Только для зрелых участников
Антропософского Движения

АНТРОПОСОФИЯ

на скрещении оккультно-политических
течений современности

в 2-х томах

Том первый

Бог не в силе, а в правде .

Русская народная мудрость

Истина собьется в стада.

Талмуд

1996 г.

На суперобложке - картина Александра Маркарова "Сон разума". Более детальное рассмотрение картины.

Содержание первого тома:

Предисловие
Предисловие ко второму (английскому) изданию
1. Судьбы и корабли
2. К вопросу о христианской этике
3. Прафеномены социальной жизни нового времени
4. Из истории главных духовных течений человечества
5. Тень Римской Империи
6. Британизм-американизм, латинизм, большевизм
7. Духовная жизнь Европы и кризис масонства
8. Масонство, британизм и иезуитизм
9. Единство теневого оккультизма
10. Мировое господство
11. Материализм, церемониальная магия. Борьба с Христианством
12. Средняя Европа
13. Германия и две мировые войны
Дополнение к главе 13
14. Евреи в современном мире
15. Евреи и немцы
Список литературы


 

Предисловие

Поставленное на титульном листе этой книги условие: "Только для зрелых членов антропософского Движения" — требует, вероятно, разъяснения. Нужно будет сказать, зачем оно вообще потребовалось, а также, почему автор адресует книгу к членам антропософского Движения, а не Общества.

Рудольф Штайнер, давая в свое время разрешение на опубликование своих лекций, поставил условие, что высказывать какое-либо суждение о них вправе лишь тот, кто ознакомился с кругом понятий, с фундаментальными положениями возводимой им Духовной науки.

Нечто в этом роде имеем в виду и мы, только ставим это условие в еще более узком смысле. Чтобы правильно понять все то, о чем пойдет речь в дальнейшем, мало быть просто знакомым с Антропософией. Нужно владеть ее методом познания и, пользуясь им, уметь непредвзято подходить к социальным феноменам жизни, к фактам истории.

Метод Духовной науки побуждает нас повсюду проникать до прафеноменальной основы вещей и позволять самим явлениям высказываться о себе, а не навязывать им наши предвзятые представления. Благодаря этому возникает возможность охватить явление в его полноте, как чувственно-сверхчувственное.

Когда дело касается объектов природы, природопознания,то многие антропософы умеют так познавать. Но как только речь заходит об общественной жизни, то не остается почти никого, способного мыслить гетеанистически. Тут же образуется сумбур из предвзятых мнений, пристрастий; поднимает голову тривиальный фанатизм.Случись подобное при чтении этой книги, и автору до конца дней своих не очиститься от наклеенных на него этикеток.

Единственный способ оградить себя от подобной напасти — выставить условие: продуктивный диалог с автором возможен лишь в том случае, если все сказанное им будет понято в ключе исторической симптоматологии, методологические основы которой Рудольф Штайнер изложил в сотнях своих лекций.

Это требование мы выставляем не только и не столько к людям, формально обзаведшимся членским билетом Антропософского Общества и продолжающим жить и думать так, как если бы не существовало никакого знания о духовном мире и его существах, о реинкарнации и карме, о Духах-водителях народов и т.д., но к тем, кто все эти познания уже вобрал в себя, однако каким-то загадочным образом умудрился оставить их в себе мертвым грузом и судит об окружающей действительности как все обычные люди, подвергнугые средствами массовой информации групповому внушению.

Антропософов такого рода много как в Обществе, так и вне его. В то же время, людей с глубокой духовнонаучной подготовкой, способных судить глубоко и зрело, постоянно держащих свой бодрствующий дух в подвижном состоянии, мы также встречаем и в Обществе, и в Движении. К ним-то, собственно говоря, и адресовананастоящая книга. Итак, условимся с самого начала: эта книга не о них, а адресована к ним; и одновременно: она о тех, к кому она не адресована, кто вносит хаос и силы разрушения в современную цивилизацию, в наше Движение и в наше Общество.

Если говорить по существу, мы не делаем различий между Движением и Обществом. Они суть одно, как об этом возвестил Рудольф Штайнер на Рождественском Собрании 1923/24 гг. Но тут, как и в любом деле, формальную сторону следует отличать от реальной. Это единство жило и живет только в людях, способных быть представителями антропософского дела в мире. Формальная же принадлежность к Обществу с годами претерпела такое вырождение, что опираться на него как на некий факт, автоматически дающий право всякому считать себя антропософом и говорить от имени Антропософии, было бы опрометчиво впредь до наступления позитивных изменений в Обществе.

Антропософское Общество, как эзотерический факт, было создано на Рождественском Собрании 1923/24 гг. Его существование в плане вечности не зависит от преходящей игры темных оккультно-политических и просто оккультных сил, от неистовства ложных верований, духовных заблуждений, но от них зависит его судьба в мире в тот или иной отрезок времени. А поскольку существует также и обратная зависимость: судеб мира от хода дел в Обществе, — то у антропософов имеются самые веские основания проявлять глубочайшее беспокойство по поводу хода этих дел. Беспокойство это несут в себе как воплощенные на Земле антропософы, так и перешедшие в духовный мир. Наличие такого беспокойства, глубокой заботы и даже тревоги является одним из главных признаков, отличающих истинного члена Антропософского Общества от формального.

Их, таким образом, отличает не элитарная духовная избранность, а способность испытывать самую конкретную боль и тревогу за дела человеческие в нашем впадающем в коллективное безумие мире.

Книга, подобная этой, является в некоем роде исключением. Не всякий пишущий антропософ имеет задачу хотя бы раз в жизни написать что-то подобное. Но возникают порой ситуации, которые требуют именно такой книги.

Ее читатель столкнется с многочисленными ссылками на высказывания Рудольфа Штайнера, что, вероятно, будет встречено без особого энтузиазма, поскольку среди антропософов ширится антипатия (и не без основания) к роду высказываний, начинающихся со слов: "Доктор сказал...". Нередко за этой антипатией стоит неприятие филистерства и начетничества, попыток заниматься тривиальным теологизированием на почве Духовной науки. Однако такую антипатию вправе испытывать лишь тот, кто все-таки знает, что же "доктор сказал". А тогда, если у тебя есть собственные идеи, то смело сошлись и на "доктора". Ведь нам нужно знать, из каких предпосылок исходишь ты, чтобы отличить истину от заблуждения.

Наконец, возникают ситуации, когда предается Забвению вообще все, что нам дал Рудольф Штайнер, когда совершенно произвольные суждения начинают забирать власть лишь в силу своей напористости. Тогда бывает крайне необходимо вспомнить, чем и на чём держится наше Движение.

Это нужно сделать непременно, чтобы не впасть в роковую ошибку и не начать поклоняться одновременно Богу и маммоне, чем в наше время, кажется, грешат чуть ли не все духовные и даже религиозные движения. Таков мрачный знак нашего времени. Да не будет он поставлен на нашем Обществе и Движении.

Книга была начата в Дорнахе, в сентябре 1992 года, и закончена в Москве на Пасху, 11 апреля 1993 года. С тех пор немало новых значительных событий произошло в нашем необыкновенно быстро меняющемся мире. Они дают столь богатую пищу для размышлений, что в книге, подобной нашей, едва ли не каждый месяц можно дописывать по целой главе. Но в таком случае ее никогда или еще очень долго не удалось бы завершить, что, впрочем, может быть и не следует делать. В постраничных примечаниях автор попытался дать кое-какие дополнения, но многое остается за читателем. Если он прочтет книгу не как собрание сенсационной информации, а обратит внимание на предложенный в ней метод познания, то сможет и сам дополнить ее; может быть, даже не одним томом.

 

Предисловие ко второму (английскому) изданию

Первое издание этой книги было адресовано лишь к узкому кругу антропософов, способных сложную феноменологию современной социальной, политической, культурной, религиозной жизни познавать симптоматически, на базе достаточно глубокого владения методом Духовной науки Рудольфа Штайнера.

Такое ограничение, как, видимо, и следовало ожидать, не уберегло автора от нападок той части членов Антропософского общества, в которой господствует прямо-таки органическая неспособность понимать смысл происходящего в современном мире, где мышление движется лишь от одной предвзятости к другой и охотно входит в фарватер расхожих идеологий, составленных из всевозможных несуразностей, предрассудков и фальсификаций.

Такому обстоятельству не следует удивляться, если принять во внимание, что, во-первых, Антропософия — это, прежде всего, наука, Духовная наука, т. е. она, в известном смысле, сложнее любой из ныне существующих наук, и мало у кого хватает сил и энтузиазма ее научно постигать, и во-вторых — Антропософию со всех сторон подвергают массированным атакам клеветы, что рождает неуверенность и во многих из тех, кто проявляет к ней искренний, но поверхностный интерес.

Совершенно непредвиденным оказался для автора дружеский в целом ряде случаев прием, оказанный его книге читателями-неантропософами. Как обнаружилось, существует довольно много людей, систематически исследующих тайну так называемых "кулис" власти, оснащенных оккультной подоплекой. Эти люди способны понимать иносказательный смысл истории. Одним словом, автору представился случай еще раз убедиться в старой истине, что "дух дышит, где хочет". Поэтому второе издание своей книги он решил в несколько переработанном виде предоставить на свободное усмотрение любого глубоко обеспокоенного нарастающим кризисом культуры читателя. В конце концов, все мы, вне зависимости от различий в убеждениях, в ценностных ориентациях, связаны одной судьбой, когда речь идет о существовании нашей цивилизации. Заботиться о ней и делать все возможное для ее благополучия — долг каждого.

Первое и главное, что может в этом плане делать каждый, — понимать смысл происходящего. Тут нас всех объединяет единый видовой признак, который по-латыни называется Homo sapiens. И потому мы говорим, что в знании — сила, в том числе и сила личности.

"С того и мучаюсь, что не пойму —

Куда несет нас рок событий", —

писал в свое время Сергей Есенин. Когда "корабль" русской государственности, да и не только ее, — когда (как у Есенина) "Земля-корабль" попала в жестокие бури XX века, то самое большое бедствие, постигшее людей ("большое видится на расстоянии"), состояло в том, что, как оказалось,

"Их мало с опытной душой,

Кто крепким в качке оставался".

Так это остается и по сию пору, отчего жизнь тотально варваризируется, впадает в хаос. Сильные обращаются к радикальному злу и так теряют свой человеческий облик, слабые "склоняются над стаканом", как это случилось с замечательным русским поэтом, вымирают, а перед всеми в целом разверзаются "зияющие высоты" войны "всех против всех".

Уже на уровне суперэтносов, континентов разгорается животная борьба за выживание, в которой начисто забыто, что самими же людьми перекрыты источники жизни, подрублены корни далеко еще не исчерпанного естественного развития. Не природной необходимостью вызван нарастающий мировой кризис, а кризисом человеческого духа, кризисом познания, сознания. А поэтому именно здесь следует искать и выход из кризиса. Должен быть дан ход здоровой человеческой природе, полностью изживающей себя в гармоническом взаимодействии мыслей, чувств и волеизъявлений, где перводвигателем является мыслящий дух, способный адекватно оценивать данные опыта, в первую очередь — социально-исторического, и рождать идеи развития, столь же реальные, как сама жизнь.

Но покуда будет господствовать групповой эгоизм, человечество будет губить внутривидовая борьба, искусственный отбор, какого не знает животное царство природы, ибо в мире нет более несовершенной природы, чем природа человеческого индивидуального духа. Принимая себя за тень бытия, этот дух затевает с бытием игру, словно в театре теней. И ему трудно поверить, что в природе существуют силы, способные, как в известной новелле Шамиссо, скатать его "тень" в "рулончик" и прибрать к рукам. Однако такое происходит постоянно, иначе как объяснить все то, что творят в мире средства массовой информации?

На радиостанции "Свобода" любят, перефразируя слова из Библии, повторять: "Не фактом единым жив человек, но и его всесторонней оценкой". — Да, это так, потому-то все без исключения СМИ мира неустанно и тотально искажают понимание фактов, да и сами факты, окутывают земной шар непроницаемой для духа оболочкой лжи — чтобы "не жил" человек!

Вслед за прессой к той же цели идет и наука. Но и здесь главная беда не в делаемых ею открытиях, а во "всесторонней оценке" их, в фантастических построениях оккультистов материализма, развлекающих мир космическими пришельцами; а в последнее время пошедшими на "смелый" компромисс даже с религией, признав существование "божественной" основы мира, которую только следует понимать как "энергетически-информационную" и т. д.

Мы имеем тут дело с логикой развития, согласно которой в XIX веке просвещенная часть человечества верила, что человек произошел от животного, а в XX веке люди склоняются к тому, чтобы просто жить как животные. Далее игра с идеями "божественного материализма" в XX веке приведет цивилизацию XXI века, в соответствии с той логикой, к черной материалистической магии как основной форме общественных отношений. Сполохи такой цивилизации уже отчетливо заиграли в 90-х годах текущего века.

Вот почему, когда спрашивают: где выход из кризиса? — следует указывать не на экономику и финансы и не на одну лишь злую волю отдельных людей (все это вторично), а на зашедшее в тупик человеческое мыслящее сознание. Человек есть единственный субъект всех экономических, политических, культурных, религиозных и социальных отношений на земле. И если в политической сумятице одна, меньшая, часть человечества подавляет, превращает большую часть в некое средство для достижения целей, понижающих самодовлеющую ценность человека, то земная цивилизация теряет смысл и может совсем отмереть. Групповой эгоизм присущ и животным, но животные никогда не ведут внутривидовую борьбу; а межвидовая борьба у них регулируется природой, Божественными силами, поскольку животные не обладают самосознанием и свободной волей.

Эгоизм в человеке выражается двояко: как прямой эгоизм и косвенный. Чем меньше человек сознает свою связь с Божественным, тем больше он прибегает к прямому эгоизму, что и ведет человечество к войне "всех против всех".

Чем больше чачовек осознает реальность духа, тем больше он понимает взаимосвязь интересов всех людей в единой судьбе человечества. Он тогда начинает также понимать, что Космос действительно населен, но духовными существами и, да, они действительно ушли дальше нас в развитии и потому с любовью взирают на нас, готовые в любой момент прийти на помощь. Только существуют законы развития, определяющие также и не всегда однозначную (Бог—отец, человек—дитя) связь человека с Богом.

На том этапе эволюции, где мы находимся сейчас, нам надлежит развивать, как об этом говорится в Антропософии, высший член триединой души — душу сознательную. Главным тут становится овладение индивидуальным Я, способным взять водительство своей судьбой в собственные руки. Сила такого состояния души заключается в том, что человек делается способен в той или иной мере интересы человечества переживать как свои собственные, т. с. неизбежный на начальной стадии становления Я-сознания прямой эгоизм делать настолько косвенным, что он перестает противоречить духовным законам вселенского бытия. Вот почему в христианском нравственном воспитании человечества главной максимой является: служи себе через служение другим. На таком пути индивидуум достигает свободы духа, и божественное благоволение сопутствует ему.

Божественный мир в наше время отстраняется от всего, что сковывает себя в узком эгоизме или тяготеет к групповым формам сознания, кровно-родственным отношениям, к национализму будь то восточного типа, будь то в духе принципов американского президента Вудро Вильсона, провозглашенных им в 1918 г. В конце века семя национального обособления, посеянное этим злополучным президентом, дало буйные всходы. Под громкие крики о гуманизации жизни, демократизации жестоко и непримиримо разгорается межнациональная и межрасовая борьба. При этом, разумеется, крупные хищные "особи" нужным им образом стравливают между собой мелких или просто "поедают" их.

Душа сознательная набирает силу, если прозревает подобные процессы и отношения. Ей открываются глубинные связи событий, знай о которых люди вовремя —и судьба многих наций и человечества в целом была бы куда менее трагической. Так, например, от многих бед в наше время народы может уберечь понимание того, что, выражаясь образно, от Цусимы до Хиросимы всего один шаг (мы оставляем этот тезис без комментариев).

Когда люди много понимают, ими гораздо труднее манипулировать. Кроме того, через понимание истинного смысла всего происходящего на земле земная история приходит в связь с небесной, с метаисторией, и тогда разгулу сил зла может быть из божественного мира поставлен в той или иной мере предел. Вот почему знание является силой.

На внешнем плане — в политике, в экономике — в настоящее время вряд ли можно сделать что-то хорошее. Ожидание сильных личностей, поиск решения современных проблем в прошлом опыте наций, человечества, ничего, кроме ужасных диктатур, не принесут. Решающее значение имеет лишь факт возникновения на земле устойчивых, духовно пробужденных центров самосознания — личностей, способных в своем Я соединять познание двух миров: чувственного и сверхчувственного. В таком случае человек приходит к усложненной реальности, которая только и является подлинной. В ней вся феноменология мира, начиная с царств природы и кончая социальными отношениями, раскрывается в связи с миром прафеноменов, которые, как духовно обусловливающее начало, сверхчувственны, но в нашем мире господствуют как законы развития и даны непосредственно мыслящему сознанию.

Находя отношение к прафеноменам, человек с душой сознательной становится творцом будущего мира, в который рано или поздно, с большими или меньшими потерями метаморфизируется сегодняшний мир.

Самозамыкание во всех его формах — от индивидуального до группового эгоизма — будет и дальше разрушать цивилизацию, пока не умрет вместе с нею. Однако кому-то нужно думать и о жизни. Для них — первостепенной задачей является избавление от иллюзий, от разлагающих самосознание идеологий, групповых мнений, пристрастий. Общечеловеческое как таковое, вне зависимости от национальной, религиозной и иной принадлежности индивидуума, должно определять духовные и социальные отношения людей, каждый из которых — и это аксиома — представляет собой целый мир в себе. Каждый человек есть вид в себе — таково, собственно, человеческое начало, присущее всем людям. Это значит, что каждый отдельный человек способен вместить в себя столь много, сколько содержится во всем человечестве. Именно в таком направлении идет развитие индивидуального духа. И потому это разумно — пытаться интересы человечества переживать как свои собственные. Более того, ничего другого человеку просто не дано, вернее, другим является только борьба "всех против всех" и угасание человечества.

На пути к высшей цели человек проходит через разные, правомерные лишь в свое время этапы. Например, культурная жизнь человеческих сообществ до сих пор плодотворно окрашивается национальным началом. Но что касается хозяйственной жизни, политики, то они границы национального переступили, и поэтому ничего, кроме хаоса, не принесут попытки ограничивать их национальным, ставить на службу групповому эгоизму. Однако именно это больше всего делается в мире. И поскольку самосознающая личность встает препятствием на пути таких манипуляций, то огромные силы бросаются на ее разрушение и подавление. Но если сделать это не удается, то впечатляюще, даже грандиозно являет себя бодрствующий разум. Дадим уже в предисловии один пример того, что в таком случае получается.

В обращении к читателям "Ледокола" Виктор Суворов сообщает о факте, которого одного, стоит обратить на него внимание, хватит если не для пересмотра всей истории XX века, то, по крайней мере, для того, чтобы такой пересмотр начать. Речь идет вот о чем: "Из официальной версии войны мы знали, — так пишет Суворов, — что грянула война и художник Ираклий Тоидзе в порыве благородного возмущения изобразил Родину-мать, зовущую в бой. Плакат появился в самые первые дни войны, вскоре получил всемирную известность и стал графическим символом войны, которую коммунисты называют "великой отечественной"."А мне пишут, — продолжает Суворов, — что плакат появился на улицах советских городов не в самые первые дни войны, а в самый первый. На улицах Ярославля — к вечеру
22 июня, в Саратове — во второй половине дня... В Новосибирске и Хабаровске появился не позднее 23 июня". И Суворов задается вопросом: откуда же художник "знал о германском нападении, если сам Сталин нападения не ждал? Загадка истории".

Невозможно удержаться, чтобы к одной "загадке" не добавить другую, уже из наших дней. Правая оппозиция (националистическая, неокоммунистическая) постоянно и, надо признать, порой глубоко изобличает перестроечный режим как опирающийся на оккультно-политические (масонские и др.) круги Запада. Много интересного пишут тут о мировых планах панамериканизма, о ложах как о его инструменте, о том, как с помощью их Россия была приведена к крушению в 1917 г. и в 90-х годах. При этом, однако, постоянно и эмоционально повторяемым рефреном в идеологии правых звучит, что извечный (прямо-таки генетический) враг России — Германия (которую, впрочем — и это тоже отмечают правые, — также сокрушает панамериканизм, насаждающий в России идею вечной вражды с Германией). Получается, что в данном вопросе русские националисты, патриоты совершенно едины со своим главным врагом — оккультным (поскольку речь идет о ложах) панамериканизмом, с "мондиализмом", как они его еще называют. Они едины с ним вопреки своей "евразийской" идеологии "суши", "континента" и проч. Для панамериканизма же только этот вопрос и важен в стане его противников: чтобы никогда не ослабевало настроение вражды в отношениях между русскими и немцами, чтобы они, не дай Бог, не пришли ко взаимопониманию.

Однажды автору во время его лекций, которые он читал в Цюрихе перед небольшой аудиторией, случилось произнести фразу: "славяно-германская культура". В тот же миг несколько человек в зале с шумом вскочили на ноги и с возмущенными восклицаниями: "Что это такое здесь говорят!" "Что это за славянско-немецкая культура!" "Да это обыкновенный расизм!" — покинули зал. Произошло то событие в немецкоязычной стране, а протестующие были не московскими националистами, а западными либеральными интеллигентами, души не чаявшими в Горбачеве. И как в таком случае не задаться вопросом: так кто же они на самом деле, те "национальные" политики, которые объявляют себя защитниками русских интересов?

Таким, примерно, образом может протекать симптоматологическое познание современности. Но его не в силах выдержать никто, в ком сидит хотя бы одна из насаждаемых СМИ политических мод и поветрий. Поэтому, неизбежно, мало их в конце концов остается — "крепких в качке", тех, кто, по слову Евангелия, способен "претерпеть до конца" и тем спасти и себя и цивилизацию. Однако надежда только на них. И ради того, чтобы их становилось как можно больше, написана эта книга.

В книге разрабатывается духовнонаучный взгляд на политологию и обосновывается его правомерность и эффективность.

Апрель 1997

 

1. Судьбы и корабли

Одной антропософке в Москве приснился необыкновенный сон. Она увидела старинный речной пароход — из тех, которые приводились в движение вращением огромных, похожих на мельничные, колес. Пароход стоял на месте, но одно из его колес периодически поворачивалось на полоборота то в одну, то в другую сторону. И к колесу этому был привязан Рудольф Штайнер. Вращением колеса его то выносило из воды, и тогда он мог сделать вдох, то снова погружало под воду.

Антропософка, пережив такой сон, сильно расстроилась и долго потом размышляла: а не был ли он символическим? Давайте и мы об этом подумаем.

Как нам хорошо известно, Рудольф Штайнер не был членом первого Антропософского Общества, которое существовало до Рождественского Собрания. Он, как великий посвященный, понимал, что вступление в Общество означало бы для него взятие на себя кармы его членов. Но он хотел, чтобы члены над кармой своей работали сами, а он активно помогал бы им, идя с ними рядом и уча их. Однако члены того Общества со своей задачей не справились. И тогда Рудольф Штайнер встал перед выбором, о чем он говорит сам: либо с маленьким кругом верных сотрудников вернуться на старый путь эзотерического Христианства, которым оно шло в течение всех прошлых веков, и ждать другого подходящего момента, когда можно будет вывести его на широкий план жизни, либо сделать еще один шаг вперед и неразрывно соединить свою судьбу с судьбою Общества.

Рудольф Штайнер выбрал второе. Он распустил старое, ставшее ни на что не годным Общество, и создал новое, взяв на себя обязанности его председателя.

Последствия такого его шага были двоякие. С одной стороны, как говорит он, "...в духовном мире было принято решение, что с того Рождественского Собрания еще более, чем прежде, откроются источники духовного мира, поскольку здесь возникла основа, если она будет понята Обществом, для существенного углубления Антропософского Движения (236; 22.V).[*примеч. автора: В скобках будет указываться номер книги или цикла лекций Р.Штайнера по каталогу издания полного наследия (ИПН), а также номер страницы или дата, когда читалась лекция.] Это означает, что в критический момент Рудольф Штайнер принял решение, опираясь, как посвященный, только на свою моральную интуицию. И лишь после того открылось, что с точки зрения мира Духа, Иерархий, решение было правильным, оно было ими принято. Но самому Рудольфу Штайнеру пришлось при этом взять на себя карму Общества со всем ее как возвышенным, так и не просветленным содержанием. По сути говоря, как истинный ученик Христа, он взял на себя и понес грехи наши.

Такое его деяние должно было стать для всех нас большим нравственным примером, побуждением активнее преображать свою низшую природу. Однако антропософы верности Учителю предпочли "верность" своим старым привычкам. Не все повели себя так, но тех, других оказалось достаточно, чтобы бремя кармы сделать непомерным даже для великого посвященного. В ответ на принесение им себя в жертву, в уплату, говоря языком Евангелий, "за долги наши", он получил свою "Гефсиманию" и чашу с ядом. Она не убила его сразу, но надломила силы. Колесо кармы повернулось вниз и унесло Учителя в воды Леты.

Начатое дело создания обновленного Общества осталось незавершенным.

Читая письма Рудольфа Штайнера, написанные им во время болезни, нельзя незаметить, как настойчиво он повторяет, что преодолеет болезнь. Почему он это делает? Ясно ведь, что просто бояться смерти он не мог. Так чего же он боялся? Или спросим иначе: что так беспокоило его? Ответ на этот вопрос дали последующие десятилетия, история Общества от 1925 года и до наших дней.

Для нас, живущих в Восточной Европе, истинная история Общества была неизвестна до конца 80-х годов. Все, что мы знали о нем, напоминало канонизированные жития святых. Из рассказов антропософов, приезжавших к нам в качестве туристов, вставала картина последовательного, целесообразного, даже, я бы сказал, "победного" движения Общества через темный век, которым было ознаменовано окончание "темной эпохи", Кали-Юги. О темных периодах в развитии самого Общества гости рассказывали неохотно, да и понять их нам, не пережившим всего случившегося, было не просто. У нас сложился образ современного Монсальвата, каким он изображен на занавесе к Мистериям-Драмам. Рассматривая открытки с его изображением, мы мечтали о том, как бы найти такое плавучее средство, которое пронесло бы нас сквозь железный занавес к святой горе.

Когда в наши руки попали воспоминания Андрея Белого о его жизни в Дорнахе, то мы прочли их со смешанным чувством. С одной стороны, было захватывающе интересно, с другой — восторг то и дело перемежался раздражением. "Да, — говорили мы, — поэт он большой, но как человек — крайне односторонен. Как любит он критиковать. Как предвзят. И откуда только он набрал столько небылиц!"

Так думали мы, с таким настроением жили, занимались Антропософией в чудовищно трудных условиях и с ним же приехали в первый раз в Дорнах.

В какой-то мере и нас идеализировали приезжавшие с Запада друзья. Они прочитали лекции Рудольфа Штайнера, в которых он называет русских "народом Христа", и это представление, возможно, распространяли и на нас.

Но как бы там ни было, отношения наши носили совершенно идеальный, задушевный, братский характер. Вспоминая порой то время, думаешь: Господь уберег нас от ранних разочарований, и благодаря этому пусть хотя бы лишь в слабом намеке мы предвосхитили будущее, работали с настроением славяно-германской культурной эпохи.

Да, что-то в этом роде действительно было. И опыт тот стал незабываемым. Он показал, что если души освободить от вредных влияний, ядовитых наслоений нашего времени, то прекрасный, духовный энтузиазм восстает в них. Тогда братство среди нас, объединенных любовью к духопознанию, становится возможным. С братством же жизнь поистине прекрасна. Мы пережили это в условиях политического гнета и духовной обездоленности. Иногда я спрашиваю себя (я позволю себе говорить от первого лица не будучи широко известным автором): а не в тех ли 12—15 годах счастливых отношений с западными антропософами лежит исток страстного желания поправить дела в Обществе и в Движении, вспыхнувшего тотчас же, как только мы узнали и увидели истинное положение вещей?

Кто приходит к Антропософии на Западе (а теперь, увы, и в России), с первых же шагов вместе с духопознанием впитывает и разрушающее действие различных злоупотреблений, отчуждения, мелочного эгоизма, пронизывающих антропософскую жизнь, как говорится, вне зависимости от пола, возраста, национальной принадлежности и вероисповедания. Но все можно поправить в таком юном движении, как антропософское. Для этого лишь необходимо преодолеть гипнотизирующее действие сложившихся обстоятельств, осмелиться постоянно смотреть правде в глаза и называть вещи только их именами. "В моральной сфере, — говорит Рудольф Штайнер в одной из лекций,— Антропософия для человечества является воспитательницей долга правдивости" (155; 30.V). В другой его лекции сказано: "До тех пор, пока в самом Антропософском Обществе будет в ходу сострадание ко лжи, мы не сможем, дорогие друзья, двигаться дальше!" (205; 17.VII).

Что можно сказать по этому поводу теперь? — А мы и не движемся! Или даже хуже того: ложь движет нами! Мы "сострадаем" ей из соображений удобства. Говорить ныне правду, как во внешнем мире, так и в Антропософском Обществе, — означает создавать себе большие, порою даже опасные проблемы. За правду могут невзлюбить, возненавидеть, выгнать с работы, лишить жилья и т.д. По этой причине тому, кто все-таки берет на себя смелость настаивать на правде, даже лучшие из нас говорят: не донкихотствуй!

Поистине: "Быть сегодня духоиспытателем — это вопрос в большей мере мужества, чем интеллектуальности... поскольку (приходится) противостоять моральному грехопадению" (220; 21.1). Но задачу эту можно пережить как что-то возвышенное,прекрасное, как идеал, и тогда станет естественным, что "...Антропософию изучают только для того, чтобы жить по-антропософски" (34; стр. 449). Как само собой разумеющееся тогда звучат и другие слова Рудольфа Штайнера, что «Антропософское Общество должно бы было существовать для того, чтобы путем ухода за благородной жизнью чувств и ощущений противодействовать подстерегающим опасностям....Это недостойно человека — парализовать понимание (проницательность) из страха перед слабостями характера" (37; стр. 54).

Но где сейчас те антропософские круги, в которых можно повторить эти слова Рудольфа Штайнера, зная, что к ним не отнесутся абстрактно или тебя не подвергнут насмешке?

Еще в пору юности мне довелось одно лето провести в пионерском лагере в роли вожатого. Однажды среди педагогов я заговорил об Экзюпери, тогда впервые появившемся в нашей печати. Я начал рассказывать о Маленьком Принце, о Лисе, о неписанном законе, по которому «Ты отвечаешь за всякого, кого приручил", и т.д. Педагоги послушали меня, и сказали: это нравственный маразм! С тех пор я уже немог не замечать постоянно, что и как в нашем варваризирующемся мире угрожает красоте, истине, добру, благородству, которые могут существовать только вместе, и тогда есть культура; а будучи разъединенными, они умирают, и тогда культуры нет.

У человека, предпочевшего культуру варварству, нет никакого выбора. А потому отбросим страх перед властью супостата, перед духом лжи и безобразия, каким бы изощренным он ни был. Дух этот, заведясь в душе, способен индульгировать любые наши слабости, ошибки, склонность к оппортунизму. Например, он может подсказать такое "веское" соображение: критикующий дела в Обществе бросает на Общество тень в глазах внешнего мира, где только того и ждут. Поэтому терпи, скрывай,замалчивай, а если надо, то лги — "во спасение". Однако такое Поведение подобно запудриванию фурункула на лице, вместо того,чтобы его вскрыть и врачевать. Через некоторое время не поможет никакая пудра.

Неспособность к самокритике, к изобличению внутренних недостатков погубила величайшие движения в мире. Не осудив в свое время инквизицию и не отмежевавшись от нее, католическая церковь и по сей день несет в себе ее ядовитое жало. К искреннему раскаянию в содеянном в годы большевизма, к покаянию ныне призывают думающие люди в России и за ее рубежами. В моральном очищении они видят главное условие духовного, а потом и хозяйственного возрождения России и ее народов.

Антропософское Общество не совершило злых дел в мире. Однако долги передчеловечеством оно уже имеет. Первый из них обусловлен грехом самоизоляции, второй — грехом попустительства низшей природе человека, отчего антропософы оказались неспособны "жить по-антропософски", что единственно лишь дает нам право быть представителями антропософского дела в мире.

Да, мир погряз во тьме и в грехах, но он надеется от них освободиться, он жаждет увидеть пример добрых человеческих отношений, пример явления духа, преображающего жизнь.

"Мир сегодня, — говорит Рудольф Штайнер, — переполнен неправдой, и смысл истинного должен лелеяться в Антропософском Обществе, если оно — безразлично, как долго оно сможет просуществовать при современных отношениях — должно иметь смысл, истинный жизненный смысл своего существования" (174; 13.1). Не следует тут же начетнически высчитывать, когда это было сказано: до Рождественского Собрания или после? Это сказано было по существу.

Кто утверждает, будто бы Общество должно существовать любой ценой, лишь повторяет известный тезис: цель оправдывает средства. Такой человек способствует лишь гибели Общества. Имеется и множество других способов привести наше дело к концу. Все они так давно находятся в действии, что встает вопрос: а сколько нам еще осталось?

Если поискать образ для характеристики нынешнего положения в Обществе, то следует, наверное, взять океанский лайнер — белоснежный снаружи, а внутри полный удобных кают, залов, конференц-залов и т.д. Великолепный корабль! Но вот беда — плывет он на рифы! А в океане тем временем поднимается буря, вид которой способен смутить даже опытного мореплавателя. Буря эта есть крах цивилизации, "передовые отряды" которой, "авангард", уже кувыркаются в свободном падении куда-то, где даже дна не видно.

На всех палубах корабля, в великолепных салонах совершается многообразная, целесообразная деятельность. В иных условиях лишь радоваться бы ей, всеми силами поддерживать ее и расширять. Но абсолютно всё принимает иной характер на корабле, движущемся на рифы. Тогда одно теряет смысл, другое, целесообразное само по себе, лишь ускоряет гибель. Так, вращение винта, столь необходимое, когда корабль находится в открытом море, должно быть либо остановлено, либо пущено в обратную сторону. Выразимся яснее с помощью примера. Величайшее благо — вальдорфская педагогика — все больше теряет связь с Антропософией. Уже имеются педагогические коллективы, в которых запрещают упоминать само слово Антропософия. Все чаще в педагогических семинарах какие-то случайные люди несут всякий вздор, порождая в студентах одно лишь разочарование в новом методе.

Или еще пример. Затеваются разговоры о том, что неплохо бы было интенсифицировать эзотерическую работу, слепить хоть из чего-нибудь второй класс. При современном состоянии в Обществе это равнозначно намерению пробить у корабля днище, чтобы полюбоваться на морское дно, или устроить на корабле пожар.

Поэтому сейчас, вне зависимости от желаний, настроений, склада ума, характера, рода деятельности, духовных интересов плывущих на корабле, необходимо срочно, как говорят матросы, "свистать всех наверх", чтобы решить самое главное: вопрос "судовождения". Во что бы то ни стало нужно выяснить, как случилось, что корабль Духовной науки изменил курс? Кто в этом виноват: те ли, кто занял места на капитанском мостике или навигационные приборы? Может быть кто-то, как "в старые добрые времена", сунул топор под компас? Но что случилось со всей командой? Ведь и по звездам видно, что плывем не туда. Так что же, разучились ориентироваться и по звездам? Тогда нужна еще одна команда: "Всем заняться звездными картами!" А не то превратимся мы в "летучего голландца", и горе всякому, кто останется на том корабле.

—Оставь надежду! — возражает мне скептик. — Ты забываещь об огромной инерции океанского корабля. Времени же осталось ничтожно мало. Добавь к этому всеобщее нежелание что-либо менять и даже видеть реальное положение дел, страх перед истиной.

—Что ж, — отвечаю я, — если даже ты прав, скептик, я все равно напишу эту книгу, запечатаю ее в толстую бутылку зеленого стекла и брошу за борт. Бог весть, может волею судеб ее прибьет когда-нибудь к берегу, а там найдут ее грядущие философы свободы, строющие жизнь на основах этического индивидуализма, а не чинопочитания, из духа черпающие моральные интуиции, — богоподобное племя людей. Пусть узнают они, что мы, как бы мало нас ни было, все же понимали происходящее с нами, боролись за истину и остались непобежденными, благодаря чему истало возможным их будущее. Хотя бы для них, а еще перед небом, антропософам конца XX века нужно ясно и определенно высказать свой "символ веры", духовнонаучное кредо, подобно тому, как сделал это в начале своей научной и духовной деятельности Рудольф Штайнер. Такое кредо станет фактом для Божественных Иерархий, они переживут его как осознанный план нашей жизни и придут к нам на помощь при его осуществлении. И речь тут ни в коей мере не идет о наивной вере или о суеверии, а об исполненной активности воле, побуждаемой к действию подвижным познанием обширнейших земно-небесных отношений. Это та вера, о которой впервые заговорил апостол Павел. Ныне, живя ею, мы говорим: верю, потому что знаю. Такая вера вносит волю не только в мышцы, но и в мышление, а в душе рождает нравственность.

Итак, не дискуссиями, пустыми спорами и критикой станет заниматься автор в этой книге, а систематическим изложением того, на чем, как он считает, должен стоять каждый антропософ в сложных отношениях нашего времени, если желает, чтобы Антропософия стала его миро- и жизневоззрением, а также образом жизни. Поэтому я не стану особенно много заниматься собственными мыслями. Напротив, главную задачу, решаемую в книге, я вижу в том, чтобы со всей доступной мне силой духа поставить перед мыслящим сознанием моих собратьев по духовной работе все то наиболее существенное, на чем сам Рудольф Штайнер возводил строение Антропософии. Именно это стало сейчас наиболее актуальным: выявить, подчеркнуть краеугольные положения социального и оккультно-социального учения Духовной науки, которое опирается на все то, чем мы располагаем, как знанием об эволюции мира, существе человека и существах духовного мира.

А еще важно понять, что Антропософия — это познание и жизнь, слитые воедино. Видимо потому не только наше познание, но и жизнь размывается грязными потоками, приходящими из гибнущей цивилизации. Нас то и дело пытаются уличать в том, к чему мы не имеем ни малейшего отношения. Так, из темного угла на востоке Европы нас долго обвиняли в пособничестве нацизму. Не успело замолкнуть это большевистско-шаманское бормотание, как "тему" подхватили на Западе — "антикоммунисты" ! Также и по этой причине, которая именно в конце столетия набирает силу, нам нужно ясно и определенно высказать свое антропософское кредо, а затем твердо стоять на нем, что бы с нами ни случилось.Уже не раз антропософы подвергались гонениям: в социалистическом лагере, в Срсдней Европе, похоже, не миновать нам гонений и в будущем. Но если придется за Антропософию пострадать, то желательно пострадать только за нее, а не за какие-нибудь ее подмены. Вопрос этот принципиальный и жизненный для всех, кто сделал Антропософию главным делом своей жизни и в ней видит средство своего служения людям и культуре. Только такие антропософы, а не те, кто сделал из Антропософии хобби или средство неплохо устроиться в жизни, являются представителями антропософского дела в мире. На них уже возложена ответственность за ее судьбу. Это произошло благодаря их серьезному и честному к ней отношению. Осталось лишь понять совершившееся и действовать соответствующим современным условиям жизни способом.

 

2. К вопросу о христианской этике

Рудольфу Штайнеру был задан вопрос: как нам защищать Антропософию? Он дал такой ответ: "Для защиты того, что совершается на почве антропософски ориентированной Духовной науки, не нужно ничего другого, как только говорить истину и не лгать!" Видимо, ощутив в аудитории некоторую волну недоверия, он добавил: "Я знаю, что говорю, утверждая это. И никакой другой защиты для антропософски ориентированной Духовной науки не нужно, поскольку долгом каждого человека является давать отпор лжи" (186; 20.XII).

Будь такой ответ дан в наше время, когда гипертрофия лжи достигла фантастических даже по сравнению с первой третью этого века размеров, он был бы,вероятно, встречен легким смехом. Ибо, — скажет иной современный антропософ, — если бы дело обстояло так, то Антропософию следовало бы считать уже потерянной. Другой добавит: у нас есть люди, которые, вроде тебя, начинают точно с такой запевки, а потом врут еще больше, чем другие. Третий, возможно, спросит: "Что есть истина?"

Помню, во время одного трудного разговора с дорнахским старожилом я сказал: мы надеялись встретить здесь сестер и братьев. В ответ я увидел усмешку, она была целым откровением. В ней отразились и скептицизм, и личные разочарования, и ирония — почти мефистофельская — по поводу "простака" из Москвы. Мне было как-бы сказано: "Наивный, ты будто бы с неба упал. Знал бы ты, чем мы тут живем!" Я увидел, что опыт, необходимость заставили человека со всем примириться и стать "как все". Вечная, как мир, проблема с вечно однозначным решением! И несмотря на это, нам, из бывшего Советского Союза, есть что тут возразить. Мы порой спрашиваем: а как же мы-то, в условиях несравненно более трудных, чем ваши, смогли все-таки жить не "как все"? Чем вы-то рискуете в сравнении с нами? — После такого вопроса одни отходят, считая, что разговор принял обременительный характер, другие пытаются отделаться комплиментом в том духе, что, мол, вы, русские, сильнее нас, что, может быть, спасение в Общество придет от вас и т.д.

Но, если говорить серьезно, наш советский опыт в самом деле чего-то стоит! Он относится к порядку тех исключений, которые оказываются сильнее правил. Глядя в корень, приходится признать, что лишь этими исключениями и жив мир. В нашем кровавом тоталитарном прошлом особенно боялись отдельного человека, а не масс. Не странно ли это? — Теперь, пройдя через тот опыт, мы говорим: нет, не странно! А вот пример из другой, французской истории. Жанна Д'Арк, подойдя на опасное расстояние к позициям "годонов" (так французы прозвали англичан, постоянно слыша от них: God damn it!), кричит им: "Именем Божьим говорю вам: сдавайтесь!" В ответ она слышит смех, брань, оскорбления. Не лучше ведет себя и предводитель "годонов" сэр Вильям Глесдаль. Жанна кричит ему в ответ: "Глассида! Глассида! Сдавайся же Царю Небесному! Ты назвал меня "девкой продажной", а я душу твою и всех твоих жалею!" Но "прагматики", "практики" мира сего не способны понимать такие речи. За ними мировой опыт, который подтверждает правильность лишь того, что говорят и делают они. Но — вот чудо! опыт вдруг не срабатывает. Права оказывается "дрянная девчонка". Францию приходится оставить, и вся история Европы меняет свой ход.

Или вот еще пример. "Жить не по лжи!" — призвал Солженицын в "империи зла" и лжи, где за правду сживают со света. И опять, как когда-то у стен Орлеана, раздались хохот, издевки, оскорбления. Но не было и нет в них ни уверенности, ни торжества, а только страх, что рано или поздно люди примут это простое правило, оно охватит их души и Россия освободится от своих "годонов".

Если исторический опыт что-то значит для нас, то спросим себя: чем держатся эти исключения? Где источник их силы? — Он там, откуда "все начало быть". Там находится первофеномен этого "исключительного правила", в силу которого истина, как-будто бы изгоняемая отовсюду, беспрерывно проигрывает, но все-таки оказывается победительницей.

Под гнетом всемирно-исторической иллюзии нам трудно увидеть это. Даже многочисленные примеры, о которых повествуют Евангелия, деяния апостолов, кажутся нам сказочными, нереальными, в чем мы сами себе не всегда решаемся признаться. Нас удерживает страх перед необходимостью, строя свою жизнь на подражании Христу, взять на себя задачу также и изобличать зло.[ *Примеч. автора: Рудольф Штайнер советовал антропософам читать Фому Кемпийского]. Обличение и критика — это разные понятия. Критика строится на отрицании одного и утверждении другого. Она может быть не только разрушительной, но и необыкновенно созидательной. Однако человек в ней в любом случае выступает в роли судьи. И во многих случаях жизни он должен им быть. Обличение же — это способ тайное, порочное сделать явным.

Рудольф Штайнер говорит, что когда человек в духовном мире встречает незнакомое существо, он должен попросить его явить свой истинный облик. Если это существо недоброе, то оно просто исчезает. Нечто подобное происходит и в физическом мире. Люди с тайными, недобрыми замыслами скрывают свое истинное существо. По этой причине в Антропософском Обществе, как в учреждении, имеющем дело с эзотеризмом, должно быть поставлено за правило: все должны держаться открыто. Дело при этом идет не о сугубо личной жизни человека, а обо всех его делах, которые он делает совместно с другими.

