лет появятся одна за другой две его полновесные книги по теории и истории языка: «История в английских словах» (1926) и «Поэтический слог» (1928). Языковая теория О.Барфилда была явлена миру. Мир, однако, особого внимания на нее не обратил, хотя первую из этих книг слегка похвалили.
Совсем по-другому восприняли эту книгу и содержащиеся в ней идеи два человека, оказавшие впоследствии огромное влияние на миллионы читателей, – Дж.Р.Р.Толкин и близкий друг автора К.С. Льюис. Известно, что идеи Барфилда в значительной мере повлияли на исходное общее представление Толкина о языке и мифе (Толкин говорил об этом сам) и тем самым на все строение мира толкиновских книг. Что касается Льюиса, его литературная дружба с Барфилдом (не говоря уже о их личной дружбе), их совместные обсуждения задуманных произведений, их философские споры, порой яростные, но никогда не приводившие к разрыву (Льюис назвал их «The Great War», т.е. тем же словом, что и недавнюю для обоих Первую мировую войну), дают большой материал для исследователей литературы и исследователей мысли 20-го столетия. Две книги об этих спорах уже написаны.
Барфилд утверждал, что «речь отнюдь не возникла из стремления человека имитировать, управлять или объяснить природу, поскольку речь и природа пришли в этот мир вместе. Вопрос об истоках языка – все равно что вопрос об истоках истоков. [Общие] корни языка - это эхо природы, звучащее в человеке. Или, точнее, это эхо того, что однажды звучало и приобретало форму в них обоих одновременно». Все эти утверждения он вывел из истории слов. Вживаясь в изменения одних и тех же слов в у поэтов разных эпох, он очень рано и совершенно самостоятельно пришел к теории языка и мифа, близкой к тому, что встретил немного позднее в трудах Р. Штейнера. На протяжении двадцатого века эта мысль возникает в трудах многих исследователей, в разных ракурсах и разных словесных оформлениях.
Наука о языке вела дальше – к пониманию эволюции сознания в целом. Между книгой «Poetic Diction» и следующей исследовательской книгой Барфилда «Сохраняя облики - Saving the Appearances» проходит больше тридцати лет. Эволюция сознания – говорится в книге – ведет к тому, что люди теперь не сопричастны больше значению слов, как были когда-то. Мы потеряли способность видеть то, что стоит за словом (правда, мы при этом обрели свободу и самосознание). Лишь в поэзии эта связь может блеснуть перед нами вновь («И в других видах творчества» - добавляет он в примечаниях, просто он сам сконцентрирован на поэзии). Пустую оболочку слова, утерявшую для нас связь с сутью, воплощаемой этим словом, Барфилд называет «идолом». Эта суть – то самое «значение», природу которого Барфилд так ревностно искал в «Поэтическом слоге». Там был подзаголовок «Изучение значения – «A Study in Meaning», здесь – «Изучение идолопоклонства – «A Study in Idolatry». Сама идея появилась еще в первой книге, теперь автор разворачивает эволюцию во времени и в ее закономерности – как именно шел этот процесс. И главной точкой эволюции сознания – поворотной точкой, - как и вообще главной точкой эволюции Земли, для Барфилда неизменно является Воплощение Слова. От сознания «начальной сопричастности» – через потерю этого сознания – мы способны теперь, после поворотной точки, двигаться в направлении «финальной сопричастности», когда человек может вновь обрести сопричастность миру, но не потеряв при этом свободного мышления и самосознания. Но мы еще в самом начале. Две тысячи лет – небольшой срок.
В промежутке между двумя своими основными книгами Барфилд пишет большую художественную книгу «English People – Англичане». Судьба ее несчастлива – книга не была опубликована, не опубликована до сих пор, часть оригинальной рукописи утеряна из-за небрежности чужих людей («взяли почитать»).
Помимо этого, в 1944 году появляется сборник его лекций, прочитанных в Антропософском обществе («Romanticism Comes of Age» – «Зрелый романтизм») и в 1952 году художественная книга «This Ever Diverse Pair – Эта несхожая пара». Первая из них охватывает очень большой круг интересов автора, связанных с Романтизмом, в котором он видит предтечу духовной науки или раннее прозрение в становление индивидуального духа, «недозревший проект», нашедший свое раскрытие и зрелость в учении Штейнера.
О второй книге надо сказать отдельно. Начиная с 1930 года Барфилду пришлось изменить профессию, получить степень в области юриспруденции и зарабатывать хлеб насущный для себя и своей семьи не литературным трудом, который такого заработка не давал, а повседневной работой в юридической фирме, основанной его отцом. Работа эта огорчала и отягощала его. Чтобы избавиться от гнетущего состояния раздвоенности Барфилд пишет серию горько-юмористических и одновременно изящно-философских зарисовок из своей юридической практики. В книге он доводит это раздвоение до предела – отделяется от сухого и деловитого юриста по имени Бёрден («груз, обуза»). Сам он остается тем самым уже упоминавшимся творческим философом и поэтом по имени Бёрджен («росток, побег»). Однако всю работу они вынуждены делать вместе. И уже в этой книге есть отрывки, которые позволяют увидеть, что автор – знаток закона и философ одновременно – сумел понять и показать значение «закона» и «суждения» во всей широте этого понятия для понимания устройства мира. Подробнее об этом он будет говорить в своих лекциях и эссе на протяжении многих лет.
В Англии Барфилд так и не получил признания в академических кругах, книги и статьи его оставались достоянием друзей-литераторов, которые ценили их очень высоко, и достоянием антропософского сообщества. Совсем другая картина была в Америке, где первый же визит его как приглашенного лектора в один из американских университетов в 1964 году, т.е. уже в возрасте 66 лет, имел такой успех, что вызвал целый ряд последующих приглашений в различные университеты США, а также присуждение двух почетных степеней в области литературы. Причем, как иронично замечал он сам, никто толком не знал, в какой области он читал лекции – «в одном месте по религии и философии, в другом – по английской литературе, в третьем по филологии, еще где-то просто по философии». Тема языка поэзии и эволюции сознания охватывала все эти области.
В поздние годы жизни Оуэн Барфилд написал еще несколько книг. Одна из них «Что думал Колридж» – глубоко научное исследование наследия С.Т. Колриджа – поэта-романтика, впервые познакомившего англоязычного читателя с немецким романтизмом и с творчеством Гёте. Кроме того, он пишет загадочную фантастическую повесть «Ночная операция» и художественные размышления о экологии Земли «Нетерпеливый источник».
Значительную часть наследия Барфилда составляют письма. На протяжении многих лет он вел большую переписку с известными литераторами, учеными, поэтами и просто с читателями, откликавшимися на его книги и лекции. Письма эти в значительной части сохранились и ждут своих исследователей, многие хранятся в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде.
За годы, прошедшие после смерти Оуэна Барфилда, появились новые статьи и книги, посвященные его идеям и его наследию. На сайте www.owenbarfield.org можно найти информацию о всех его оригинальных трудах. В 2008 году в Дорнахе состоялась конференция, посвященная Оуэну Барфилду. В 2013 году диссертация А.С.Матвеевой «Философско-эстетические воззрения Оуэна Барфилда в контексте мифотворчества Инклингов» была защищена в Нижнем Новгороде. Информацию о других исследованиях на русском языке и переводах трудов О.Барфилда можно найти на сайте www.barfield.ru , где представлены результаты работы группы по изучению трудов Барфилда, существующей в Москве с 2015 года. Собравшая участников из многих других городов, эта группа представлена также в фейсбуке: Owen Barfield in Russian.