И именно благодаря тому, что этот принцип злостно нарушается в Обществе, оно превращается в некое средство прикрытия чего-то другого. Такое положение дел нужно изобличать в силу не только нравственных, но и оккультных законов нового христианского посвящения. Таково, я бы сказал, одно из главнейших требований антропософской жизни, "жизни по-антропософски".

Но выполнять его, как оказывается, необыкновенно трудно. Главная причина — страх. Ибо противная сторона, которой есть что прятать от нас, позаботилась о том, чтобы страх реально и сильно жил в нас. Приведу невиннейший в сложившихся условиях пример. Вот идет ежегодное генеральное собрание АнтропософскогоОбщества. Правление отчитывается перед нами за проделанную в течение года работу, показывает балансовый отчет: куда и на что тратятся членские взносы. Представьте себе, что вы сидите в зале, слушаете все это, а потом встаете и громко задаете вопрос: скажите, пожалуйста, а какую зарплату получают члены правления и другие члены дорнахской администрации?

Я думаю, что многие, лишь мысленно представив себя в роли такого спрашивающего, почувствуют, как у них от страха захолодело сердце. Чувство же страха, говорит Рудольф Штайнер, — это всегда выражение реального присутствия Аримана в нас. Вот вам и реальное положение дел.В утопическом романе Владимира Набокова "Приглашение на казнь" описано будущее состояние человеческого общества, в котором обладание способностью понимать происходящее, а значит обладание "я", сочтено крайне неприличным. Такое свойство человека называют "гносеологической гнусностью". Как бы и нам не скатиться в какую-нибудь утопию, потакая страху в себе и злонамеренности в других.

Станем на минуту совершенно честными перед самими собой и в таком настроении обратимся к некоторым евангельским сценам. В одной из них описывается, как "некто из фарисеев" пригласил Иисуса "вкусить с ним пищи" (Лк.7). Во время обеда пришла женщина и "начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами". Фарисей сказал про себя: если бы Он был пророк, то знал бы, что женщина эта — грешница. Иисус, распознав мысли фарисея, сказал ему: "Я пришел в дом твой, и ты воды мне на ноги не дал", "ты целования мне не дал", "ты головы мне маслом не помазал",она же "слезами облила мне ноги" и т.д. Если мы попробуем эту сцену непредвзято перенести в наше время, то, исходя из настроения и образа мыслей наших дней, мы вынуждены будем сказать, что Христос ведет себя бестактно! Его пригласили в гости, и Он должен был вести себя прилично, не говорить в глаза хозяину подобные вещи, тем более, что тот только подумал, а вслух ничего не сказал. Да, именно это должны были бы сказать мы, если бы имели мужество до логического конца продумать наш оппортунизм. К такому парадоксальному, чудовищному выводу должны бы были прийти мы. И все оттого, что в нас безнадежно перепутались представления о христианской этике и вдобавок к тому нас сковал страх за свое благополучие. Именно страх побуждает нас под маркой соблюдения приличий отказываться изобличать поступки, разрушающие саму суть антропософской жизни. Ведь речь не идет о мелочной придирчивости, о сомнительной "смелости" мочь указывать людям на их недостатки, но о заботе о коренных вопросах духовного развития человечества, где недопустимы никакие компромиссы.

Через Антропософское Общество проходит, или должно проходить, действие импульсов глубинного, эзотерического Христианства, а потому не только учение, но и деяния Христа составляют основу нашей этики. Христос как говорил, так и поступал. Он призывал к любви, но не советовал черное называть белым. "Христос ни ненавидит, ни неправомерно любит", — говорит Рудольф Штайнер (157; 10.VI). В этих словах — ключ к пониманию всех евангельских сцен, где Христос обличает.

Вот фарисеи и книжники просят Христа Иисуса совершить чудо. Он говорит в ответ: "Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения..." (Мф. 12,39). Всему народу и ученикам Христос громко возвещает: "На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи... по делам же их не поступайте, ибо они говорят и не делают: связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их. ...расширяют хранилища свои... также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях.... Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете. ...за то примете тем большее осуждение. ...Безумные и слепые! что больше: золото или храм, освящающий золото....очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды, что уподобляетесь окрашенным гробам..." (Мф. 23, 2—27).

Когда однажды антропософ с Востока в своем докладе в Гетеануме коснулся вопросов, о которых крайне необходимо говорить в нашем Обществе, но о которых все молчат, то, выходя с лекции, в публике можно было услышать такие замечания: "Rebell! Rebell!" (мятежник). Интересно, что сказали бы эти антропософы, окажись они в том народе, перед которым Христос высказывал свои обличения? А чего можно было бы ожидать от них, будь они свидетелями такой сцены: "И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих..." (Мф. 21,12)? Не нужно ссылаться на то, что сцена эта имеет эзотерический смысл. Она, кроме прочего, произошла и в реальности.

Спасовав перед этими сценами, не поняв их этическую природу, которая заключается в ответе Христа на вопрос: "сколько раз прощать брату моему, согрешающему?" ("не до семи, но до семижды семидесяти раз" (Мф. 18,22)), мы и в отношении самого главного, когда Христос возглашает: "Кто жаждет, иди ко Мне и пей", отчего "произошла о Нем распря в народе" (Ин. 7, 37—43), — можем оказаться вынужденными (опять-таки, следуя "дурной" логике оппортунизма) сказать себе: ну зачем Он обостряет отношения, разрушает гармонию? И не примешалось ли тут что-то люциферическое?!

Такой взгляд на вещи может показаться парадоксальным только потому, что мы смотрим на те события две тысячи лет спустя. Но спросим себя: где взяли люди силу и понимание тогда, когда Христос странствовал по Земле, и не отошли от него (а кто-то и отходил)? Вот об этой-то силе и идет речь. И поныне продолжается то древнее испытание душ всякий раз, когда человек в новых условиях видит себя вынужденным отстаивать Христово дело. Архетипы тех событий нисколько не изменились. Как прежде, так и теперь со всей непосредственной силой звучит к нам: " Возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царства Божия" (Лк. 9,62). Позади же нас обретаются все виды атавистического оккультизма, весь Collegium пороков, бороться с которыми призвал еще Моисей. Именно движимые верностью Царству Божию действуют апостол Павел и другие ученики Христа. Давайте будем откровенны и во взгляде на их деятельность. Вот Св.Стефан, будучи поставленным перед всем синедрионом, открыто заявляет: "Кого из пророков не гнали отцы ваши? Они убили предвозвестивших пришествие Праведника, Которого предателями и убийцами сделались ныне вы сами". Как реагирует на это "аудитория"? — "Слушая сие, они рвались сердцами и скрежетали на него зубами" (Деян. 7, 52—54).

Апостол Павел заходит в синагогу в Антиохии и возвещает "мужам израильским": "...обетование, данное отцам. Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса. ...Берегитесь же, чтобы не пришло на вас сказанное у пророков: смотрите, презрители, подивитесь и исчезните..." (Деян. 13: 32,40).

Представим себе что-либо подобное, совершаемое в наши дни, так это тотчас же объявят неуважением и даже оскорблением другой религии и т.д.; а в антропософской среде не отвернутся ли все от таких людей, и не назовут ли их критиканами, "rebellen"? И ни одно антропософское издательство или газета не станет связываться с ними. Так что (представим себе на миг такой фантастический случай), если бы Новый Завет пришлось впервые публиковать в наши дни, в нашей среде, то это пришлось бы делать путем "самиздата"! [* Примеч. автора: я, конечно, хорошо понимаю, что так это было бы и в любой Христианской конфессии.]

Не следует видеть одну лишь парадоксальность в подобных выводах. Напротив, к ним приходишь с неизбежностью, если продумываешь до логического конца многие обыкновения, которыми повседневно живут Общество и Движение. А чтобы к таким абсурдным выводам не приходить, нужно изменить образ действия, привести его в соответствие с Христианской этикой. В таком случае, если, например, в какой-то вальдорфской школе на педсовете иной юноша, не научившийся отличать свободное действие от действия по личному произволу, или безумный старец заявляет, что вальдорфской педагогике он говорит "да", а Антропософии "нет" и что он отныне запрещает в школе упоминать слово Антропософия, то непременно кто-то должен при этом встать и со всей решительностью дать отпор подобным "новаторам", не думая об их "свободе" и о последствиях для своей карьеры.

Если мы с точки зрения христианской этики посмотрим на образ действий самого Рудольфа Штайнера, то обнаружим ту же "стилистику" поведения, что и в Новом Завете. Тогда нас перестанут удивлять те огромные трудности, с которыми ему приходилось сталкиваться.

Когда он высказался в защиту Дрейфуса, его причислили к сионистам. Когда же в связи с полемикой в печати по поводу "Гомункула" Гамерлинга он высказался, как пишет сам, "с духовно-исторической точки зрения", "совершенно объективно", не внося в свое суждение ничего личного, то человек, в доме которого он тогда жил и воспитывал детей, сказал ему: "То, что вы пишите о евреях, нельзя истолковать в дружеском смысле" (28, гл.13). — В отношениях с людьми, с которыми Рудольфа Штайнера связывала самая тесная многолетняя дружба, возникло напряжение (позже оно рассеялось), однако он не мог ради дружбы пойти на компромисс в вопросе, который уже тогда предвещал большие социальные бедствия. [*Примеч. автора: "К этому присоединилось еще то, — пишет Рудольф Штайнер, — что взгляды многих моих друзей на еврейство, благодаря современной националистической борьбе, приобрели антисемитский характер. Они смотрели неблагосклонно на мое положение в еврейской семье, а глава семьи видел в моем дружеском отношении к этим лицам лишь подтверждение впечатления, полученного от моей статьи" (28; гл. 13).] - Такая его позиция была благом и для его друзей. Только прояснилось это значительно позже (правда, не для всех: некоторым "антропософам" это не ясно и по сей день).

Рудольф Штайнер раскрыл тайные подосновы первой мировой войны. Кое-кем даже в среде антропософов сказанное им было квалифицировано как немецкий национализм. Во внешней печати его называли "агентом Антанты", а потом — большевиков. Националистическому угару поддался даже Эдуард Шюре. После войны выяснилось, что во всех своих высказываниях Рудольф Штайнер был глубоко прав. Шюре пожалел о своей минутной слабости (однако и в этом вопросе имеются "антропософы", которые по сей день ведут себя словно угорелые).

На оппозицию внутри самого Общества натолкнулся Рудольф Штайнер, когда начал развивать тему исторической симптоматологии и кармы лжи. Главные действия этой оппозиции, кажется, ждут нас еще впереди.

Таким образом, следование принципам христианской этики требует мужества. Христианская этика повсюду наталкивается на оппозицию, поскольку постоянно обновляет жизнь. Она опирается на ясное сознание, насквозь позитивна, но ей чужды компромиссы со злом. Она — как любовь: следовать ей можно, лишь оставив надежду на вознаграждение. Лишь из чистой любви к правде, справедливости человек способен стать по-настоящему этическим существом. Если такой человек говорит чему-то "нет", то это не означает, что он обуреваем антипатией или ненавистью.Прекрасные примеры такого поведения мы опять-таки находим в Новом Завете, хотя ссылаться на него даже в антропософской среде становится все труднее. — Да, в этом виновата теология, виноваты плохие переводы, но нужно во всем знать меру.

Антропософы читают комментарии Рудольфа Штайнера. Но комментарии имеют целью не заменить собой Евангелия, а помочь нам найти более глубокое к ним отношение, то отношение, которое возникает на уровне души сознательной. А тогда обнаруживается, что этический индивидуализм, путь к которому показан в "Философии свободы", проповедуют и Сам Христос, и апостолы, и пророки. Это не может быть иначе, если понять, что через Антропософию Христианство от стадии своего подготовления переходит к стадии осуществления.

Потому теперь мало истину только искать. Истину нужно также осуществлять. За Христово дело на Земле нужно бороться, но непременно следуя принципам Христианской этики. Не только во внешнем мире, но и среди нас можно встретить немало фарисеев и саддукеев, книжников, на этот раз на все лады воспевающих Христа, рассуждающих о Его Втором Пришествии, а присмотреться к ним, так окажется, чтодля них Он еще и в первый раз не приходил. Как поставить вал на пути их пустопорожних словоизвержений, отравляющих все и вся? Один способ известен: не позволять Антропософию ни догматизировать, ни профанировать; постоянно прослеживать ее роль в меняющихся условиях времени; живым, нередко обливающимся кровью сердцем нужно переживать трагедию времени. Тогда можно будет научиться отличать лжеца от говорящего слово истины. А еще необходимо преодолеть парализующий волю страх, иными словами — чрезмерную власть Аримана.

Страх и безразличие порой хватают под руки и духоиспытателя и влекут его к бездне бытия. Не так просто отделаться от таких "попутчиков" тому, кто уже обзавелся ими, поскольку они, если прибегнуть к образу, умудряются еще и мешок на голову накинуть. Выражается это в том, что нас начинает водить вокруг да около того, что уже давным давно надо было бы понять и идти дальше.

Полистаешь каталоги антропософских издательств, программы разных "тагунгов", конференций — чего там только нет! — и "социальная гигиена", и "социальная органика", и "эстетика", и "социальное понимание", и анализ кризиса цивилизации,и т.д. и т.п. Но, словно по общему уговору, никто там не касается конкретных причин настоящего зла, его оккультно-политической подоплеки. Ограничиваются лишь общими словами о том, что Ариман существует, что он коварен, а потом переходят к рассказу об отдельных проявлениях упадка. Пропускается самое главное звено, которое Рудольф Штайнер разработал в своей исторической симптоматологии. И вопрос ныне стоит так: либо мы со всем тщанием займемся разработкой этого звена, либо нам придется признать, что мы

"не более, чем тень обманности своей".

Нам придется это признать со всеми вытекающими отсюда тяжелыми последствиями, которые простираются в наше посмертное бытие и даже в следующую инкарнацию, а может быть и не одну. С Ариманом нельзя играть в прятки — тогда проигрывают человечество.

Наш век насквозь социологичен, здесь все отношения, проблемы сошли на социальный план. Кто не решает их в таком виде, не решает их вообще. Отсюда проистекает значение социального понимания, которое невозможно без Духовной науки. Но знание истории, истории культуры также необходимы. Овладеть всем этим в одиночку — не всякому под силу. Поэтому мы должны помогать друг другу. И тогда, быть может, образуется истинное братство людей духовного знания, объединенных не абстрактной тревогой за судьбу человечества и за судьбу Антропософии.

Понятые таким образом принципы христианской этики не противоречат, как это легко поймет и сам читатель, духовно правильному действию, о котором в одной антропософской группе было сказано с помощью следующего мотто: "Если внутри меня поистине царит тишина, то Бог действует во мне. — Если я поистине действую,то я имею в себе покой".

Духовнонаучное познание является одновременно и путем индивидуального развития. Мы познаем, чтобы иначе думать, чувствовать и действовать. Последнее дается с наибольшим трудом. Однако, если ты познаешь не для того, чтобы стать другим человеком, то лишь во вред себе употребляешь свои силы.

Состояние покоя завоевывается с помощью разных средств. Спокойным может быть человек, равнодушный к окружающему миру и к людским страданиям, эгоист. Другой вид покоя дают восточные люциферизированные оккультные практики. Покой обретают с помощью ложной мистики, отказа от познания или за счет перемещения себя по ту сторону добра и зла. Тот покой, который мы вырабатываем на духовнонаучном пути, наиболее правильный, но дается он труднее всего. Он является устойчивым, контролируемым нашим "я" состоянием, когда нашему пониманию открыта тайна и добра, и зла, когда их живо сопереживает также и наше сердце. Ясно, что такое состояние не возникает само по себе и с самого начала. Устойчивый покой нужно выстрадать в ряде лет, а то и десятилетий. Дело здесь обстоит как и с интернационализмом. Бывает ложный, марксистский интернационализм. С ним не имеет ничего общего и даже противоположен ему другой, христианский, высший интернационализм, путь к которому пролегает через посвятительную ступень "истинного израильтянина", на которой застает Нафанаила Христос Иисус.

К сказанному остается добавить несколько слов о личной позиции автора. После опубликования моей брошюры "Голос с Востока", некоторыми из антропософов мне был поставлен вопрос: а не обуревало ли меня чувство антипатии, когда я ее писал? Со всей серьезностью заявляю: нет, не обуревало. — И когда я говорю там, что обеспокоен состоянием душевного развития тех, чье поведение противоречит и Божественному, и человеческому закону, то это не лицемерный прием. У нас в России, если человек порой выражается эмоционально, то это не означает, что он зол. Иногда именно забота о ближнем побуждает обойтись с ним резко. Стоит ли противиться злу насилием? — Подобный вопрос является одним из главных в этическом космосе русского человека. Рудольф Штайнер говорит, что требование отдать просящему верхнюю одежду и последнюю рубашку осуществимо лишь в определенных социальных условиях. В современных условиях стоит задуматься над тем, что пишет остроумный русский философ и диссидент Александр Зиновьев [*Примеч. автора: Этот русский "Макс Штирнер" необычайно противоречив. В устных интервью он часто говорит вздор; мы отделяем у него существенное от несущественного.] в сочинении, которое он назвал "Евангелие от Ивана": "Грешно не сопротивляться насилию... но еще больший грех — оставаться равнодушным при виде насилия. Помни, что даже молчаливое думание есть дело. Именно из незримых мыслей протеста складывается могучее незримое поле протеста, вне которого немыслимо зримое действие. Даже думая, ты вносишь крупицу силы в общее дело защиты человека"'.

Кто хочет "бороться с врагами", пусть идет в политику. Христианский оккультист не может позволить себе иметь личных врагов, а если кто-то врагом считает его, такому человеку он шлет свое благословение. Человечество едино. И кто с пониманием борется за его интересы, тот вынужден думать и о друзьях, и о врагах истинных интересов человечества. Такова позиция христианской этики.

 

3. Прафеномены социальной жизни нового времени

В век тотальной идеологизации духовной жизни, что бы ни взял в руки читающий человек, он принужден постоянно доискиваться до истинного смысла того, что подается ему в разнообразных, порой блистательных "упаковках", имеющих лишь одно назначение: усыпить внимание или отвлечь от понимания сути вещей.Одной из самых популярных "упаковок" являются рассуждения на моральную тему, о гуманизме. Ужасный обычай! Зная о нем, необходимо делать все возможное, чтобы держаться как можно дальше от него. И главную суть этой книги неправильно поймет всякий, кто сочтет оговоренные в ней предварительные условия, исходя из которых она написана, за идеологический прием. Я апеллирую к уму и сердцу читателя, не касаясь его воли, и в этом нахожу единственно правомерный способ разговора, противоположный идеологическому.Если при этом что-то звучит эмоционально, то лишь потому, что, по моему убеждению, высказывать вслух стоит лишь те мысли, которые не только общезначимы, но еще и волнуют тебя, воодушевляют, радуют или доставляют страдание. Породят ли они что-либо подобное в читателе — пусть это останется на его свободное усмотрение. Но "пастозное" выражение мысли в коренных вопросах человеческого бытия обнаруживает лишь вялый ум и безразличную душу, не способную обеспокоиться делами человеческими, которые принимают все более трагический оборот.

Находясь в Антропософском Обществе, мы не только не отгорожены от этих дел, а являемся (или должны являться) теми, кто одновременно и переживает их, и понимает их смысл, а значит — способен находить выход из кризиса. Нельзя отрицать, что массовая суггестия, которой подвергают всех без исключения, захлестывает также и нас, так что порой возникает тревожный вопрос: а остались ли среди антропософов здравомыслящие люди? По меньшей мере мы пришли к состоянию, в котором этот вопрос нужно ставить вслух. Нужно спрашивать: друзья, отзовитесь, кто еще понимает смысл происходящего без суггестивных искажений? Остался ли кто-нибудь свободный от синдрома групповых, партийных мнений, от мнений, продиктованных групповым эгоизмом? Получение ответа на такой вопрос составляет еще одну задачу настоящей книги.

Чтобы ее решить, мало поставить тому или другому антропософу вопрос: понимаешь ли ты, что происходит с миром, со всеми нами, и можешь ли ты самостоятельно мыслить? На такой вопрос, скорее всего, тут же получишь малозначащий утвердительный ответ. Другое дело, если предложить симптоматологический анализ в качестве своеобразного социологического исследования. Тогда, Бог даст, и обнаружится: кто способен среди грязных и темных течений политической, духовной, исторической лжи и оболванивания твердо направлять "руль" духовно-научного познания собственными руками.

Духовнонаучный метод познания, как уже было отмечено, строится на том, что исследователь во всех явлениях проникает до их прафеноменальной основы. Только тогда суждения перестают быть легкомысленными, в том числе и в сфере гуманитарных наук. Если доверять средствам массовой информации, то все причины сложной борьбы в конгломерате партий, конфессий, мафий и т.п. выглядят плоско, тривиально. Например, нам рассказывают, как "в глубине Симбирска родился обыкновенный мальчик Ленин" (Вл. Маяковский). Рано понял он несправедливость царского режима, вступил с ним в борьбу и победил. Однажды арестовали его полицейские и говорят: "Куда же вы лезете, перед вами стена?" А он отвечает: "Стена, да гнилая.Ткни пальцем — и развалится". И ткнул. Она и развалилась! Вот вам и причина большевистской революции в России. Но потом пришел "злой дядя", "монстр", Сталин и из-за своих дурных наклонностей загубил "светлое" дело. Однако шли годы, и родился еще один "обыкновенный мальчик" Миша Горбачев. Став номенклатурным аппаратчиком высокого ранга, он скоро понял всю несправедливость "развитого социализма", вступил с ним в борьбу и победил. Так пришла перестройка.

Или вот еще один пример. В силу извечной, врожденной грубости и склонности к милитаризму, к захватническим войнам затеяли немцы мировую войну*. Все так хотели жить мирно, по-хорошему, а они — нет! Светлые силы Антанты обуздали самую злую нацию в мире, дали ей хороший урок, но на пользу он ей не пошел. Она принялась за старое: создала фашизм и пуще прежнего принялась за старое. Светлым силам пришлось вновь объединяться: со Сталиным! — и обуздывать прирожденных злодеев. На этот раз их не только победили, но занялись их воспитанием.Теперь немцы сами говорят: мы патологические преступники. Однако есть подозрение, что они притворяются и только ждут случая, чтобы опять сесть на шею таким миролюбивым и кротким народам, как английский, американский... советский.

[*Примеч. автора: Поэтому последнюю истину в немецком вопросе, несомненно, высказал ставший в свое время знаменитым на весь мир американец Т.Н.Кауфман. В 1941 году он опубликовал книгу под заглавием "Германия должна быть уничтожена!" ("Germany must perish!"), в которой прямо заявил: "Эта (вторая мировая) война ведется не против Адольфа Гитлера, а также не против нацизма (выделено мною. — Авт.). Это война народов против народов: цивилизованных народов... против варваров...Это война между германской нацией и гуманизмом" (стр. 5). Далее Кауфман рассуждает о том, что по меньшей мере "15 млн. немцев (более 20 процентов) абсолютно не виноваты в том, в чем виновата вся нация. Однако, гуманизм не вправе рисковать 300 млн. наиболее "цивилизованных", "образованных", "прогрессивных", "миролюбивых" жителей Земли ради каких-то там 15 млн. пусть даже не варваров, а тоже цивилизованных и т.д., и ими поэтому можно пожертвовать (стр. 9—11). Мысль Кауфмана, вне всякого сомнения, граничит с гениальностью, однако она не вполне оригинальна. В эпоху борьбы с альбигойской и т.п. ересью при осаде города Базье папский легат, ставший впоследствии епископом Нарбонны, был спрошен о том, что делать с населением города, где кроме еретиков живет немало правоверных католиков. Он ответил: истребить всех! На небе разберутся, кто прав, а кто виноват. У американского "мудреца" был и советский аналог — также всемирно известный писатель И.Эренбург, высказывавшийся по поводу "нации варваров" не хуже Т.Кауфмана.]

Масса людей живет именно с такими fable convenue (детскими сказками), как любил это называть Рудольф Штайнер, но антропософам заниматься ими не пристало. Ведь мы располагаем обширным познанием сил, которыми движется не только история, но и метаистория, и вся эволюция мира.

Чтобы понять наше время, нам следует обратиться к культурным эпохам, через которые проходит развитие в 5-й, послеатлантической коренной расе. Первые из этих эпох — древнеиндийская, древнеперсидская — были ведомы великими посвященными, почерпавшими из высших миров мотивы для своего водительства народами. Так это было и в третью, египетско-халдео-вавилонскую культурную эпоху, хотя тогда уже появился особый социальный слой людей, обладавших индивидуальной жизньюна уровне души ощущающей. Еще дальше в этом развитии пошла четвертая, греко-латинская культура. Тогда люди стали овладевать душой рассудочной, начали мыслить в понятиях и сами себе ставить цели развития. Современная, пятая, называемая европейской, культурная эпоха движется сложной игрой всех трех уровней душевной жизни, включая и высший — душу сознательную. Это позволяет человеку выработать устойчивый центр своей личности— "я", и, опираясь на него, полностью взять в свои руки не только собственное, но и общественное развитие. Не всякое "я" зрело для такой деятельности, но всякое имеет на нее право.

С передачей целеполагания в руки людей Божественный мир несколько дистанцировался от дел человеческих, дабы дать каждому из нас возможность реализовать в себе свободного духа. Но в развитии постоянно возникает отставание. Отжившее свой век не хочет уходить и разными ложными способами стремится продлить свое уже никому не нужное существование. Так в культуре и цивилизации возникают разрушительные силы, силы упадка и разложения. Они коренятся как в отдельных людях, так и в определенных сферах духа. В нашу эпоху их вражда направлена главным образом против становления человеческой индивидуальности. Все они теми или иными способами стремятся разрушить человеческое "я", вызвать рецидивы группового сознания. Силам этим необходимо поставить предел, иначе они разрушат все. В них таится угроза всему человеческому бытию, поэтому компромисс с ними лишен всякого смысла.

Если говорить о западной цивилизации, то здесь борьбу с правомерными целями развития человечества ведут два рода полярно противоположных между собой сил. Главный противник для них обеих — автономная личность. Все отношения в мире пронизаны борьбой этих сил между собой за овладение человеком. Одна из них является пережитком греко-латинской эпохи, некоего рода тенью Imperium Romanum, которая несмотря на то, что время ее давно истекло, не желает уходить в небытие. Видоизменившись, она смогла войти в мир нашей культурной эпохи и захватить в ней главное ее достояние — Христианство. При закате эпохи эллинизма ведущие представители этой империи сумели понять, какие неисчерпаемые живительные силы таит в себе религия "Бога живого". Юное европейское человечество оказалось неопытным в борьбе с дряхлой, но по-своему мудрой империей и, победив ее внешне, внутренне оказалось побежденным ею.

Со временем, правда, это новое человечество, арийская раса, выходцы с древнего континента Атлантиды, смогло потеснить романское влияние, метаморфизировать культурный импульс греко-латинской эпохи и приступить к решению своих задач: к выработке души сознательной и самосознающего "я". Особую предрасположенность к такой работе, а значит и культурно-историческую миссию, имеют англосаксонские и среднеевропейские народы. Но случилось так, что в процессе этой работы некое ядро англосаксонской расы, будучи вынужденным противостоять постоянному духовному натиску латинизма, вести с ним борьбу за влияние в мире, как бы проиграло ему еще раз, оказалось отравленным древним ядом и само сделалось анахронизмом в новой эпохе. В недрах англосаксонской расы зародилось намерение на манер Imperium Romanum увековечить себя в развитии, взять на себя роль нового папства и воспрепятствовать развитию я-сознания, каким оно формируется в среде немецкоязычных народов, а также помешать метаморфозе современной культурной эпохи в следующую, славяно-германскую. Так образовалась вторая разрушительная сила.

Обе силы — латинизм и американо-британизм — обладают обширными, довольно внушительными оккультными кулисами, откуда они черпают силы для политической борьбы. В одном случае это религиозно-политические ордена латинского мира (орден иезуитов — один из них), в другом — тайные оккультные общества, которые часто называют масонскими. Следует сразу оговориться, что такие широко известные понятия, как иезуитизм, масонство в наше время уже не объемлют собой всего содержания указанных сил, более того, нередко служат лишь для маскировки их глубинной сути. Поэтому обращаться с этими понятиями нужно с осторожностью. Лучше постараться понять сами силы, а не гипнотизироваться этикетками понятий, содержание которых постоянно меняется. Такие этикетки часто навешивают друг на друга сами борющиеся силы, чтобы сбить с толку массы стоящих вовне "профанов"и увлечь их на одну или другую сторону. В то же время, и совершенно пустыми такие понятия считать нельзя.

Итак, "призраки Ветхого Завета" (тени, призраки остаются в истории от всего), пережитки Римской мировой империи и окосневшие в групповом эгоизме оккультно-политические силы англосаксонского мира, сталкиваясь в жестокой борьбе, образуют первичный феномен всех бед общественной, политической, хозяйственной и духовной жизни в эпоху души сознательной. На этот прафеномен накладывается еще один — великое противостояние Востока и Запада.

Иной антропософ скажет: все это одна политика, которой я заниматься не желаю.— Но он будет не прав. Политика является лишь одним из выражений указанной борьбы. Имеются попытки свести все к одной политике, но тогда возникает лишь большая ложь. Поэтому антропософы не занимаются политикой. Они исследуют первофеномены: духовные силы и их борьбу в мире. Тогда раскрывается сложная природа феноменов.

Мы, люди, поставлены внутрь этой борьбы, и от ее исхода зависит не только наша земная, но и космическая судьба. Мало сказать: я предан Богу. — Часто такое утверждение оказывается пустой фразой. Нужно точно знать: что следует делать, как вести себя, чтобы действительно служить Богу, а не маммоне. Иными словами, необходимо постоянно распознавать природу сил, стоящих за всеми человеческими отношениями.

Могут еще возразить, что не всем под силу такое познание. Что ж, тем большая ответственность ложится в таком случае на тех, кто способен понимать историческую симптоматологию. А еще для возражающих в таком роде приведу пример из советской истории. В концлагеря в нашей стране людей отправляли без разбора. Никто не спрашивал, способны ли они понять происходящее. Кто-то оказался способным и потому победил; другим пришлось "удобрять" собой почву антиистории.

Ныне у людей больше опыта, чем в первой половине века, поэтому дело чаще сводится к нежеланию, а не к неспособности понимать.

Давайте спросим: многие ли антропософы читали "Архипелаг ГУЛАГ" Александра Солженицына? — Они не читают его лишь потому, что он мешает жизненному удобству, разрушает искусственно построенный розовый образ мира.

Безответственное отношение к жизни бросает свою тень и на занятия Антропософией. Люди тогда перестают понимать ее истинное значение в мире, не знают ей цены, чего нельзя сказать о противниках Антропософии. В верхних иерархиях указанных орденов, лож, обществ и братств речь ведут о том, что тот, кто завладеет Антропософией, будет владеть миром. Пусть понимают они это превратно, на свой манер, материалистически, но почему бы нам не понять этого в правильном смысле?

"Царство Мое не от мира сего" — говорит Христос. И потому "сей мир" уповает на преображение. Силу преобразить мир в христианском смысле заключает в себе Антропософия. Вот почему ей предопределено мировое господство. Но иного хотят духи препятствий — Ариман и Люцифер. Через людей, делающих из себя слепое орудие их воли, они хотят прибрать к рукам этот мир вопреки его упованиям. И со своими намерениями они способны заставить считаться всех.

Наш мир переполнен борьбой двух начал космического зла. Их противостояние увлекает за собой едва ли не всю сознательную часть человечества, за которой потом безропотно следуют так называемые массы. Этим противостоянием поляризуются религиозные, политические и даже естественнонаучные движения, направления. Но где бы ни проявлялось противостояние люциферических и ариманических сил, человеку не следует вставать ни на какую из противоборствующих сторон. Ибо правды нет ни в одной из них. Она лишь там, где сила Христа приводит их к взаимной нейтрализации.

Развитие в последнее время приняло такой характер, что если хочешь жить по привычке, по традиции, то непременно окажешься на служении у одной из указанных сил — настолько удалось им исказить весь состав человеческого бытия. Но в противовес действию супостатов Божественные Иерархии одарили человека самосознанием. Не воспользоваться Божьим даром — просто грех. Еще больший грех —поставить самосознание на служение Ариману или Люциферу. Но куда бы мы ни обратили взор, повсюду в современном мире мы встречаем этот грех — грех самого популярного в наше время апостола - Иуды. Ибо им предается человеческое "я".

Особенно чудовищно этот грех выглядит среди людей, как-будто бы уже поставивших себя на служение Богу человеческого Я — Христу. В самом деле, какую-то безнадежность переживаешь в душе при созерцании того, как и антропософов захватывает бесчеловечная, лишенная всякого позитивного смысла борьба атавистических сил романского мира с групповым, потерявшим всякое чувство меры эгоизмом англосаксонского мира.

Когда посещаешь антропософские ветви в разных странах, конференции, вообще долго вращаешься в антропософской среде, то все больше крепнет ощущение, что также и здесь все теперь пронизано этой предающей все человечество борьбой, а мы, истинные антропософы, лишь путаемся под ногами у сошедшихся в смертельной схватке "кентавров" — духовно коррумпированных потомков древних эллинов и строителей пирамид. Мы стали для них досадным недоразумением, которое терпят до поры до времени лишь потому, что пока нельзя открыть все карты. Но нами этому абсурду во что бы то ни стало должен быть положен конец, хотя сделать это при современных условиях стало необычайно трудно. Ведь речь теперь идет о том, чтобы не просто"торгующих", а полубезумных изгнать из храма. Ибо, зная о Духовной науке, поставить себя на служение одной из указанных сил — означает впасть в определенную форму безумия.

Беря на себя смелость вслух заговорить на подобную тему, нужно быть готовым к тому, что тебя тут же причтут к "правым", к "реакционерам", "шовинистам", "психам", повсюду выслеживающим "жидо-масонскую" ересь и т.д. и т.п. Дело ни в малейшей степени не улучшит то обстоятельство, что мы исследуем также и правый радикализм, "правых реакционеров". Однако нам, антропософам, не в чем и незачем оправдываться. Мы не создаем политических партий, не строим политических кулис, не рвемся к власти; ни к светской, ни к духовной. Проблема заключается в том, что нас принуждают защищаться. Мы же желаем лишь отстаивать дело Духовной науки в мире, как дело доброе. А еще мы выступаем за то, чтобы поступки людей были осмысленными и последовательными. Если некто построил церковь, то незачем устраивать в ней кабаре. Не менее абсурдно, строя банк, захотеть учредить в нем церковь. — Кто желает быть масоном, пусть учреждает ложу; благо это теперь не запрещается ни на Западе, ни на Востоке. Так же свободно можно вступить в любой религиозный орден, например, к иезуитам, — примут с распростертыми объятиями.

Антропософское движение и Антропософское общество существуют для того,чтобы люди успешнее, чем в одиночку, могли постигать Духовную науку и нести ее плоды в мир, быть представителями антропософского дела в мире. И было бы абсурдом превращать Антропософское Общество в ложу или орден. Однако с нашими желаниями не все хотят считаться. Для кого-то именно они и являются неугодными. Поэтому необходимо досконально изучить природу сил, желающих совершить у нас подмену. В их среде присутствует немало чисто демонического, нечеловеческого, которое делает людей лишь своими инструментами. Манера же действий чёрта, попросту говоря,известна: он любит подлаживаться под человека, имитировать все роды человеческой деятельности. В антропософской среде его приемы выглядят так.

— Вы создали Антропософское Общество? — говорит чёрт, — я стану его членом.

Вы учреждаете правления? — я проникну в них.

Вы развиваете новые виды искусства? — я попытаюсь на свой манер овладеть ими.

Ваши инициативы? — я приму в них самое активное участие.

Я буду читать вам лекции, в том числе и эзотерического класса;

стану учить вас педагогике, эвритмии; сам основывать ветви, фермы, школы;

стану вашим личным собеседником, и мне вы доверите свои потаенные мысли и чувства.

Итак, социально пробудиться, понять, с какими силами мы имеем дело не только во внешнем мире, но и в нашем Обществе и Движении, — вот те задачи, не решая которые, мы губим и Антропософию, и свою собственную вечную судьбу. Их решения ждут от нас Божественные Иерархии. И от них к нашим душам звучит: лишь вашим незнанием сильны супостаты. Лишите их этой силы — и все изменится к лучшему.В моем конкретном случае я счел за лучшее выявить то наиболее значительное, что дал нам Рудольф Штайнер для понимания действующих в современном мире сил, для понимания ведущейся повсюду борьбы с духом. Во внешнем мире на эту тему написаны горы книг, но без подготовки воспользоваться ими нельзя,поскольку повсюду в них царит полуправда. И потому тем значительнее становятся для нас сообщения Рудольфа Штайнера. Но вот парадокс! — Выступая с этой темой в антропософской среде, оказываешься в роли первооткрывателя, а там, где люди хоть что-то понимают, то и дело встречаешь известную и вовне полуправду.

Когда на Западе мне доводилось беседовать с "продвинутыми" антропософами (а во время моих первых поездок я только таких и разыскивал), я не упускал случая расспросить их, что происходит в нашем Обществе. Одни из них уклонялись от такого разговора, от других я слышал впечатляющие рассказы о той опасности, которая угрожает нам со стороны иезуитов. Когда же я ставил им вопрос: а что вы можете рассказать об их антиподах? — то меня как бы не слышали. В одной беседе такой вопрос я повторил четыре или пять раз — результат был один и тот же.

Встречались мне собеседники, которые, как сказал поэт, "тонко и въедливо" разворачивали передо мной панораму современной политической жизни и показывали, насколько вся она пронизана деятельностью масонских лож. А когда я заводил речь о том, что существует еще одна сторона, то ко мне как-то вдруг теряли интерес, разговор блекнул и оставалось лишь убираться восвояси. [* Прим. автора: Были, разумеется, и другие встречи, где порою вроде бы "не продвинутые" антропософы высказывали удивительно глубокие, проницательные суждения.]

Благодаря опыту таких бесед мне стало ясно, что казавшийся мне не Бог весть каким сложным, естественным, сделанный мною еще лет 15-20 тому назад на основе изучения сообщений Рудольфа Штайнера вывод о том, что лишь познание двух указанных выше мировых сил дает понимание истоков кризиса цивилизации, на Западе мало кому доступен. Причин тому несколько. Одна из них — длящееся уже десятилетиями вуалирование этой темы в антропософской среде; другая — страх быть наказанным за то, что занимаешься ею. Оказывается, повсюду в мире существуют люди, которым как бы позволено заниматься такой темой, над другими поднят невидимый кнут, который, тем не менее, ощущается вполне реально.

Можно сказать еще о третьей причине, метафизической. Она заключается в том, что оккультно-религиозные, оккультно-политические силы, ведущие борьбу за искажение всей эволюции мира, — это реальные, а не абстрактно-идеологические силы.Они не терпят, когда кто-то распознает их истинную природу, видят в этом брошенный себе вызов. Поэтому необходимы определенные "профилактические" меры, когда мы приступаем к такого рода познанию. Первая из них заключается в ясной апелляции к Иерархиям, что означает памятование о космической природе ведущейся за человечество борьбы, где человеку надлежит сознательно встать на сторону Божественных сил и не пытаться брать на себя посильные лишь для них задачи.

Никогда не следует тему этой борьбы делать предметом поверхностных разговоров, праздной болтовни. Не следует также чрезмерно "зацикливаться" на ней. И, самое главное, необходимо всегда помнить, что мы здесь так непосредственно, как, может быть, больше нигде, сталкиваемся с явлением реальных инфернальных сил, и в нашу задачу входит понять, что дальше познания мы идти не можем, борьбу же с ними следует предоставить Иерархиям.

Если кто-то спросит: что можем мы сами сделать в этом плане для внешнего мира?— то я склоняюсь к мнению, что при сложившихся обстоятельствах выходить вовне с такой темой мы не имеем никакой возможности, хотя бы потому, что без серьезного усвоения основ Духовной науки в этой проблематике ничего по существу не понять. Но зато тем необходимее разобраться в ней в нашей среде. Сознание познающегоДуховную науку и на ее основе всё, что совершается в мире, — открыто для Иерархий. Поэтому содержание такого сознания имеет значение для мира.

Борьбу с силами зла берут на себя Иерархии. Им это по силам. А мы делаем себя их служителями, когда распознаем все новые способы ариманически-люциферической деятельности в постоянно меняющемся мире. Знание — это сила.

Если бы сегодня достаточное число людей захотело понять происходящее, то "все в мире пошло бы по-иному" (186, 12.ХП). —Так говорит великий посвященный нашего времени, который исчерпывающим образом доказал объективность своего сверхчувственного опыта и умение приводить его в актуальную связь с земным опытом. Мы свободно приняли его учение. И нужно дать себе в этом отчет. Но тогда необходимо следовать тому, что принял как истинное, дающее познание сути вещей. И тогда нужно поставить предел всем попыткам дискредитации как Духовной науки, так и личности самого Рудольфа Штайнера, которые стали множиться в нашей среде.

Не о фанатизме, не о слепом следовании авторитету идет речь, а об обыкновенной порядочности, последовательности, логике в связи идей с поступками. Половинчатость, некая "размазанность", неспособность дать себе ясный отчет в том, за что мы взялись, губит наше Движение. Не напрасно сам Рудольф Штайнер с горечью восклицал: "О, я вижу многих именно в наших рядах, которые с удовольствием проспали бы все, что открывается из сострадания ко всему тому в наше время, что погибнет, если его предоставить самому себе!(195; 1.1). —Что мне делать? — спрашивают некоторые из тех, кто ощущает смутную тревогу в связи с тем, что даже честно занимаясь Антропософией, совершает трагическую ошибку. Рудольф Штайнер дает следующий ответ: "Умно, понятливо, в смысле нашей антропософски ориентированной Духовной науки, относиться к современным событиям!" Ибо "...никто не может по-настоящему стать антропософом, если закрывает глаза перед чудовищностью ныне происходящего, если позволяет оглушать себя теми средствами оглушения, которые ныне применяют определенные власти предержащие, дабы скрыть то, к чему все стремится" (174; 8.1).

Слабовольные записываются в Антропософское Общество, а потом говорят: да, духовная наука — это я могу, но о социальной действительности я не хочу знать, она к этому не имеет отношения".

Итак: держать глаза открытыми на дела тех сил, которые вызывают "чудовищность происходящего". Сами те силы, они бодрствуют. Поэтому дело теперь за нами. Мы должны решиться на социальное понимание, не взирая на трудности и опасности. "Ибо, — продолжает Рудольф Штайнер, — что здесь выступает, так это последние судороги заходящего мира. Но в этих судорогах он, подобно буйно помешанному, может убивать окружающих... Поэтому, по меньшей мере, нужно знать, из каких импульсов происходит буйство этого помешанного. С малыми средствами ничего не достичь; мы должны апеллировать к большому. Так постараемся стать способными на такую апелляцию!" (204; 17.IV).

 

4. Из истории главных духовных течений человечества

В этой главе мы рассмотрим поочередно те, ставшие теперь атавистическими оккультные и иные силы, которые, действуя в социальных отношениях современности, приводят их к тотальному кризису.

Для их понимания необходимо бросить взгляд на обширное учение Рудольфа Штайнера об эволюции мира и человека. В нем он показал, с какой постепенностью, проходя через разнообразные метаморфозы, образовалось сложное человеческое существо. Даже в условиях Земли человек долгое время пребывал в лоне Бога, несомый и ведомый существами Божественных Иерархий. Но постепенно между Богом и человеком стала возникать дистанция. Тогда были основаны места опосредованной связи человека с Богом — оракулы,Мистерии.

Где-то с середины древней Атлантической эпохи в людях начала пробуждаться свободная воля, и тогда водительство их судьбой стало понемногу переходить в их собственные руки. Одновременно с этим в среду людей вошли заблуждения и произвол. Коснулись они и сферы отношений человека с Богом. Тогда, наравне с белой, возникла черная магия. Позже заблуждения стали расти по мере овладения человеком рациональным рассудком, что влекло за собой угасание сверхчувственных переживаний. Способы правомерной сознательной связи с Богом усложнялись, человек начал все больше ощущать право на собственное целеполагание. Поэтому начала развиваться многообразная секуляризованная культурно-историческая жизнь человечества.

Тот ее последний этап, на котором мы теперь находимся, называется эпохой души сознательной. Духовно определяющими в ней являютя три потока, которыми движется Импульс Христианства. Один их них проходит через латинизм с его религиозно-догматическим содержанием; другой пролегает через Центральную Европу, где им порождена филигранная выработка мыслящего сознания и Гетеанизм, как христианизированная форма методологии науки и эстетики. Третий поток от момента возникновения Христианства пошел эзотерическим путем. Несомый Иосифом Аримафейским, он из Палестины переместился в Ирландию, а потом распространился по всей Европе. К нему добавилось еще то, что от апостола Павла излилось в мир эллинизма как эзотерические школы Христианства. В мир рождающейся новой Европы пришло воззрение на Святую Чашу. В более секуляризованной форме оно было представлено круглым столом короля Артура.

В эзотерических школах христианизирующейся Европы был найден органический переход от древних к новым Мистериям, в которых учили,как обрести индивидуальную сознательную связь со Христом, ставшим Господом Земли. Водители тех школ действовали в духе традиции, которая в начале эпохи души сознательной получила свое выражение в форме розенкрейцерства, определяемого Рудольфом Штайнером как "деятельность, совершаемая в смысле развития всего человечества" (121; 10.VI).

Подготовлялось розенкрейцерство еще во времена до наступления Христианской эры. Особый облик оно приобрело благодаря Дионисию Ареопагиту, развивавшему в эзотерической школе, основанной ап. Павлом в Афинах, мистериальную мудрость Христианства (99; 6.VI).

Течение Святой Чаши и течение Ареопагита имеют много общего. Можно даже сказать, что это одно и то же течение, состоящее из двух ступеней: подготовления и служения. Антропософия является его прямым продолжением. В ней эзотерическое Христианство сливается с другим духовным течением, которое всецело пошло путем светской культуры и получило название Гетеанизма. Придет время, когда эзотерическое Христианство пронижет также и все религии и тем приведетих к синтезу, к единству.

Таким образом, говоря о главных духовных течениях европейского человечества, зародившихся в далеком прошлом и достигших нашего времени, мы имеем дело с предысторией и историей Христианской цивилизации, т.е. мы не вправе утверждать, что Христианство пришло в мир как форма отрицания всего языческого прошлого. Напротив, оно глубочайшим образом коренится в этом прошлом, которое не исчерпывается одной лишь историей древнееврейского народа.

Пришествия Христа ждали во всех Мистериях древности. Но не во всех из них справились с гигантской метаморфозой, вызванной Им как в существе человека, так и в окружающем его мире. Проблему эту человечество решает по сей день. Надежды истинные и ложные, заблуждения и чаяния древности тянутся в наши дни, ищут своего осуществления, которого часто просто не может быть, поскольку они безнадежно утратили связь с реальностью.

Во всем этом следовало бы основательно разобраться человеку современности, искренне заинтересованному в благе мира. Ему следовало бы понять, что уже в Мистериях древности главное определялось становлением я-сознания. С особой силой этот принцип заявил о себе в эпоху, когда даже во внешней культурной жизни стало возможным вырабатывать первый ингредиент индивидуальной души — душу ощущающую. То была древнеегипетская культурная эпоха.

Наравне со многим значительным, величественным, что дала египетская культура миру, в ней было много и декадентского, упадочного. Тогда учителя Мистерий, жрецы, начали неправомерно вмешиваться в сверхчувственную, посмертную судьбу людей, приковывая с помощью некоторых манипуляций, путем мумификации трупов, души после смерти к физическому плану. В результате души не могли порывать связь с Землей и переходить в Камалоку, а мумии стали населять духовные существа определенного рода, через которых жрецы получали знание о направляющих линиях человеческого развития и о тайнах природы. Способ такого познания был родом темной магии.

Халдейская культура того времени держалась вдали от подобных мистерий Египта. И все древние евреи испытывали по этой причине отвращение к Египту, хотя окольным путем, через Моисея, многое египетское вошло в Ветхий Завет (216; 24.IX).

Мы не вправе только критически смотреть на египетские Мистерии периода упадка потому, что для водительства народом жрецы действительно нуждались в откровениях духовного мира, а сверхчувственный опыт мерк в душах людей, обретавших индивидуальное "я". После Мистерии Голгофы, к IV—V векам, померкли последние имагинативные представления о сверхчувственном. Человек понял, что если и дальше ждать появления идей из откровения, то душа просто станет пустой. Поэтому идеи он начал приобретать из наблюдения природы, а позже — из эксперимента. Хотя наравне с этим по-прежнему сохранялась жажда получать знание непосредственно из сверхчувственного.

По причине такой жажды люди начали консервировать не мумии, а древние культы, главным образом дохристианские. Делалось это в оккультных орденах и ложах. В культах и церемониях, совершаемых там, говорит Рудольф Штайнер, содержится исключительно много от того, что было в них в древности. "И как среди египетских посвященных были такие, которые на основе сообщений тех духов, что населяли мумии, совершали нечто ложное с воспитанием, водительством человечества... так и в мумифицированных церемониях многих оккультных орденов имеется ложное побуждение достичь того или иного в управлении, водительстве человечеством" (216; 24.IX).

В ложах, орденах уже в условиях нового времени возродилось древнее намерение подсматривать в духовном мире и получать оттуда знания, необходимые для достижения целей, не служащих интересам всего человечества.

Рудольф Штайнер согласен с утверждением масонов, что их течение является продолжением тайных союзов и братств греко-латинской культурной эпохи (93; 23.Х);можно даже сказать — третьей, египетской эпохи, если иметь в виду период упадка ее Мистерий, продолжавшийся и во время четвертой культурной эпохи.

В целом феномен масонства многопланов. В прошлом оно имело, "благодаря примечательной связи явлений", отношение к манихейству. От него пошел обычай масонов называть себя "детьми вдовы". Имеется определенная связь масонства с розенкрейцерством (93; 11.XI). Но по мере того, как рационализировался мир, масонство теряло свое значение и вовсе лишилось его в современную, пятую культурную эпоху (93; 2.XII), где оно занимается ставшей совсем непозволительной консервацией древних культов, заявляя при этом претензию на водительство всем человечеством.

Ныне масонские ложи "Великого Востока", говорит Рудольф Штайнер, имеют до 96 степеней. Собственно оккультные начинаются с 87-й, но никто не способен их достичь (93; 16,23.Х). Так называемое Иоанново масонство имеет три ступени: ученика, подмастерья, мастера. Его рассматривают как низший род масонства, а высокоградуированным считают Шотландское масонство с Мизраим- или Мемфис-ритуалом, якобы сохраненным со времен древнего Египта. Однако иоанновы масоны считают такое утверждение простым балагурством, которым маскируют самое тривиальное честолюбие, стремление к духовному аристократизму (93; 22.1). В среде иоанновых масонов "... до сих пор говорят о значении таких вещей, как Мудрость, Красота, Власть, но при этом не знают о том, что благодаря им развиваются эфирное тело, астральное тело и "я" вместе с их органами" (93-а; Ю.Х).

В масонских ложах пользуются разной символикой: треугольником, кругом, наугольником и т.п., в связи с чем часто говорят о Строителе всех миров. Рудольф Штайнер замечает по поводу этого: "Если мы вернемся в IX, X и XV столетия и посмотрим на цивилизованный мир того времени, в котором все эти тайные общества, эти ложи вольных каменщиков, подобно Creme, распространялись в цивилизации,то обнаружим, что все инструменты, которые сегодня в качестве символов лежат на алтаре лож, использовались при строительстве домов, церквей. ...В масонских ложах держат речи по поводу этих вещей, полностью утративших связь с жизненной практикой. Об этом говорят разные прекрасные вещи... но абсолютно чуждые практике внешней жизни" (194; 12.XII).

Но не только мумифицированные культы и "культурное кокетство" составляли содержание масонства вплоть до сравнительно недавнего прошлого. По крайней мере, еще в первой половине XIX века "...существовали и серьезные орденские союзы, которые давали больше, чем то, что получает современный средний масон в своем ордене". Они потому могли дать больше, поясняет далее Рудольф Штайнер, что в Иерархии Ангелов существует определенная потребность в познании чувственного мира, куда духовным существам непосредственного доступа нет. Поэтому Ангелы туда, где находились такие серьезные оккультные ордена, посылали, как бы для пробы, человеческие души, прежде чем они перейдут к земному воплощению (216; 24.VIII).

К ложе, занимавшейся таким серьезным оккультизмом, принадлежал Гете. "Другие почтенные веймарцы, — говорит Рудольф Штайнер, — за исключением, самое большее, Виланда, канцлера Мюллера и еще пары человек, были просто членами ложи, как ими часто бывают люди. Быть в Веймаре порядочным служащим, означало непременно по воскресеньям ходить в церковь, а также, хотя это было прямой противоположностью, состоять членом ложи" (216; 24. VIII).

В подобном же духе следует рассматривать членство в ложах таких выдающихся людей, как Моцарт, Бетховен и др. В наше время среди масонов принято то и дело указывать на членство в ложах гениальных людей, но при этом молчат о том, что это были исключения на фоне всеобщего оскудения масонства.

Чтобы охарактеризовать состояние масонства еще в XVIII в., я воспользуюсь источником, который любой масон сочтет чистым. Жорж Санд, замечательная французская писательница, хорошо знавшая масонство изнутри, в романе "Графиня Рудольштадская" влагает в уста "сивиллы Ванды", речи которой заставляют менять свои решения даже руководителей ложи, такие слова. Рассказывая о своем сыне, графе Альберте, имевшем высокую степень в ложе розенкрейцеров, она говорит, что "он соприкоснулся со всеми разнородными элементами, составлявшими масонские братства; он увидел заблуждения, пристрастия, лицемерие и даже мошенничество, начинавшее проникать в эти святилища, уже охваченные безумием и пороками века" (выделено мною. — Авт.). И еще: "С горечью восставал он против способов, применяемых в нашем деле. Он требовал, чтобы мы немедленно прекратили работать тайно и обманом заставлять людей пить из чаши духовного перерождения".

"Снимите ваши черные маски, — говорил он, — выйдите из подвалов. Сотрите с фронтона вашего храма слово тайна — вы украли его у католической церкви... Неужели вы не видите, что пользуетесь средствами ордена иезуитов?" и т.д.(*2)

[* Примеч. автора: Я бы советовал антропософам прочитать этот роман. Там есть много и других примечательных признаний. Так, человек, ведущий Консуэло к посвящению, говорит ей: "Приходится прибегать к символам и уверткам..."; "Европа кипит тайными обществами... Ключ от всех этих сообществ находится у нас, и мы стремимся их возглавить без ведома большинства их членов..."; "Ты познакомишься с лицами... могущественными и превратишь их в наших союзников. Средства для достижения этой цели являются предметом... специальной науки, которой мы поможем тебе овладеть здесь"; "Отдавая душу нашему святому рвению, приходится идти на сделку с некоторыми законами безмятежной совести (*3)]

Веские, значительные слова. И они сказаны в XVIII веке, после которого был еще XIX, потом XX век. Во второй половине XIX века еще определеннее, чем Санд, об упадке масонства писал Чарльз Уильям Гекертон — большой знаток оккультных сообществ, в том числе и масонских, сам, по-видимому, бывший далеко не рядовым масоном. Во введении к его книге "Тайные общества всех веков и всех стран", вышедшей на русском языке в 1876 году, мы читаем: "Где преобладает свобода, таинственность уже не нужна для достижения всяких хороших и полезных целей; прежде она нуждалась в тайных обществах, чтобы торжествовать, теперь ей нужно только открытое единство, чтобы поддерживаться".

Заканчивая книгу, Гекертон весьма поучительно, не только для своего времени, но и для нас, признается: "Эгоизм, отчасти деловые расчеты, тщеславие, суетность,обжорство и пристрастие к скрытничанью под благовидным предлогом братской любви и жажды просвещения, — вот что привлекает теперь в ложи. Легкость, с какою принимаются в орден люди недостойные, и частые повторения подобных случаев, пренебрежение статутами, враждебность, с какою относятся все остальные к тому брату, который настаивает на преобразованиях, затруднение изгнать членов, возмущающих чувство, введение множества поддельных уставов и обманчивость самих уставов, предназначенных возбуждать любопытство, никогда не удовлетворяя его, пустота символизма, скудность тайны, наконец открываемой кандидату, и его худоскрываемое отвращение, когда он допускается в конце концов за кулисы и видит насквозь гнилую парусину, образующую с лицевой стороны такой великолепный ландшафт, — все это доказывает ясно, что ложи изгнали франкмасонство. Подобно монашеству и рыцарству, они не нужны более".

К сказанному Гекертоном, поистине, нечего добавить. Он, как говорится, "закрыл тему", и теперь, когда заходит речь о масонстве, нужно постоянно иметь в виду, что кроме названия от него ничего не осталось. Вернее сказать, остался урок, который следует усвоить всякому, кто пожелает как-либо социализировать свои духовные, оккультные интересы. ..."Безумие и пороки", "тайны" — пользуясь высказываниями Рудольфа Штайнера, мы в дальнейшем рассмотрим каждый из делаемых Жорж Санд и Гекертоном масонству упреков.

Грехопадение масонства явилось величайшей трагедией для духовных исканий человечества, поскольку без них утрачивается смысл человеческого бытия. Навстречу этим исканиям открываются все Божественные Иерархии. Однако связь с ними в каждую эпоху носит соответствующий задачам конкретной эпохи характер. Взять, например, раскрытое Рудольфом Штайнером отношение невоплощенных человеческих душ к духовно ищущим сообществам людей на Земле. Оно поменялось на прямо противоположное по сравнению с тем, которое было в древнеегипетскую эпоху, когда к Земле приковывали души, покидающие ее. Но до сих пор существуют ложи, где продолжают практиковать ту страшную магию египетских жрецов.

Христианство глубоко мистериально по своей сути, ибо первоисточник его сил — Мистерия Голгофы. Она метаморфизировала древнюю науку посвящения в новую, в центре которой стоит Бог человеческого Я — Христос, нисшедший наЗемлю, вочеловечившийся, прошедший через смерть и воскресший. Он — не учитель, не философ, не иерофант в традиционном смысле, а Сам наивысший Бог. Он теперь образует средоточие новых, христианских Мистерий, и все остальное, по сравнению с ними, носит побочный, вспомогательный характер или является просто атавизмом. Братство служителей Святой Чаши, средневековые тамплиеры, французские "еретики" — альбигойцы, вальдензеры, катары, совершенные.наконец, розенкрейцеры (подлинные, сообщество которых никогда не превышало 12 человек) — все они искали соответствующим своей эпохе образом доступа к новым, христианским Мистериям. В наш век единственным духовным течением, ведущим к ним, является Антропософия.

В среде масонства в прошлые века существовало направление, в котором не плели политических заговоров, "идя на сделку" с "безмятежной совестью", а серьезно занимались самоусовершенствованием, духовным поиском. Ложи этого направления называли себя розенкрейцерскими. Их крепко недолюбливали ложи с политической ориентацией. [*Примеч. автора: Об этом рассказывают русские масоны XVIII века.]

Истинные розенкрейцеры (числом 12), со своей стороны, нередко использовали масонство для решения задач культурно-исторического развития. Через ложи был дан толчок к развитию эпохи просвещения. Через них же в значительной мере шло подготовление европейской культуры к неизбежному прохождению через эпоху материализма. Была у масонства и еще одна положительная задача: создать оппозицию мертвящему влиянию папства на духовную жизнь человечества.

Было время, когда вообще все соответствующие своему времени духовные искания, неизбежно вступавшие в противоречие с догматическим спиритуализмом латинства, уходили в ложи. Поэтому, когда масонство начало приходить во всеобщий упадок, разрушаться изнутри, розенкрейцеры пришли к нему на помощь.

Уже в начале XV века, говорит Рудольф Штайнер, Христиан Розенкрейц учил небольшой круг посвященных и дал им так называемую "Храмовую легенду", которая позже вошла в идеологию всех лож. В ней была раскрыта тайна двух родов человечества: потомков Каина и Авеля. "Сыновьями Каина, согласно легенде, являются сыновья тех Элоимов... которые в эпоху древней Луны немного отстали. В эпоху Луны мы имеем дело с "кама". Эта "кама", или огонь, был тогда пронизан мудростью....Один род Элоимов не остановился на браке между мудростью и огнем; они отошли от него. И когда они формировали человека, то при этом не были пронизаны страстностью и наделили человека спокойной, профильтрованной мудростью. И это, собственно говоря, было религией Ягве, или Иегова-религией, мудростью, целиком лишенной страстей. Другие Элоимы, у которых мудрость еще была соединена с огнем лунного периода, суть те, которые сотворили сыновей Каина.

Поэтому в сыновьях Зета (Сифа) мы имеем религиозных людей с профильтрованной мудростью, а в сыновьях Каина — тех, кто обладает импульсивным элементом, кто воспламеняется и может развивать в мудрости энтузиазм. Эти два рода людей созидают через все расы, все времена. Из страстей сыновей Каина возникли все искусства и науки, из потока Авеля-Зета возникло процеженное благочестие и мудрость без энтузиазма" (93; 4.XI).

В этой легенде раскрыта фактически глубинная, космически-эволютивная подоплека основных духовных течений человечества, о которых у нас идет речь. И мы можем теперь понять причину противостояния сыновей Каина, заполняющих ложи и ордена, и сыновей Авеля — теологов, духовенство; потомков Хирама-Абифа и потомков царя-жреца Соломона.

Течение эзотерического Христианства всегда занимало срединное положение. Оно работает над восстановлением братского союза Авеля и Каина, над приведением к органическому синтезу мудрости и энтузиазма с благочестием и любовью. Таково течение Христиана Розенкрейца и его обновленная форма — Антропософия, течение, начало которому было положено через Рудольфа Штайнера. В основе их лежит факт вочеловечения Христа, благодаря которому старое благочестие, как об этом говорит Рудольф Штайнер, бывшее лишь благочестием свыше, сменилось благочестием, погруженным "...в элемент, пришедший на Землю благодаря Христу. Христос — это не просто Мудрость. Он — воплощенная Любовь , высшая, Божественная "Кама", которая, в то же время, есть Жизнедух (Буддхи), чисто текущая "Кама", ничего не желающая для себя, но все страстные желания в бесконечной самоотдаче направляющая вовне... Буддхи — это обратная "Кама". Благодаря этому среди типа людей, которые благочестивы, среди сыновей мудрости, подготовляется высшее благочестие, которое может обладать и энтузиазмом. Это христианское благочестие" (93; 4.XI). Так Рудольф Штайнер формулирует краеугольные по сути принципы и задачи антропософской жизни и работы, которыми Антропософия обладает как совершенно своим собственным, не похожим на другие, суверенным в наивысшем духовном смысле достоянием.

[*Примеч. автора: Консуэло в посвятительном диалоге говорит: "Христос — это Богочеловек, которого мы почитаем как величайшего философа и величайшего святого древних времен. ...Мы можем называть Его спасителем людей в том смысле, что он преподал своим современникам истины, которые до того лишь смутно маячили перед нами" (*4)]

Сыновья Каина немало работали над примирением с Авелем, возводя из мировой науки и мирового искусства Храм человечества. Но развитие в пятой культурной эпохе личностного элемента, эгоизма, который ведет к войне "всех против всех", коррумпировало строителей Храма и наполнило сам Храм "торгующими" нового типа, что сделало невозможным работу над мировой задачей вести на путях масонства. Поэтому с приходом в мир Антропософии немало честных масонов ушло из лож и примкнуло к ней.

Уже с XVIII в. масонство неудержимо движется под уклон. В нем возобладали упрощенные, вульгарные представления об эволюции, о способах влияния на нее.Так, французская революция, вне всякого сомнения подготовленная в ложах, попыталась христианское учение о Царстве Божием осуществить грубо по-мирски. Рудольф Штайнер говорит о ней: "Спиритуальное учение Христианства о том, что все люди равны перед Богом, было превращено... (ею) в чисто мирское учение: все (во всех отношениях. —Авт.) равны здесь". По этой причине Христиан Розенкрейц, известный в своей инкарнации в XVIII в. как граф Сен-Жермен, став Стражем ".. .внутренней тайны Медного Моря и Святого Золотого Треугольника" (о нем говорится в"Храмовой легенде". — Авт.), с высоты занятого им в масонстве положения (а это был градус, которого до него никто не занимал) предупреждал: "человечество должно развиваться медленно" (93; 4.XI). Иными словами, он выступал против революции. Через фрейлину Марии Антуанетты он пытался побудить короля Франции принять ряд мер, которые революцию предотвратили бы. И тогда (последующие события со всей убедительностью подтвердили правоту позиции Сен-Жермена) европейское человечество менее трагично, без пролития морей крови и социального хаоса (включая сюда и судьбу России) прошло бы через трудную эпоху эмансипирующейся личности и материализма.

Глубоким спиритуальным истинам учил Христиан Розенкрейц, но в среде масонства его не пожелали понять, за ним не пошли. Перед французской революцией он сказал: "Кто посеет ветер, тот пожнет бурю". Это изречение, поясняет Рудольф Штайнер, он произнес еще в древности, и оно было записано пророком Осией (Ос. 8;7).Оно является руководящим в нашей, европейской культурной эпохе, ибо оно означает: "...вы сделаете человека свободным, и Сам воплощенный Буддхи соединится с этой вашей свободой и сделает людей равными перед Богом. Но дух (Руах) сначала станет бурей, войной всех против всех" (93; 4.XI). Именно по этой причине в ложах с духовной ориентацией на первое место было поставлено усовершенствование человеческой природы. Ее же быстро, революционно изменить нельзя.

В истории всех христиански ориентированных орденов, братств, лож прослеживается одна общая черта. Их расцвет длится до тех пор, пока чистый духовный энтузиазм держит в узде низшую человеческую природу, пока служение духу и людям остается главным содержанием религиозного или оккультного объединения. Но как только такое служение приходило в связь с факторами власти, обогащения и т.п., начинался безнадежный упадок.

Глубоко поучительно признание посвятителя Консуэло в романе Жорж Санд, который говорит: "...среди множества жадных, любопытных и хвастливых искателей истины встречается так мало серьезных, твердых, искренних умов, так мало душ, достойных принять ее и способных понять ее" (*5). Мы, люди XX в., видим, как катастрофически нарастает буря войны "всех против всех", как освобождение личности расковывает в душах ад, и он, выплескиваясь в социальную жизнь, готов истребить все ростки живого свободного духа.

Исключительно трагичный характер этот процесс принял после 1879 г., когда Архангел Михаил одержал победу над драконом-Ариманом и сверг его с Неба на Землю. В особенно опасном положении оказались "сыновья Каина", поэтому новый розенкрейцер, великий посвященный Рудольф Штайнер опять протянул руку помощи масонству. Он, как и граф Сен-Жермен, дал ложам новый культ, ритуал, который, будь он принят достаточно большим числом масонов, обновил бы все их движение, дал бы ему приток чистых духовных сил; и тогда осуществились бы надежды всех взыскующих Духа на этом пути. Но помощь была отвергнута. Вмешались силы тьмы, забравшие в масонстве слишком большую власть. Обладавшая влиянием и властью в ложах фигура, некто Яркер, затеял вокруг Рудольфа Штайнера темную аферу, и тот был вынужден отступить.

В своем "Жизненном пути" Рудольф Штайнер писал: "Впоследствии легко пускаться в рассуждения о том, насколько "умнее" было бы не связываться с обществом (ложей), принявшим участие в клевете, но я должен со всей подобающей скромностью заметить, что в описываемый здесь период моей жизни я принадлежал к людям, предполагавшим, что другие, с кем им приходится иметь дело, ходят по прямым, а не по кривым путям" (28; гл. 36).

Клевета тех, "других", не прекратилась по сей день. Своего апогея, за которым остается уже ждать каких-то действий, она достигла в последние два десятилетия, когда публикуются статьи и целые книги, в которых Рудольфа Штайнера объявляют иллюминатом, членом самых темных оккультно-политических тайных обществ, типа пресловутой "Туле", где он якобы заседал вместе чуть ли не с самим Гитлером.

Несусветная ложь принимает мировой характер. Ее распространяют и члены лож, и иезуиты, и большевики, несмотря на то, что вся история отношений Рудольфа Штайнера с ложей досконально известна. О ней писала Мария Штайнер; в издании полного наследия Рудольфа Штайнера ей посвяшен целый том (ИПН265) объемом в 500 страниц.

[*Примеч. автора: Из новейших публикаций на эту тему следует в первую очередь отметить статью Ирэны Диит "Антропософское Общество и масонство" (Инфо-3, №3, 1995), в которой она пишет: "Действительно, 25 ноября 1905 года Рудольф Штайнер вступил — хотя и совершенно внешне — в управляемую Теодором Рейсом в Германии масонскую ложу (орден) "Мемфис-Мизраим", следуя при этом — подобно тому, как тремя годами ранее он поступил в отношении Теософского общества, став его членом — оккультному закону, который определяет развитие спиритуальных сообществ: закону непрерывности. Этот закон повелевает тому, кто желает действовать в смысле развития человечества, сознательно поставить себя в живой поток прошлого, настоящего и будущего, в тот временной поток, где можно познать, как будущее "покоится в прошлом", а прошлое "несет будущее". Поскольку только благодаря такому сознательному состоянию в жизненных (эфирных) силах времени в новой эре, начавшейся после Мистерии Голгофы, может произрасти "исполненное силы присутствие в современности". (См. ИПН 40, "Двенадцать настроений") ...Ибо игнорировать орден можно было лишь в том случае, если бы с его стороны "поступил сознательный отказ" (265, стр. 68). А так как этого не произошло, но, наоборот, с той стороны поступило приглашение, то у Рудольфа Штайнера, согласно указанному закону, не оставалось иной возможности, как вступить в ложу. — Но единственно лишь "с точки зрения оккультной лояльности" сделал он тот шаг, поставив перед вступлением требование, что все отношения, в которые он вступает с Рейсом и его орденом, должны будут оставаться совершенно внешними..." Как свидетельствует Мария Штайнер (а кто лучше ее знал этот вопрос?), "покупка хартии была единственным соприкосновением Рудольфа Штайнера с обществом масонов. Сам Рудольф Штайнер масоном не был и никогда с их стороны не получал никаких предписаний" (265, стр. 102).]

В другое время Рудольф Штайнер пытался дать соответствующее нашему времени, христианско-розенкрейцерское направление теософскому движению. Он писал по этому поводу: "Всем было ясно, что я буду давать в Теософском Обществе только результаты моего собственного опытного созерцания. Я говорил об этом при каждом представлявшемся для этого случае. ...И я хотел показать, что в древних Мистериях в образах культа давались те космические процессы, которые затем в Мистерии Голгофы произошли на историческом плане как перенесенный из космоса факт. Этому нигде в Теософском Обществе не учили (Блаватская была противницей Христианства. — Авт.). Я выдвинул это, шедшее вразрез с теософской догматикой того времени воззрение еще до того, как мне было предложено развивать свою деятельность в Теософском Обществе" (28; гл. 30).

Но также и здесь ведущие в среде теософов фигуры предпочли Божественной Мудрости отвратительные махинации. [ *Примеч. автора: Анни Безант предложила объявить мальчика Кришнамурти Христом во Втором Пришествии.] Рудольфу Штайнеру пришлось уйти. И тогда он основал Антропософское Движение, как ".. .деятельность, совершаемую в смысле развития всего человечества".

С тех пор положение в мире остается следующим: два другие духовные течения человечества, представленные "народами церкви" и "народами лож", во взаимной борьбе, как на плане всемирной истории, так и за ее кулисами, решают и будут далее решать большие задачи развития человечества, но решить их им больше не дано! Впредь они могут быть решены лишь в духовном течении эзотерического Христианства, принявшего с XX века форму Антропософии.

Течение это и в прошлом было всеопределяющим. В одно время оно действовало в высокой схоластике, потом через учителей школы Шартра во Франции; в ходе затеянных Римом крестовых походов оно создавало оппозицию его религиозно-политическому империализму. Розенкрейцерами были инспирированы "апостол" материализма Бэкон Веруламский и саркастический властитель дум эпохи просвещения Вольтер. Розенкрейцерство искало плодотворных связей с Теософским Обществом, будучи носителем Самой Тео-Софии. Оно пыталось влить свежие силы в немалый труд строителей Храма человечества. Но при всем при том течение эзотерического Христианства всегда было и есть нечто совершенно самостоятельное. Это течение мирового синтеза. Благодаря ему некогда:

примирятся мужская и женская мудрость;
Каин и Авель заключат друг друга в братские объятия;
Любовь и Мудрость соединятся в одном человеке.

Все эти три задачи решает в современном мире Антропософия — соответствующая именно его условиям форма эзотерического Христианства. Для любого человека было бы роковой ошибкой, примкнув к Антропософии, указанных задач не решать или пытаться решать их, апеллируя к той или иной форме атавистического оккультизма. Такие люди будут вносить в наше Движение только хаос и разрушение, вредить ему, безнадежно отягощая свою собственную судьбу, карму.

Даже об Общине Христиан Рудольф Штайнер сказал, что те люди, которые участвовали в ее основании, "...они искали не антропософского пути, а специфически-религиозного" (37; стр. 397). И если это движение за религиозное обновление станет, за недостатком сторонников, искать их в рядах антропософов, "...то это может погубить и его и Антропософию" (219; 30.XII). А что тогда говорить о тех, кто пытается членство в Антропософском Обществе сочетать с членством в орденах и ложах, эзотерический праксис Антропософии сочетать с йогой, каббалистикой, практической магией Папюса, Гурджиева и т.д. и т.п.?

С величайшей ответственностью связано занятие Антропософией, ибо велики задачи, решаемые ею, и сами Божественные Иерархии смотрят сквозь нее в мир.Тем, кто пришел к Антропософии, нужно постоянно самым конкретным образом думать обо всем этом, и ясно объясняться со всеми теми, кто только еще намеревается к ней прийти, а не превращать Общество в вокзал, на который может прийти любой прохожий и заниматься там всем, чем угодно (такого, правда, не позволяется делать даже на вокзале).

Не закрытым обществом должны мы быть, но обществом, построенным именно на тех принципах, которые дал Рудольф Штайнер. Принципы эти могут оставаться все теми же, но способы их осуществления в мире будут неизбежно меняться, поскольку меняется сам мир. Тут, правда, возникает угроза вторжения произвола, который, идя от способов, может исказить и сами принципы. От такой угрозы нет другого спасения, как только постоянное интенсивное познание Духовной науки и свободное обсуждение важнейших феноменов современной нам жизни.

Некогда в нашей среде явятся люди, которые в одном лице соединят феномен Франциска Ассизского с феноменом Гете. Тогда всем нам работать станет легче. Впрочем, один пример такого рода, и даже еще более высокий, мы имеем. Это сам Рудольф Штайнер, о котором однажды из благородного антропософского сердца вырвались слова:

Ты, открывший нам путь ко Христу.

Почему бы не быть ему для нас примером для подражания? — не сентиментального, показного, а глубоко личного, по существу, когда мы в ожидании великого брака Манаса с Буддхи стремимся сочетать в своей душе и духе мудрость с нравственностью?

"Атма—Буддхи—Манас, высшее Я — это тайна, — говорит Рудольф Штайнер, — которая откроется, когда до нее созреет шестая подраса (славяно-германская культурная эпоха. — Авт.) Тогда Христиану Розенкрейцу больше не потребуется предостерегать, но все, что означает войну на внешнем плане, обретет мир через Медное море (соединение мудрости с огнем астрального пространства, с огнем преображенных страстей), через Святой Золотой Треугольник (Атма—Буддхи—Манас; это знак Триединого Бога).

Таков ход мировой истории в будущие времена. Что Христиан Розенкрейц хотел своей Храмовой легендой внести в мир через братства, — это, как задачу, должны поставить себе розенкрейцеры (антропософы — вправе мы теперь сказать. — Авт.): учить вовне не только религиозному благочестию, но и науке; познава ть следует не только внешний мир, но также и спиритуальные силы, и так, с двух сторон, входить в шестую культуру" (93; 4.XI).

Таковы задачи. Остается лишь вопрос: кто из нас способен их решать? и что делать с теми, кто еще и с пятой эпохой не соприкасался и до Христианства не дорос? Разумеется, отталкивать не следует никого, и оставлять людей на произвол судьбы мы тоже не вправе, поскольку тогда они быстро делаются добычей либо сил, стремящихся нас разрушить, либо собственных страстишек. Нужно помогать людям набирать силу через понимание и при этом чувствовать, что всякий в нашем Движении, ставший на собственные ноги, обретающий силу Христа в своем "я" — это радость для всех, а не объект для зависти. В Антропософии допустимо водительство, учительство, но оно ни в коем случае не самоцель и не средство для одних держать в руках других или морочить им голову. Но об этом речь впереди.

Каждая культурная эпоха, решая свои позитивные задачи, постоянно атакуется разрушающими ее работу силами, которые в конце концов одерживают победу, и культура приходит в упадок, умирает, но плоды ее остаются, они метаморфизируются и так продолжают действовать в следующей культурной эпохе. Духовный светоч культуры как бы подхватывается новой, более сильной рукой, когда прежняя ослабевает.Так действие закона борьбы жизни со смертью проявляется в культурно-историческом процессе, что свидетельствует о сущностной, а не абстрактной или "случайной" природе культур.

Если взять для примера древнегреческую культуру, то в ней люциферические духи стремились овладеть теми душевными силами греков, с помощью которых они вбирали в себя творения древних имагинаций халдео-египетской культуры. Эти духи стремились настолько утончить душевную жизнь греков, чтобы она вся целиком, даже в повседневном мышлении, чувствовании и волении, перешла в мир фантазий-имагинаций, носящих характер летучих теней. Так надеялись они утащить хотя бы часть древнего человечества в свой вторичный, по отношению к Божественному, бессущностный мир отражений.

Осуществиться намерениям люциферических духов помешали (по закону полярности) ариманические духи, что выразилось в возникновении Римской Империи. "Ариманические духи, — говорит Рудольф Штайнер, — стремились через римство создать на Земле некий род окоченения в абсолютной, тупой покорности, в слепом подчинении Риму. Чего хотели ариманические силы — это распространения по всей известной тогда Земле римского царства, которое должно было охватить собой всякую человеческую деятельность, которое с сильнейшим центризмом и грубейшим применением силы должно было всем управлять из Рима. В определенном смысле это была бы исходящая из Европы, широко распростертая государственная машина, вобравшая в себя всю религиозную жизнь, всю жизнь искусства и подчинившая их себе... которая настолько истребила бы все индивидуальное, что каждый человек, каждый народ был бы лишь элементом в том большом государственном механизме" (171; 17.IX).

Ариманическим намерениям Рима, в свою очередь, противостало нечто люциферическое: жестокий эгоизм, эмоциональность, бесцеремонность римских граждан, легионеров, а главным образом — нашествие северных народов, которые спасли вызревавшее в греко-латинской культуре человеческое "я".

Но полностью ариманические силы римства не были побеждены. Когда в Римскую Империю пришло Христианство, то оно было через институт папства использовано с целью механизировать культуру уже нового времени (171; 17.IX).

Чтобы понять причину, по которой в первые века христианской эры возник род комбинации христианского развития с Римской Империей, необходимо обратить внимание на колоссальное разложение Мистерий древности, которым сопровождался закат эллинизма и выход на историческую арену цезаризма. Римские цезари вознамерились вновь воссоздать древнеегипетскую структуру власти, на вершине которой стоял посвященный, фараон-жрец. Для этого они стали силой принуждать посвящать себя в тайны Мистерий, сами будучи к этому не готовыми.

Именно тогда впервые возник политический оккультизм. Претензии Рима на мировое господство стали опираться на сверхчувственное знание. Возникло стремление совершенно сознательно всю мировую культуру удержать от развития души рассудочной, "...хотели законсервировать смысл, ощущение смысла древних культов, тех культов, которые тысячелетия тому назад были у египтян и в переднейАзии... Хотели некоторым образом выключить человеческий рассудок, сделать бездейственным человеческий интеллект, вырабатывать одну только душу ощущающую путем ввода грандиозных, потрясающих культов, [*Примеч. автора: Вот где коренится исток и смысл грандиозных "шоу" наших дней, "Дисней-лендов", рок-шоу и прочих "культов" тонущего в пучине души ощущающей, и просто инстинктов, "я"] которые были действенны в древности, когда человек еще не пришел к интеллекту. То были большие, значительные культы, которые должны были заменить размышление, которые в полугипнотическом состоянии, в соответствии с древней, атавистической нравственностью должны были оживлять в душах сознание богов и божественное блаженство. ...Из Рима должен был изойти могучий культ и затуманить весь мир, лишить его возможности освоить душу рассудочную, а впоследствии — душу сознательную. И если академия Гондишапур стремилась преждевременно дать человечеству душу сознательную, чтобы лишить его всего последующего... то исходившее из Рима должно было вообще не допустить прихода души сознательной" (184; 13.Х).

Так было во времена Августа и после него. С приходом в мир Христианства посвященные цезари сумели понять, что в нем заключена колоссальная сила, и начали делать попытки поставить его себе на службу, подобно тому, как теперь это пытаются проделать с Антропософией.

Уже при первом после Августа императоре, Тиберии, "...начинается, — говорит Рудольф Штайнер, — та политика, которой следовали по отношению к Христианству посвященные римские цезари. Именно Тиберий объявил свою волю, которая состояла в том, чтобы воспринять Христа как Бога среди других римских богов" (175; 17.IV).

Начатое Тиберием пытался продолжить Адриан. Но римские сановники воспротивились этому, поскольку еще не было найдено подходящей формы, способной исказить суть Христианства, не приемлемого для сановников, и не только для них. "Почему, — спрашивает Рудольф Штайнер, — Рим развил такую антипатию против Христианства, возникшего в связи с Мистерией Голгофы? И почему при (дальнейшем) движении этих импульсов (вражды) был упразднен дух (на Соборе 869 г.)?

Подобные вещи взаимосвязаны куда глубже, чем обычно думают люди, рассматривая их поверхностно. Ибо, что Маркс и Энгельс являются отцами церкви — это сегодня мало кто желает признавать; [*Примеч. автора: В наше время, в связи с возникновением так называемой "теологии освобождения", прозрение начало брезжить в отдельных душах.] —но это еще не особенно глубокая истина. К глубокой истине приходят, зная, что на дворе, где вершился суд над Христом Иисусом, действовали саддукеи. ...А саддукеи были людьми, которые испытывали страх, ужас, озноб от всех мистериальных культов. Но они были теми, кто держал суд в своих руках". Им принадлежала вся власть в Палестине. Сами же они были рабами Рима. Они покупали свои должности, а деньги выжимали из иудейского народа.

Саддукеи чувствовали, поскольку их взгляд был уже обострен ариманическим материализмом, что идущее от Христа созвучно с сущностью Мистерий и способно разрушить Рим. Последующая война Рима с палестинским иудейством велась именно с целью искоренить всех, кто хоть что-то знал о высоких традициях не впавших в декаданс Мистерий.

"С тем искоренением, — продолжает Рудольф Штайнер, — многосторонне связано стремление заколотить, замуровать воззрение на, пневматического человека, путь к пневматическому человеку. Позже это стало опасным также и для тех, кто из Рима, из романского Христианства хотел упразднить дух. Это стало опасным для них, поскольку еще существовали многие, кто из древних школ Палестины знал кое-что о пути к духу и мог свидетельствовать о том, что человек состоит из тела, души и духа". Такие люди мешали основать внешний строй, исключающий спиритуальные импульсы. "Его не удалось бы осуществить, если бы многие люди знали кое-что о мистериальной интерпретации Мистерии Голгофы. Поэтому инстинктивно чувствовали, что в том, что развивается из Римской Империи, не должно содержаться духа. Церковь и римское государство вступили в брак" (175; 27.III). Так образовалась форма, в которой старая Римская Империя смогла воспользоваться силой Христианства, одновременно искажая его суть.

В первый раз это произошло при Константине, когда материалистические устремления римских сановников, с которыми совпали ариманизированные устремления саддукеев, соединились с люциферизированным наследием Римской Империи, чтобы удержать человечество вдали от души сознательной. Слово"дух" не было исключено, но ему была дана ложная интерпретация. Положение стало действительно угрожающим, поскольку Люцифер и Ариман в феномене римской церкви перестали взаимно погашать один другого.

С тех пор"...хотя Царство Небесное пребывает после Мистерии Голгофы здесь, наравне с этим остается нисходящее развитие, упадочное развитие — Империум Романум; остается то... что и в наше время живет среди нас, что пронизывает Христианские задатки. Это есть дух древней Империум Романум, это дух римского империализма!" (175; 14.IV).

Рим упорно желает удержать лишь то, что годится для души рассудочной и не пустить человечество вперед, к душе сознательной. А там, где удается достигнуть этой цели, Рим начинает реставрировать духовные условия эпохи души ощущающей.

Греко-латинский элемент стал господствующим в мире к XIII—XIV векам, т.е. кначалу эпохи души сознательной. В тех веках, говорит Рудольф Штайнер, берут начало импульсы, под влиянием которых стоят события XX века. И, по сути говоря, никому не понять нашего времени, если не обратиться к большим взаимосвязям, не разглядеть того, что подготовлялось давным-давно, а ныне нашло способ излиться на внешний план жизни.

По мере того, как закатывалось Солнце древней Римской Империи, удлинялась ее тень, отбрасываемая в эпоху души сознательной, пронизывая все государственные образования, возникшие в новой Европе. Весь характер государственности, говорит Рудольф Штайнер, каким его вырабатывают итало-испанские народы, представляет собой последствие третьей и четвертой культурных эпох. "Именно в роде и образе того, что исходит из Рима и Испании, заявляет о себе заимствованный из египто-халдейской эпохи культ как религия. ...Этот культово-иерархический церковный элемент, в который преобразовалось римство, устремившееся в Европу в виде романского католицизма, является импульсом, который, как отставший импульс, продолжает действовать через всю пятую послеатлантическую эпоху, в особенности через ее первую треть. ...до 2135 г. будет длиться действие иерархического романизма..." (174; 15.1).

Масштабы его поражают воображение. Поэтому многим так трудно сказать себе, что это не более, чем тень "великана" из сказки Гете о зеленой Змее, атавизм, не желающий расставаться с жизнью. Но он именно таков, о чем со всей определенностью говорит Рудольф Штайнер. Я приведу одно его большое высказывание, к которому поистине нечего добавить; приняв же его, уже нельзя жить со старыми представлениями. Он говорит: "Как первая Мистерия Голгофы произошла в Палестине, так вторично она была совершена благодаря константинизму. Вследствие искоренения Мистерий Христос, как историческое явление, был распят и убит вторично. Ибо ужасное разрушение, происходившее в течение столетий... было разрушением не только великих художественных и мистических творений, но и важнейших человеческих переживаний. Но только тогда не понимали, что разрушалось вместе с внешним разрушением, ибо было уже утрачено глубинное понимание всего этого. Когда были разрушены храм Сераписа, храм Зевса с их великолепными статуями, то люди говорили: ну, если уж и это разрушается, то, значит, разрушители правы, [*Примеч. автора: Прием необычайно эффективный в наши дни.] — ибо, согласно древним преданиям, при разрушении храма Сераписа должно было низвергнуться само небо и хаос воцариться на Земле. Однако этого не случилось, хотя римские христиане сравняли храм с землей, — так говорили люди. Да, внешние физические звезды не упали....Пала вся необъятная мудрость, которая превышала физический небосвод...отзвуки которой слушал Юлиан Отступник в Элевзинских Мистериях, где еще открывались духовное Солнце и духовная Луна, славшие (вниз) свои импульсы. В хаос превратилось все то, что древние переживали в Мистериях Митры и в египетских Мистериях, где внутренне с помощью жертвоприношений переживали тайны Луны и Земли, отражавшиеся в самом человеке, когда он внутренне приходил... к познанию, переживанию самого себя. Небеса рушились и Земля стала хаосом в духовном смысле, ибо то, что исчезало в те столетия, можно сравнить с утратой органов чувств...". И Рудольф Штайнер заключает: "Но мы должны верить в воскресение, если не хотим верить, что исчезнувшее исчезло навеки. ...для этого мы должны воспринять сильные, мужественные понятия...

Ибо люди должны почувствовать, что хотя в силу мировой космической необходимости столетия прожиты даром, впустую — конечно, лишь с некоторой точки зрения это является необходимостью, — но все это для того, чтобы из сильного внутреннего побуждения, свободного побуждения был найден Импульс Христа. Люди же должны освободиться от самодовольства, в котором они теперь погрязли" (175; 24.IV).

Трудно надеяться, чтобы внешний мир внял этим словам, понял их. Однако и в антропософской среде, где много говорят об эзотерическом Христианстве, все больше делается для того, чтобы и грядущие столетия были "прожиты даром".

Люди склонны выбирать одну из двух альтернатив. Если они отвергают одну, то это уже является залогом того, что они непременно изберут вторую. Поэтому мало кто способен понять, что именно "церкви мы обязаны материализмом. И материализм будет становиться все сильнее и сильнее, если церковь, как религиозное, конфессиональное правление, не утратит своей силы" (192; 8. IX).

Церковь ныне не разрушает древних памятников, но только потому, что они уже разрушены, а что касается живой культуры эпохи души сознательной, то к ней она просто не допускает. Церковь не заставляет людей говорить, что Бога нет, но она затемнила человеческое сознание, на место Бога поставила в нем люциферического ангела, а тот привел людей к утонченному и, значит, особенно трудно искоренимому материализму (172; 26.XI).

"Исследуйте литературу, — советует Рудольф Штайнер, — исходящую от иезуитов, но исследуйте точно, и вы увидите, что по образу чувств, представлений она наиболее материалистична. Она стремится знание удержать лишь в чувственном мире и строго отделяет его, как имеющее дело только с чувственными наблюдениями, с экспериментально наблюдаемыми фактами, от предмета веры или откровения. Согласно этим представлениям, никогда не должен быть возведен мост между внешней наукой и верой" (197; 21.IX).

Уже в древности существовал круг люциферически инспирируемых людей, называвших себя — если это перевести на современный язык — "представителями материального". Они ставили себе задачу в корне уничтожить нарождавшуюся науку и не пустить человечество к свободе. Давая знания о сверхчувственном, тогда хотели подавить интерес к чувственной реальности. "И как в те старые времена человека не хотели допускать к его полной земной задаче: постепенно вживаться в материальное, — так теперь сторонники разделения веры изнания хотят удержать его в пределах земной задачи и не позволить развиваться далее от Земли. Называющие себя "спиритуалистами", духовенством, способствуют ныне материализму. Источники материализма сегодня — это не Бюхнер, Молешотт, Фогт, а Рим и все, что имеет какое-либо дело с этим центром материализма. ...Что в Риме хотят из сверхчувственного завоевать для людей— это всемирно историческая ложь нового времени. И это должно быть увидено ясно и отчетливо" (197; 21.IX). Одним путем с Римом идут в этом вопросе и протестанты, и евангелисты.

Последняя треть греко-латинской культуры (до 1413 г.) вся целиком была пронизана стремлением доказать, что человеческим разумом не понять происходящего в духовной действительности. Лишь через откровение дает о себе знать тот мир. Так формировалась сила церкви и ее догмат, что в духовное можно только верить.

Спереходом к эпохе души сознательной вера ослабела и дело свелось к отрицанию сверхчувственного. Стали верить, что человек просто измыслил сверхчувственное. Правоверные прошлой эпохи говорили, что всякие разговоры о сверхчувственном ведут к ереси, к заблуждениям. Познавать можно лишь чувственный мир.Современные марксисты, современные социал-демократы, они являются верными сыновьями того воззрения и последовательно выводимы из католицизма предыдущих столетий. Они говорят: всякая наука, достойная этого звания, может трактовать лишь о чувственно-физических событиях; духовной науки быть не может, так как нет никакого духа; духовная наука — это не более чем наука об обществе, о человеческой совместной жизни" (181; 30.УП).

Вот откуда, собственно говоря, взялась "теология освобождения", обратившаяся к поддержке марксистских движений в Латинской Америке, да и не только там. Разумеется, католическая церковь — это не все Христианство; да и среди католиков имеются люди, мыслящие в духе средневековой немецкой мистики, сохранившие в себе веру в Бога живого. Но у нас речь идет о всемирно-исторической роли латинизма, о той его внутренней сути, которой пропитана вся религиозно-оккультно-политическая деятельность папства. Она же такова, что, начиная с Павла IV [*Примеч. автора: Стал папой в 1555 г. Это он велел нарисовать одежды на фигурах "Юного судии" Микеланджело. При нем особенно сильно свирепствовала инквизиция в Италии.] мы имеем дело с "иезуитическим Христианством" (292; 1.XI).

Что представляет собой такое Христианство? Рудольф Штайнер дает на это поистине удручающий ответ. "Общество иезуитов, — говорит он, — существует для того, чтобы искоренить образ Христа из образа Христа Иисуса и утвердить Иисуса как некоего тирана над развитием человечества" (181; 6.VПI). В цикле лекций "От Иисуса ко Христу" Рудольф Штайнер дал описание оккультной подготовки иезуитов, которая является неким родом посвящения, где послушник-иезуит проходит строгую муштровку воли, без которой его не допускают к деятельности в мире.

Сначала послушник в глубокой замкнутости должен представлять себе человека, подпавшего греху и ужасному наказанию. В нем должно возникнуть чувство: "Это я, вступающий в мир и оставивший Бога и подвергающий себя возможности ужасных наказаний!" Затем в это, доведенное до имагинации, переживание должен вступить образ милосердного Бога, который через некоторое время становится Христом и искупает отступничество человека. От презрения к земному бытию нужно перейти к смирению и сокрушению. Долгие годы ученик живет в строгой тренировке, рисуя в своем воображении имагинации всех картин жизни Иисуса Христа. И они должны действовать на душу, минуя мышление. По закону полярности такие упражнения укрепляют волю.

На следующей ступени внимание концентрируется на образе царствующего над всем миром не Христа, а уже Иисуса. Иисус делается царем этого мира, тем, кем, согласно Евангелию, Он стал бы в том случае, если бы не устоял перед искушением в пустыне. Иезуит-послушник переживает на этой ступени такую имагинацию: на равнине перед Вавилоном он видит царствующего Люцифера, восседающего в дымном чаду и пламени на троне. Его окружают сонмы падших ангелов. Душа при этом "...должна быть полностью поглощена опасностью, идущей от знамени Люцифера". Затем встает другой образ: "Иерусалим, вокруг него равнина, царь Иисус, окруженный сонмом приверженцев". Он отсылает их в бой и они разгоняют сонмы Люцифера. Иисус становится царем всей Земли; его знамя побеждает знамя Люцифера. [*Примеч. автора: Этот сюжет обыгран в романах В.И. Крыжановской "Гнев Божий" и "Смерть планеты". Крыжановская была писательницей теософского направления, она утверждала, что ее произведения написаны под диктовку духа.]

Из такого сверхчувственного переживания для иезуита следовал вывод: мы — рать Иисуса, который должен стать владыкой всей Земли. Позор для солдата царя Иисуса покинуть знамя!

С помощью такого рода упражнений вырабатывается воля, способная насильственно воздействовать непосредственно на волю других людей (131; 5.Х). Зная о том, становится легче понимать причину успеха иезуитов в мире. Действуют же они повсюду. И когда ныне на волне якобы религиозного возрождения в России вдруг раздалось: "Христос — наш генерал!" — то нетрудно понять, откуда это было инспирировано и что это означает. Иезуиты подменили Христа Люцифером, а Люцифера — Ариманом.

Католический Рим сначала отрицательно отнесся к созданию ордена иезуитов, несмотря на его беспрекословное подчинение папе. Орден был запрещен, но его спасли Фридрих П прусский и Екатерина П. Он стал одним из значительнейших факторов новейшей метаистории, поскольку за ним стоит духовное водительство и члены ордена это водительство осознают.

Иезуитизм строит на силе авторитета, который делает людей беспомощными. А только среди беспомощных людей можно укреплять власть папства в эпоху души сознательной. В эту эпоху человек имеет задачу силой "я" так воздействовать на собственное астральное тело, чтобы оно претворялось в высший член души, где человек начинает общечеловеческие интересы переживать как собственные. Любовь к ближнему тогда строится на понимании единства судьбы всего человечества. Но иезуиту — солдату Иисуса —"...дается сила так образовывать свою речь, говорить таким способом, что все сказанное или сделанное им вливается... в астральные импульсы (другого) человека" (167; 9.V). И действие это гипнотической природы.

Иезуитизм работает в широком стиле. "Сегодня мы видим, как иезуитизм выступает в медицине, где он едва ли иной, чем в области догматической религии. Мы видим сегодня, как из определенной медицинской догматики возрастает стремление к усилению власти медицинского сословия" (168; Ю.Х). [*Примеч. автора: Пусть материалом для размышлений читателю послужит заявление Ленина, что социалистический строй победит лишь тогда, когда удастся социализировать здравоохранение.] Исследуя внешнюю природу, иезуиты отказываются искать в ней дух. Как ученые, они "...предельные материалисты. ...они стараются духовное держать как можно дальше от исследований природы. Вы можете сами это увидеть во всем, вплоть до исследования муравьев патером Васманом" (201; 8.V). И вплоть — можем мы заметить — до"научных" принципов биологии, за которые до ножей шла борьба в эпоху сталинизма.

Деятельность иезуитов совершается не только там, где они присутствуют сами. По различным каналам она осуществляется и там, где им в присутствии отказано. Поэтому, закрывая им въезд на какую-либо территорию, не достигают ничего. Лишь с помощью Духовной науки можно понять, с чем мы тут имеем дело. Не так просто,говорит Рудольф Штайнер, показать, как действуют иезуиты, если мы рассказываем о разных мало кому известных каналах, по которым распространяется их влияние; лучше это сделать с помощью конкретного примера. И Рудольф Штайнер рассказывает об учреждении в 1610 г. в Парагвае государства иезуитов.

Отправившись водными путями вглубь той страны, иезуиты повсюду исполняли красивую музыку, "...а в музыкальное, в звуки они примешивали кое-что из того, о чем хорошо знали из своей практики. И это распространялось среди волн звуков, имея отношение к культу, таинству.

[*Примеч. автора: Подобным же образом действовали они и в Совестком Союзе. Было создано большое содружество композиторов и поэтов (Дунаевский, Богословский, Исаковский, Матусовский, Рождественский, Френкель, Соловьев-Седой, Покрасс, Фрадкин и др.), которые сумели — пока не известно как—"подслушать", распознать, каким образом Душа Русского народа выражает себя в музыкальноми поэтическом элементе. Используя это, они создали так называемое советское песенное искусство.Он писали песни, которые охотно распевал весь народ, поскольку они вроде бы действительно были близки душе русского человека. Но с теми песнями большевистская идеология входила в душу, минуя сознание. Теперь мы слышим, как подобные песни создают и распевают в Израиле. Не понимая языка, мы знаем, о чем там поют.]

В результате индейцы приходили к ним сами, приходили большими толпами. И вскоре патеры собрали в разных местах значительные массы, смогли основать ...некий род государства, пронизать его своей организацией...". Там они ввели строгий режим труда. После утреннего военизированного построения-молебна (что-то подобное мечтал учредить в России Троцкий: "трудовую армию") индейцы шествовали на поля, неся впереди икону пресвятой Девы. Во время работы ее ставили на видное место, а вечером несли обратно в поселение. Все было пронизано культом, сакральностью. Благодаря этому все действия патера шли прямо в астральное тело индейцев, и оно препарировалось таким образом, что все государство облекалось в ауру символизма, сакраментализма. (Поэтому не стоит удивляться, что сейчас в России имеется немало людей, которые просто не способны жить без компартии).

Наказывали лишь так, как это стоит в утопиях Томаса Мора и Кампанеллы, где человека не вешают до тех пор, пока он не осознает, что сам себя должен повесить. (Вспомним "признания" подсудимых на знаменитых сталинских процессах).

"Там работали, — заключает Рудольф Штайнер, — в астральном теле, а мозг своими колебаниями следовал за этим. ...через музыкальные и другие культовые действия эти индейцы были вплетены во все колебания, исходившие из этих действий. И, по сути говоря, люди становились полностью членами всеобщей астральной ауры"(167; 9.V). Иными словами, это была черная магия, осуществлявшаяся в масштабах целого государства, возвращавшая человека к состоянию групповой душевности той далекой эпохи, когда он еще был не вполне человеком, а человеко-животным. И такой же эксперимент проводится с Россией.

Принципы иезуитического плана устройства мира выразительно описал Достоевский в легенде о Великом инквизиторе, Владимир Набоков в романе "Приглашение на казнь", Замятин в романе "Мы". Но все эти сочинения критические, имеющие целью предупредить человечество о надвигающейся опасности. А есть в русской литературе еще один роман на эту тему, но не критический. Он называется "Рай земной" и написан неким К.С.Мережковским. (Не путать с Д.С.Мережковским). Роман издан на русском языке, но в Берлине, в 1903 г., и ныне вряд ли известен даже специалистам. (*6)

Как утверждает К.С.Мережковский, он сам, на основе собственных размышлений пришел к иезуитскому плану переустройства мира и считает его наилучшим из всего, что когда-либо приходило людям на ум. Описание этого плана в романе является просто блестящей иллюстрацией ко всему тому, с чем мы до сих пор знакомились в сообщениях Рудольфа Штайнера. Я не вполне уверен, что автор был столь прост, каким себя показывает, и, конечно, в высшей степени значительно, что роман вышел в свет еще в 1903 г.

В предисловии к роману Мережковский пишет, что придерживается мировоззрения, которое он называет "терризмом" (от Terra — Земля). Его должен принять всякий, независимо от своих личных взглядов: идеалист, теософ и т.д. Согласно ему люди "...имеют не только право, но и обязанность — обязанность, налагаемую как разумом, логикой, так и чувством: состраданием к людям — интересоваться и заниматься исключительно земными делами, предоставляя обитателям неба — если таковые есть — ведаться с делами небесными". Само устройство земных дел должно быть передано в руки немногих. Такой социальный строй он называет патерналистским.

Роман написан в форме утопии, что позволяет автору довести до логического конца, до последних выводов то, что в идеях существовало уже в его время, а в наше,что называется, лезет из всех углов, принимает тысячи ликов в философии, социологии, в искусстве, политике, наконец, в социальном действии.

Герой романа едва не тонет в море (т.е. имеет место в прямом смысле слова "утопия"), теряет сознание, а очнувшись, обнаруживает себя в мире будущего. Он попадает в XXVII-e столетие, когда на всей земле, скажем попросту, восторжествовал иезуитизм. Численность человечества тогда сократилась до нескольких миллионов, живет оно только в экваториальной зоне, в теплом климате, где условия жизни не требуют сложной техники и громоздкого производства.

Люди представляют собой совершенных инфантилов. Целый день они занимаются только играми, выглядят по-детски молодо, непосредственны и доверчивы как дети. Живут они в небольших общинах, опекаемые малочисленным сословием наставников, учителей. Существует еще каста рабов, которая обслуживает всех. В целом быт этого "счастливого" человечества напоминает античный, только нет произведений искусства, а музыка звучит лишь механическая.

Герой романа беседует с наставником одной общины, и тот рассказывает ему, как удалось привести мир к такому счастливому состоянию. Девятнадцатый век, говорит он,"...носил печать неопределенности, это была какая-то смесь науки и слепой веры, промышленных изобретений и милитаризма, капитализма и социализма, подъем национального духа и развития космополитизма". Из этого постепенно выкристаллизовалось стремление "к уравнению образования", что дало особую окраску всему XX веку. "В середине XX столетия среднее образование во многих странах стало обязательным для всех граждан". В результате рабочие массы стали иметь "гораздо больше знаний, чем хлеба". Равенство в образовании породило жажду социального равенства. Страны стали переходить к социалистическому устройству. Но не все: Англия, Америка, Германия "захотели положить предел этим "мечтаниям", что не обошлось без кровопролития". (Все это пишется в 1903 г.!)

Поскольку преобразования в мире держались не на идеалах нравственности, а на материальном расчете, то "...жители бедных стран стали эмигрировать в богатые страны... пока, наконец, в последних стало так тесно жить, появился такой избыток рабочих, что эмигрантов стали вытеснять, дальнейший доступ их был стеснен, местами и совсем запрещен".

Разрешению экономических и других проблем мешал человеческий эгоизм, который был необходим в прошлые века суровой борьбы за существование, но не годился для новых условий. С особой силой разрушительный дух индивидуализма и бессердечности был развит в англосаксонской расе, распространившей "...в XX веке свое господство почти по всему земному шару". Прежняя борьба отдельных людей друг с другом сменилась борьбой "человеческих групп, каждая со своими непримиримыми интересами", борьбой "экономических единиц".

Англосаксонская раса строила свое мировое господство на социалистическом принципе, но чтобы удержать власть в руках и заставить других работать, власть эту пришлось сделать неограниченной, что в конце концов развратило самих властей предержащих. Все вернулось на круги своя: от социалистического строя не осталось камня на камне — возродились банки, акции, ростовщичество, банкротство, роскошь, пьянство и т.д. [*Примеч. автора: Каково это читать в 90-е годы XX века в России!] "И вот потекла жизнь без цели, без веры и упования, без надежды выбраться на какой-нибудь путь, человечество стало жить "единым хлебом". Но такая жизнь была не под силу людям с таким сложным духом, для таких людей она была тяжелее смерти".

Наступили ужасные времена. Убедившись в безысходности положения, люди пришли в отчаяние. "А отчаяние есть мать озлобления, и оно стало всеобщим. Смешались все понятия, воцарилась ненависть, люди стали зверьми. ...Поистине наступило время, описанное в Апокалипсисе... Но никакого звука трубного не раздалось,слышны были только стоны отчаяния и проклятия людей". (Это точное описание того, что сейчас происходит в России).

И тогда возникло тайное "общество", решившее положить конец настрадавшемуся роду человеческому. Члены "общества" взрывали города, отравляли реки, сеяли заразу. В то время было открыто средство "без запаха, цвета и вкуса", которое стерилизовало мужчин. "Общество истребителей", переименовавшее себя в "общество обновителей", решило с помощью этого средства тайно искоренить всех людей с дурной наследственностью. Сначала решили поставить опыт в одной стране. С этой целью у "латинского союза" было куплено Конго (из приложенных к роману философских размышлений автора становится ясно, что под Конго он имеет в виду Парагвай!), и там стали "открыто производить опыты искусственного подбора людей". Но англосаксы помешали довести дело до конца. В "Конго" был устроен погром, однако "общество" оттого ничуть не пострадало.

"Благодаря нашему богатству, — рассказывает наставник герою романа, — и нашей сплоченности мы проникали повсюду и к нашим, и к врагам. ...Азиатов мы решили истребить всех без исключения. Ни монгольская, ни негритянская расы не должны были войти в состав нового, обновленного человечества... к поголовному истреблению предназначена была также и семитическая раса, а также такие народности, как Армяне, Персияне, Сирийцы и т.п., издревле уже наскозь прогнившие, характер которых, закаленный тысячелетней наследственностью, не мог бы быть изменен никаким искусственным подбором". (Заметим, что умудренные опытом века, где благодаря "шумам" в мозгах передовых интеллектуалов сначала в Лондоне было создано сообщество для развития новой науки "евгеники", потом осуществлено евгенически-социальное экспериментирование в широких масштабах от Ленина до Пол-Пота, когда целые социальные слои, цвет наций, были объявлены негодными для формирования "нового человека" и физически истреблены,— мы уже не можем счесть "фантазию" нашего писателя необузданной).

"Ужаснулись народы, — продолжает наставник, — узнав наши замыслы и видя, что человечество тает, точно снег под лучами весеннего солнца! Вспомнили тогда старое и с ненавистью кинулись нас разыскивать. ...Нас считали какими-то извергами, объявили вне закона". Но было поздно. Народы вымирали, члены же "общества" продолжали беспрепятственно плодиться. Делу еще помогло нашествие Азии, Китая, Японии на Европу, Америку и Австралию.

"Наш смелый, — восклицает наставник, — гигантский, величественный заговор —заговор кучки людей против всего человечества — удался!" Теперь вставала задача "создать счастливое человечество". "С чистыми руками надлежало приступать к такому делу". Потребовалось основательно очистить и собственные ряды, загрязненные работой истребления. (Удивительно, что это в точности соответствует риторике вождя кровавой ЧК Дзержинского и всей последующей практике этого учреждения).

В остальном было решено, что человечество должно состоять "из людей-детей, существ простых и наивных". Но такие не могут существовать без взрослых существ, их покровителей и руководителей. А из самых отсталых, "полуживотных людей" было решено создать "особую породу рабов с преобладанием в них инстинкта над сознанием и разумом".

Были выработаны теоретические принципы "обновления", среди них: "Человечество не может быть счастливо, пока люди не переродятся путем искусственного подбора и не уподобятся детям". Такое человечество не может существовать счастливо без покровителей, а также без упрощения жизни, без рабов, "ибо труд всегда был источником всех зол на земле". Рабы же, трудясь, не должны осознавать своего положения, и т.д.

Для создания нового человечества было отобрано 650 женщин и 25 мужчин "излатинской расы" с небольшим добавлением "славянской крови". (Уважил соотечественников?) Но в конце концов дело свели к одному мужчине, от которого искусственным оплодотворением произвели все человечество. (Прямо как в книге"Бытия"!) Оно было немногочисленное — около трех миллионов. Ему были даны новые заповеди числом десять:

1.Будьте просты и наивны, как дети.

2.Живите на земле радостями земными...

3.Любите и слушайте ваших покровителей...

4.Не трудитесь для добывания себе пищи...

5.Не поклоняйтесь прогрессу: в нем ад...

6.Не плодитесь вне целей искусственного подбора, и т.д.

Выслушав все это, наш герой, человек XIX века, попавший в будущий земной рай и совершенно покоренный им, высказывает одно сомнение. "Не находите ли вы,— спрашивает он наставника, — что этим вы понизили уровень человеческого духа?"

"О да, да! — восклицает тот, — ...мы понизили уровень человеческого духа! Мы упростили его! Такой высоты, до которой достигали иногда люди прежнего человечества, никто из наших друзей (т.е. подопечных) не достигает и не достигнет — об этом мы позаботимся! ...все, что мы совершили и еще совершаем, все наши принципы, все, решительно все, есть ни что иное, как сознательное осуществление этой одной основной идеи, величайшей из всех идей, когда-либо появлявшихся на земле — идеи упрощения духа. ...кто знает, быть может ее могущество еще более разрастется и расширится... (она) станет когда-нибудь вселенской...

У прежних людей этот уровень (духа) был слишком поднят; такой подъем духа, такие высокие порывы ума и чувства были неестественны для человека, несовместимы с жизнью на земле, несовместимы со счастливой на ней жизнью".

А далее наставник высказывает нечто в высшей степени интересное и симптоматическое для тех, кто способен проникать духовно-научно за внешний покров жизни. "Но вы будете неправы, — говорит он, — если упрекнете нас в том, что мы ничего не делаем для подготовления людей к возможному иному существованию. Ибо, если все это так, как вы себе представляете, то все-таки наши люди, когда они явятся в другой, духовный мир такими, какие они есть, т.е. невинными и добрыми детьми, то они предстанут вполне подготовленными для всякой новой жизни. Это будет чистый, неиспорченный материал, из которого легко будет сделать все что угодно, и в сохранении этого материала чистым и неиспорченным и состоит тогда наша задача....Мы и тут правы, превратив людей в детей, "ибо их есть царствие небесное", как сказал ваш великий учитель".

Ну, а если, заключает наставник, окажется, что жизнь в ином мире — не сплошное блаженство, что и там есть страдание, то, как знать, "не придется ли нам и там предпринять ту же работу, которую мы совершили здесь, не будет ли и там наша задача состоять в упрощении жизни, в понижении уровня духа с целью доставить ему хотя простое, но прочное счастье!"'

Замечу от себя, что нигде еще в художественной литературе я не встречал более простого, убедительного и впечатляющего изложения вселенских намерений самого Люцифера, чем в безвестном произведении загадочного русского писателя. Он пишет, что мысли его "преждевременны" (это 1903 г.), но, дойдя до абсурда на пути прогресса, человечество иначе посмотрит на них в будущем. И вот, мы делаем это, но в ином, чем предполагает автор, смысле. Они для нас служат еще одним подтверждением того, что человечество спит, а Рим бодрствует, бодрствуют иезуиты, выступающие теперь еще в новом обличье "Опус деи". И благодаря Духовной науке мы понимаем, что теперь средства государственной власти уже не помогут человечеству избежать "понижения", "упрощения" человеческого духа. Здесь поможет только духовная борьба. "Иезуитов, говорит Рудольф Штайнер, — впускают повсюду, но повсюду нужно дать людям возможность свободно получать столь же глубокое духовное воспитание, сколь глубоко воспитываются иезуиты. Тогда иезуиты не страшны. Лишь если один защищен, а другой нет и даже терпит поражение, тогда иезуиты опасны. Иезуитизм можно впустить везде, если борьба, которую следует с ним вести, развивается столь же свободно и без предрассудков, как это имеет место с их стороны. Но в жизненных привычках современности мы далеко-далеко отстоим от этого" (184; 13.Х).

Такова одна сторона дела — та, на которой выступает правый радикализм. Но существует и радикализм левый. Одним из наиболее впечатляющих его выразителей, несомненно, является граф Коденхов Калерги. В отличие от К.С.Мережковского, он не пишет утопий. Характеризуя его идеологические построения, можно сказать так: что у тайных обществ на уме, то у Калерги на языке (но, разумеется, не по причине болтливости). В книге, изданной в 1925 г. в Вене, в издательстве "Паневропа" и носящей название "Практический идеализм", он пишет: "Человек отдаленного будущего будет метисом. Евро-азиатско-негроидная раса будущего внешне будет напоминать древнеегипетскую....Предтечей планетарного человека будущего в современной Европе является русский— человек, представляющий собой славяно-татаро-финскую помесь. Поскольку среди всех европейских народов он имеет в себе менее всего расового, русский является типичным человеком души, обладает широкой, богатой, всеобъемлющей душой" (стр.22—23). Антипод русского —"островной" бритт, человек (здесь мнение Калерги можно выразить словами Мережковского) с "чрезмерно сложным духом".

Интересно отметить, что идеи обоих писателей — и материалиста, и идеалиста —приходят в полное созвучие в современной идеологии католической церкви. Сошлюсь лишь на один пример (ради экономии времени). Кому довелось побывать в соборе небольшого французского городка Бюль, что неподалеку от Мурбаха, тот мог созерцать позади великолепного алтаря XVI в. новый алтарь: панно размером в 6 кв.м., на котором изображены литературные мечтания правого русского писателя и либерального немецкоязычного графа: расово смешанное, впавшее в детство человечество, наслаждающееся счастьем земного рая, средоточие которого образует фигура негроида Иисуса.

О том, чем грозят фантазии, социальные утопии правого и левого радикализма населению Европы, а следовательно, и всей Земли, нас предупреждает Рудольф Штайнер."Существует стремление к тому, — говорит он, — чтобы некогда на Земле можно бы было сказать: несколько столетий тому назад жило-было в Европе сказочное человечество, и его удалось искоренить. Его нужно было искоренить, поскольку оно стало высокомерным. Оно вело свое происхождение от богов и даже своего главного поэта называла Гете ("боги" по-немецки Gottern), дабы показать, что прямо от богов был ему послан этот дух" (180, стр.109).

Ах, если бы хоть самая малая часть человечества смогла дать себе ясный отчет в том, что существуют очаги колоссальной концентрации власти, в которых господствует мнение, что на Земле живет 2—3 миллиарда лишних, ненужных, лишь засоряющих планету людей! Узким кругам финансовых, клерикальных, оккультных элит люди эти не нужны даже в качестве рабов!

Антропософам свойственно во всех случаях жизни апеллировать к положительности. Поэтому кто-нибудь из читателей может поставить автору такой вопрос:

— Хорошо, — скажет он, — ты рассматриваешь прямо-таки глобальные феномены мировой жизни и показываешь их только с отрицательной стороны. Может ли так быть? Неужели нет в них ничего доброго, созидательного?

В ответ на это я могу сказать, что по любому из затронутых в этой книге вопросов следовало бы писать не коротенькую главу, а увесистую монографию. Но и в том случае вскрылись бы лишь более далеко идущие истоки современного кризиса, более убедительной стала бы картина прихода в мир радикального зла. Но, наравне с этим, мы, конечно, должны понимать, что существует и другая сторона действительности. И если бы меня спросили, в чем она состоит, то мне пришлось бы писать историю эзотерического Христианства, историю культуры, философии, рассказать об Антропософии, об идеях социальной трехчленности и т.д.; ко всему этому силы зла имеют лишь негативное отношение.

Но у нас в данный момент другая задача. Никому не придет на ум обвинять врача в негативизме, если он ставит мало утешительный диагноз. От диагноза ждут лишьодного: достоверности, чтобы знать, как лечить болезнь.

Сейчас никто не спорит с тем, что вся наша цивилизация тяжело больна. И бессмысленно заниматься лишь воспоминаниями о ее лучезарных днях. Необходимоточно и обстоятельно диагностировать ее заболевания. Тогда можно будет конструктивно вести речь о ее врачевании.

Иезуитизм, панамериканизм (британизм), большевизм — в них заложены колоссальные разрушительные силы, способные всю цивилизацию свести в могилу, способные лишить смысла все земное развитие и даже разрушить планету. Мало кто думает об этом не абстрактно. А ведь случись такое — все человеческие души были бы переведены в сверхчувственный мир. Через несколько столетий они бы подошли к необходимости вновь воплотиться. А воплощаться стало бы некуда. Душа же, подойдя к новому воплощению, уже не может больше оставаться в духовном мире. Он начинает ее обжигать. Это подобно тому, как человек, принимающий солнечную ванну, должен через некоторое время уйти в тень — или благо превратится в большую беду. Так вот, если бы человечество утратило Землю как место для перевоплощений, то на миллионы лет, пока не было бы подготовлено новое космическое тело, оно было бы обречено страдать самым невыразимым образом. Такой судьбы избежали бы лишь единицы — великие посвященные. Апокалипсис показывает, что в конце земных времен такой удел ждет тех, кто упорствует во зле, кто не захочет приготовить себя к длительной чисто духовной эволюции.

Современный гуманизм говорит лишь о возможности всеобщей физической смерти. Но и такая перспектива побуждает людей учиться понимать друг друга вне зависимости от веры, национальности, формы группового эгоизма. Что же говорить о случае, когда встает угроза второй смерти, душевной?

Опасность, исходящая от сил, которые мы должны во что бы то ни стало понять, угрожает и тем народам, в среде которых они коренятся. Разъединение народов, национализм всех видов лишь помогают таким силам, поскольку лишают людей способности понимать и видеть общую опасность. Не помогает, а только вредит делу и интернационализм, гуманизм в виде абстрактного комплекса идей. Все они становятся совершенно ложными, как только за них берутся представители указанных деструктивных сил. Разобраться в этом можно и нужно, взяв за правило изречение Гете, которое я позволю себе перефразировать:

Обдумай что, но более обдумай кто.

Люди, способные видеть мир, простирающийся за пределами кончика носа, имеются повсюду. Так, несомненно выдающийся англичанин Джон Толкиен пишет в одном из писем: "Придумать зеленое солнце легко; трудно создать мир, в котором оно было бы естественным..." Но так это для людей. Для темных, метафизических сил мироздания самое неприемлемое — это наше сияющее золотое Солнце. У тех сил находятся среди людей многочисленные служители. И тогда возникает опаснейшее намерение установить единое, тотальное господство над человечеством, чтобы повести его к "зеленому", а то и к черному солнцу. О такой идее единого рабского кольца замечательным образом Толкиен выразился в своей популярной трилогии:

"И одно — Властелину на темном престоле,

В Мордоре, где вековечная тьма:

Чтобы всех отыскать, воедино созвать,

И единою черною волей сковать —

В Мордоре, где вековечная тьма.

Сил, заявляющих претензию распоряжаться всем человечеством, как уже говорилось, не одна. Две из них, ставшие в каком-то смысле уже традиционными, — это латинизм и британизм, — две полярно противоположные формы духовного империализма. Истоки их противоположности коренятся в далеком прошлом, когда после атлантической катастрофы началось великое переселение народов. В то время, как мы знаем из Духовной науки, передовая часть атлантического населения — передовая в том смысле, что в ее представителях с наибольшей силой шла выработка рассудка, мыслящего сознания, — арийская раса под водительством великого посвященного Ману переместилась в области, простирающиеся от Уральских гор до полуострова Индостан. Часть этого потока переселенцев положила начало первой после-атлантической культурной эпохе, другая тысячелетиями пребывала в состоянии дремотной неподвижности. В Сибири в то время климат был теплее. Но пришло время, когда весь гигантский континент приподнялся, с севера пришли холодные ветры и "...сама природа вынудила людей двинуться с востока на запад" (353; 15.III). Внутренней причиной переселения было духовное предопределение.

Переселение длилось несколько веков и началось примерно за два века до Рождества Христова. Двигавшиеся на запад племена некоторое время заселяли юг России, потом шли дальше, где о них стало известно как об остготах. На территории современной Румынии и Венгрии поселились вестготы, между Рейном и Эльбой —саксы и т.д. Европу в то время населяли кельты — потомки тех атлантов, которые с Ману дальше не пошли. Новые пришельцы частично оттеснили их на запад, а частично перемешались с ними. С юга в Европу, также тесня кельтов, проникали романские народы — потомки другого потока переселенцев из Атлантиды.

Через определенное время в Средней Европе образовалась некая мешанина из разных древнегерманских племен. Оттуда она, как бы излучаясь из центра на периферию, стала высылать группы переселенцев на запад, северо-запад, север и юг. При этом, говорит Рудольф Штайнер, "с лангобардами, остготами на юг ушло то, что можно назвать элементом Вотана, — дух и жизнь. ...Это сделало возможным дальнейшее развитие... южной культуры. На запад с франками ушел волевой элемент, рассудок и движение. ...На британские острова ушло то... что позже выступило как английский эмпиризм: в физиогномике, речи, зрении, слухе" (162; 24.VII). [*Примеч. автора: Еще в одном направлении, из среды северогерманских, исшел импульс, достигший России и положивший в ней начало образования государственности.]

В другом месте Рудольф Штайнер называет луч, исшедший из Центральной Европы на юг, "культово-иерархическим", на запад —"политически-дипломатическим", на северо-запад —"меркантильным". "На юг изошла каста с задатками к священничеству... в хорошем и плохом смысле, и стала в оппозицию к тому, что осталось в центре. ...На запад ушла каста военных, королевская каста". Лишь благодаря аномалиям развития, замечает при этом Рудольф Штайнер, эта каста позже впала в республиканизм (174; 22.1).

Со временем латинское начало победило все то, что пришло из центра на юг. Во Франции романский элемент возобладал лишь в большей части, но не абсолютно.Но больше всего от импульса Центральной Европы сохранилось на британских островах (162; 24.VII). Вместе с тем со всех трех сторон затем выступили оккультные импульсы, использующие в групповых интересах священническое, военное и меркантилистское. При этом две из этих сил вновь обращаются к наследию 3-й и отчасти 4-й культурной эпох, как бы еще раз повторяют пройденное, а третья обращается к решению задач 5-й послеатлантической культуры (174; 22.1).

Дело в том, что главную задачу любой культурной эпохи решает лишь небольшое число ее представителей. Основная масса нагоняет упущенное уже в ходе развития следующих эпох. Так случилось это и с населением новой Европы. Основная масса населения здесь лишь теперь вырабатывает индивидуальную душу ощущающую (задача древнеегипетской культуры) и душу рассудочную, для чего и потребовались все вышеописанные племенные и расовые смешения.

Средняя Европа получила задачу вырабатывать феномен самого "я", как центра, синтезирующего опыт всей тройственной души. Итальянцы овладевают индивидуальным "я" в силах души ощущающей, испанцы и французы — души рассудочной, англосаксы — души сознательной (121; 16.VI). "В средней Европе национальное изживает себя как "я". Некоторое предвосхищение будущего имеет место в славянском мире, в России. Там "...в силах "я" изживается — хотя это выражение не совсем верное — Самодух" (157; 31.Х).

Задача вырабатывать Самодух индивидуально встанет лишь в следующей, славяно-германской культуре, поэтому народы России пребывают в настроении ожидания будущего; апокалиптическое настроение господствует в их среде. На вершине современной задачи стоят англосаксы. Этим обусловлен характер англосакса как "мирового" человека.

"Душа ощущающая, — говорит Рудольф Штайнер, — в своей глубинной части содержит вечные движущие силы человеческой природы, те силы, что проходят сквозь рождение и смерть" (159; 7.III). Такова прафеноменальная природа "вечного" города, центра итальянской культуры. Природой этой души объясняется многое в русском характере, но по-другому, чем у итальянцев. Предвосхищение будущего — это лишь одна сторона нашего характера; в повседневной жизни русские живут в элементе души ощущающей.

"Душа рассудочная содержит в себе наполовину временное, наполовину вечное", чем обусловлен прафеномен всей романской культуры, прафеномен "народа церкви". "Душа сознательная, какой она выступает сегодня, влечет человека к временному, а потому... британский народ, по хорошему выражению Гете, направлен не к глубокой рефлексии, а к практическому, к внешней конкурентной борьбе" (159; 7.III).

Все эти вещи ныне пытаются распознать идеологи так называемого "евразийского" и "атлантического" противостояния, но, отвергая Духовную науку (они идеологи, а не ученые, и потому непременно должны ее отвергать), делают это как бы в полусне, безнадежно смешивают злонамеренное с правомерным и путают абсолютно все акценты, из чего, вероятно, еще проистечет социальный хаос совсем особого рода.

Английскому народу мировым водительством поручена забота о воспитании души сознательной, какой она вырабатывается в эпоху свободы и материализма, в эпоху наибольшей "богооставленности". Вот почему англосаксы чувствуют других людей как конкурентов. Именно душа сознательная так ощущает других в физическом мире. По этой же причине вся британская философия производит впечатление "зрителя" жизни. Величайшим выразителем британской души является Шекспир (157; 31.Х).

Что народ или раса несет в себе как положительную задачу, заложено в инстинкты. Поэтому в среде англоязычных народов инстинктом является сама интеллигенция как субстанция мыслящего духа. "Как экономический импульс, — поясняет Рудольф Штайнер, — так и импульс духовного производства стоят там в тени того, что исходит из инстинктивного импульса, тяготеющего к выработке души сознательной" (186; 8.XII). Поэтому все спиритуальное у этих народов должно быть до определенной степени материализовано. В силу той же причины у них будет лишь возрастать мнение, что только из народности, а не из общечеловеческого существа исходит все медиумообразное, т.е. древнее наследие (173; 18.XII). Это дает и будет давать направление оккультным исканиям англоязычных народов. [*Примеч. автора: Поэтому парадоксальным выглядит стремление "евразийцев" оккультизм такого рода приписать себе, романскому миру, а то и немецкоязычному.]

Но не все англоязычные народы однозначны в своих внутренних задатках. Что касается того из них, который населяет Северную Америку, то своим бытием он обязан отсталому Духу Личности, который не ведет его к развитию, обусловленному природой современной культурной эпохи (121, 8.VI). Это факт первостепенного значения для понимания американской геополитики и "американизма" как культурного явления.

Рудольф Штайнер дает такую характеристику американского склада души: "В американском способе постижения, понимания можно видеть, как души не сидят полностью в своих телах, как они поэтому тело хотят охватить извне. Поэтому сама наука о душе, психология в Америке принимает такой характер, что в ней, по сути говоря, совсем не содержится правильного понимания "я". ...я-воплощение, каким оно теперь осуществляется на Западе (т.е. в Америке), не вырабатывается правильно. Поэтому и мысли не могут сцепиться одна с другой. Это тогда называют "ассоциативной психологией". Человек здесь выступает в роли мяча в игре мыслей, которые "ассоциируются". Не случайно нас там обвиняют в том, что мы якобы учим о "странствии" души. Поистине, у них это так и происходит. Мы же учим об эволюции души, о реинкарнации" (202; 14.ХП).

У Рудольфа Штайнера имеется еще сообщение о том, что души тех людей, которые постепенно из Европы заселяли Америку, они в прошлом, еще до Мистерии Голгофы, были воплощены в Азии, затем в течение долгого времени оставались в духовном мире, не воплощались. Вся американская культура с ее любовью к материальным ценностям есть творение таких душ. "Они теперь входят в тела, которые им чужды. Со своими очень упадочными понятиями они втянулись в телесность, которой они не могут понять, и потому принимают ее примитивно материалистически, проходя более или менее мимо человека. Он чужд им потому, что они, по сути, стремятся к сильным абстракциям, которые они имели в своей предыдущей земной жизни. Они не могут найти себя в современной инкарнации и из предыдущей земной жизни вносят все то, что затем живет отдельно от внешнего подхода к природе, часто в сектантской религиозности. Оно даже живет в отрицании материи, провозглашаемом миссис Эдди (основательница"Крисчен Сайенс"), у сайентистов и т.д." (202; 12.ХП).

Если мы теперь примем во внимание, что "...развивается тенденция к тому, чтобы Британия исчезла в пан-англо-американизме" (181; 2I.V), и еще, что "иезуитизм и американизм — это две чрезвычайно родственные вещи" (183; 19.УП1), то нам откроется некий, скажем, "двойниковый" аспект диалектического закона единства и борьбы противоположностей, закон развития человеческого духа, опрокинутый в инфернальную социальность и правящий в ней как закон тотального сокрушения цивилизации.

Во всех общественных институтах латинизм (иезуитизм) и американизм (масонство) — антиподы, как выражение полярности люциферических и ариманических сил. Но им обоим присуща глубинная склонность к материализму, а еще они сходятся в намерении "...создать положение, в наибольшей мере уводящее людей от понимания Христа" (183; 19. VIII).

Вот почему мы вправе говорить о некой "опрокинутой" диалектике, заключающейся в люциферически-ариманическом противостоянии Христу. В своем высшем аспекте диалектика ведет к творческому синтезу противоположностей и именно так, как это гениально показал Гегель, а впервые — еще Сократ. В своем теневом, отрицательном аспекте диалектика была использована Марксом в его социологии. Ныне она носит название "теории заговора", дискутируемой также и на страницах антропософской печати. В ней спор ведут о том, существуют ли силы, стремящиеся к мировому господству или нет, и: стоит ли в основе этого простая жажда власти, экономическая борьба или стремление к тотальному контролю духовной деятельности человека. Мы должны взять этот вопрос по максимуму его значения. Все земные события, свидетельствующие о существовании"заговора", являются лишь следствием метаисторического космически-трансцендентального "заговора" люциферически-ариманических сил против Божественных Иерархий. О будущем развитии этой борьбы повествует Апокалипсис Иоанна. Мы сейчас находимся в ее преддверии. Таким образом, речь идет о чем-то глобальном, вселенском. Люциферически-ариманические силы не просто фальсифицируют культурно-историческую феноменологию, но стремятся исказить в свою пользу сами законы развития. Людям было бы полезно знать об этом и не играть с огнем, обжегшись о который можно вылететь из линии человеческой эволюции и угодить в подприродное царство.

Иезуиты действуют с двух сторон, догматизируя то, к чему следует стремиться человеческому познанию, и действуя в самой науке, в естествознании. "Нет другого внутреннего родства, — говорит Рудольф Штайнер, — подобного тому, которое существует между современной наукой и американизмом, между современной наукой и иезуитизмом. Иезуитизм велик тем, что глубоко и значительно занимается физической наукой. Иезуиты — крупные мыслители в сфере физически-чувственной науки, т.к. они считаются с элементарным влечением человеческой природы ...испытывать страх перед духовным, что следовало бы преодолеть путем ориентации человека на духовный мир. Иезуит считается с тем, что этот страх можно некоторым образом социализировать, сказав человеку; ты не можешь и не должен приближаться к духу; мы будем заведовать духом и подносить его тебе правильным образом" (181; 30.VII). Как? — мы теперь знаем: путем "понижения", "упрощения" человеческого духа, насаждения "терризма", который, как считает К.С.Мережковский, могут исповедовать и спиритуалисты. И они теперь это вовсю делают, занимаясь парапсихологией, экстрасенсорикой, психоанализом, проблемой НЛО, врачеванием путем наложения рук, развивая научно-техническую фантастику и т.п.

Если от иезуитизма мы обратимся к американизму, то он, со своей стороны, доказывает (это стоит в книге некоего Адамса Брокса "Закон цивилизации упадка", предисловие к которой написал Теодор Рузвельт; на эту книгу указывает Рудольф Штайнер), что монотеизм потому победил политеизм, что был дешевле. По той же причине протестантизм сильнее католицизма; а сильнее протестантизма— атеизм, т.к. он дешевле любой религии (65; стр.678). Так внутренне работают один в другом американизм и иезуитизм.

Их имманентное родство коренится во всем кризисе европейской культуры."В трех умах, — говорит Рудольф Штайнер, — Монтеня, Локка и Коменского (вспомним, что этот последний в прошлом воплощении был одним из главных инициаторов импульса Гондишапур.На системе Коменского строила свой метод советская педагогика. Вот почему все мы в школе учили: А — арбуз. В — верблюд и т.д. — Авт.) можно примерно видеть, как отказ от Логоса и обращение к чувственным вещам становится большим импульсом цивилизации человечества. Возникает страх перед идолом (Бэкон) в словах. ...Мы видим, как пугливо Монтень, Джон Локк и Коменский хотят отвратить человечество от чего-либо сверхчувственного, живущего в Логосе... ищут, как избежать всего, что не может быть дано чувственно; они стремятся через педагогику ввести как можно больше чувственного в молодежь. Мы видим, как Коменский проектирует книги, которые позволили бы действовать не через слово, а через искусственно сделанное чувственное созерцание. ...Мы видим, как вся цивилизация больше не может внутренне принимать, что "В начале было Слово", но человечество привязывается к фактам чувственного мира всем содержанием цивилизации. Слово же, Логос, принимаетсятолько по традиции" (307; 9.VIII).

Так открываются поистине неограниченные возможности для крушения цивилизации. В наш век для него уже ищут практические пути. Например, еще в 1912 г. была инаугурирована новая наука — евгеника. С помощью ее хотят оздоровить человеческий род, искусственно скрещивая мужчин и женщин по законам, которые следует искать на стыке политэкономии и антропологии. Исследуя величину черепа у богатых и бедных, хотят заранее определить, каким быть человеку в зависимости от характера труда, трудовых функций (177; 7.Х). И это уже не фантазии писателя, а социальный дарвинизм, с которым экспериментируют в реальной жизни.

Рудольф Штайнер называет это"шумами" в мозгах людей, освободившихся от души. Таких людей мы встречаем в кругах научной элиты англосаксонского мира и...в романе русского писателя, пропагандирующего иезуитическую модель "обновления человечества". И если позже, как утверждают, евгенические изыскания велись в сфере господства национал-социализма, то оригинальными их никак не назовешь. Еще в эпоху древней Атлантиды занимались подобными вещами. Тогда, соединяя мужчин и женщин, можно было произвести разных существ, но то были"черномагические безобразия" (177; 7.Х). Теперь их возрождают вновь.

Главное, чего тут хотят, — это поставить непреодолимый вал на пути души сознательной. Рудольф Штайнер дает обширный анализ нашей эпохи и немало говорит о том, как его преодолеть. Кто не желает этого знать, тот подобным решением лишает свою жизнь фактически главного смысла. Ибо он отказывается решать задачу, ради которой только и пришел в мир в XX веке.

Чтобы решать задачу века, даже эпохи, необходимо самому овладеть душой сознательной, для чего нужно эмансипироваться как личность, отказаться от старого, группового и, в то же время, не примкнуть ни к какому новому центру группового сознания. Процесс этот необычайно сложен, он требует совместных усилий людей, особого рода социальности, духовных отношений, чем и следовало бы заниматься Антропософскому Обществу. Если же человека, как говорит Рудольф Штайнер, просто предоставить тому, что заложено в самих свободных импульсах идущей вперед культуры, предоставить ему плыть в открытое море исканий души сознательной, то Рим достиг бы еще большего могущества, а человек потерял бы всякую связь со своим дальнейшим развитием. Мы на каждом шагу встречаем подтверждение этих слов.

Но на том дело не кончается. "В работу вводится стародавнее начало, чем полностью обессиливаются импульсы, движущие эволюцию вперед. Такое начало было принесено с Востока, правда, сначала эзотерически, посвященными тамплиерами и с иным намерением. Но когда их стремление было сломлено... то от культуры, перенесенной из Азии, кое-что сохранилось в истории, правда, в ампутированном виде...принесенное тамплиерами просочилось через многие каналы, но главным образом будучи лишенным спиритуального содержания. ...В существенном это было содержанием 3-го культурного периода. Католицизм нес содержание 4-го периода. И то, из чего был выжат дух, подобно соку из лимона, что передавалось далее как экзотерическое масонство, как шотландские, Йоркские и др. ложи, все то, что объял собой ложный эзотеризм говорящего по-английски народа, — этот "лимон", будучи выжат, содержит в себе тайны египетско-халдейской культурной эпохи. И это теперь используется для того, чтобы определенные импульсы излить в жизнь души сознательной" (185; 19.Х).

"В определенном смысле, когда эзотеризм, культ берут из египетско-халдейской эпохи, то создают нечто аналогичное тому, что должно произойти в мире (в силу "симметрии" культур: 3-й в 5-й; 2-й в 6-й; 4-я стоит посередине); но что таким образом переносится из одной эпохи в другую, можно использовать для того, чтобы теперь силой суггестии не только отнять самостоятельность у души сознательной, но вообще парализовать, остановить силы ее собственного развития ("упростить дух". —Авт.). ...Рим — я говорю теперь образно — нуждается в каждении ладана, чтобы полуусыплять людей, погружать их в сновидение".

Так действуют с одной стороны. А с другой выбрасывают лозунг: свобода, равенство, братство! Но понять всю совокупность мешает то, что выступает с первой стороны — ведь понять-то можно только душой сознательной! "Пробуждаясь в душе сознательной, люди, прежде всего, чувствуют себя в теле, душе и духе [*Примеч. автора: Католическая церковь отрицает трихотомию.],— а это-то и стремятся усыпить. Таким образом, в новой истории перед нами выступают два течения: с одной стороны — стремление (поскольку импульс души сознательной все же действует) к хаотическому переживанию свободы, равенства и братства (по почину французской революции), а с другой — стремление разных орденов допустить лишь отдельных людей к пробуждению в душе сознательной, дабы только отдельные индивидуальности (сословие"наставников". — Авт.) лишь для себя могли воспользоваться пробуждением. Оба течения переплетаются во всем вершении исторической жизни нового времени" (185; 19.Х). Через них в духовную жизнь человечества вторгаются люциферические и ариманические духи, преследующие свои, вредные для человечества, и притом чрезвычайно далеко идущие цели, можно сказать, — космические цели. Духи эти — антиподы, — и повсюду являются вместе. Геополитики марксистского толка пытаются, со своей стороны, что называется, ухватить черта за хвост с помощью закона единства и борьбы противоположностей, однако, "единство" в таком случае являет себя как феномен вторжения в цивилизацию уже азурических духов. Не в таком единстве нуждается человек, а в том, что обретается через Христа, Которого бессмысленно теперь искать в тех орденах и ложах (братствах). Как пишет один современный автор, ссылаясь на "Историю франкмасонства" Финделя:

представитель английского деизма Толанд возглашал: "Не нужно догматического учения"; ему вторил Шубб: "Нет догматическому Христианству"; Боллингброк же сделал еще один шаг и пришел к выводу: "Вообще не нужно Христианства".

Людям свойственно терять чувство меры. В силу такой ошибки было загублено немало хороших начинаний. Этот опыт неплохо бы помнить и антропософам, ибо и у нас уже одни (люди старшего поколения) все чаще абстрактно, бездушно и лицемерно повторяют высказывания Рудольфа Штайнера о Христианстве; другие говорят: не увлекайтесь этой темой, она оскорбляет людей иных вероисповеданий, мы же провозгласили принцип веротерпимости; молодое поколение (не магометан, разумеется) все чаще заявляет или просто живет по принципу: "Вообще не нужно Христианства".

Мы приближаемся к 1998 г., в котором в третий раз повторится число ариманического ритма: 666. Вблизи "своих" дат Ариман с особой силой стремится раньше времени предвосхитить будущее и тем помешать его нормальному естественному наступлению. В окружающем нас мире идет активная подготовка второго импульса академии Гондишапур; на этот раз в масштабах едва ли не всего человечества. Повсюду ратуют за эмансипацию личности, за предельный индивидуализм вплоть до "нарциссизма" (Жак Аттали), за "мягкую вседозволенность", за полное смешение рас, наций и полов. Процесс этот пошел особенно бурно начиная с французской революции. Сначала чаша весов там была сильно перетянута на люциферическую сторону. Поэтому все в ней протекало мятежно, в вопиющем противоречии со всеми человеческими ритмами, что вызвало противоудар со стороны ариманических сил, и чаша весов резко склонилась вправо. Появляется Наполеон — такое тело, говорит Рудольф Штайнер, в котором все подчинено строгому ритму. Враждебная человечеству власть действует в этом теле в строгом ритме семилетий: семь лет длится подготовка к власти, четырнадцать лет — восхождение, блеск и разрушение Европы, потом семь лет — закат (185; 19.X).

В результате такого взаимостолкновения люциферических и ариманических сил в тот раз произошло их взаимопогашение, и Европа снова обрела возможность развивать импульс души сознательной, импульс, ведущий к освобождению личности, к преодолению рамок национального, но только за счет возвышения личности, а не хаотизации и "вседозволенности". Поэтому глупо искать что-то положительное как во французской революции, так и в наполеонизме. Но люди только этим и занимались, не желая видеть главное в том, что две силы зла взаимно погасили одна другую и так расчистился путь для нормальной эволюции. Последствия такого поведения не заставили себя ждать.

Уже к середине XIX столетия импульс к общечеловеческому развитию под знаком души сознательной был опять погашен, утратил свою автономность "...из-запостоянного противодействия со стороны тех орденов, которые невероятно сильно, особенно в Англии, отравляют всю внешнюю жизнь; отравляют ее гораздо сильнее, чем это себе представляет внешний мир", "из-за них развитие свободной личности вообще прекращается". Получается так, что вот выступают такие примечательные личности, как Ричард Кобден, Джон Брайт, которые, с одной стороны, действительно охвачены импульсом эмансипации личности, преодоления силой личности национального элемента по всей земле, которые заходят так далеко, что уже затрагивают нечто, могущее иметь величайшее политическое значение, если бы оно решилось вступить в новое историческое развитие, но вступить дифференцированно в зависимости от различных областей... однако, едва возникнув, оно было обессилено другим стремлением, исходившим из импульса 3-й послеатлантической эпохи. Итак, с середины XIX в. мы видим, как на Западе возникает либерализм... Это еще называют свободомыслием — кому как нравится, ... а в последней трети XIX в. все это иссякло и вымерло" (185; 19.Х).

[*Примеч. автора: Р.Кобден (1804—1865), глава манчестерского движения (крайний либерализм в хозяйственной жизни; свободная торговля, конкуренция без вмешательства государства в экономику), предводитель партии, требовавшей уничтожения хлебных налогов.
Д.Брайт (1811 —1899), английский государственный деятель. После 1843 г. глава манчестерского движения.]

В течение некоторого времени импульс души сознательной порождал волну либерализма. Его представители не поддались ничьему захвату, хорошо взяли себя в руки, однако "...с середины XIX в. стал набирать силу плод того, что исходило из упомянутых орденов и тайных обществ Запада: усыпление, убаюкивание души сознательной как таковой. А в таком случае душевное и духовное делаются пассивными, тогда в первую очередь начинает действовать то, что пребывает лишь во внешнем, чувственном физическом мире... во всевозможных формах социализма" (185; 19.Х).

Ариманическая форма правления сковала и парализовала развитие души сознательной во множестве стран, организованных социалистически. В остальном мире импульс души сознательной утопили в хаосе распущенности, "вседозволенности",путем массового участия в некой форме как бы искусства, служащего заменителемтого неистовства, которое в иных случаях выплескивается в революциях. Личность эмансипируют, поскольку это стоит под знаком времени, но при этом всячески ослабляют, чтобы в следующий момент все сковать еще более жесткой формой ариманизированной социальности. Ближайшим шагом на этом пути будет отрыв народов от водительства Духов народов, Архангелов, путем смешения народов и рас, путем упразднения дифференцированного подхода к вопросу эмансипации, как это сделали марксисты, введя единую по всей Земле форму социализма: в России, Китае, Эфиопии, на Кубе, во Вьетнаме. Создалось впечатление как бы освобождения личности,что на самом деле было формой ее единообразного закабаления. Теперь этот прием, кажется, полностью отработан. На смену ему идет другой, с помощью которого будут пытаться опять-таки единообразно по всей земле создать видимость эмансипированной личности, на самом же деле уже возникают эмансипированные инвалиды души и духа. Новый импульс Гондишапура преждевременно рождает в человечестве так называемую "злую расу", которой надлежит возникнуть лишь в отдаленном будущем. Ее составят люди, сознательно отринувшие принцип той индивидуализации, которая происходит с помощью сил Христа. Они разовьют предельный эгоцентризм, который приведет к войне"всех против всех". В той расе также будет преодолено все национальное, но иначе, чем в "доброй расе", которая будет носить название"михаэлической" (от Архангела Михаила). К этой расе людей ведут Духи народов через культурный процесс. И на этом пути в наше время социальная трехчленность должна стать формой общественной жизни.

Нам, людям эпохи души сознательной, необходимо понять, сколь радикальные изменения претерпело душевно-духовное существо человека с переходом от 4-й к 5-й культурной эпохе, а вместе с ним и все факторы цивилизации. Нужно знать, что 4-я послеатлантическая эпоха, включавшая в себя гречество, римство и т.д. ''... и длившаяся до начала XV в., переработала в себе чисто человеческим образом то, что прежде было духовным откровением. В 5-й эпохе человек в еще большей мере начал жить одним лишь физическим планом, не вырабатывая новых понятий, а пользуясь теми, которые он имел уже в 4-й эпохе. При этом овладение физическим планом является положительной задачей нашей эпохи, и для ее решения особенно хорошо подготовлена англосаксонская раса.

Но совсем по другой причине против сил древнего откровения, древнего ясновидения восстает католическая церковь. Ею руководит, как уже было сказано, страх перед сверхчувственным. Уже в IX—X веках универсальная церковь входит во всю конфигурацию Европы, повсюду борясь с древним ясновидением, которое до начала XV в. еще было правомерным. Когда в Европе были основаны христианско-розенкрейцерские Мистерии, частично описанные в сказаниях о Святой Чаше, то они находились не в противоречии, а в преемственной связи с Мистериями древности. Таков был эзотерический путь Христианства, идти по которому могли лишь достаточно духовно развитые люди. В нем, истиннейшем Христианстве, католицизм увидел своего врага.

Вы видите, говорит по этому поводу Рудольф Штайнер, что повсюду "...где мирская церковь и мирская власть заключают компромисс, там заходит речь о том, что князья и папы должны бороться с ересью. Вспомним в этой связи вальдензеров, катаров и др.; повсюду существуют такие еретические элементы. ...из среды еретиков выходили люди, которые, основываясь на самих себе, находили путь к Христианству и могли распознавать, что исходящее из Рима есть нечто другое, не Христианство. ...эти-то "еретики" и были, собственно говоря, христианами, с которыми велась активная борьба; они же часто держались тихо, основывали разные общины и распространялись тайно" (180; 17.1).

Выродившись в чисто политическую силу, Рим вынужден был искать средства для искусственного разжигания энтузиазма в массах. Одним из таких средств стали крестовые походы. Но в них приняли участие и "еретики". Готтфрид д`Буйо был одним из них. "Их вела христианская цель: они хотели с помощью крестовых походов основать в Иерусалиме новый (духовный) центр и противопоставить его Риму, поставить истинное Христианство на место римского. ..."тайным призывом участников крестовых походов было: Иерусалим против Рима". Попытка их не удалась, папство оказалось слишком могущественным, но крестоносцы смогли расширить свой кругозор, они смогли и далее действовать тайно, основывать ордена, союзы. "Тогда-то и выработалась та противоположность, с которой можно встретиться и теперь, посетив, например в Италии, какую-нибудь церковь, где проповедуют против масонства". В этой борьбе с Римом стоит и реформация (180; 17.1).

В процессе борьбы с еретиками, по мере того, как из римского католицизма исчезали последние правомерные элементы, в нем возрастало намерение всю Европу заключить в сферу своего господства. Идеологию, развитую католицизмом в 5-й культурной эпохе, гениально выразил граф Де Местр (1754—1821), философ-иезуит. Он считал человека павшим творением. С началом эпохи материализма пришла в упадок и вся цивилизация. Человечество в ней распадается на две категории: на тех, кто представляет Царство Божие, и тех, кто представляет царство мира сего. Люди из первой категории веруют в древнейшие истины, которым с XV в. места в цивилизации не остается. Этим людям (о чем говорил уже Августин) предопределено блаженство. Люди мира сего, уже в древности впадшие в суеверие, ныне обратились к неверию. Они предназначены к проклятию. Это лишь видимость, будто бы все люди перемешаны, — око духовного мира строго отличает, хотелось бы сказать (Де Местр не пользуется такими понятиями) овец от козлищ, поскольку точку зрения французского иезуита во многом разделяет и православное мировоззрение, а в последние годы она зазвучала в исламском фундаментализме и у "новых правых" в Западной Европе и в России, ложась прямо-таки в основу фундамента новой идеологии и геополитики.

Де Местр развивал грандиозные мысли в связи с Россией. Он мечтал воссоединить восточный образ мыслей, простирающийся до России, с Римом. И вот теперь,кажется, пришло время, когда идеи Де Местра становятся рабочим планом нового движения, вознамерившегося синтезировать ислам, православие и католицизм в едином евразийском блоке, противостоящем падшему миру панамериканизма. Движение это отстаивает ценность традиции, имперскую форму организации общества в противовес разрушающему личность процессу западной эмансипации.

"Новые правые" ратуют за реставрацию средневековья, когда принципу государственности была присуща известная сакральность. Де Местр в 1810 г. в Петербурге написал книгу "Попытка постичь творческую праоснову государства", в которой он апеллирует к Христианству до эпохи схоластики, к августинизму по сути, ибо ДеМестр — противник Аристотеля; ему хотелось бы совсем исключить его из культуры. И это при том, что отец церкви Фома Аквинский — один из ярчайших последователей Аристотеля. В другой работе "О папстве" — о которой Рудольф Штайнер сказал, что она действует так проникновенно, как действуют лишь инспирированные духом книги, —Де Местр пытается представить папу как правомерного князя современной цивилизации, иными словами: как князя мира сего! Папы и папство, пишет он, — это не одно и то же. В папстве в некоем роде представлено воплощение того, что как дух Земли должно господствовать на всей планете.

Когда с подобными вещами знакомишься на фоне того, что происходит в нашем веке за кулисами внешних событий, приходишь к открытию удивительнейших связей между, казалось бы, несоединимыми вещами. Сейчас в России вышли из печати две книги некоего Григория Климова — человека малоизвестного широкой публике и хорошо известного в кругах советологов на Западе. [*Примеч. автора: Теперь, правда, положение меняется. В России его книги пошли большими тиражами.] В конце сороковых годов, он, будучи офицером НКВД, бежал на Запад и там много лет работал в одном американском институте, занимавшемся изучением Советского Союза. Так вот, этот автор впервые убедительно рассказал о существовании в недрах большевизма "красного папы" как могущественнейшего "князя мира сего"!

Последняя работа Де Местра называется "Вечерняя беседа с Санкт-Петербургом". В ней он, кроме повторения вышеизложенных идей, самым радикальным образом ведет войну на стороне романского католицизма с британизмом. На этот раз особенно достается Джону Локку. Современные продолжатели Де Местра перевели его борьбу в сферу не только духовного, но и политического противостояния англоамериканизму. Так порой столетия отделяют идеологический "посев" от "всходов".

Рудольф Штайнер дает жизневоззрению Де Местра такую характеристику: "Де Местр, по сути говоря, видел присутствие Божественного в развитии человечества только до IV столетия по Рождеству Христову. Продолжающего действовать после того времени Христа он не хотел признавать... .Ему хотелось назад, в древние времена, и потому его представление о Христе было родом представления о Ягве, вообще несло в себе нечто от древних языческих богов; он, по сути, уходил назад до культа Ормузда". Тогда Божественное, естественно, ищется вне души сознательной. Де Местр говорил, что Боги имеют отвращение к крови, и принесением ее в жертву люди могли бы с ними примириться. Это может показаться смешным, заключает Рудольф Штайнер, но не следует забывать, что Де Местр имеет множество последователей в романской церкви, он блестящий представитель французского элемента, выступающего в клерикализме и политике (204; 1.V). К этому следует теперь добавить, что"блеск" знаменитого француза ослепил "новых правых" в России. Этим же "блеском" можно осветить и разглядеть их довольно сумрачную апелляцию к духовным ценностям православия, за которой на каждом шагу просматривается ностальгия по языческому, дохристианскому прошлому славян. И не зороастризмом ли Де Местра следует объяснить наведение ими мостов от Христианства к исламу?

Конечно, в наше время все отношения упрощены до политической борьбы, в которой все средства хороши. Де Местр же был незаурядным мыслителем. Но преемственность — налицо. А главное, мы имеем тут дело с одной и той же основой — тенью древней Римской Империи, которая пленила Христианство. Христианство же полно жизненных сил и потому, выступая от его имени, Рим политически и духовно конфигурирует всю Европу и даже все мировые отношения.

В Испании, говорит Рудольф Штайнер, это выражается через заимствованный в египетско-халдейской эпохе культ, "культово-иерархический церковный элемент, в который преобразовалось римство". Далее мы видим, "...что постепенно возникающие в новое время государственные образования пронизываются этим романским католицизмом. Мы видим, как вызревающее английское государство вначале 5-й послеатлантической эпохи сначала целиком оказывается добычей...романо-иерархо-культового элемента. ...существует стремление Рима этим иерархическим церковным элементом пропитать, целиком пронизать всю культуру Европы вплоть до того вала, который он сам себе создал на Востоке Европы. [*Примеч. автора: В этом вопросе впервые за всю историю католицизма также наступают перемены. "Вал" как-бы упраздняется, что сопровождается самыми фантастическими трансформациями иезуитизма. Поэтому столь важно понять происходящее ныне в России.]
Но примечательно, как такое стремление, будучи отсталым импульсом, принимает внешний характер. ...Сила романского церковного элемента идет вширь,но христианское настроение подтачивает себя в исходной точке ...Явление уничтожает само себя в исходной точке" (174; 15.1).

Чтобы увидеть это, Рудольф Штайнер предлагает рассмотреть пример того, как государственные мужи Франции — Ришелье, Мазарини и др. — торжественно инаугурируют мировую политику, а внутренняя подточенность выражается в революционных возмущениях народа — полной противоположности принципа иерархического господства, королевства.

С высоты опыта конца XX столетия мы можем к этому добавить, что через революционные потрясения культово-иерархический принцип романизма вновь обретает себя в диктатурах большевистского толка. Правда, ради этого приходится совсем отказаться от Христианства, прибегая к религии атеизма. Но удивляться этому не стоит, если учесть, что дело в конечном счете сводится лишь к принципу господства над массами с целью воспрепятствовать развитию эпохи души сознательной. По этой причине в каких бы модификациях ни выступал в мире римско-иезуитический принцип, везде он будет утверждать приоритет группового начала над индивидуальным. По этому признаку его мозкно распознать под любыми масками.

Такому люциферическому по своей сути принципу повсеместно противостает ариманическая сущность, укоренившаяся в пан-англо-американизме. Ее намерение: "остановить мгновение", увековечить эпоху души сознательной в ее материально-инстинктивной сути. Одному Ариману такая задача не под силу. Тут требуются отставшие духи Личности, ариманически отставшие (американский дух народа — люциферически отставший), т.е. азуры. Вопрос этот особый, и мы еще коснемся его в дальнейшем. Сейчас лишь замечу, что"социалистический эксперимент" в России — это дитя, рожденное от нечестивых родителей: ариманизированного британизма и люциферизированного иезуитизма. Он стал, наравне с ними, третьей силой в мире, будучи при этом их порождением. Отсюда проистекает его двойственная природа: постоянная зависимость от "родительской четы" и намерение их пожрать. Феномен этот в своей глубинной сути азурический. Чтобы его понять, нужно уметь отодвигать завесу политик и идеологий. Паразитировать он может на любом этносе, не только славянском.

В импульсе британизма, как таковом, находится много созвучного задачам 5-й культуры. "Поэтому британский элемент рождает претензию (на другое) на универсально-коммерчески-индустриальное господство... .не следует ждать, что британская политика станет моральной, из-за каких-либо особых соображений откажется от претензии заполучить мир в свои руки на индустриально-коммерческой основе. Поэтому нам нечего удивляться, что те, кто понимает эти вещи, основывают общества, стремящиеся к осуществлению только одного; и к осуществлению с помощью духовных средств. Мы сталкиваемся здесь с началом недозволенной игры. Ибо, само собой разумеется, оккультные законы, оккультные средства, оккультные импульсы не должны использоваться как приводные ремни именно в 5-ой послеатлантической культуре, которая должна быть чисто материальной... Однако имеется стремление основать мировое господство с помощью импульсов оккультизма, импульсов, лежащих в мире сокровенного и способствующих культуре (а не политике. — Авт.).

Оккультными средствами работают не для оздоровления всего человечества, а для оздоровления группы". Так говорит Рудольф Штайнер и заключает свой доклад советом: "Теперь соедините эту обзорную точку зрения, которую я вам дал, исходя из углубленного понимания, с событиями повседневности, и многое вы поймете основательно" (174; 15.1).

В завершение этой главы, посвященной анализу латино-британского противостояния, приведем еще одну мысль Рудольфа Штайнера. Уже во Франции, говорит он, жестко сталкиваются импульсы свободы, равенства и братства с претензиями римского католицизма. [*Примеч. автора: Так это происходит и во всех других революциях.] Обратите внимание на то, как чувствует себя клерикализм в социальном экспериментировании Гамбетты, исследуйте, что живет в Наполеоне III, в буланжизме, в борьбе вокруг личности Дрейфуса, и живет поныне (в "новых правых". —Авт.). "Во всем этом живет то, что стоит во внутренней духовной сверхрадикальной оппозиции ко всему, что находится по ту сторону Ла-Манша и что, по сути говоря, воплощено в том, что осталось от другого, от масонства, от лож.

[*Примеч. автора: Леон Гамбетта (1838—1882), премьер-министр Франции, лидер левых республиканцев; выступал против клерикалов и монархистов. Наполеон III (1808—1873), был избран президентом, затем стал императором. При нем велась Крымская война и война с Австрией. Буланжизм — движение 80-х годов XIX в. Его возглавлял генерал Жорж Буланже. Оно носило националистический характер, выступало за войну против Германки, за пересмотр конституции и роспуск парламента. Его отголоски можно различить в политике де Голля.]

Если, с одной стороны, вы имеете посвященный римский католицизм, то с другой — течение тех тайных обществ... которые представпяют собой ариманическое течение".

Сравните парламенты во Франции и Англии, советует Рудольф Штайнер. Во Франции все исходит из теории, из определенной идеологии (так было и у нас при большевиках, и тоже самое исходит от "новых правых" — большая теория геополитики. —Авт.), в Англии — из непосредственных практических отношений торговли, промышленности (чего никогда не научатся делать нынешние либералы в России, пытающиеся копировать англо-американский капитализм. — Авт.). Во Франции борются за свободу и т.д., за отделение школы от церкви, за оттеснение церкви. (А можно в таком же стиле бороться и за ассимиляцию государства с нею. — Авт.). Но оттеснить ее не удается, поскольку все это живет в подосновах души, а разыгрывается в области диалектики, некой дискуссии. В Англии же первостепенную роль играет вопрос власти (204; I .V).

И как далеко простирается это намерение властвовать? Рудольф Штайнер дает нам следующий ответ. В начале XV в., говорит он, возникла опасность, что чисто физическое стремление британизма смешается с более спиритуальной, идущей из древности жизнью. Это происходило в то время, когда английское господство простиралось через канал на часть Франции, а романский аристократизм проникал в Англию. Но выступление Жанны Д'Арк решило судьбу всей Европы.

В результате всех тех процессов, выразившихся также и в войне алой и белой роз, в борьбе шотландского, нормандского, французского, сложилась оккультная жизнь Британии, ставшая лишь продолжением оккультных течений 4-й культурной эпохи.

Возникли оккультные школы Англии, в которых сами их участники познавать сверхчувственно не могли, поскольку эфирные тела современных людей стали малоподвижными. "Но в тех оккультных школах сохранили старые традиции, сохранили унаследованное от старых ясновидческих наблюдений; и это стали пронизывать понятиями. Так возникла там наука, которая работала, собственно говоря, лишь с опытом, полученным с помощью ясновидения 4-й и даже 3-й культурной эпохи. Это обрабатывали чисто физическими пояснениями, чисто понятийным материалом, которым обладают, думая лишь физическим телом" (167; 28.III). (Такова работа с символами, которой в ложах занимаются по сей день. — Авт.).

В тех школах была затвержена такая догма: 4-ю культуру, где тон задавал греко-римский элемент, сменила 5-я культура, где ведущим является англосаксонский элемент. Там учили о роли Британии как няньки по отношению к младенческим славянским народам, о том, что Польша должна входить в состав русского элемента, что самостоятельные славянские государства, расположенные вдоль Дуная, просуществуют только до большой европейской войны, а там они свою независимость потеряют и т.д.

Идеи такого рода через оккультные братства распространялись в других странах. И тогда, например, понимали, зачем какой-либо английский политик демонстрирует расположение к той или иной придунайской стране, входящей в состав Австрии. Параллельно с этим выпускалась книга, содержавшая ругательства в адрестой же самой придунайской страны и ее народа, дабы расшатывать то, что вроде бы созидалось с первой стороны. Такова была дьявольская, чисто ариманическая тактика (167; 28.III).

Подобные приемы сохранились и по сей день. Мы узнаем их как в эпоху холодной войны, так и в эру перестройки. Только теперь они сделались более откровенными, перестали таиться. К чему бы это?

Итак, два папства полярно противостоят одно другому во всей цивилизации:римское (старое) и британо-американское (новое). А над ними устрашающим призраком брезжит "красное папство" — таинственное, непознанное. Три наместника неких божеств грозят свести счеты со всей планетой Земля: ариманический, люциферический и азурический наместники. Кто не желает их познавать, тот неспособен им противостоять, становится рабом или слугою одного из них, что грозит второй смертью — душевной.

Если кому-нибудь из читателей доведется побеседовать с рядовым масоном об оккультно-политических манипуляциях в мире, то тот назовет все это домыслами католических кругов. В лучшем случае он скажет, что настоящее масонство представлено регулярными ложами, где хранится верность традициям, люди занимаются самопознаниеми т.п., но имеются нерегулярные ложи, где могут заниматься всякими нехорошими вещами, например, ложа "П-2". Регулярные масоны таких не одобряют и не признают.

На самом же деле уже давным-давно дело свелось к тому, что в ложах имеются лишь отдельные люди, хранящие верность чисто духовным интересам. А что касается руководства лож, так оно сплошь вплетено в самые разные дела кулис.

Трагическую судьбу масонства начинают постепенно повторять Антропософское Общество и Антропософское Движение. Также и здесь масса рядовых членов живет в полной уверенности, что работа в ветвях, в национальных обществах ведется в духе тех принципов, основание которым положил сам Рудольф Штайнер. К сожалению, очень часто это уже далеко не так. Но если в мире братств ничего уже поделать нельзя, то в нашей среде надежда на исцеление не смеет умирать. Ответственность за это несет каждый антропософ. Она просто вписана в его карму, составляет часть его духовного существа.

Если в нас умрет надежда, то с нею умрет всё. Антропософия — это последняя надежда мира. Лишь в ней осталась сила, способная обновлять жизнь. Я говорю это тем, кто принял Антропософию умом и сердцем. Только у нас осталось место, где истина может быть познана не замутненной. А "первое, что может сделать человек,— это понять вещи, разобраться в них. Когда есть мысли, то явятся силы, и мысли будут иметь последствия" (174; I5.I). Ибо в истинных мыслях правят Божественные Иерархии. А каким бы ни был натиск ариманически-люциферических сил, он вторичен, бессущностен по отношению к реальному миру Бога.

Поэтому Рудольф Штайнер в одной из лекций со всей определенностью говорит нам: "Если бы сегодня достаточное число людей возымело потребность сказать себе: мы хотим понять все эти вещи (имеется в виду оккультно-политическая борьба и ее кулисы. — Авт.), — все в мире пошло бы по-иному! И если хотят понять социальные проблемы, то дело при этом сводится к тому, чтобы в бодрственной жизни прежде всего иметь волю к познанию. Затем эта воля будет возрастать — об этом уже позаботились! поскольку она подлежит развитию. ...Мы можем способствовать очень многому, если только имеем серьезную волю выработать в себе проницательность. Тогда бы пришло дальнейшее. Не то плохо, что многие люди сегодня не хотят ничего делать, но бесконечно плохо, что люди не хотят решиться познавать, изучать социальные законы духовнонаучно. Все другое приложится, если только будет это" (186; 12.XII)

А этого-то как раз и нет, ибо не только во внешнем мире, но и в самом нашем Обществе принимаются фундаментальные меры к тому, чтобы исключить социальное понимание, чтобы сбить нас в группы стадных мнений, конфронтирующих одно с другим. Однако нужно понять, что вопрос: познавать или не познавать? —тождествен другому: быть или не быть?

Многие из робких бледнеют от страха перед реальностью современного мира, впадают в оппортунизм. Под маской даже духовного воззрения порою кроется безнравственная установка, порожденная в кошмаре концлагерей: умри ты сегодня, а я завтра! Как объяснить такому, что существует еще вторая смерть и она настигает как раз тех, кто решает таким путем отсрочить первую.

Да, мир страшен. Политический оккультизм — это одна из форм мирового буйного помешательства. Помешательство же есть крайняя форма искажения того, что составляет высочайшую ценность человеческого духа — самосознания. Так дело обстоит и с феноменами мирового значения. Здоровый оккультизм, наука посвящения— они образуют квинтэссенцию лучших устремлений всего, что живет в самосознании эпохи. В то же время, именно ложное обращение с оккультизмом обрекает всю цивилизацию на неминуемую гибель.

Масонство образует одно из главнейших духовных течений человечества, но в своем современном выражении оно есть поистине могильщик и культуры, и цивилизации. Дело ныне обстоит так, что разрушению мира служат как те, кто примыкает к масонству, так и те, кто его критикует, но не объективно, а конфессионально или с точки зрения другой идеологии. Вырваться из замкнутого круга можно лишь с помощью духовнонаучного познания.

Тремя духовными течениями перетекает греко-латинская культура в нашу, пятую,культурную эпоху. Античный мир всецело основывался на Мистериях. Но по мере усиления мыслящего в понятиях сознания приходил в упадок сам принцип древнего посвящения. Фундаментальное обновление дала ему Мистерия Голгофы. Благодаря ей своего рода Большие Мистерии древности в метаморфизированной форме пошли далее путем эзотерического Христианства. Простому народу, как некий аналог прежних малых Мистерий, был дан церковный культ, — форма приобщения к Богу, доступная любому человеку без особой подготовки (но не такая, чтобы подготовка не нужна была совсем). И мы видим, как еще на древнем Востоке широко развивается внутреннее, сердечное почитание культа. Культовое значение имело и паломничество ко Гробу Господнему; его переживали как увенчание культовых переживаний, как большое культовое действо.

В Европе тем временем укреплялся интеллектуализм. К IX в. в Риме окончательно поняли, что средне- и западноевропейское население больше не может зависеть от простого, идущего через сердце созерцания религиозных церемоний, культа. Да, оно давало человеку переживание целостности своего душевного мира, но для европейца оно сделалось недостижимым. Поэтому со времен папы Николая I (IX век) спиритуальное достояние Востока начинают облекать в догматические формы. Стали искать слова, изречения, с помощью которых можно было бы о том переживании говорить, и делалось также все возможное, чтобы людей уберечь от сверхчувственного созерцания того, о чем им говорилось. Так, говорит Рудольф Штайнер, возникли представления веры. (Не в Павловом, разумеется, смысле). "Возникло представление: содержание (религии) необходимо давать людям в абстрактно-догматической форме, лишив их возможности его видеть,чтобы они в него лишь верили" (216; 1.Х).

Но в эзотерическом течении, ушедшем с Иосифом Аримафейским в Ирландию, люди продолжали развивать связь души со спиритуальным миром. Там стояли перед большим вопросом: "...как человеку достичь того, чтобы он смог найти себя в эфирном море, в эфирном космосе? Ибо созерцание Мистерии Голгофы ...относится к эфирному космосу" (216; 1.Х). В эфирном же мире совершается и Второе Пришествие Христа, ожиданием которого живет весь христианский мир.

Знал кое-что о тайне эфирного космоса и Рим. А то, что ушло на Восток и стало православием, унесло с собой вопрос не об эфирном космосе, а о том, как соотнести его с эфирной организацией человека, с эфирным телом. "Если человек, — поясняет Рудольф Штайнер, — хочет жить со своим эфирным телом здесь, на Земле, то он может это сделать лишь внешним образом, живя в церемонии, в ритуальности, живя в свершении, которое не является земно-чувственно-реальным. В такое свершение хотел вживаться человек на Востоке, чтобы переживать внутреннее своеобразие своего эфирного тела" (216; 1.Х).

Римско-католическая церковь видоизменила культ. В нем особую роль стала играть "видимая символика", там стремятся "из догм освещать культ". Вот почему церковь эта встала в резкую оппозицию к эзотерическому Христианству, основывающемуся на сверхчувственном видении, которому здесь учат.

В том, что ушло в Восточную Европу, содержалось нечто от настроения, которым жили христиане первых веков Христианства. В известной мере настроение это проникало и на Запад. В нем жило страстное стремление найти отношение к Христианству Святой Чаши, к розенкрейцерству. Также и здесь испытывали жажду человеческого эфирного тела по святому священнодействию. Таким настроением жили Бернард Клервосский, Петр Амьенский. С крестовыми походами это настроение достигло Иерусалима, а оттуда широким веером орденов и ересей отразилось назад, в Европу, и постепенно приняло форму оккультных обществ и масонских лож (216; 1.Х).

Все это — подчеркнем еще раз — искало связи с эзотерическим Христианством, но всегда оставалось чем-то другим по сравнению с ним. Лишь немногие из немногих были способны встать на высоту тех требований, которые эзотерическое Христианство предъявляло к своим ученикам в связи с выработкой особой силы идей, необходимой для того, чтобы проникнуть в тайны эфирного космоса. И в этом состоял главный принцип нового посвящения. Начиная с Гете, он, наконец, выходит на широкий план экзотерической культуры как учение о метаморфозе и о созерцающей силе суждения. В Антропософии Гетеанизм перерастает в учение о всеобъемлющей метаморфозе бытия, в учение о реинкарнации и карме, имеющее мало общего с теми его зачатками, которыми обладает Восток.

Таким образом, Антропософия представляет собой ту новейшую форму, в которой эзотерическое Христианство вышло на широкий план человеческой жизни. Она содержит в себе силы вызвать метаморфозу во всех тех главных духовных течениях человечества, о которых у нас шла речь. Все они безнадежно устарели, ибо никакая форма развития не способна существовать вечно. В силу своей ветхости они должны либо умереть совсем, либо "умереть и быть", т.е. метаморфизироваться, превратиться в нечто качественно другое.

По этой и только по этой причине через Рудольфа Штайнера — великого христианского посвященного, осуществившего в себе принцип "не я, но Христос во мне", —миру был дан обновленный культ для христианских церквей, культ, способный удовлетворить жажду человеческого эфирного тела по святому священнодействию в соответствии с состоянием этих тел в 5-ю культурную эпоху. Через Рудольфа Штайнера этот культ был дан самими Божественными Иерархиями!

Гетеанизм, как всеобъемлющее наукоучение, вносит жизнь духа в мертвое, совершенно исчерпавшее себя материалистическое естествознание, отказ от которого на базе парапсихологии — иллюзорен.

Рудольф Штайнер предпринял попытку дать обновленное культово-церемониальное действие для масонских лож, которое, будь оно ими принято, стало бы осуществлением самых первоначальных спиритуальных чаяний тех людей, которые стояли у истоков возникновения масонства.

Но оказалось, что все старые течения духовной жизни вобрали в себя слишком много сил смерти и, вместо того, чтобы обновляться новым духовным импульсом, они грозят расчленить, подавить его, растворить в своем процессе разложения. И если дело зайдет слишком далеко, если будет отвергнута рука помощи, протянутая нам из Божественного мира, или помощь будет использована во зло, то человечество тем самым ввергнет себя в тягчайшие испытания. И ХХ-й век показал, что этот горестный процесс уже начался.

Кто не понимает этого, тот лишь по какому-то странному недоразумению находится в Антропософском Обществе. Ну, а кто понимает, — тот не смеет манкировать выработкой оккультно-социальной проницательности, поскольку в наш век все значительнейшие процессы вышли на социальный план.

Мы познаем все то, что познают и другие группы людей в мире, но делаем это методологически иначе. Когда мы говорим об упадке традиционных духовных течений, то стараемся проникнуть до их прафеноменальной основы и при этом полностью упразднить идеологические акценты. Так, например, исследуя упадок спиритуальных исканий в 5-й культурной эпохе, мы акцентируем тот факт, что уже древнеегипетская культура породила много декадентского. Тогда прибегали к темномагическим приемам, позволявшим приковывать души умерших к их консервированным телесным формам, к мумиям.

Когда с XIV—XV столетий по Рождеству Христову начала выступать интеллектуалистическая культура, усиленная материалистическим влиянием арабизма, то этим были опасно ослаблены глубоко спиритуальные искания в области оживляющих эфирное тело церемоний и культовых действий. Тогда в различных оккультных орденах и ложах начали консервировать старые культы. Характеризуя их, Рудольф Штайнер говорит: "Они, поистине, настолько же мумии, насколько ими были человеческие мумии в древнем Египте. Они являются мумиями, если не согреты, не прокалены Мистерией Голгофы. В подобных культах и церемониях содержится исключительно много, но то, что некогда, в совсем древние времена содержалось в них, (теперь) удерживается мертвым, как мумия хранит в себе лишь мертвую форму человека. Так это происходит до сего дня. ...Как обычный египтянин испытывал лишь дрожь, ужас при виде мумии, так и современный человек, если не дрожь, то какое-то недолжное чувство переживает в душе, когда приближается к мумифицированным спиритуальным отправлениям" (216; 24.IX).

Такое переживание имеет под собой серьезнейшее, вполне конкретное оккультное основание. Рудольф Штайнер дает не совсем простое для скорого усвоения объяснение этого факта. Он говорит об элементарных духах, действующих в процессах человеческого вдоха и выдоха. Дыхание — это необычайно спиритуальный процесс.В древности человек получал много духовных знаний, обретая сознательное отношение к духам, действующим на пути вдоха. Когда эти переживания начали .меркнуть, египетские жрецы прибегли к мумификации; этим элементарным существам дали приют в мумиях.

В новое время особое значение приобретает сознательная связь с элементарными существами, действующими на путях выдоха, поскольку они имеют задачу нести в эфирный мир внутреннюю форму человека. И этот путь во внешний мир они ищут также внутри церемоний, соверщаемых в оккультных братствах, если даже те церемониимумифицированы и совершаются непонятно.

Днем эти духи, призванные стать помощниками человека, еще могут "...честно жить совместно с дыханием, поскольку днем человек думает и постоянно посылает свои интеллектуалистические мыслеформы наружу вместе с дыханием... Но ночью, когда человек не думает, из него не исходит никаких мыслеформ, и тогда не оживают эфирные "кораблики", на которых эти земные духи могли бы из человека выходить в мир, чтобы там свою форму напечатлевать эфирному космосу" (216; 24.IX). В таком случае духи те пользуются мумифицированными церемониями. Но такая деятельность могла бы стать правомерной лишь в том случае, если бы соединилась с Духовной наукой.

Без Духовной науки подобные отправления стали особенно недопустимы с началом эпохи Архангела Михаила (с 1879 г.; Гете участвовал в них на рубеже XVIII и XIX столетий). В предыдущую эпоху (такие эпохи длятся примерно по 300 лет), где ведущим был Архангел Гавриил, элементарные существа, о которых у нас идет речь, действовавшие еще с эпохи средневековья, имели право в некотором роде "паразитировать" на человеческом сознании во время совершения людьми культов в тайных обществах или когда люди слушали обедню, ничего не понимая в ней. Эти существа думали о совершавшихся пассивным человеческим рассудком отправлениях. Однако, к концу XIX века стало просто опасно спать во время религиозных и оккультных церемоний, ибо теперь, с началом эпохи Михаила, " ..эти элементарные существа, мыслившие с помощью человеческого мозга, населявшие человеческие души и обусловливавшие социальные взаимосвязи в XIX веке, постепенно "натянули" эти нити (сил, действовавших между людьми), т.к. им, наконец, стало этого довольно. Свою всемирно-историческую задачу или, лучше сказать, всемирно-историческую потребность (она служила и интересам людей) они удовлетворили". На Землю все больше стали сходить люди, ожидавшие многого от самой земной жизни, обладавшие собственными мыслями об устройстве жизни на Земче. С тех пор указанные элементарные существа, владевшие человеческими мыслями, перестали приходить к людям (214; 9.VIII).

Это привело к тому, что люди перестали понимать, что им делать со своими мыслями. Так возник кризис познания, а потом и жизни. Когда человек мыслил не вполне сам, он ценил свое мышление, когда же он начал распоряжаться им вполне по собственному усмотрению, то совершенно перестал его ценить. Он начал с ним легкомысленно играть, изобретать разные теории, не думая об ответственности за них. Всё для человека стало относительным. Став поверхностным, сознание в глубине своей начало все больше погружаться в сон, а потому из сновидческого, подсознательного в собственный рассудок человека начали вползать идеи-утопии, идеи-призраки — чудовища.

Дело зашло так далеко, что, как говорит Рудольф Штайнер, теперь "...имеется большое число таких людей, которые по сути не являются перевоплощенными людьми, но представляют собой носителей существ... которые лишь в более поздней стадии развития должны войти в человеческие формы. Эти существа пользуются не всем человеческим организмом; они некоторым образом пользуются системой обмена веществ у западных людей. ...Тем, кто в состоянии правильно наблюдать жизнь, такие люди могут также и внешне показывать, что дело с ними обстоит именно так. Например, большое число людей, принадлежащих к англосаксонским тайным обществам... обладающих там болыиим влиянием, являются носителями... таких существ, которые... через тела людей ищут для себя сферу деятельности, поскольку сами не проходят через регулярные воплощения" (200; 22.X). Часто такого же рода "люди" заправляют в сектах с большим числом приверженцев. И можно представить себе, сколь трагикомично выглядят попытки людей, сохранивших контроль над своим самосознанием, разумно объясниться с ними!

Рудольф Штайнер прямо заявляет: "Не следует абстрактно верить, что бессчетное число людей вообще подлежит перевоплощениям" (200; 22.X). Входить в рассмотрение таких истин, конечно, неудобно. Значительно проще пассивно следовать за теми, кто взял власть в свои руки. Так и получается: одни не хотят что-то знать, чтобы не лишиться жизненного удобства, другие идут им в их желании навстречу. Но крайне необходимо разорвать этот порочный круг.

Три рода духов неправомерно заселяют ныне многих из тех, кто прорывается к рычагам власти. Первый их род особенно тянется к тому, "...что составляет элементарные силы Земли... они выслеживают, как заниматься колонизацией сообразно природным условиям, климату ...как присовокупить к ней торговые связи и т.д.

Второй род таких духов... ставит себе задачу оттеснить самосознание, не позволить выступить полному сознанию, душе сознательной. Таким способом в своем окружении, в других людях они эпидемически распространяют, вызывают некую манию не брать на себя ответственность за мотивы своих действий.

...Третий род... ставит себе задачу заставить человека забыть о том, чем являются его индивидуальные способности, те, которые мы приносим с собой из духовного мира...". Они также не позволяют нам прийти к индивидуальной духовности, делают нас "шаблоном" нашей же индивидуальности. Фразерство, ложь, вражда к социальной трехчленности, рафинированный эгоизм, ложный мистицизм — таковы те качества, которые активно развивают в нас эти три рода существ (200; 22.X). [*Примеч. автора: Мне хотелось бы порекомендовать помнить обо всем этом читателям последних номеров "Фленсбургских тетрадей", откуда теперь градом сыплются бессвязные обвинения в адрес Рудольфа Штайнера]

С особой силой они инфицируют цивилизацию через тайные общества англосаксонской расы, стоящие у руля всех духовных, культурных и политических бесчинств, с которыми мы теперь сталкиваемся на каждом шагу.

Именно эти существа стоят за сохранение оккультных обществ в тайне, хотя уже давно отпала причина, по которой они стали тайными — опасность со стороны Рима. Может быть, в этих обществах еще имеются люди, взыскующие, так сказать, даров истинного духа. Но всякая возможность открыто объясниться с ними исключена. А тогда как отличить окккультиста, одержимого указанными существами, от нормального?

— Вероятно, по его скрытности, лживости, рафинированному эгоизму, стремлению к власти. А именно такие люди начинают все больше задавать тон и в нашем Обществе, и в Движении — люди, хотя бы отчасти замещенные в своем самосознании элементарными существами, которые в нашу эпоху не имеют права вмешиваться в духовную жизнь и социальные отношения.

В массе своей эти существа, поясняет Рудольф Штайнер, пронизывают людей, принадлежащих англосаксонской расе, благодаря тому, что "исходит от речи", благодаря неустойчивому равновесию, к которому на британских островах пришла ушедшая в свое время туда германская суть, укрепилась там, но в меньшей степени, чем латинский элемент, пронизанный римским элементом, и т.д. (Я не стану подробно вдаваться в этот вопрос, чтобы не уйти в сторону от главной темы; заинтересованный читатель сам прочтет об этом у Рудольфа Штайнера). В Средней Европе и в романском мире указанные существа оказываются более связанными, не имеют возможности творить большой произвол (200; 23.X). Вот почему в мире имеется тенденция учреждать ложи из Англии, насаждать панамериканизм с его политическими и духовно-культурными стандартами.

Особенно осмотрительными во всех этих вопросах должны быть люди, занимающиеся оккультизмом. Приближаясь к Порогу сверхчувственного без надлежащей подготовки, они часто становятся жертвами таких существ. Подготовка же должна состоять в овладении душой сознательной, с чем наша цивилизация борется, кажется, во всех своих проявлениях. Но не следует верить, что моральный распад в мире совершается естественным образом. Разрушение ведется сознательно и планомерно, и уже видна главная цель, к которой все устремлено: подготовка благоприятных условий для инкарнации Аримана.

Во внешнем мире активно пропагандируется мнение, будто бы братства, ложи —это не более чем невинная игра чудаковатых идеалистов, вроде тех, что описаны Львом Толстым в романе "Война и мир". Для указанных элементарных существ невыносимо все то, что о них и о тайных обществах сказал Рудольф Штайнер. Поэтому они ведут с нами войну уже в нашей собственной среде. Не случайно, что именно живущий в Англии "маститый антропософ" Руди Лиссау к изданному на английском языке циклу лекций Рудольфа Штайнера на исследуемую нами тему написал предисловие, фактически ниспровергающее все то, о чем там идет речь.

Все, в чем Лиссау обвиняет Рудольфа Штайнера, глупо, безосновательно (например: не все он исследовал ясновидчески!) и не ново. Сам Рудольф Штайнер в одной из лекций 1920 года замечает, что когда несколько лет назад он начал говорить о тайных обществах, то его сообщения встречались с усмешкой. Но уже в 1920 г. все резко изменилось: " Трезвая английская пресса, не позволяющая себе особых скачков, целыми неделями публиковала статьи о существовании тайных обществ ("Морнинг Пост", 12-30 июля 1920). И хотя эти статьи, если говорить об их происхождении, представляют собой не что иное, как переложение трудов иезуитов, все же можно сказать: пусть люди неправильно представляют себе, из какого угла дует ветер, носом-то "ветер" они видят" (199; 15.VIII).

Иное дело — некоторые современные "антропософы". Для них и ветра не стало — сплошная кладбищенская тишина. Но по мере того, как смеркается в нашем бодрственном сознании, из-за обелисков встают тени того, что фактически мертво, и начинают вершить судьбы живущих.

Когда к консервации древних культов в тайных обществах англо-американского мира примешалось действие элементарных существ трех указанных выше родов, то новое "жречество" лож испытало ложное побуждение с помощью мумифицированных церемоний достичь господствующего положения в водительстве человечеством (216; 24.IX).

Рудольф Штайнер дает описание трех форм империализма, которые, возникнув в разные исторические эпохи, ныне в той или иной мере заявляют о себе все разом, — и это в социальных условиях, где ни для одной из них уже не осталось места.

Впервые мы сталкиваемся с империализмом на древнем Востоке. Там он носил такую форму, что владетель царства считался божественным существом. Тогда еще не думали, как ныне, что сонмы духов пребывают по ту сторону облаков. В Египте, например, фараон был действительно явившимся на Землю сыном Небес, или даже отцом Небес. Право на завоевание тогда основывалось на необходимости расширять царство Божие (см. ассирийские предания). Завоеванные народы, со своей стороны, почитали завоевателя как Бога. Такова была первая форма империализма.

Во второй форме владетель уже был посланцем Бога, был инспирирован, или пронизан Богом. В первой форме империализма человек имел дело с некоторой действительностью, во второй — владетель являлся в облачении, и это означало не что иное, как указание на то, что такое облачение принято среди богов. Мы встречаемся с этим у Ареопагита, когда он описывает церковную иерархию: дьяконов, архидьяконов и т.д., — которая является отображением Божественных Иерархий.

Такая форма империализма в дальнейшем расщепилась надвое. В одном направлении владетель остался королем и жрецом, в другом все пошло более светским путем, там король стал помазанником Божьим. В историческом развитии обе разновидности выступили в виде церковного и государственного объединений (196; 20.II).

Тень первой формы, или стадии, империализма сохранилась в католической церкви, где она "...сгустилась в некий род душевного империализма". Стоит вспомнить, предлагает Рудольф Штайнер, монахов Клюни (XI в.), приобретших большое господство в Европе; из их среды вышел папа Григорий VII —"могущественный империалистический папа" (196; 22.II).

Первая форма империализма присуща также магометанству: хотя Магомет не Бог, а его пророк (т.е. вторая форма), но распространение магометанства носит характер полной религиозной нетерпимости. Кое-что в том настроении, которое насаждалось в души подданных русского монарха, а особенно в новой идеологии реставрации монархизма в России, происходит из второй формы империализма, например,в тезисе, высказанном еще Достоевским, а теперь усиленно пропагандируемом, чтобыть русским означает быть православным. Рецидивом первой формы империализма с элементами третьей является господство большевизма, когда метафизическая "воля народа" объявляется прямым, универсальным, по сути вселенским волением, выше которого ничего нет.

Третья форма империализма была сформулирована в XX в. Чемберленом и его сподвижниками. Такое понятие, как Imperial Federation, в Англии является официальным с начала XX века. Однако истоки его восходят еще к XVII веку, когда выступает воля народа, появляется избирательная система. Эта форма империализма развивается из парламентаризма. В ней то, что раньше было символом, знаком, становится фразой. Между сказанным и действительностью образуется пустота.

Итак: король — помазанник — фраза. Из мнения большинства возникает не реальность, а фраза. Большую роль начинает играть колонизация. Авантюрист, оборванец, не ужившийся в империи, уезжает, скажем, в Африку, там богатеет, захватывает территорию и присоединяет ее, как новое владение, к метрополии (см. историю Родезии). Авантюриста сначала осуждают, потом все делается порядочным. Таков империализм Запада, но под его поверхностью сохраняется вторая форма. И это есть символический империализм тайных обществ, держащихся в тайне от широкого населения (196; 22.11). "До 90-х годов, — говорит Рудольф Штайнер, — Англия была образцом настоящего, искреннего парламентаризма; парламент давал импульсы внешней политике. ...народ действительно участвовал во внешней политике". Но потом инициатива перешла в руки закулисных вдохновителей. "Внешние дела были изъяты из парламента, из министерства иностранных дел и перенесены во внутренний комитет, в некую канцелярию министерства иностранных дел" (173; 18.XII).

[*Примеч. автора: Среди антропософов, опять же из Англии, на этот раз до известного мне момента устно распространяется слух, будто бы в 1924 г. Рудольф Штайнер сказал Вальтеру Штайну, что с приходом к власти лейбористов в Англии покончено с влиянием оккультных братств на политику. Это откровенная ложь, в основе ее лежит искажение того, что Рудольф Штайнер 5 февраля 1924 г, (ИПН 300c , стр. 113 ) сказал на одной из педагогических конференций. Вот его слова: "Это просто удивительно, сколь неосмысленно ведет себя сегодня человечество. Оно не способно осознать важнейшие симптомы. Теперь вот в Англии путем введения системы Макдональда было покончено с традицией, возраст которой насчитывает несколько веков. ...С антропософской стороны должно быть опять-таки хорошо увидено, как внешние события отчетливо показывают, что кончилось время, историю которого можно было описать, руководствуясь просто физическим планом. Мы должны понять, что повсюду в историческое становление все больше врываются ариманические силы".

Джон Р.Макдональд (1886 -- 1937) был одним из основателей и руководителей лейбористской партии. В 1924 г он стал премьер-министром и установил дипломатические отношения с СССР.]

То был по сути завершающий этап некоего длительного процесса, который привел к абсолютному господству тайных обществ в политике англосаксонского мира. При этом внутри Британского королевства, на что указывает Рудольф Штайнер, масонство продолжало жить весьма респектабельными интересами, "но в остальном, во многих местах вне Британского королевства, масонство исключительно или главным образом преследовало политические цели. Целиком и полностью преследует политические интересы "Гранд Ориент де Франс", а также и другие "Гранд Ориенты". Можно было бы спросить: при чем тут англичане (?)...Но сведите воедино с этим тот факт, что первая высокоступенная ложа в Париже основана из Англии, а не из Франции! Не французы, а бритты основали ее; французы в их ложу были толькo введены.

...Опять же из Англии последовали основания лож: в Гибралтаре — в 1729 г., в Мадриде — в 1728 г., в Лиссабоне — в 1736 г., во Флоренции — в 1735 г., в Москве —в 1731 г., в Стокгольме — в 1726 г., в Женеве — в 1735 г., в Лозанне — в 1739 г., в Гамбурге — в 1737 г. Этот список можно бы было продолжать. ...подобно сети, хотя иного характера, чем в самом Британском королевстве, основываются эти ложи в качестве внешних инструментов для реализации определенных оккультно-политических импульсов. Рядом с "опрокидывающимися" преобразованиями, какими их являет история в ярости якобинцев, в политических действиях карбонариев, кортесов в Испании и других подобных им феноменах, сильно действуют также и они; их происки, приводящие в движение такого рода явления, прослеживаются в культурно-историческом развитии, в трудах крупных деятелей того времени. Можно подумать об идущей от Руссо натурфилософии, о постоянно впадающей в цинизм ,и все же сначала действующей просветительски критической философии Вольтера, о стараниях иллюминатов и т.п. кругов преодолеть этот цинизм. Эти прогрессивные круги растаптывались реакцией и подпольно действовали разными путями далее". То есть их нельзя изначально оценивать как только лишь злонамеренные. Многое в них соответствовало задачам начального периода эпохи души сознательной. "Но вы должны, — продолжает Рудольф Штайнер, — оценить до определенной степени то, что сегодня говорят английские масоны: посмотрите на наши ложи — они очень порядочны, а до других нам дела нет. Однако, если взглянуть на исторические взаимосвязи и на встающие одна против другой во взаимосменяющейся игре силы, то окажется, что все это одна британская политика, которая таится за всем этим" (174; 8.1).

Иной антропософствующий читатель может нам возразить, что и Рудольфу Штайнеру было свойственно "заблуждаться", что и он был "продуктом своего времени" (Р.Лиссау). Но скажет он это только потому, что его по какой-то причине, которую он скрывает, не устраивают приведенные сообщения Рудольфа Штайнера. Такой читатель сделает все возможное, чтобы наша книга не попала в руки антропософов, но не потому, что в ней содержатся ложные умозаключения, а как раз по той причине, что все сказанное в ней — правда. И было бы печально, если бы настоящий антропософский читатель пошел навстречу такому намерению. Напротив, уяснив себе во всем объеме размеры нашей ответственности за судьбу Антропософии в труднейших условиях нового времени, такой читатель должен испытать побуждение поправить дело хотя бы в размерах той антропософской общности, где он ведет свою работу.

Не о фанатичном разжигании вражды идет при этом речь, а о методологически правильном познании и образе действий. Так, собственно говоря, поступают везде— во всех движениях, течениях, объединениях. Почему мы должны составлять исключение и, приняв Духовную науку за основу нашего миро- и жизневоззрения, поступать вопреки ей? Например, руководствоваться правилами поведения, принятыми в той или иной ложе или в каком-нибудь католическом ордене? Если кто-то из нас попробует с нашими принципами действовать там, его вскоре попросят удалиться. Чтобы не быть голословным, я проиллюстрирую сказанное примером.

В июле 1990 г. в Базеле состоялась ежегодная конференция исследовательской ложи "Кватуор Коронати", на которую с докладом был приглашен председатель Всеобщего Антропософского Общества г-н Манфред Шмидт. Несмотря на то, что доклад его был выдержан в духе совершенной положительности и в нем не было даже малейших намеков на то, о чем у нас идет речь, в рецензии на него было сказано: "Учредители конференции руководствовались плохим советом, приглашая 1-го председателя Всеобщего Антропософского Общества говорить на тему: "Будущее масонства в свете Антропософии", перед членами исследовательской ложи... Им, как масонам, нужно просто иметь инстинкт (выделено мною. — Авт.), который подсказал бы им, что не-масон не смеет говорить ни о настоящем, ни о прошлом, ни, тем более, о будущем масонства. Для каждого масона должно быть совершенно очевидным, что внутреннее вольных каменщиков закрыто от профанов". [*Примеч. автора: Странно, что журнал "Гетеанум", в обязанности которого входит извещать нас обо всем, "что в Антропософском Обществе происходит", ни словом не обмолвился об этом интересном и значительном событии.]

Прочитав это, я, как антропософ, сказал себе: что ж, они имеют право так смотреть на свое дело. Мы, в отличие от них, — открытое общество, однако и нам следовало бы не позволять судить о себе людям некомпетентным и уж тем более — злонамеренным, если даже они выступают из нашей среды. "Не позволять" не в том смысле, чтобы затыкать им рот — так поступают они по отношению к нам (не парадоксально ли?), — а чтобы компетентно, аргументированно и, что особенно важно, гласно изобличать их ложь, подтасовки и сами приемы, с помощью которых они искажают образ и содержание Антропософии.

Не следует шокироваться тем, что мы затрагиваем те же вопросы, что стоят "на острие ножа" в чисто политической борьбе, ибо, во-первых, мы живем в этом мире и его судьба является и нашей судьбой, и во-вторых — мы делаем это иначе: постоянно имея в виду духовный план мировых отношений и, как гетеанисты, стремясь распознать прафеномены текущих событий. Поэтому наши рассмотрения нельзя свести к идеологическим лозунгам или просто к сообщению сенсационных фактов.

Мы признаемся прямо, что у Рудольфа Штайнера учимся нашему методу. Мы не находим этот метод узким, односторонним. Напротив, все другие методы обнаруживают свою односторонность в сравнении с ним. Не он ограничивает нас, а нам подчас не хватает духовных сил, чтобы овладеть им во всем его объеме. Итак, наша задача всегда остается духовно-научной и одновременно ориентированной на практическую жизнь. Но продолжим наше рассмотрение.

Если вы спрашиваете, говорит Рудольф Штайнер, о глубинных основах английской политики, то следует обратиться к новейшей истории, где она подготовлялась уже начиная с XVII и даже с XVI в., "а теперь идет в направлении демократизации, то с большей, то с меньшей скоростью". Эта демократизация состоит в том, что у немногих отнимается власть и передается широким массам.

Я не занимаюсь политикой, поэтому не высказываюсь ни за, ни против демократии... я хочу только изложить факты. Стремление к демократизации проходит через новое время в более или менее ускоряющемся темпе, так что при этом образуются различные потоки, и всегда бывает ошибочно рассматривать один поток там, где их сходится много... я бы сказал так: зеленый и красный потоки текут рядом; цвет при этом не имеет оккультного значения... И люди обычно, я бы сказал, гипнотизируются, всегда смотрят только на один поток и не видят исторического параллелизма потоков.

Как параллельный поток к демократизированию проходит использование оккультных мотивов в различных орденах... Они не становятся духовными благодаря своим намерениям и целям, но, говорим мы, развивается духовная аристократия napaллельно той демократии, которая действовала во французской революции, развивается аристократия лож.Если человек хочет в наше время видеть ясно, открыто выступать в мире и быть в состоянии его понимать, то ему не следует оставаться при демократической логике — которая ведь правомерна только в своей среде, — при фразах о демократическом прогрессе и т.д. Нужно обращаться к тем "вставкам", которые проявляются в стремлении немногих достичь господства с помощью средств, которые хранят внутри лож, с помощью ритуала с его суггестивным действием. ( В этих словах, поистине, содержится ключ к пониманию того, что именно теперь происходит в мире и у нас, в России. Подтверждения встречаются на каждом шагу, и вопрос фактически сводится лишь к одному: должны ли мы сознательно закрыть на это глаза? — Авт.) ...В материалистический век видеть это разучились, но 50 лет тому назад люди указывали на это. Откройте философов истории 1850-х годов, и вы увидите, что они указывали на связь французской революции и всего последующего развития с ложами...

Эмансипация от всех этих отношений и самоориентация на непредвзятое, чисто человеческое, наступили лишь под влиянием той большой духовности, которая развилась в связи с Лессингом, через Гердера, Гете и далее в немецкой философии" (174; 8.1).

Среди пишущих и говорящих в антропософской среде о политических кулисах развилась манера считать тайные общества чем-то другим по сравнению с масонством. ( Про себя они, вероятно, относят их к нерегулярным ложам, но пойди пойми — о чем человек молчит?). Кроме уже приведенного, вот что еще говорит Рудольф Штайнер: "Если вы вернетесь в 1720 г., то в Англии вы найдете пару приверженцев этих обществ. Правда, приверженцы здесь, как правило, являются лишь инструментом стоящих в тени людей; но тогда и последователей была всего лишь пара. Посмотрите на сегодняшнюю обстановку. Вы видите масонские общества, т.е. общества, служащие хорошим инструментом в руках тайных обществ. В Лондоне масонских лож 488, во всей Великобритании 1354... Дело заключается в том, чтобы субстанциональное содержание того, что существует в этих ложах, распознать как инструмент английских сил. А также необходимо найти причину , по которой эти силы до сего времени обладают таким большим значением" (196; 21.II).

Прибавим к сказанному то, что узнали ранее о "Великих Востоках", основываемых повсюду в мире из Англии. Еще полезно было бы подумать об американской ложе, являющейся своеобразной "кузницей" правящих кругов США — я имею в виду "Scull and Bones" ("Череп и кости"), и т.д., и т.п., и тогда останется лишь спросить: так что же считать регулярным масонством? и не стала ли сама "регулярность" радикальнейшей формой "нерегулярности"?

Рудольф Штайнер признает, что обычай возводить происхождение масонства к далекому прошлому имеет под собой определенное основание, хотя "некоторое мошенничество имеет место и здесь". На первом этапе империализма Боги действительно в человеческом облике ходили среди людей. Потом это стало символом, и символика осталась в ложах. Во внешней, экзотерической жизни символика стала фразой. (Ее теперь лепят на танки, самолеты.) В ложах фраза становится церемониальной фразой. "Если же случается, что особенно одаренные в силу кармы люди проникают к смыслу церемоний —порой и слепая курочка находит зерно, — то тогда они отдаляются от подобных тайных обществ. Тайные же общества заботятся о том, чтобы такие люди не смогли им этим повредить. Ибо главное для них — сила, а не прозрение" (196; 21.II).

Следует знать, что масонство не сразу сдало свои позиции. Была борьба, в которой здоровые силы в конце концов потерпели поражение. В ложах, или братствах, где имелось понятие об импульсах человеческого развития, отдельные люди видели то большое событие, которое в 1879 г. завершилось низвержением Архангелом Михаилом духов тьмы с Неба на Землю. И перед ними встал вопрос: что делать, считаясь с этим фактом, считаясь с новым присутствием ариманических духов в материализме эпохи? И такие люди решили помочь другим познать кое-что духовное непосредственно на физическом плане. Из хороших побуждений в 40-х годах прошлого века в мир был выпущен спиритизм. В то время, когда на Земле возобладал дух критицизма, рассудок, направленный лишь на внешний мир, людям нужно было дать хотя бы ощушение того, что дух все-таки существует.

Другие члены братства, предпочитавшие не давать человечеству никаких спиритуальных знаний, хотя были в большинстве, тоже согласились на такое мероприятие. И тогда благонамеренные спиритуалисты, члены братств, вознамерились — а это было ошибкой — с помощью медиумов убедить людей в существовании духовных сил; в дальнейшем предполагалось на этом основании давать более высокие истины, поскольку от медиумов ожидали, что они начнут говорить о всеобщем элементарном мире. Но на спиритических сеансах медиумы заговорили об умерших.

Постепенно инициаторы спиритизма остались в меньшинстве. Кроме того, в ложах были еще другие посвященные, которых называют "левыми братьями"; они "...используют все, — говорит Рудольф Штайнер, — что как импульс можно привить развитию человечества путем силового действия" (178; 19.XI). Они тоже ждали кое-чего от спиритизма, поскольку в их среде оперируют с душами умерших, с помощью материалистического мировоззрения привязывают их после смерти к ложам. "Постепенно они отвоевали все поле деятельности. Благонамеренные посвященные потеряли всякий интерес к спиритизму, почувствовали себя даже устыженными... Левые братья также пошли на дискредитацию спиритизма, поскольку вообще не хотели выпускать людей из тенет материализма" (178; 19.XI). Это они совершили большевистский переворот в России и стоят за кулисами всех социалистических экспериментов в мире.

[*Примеч. автора: Еще в одной лекции Рудольф Штайнер дает по этому вопросу такое разъяснение. Поскольку "я" и астральное тело медиума подавляются гипнотизером, или инспиратором, то он не может здоровым образом войти в царство умерших. Поэтому через медиумов стало выступать чисто люциферическое учение, связанное с одними только ариманическими наблюдениями: и от спиритов пришлось отказаться. В духе описанного выше компромисса действовали и ведущие личности Теософского общества, т.е. они получили свои знания о сверхчувственном (Ледбитер и др.) через медиумов, что было неправомерно. Лучшие надежды благонамеренных посвященных середины XIX в. осуществились в Антропософии, которая духовные знания дает только через бодрственное я-сознание (254: 11,13. V).]

Самый большой и уже непоправимый ущерб масонству нанесли иезуиты. В масонстве имеет смысл говорить главным образом о трех ступенях посвящения. Ритуал, совершаемый на этих ступенях, облеченный в словесные оболочки, представляет собой некую взаимосвязь Мистерий, бывших до Мистерии Голгофы, с задачами, которые человечество имеет после Мистерии Голгофы. На эти три ступени нанизывают множество других — до 95-ти. Но вот что происходит там с определенного момента.

Если в ложах встречаются люди, которые, проходя через три ступени посвящения, действительно размышляют, "...то потом они замечают, что полученное на этих трех низших ступенях полностью исчезает благодаря тому, что им прививается на более высоких ступенях. Ужасный туман простирается над всем, что можно было сочувствовать на трех нижних ступенях. Высшие ступени затуманивают их, да так, что большинство людей совершенно не понимает, что тут происходит. А дело в том, что в конце XVIII — начале XIX в.( а, в общем-то, это продолжается до наших дней) —специальные люди прокрались в масонские ордена и, находясь внутри их, учредиливысокие ступени (градусы) масонства... Люди ведь часто бывают легковерны в тех случаях, когда их не посвящают в суть дела. Прокравшиеся в масонские ордена — это члены "общества Иисуса", это иезуиты... Так что не только там, где бранят масонство или проповедуют против него, но и на его высоких ступенях вы находите очень-очень много чистого иезуитизма. По мнению самих иезуитов, это не беда, что приходится накидываться на то, что сам же и учредил, поскольку это относится к области политики, к действительному водительству людей. Если людей хотят вести к ясной цели... то ведь достаточно лишь подойти сбоку и указать им единственный к ней путь. Но если людей хотят одурманить, одурачить, усыпить, то им указывают два пути, а иногда и более; но для начала достаточно двух. Один идет так, другой так (см.рис.).

Человек является иезуитом, если официально принадлежит к обществу Иисуса и идет этим путем: ( стрелка вверх); если же он является иезуитом, принадлежа к какому-нибудь высокоградуированному масонскому ордену, то он принимает этот путь: ( стрелка вниз ). Другие смотрят на все это и никак не могут соориентироваться. Их тогда очень легко морочить" (198; 3.VII). Таков, можно сказать, главный методологический принцип действия всех тайных обществ в современном мире. Не зная его, мы то и дело наталкиваемся на противоречия в той борьбе, которую подчас совсем непримиримо ведут представители одного ордена с другим. В ней позволяется даже физически истреблять членов противоположного ордена, стоящих на ступени профана, не говоря уж о народных массах, в среде которых они ведут борьбу. В то же время, можно всегда заметить некое единство целей на верхах враждующих орденов.

[*Примеч. автора: Акции выше описанного рода проводят обе стороны. Так, возможно, не лишены основания слухи о том, что нынешний папа есть креатура западных лож. Закулисная борьба ныне пришла к дьявольскому абсурду. Речь уже идет не об оккультно-политической, а об оккультно-мафиозной борьбе]

И второе: ко всем, кто вольно или невольно вовлекается в эту борьбу, применяется тактика — назовем ее так — "двух кинжалов". Кто отшатывается от одного из них, должен сам наколоться на другой.

Перед антропософами стоит задача не дать себя в эту тактику вовлечь. Поэтому необходимо, чтобы нас перестали морочить. Морочить же удается всякого, кто пассивно плывет по течению расхожих мнений, которые распространяет также и наша антропософская пресса, и многие наши власти предержащие, учительствующие среди нас. Нужно понять, что в таком случае мы эффективно служим одному из супостатов или сразу обоим, что бы при этом медоточиво ни исходило из наших уст.

Если Господь не лишил нас разума за эгоизм наш, то давайте учиться на трагическом опыте других, чтобы не повторять его в нашей среде. Давайте изучим и учтем историю сокрушения масонства, поскольку методы, которыми борются со здоровой спиритуальностью в мире, они все те же.

Еще в конце 40-х годов, вскоре после окончания второй мировой войны на Запад бежал офицер советской тайной полиции Григорий Климов. Зная, так сказать, феномен советской власти изнутри, он затем много лет работал в так называемом Гарвардском проекте в Мюнхене. Целью проекта было изучение того, что позже с легкой руки Александра Зиновьева получило название феномена "гомо советикус". В предисловии к вышедшему в 1992 г. в России роману Климова "Князь мира сего" русский эмигрант, профессор Страдфордского университета С.П.Новиков пишет, что в кругах русской эмиграции проект пользовался дурной славой. О нем говорили: "Хотят спасти матушку-Россию от большевиков — при помощи троцкистов и меньшевиков". [*Примеч. автора: Там следует искать истоки нынешней "перестройки".]

Будучи руководителем одного из самых засекреченных спецпроектов разведки США внутри указанного проекта, Климов мог сравнить работу обеих: и советской, и американской. Он пришел к выводу, что в области психологической войны, социальной психологии обе они работают "по совершенно одинаковым научным принципам", — на основе психоанализа Фрейда-Юнга!

Читателю полезно знать, что свое религиозное кредо Юнг выразил (это мало кому известно) в самом начале своего творчества. В первом издании книги "Психология бессознательных процессов" он пишет: "Понятие Бога — это лишь просто-напросто необходимая психологическая функция иррациональной природы, которая к вопросу о существовании Бога вообще не имеет никакого отношения. Ибо этот последний вопрос принадлежит к числу наиглупейших вопросов, какие только может поставить человек".(*9) Климов показывает, как с советской стороны этот вывод Юнга берется с точки зрения диалектического материализма, и тогда оказывается, что библейский дьявол, имя которому "легион", — "это просто сложная, комплексная социальная болезнь". (*10) Болезнь — это и есть дьявол, — к такому выводу приходят психоаналитики-диалектики, работающие в недрах КГБ; соответственно, здоровье есть бог. Разными способами и уже веками боролось человечество с главной своей болезнью, которой является деградация рода человеческого. Ее лечением занимались отцы-инквизиторы, а также советская тайная полиция! Автор предисловия к роману Климова считает, что "религиозный подход" в данном случае "наиболее рационален", поскольку "...там, где искали другие выходы, —там приходили к чисткам, концлагерям и газовым камерам". Но также и Юнг считал, что, хотя существование Бога— это "наиглупейший вопрос", тем не менее религия необходима, как условный прием психиатрии при лечении болезненных комплексов.

В другой книге — "Протоколы советских мудрецов" — Климов дает некий конспект лекций "высшей социологии", которые, якобы, читались "черной профессурой" для самого верхнего эшелона власти в Советском Союзе. В мире гадают и спорят о том, написал ли Климов эти книги сам или они есть плод коллективного труда? Какими источниками пользовался он? Основывался ли он на документах или на своей гениальной интуиции? Основываясь на собственном опыте жизни в Советском Союзе, я, со своей стороны, сказал бы, что по духу "Протоколы" — подлинные. Они есть наиболее откровенное выражение того, что составляет идеологию новой темной духовной силы, которая приводит к синтезу "наработки" ариманических и люциферических импульсов в культурно-социальной жизни и заявляет о себе как сила азурическая, о которой Рудольф Штайнер сказал, что, вступая в социальную жизнь людей, сила эта наносит невосполнимый ущерб самому человеческому "я"; она как бы вырывает из него куски, и последствия этого нельзя будет устранить в ходе дальнейших инкарнаций.

Чтение "Протоколов" — немалое духовное и нравственное испытание. Но читать их надо. В них восточная сторона совершает некий ход "ва-банк", раскрывая то, что свой первоначальный источник имеет на Западе, а на Востоке получает практическое выражение: доведение до логического конца "шумов" в мозгах западного интеллектуализма, от которого волосы встают дыбом у самих западных марксистов и фрейдистов. Почему этот ход ва-банк был сделан 20-30 лет назад — выясняется только теперь. Но об этом позже.

Во вводной лекции, "протокол № 1", профессор в форме генерала КГБ говорит своим слушателям — высшим кадрам партии и правительства — о том, что им будут раскрыты "...некоторые особые законы, которые управляют судьбами мира. ...В принципе, это то самое, что когда-то называлось Богом и дьяволом". (*11 ) Существуют разные толкования Библии, продолжает он, в протестантских сектах, и даже у масонов, "...которые подменяют Бога дьяволом, клянутся на Библии". Теперь следует разобраться с нею при помощи диалектического материализма. Согласно ему, бесы, демоны, нечистые силы становятся "объективной реальностью". И это "...не что иное, как различные виды психических, или душевных болезней. Душа — это дух. Душевная болезнь — это злой дух, нечистая сила". Маркс, Ленин, Гитлер, Сталин — все они — "от дьявола". Таких людей "...в доброе старое время называли ведьмаками и колдунами — в самом худшем смысле слова".

Дьявол представляет собой "...сложный комплексный процесс вырождения, или деградации, который состоит, в основном, из трех частей: половых извращений, психических болезней и некоторых физических деформаций организма". Людей, охваченных этой дегенерацией — легион; это тот "легион", о котором бесы говорят Христу. Американский доктор Кинси с помощью социологических и психологических тестирований подсчитал, что в американском и любом другом культурном обществе "легионеров" в среднем 37 процентов, среди интеллигенции — 50 процентов, а среди поэтов, писателей, в интеллектуальной элите — 75 процентов. А тогда встает вопрос: кто правит миром? Диалектики-психоаналитики отвечают: "князь мира сего". И они формулируют один из фундаментальных законов "нового советского закона божия", "диалектического христианства": "...90 процентов всех преступлений, как уголовных, так и политических (а сюда включают всех советских инакомыслящих, Сахарова, Солженицина. — Авт.), 90 процентов всех зол и бед рода человеческого, начиная с самого простого развода мужа с женой и кончая всемирными войнами и революциями, являются результатом наследственной дегенерации, которая состоит из психических болезней и половых извращений". (*12 )

Авторы закона признаются, что они не оригинальны. Еше в 1932 г., на международном Конгрессе ученых-евгенистов, профессора Колумбийского университета Данн и Добжанский (не коммунисты) заявили следующее: "Нет никакого сомнения, что если бы в Соединенных Штатах закон о стерилизации применялся бы в большей мере, то в результате меньше, чем через сто лет мы ликвидировали бы по меньшей мере 90 процентов преступлений, безумия, слабоумия, идиотизма и половых извращений, не говоря уже о многих других формах дефективности и дегенерации. Таким образом, в течение столетия наши сумасшедшие дома, тюрьмы и психиатрические клиники были бы почти очищены от своих жертв человеческого горя и страдания". ("Наследственность, раса и общество", Нью-Йорк, 1957, стр. 86).

А теперь вспомним мечтания русского утописта К.С.Мережковского, пришедшего к этим выводам еще в 1903 г., и тогда сойдутся некие устрашающие "концы и начала". Устрашают они тем, что положенная в их основу статистика — подлинная, а выводы, которые делаются на ее основе, являются высшим выражением деградации человеческого духа, первоисточник которой есть действительная демоническая власть. С помощью хитроумных теорий она лишь маскирует себя.

"Черный" профессор "высшей социологии" восклицает: "Товарищи, мы дадим вам библейские ключи познания добра и зла, ума и безумия, жизни и смерти, ключи счастья и несчастья. Но имейте в виду, что ключи эти — ключи отравленные, и с ними нужно обращаться с осторожностью. На этой почве у нас уже было несколько убийств и самоубийств". И это понятно. Приученный к принятию одного определенного яда: диалектического материализма — человек вдруг оказывается перед задачей столь активно и, главное, самостоятельно извращать я-сознание, когда ему говорится: "Это не имеет никакого отношения к "Краткому курсу истории партии", который вы когда-то учили как Библию коммунизма и который теперь оказывается фальсификацией истории", — что не находит сил пережить в своей душе метаморфозу "дьявола в себе" и выпадает из игры.

Христос вопрошает: может ли устоять демоническая власть, если разделится в себе? В наш век демоническая власть отвечает: может! — согласно диалектическому закону единства и борьбы противоположностей. На языке Духовной науки это означает явление азуров. Поэтому с колоссальным риском сопряжена жизнь человека в XX веке. И только об этом и хочется говорить. Поистине, не до критики в такое время, когда люди начинают лишаться субстанции "я".

С одной стороны, делается все возможное, чтобы усилить процессы деградации: возрастает гам и топот поп-культуры, "победно" шествует сексуальная революция. С другой стороны, евангелисты-материалисты тычут в это пальцем и заводят речь о необходимости "искусственного отбора". Казалось бы — противоположности? До известной степени —да. Но из этих противоположностей ткется некий синтез, "диалектико-материалистическое христианство", утопия, намеревающаяся всю человеческую жизнь обратить в кошмарный сон, создать пародию на эволюцию и загнать человечество в 8-ю сферу, в тот инфернальный мир, где ткется антисубстанция следующего планетарного воплощения. И никто не смеет назвать это сгущением красок перед лицом той страшной действительности, что растянулась от Ленина до Пол Пота и конца которой ныне живущим поколениям не дано увидеть.

Идеологии "конца света" — так можно их назвать — строятся с учетом объективных законов развития, только их либо берут с обратным знаком, либо переносят в ту сферу, к которой они не относятся. Таков метод действия люциферически-ариманических духов. Имея призрачное бытие в мире вторичной реальности, они стремятся подражать творящей деятельности Бога, но обречены делать это на свой манер, по принципу от противного, отрицая высшее, реальное. Взять закон единства и борьбы противоположностей. Открыт он не Марксом, а Гегелем. Гегель же имел в виду лишь чистую феноменологию духа, а не классовую борьбу. Маркс перенес закон в социальные отношения. Примат духа над материей в эволюции был обращен в примат идеологии над конкретной жизнью. Так все это делается — не по-дилетантски.

В тайных обществах Запада, как говорит Рудольф Штайнер, Гегеля изучают медитативно, там его творения рассматривают как эзотерические (202; 4.ХП). Практикующие "диалектики" тайных обществ и орденов понимают, что если начинать какую-нибудь мировую авантюру с одной стороны, то необходимо создать себе противодействие с другой. Попросту говоря, спуская собак с одной стороны, нужно спустить их и с другой. Иначе дело не пойдет. Но и то и другое должно управляться из единого центра. Лишь на внешнем плане следует все предоставить "свободной" игре сил, но в пределах задуманного эксперимента.

Рудольф Штайнер, анализируя так называемый "Завет Петра Великого" (это подложный документ), дает разъяснение того, как действует принцип "двух кинжалов". В этом "завете", говорит он, "исторически гениальным образом" две вещи сведены воедино и действуют необыкновенно эффективно: симпатия и антипатия. — Человек переживает вроде бы внутрирусские, т.е. свои внутринациональные отношения и враждебное окружение. — В таких случаях, продолжает Рудольф Штайнер, "...возбуждают не просто одно течение, но одному течению дают скреститься с другим, а затем всесторонне теми или иными способами влияют на оба течения" (173; 9.ХП). Так удается запутать все до неузнаваемости, превратить социально-политическое поле деятельности в своего рода минное поле, проходы в котором остаются известными лишь избранным.

Разные оккультные направления ставят порой прямо противоположные задачи. Например, рассказывает Рудольф Штайнер, в одной стране, расположенной между Голландией и Францией (Рудольф Штайнер ее не называет, но это, похоже, Бельгия) одно время "...особенно значительно действовали так называемые масоны... некоторые люди действовали под суггестивным влиянием определенных масонских обществ, у которых был оккультный задний план. При этом дело заключалось еще и в том, чтобы следы в этом месте стушевать. Поэтому туда было введено некоторое иезуитское влияние, так что масонское и иезуитское влияния встретились, поскольку, вообще говоря, есть высокие ступени, где одинаково хорошо обретаются как масоны, так и иезуиты. Есть империи (тут нам остается лишь подставить "некую" страну, расположенную между Японией и Польшей. — Авт.) служащие одинаково хорошо и иезуитству, и масонству, так что и те и другие, действуя совместно, успешно достигают целей, к которым стремятся" (173; 9.ХП). [*Примеч. автора: В России ныне с изумлением обнаруживают, например, такие вещи: оказывается, что не только при советской власти, но уже в середине XIX века в Берлине было подписано кабальное для России соглашение о поставках сырья в Европу.]

Но к совместному действию допускаются лишь избранные. Дело в том, что как в масонстве, так и у иезуитов, имеется в основном три ступени посвящения. И когда речь заводят о 33-х ступенях, то при этом имеют в виду не десятичную, а другую систему счисления. Тридцать три следует считать как 3x3, — т.е. 9 ступеней имеется в виду. Но и их ни у масонов, ни у иезуитов никто не способен пройти. После трех кое-кто поднимается еще на три. И такие вот люди "...в некоторых братствах — естественно, не во всех, а только в некоторых, — они образуют некий род сообщества, к которому могут принадлежать, например, верхи иезуитских обществ. Иезуиты, естественно, свирепо воюют с масонами, а масоны столь же свирепо воюют с иезуитами. Но верхи масонских обществ и верхи иезуитских обществ принадлежат к высшим ступеням особого братства, образуют государство в государстве, объемлющее все остальное". И Рудольф Штайнер в заключении восклицает: "Представьте себе, сколь эффективно можно действовать в мире... имея в руках такой аппарат!" (167; 4.IV).

Рудольф Штайнер говорит об этом в 1916 г., а четыре года спустя он уточняет эту мысль. "Я говорю теперь, — подчеркивает он, — и хочу это еще раз отметить, не вообще о высоких ступенях, а об определенных высоких ступенях в определенных масонских орденах и других оккультных обществах, например, об ордене "Odd fellows" и т.д....в этой области чрезвычайно трудно отличить подлинное от ложного; но я говорю о некоторых чрезвычайно распространенных течениях в этой области" (198; 3.VП).

Нам необходимо иметь это в виду, чтобы не отождествляться с иезуитским огульным охаиванием масонства. В то же время, — что особенно важно знать, — лишь держатели высоких ступеней распоряжаются и в оккультных орденах, и в мировой политике. Уже с конца XVIII века чужие люди прокрались в ложи и учредили там высокие градусы; и "...вы найдете на высоких ступенях очень-очень много чистейшего иезуитизма" (198; 3.VII). И чуть ниже Рудольф Штайнер в той же лекции предупреждает,что разного рода клики, "шалости", ложная мистика лезут и в нашу среду.

[*Примеч. автора: Приведем здесь еще одно свидетельство, в объективности которого вряд ли кто станет сомневаться с масонской стороны. Мы имеем в виду "Масонскую энциклопедию" Ленхофа и Познера (Das Freimaurer-Lexicon von Lenhoff/Possner aus dem Jahre 1932 (Neuauflage 1992)). В ней на слово "Иезуиты" дана такая статья: "Если, с одной стороны, в И. видят наиболее воинствующего противника в католическом лагере, то с другой — в течение продолжительного времени самими масонами отстаивался тезис, что "Societas Jesu" вызвало в конце XVII века к жизни масонство, или что, вскоре же после основания первой Великой ложи, постаралось (особенно во Франции и Германии) повести его в совершенно определенном направлении. Баде, Бистер, Книгге, Шредер, Николаи в Германии, Николь де Бонневиль, Ребольд, Рагон во Франции, капитан Смит в Англии были главными поборниками теории решающего влияния иезуитизма на масонство. Баде был первым, кто писал об этом в форме, имевшей особенно далеко идущие последствия. Он называл... И. изобретателями масонства, они же и развивали его. ...Людвиг Фридрих Шредер, хотя и не разделял мнения, что И. основали масонство, однако тоже пытался разгадать связь мистического содержания якобы созданных И. высоких градусов Шотландского масонства со скрытыми за ними иными целями.

По мнению большинства приверженцев иезуитической теории, И. для того завладели континентальным масонством, чтобы политизировать его в нужном для них смысле, чтобы с помощью масонства вновь возвести на английский престол изгнанную династию Стюартов и тем снова сделать сильным католицизм в островном королевстве, а благодаря этому укрепить его также вдругих протестантских государствах. Чтобы подготовить души для достижения указанной цели, "неизвестные высшие управители" из среды протестантского английского масонства с его коренящимися в строительной символике тремя градусами сделали, благодаря прививке выдуманных ими высших градусов, высокоградуированное масонство, совершавшее католический культ: они же сочинили и масонскую храмовую легенду, пронизали ложи своими эмиссарами и постарались всеми средствами сделать послушным себе все масонство. Когда все снова и снова с завидным упорством повторяется, что действовавший во Франции шевалье Рамзай (сторонник Стюартов) является изобретателем градусов в ложе тамплиеров Шотландского масонства, о чем он сообщил в своем "Discours", то следует знать, что это теснейшим образом связано с утверждением о его (масонства) предполагаемом иезуитском происхождении. В глазах врагов И. Рамзай был страстным поклонником Лойолы, каковыми также были барон Хунд, Джонсон, Гугамос (воспитанник И.), клирик Штарк, распространявшие свое масонство исключительно в интересах католической церкви. Связь "Стрикт обсерванц" с клерикальной системой Штарка, несомненно, следовавшей за католическими тенденциями, проявилась особенно явно, как и другой факт, что после упразднения ордена И. Климентом XIV (1773) множество экс-иезуитов искало доступа в ложи и находило его. Среди прочего примечательно, что именно в том кругу, где с особой силой проявлялась вражда к И., у иллюминатов, имело место не просто влияние И., но сами основы ордена были заложены И. Вклад И. в образование ордена не подлежит сомнению. Вайсхаупт и Книгге были едины во мнении, что с И. необходимо вести борьбу, однако свои идеи они считали возможным осуществлять иезуитскими методами". (Столбцы 778—779)]

Говорить с рядовым членом ложи о том, кто ими правит, бессмысленно, поскольку приняты все меры, с использованием оккультных приемов обработки сознания, чтобы на нижних ступенях не размышляя доверяли тем, кто стоит на верхних. Сообщения Рудольфа Штайнера являются, по сути, единственным чистым источником, из которого можно почерпнуть знание об этих вещах.

Члены того особого, высокоградуированного "братства" обладают высшим статусом неприкосновенности. Им наделяют они и своих ближайших исполнителей —им гарантируется жизнь вне зависимости от того, как сложатся обстоятельства ведомой ими игры. Фигурой такого рода был, например, Керенский, а также Троцкий.Этого последнего никто не тронул бы, если бы он сам немного не "заигрался". Младшим братьям предоставляется возможность неограниченно истреблять друг друга во имя мировой диалектики.

И вот для того, чтобы нам, антропософам, не впутаться в эту дурную диалектику, не оказаться на стороне той ипи другой силы, когда они под управлением единого центра сводят друг с другом счеты, мы и должны познавать все то, что нам об этом сообщил Рудольф Штайнер. Это не означает, что наша жизнь оттого станет безопаснее. Нет, наша задача состоит в другом: быть представителями чисто антропософского дела в мире, не взирая на обстоятельства, поскольку в таком случае противники Антропософии будут иметь дело не столько с нами, сколько с Божественными Иерархиями. Что же касается нас лично, то, как говорится, на все Божья воля. Лишь бы не совершить нам величайшую глупость: не услужить ариманическим или люциферическим силам.

О существовании некоего высшего центра закулисной власти люди стали догадываться уже в самом начале нашего века. Рудольф Штайнер неоднократно рассказывает в своих лекциях об австрийском писателе Германе Баре и его романе "Вознесение", где речь идет о некоем англичанине, который объехал весь свет в поисках ключа к пониманию судеб человечества. В конце концов он обнаружил некие невидимые нити, которые опутывают весь мир как единая власть. Англичанину хотелось любой ценой проникнуть во внутренний круг этой власти; при этом, как написано в романе, "...он был не против высоко ценить евреев и с крайней серьезностью высказывал подозрение: а не сидят ли в последнем, внутреннем круге этой мировой паутины раввины и монсеньеры вместе, пребывая в полном согласии...".

Приводя эту цитату из романа, Рудольф Штайнер добавляет от себя: "Уж точно, Герман Бар знал того англичанина! И все у него взято из жизни" (173; 10.ХП).

В наше время, в конце XX века, существование единого центра власти, невидимо управляющего всеми событиями в мире, уже никакая не тайна. О нем пишут в газетах и журналах. Но делается это по указанию все того же центра. Поэтому суть дела от таких публикаций лишь все больше запутывается. Ее вообще не понять без средств Духовной науки. Поэтому Рудольф Штайнер и говорит: "Чем больше мы станем в каких-либо кругах показывать, что владеем истиной, тем хуже будет вражда, и чем действеннее окажется истина, тем вражда станет интенсивнее" (184; 22.IX).

Таковы перспективы наших отношений с внешним миром. Объяснять там кому-либо истинное положение вещей — затея пустая и опасная. Другое дело — сами антропософы с их открытым для Божественных Иерархий сознанием. Они должны перед Богом свидетельствовать об истинном положении дел на Земле. И тут всякое заблуждение превращается в вину с далеко идущими кармическими последствиями.

В нашем познании мы обязаны добираться до первофеноменов, а не искать сенсаций или праздновать труса. Рудольф Штайнер со всей определенностью говорит, что в том едином круге западных тайных обществ имеет место прямая ориентация на Аримана. Там знают о Христе и считают Его слабее Аримана. Исходя оттуда, земную цивилизацию препарируют (с помощью средств массовой культуры и самых разнообразных бесчинств, разрушающих мораль, связь людей с духовным и историческим прошлым) таким образом, чтобы создать самые благоприятные условия для инкарнации Аримана. Нет ничего произвольного, случайного и естественного в том, какое направление в мире приняли все формы духовной жизни, политики и экономических отношений в XX веке.

В последнее время об этом с большой откровенностью пишет пресса так называемых "новых правых". Многие сообщаемые ею факты соответствуют действительности. Например, они правильно подметили, как обыгрывается в мире число Аримана — 666, как человечество приучают к антиэстетизму, к антиморальности, меняют традиционные представления о прекрасном, нравственном на прямо противоположные и т.д. Но цель при этом преследуется совершенно ложная. Их разоблачения — не более чем все та же игра с борьбой и единством противоположностей. Там, например, открыто пишут о том, что воплощение Аримана близко. Но делается это чисто люциферически — что не опасно для Аримана — с целью породить в людях страх, загнать их за ограду либо церкви, либо новой идеологии, сплотить их под знаменем, на котором начертано уже известное нам: Иисус— наш генерал! С той же целью ведутся разоблачения оккультных обществ, которые якобы поклоняются Бафомету. А на деле хотят сказать; бегите от того оккультизма и примыкайте к нашему. Противная же сторона возражает: если вы не настолько примитивны, чтобы верить тем вымыслам, то примыкайте к нам — одним словом, все та же тактика "двух кинжалов". В последнее время их стало три. Положение от этого сделалось еще сложнее. Густая ложь, подобно смогу, отравила весь "воздух" социальной жизни. Кто выживет в таких условиях? "претерпит до конца"?

Если, продолжая пользоваться традиционной терминологией, попытаться на основе сказанного сформулировать общий вывод, который мог бы послужитьруководящим положением для тех, кто стремится бодрственно стоять в современности, то он мог бы быть сведен к следующему: инквизиция окончательно и бесповоротно скомпрометировала католическую форму Христианства; французская революция и большевистский переворот в России окончательно и бесповоротно скомпрометировали масонство. Вне зависимости от того, имеются ли еще искренне верующие христиане в лоне католической церкви, имеются ли честные, духовно ищущие люди в ложах, — оба эти духовные течения в своей сути, через иерархmodufont-weight: bold;les.php?name=Booksию власти захвачены силами зла. Масонская элита заигрывает с адом, католическая (иезуиты, "Опус деи") ведет сознательную борьбу с Небом. Первые, пропагандируя интернационализм, отдают народы во власть ариманических двойников Духов-Водителей народов. Вторые, пропагандируя политический национализм, ведут борьбу с архангелическими Водителями народов и стремятся поставить народы под водительство люциферических двойников — демонов национализма.

И то, и другое течение синтезируются в азурическом духе времени, который создает тотальную оппозицию правомерному Духу Времени — Архангелу Михаилу — тем,что культуру, духовную жизнь, духовное творчество стремится оторвать от инспираций Духов народов, Гениев речи (здесь он — интернационалист), а социально-политические, межгосударственные отношения подчиняет узкому эгоизму наций, националистическому изоляционизму, что на самом деле должно играть все убывающую роль. Именно двуликий, азурический характер подмены всей христианской цивилизации сбивает с толку людей, стремящихся понять происходящее. С этой проблемой еще в 80-е годы XIX столетия столкнулся русский философ, историк, социолог Константин Леонтьев. В опубликованной в 1888 г. статье "Племенная политика как орудие всемирной революции" он писал: "Как это люди ищут одного, а находят постоянно совсем другое? Я намереваюсь начертить краткую политическую историю этого великого и почти всеобщего обмана... Политические результаты видны; течение событий ясно, хотя и весьма извилисто. Причины загадочны". Далее Леонтьев анализирует национальные движения своего времени: борьбу сербов и греков за национальное освобождение, освобождение Италии, национальные восстания поляков, венгров, объединение Германии и т.д.,— и приходит к такому выводу: "Все эти нации, все эти государства сделали за эти 30 лет (1859—1889) огромные шаги на пути эгалитарного либерализма, демократизации, равноправности: на пути внутреннего смешения классов, властей провинций, обычаев, законов и т.д. Но в то же время они все много "преуспели" на пути большого сходства с другими государствами и другими обществами. Все общества Запада за эти 30 лет больше стали похожи друг на друга, чем были прежде.

Местами более против прежнего крупная, а местами более против прежнего чистая группировка государственности по племенам и нациям есть поэтому не что иное, как поразительная по силе и ясности своей подготовка к переходу в государство космополитическое, сперва всеевропейское, а потом, быть может, и всемирное! (последнее выделено мною. — Авт.)

Это ужасно! Но еще ужаснее, по-моему, то, что у нас, в России, до сих пор никто этого не видит и не хочет понять...".

На то, что распознал Константин Леонтьев, мы и сто лет спустя взираем как баран на новые ворота, несмотря на то, что чисто эмоциональный возглас Леонтьева "Ужасно!" стал для нас воплощенным ужасом XX века.

Твердовыйный демократ нащего времени упорно твердит, что в культурном сближении народов нет ничего плохого. И нет возможности объяснить ему — образованному варвару, что к культуре его возражение не имеет никакого отношения. Я позволю себе еще процитировать Леонтьева. "Италия, — пишет он все в той же статье, — еще в первой половине этого века славилась и своеобразием и разнообразием своим. Близкая по племенному составу и языку к Франции и Испании, она весьма резко отличалась от них законами, духом, нравами, обычаями и т.п. Добродушная патриархальность и дикая жестокость; беспорядок и поэзия; наивность и лукавство; пламенная набожность и тонкий разврат; глубокая старина и вспышки крайне революционного духа...

Все это сочеталось тогда в жизни разъединенной и отчасти порабощенной Италии самым оригинальным образом. И кого же она тогда не вдохновила?

Байрон, гениальным инстинктом прозревший грядущее демократическое опошление более цивилизованных стран Европы, бежал из них в запущенные сады Испании, Италии, Турции. — Там ему дышалось легче!..

Гете обязан Италии "Римскими элегиями" и знаменитым характером "Миньоны"; Пушкин мечтал об Италии и писал о ней. Жорж Санд... Альфред де Мюссе... Гоголь... Все были согласны, что Италия не сера, не буржуазна, не пошла...За Альпами начинался для англичан, французов, русских, немцев какой-то волшебный мир". Став единой, политически независимой, Италия сделалась "...похожа на Францию и всякую другую европейскую страну. ...Усилившись, Италия почти немедленно обезличилась культурно".

После 1866 и 1871 годов быстро стала изменяться Германия, "...изменяться к худшему в отношении собственно национально-культурном, по мере возрастания политического единства, независимости и международного преобладания".

О России в этой связи Леонтьев пишет: "Мы тогда (с 60-х годов) стали больше думать о славянском национализме, и дома, и за пределами России, когда учреждениями и нравами стали вдруг и быстро приближаться ко все-Европе... Мы даже на войско тогда надели французское кепи; это очень важный символ!"

Процесс внутреннего уравнивания и внешнего сходства народов, начавшийся во второй половине XIX века, ни в коей мере не был естественным. Уже тогда за ним открывалась устрашающая симптоматология политических манипуляций. В широком смысле уже тогда можно было распознать то, к чему мир подошел только теперь; от наших дней и в течение ближайших лет нам предстоит убедиться на опыте в правильности леонтьевского предвидения в отношении создания всемирного государства, как мы уже имеем возможность убедиться в правильности его предвидения событий, постигших мир в начале XX века. "Борьба с Германией, —писал он, — в близком будущем неизбежна для Франции, и в громкую победу ее трудно верить. Если бы даже случилось именно то, о чем французы мечтают, если бы им пришлось воевать в союзе с Россией, то, мне кажется, с ними случилось бы то же, что с итальянцами в 60-м году. Сами они опять будут разбиты немцами, но кой-что, быть может, и выиграют,благодаря тому, что немцы будут, вероятно, побеждены русскими. И заметьте, я верю в нашу победу не потому, что знаю хорошо нашу боевую подготовку, и не по расчету на то, что совокупность напряженных франко-русских военных сил превзойдет численностью военные силы "среднеевропейской лиги", а потому, что Россия в этом случае будет служить все тому же племенному началу, все той же национально-космополитической политике, все тому жe обманчивому Протею всеобщего смешения. Война у нас будет все-таки через славян, через наши права на Болгарию и на Сербию. Война у нас будет с Австрией, положим; но если Германия не догадается вовремя обмануть свою союзницу, а в самом деле вступится за нее, то она пострадает жестоко, как пострадали все тe, которые противились племенному потоку".

Так все это виделось русскому философу за 35 лет до того, как началось необратимое, тотальное сокрушение Европы, мировая драма, перед последним актом которой мы теперь стоим.

Эпицентр ариманического посвящения, старое царство Клингзора образует ныне некоего рода "черное солнце" цивилизации, противостоя на широком культурно-социальном плане всей нормальной эволюции человечества, подвигающейся к душе сознательной. Не романтической фантазией средневековых поэтов была рождена тема двух твердынь: света и тьмы. Ныне их противостояние действует как в отдельных душах, таки во всей структуре социальных отношений. Колоссальные победы одержал Клингзор в наше время. Это он, как великий Инквизитор, как высокоградуированный мастер творит идеологии тоталитаризма, возводит твердыни насилия над личностью, высылает в мир вконец деградировавшую Кундри — инспираторшу сексуальной революции, поп-культуры, справляющую черные мистерии массовой одержимости.

Лишь только то, что способно на апелляцию к Святой Чаше, к Мистерии Голгофы, может противостоять мировому ариманическому единству. А для этого необходимы духовная свобода, умение проникать к тайнам мира вплоть до их первофеноменов и способность переживать моральные интуиции. Таковы свойства членов современного мирового братства Грааля; таковы свойства, необходимые для того, чтобы служить Христу "в духе и истине". И только одно это способно эффективно противостоять тотальному разрушению культуры и порабощению человеческого "я". Мало лишь изучать историю Мистерий Грааля, посещать места, где на Земле в далеком прошлом совершалось служение ему. Необходимо сделать нечто с самим собой. "Если кто хочет идти за Мною, — говорит Христос,— отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее". (Мф. 16; 24—25). Это нужно сделать не лицемерно, а развивая в себе три указанных выше качества. Только обладая ими, можно в любой момент жизни осуществить гетевское "умри и будь", что является ни чем иным, как перифразом Христова "отвергнись себя... и следуй за Мною".

Главное свойство наших "оппонентов" — в том числе и в Антропософском Обществе, — полная неспособность на это. Оттого такое засилье фразы и коррупции в мире. Массы простой публики полностью захвачены идеей до бесконечности возрастающего потребления. Ради него идут на все, поскольку оно стало также глобальной экзистенциальной философией и символом веры. Им охвачены и толпы профанов, заполняющие низшие градусы в орденах и ложах. Страх перед смертью, за которой нет не то что воскресения, а вообще ничего, склоняет души "мириться со знакомым злом", слепо следовать предначертаниям, которые нисходят к ним из таинственных высших градусов. К этому добавляется достаточно жесткая дисциплина и совершенно беспринципная игра на человеческих слабостях.

Остановить поток этого гибельного движения как-будто бы уже не в человеческих силах. Однако ничего не делать тоже нельзя. Ибо нет состояния, хуже которого не могло бы быть. "В прошлом, — говорит Рудольф Штайнер, — тирания возникла потому, что определенные люди свой долг видели в том, чтобы истинным считать лишь то, что признано Римом. Но тирания станет намного большей, когда придут времена, в которые основу веры составит не то, что решит ученый,что решит философ, а то, во что позволят верить органы тех оккультных братств. Ни одна человеческая душа не будет верить во что-либо иное, кроме того, во что будет предписано верить той стороной. Ни откуда в мир не придет ни одного обычая, как только с той стороны, которая их предписывает. К этому стремятся те братства. И это наивный идеализм — верить... что подобные вещи уже проходят....И единственная возможность избежать таких вещей заключается в ясном, правильном понимании того, что происходит; ничто другое не годится. Поэтому, если кто-то не захочет этого слушать и видеть, и даже против этого будут приниматься меры, то все-таки должны будут находиться люди, которые укажут на всю интенсивность того, что происходит в действительности, которые не дадут себя запугать и укажут на всю силу того, что происходит" (174; 22.1).

В России предсказанное Рудольфом Штайнером начало осуществляться тотчас же. Однако, несмотря на весь кошмар содеянного с нами, это была лишь "проба пера", эксперимент, которому предназначено мировое внедрение. Осталось лишь сделать ряд частных поправок. В тех братствах всесторонне осмысливают его результаты, "просчеты" на предмет создания универсального "невода", через ячейки которого не ускользнет ни одна "рыбешка". И когда он будет готов, его заведут подо все человечество. Немногие замечают его, а когда заметят многие, будет уже поздно. На большую часть человечества будет влиять Америка, но не такая, какой мы знаем ее теперь. "Не так уж долго осталось ждать, когда напишут: "2000-й год"; — и тогда от Америки изойдет некий род запрета на все мышление, закон, имеющий целью подавить всякое индивидуальное мышление" (167; 4.IV).

Такое предсказание сделал Рудольф Штайнер в 1916 году. Нам до 2000-го года осталось несколько лет. И если кто-то и сейчас не видит зловещих знаков, показывающих, что скоро так и будет, то пусть хотя бы другим не навязывает свою глупую волю. Ну а тем, кто даже кое-что понимая, продолжает помогать, потакать гибельной тенденции, следовало бы задуматься еще над одним предсказанием Рудольфа Штайнера, которое гласит так: "...ужасной рабской цепью будет поистине опоясана не только Германия, среднеевропейские страны и Россия, но и вся цивипизованная Земля, ...и никто уже не узнает радости . Ибо то, что придет из древности, способно лишь привести мир к концу!.. .Новое должно прийти из духовного мира" (187; 31 .XII).

И оно приходит. Нужно лишь, познавая, с доверием открыть навстречу ему сердце и стать способным на развитие души, на непредвзятость. Однако эту задачу, по сути, почти никто не хочет решать. Сообщения Духовной науки сплошь и рядом берутся каким-то странным образом, так, будто бы к реальной жизни, к конкретным судьбам людей они не имеют никакого отношения. Люди кивают головами, соглашаются: Да, массовая культура сплошь магизирована; да, есть темные оккультные братства. — Но если вы им укажете на конкретные дела этих братств, совершающиеся у нас под боком, если расскажете о делах конкретных людей, то на вас замашут руками, обвинят в предвзятости, недоброжелательстве и проч. и проч.

Атогда остается уповать лишь совсем на немногих, которые "не дадут себя запугать". Ибо нежелание познавать эти вещи коренится главным образом в страхе, т.е.обусловлено присутствием Аримана в душах. Ведь он — дух лжи, дух-распространитель страха. Люди же, и принимая Духовную науку, продолжают думать, будто бы страх обусловлен особым состоянием электронов в атомах по отношению к ядрам. По делам познается состояние ума.

Тем, кто страх победил, потому что преодолел "нарциссизм" —чрезмерную любовь к себе, Рудольф Штайнер дает знания вроде следующего: "Англо-американский мир имеет своих посвященных, людей, прошедших через инициацию, знающих, как ценить духовные силы". "В ложах посвященных эти люди говорят: мы на Западе подготовили все необходимое, чтобы в будущем со всеми средствами, какие можно извлечь из духовного мира — извлечь неправедным путем, — мы могли бы возвеличить национальную честь тех людей, которые, как отдельные люди, смогут господствовать на плутократической основе" (192; 22.VI).

Посвященные и "плутократическая основа" — таков всесокрушающий альянс,образованный в новейшем царстве Клингзора, который не только погубит культуру, но и вызовет глобальную экологическую катастрофу, подобную той, что разразилась на древней Атлантиде по причине предательства Мистерий некоторыми посвященными. Духовный и нравственный миры людей тесно связаны с элементарными духами природы. Сокрушая их, сокрушают саму физическую основу земного бытия людей.

Все такого рода вещи следовало бы в первую очередь понять англосаксонским народам, ибо Рудольф Штайнер предупреждал: "Я хотел бы сделать различие между британскими народами и теми, кто, выражаясь тривиально, как "закулисные вдохновители" стоят за происходящим... Каждый волен сам решать — идентифицироваться ему с ними или нет. В мою задачу не входит удерживать кого-либо от такого шага... Только такой человек должен знать, что происходит в действительности, а не говорить, будто бы он идентифицируется с идеологами права малых наций и т.п.; ему должно быть ясно, что его воля направляется к мировому господству" (174; 6.1).

Но почему именно англоязычные народы стали полем деятельности "закулисных вдохновителей"? Тут имеется определенная логика. Рудольф Штайнер дает такое пояснение: "Эти оккультные братства работают не из особого британского патриотизма. Они хотят всю Землю подчинить господству материализма. И поскольку, согласно законам 5-й послеатлантической эпохи, определенные элементы британизма (теперь скажем англо-американизма. — Авт.), как носители души сознательной, особенно подходят для этого, то они хотят через серую магию привести дело к тому,чтобы этот подходящий элемент использовать как покровителя материализма...Никакая другая составная часть народов, никакой другой народ не годится в такой мере для превращения всей Земли в материалистическую сферу. Поэтому народу этому нужно поставить ногу на горло и смести все спиритуальные стремления..." (174; 15.1).

Как уже отмечалось, такие цели не сразу, как говорится, свалились на голову англоязычным народам. Сначала там зародились идеи — опять-таки в силу инстинктивного обладания душой сознательной — третьей формы империализма. Но постепенно в них внедрились ариманические духи и стали искать ".. .тех индивидуальностей, которые могли ждать, которые не годы, а десятилетия готовились к своим действиям, действиям, ставшим большой политикой". А теперь в англоязычном мире уже господствует "...спиритуальная дисциплина, и в высокой мере. Она настолько сильна, что таких людей, как Аксвин (в 1908—1916 гг. англ. премьер-министр) и Грей (министр иностранных дел в правительстве Аксвина. — Авт.), которые, по сути, являются невинными зайцами, смогла сделать своими куклами, марионетками. ...о Грее его коллега сказал: он производит впечатление постоянно сосредоточенного человека, поскольку не произвел ни одной собственной мысли. — Но таких людей и разыскивают, когда хотят иметь марионеток для мирового театра" (192; 22.VI).

[*Примеч. автора:
А сколько их, таких "постоянно сосредоточенных" в нынешних перестроечных правительствах Восточной Европы! Даже в США президентом посадили человека, как две капли похожего на наших молодых обновленцев. Главная черта, которая у всех у них бросается в глаза, — это "послушность". Все они ни в малейшей степени не производят впечатления самостоятельных людей. На лицах их написано постоянное вслушивание в то, что говорят некие "старшие". Правда, времена теперь изменились. Газеты открыто сообщили, что Ельцин (этот уже из старших "зайцев") принят в рыцари Мальтийского ордена. Акт принятия совершила полномочный представитель Ордена —экстрасенс (т.е. медиум) грузинка Джуна. Теперь остается догадываться, кто же такой Горбачев.]

Так в наше время обстоят дела с инстинктами и традициями. Не следует легкомысленно порывать с ними связь, но куда опаснее бездумно следовать им. Это верно в случае как отдельного человека, так и целых народов. Необходимо точно знать,что было в прошлом и откуда что явилось.[*Примеч. автора: Не случайно в государственных школах Германии преподавание истории искажено до неузнаваемости. Мне довелось встречаться с молодыми людьми, прошедшими через такую школу. Они производят глубоко трагическое впечатление. По ним видно, как далеко можно зайти с манипулированием человеческой душой.]

Нужно духовнонаучно изучать эволюцию мира и человека, и симптоматологически — историю.

Если мы хотим понять наш век, то нужно знать, что для него особым значением обладает то время, когда христианство стало государственной религией. В Византийской империи коренится источник трагических процессов нашего времени. В 325 г. на I Никейском вселенском соборе, созванном Константином, непримиримо столкнулись два веротолкования. Одно из них представлял пресвитер Арий, другое дьякон Афанасий, ставший впоследствии архиепископом Александрийским и отцом церкви. Что о споре этих двух людей говорит сама церковь, не раскрывает суть явления, оставившего в истории Европы глубокий след. Арий учил, что Бог,создав мир, создал и посредника между Собой и миром — Сына Божия. Афанасий стоял на том, что Сын Божий "единосущный" с Отцом в вечности.

За этим расхождением во взглядах на Святую Троицу, по сути, обнаруживается, что уже в IV в. население Европы представляло собой конфигурацию далеко расходящихся между собой умонастроений, жизне- и мировоззрений. "Учение Ария, — поясняет Рудольф Штайнер, — доступно людям, когда они апеллируют к определенным чувствам", к лучшим чувствам. А то, что утверждает Афанасий, "...мало затрагивает человеческое понимание и ощущение". Чтобы привить его людям, его нужно декретировать, сделать законом, наподобие светского закона. Так и случилось. "Совершенно непонятное, странное утверждение о равенстве Отца и Сына — оба от вечности богоедины и т.д. — это и позже понималось таким образом, что говорили: понимать здесь нечего, в это надо верить. А в таком случае как раз удобно декретировать.

Афанасийская вера .. .доступна введению в политическую организацию церкви. .. Так то, что выступило с юга, из афанасийства, содержало в себе тенденцию к декретированию, срослось с инстинктом к организации" (185; 3.XI). На этой основе формировались народы церкви.

В англосаксонском мире (позже это перешло и в Америку) сохранялся остаток старого умонастроения, коренившегося некогда в княжеском, аристократическом элементе. Со временем это выразилось в стремлении создавать общества, пронизанные духом единой организации. Организацию же имеет смысл создавать "духовными средствами" при условии, что другие о них не знают; "в противном случае нужно декретировать". Декретировать начали в романском мире и в Средней Европе. Организации в виде лож, как форма господства распространились на северо-западе, где свое продолжение получил древнеевропейский кельтский элемент. Там возникли "народы лож", "...которые в существенном несут в себе то, что не организует все человечество, а охватывает его сообразно общественному началу, орденообразно. Такое орденообразное охватывание является продолжением того,что еще идет от сказаний о короле Артуре". Но в развитии различные феномены взаимопереплетаются. Весь принцип лож, "...который у вольных каменщиков создал потом свою обезьянообразную карикатуру... внутренне родственен иезуитизму" (185; 3.XI). В Игнатии Лойоле текла также и кельтская кровь. В иезуитизме принцип декретирования принял орденский, ложеподобный характер. Еще более это углубляется теперь с созданием в католическом мире, по сути, тайного оккультного общества "Опус Деи". Что касается другой стороны, то по поводу ее Рудольф Штайнер восклицает: если вы спросите меня, "...кто принадлежит к этому деизму, деизму просвещения? — то здесь то и примечательно, что чистейшим типом его является Гарнак* из Берлина!" (185; 3.XI). [*Примеч. автора: Адольф Гарнак (1851 —1930), евангелический либеральный историк церкви; написал книгу "Сущность Христианства"]

Так под поверхностью поляризующихся вероучений, взглядов на вопросы веры и знания, формируется некое единство. Но если первое (поляризация) представляет собой естественный процесс становления души сознательной, то второе (единство) постепенно превращается в гигантский вал на его пути. Он растет из хаотического переживания души сознательной при первом ее выступлении — из желания быть одновременно и папой, и королем. Постепенно противоречия углубляются. Рим "зацикливается" на стремлении любыми средствами помешать личности эмансипироваться. Возникает идея "упростить дух", чтобы было легче с ним справиться и вернуть человечество к древнейшим состояниям группового сознания. У народов, говорящих по-английски, в силу инстинктивного действия души сознательной, на первое место выступает политика, которую начинают вести в мировом масштабе. "Себялюбие и политические цели, — говорит Рудольф Штайнер, — полностью совпадают; вся политика с совершенной непосредственностью...ставится на службу себялюбию". Действуя так, англосаксы не видят за собой никакой вины. И мир начинает рассматривать английскую политику, английский парламент как идеал, в чем, следует признать, выражается также и некая "всемирно-историческая необходимость", поскольку действие, "...исходящее из власти, в 5-й послеатлантической эпохе следует принимать как нечто само собой разумеющееся" (186; 8.XII).

Тут еще добавляется стремление господствовать на универсальном коммерческо-индустриальном основании. А создавая тайные общества, стремятся достичь своих целей с помощью духовных обществ, что уже является непозволительным.

Таковы основные ингредиенты, из которых созрела идея "всевластия". Дж. Толкиен в своем "Властелине колец" недоумевает, откуда она взялась. Мы получили ответ на этот вопрос. Уже во времена Якова I {1566— 1635) (когда жива была "прабабушка Голлума") в оккультных братствах, как чему-то само собой разумеющемуся, учили, что "...к англосаксонской расе ...в 5-й послеатлантической эпохе должно перейти все мировое господство, и должна быть найдена система преодоления, искоренения господства других стран" (173; 26.XII).

В свое время с претензией на мировое господство выступил Рим, что было отчасти правомерно, — пока длилась греко-латинская культура (до 1413 г.). В нашей эпохе выступать в роли мирового управителя "...означает взять на себя силы распада, силы человеческой болезни (ибо мы живем в эпоху господства материализма) и жить в них. ...Ответственность за это падет на ту сторону, которой на долю выпадает мировое господство" (194; 14.XII). Что дело обстоит таким образом, хорошо почувствовал и прекрасно выразил в своей трилогии Толкиен. Но многие ли "хоббиты", а также и люди "средиземья" понимают это?

С претензией на мировое господство связано глубочайшее чувство ответственности. Там, где оно имеется, должно также существовать стремление все, что желают делать, пронизать "...современным, требуемым развитием человечества спиритуальным импульсом". Иначе "...человеческое развитие поведут к его закату" (196; 30.1).

К глубокому сожалению, приходится констатировать, что там, где выражается претензия на мировое господство, поступают прямо противоположным образом, так, что хуже и быть не может. Вот мнение Рудольфа Штайнера. "Это должно ощущаться как издевательство, — говорит он, — когда утверждают, что на Британских островах (не забудем, что Англия теперь растворяется в пан-англо-американизме. — Авт.)должна быть основана мировая хозяйственная держава, а затем, если кто пожелает более глубокой мистической духовности, пусть идет к тем, кто владеет хозяйством, кто эксплуатирует, и от них получает эту духовность" (196; 22.11).

Но, возражают люди, мировое господство имеет целью прекратить на Земле войны. Что ж, покончить с войнами — цель благородная. Но если ценой "упрощения духа", то это опасная утопия. Да и мир, который нужен индустриально-коммерческому обществу, тот ли он, которого все желают? Порою, говорит Рудольф Штайнер,"...это миролюбие принимает удивительные формы". Заявляют: "Я не хочу причинить тебе никакого вреда; и волос не упадет с твоей головы. Я только запру тебя в глубокий подвал и не дам есть!" Если у вас возникает недовольство коммерческим господством в мире, то это оказывается совершенно неприемлемым для другой стороны. Тут миролюбие коммерции кончается (174; 15.1). Живущие в конце XX века могут к сказанному лишь добавить: уже кончилось! И дело пошло к созданию не просто коммерческой, а духовной мировой диктатуры.

[*Примеч. автора: В 1950 г. Джеймс Варбург сделал такое заявление: "Нравится это вам или нет, но мы будем иметь мировое правительство — или с общего согласия или путем применения силы". (Высказывание опубликовано в русскоязычной газете "Вече", выходящей в Мюнхене; №42, 1991). В словах миллиардера звучит все то же старое намерение силой осчастливить человечество. О нем говорит "Великий инквизитор" у Достоевского; большевикн 70 лет не делали ничего иного, как только загоняли нас в земной "рай"; теперь, видимо, всему человечеству предстоит испить эту чашу "счастья".]

Поэтому антропософам (да и не только им) было бы хорошо усвоить такое знание: "Здесь либо там могут открываться всяческие общества с прекрасными программами, прекрасными идеалами... Но у них— так, что они сами об этом не знают_- имеются средства и пути, по которым во все это может проникать нечто, исходящее. .. от посвященных (заблудившихся. —Авт.) ...В кругах (таких) посвященных...с большой уверенностью предсказывались вещи, которые ужасным образом излились в последние пять лет на цивилизацию (имеется в виду мировая война и все то, что проистекало из нее. — Авт.). Все такого рода вещи для посвященных в среде англоязычных народов не составляют никакой тайны. И через все суждения там проходит следующее противоречие: с одной стороны, там говорится о прекрасных экзотерических идеалах, идеалах гуманизма", в которые действительно верят непосвященные. А с другой — дается "...учение, строго отстаиваемое учение, что из современной цивилизации должно исчезнуть все то, что составляет романскую и среднеевропейскую культуры, а доминировать, достичь мирового господства должна культура англоязычных народов" (196; 9.1).

То, увы, не просто слова, из них проистекает определенный метод действий, в результате чего Гегель объявляется тевтонским философом, Рихард Вагнер — расистом, прерывается преемственная эволюция культуры, в нее вклинивается упадочный до последней степени африканский импульс, восславляется бессознательное и т.д. и т.п.

Какие виды имеются там на славянский мир, — это новый род опеки над ним, "папство" и кое-что другое, о чем поговорим позже.

История эпохи материализма — это большая самостоятельная тема. В ней, по сути, сходятся все серьезнейшие проблемы нового времени; становление я-сознания, кризис цивилизации, кризис познания и даже проблема конца истории, а также перемены на плане метаистории. Мы затронем эту тему лишь в меру ее связи с вопросом, обозначенным на титульном листе книги.

Полноценное воплощение человека в индивидуальное я-сознание предполагает мастерское владение опытом чувственной реальности, постижение материальной вселенной во всем ее несомненно грандиозном многообразии макро- и микромира. Но две серьезнейших опасности подстерегают каждого, идущего этим путем познания. Во-первых, материальный мир представляет собой, выражаясь языком философии, инобытие духовного мира, то есть небытие с точки зрения реального бытия; мир инобытия удерживается в единстве благодаря тому, что высшие миры допустили его противостояние себе — миру истинного Бога. Будучи правомерной в сфере неорганического и отчасти органического мира, эта оппозиция простирается и на область бытия-сознания, где задачу развития составляет не оппозиция, а единение с Богом. Во-вторых, от начала эпохи души сознательной человеку во все большей мере предоставляется право выйти из-под опеки высшего водительства и, опираясь на опыт и мышление, самому определять ход культурно-исторического развития всей цивилизации.

В эпоху материализма, а особенно в последние 150—200 лет, Великие Мастера Мудрости и Созвучия Ощущений, так называемое "Белое Братство" (о нем много и неправильно говорят представители восточных оккультных течений в Европе, поскольку имеют в виду некое сообщество люциферических посвященных), отступили "на Восток" (слово "Восток" в данном случае употребляется в роли "технического"термина) и перестали оказывать влияние на западную цивилизацию (178; 3.IX). В помощь человеку ими оставлено познание — в первую очередь духопознание. Однако "материалистическое настроение, — предупреждает Рудольф Штайнер, — следует считать возрастающим, и возрастать оно будет еще 4—5 столетий". И те оккультные братства, которые распространяют мнение будто бы материализм кончается, лишь расчищают ему путь (178; 18.XI). Всего, что сегодня средствами массовой информации насаждается в мире как парапсихология, экстрасенсорика, психотроника, уфология и т.п., конечной целью имеет не поиск духа, а создание более универсального, всеобъемлющего материалистического мировоззрения, в которое можно было бы вобрать все существовавшие когда-либо спиритуальные воззрения, переинтерпретировав их (а не отвергая) в понятиях бесконечно утончающихся, но материальных по своей сути энергий.

Спиритуалистам необходимо хорошо понять, предупреждает Рудольф Штайнер,что нет никаких средств, с помощью которых можно было бы доказать, что материализм неверен. "Нельзя портретом доказать, что существует оригинал. Столь же мало из материального отображения можно почерпнуть доказательство того, что дух существует. Опровержения материализма не существует. Существует лишь один путь, где дух можно найти совершенно независимым от материи, и этот путь указует на волю; там его можно найти и действующим творчески в материи. Но через любое описание материального, от заключения о материальном не подняться к заключению о духе, ибо все находящееся в духе, в материи пребывает лишь в отображении". Исторический спор между идеалистами и материалистами решился не доказательно, а силой (225; 5.V). Можно даже сказать насилием, к которому прибег марксизм в социальном экспериментировании.

Истоки материалистического мировоззрения следует искать в отдаленном прошлом (но, разумеется, не у древних египтян и даже не у Гераклита). Первый значительный натиск материализма возник в VIII веке по Рождеству Христову через академию Гондишапур, созданную халифом Гарун аль-Рашидом (763 (66?)—809). Рудольф Штайнер является единственным человеком, кто раскрыл истинный смысл существования той академии и ее значение для духовной жизни Европы. С человечеством тогда случилось нечто грандиозное, и не в лучшем смысле этого слова. "Случилось то, что человечество, на которое подействовал импульс Гондишапура, этот неоперсидский импульс, несвоевременно извлеченный импульс Заратустры, все человечество... — если выразиться тривиально — внутренне "хрустнуло" вплоть до телесности. Человечество получило тогда импульс, который действует вплоть до физического тела, с которым мы теперь продолжаем рождаться... Человечеству была привита та болезнь, которая, если ее привить, приводит к отрицанию Бога-Отца" (182; 16.Х), т.е. к полному атеизму.

В свое время, когда работники тайной полиции в Союзе докопались до этого высказывания Рудольфа Штайнера, что неверие в Бога-Отца является болезнью, то даже обиделись, что было высказано в одной статье. Их можно понять — ведь они привыкли объявлять больными всех верующих в Бога, не встречая на своем пути сомневающихся в их собственном душевном здоровье. Но в том-то и дело, что, как говорит Рудольф Штайнер, неверие в Христа — это большое несчастье для человеческой души, а неверие в Бога вообще есть болезнь души и тела. Лишь больной человек становится атеистом.

Мудрецы Гондишапура хотели сделать человека здесь, на Земле великим и очень мудрым. Но, давая ему земную мудрость, они имели целью сделать душу человека причастной смерти, чтобы, проходя врата смерти, она не имела желания участвовать в жизни духовного мира, а также в последующих инкарнациях. Они хотели законсервировать человека в земной жизни, увести от развития и приготовить для ариманического мира.

От такого родства со смертью человек уберегается только Мистерией Голгофы.Но чтобы человек не понял этого, на помощь ариманическому намерению приходит Люцифер. "Католическая церковь, — говорит Рудольф Штайнер, — стоящая под сильным влиянием остатков импульса академии Гондишапур, в 869 г. на экуменическом вселенском соборе в Константинополе определила догматически, что не следует верить в дух, поскольку она хотела не объяснять что-либо относительно Мистерии Голгофы, а погрузить ее во тьму" (182; 16.X).

Интересно знать, как не просто подготовлялись материалистические представления, с помощью которых вполне определенная каста посвященных надеется погрузить образованное человечество в варварство, чтобы над ним было легко господствовать. Еще в XVIII веке образовалось существующее поныне сообщество людей, которые наперед знают, что придет в мир через 1—2 столетия. Поэтому еще в XVIII столетии оно подготовляло "... определенные мысли, воззрения, которые укоренялись в душах людей и становились действенными силами в области того, чего хотят достичь такого рода сообщества. Затем те воззрения переходили в социальную жизнь и определяли то, как людям следует относиться друг к другу. Люди не знали, откуда приходят те вещи, которые живут в их ощущениях, эмоциях, волевых импульсах. Но знавщие о связях, которые осуществляются в процессе развития, знали также и о том, как можно возбудить нужные эмоции". Например, в их кругу писалась книга, в которой обсуждалось, какую часть дьявол имеет в разных животных. А когда в XIX веке всплыл дарвинизм и люди стали думать, что человек произошел от животного, то у многих при этом в душе вставало представление о животном как о дьяволе (177; 20.X).

В наше время такие приемы используются повсюду — в кинематографе, в литературе, рекламе и т.д. Их называют аллюзиями. В Советском Союзе существовал даже особый цензурный комитет, проверявший всю кинопродукцию на предмет наличия в ней незапланированных, чужих аллюзий. С помощью аллюзий готовился большевистский переворот. Большим мастером их фабрикации был Н.А.Рубакин (1862—1946), известный внешнему миру как милейший человек —книговед, библиофил, интеллигент.

[*Примеч. автора:
С 1907 года он жил в Швейцарии (как и Ленин). От советского правительства с 1930 г. получал пенсию (это в эпоху махрового сталинизма). Похоронен в Москве.

Поясню еще одним примером, что такое "аллюзия". Прочитав в свое время 32-й номер "Фленсбургских тетрадей", я был совершенно убежден, что он называется "Антропософия и национал-социализм", и был немало удивлен, когда обнаружил, что он называется "Антропософы и национал-социализм". Однако все разъяснилось, когда вышел в свет 41-й номер, который называется "Антропософия и расизм". Что я хочу этим сказать? — Что никакой ошибки я не допустил, читая 32-й номер, поскольку и там имели в виду Антропософию, а не отдельных антропософов, только говорить об этом не решились, сомневались: а вдруг поднимется волна возмушения? Поэтому слово Антропософия зашифровали на подсознательном уровне — так оформили тетрадку, ее содержание (ну и что-то там еще), что глаза видели одно, а душа— другое. Теперь, когда стало ясно, что возмущения не будет, решили выступить открыто. В качестве еще одного, подготовительного звена выпустили 40-й номер с названием "Национализм, расизм". Слово Антропософия вообще было опущено, но каждый знает, что это антропософские сборники статей. Я думаю, нет нужды специально говорить о том, что выступление против иностранцев в Германии заслуживает осуждения, но в данной связи нам важно другое. Рассмотрите фотографии, опубликованные в этом номере, особенно на стр. 49, 53, — ведь они могут означать все, что угодно, под ними можно дать любые подписи. В контексте же "Фленсбургских тетрадей" они работают как аллюзии. И достойно глубокого сожаления, что люди, взявшие на себя задачу бодрственно стоять в современности, оставляют бесконтрольным свое подсознание, поддаются суггестивной обработке как и любой дезориентированный наш современник.

Итак, сравните:

№32 Антропософы и национал-социализм;

№40 Национализм, расизм, ненависть к ....

№41 Антропософия и расизм.

Так строят аллюзии!]

На Западе, зная о кулисах материализма, мы можем иначе взглянуть на процесс отчуждения и разрушения морали. В антропософской среде никто не сможет быть пo-настоящему продуктивным, сам оставаясь продуктом внешних отношений, также и в том случае, если эти отношения перенесены в нашу, антропософскую среду. Скрытое варварство и жало материализма, с которым мы рождаемся — вот те исходные предпосылки, которые несет в себе каждый. Обыкновенный современный человек — продукт школьного воспитания и массовой культуры — является имплицитно тотальным разрушителем в любой сфере деятельности. Вот почему приходится говорить об обреченности цивилизации в ее современном виде и о единственной надежде на спасение мира, которую дает Антропософия, поскольку предоставляет средства для преображения самого человека. Поэтому в тех антропософских сообществах, где все по инерции идет своим чередом, где заключается компромисс с силами смерти, Антропософии нет как таковой.

Тайные силы, работающие с материализмом, обычно знают, что стоит под знаком времени, что хочет правомерно осуществиться на Земле, и дают этому ход, а затем, заходя сбоку и сзади, искажают и направляют в ложное русло правомерные импульсы. Эпоху материализма миновать было нельзя. Иное дело — какие на базе материализма были сделаны нравственные выводы, приведшие к атеизму и тотальной ариманизации человеческой души и духа.

Нас далеко увел бы подробный анализ того, как с материализмом работают в тайных обществах, что дает им силу манипулировать судьбами всего человечества. Поэтому возьмем только два, но наиболее существенных аспекта: роль англоязычных народов в таких манипуляциях и церемониальную магию.

Тайные оккультные общества, готовящие инкарнацию Аримана, имеют намерение всю Землю поставить под господство материализма. А согласно законам 5-й послеатлантической эпохи, как мы об этом уже говорили в предыдущей главе, никакой другой народ, кроме англосаксов, не годится в такой мере для превращения Земли в чисто материальную сферу. И цель оккультных братств — "...установить безраздельное господство физического плана, а об откровениях духовного мира говорить так, как говорят об откровениях мира физического (174; 15.1).

Работу ведут с двух сторон: "В то время, как с одной стороны имеется сильная тенденция склеротизировать людей ариманически — и это главным образом иезуитическая тенденция [*Примеч. автора: В описываемых нами феноменах, как уже было сказано, в конечном счете дело сводится к "явлению азурических духов тьмы, чем и обусловлена сложная игра ариманических и люциферических сил. Так люциферизированный в целом иезуитизм может проявляться ариманически и т.д. Этот вопрос не следует брать упрощенно, его нужно глубоко изучать.] , — с другой — имеется решительная тенденция поставить на службу материалистическому мировому порядку люциферических существ, чтобы именно через материализм на поверхность вышла духовность, спиритуализация, которая ориентирована люциферически" (184; 22.IX). От себя замечу, что нет более глубокой мысли, чем эта, раскрывающая суть того, что теперь в России называют духовным возрождением, но что на самом деле является разгулом люциферической спиритуальности, которая уже в ближайшем будущем вся будет переведена в русло материалистических интерпретаций. Мы стоим на пороге такого глобального материалистического миро- и жизневоззрения, в сравнении с которым кондовый диалектический материализм покажется детской игрой. Ведь уже сейчас Библию комментируют в материалистическом духе: Христа объявляют сверхчеловеком-инопланетянином. Его чудеса объясняют биоэнергетикой и т.д.

Такова новейшая фаза того, что готовилось уже давно. Рим работает на новую доктрину своими догмами, например, догмой о непогрешимости папы. С другой стороны, считаясь с работой Рима, функционирует оккультный центр, "...имеющий большое влияние на англо-американское население... То оккультное масонство, что обосновалось в том центре, и из того центра оказывает большое влияние на ход внешней культуры всего цивилизованного мира, — оно также содействует— и именно с пониманием сути дела — материализму, как содействует ему Рим, ... Рим догмой о непогрешимости желает возвести дамбу против притока спиритуальных истин из духовного мира; тот центр сознательно способствует распространению материализма в современном культурном мире... Своеобразие этого явления заключается в том, что, как правило, когда англо-американские посвященные ...ругают Рим, они говорят правду". Таким же образом поступает и Рим, говоря "о том центре, об оккультном масонстве" (184; 22.IX).

Так ведется работа с двух сторон. И там, и там считаются с оккультными законами, одни о других говорят правду. Человека при этом перебрасывают то на ариманическую, то на люциферическую сторону, и он ничего не может понять, поскольку видит: ведь говорят-то правду! И горе тому, кто пробует объяснить правила ведущейся игры в ее целом. Но, несмотря на это, мириться с таким образом действий нельзя, особенно в России, "ибо с материализмом, изживающим себя в индустриально-коммерческих импульсах, соединяется то, что во все большей мере входит в материализм из других отставших импульсов, из китайско-японского, а точнее — из японского элемента".

Рудольфа Штайнера, сказавшего это, спросили; а разве не думают в тех тайныхобществах о том, что с востока подтягиваются японцы? Он ответил: "Люди, принадлежащие к таким обществам, они не рассматривают это как что-то плохое, но как поддержку материализму. Ибо то, что идет из Азии, станет как раз особой формой материализма" (174; 15.1).

Зная об этом, можно уже иными глазами посмотреть на миссию Рериха в России, на его прославления "махатмы Ленина", на заявления в пользу материализма, что будто бы и буддизм есть материалистическое учение и т.п. (см. его книгу "Община"). А сейчас министром культуры в России назначен "рериховец", зло и без всякого знания дела поругивающий Антропософию.

Особенно наглядной становится картина, если все то, что с Востока идет на Запад в виде нашествия гуру, соединить с тем, что откликается на дальнем Западе в виде оккультных романов Карлоса Кастанеды, приобретших просто колоссальную популярность. Так сплетается универсальное оккультно-материалистическое учение — идеология, которой предопределено регулировать все отношения в будущей злой расе человечества, когда, как говорит Рудольф Штайнер, все будут скованы одной цепью и "никто не узнает радости". Поэтому не о вкусах идет ныне спор, а о судьбе человечества.

Материализм уже в наши дни принимает подприродный характер. Набирает силу не материалистическая наука, а магия материализма, оккультные манипуляции с электричеством и магнетизмом. Определенные оккультные братства хотятматериализм некоторым образом сверхматериализовать. Один ряд таких братств, говорит Рудольф Штайнер, "...очень распространенный на Западе и выступающий во многих разновидностях, включает в себя организации, занимающиеся церемониальной магией" наихудшего свойства. Благодаря ей в тех братствах на собственных членов оказывают определенное влияние, доходящее до физическоготела. С помощью определенных магических отправлений воздействуют на церебральную систему, на систему ганглиев. Благодаря этому создается возможность для духовного мира "...влиять на людей, принимающих участие в отправлениях церемониального рода. Это означает, что образуется возможность для умерших, наравне с другими духами, воздействовать на тех, кто впряжен в такое кольцо, созданное церемониальной магией. И благодаря этому материализм нашего времени в некотором роде сверхматериализируется.

Представьте себе, человек целиком и полностью не только в мировоззрении, но всеми ощущениями и чувствами является материалистом. И таких людей на Западе огромное число. И вот эти материалистические ощущения возрастают и возрастают.Человек тогда получает тягу иметь влияние на материальный мир не только пока он пребывает в физическом теле, но и за порогом смерти... В наше время есть люди, чья тяга к материи столь велика, что они стремятся к учреждениям, через которые они и за порогом смерти могли бы опекать материальный мир... И это суть места определенной церемониальной магии.

Этим хочется указать на нечто крайне значительное. Представьте себе некое число людей, объединившихся в определенное братство. Эти люди знают: нам предшествовали другие, те, кто запечатлел сильные господствующие мысли, и им не хватило жизни, чтобы их осуществить... Для них мы создаем круг, и через то, что мы делаем, через церемониальные магические действия, которые мы предпринимаем, они действуют в наших телах. Этим мы отвоевываем более крепкую силу, чем та, которую уже имеем. Благодаря этому мы оказываемся в состоянии, выступая перед другими,слабыми людьми, которые стоят вне такого общества, забирать их во все возрастающую магическую власть. Когда мы говорим слово, держим речь, то через нас действуют те мертвые, так как мы подготовлены путем сплетенности в действиях церемониальной магии.

Это большая разница, стоит ли человек, я бы сказал, честно, обыкновенно в культурном процессе нашего времени и... с этой позиции держит речь в парламенте...или он стоит в кругу церемониальной магии и благодаря этому усилен импульсами власти, идущими от некоего умершего, и с этими импульсами держит речь в парламенте или пишет газетную статью..." (174; 20.1).

Вплетаясь в такого рода манипуляции, человек обретает некое "бессмертие", ариманическое "бессмертие", которого достигают за счет отказа, отрыва от духовной эволюции, и кончится оно полным растворением человеческой монады в сфере подприродных сил. Однако тому, кто уже ступил на этот путь, объяснить ничего невозможно. В то же время, действия таких людей в высшей степени вредны для всего человечества. Рудольф Штайнер говорит, что людей подобного рода много на Западе. Но не раскрывается ли нам через его сообщения тайный смысл и того, что совершается на Востоке? Например, значение мумифицирования трупов вождей в странах социалистического лагеря? Не обозначены ли этими мумиями места существования оккультных лож, где практикуется церемониальная магия наихудшего рода?

Спросим себя: А что представляет собой это кладбище на Красной площади в Москве, эти ритуальные, регулярно повторяющиеся всенародные празднества перед гробницей с мумией, у которой, как пишут специалисты, клетки сохраняют "естественную влажность", чего не могли достичь даже древние египтяне с их оккультной наукой? Не "вечное" ли это политбюро-братство с "вечным" генеральным секретарем во главе заседает на Красной площади, где часть членов покоится в урнах в стене, другая часть, так называемые живые, на виду миллионов по нескольку раз в год выходила к народу из могилы — из дверей мавзолея [*Примеч. автора: Из Кремля в мавзолей ведет подземный тоннель.] — и, взобравшись на могилу сверху, пожинала урожаи всенародной одержимости, искусно разыгранной на площади-капище? Вот почему в эпоху "либерализма" невозможно убрать мумию с площади. В ней — особая инфернальная сила, в которой нуждаются и левые, и правые. И то была не фраза, когда нам вдалбливали: Ленин и теперь живее всех живых!

[*Примеч. автора: в 70—80 годы был широко внедрен обычай — молодоженов, вступающих в брак, тут же вести к мавзолею, где им разрешалось без очереди посетить мумию. Москвичи мрачно шутили: возобновлено средневековое право сеньёра на первую ночь. Представим себе, что переживали души будущих детей, уже витающие над головами родителей, при их участии в такой популяризированной форме ритуальной магии, какой шок потрясал эти души перед вхождением в земную сферу. Очень любят посещать мавзолейимногиеантропософы, приезжающие с Запада; туда водили целые классы вальдорфских учеников, часто не имея понятия о том, с чем имеют дело.]

Да, так оно было и есть. Сила умерших правила в действиях продолжателей их дела на Земле. И ничего не стоят разговоры о том, будто бы одни из них были лучше, другие хуже. Оккультный смысл имели и убийства "своих". Когда расстреливали маршала Тухачевского, он по доброй воле кричал: "Да здравствует Сталин!" [*Примеч. автора:А как было не кричать человеку, который при подавлении Тамбовского восстания применил отравляющие газы против крестьян? Теперь его пытаются выдать за "евразийца", борца за коренные интересы России!] Дело в том, что в церемониальную магию "большевиков" было внесено что-то от ритуалов древних инков, от их ритуальных убийств, что и сделало этот страшный феномен несокрушимым. Его "основоположники" — Ленин, Троцкий, жена Ленина и другие "товарищи", типа миллионера Гельфанда по кличке Парвус (т.е. "простой"), учились в западных братствах, где их ввели в круг церемониальной магии: Троцкого— в Америке, Ленина — в Цюрихе. Без понимания этого все разговоры об истоках большевистской власти останутся лишь поверхностной болтовней, маскирующей истинное положение вещей.

[*Примеч. автора: в Западной Европе в настоящее время ведется дискуссия о том, совершались ли древними американцами ритуальные убийства или все это лишь домыслы современной пропаганды, стремящейся опорочить древнее население Америки. Как и многое другое в бурно обостряющейся идеологической борьбе конца столетия, данная дискуссия интересна тем, что она показывает, насколько поверхностно, бесперспективно экзотерическое, не желающее считаться с духовными основами жизни познание исторической и социальной действительности.
Культура древней Америки была (что вполне естественно) не менее противоречивой, трагической, чем культура древней и новой Европы. Там существовали мистерии разного рода. В некоторых из них (Таотля) действительно совершались ужасные ритуальные убийства людей. Вся социальная жизнь, управлявшаяся черными магами таких мистерий, была ужасна и напоминала диктатуры XX века. Но наравне с темными были Мистерии светлых богов, противостоявшие мистериям зла, боровшиеся с ними и на свой лад готовившие американский континент к принятию вести о Христе. Исключительное по значению описание мистерий древней Америки читатель найдет в лекции Рудольфа Штайнера от 18 сентября 1916 года.]

Совершенно особая порода людей творится с помощью церемониальной магии, поскольку речь идет не о подкупе или, там, властолюбии. Нет, предлагается решение вопроса о смысле бытия во всем его объеме. Надежда на "ариманическое бессмертие", говорит Рудольф Штайнер, "...живет сегодня у большего числа людей, чем выдумаете, — мысль обеспечить себе ариманическое бессмертие, которое состоит в том,что человек действует не отдельно, не индивидуально, а через инструмент таких сообществ. Такие сообщества многочисленны, и люди с определенными ступенями, находящиеся в них, знают: через такое общество я буду в состоянии те силы, которые должны иссякнуть со смертью, сделать в определенном смысле бессмертными, они будут действовать после моей смерти. При этом через переживание церемониальной магии люди настолько отупляются, что их больше не смущает мысль, которая должна была бы всплыть перед душой, способной воспринимать подобные вещи с истинной серьезностью и достоинством. Ибо в той мере, в какой как бы прорастают... к ариманическому бессмертию, в той же мере теряют сознание о другом, действительном, настоящем бессмертии.

Материализм в наше время так захватил некоторые души, что они не стесняются тем, что их оглушают, и в действительности они стремятся к ариманическому бессмертию... Такие общества, как правило, организованы таким образом, что церемониальная магия должна действовать именно на тех, кто ничего не подозревает и имеет потребность вступать в сношение с духовным миром через разные символические действия. Таких людей имеется много (видимо, они-то и считают себя регулярными, духовно ищущими масонами. — Авт.). Сами по себе они могут быть неплохими людьми. Их принимают в круг церемониальной магии, и небольшое число других людей, вплетенных в тот круг, пользуются ими как инструментом". Таким способом ищут силы в мире умерших и получают ариманическое усиление; находят доступ к отставшим духам египетско-халдейской эпохи, к ее отставшим ангелам. Поэтому в социальную жизнь такие общества стремятся внести пережитки 3-й культурной эпохи (174; 20.1).

И поэтому, продолжим мы, коммунистические диктатуры, прибегающие к церемонии мумифицирования умерших, не имеют к социализму ни малейшего отношения. Истоки их "социализма" следует искать в древних империях инков и ацтеков с их черномагическими мистериями ритуальных убийств. На Западе все это также имеет место, но до поры до времени прячется за декорациями парламентаризма, свободных выборов и проч.

Что касается тех, кто учреждает церемониальную магию, мастеров лож, то они, говорит Рудольф Штайнер, не настолько глупы, чтобы верить в простую материю (таков, между прочим, был и Рерих. — Авт.). Но они заинтересованы в том, чтобы как можно больше прошедших через ложу осталось после смерти приковано к ложе,отчего сила оккультного общества возрастает. "Так что эти братства (подобно жрецам древнего Египта. — Авт.) готовят клиентуру из душ умерших, которые остаются в сфере Земли", т.е. теряют возможность проходить через возвышенную духовную эволюцию. Для этого рядовым, ленивым братьям преподносится теория о высших силах природы, о магнетизме, электричестве, составляющих якобы основу психической деятельности человека. "Вы видите, — продолжает Рудольф Штайнер, — существует высший материализм, существует материализм, который не просто отвергает дух, но хочет закабалить его материей... Вы видите здесь начало того, что в течение последующих пяти столетий будет становиться все интенсивнее и интенсивнее. Этим злые братства и ограничены [*Примеч. автора: Пять веков того, что у нас было 70 лет?! А ведь станет еще хуже, поскольку зло развивается], но они смогут продолжить свое дело, если у них не отнимут их ремесло. А его не отнимут в том случае, если найдут неудобным преодолеть пассивность при выработке духовнонаучного мировоззрения" (178; 18.XI).

Читая такие сообщения, трудно удержаться от того, чтобы не связывать их с советской действительностью. Ведь все они — десятки активнейших деятелей большевистских злодеяний, — захороненные на Красной площади, действительно здесь, привязаны к материалистическому оккультному обществу и не могут оторваться от него. И встает вопрос: могут ли, да и хотят ли разрушить этот магический круг те, которые стоят за кулисами перестройки — по сути такие же члены церемониальной магии? А новая идеология? В ней сейчас под маркой духовной свободы буквально идет обоснование "высшего материализма", который теперь не отвергает, а "закабаляет" дух. Видя это, легко понять, чего можно ждать в ближайшие годы в России.

Что касается антропософского Движения, то пассивность в нем стала повсеместным фактом. Поэтому без особых церемоний нужно тормошить заснувших, давать отпор всем, кто уже в нашей среде, что называется, берет Антропософию за горло: темным мастерам, закулисным инспираторам, распространителям лжи. Не будем преуменьшать масштабов проблемы: речь идет о судьбе человечества. Никакая цена в уплату за него не может быть чрезмерной.

У нас нет никаких оснований, а значит, и права обольщаться насчет целей впавших в крайний атавизм орденов, братств и лож. Их высокоградуированные мастера не хуже нас знают, что Христос — Бог, что все написанное в Евангелиях — правда. Но они говорят себе: мы не хотим больше Христа иметь своим водителем, который ведет через нормальный мир, мы хотим иметь другого вождя, мы именно хотим встать в оппозицию к этому нормальному миру". Такие люди, будучи воспитанными церемониальной магией, считают, "...что мир ариманических сил является намного более сильным духовным миром, что они, прежде всего, смогут и далее продолжать то,что они приобрели, усвоили здесь, в физическом теле, что они могут сделать бессмертными материальные переживания физической жизни" (174; 22.1).

Разными способами преследуют свои цели указанные мастера ариманического бессмертия. Как на один из них можно указать на попытку г-жи Безант выдать Кришнамурти за Христа во Втором Пришествии. (Сейчас в мире насчитывается несколько десятков лжемессий; московское телевидение берет у них интервью).Другим способом является догма о непогрешимости папы. С точки зрения первых отцов церкви, догма эта — откровенное богохульство. Но с определенной оккультной стороны понимают, что она является необыкновенно эффективным средством пробуждения антихристианской веры, средством увести людей с пути нормального христианского развития.

Третий способ — искажение соотношения национального и индивидуального."Христос умер для индивидуального человека. —Так говорит Рудольф Штайнер. —В этом заключается самое главное в Мистерии Голгофы. Важное деяние Христос должен совершить в пятой... а также и в шестой послеатлантических эпохах. Он должен здесь, на Земле, стать помощником (для людей) в преодолении, в последнем преодолении всего того, что приходит из национального принципа" (174; 22.1).Указанные братства, борясь со Христом, провозглашают принцип национального самоопределения. Это делает, фактически, сам Ариман, который, как сообщает Рудольф Штайнер, был инкорпорирован (т.е. не был воплощен целиком, но и не был просто инспиратором, а как бы замещал человеческое "я", отодвигал его в сторону) в Вудро Вильсоне.

Что совершается ныне в бывшем Советском Союзе, в Югославии, является прямым продолжением программы Вильсона. Не только нации, но даже совсем небольшие национальные группы "заколачивают" себя в узком национальном эгоизме, чем возводится вал на пути следующей, славяно-германской культурной эпохи. При этом парализуется и развитие души сознательной.

В качестве нового фактора сокрушения культуры души сознательной выступает становящееся все более насильственным расовое смешение народов в Европе, — как бы острие другого "кинжала" по сравнению с "кинжалом" вильсонизма. Расовый принцип некогда будет преодолен в среде человечества. В современных же криках оборьбе с расизмом нет даже намека на искреннее желание отстаивать права личности, а одно только намерение искусственно предвосхитить будущее, чтобы исключить нормальный, здоровый его приход. Той же цели служит и поощрение настоящего расизма, создание доктрин о расовом превосходстве в сфере прав личности. Все это— рецидивы старого импульса Гондишапур в новых вариациях.

Особенно сильным способом непосредственного магического действия ариманических братств в мире является распространение лжи, действующей как правда. Против нее оказывается бессильным и большинство антропософов. Люди охотно плывут по течению глубоко внедренных средствами массовой пропаганды и оттого ставших привычными мнений, представлений, суждений. И поскольку они вошли уже в эфирное тело, люди приходят в негодование и даже в ярость, когда им предлагают факты, изобличающие ложь, ставшую частью их существа.

Тут следует говорить о современной прессе, о средствах массовой информации. Рудольф Штайнер прямо называет прессу "черной магией" и говорит, что существует немало редакций (теперь, видимо, следует говорить: подавляющее большинство), у которых "две двери": одни — обыкновенные, другие — "раздвижные", через которые входят и оккультные братства (173; 26.XII). А там знают, что в ложных представлениях заложена большая оккультная сила, если люди в них верят. Поэтому о многом, что сегодня издается в мире, не следует спрашивать: что хотел сказать тот или иной автор? но: кто оплачивает то или иное мнение? (174; 22.1).

Однако и здесь враг человеческий изощрился настолько, что открыто повторяет те же самые слова, которые сказал Рудольф Штайнер. Ибо именно по такому принципу советские идеологи оценивали все, что публиковалось на Западе. Но делали они это, будучи сами насквозь лживыми, целиком оплачиваемыми служителями господствовавшей идеологии, в которую сами они не верили. Так усложняется в наше время техника лжи.

Прямую ложь теперь встретишь редко. Чаще всего лгут по поводу разного рода ложных фактов. А то бывает и так, что лживо опровергают ложь о лжи. Попробуй тогда разберись и объясни людям: а что же было на самом деле? И если такое положение дел складывается повсеместно, то можно просто прийти в отчаяние. Выход из положения обретается лишь тогда, когда мы проблему всеобщего кризиса переживем как действительно очень серьезную. Лишь, как говорится, по большому счетуоткрывается его высший смысл. Он состоит в том, что "...именно во время наибольшего сопротивления Христианство разовьет свою великую силу! И в борьбе с попыткой устранить душу будет найдена сила вновь признать дух" (175; 27.111).

«Импульс Мистерии Голгофы является мировым исцелением от материализации души. Путь Самого Христа не подвластен воле и намерениям людей. Поэтому никакое человеческое знание каких бы то ни было посвященных не имеет влияния на то деяние Христа, которое в XX веке ведет..." к Его Второму Пришествию. "Христос в эфирном облике пребывает в сфере Земли". И для людей дело заключается в том, как относиться к Нему. " Итак, на явление Христа никто, ни один любой силы посвященный не имеет ни малейшего влияния. Оно грядет. Это — призывает Рудольф Штайнер, — я прошу вас твердо себе заметить. Но путем разного рода учреждений можно повлиять на восприятие События Христа" (178; 18.XI).

Указанные братства делают все возможное, чтобы Христос прошел через ХХ-й век незамеченным, чтобы "...Его Пришествие, как эфирной Индивидуальности, осталось незамеченным людьми" (178; 18.XI). Для этого устраиваются мировые войны, революции, создаются финансовые кризисы, возникают вильсонизмы, ленинизмы, троцкизмы, гитлеризмы, сталинизмы и множество других "измов" вплоть до направлений в массовой культуре. Все они в наш век возникают не сами по себе, ибо прервано естественное развитие культурной, духовной и исторической жизни. Такое случилось впервые, а люди не хотят этого видеть. Могущественные оккультно-политические силы сделали это с целью "...сферу влияния, которая через Христа должна войти в XX и последующие столетия, завоевать для другого существа... которое еще никогда и никак не являлось во плоти... И все мероприятия с умершими и т.д. ...в конечном счете сводятся к одной цели: увести людей от Христа, прошедшего через Мистерию Голгофы, и другую индивидуальность (Аримана) представить как господствующую на Земле. Это совершенно реальная борьба... борьба за то, чтобы другое существо поставить на место Христа в ходе человеческого развития на все время, оставшееся до конца 5-й послеатлантической эпохи, но также и 6-й, и 7-й эпох.

Задача здорового, честного спиритуального развития состоит в том, чтобы такое стремление, стремление в высшей степени антихристианское, устранить, истребить. Лишь ясное понимание способно чего-то здесь достичь. Ведь то, другое существо, которое те братства хотят сделать господствующим... они также назовут "Христом"...Кто лишь поверхностно наблюдает жизнь, кто занят главным образом лишь внешними дискуссиями о Христе, о проблеме Иисуса и т.д., тот не видит глуби. Все это лишь туман, дым, который пускают людям в глаза, чтобы отвлечь их... от того, в чем заключается дело" (178; 18.XI).

[*Примеч. автора: Тема эта требует своего дальнейшего углубления с учетом опыта уже наших дней. Например, имеется одно сообщение Рудольфа Штайнера, которое может многое разъяснить в области так называемых "аномальных явлений" и показать, какими путями будет двигаться техницизм. "Той стороной,— говорит Рудольф Штайнер. — которая на место Христа хочет поставить антихриста, развивается стремление воспользоваться тем, что особенно сильно действует через материальные силы... духовно. С той стороны в первую очередь стремятся воспользоваться электричеством, а точнее — земным магнетизмом (он особенно силен в Америке. — Авт.), чтобы вызвать определенные действия по всей Земле. Яуказывал вам, как в том, что было названо человеческим двойником, восходят силы Земли. Проникнуть в тайны этих сил, чтобы земной магнетизм использовать в его двойственной природе, как северный и южный магнетизм, с целью распространить по всей Земле правящие силы, которые действуют духовно, — к этому стремятся американцы... С определенного направления неба постоянно действуют духовные существа; нужно только (по мнению братств) этих духовных существ поставить на службу земной жизни и тогда ... те духовные существа, действующие из космоса, станут сообщать тайны земного магнетизма в связи с тремя вещами; зачатием, здоровьем, продлением жизни. С помощью таких вещей можно действовать весьма эффективно в духе группового эгоизма. Дело заключается лишь в том, чтобы иметь сомнительное мужество в таких вещах, которое в некоторых кругах уже имеют!" В противовес этому задача здоровой науки состоит в том, чтобы найти некоторые силы, которые приходят на Землю из Космоса от направления Рыбы — Дева (горизонт). Темная наука ориентируется на направление Стрелец — Близнецы (вертикаль) и те силы ставит на служение двойнику, и т.д. (178; 25.XI). Вопросы парапсихологии, "пси-оружия", "уфологии" — все они сходятся к приведенному сообщению Рудольфа Штайнера, но кто из антропософов способен и желает обдумывать их в таком ключе? Адело касается именно Второго Пришествия Христа.]

Современные проповедники, вроде Билли Грэма, собирают многотысячные аудитории, чтобы, по сути говоря, лишь балагурить на тему о Христе, вызывать феномен "упрощения духа", как правило, не без элементов массовой суггестии. Далеко не просто с речами о Христе обстоит и в Антропософском Обществе. Также и здесь далеко не всякий, поминающий Его Имя, служит Христу. Люди без зазрения совести спекулируют самыми святыми вещами ради сиюминутной выгоды, укрепления престижа, маскировки совсем других намерений. Поэтому подремывание в ветвях, слепое следование за теми, кто в нашем Движении забирает в руки власть, никоим образом не уберегает нас от порабощения супостатом.

В общении с людьми, также и в нашей среде, необходимо понимать по меньшей мере две вещи: во-первых, что "именно тем, кто сегодня деформирован, испорчен определенными оккультными братствами, почти бесполезно говорить" (172; 26.XI); во-вторых, "...мы сегодня страдаем от того, что наверх отбираются худшие люди. Это относится к выработке правильного чувства действительности, здорового человеческого рассудка: вглядываться с пониманием в эту селекцию худших" (185-а; 8).

В нашем Обществе и Движении нужно во что бы то ни стало сделать что-то такое, чтобы наверху у нас оказывались лучшие люди.

Три главных духовных течения, которые, приходя из древности, "впадают" в эпоху души сознательной, постепенно обретают тесную и всестороннюю связь, если можно так выразиться, с географическо-демографической структурой Европы. Католицизм свою твердыню возводит в среде романского мира; в англосаксонском мире возникают "народы лож"; Средняя Европа, немецкоязычные народы делаются хранителями, попечителями сущностного ядра эзотерического Христианства. Из среды этих народов является хранитель Грааля Парсифаль, а также поэт, воспевший святое братство — Вольфрам фон Эшенбах.[*Примеч. автора: Даже в эзотерической традиции французов легко прослеживается преобладаюшая роль древнегерманского, а не латинского элемента. Что касается Мэлори, автора рыцарских романов, воспевшего круглый стол Артура, то его попытка поставить на место Парсифаля английского рыцаря Галахада не выдерживает никакой критики, проводимой в ключе Духовной науки.] С началом эпохи души сознательной Христиан Розенкрейц именно в Средней Европе кладет основание новым христианским Мистериям. Из импульсов эзотерического Христианства на внешнем плане культуры немецкоязычных народов рождаются гетеанизм, колоссальная философская школа. Наконец, здесь же возникает Антропософия.

Духовный облик Средней Европы потрясает своей грандиозностью. Когда европейская часть человечества созревает настолько, что субстанция космической интеллигенции нисходит с Неба на Землю, то ее восприемниками оказываются немецкие схоласты, в первую очередь Фома Аквинский и Альберт Великий. В параллельном потоке зреет Христианство внутреннего, душевного пути. Самые значительные его представители — немецкие мистики Майстер Экхарт, Таулер и др. Потом возникает колоссальное музыкальное искусство от Баха до Вагнера, эстетика Шиллера, поэтическая наука Гете и многое другое.

Начав перечислять духовные плоды Средней Европы, рискуешь захлебнуться от восторга, ибо это целый мир, грандиозное откровение высочайших сфер духа, опосредованное человеческим творчеством, опирающимся на индивидуальное я-сознание. Но один род изумления сменяется другим, полярно противоположным первому, когда от самих представителей немецкоязычных народов слышишь делаемое едва ли не с внутренним удовлетворением заявление о том, что наконец-то немецкая история написана правильно и имеет вид "книги преступлений"!

Таким выводом скреплена полная, безоговорочная духовная капитуляция Германии и всего немецкоязычного мира. Но в таком случае давайте будем последовательны и из всех музыкальных концертов исключим не только Вагнера, но и других "тевтонов", вроде Бетховена, да и Баха, и Шумана, Вебера тоже. В истории философии откажемся от— опять-таки уже квалифицированных не только как "тевтонцы", но и "националисты", чуть ли не предтечи национал-социализма — Гегеля, Фихте и т.д. Что тогда останется? Чего тогда лишится духовная жизнь человечества? А тогда как раз и произойдет существенное "упрощение", "понижение" человеческого духа! Поэтому отношением к Средней Европе ныне проверяется степень вражды к индивидуальному сознанию, к самому феномену "я". Вражда эта настолько широкомасштабна, ею обусловлено так много содеянного, что нечего и думать, чтобы на двух-трех десятках страниц дать ее полный анализ и на его основе показать ее суть. Но совсем необязательно — не самое главное — заниматься ее внешней стороной, внешним выражением. Суть дела можно, при желании, понять, проникнув с помощью Духовной науки к прафеномену этой вражды.

Говоря об исторической симптоматологии, Рудольф Штайнер не дает оценочных суждений. Он лишь описывает, характеризует оккультно-политические феномены, а главное — учит нас методу их познания. В них всегда содержится и какая-то правомерная часть, обусловленная мировой кармой, задачами развития свободного духа и др. Ученику Духовной науки важно всегда оставаться реалистом: называть белое белым, а черное черным. В таком подходе не содержится никакой критики. Если даже о Самом Боге Рудольф Штайнер говорит: "Христос ни ненавидит, ни неправомерно любит", то не станем и мы принимать за добродетель наши метания от ненависти к неправомерной любви и обратно.

Чтобы понять весь трагизм (а не "книгу преступлений") Средней Европы, необходимо сначала разобраться в характере становления высшего члена души — души сознательной — и связанного с ним выступления самосознающего, автономного "я".

В духовной истории человечества отдельные народы можно уподобить человеческим индивидуальностям, соединенным в том или ином обществе. И как нет духовного равенства среди людей, когда они вступают во взаимодействие, так нет его и среди народов. Это всего лишь идеологическое лукавство, когда заводят речь о духовном равенстве всех людей и всех народов. К нему прибегают, чтобы скрыть всю ту деятельность, которая ниспровергает принцип равенства в его правомерной сфере— правовой. А когда еще заводят разговоры о хозяйственной и политической свободах, то уже никто не в состоянии понять смысла происходящего, в том числе и те, кто основанием своей жизни как-будто бы сделали Духовную науку. Предрассудки нашего времени антропософы подчас впитывают даже интенсивнее, чем люди, живущие без духовного знания, что в полной мере относится и к вопросу немецкой истории и предназначения среднеевропейских народов.

Совсем недавно в центральной газете Антропософского Общества "Гетеанум" была опубликована статья с язвительным названием: "Снова история избранного народа". (*13 ) Речь в ней идет о немцах, и среди прочего имеется такая, как мне представляется, невозможная во всех отношениях фраза: "Для человека, причастного к современному шагу я-развития, является чем-то вызывающим стыд, тюрьмой принадлежность к "избранному народу", т.е. к немцам, австрийцам".

Представим себе на момент, что это высказывание примут как руководство к действию все те, кто его разделяет (а это, может быть, два из трех членов Общества). Что тогда им нужно будет сделать? Немедленно покинуть "тюрьму", смыть с себя "позор"; поменять гражданство, изучить другой язык и всю дальнейшую жизнь посвятить организации нового крестового похода народов, который стер бы с лица земли
злодейское племя. Если же не эмигрировать, то хотя бы всей семьей нужно записаться в "красные бригады" и т.д. Например, мы, в России, говоря "нет" большевизму (правда, у нас хватило ума не отождествлять его с русским народом), так и поступали. В первые месяцы войны немецкую армию встречали хлебом-солью, полагая, что внешнее нашествие лучше внутреннего; в 60—80-е годы люди искали любой возможности для эмиграции. Поскольку же сторонники вышеприведенного суждения ничего подобного не делают, а, напротив, продолжают спокойно вести обеспеченную жизнь в "тюрьме", получать, скрывая "стыд", зарплаты, которые и не снились 3/4 человечества, хорошо питаться экологически чистыми продуктами и т.д., то что остается сказать о них? А то же самое, что у нас теперь говорят о большевистских агитаторах, которые перед революцией громче всех драли глотку, осуждая Россию как "тюрьму народов", в которой "стыдно" жить порядочному человеку, а когда дорвались до власти, то всю страну превратили в сплошной концлагерь.

Я не случайно так подробно остановился на этом эпизоде. Мы подошли теперь к теме, обсуждать которую можно лишь с совсем ограниченным числом людей. Другие тут либо несут безответственный вздор, либо заняты фабрикацией разных приемов психологического воздействия, напрочь лишающего людей здравого смысла, когда они касаются "проклятой" темы. В результате мы сталкиваемся здесь с феноменом массового психоза, упраздняющего всякую "причастность к современному шагу я-развития". Однако лишаться этой причастности никто не вправе, и поэтому остается лишь одно: со спокойным умом разобраться в загадочном феномене.

Прежде всего, ответим на вопрос: что следует понимать под "избранностью"? Если говорить о развитии души сознательной, то для такой задачи над мировым водительством избраны англосаксонские народы. Для подготовки грядущей эпохи Самодуха избраны славянские народы. Избранность немцев связана с задачей выработки "я". И всякий здравомыслящий человек может говорить лишь одно: дай Бог, чтобы народы свое избранничество, свою миссию исполнили до конца!

В древности израильский народ был избран для подготовки вочеловечения Бога. Древние греки были избранным народом души рассудочной, потом им стали римляне. Последние творили немало зла в мире; не народ, естественно, а безумные цезари, декадентская римская знать; однако мы вспоминаем о главном, что римляне породили понятие гражданского права, которое теперь стало достоянием всех народов.

В каждой культуре имеются народы, решающие главные задачи, и народы, решающие задачи второстепенные. При этом "каждый отдельный народ и все единичные маленькие народные осколки обладают... своими особенными заданиями.." (121; 16. VI).

Как и в случае отдельных людей, все народы и даже расы не могут постоянно находиться на одном уровне решения задач развития, ибо одни из них решали эти задачи в прошлом, другие созрели для решения актуальных задач только теперь, третьи готовятся к тому, чтобы свой существенный вклад в духовное развитие человечества сделать только в будущем. При этом «отстают расы, отстают народные общности, но души (людей) переходят (через инкарнацию) из одной расы в другую" (104; 21.VI). В пределах же инкарнации человек вправе сказать себе:"Через мою карму я связан с моей национальностью, ибо она есть часть моей кармы" (174; 7.1). И вот теперь мы без труда понимаем, сколь абсурдна, бессмысленна процитированная выше статья из "Гетеанума". Но она — лишь частица айсберга, которым мы теперь будем заниматься.

Вопрос кармы требует обстоятельного рассмотрения. Здесь нужно точно знать, какого рода Архангелы или другие духовные существа ведут те или иные народы, какие задачи в общечеловеческом плане решают высокие иерархические существа, все ли они сами поспевают за своим собственным развитием. Не следует забывать ио колоссальном различии между человеком и существами Иерархий, Духами и Душами народов, от которых через посредство Ангелов каждому из нас передается содержание наших индивидуальных обязанностей перед своим народом и перед егоДухом-Водителем (121; 9.VI).

Коренясь в народе одним лишь воплощением, человек несет в себе одновременно больше и меньше того, что может ему дать Дух народа, из чего следует, что можно и нужно преодолеть национальное, а в особенности кровнородственное (имеются нации, где даже расовое действует сильнее национального), но только перерастая его, путем сопереживания общечеловеческих интересов как своих национальных, а потом и как своих личных. Короче говоря, до интернационалиста нужно дорасти и не по марксистскому, а по духовно-научному методу. Рудольф Штайнер описывает его следующим образом: "Англо-американизм обладает талантом к космогонии, Европа — к свободе, Восток, Азия обладает талантом к альтруизму, к религии, к построению социально-экономического строя. Эти три настроения должны быть сплавлены в пределах всего человечества. Мировыми людьми должны мы стать и с точки зрения мирового человека действовать" (191; IO.X). Задача, как видим, не простая, поистине посвятительная. О ней даже понятия не имеют наши доморощенные интернационалисты. Но хотя бы поняли они, что никто и никогда не решал мировых задач путем брани и поощрения неврастении.

Чтобы решить задачу своей кармы, коренящейся в национальном, необходимо самопознание соединить с народоведением. Через самопознание, объективированное в истории, человек приходит к душе сознательной. Поэтому те силы, которые противятся развитию эпохи души сознательной, всячески фальсифицируют истории народов. Таким путем особенно эффективно искажается становление самосознающей личности. Формируется особый, весьма многочисленный слой, я бы сказал, "люмпен-интеллигенции", обработанной суггестивным действием средств массовой информации, исторической ложью, фанатизированный в своих, управляемых чужой волей, пристрастиях. Исключительно опасный для духовного развития всего человечества слой; в него вовлечено огромное количество молодежи. Он разбит на две части и в своей деструктивной деятельности работает с двух сторон. С одной стороны там возглашают: кровь и почва превыше всего! Кто-то при этом уточняет: да, это так, но право так говорить имеют не все народы. С другой стороны оплевывается все национальное. От "люмпен-интеллигента" такого рода можно, например, услышать: "Я сам немец, но ненавижу этот собачий народ!" [*Примеч. автора: Я привожу конкретное высказывание одного "антропософа".]

Также и в России сейчас всякое доброе слово о национальной культуре расценивается как знак принадлежности к "русскому нацизму". Поэтому нормальные люди вынуждены молчать, и единственными выразителями национальных интересов оказываются необольшевики, что, похоже, вполне устраивает левых, называющих себя демократами, поскольку все теперь стали "диалектиками".

Таким образом, настоящий вопрос заключается не в абстрактной избранности или неизбранности, а в точном знании того, в чем состоит избранность. Что касается немцев (поскольку теперь мы говорим о них), то послушаем Рудольфа Штайнера, немало занимавшегося этим вопросом. [*Примеч. автора: Как я уже предупреждал, я формулирую духовнонаучное кредо, в котором выражена лишь квинтэссенция затрагиваемых проблем. Но в случае нужды каждая из них может быть раскрыта слюбой степенью обстоятельности и конкретности.]
Со всей определенностью он говорит: "Немцы являются авангардом шестой подрасы (т.е. будущей, славяно-германской культурной эпохи. — Авт.) и эту свою миссию должны постоянно все более и более осознавать". — Это ли не избранность? Но, скажут нам, читай дальше и сравнивай с тем,что немцы натворили в XX веке. А дальше стоит: "Делать это им надлежит со всем смирением. Они должны углубляться в своих собственных идеалистов. ...Читайте ваших великих идеалистов: И.Г.Фихте" и т.д. (246; стр.85). [*Примеч. автора: И Рудольф Штайнер добавляет: "Так гласит слово Майстера". Что это означает, антропософы, я надеюсь, понимают.]

Следует признать, что немцы своих идеалистов не читают. В процессе послевоенного "перевоспитания" им привита мысль, что идеалистов этих нужно стыдиться, что их использовали, и не без основания, в своей идеологии национал-социалисты. Таков исходный постулат, который следует принять прежде всего, до обсуждения вопросов о разного рода виновностях. Это не более, чем идеологическая уловка, когда вскользь бросают: ну да, что-то у них там было в прошлом, но ...и далее следуют обвинения, все сводящие к той мысли о "стыде" и "тюрьме", что была приведена выше.

Преступной объявляется сама суть немецкого народа, а потому о каких плодах его духа может идти речь? — Такова главная мировая идеологическая установка в отношении немцев. Обо всем остальном — о виновностях — говорится лишь как о фактах, подтверждающих главный вывод. Но он насквозь ложен. На нем настаивают по той причине, что не хотят допустить прихода следующей культурной эпохи. И все, кто разделяет эту идеологию, вольно или невольно работают против развития человечества. В наше время существует много людей, готовых променять духовное "первородство" на "чечевичную похлебку". Таковы плоды релятивизма и агностицизма — последних выводов, к которым пришла наука и этика. Но выводы Духовной науки иные. А о них-то и идет у нас речь.

Немецкому существу, как говорит Рудольф Штайнер, свойственна подвижность.Она объясняется его своеобразной связью со своим Духом народа. Но она же является причиной того, что другие народы с трудом понимают немцев. При более глубоком познании другие народы поймут, что ненавидимое ими составляет добрые свойства немецкого народа; их трудно понять только потому, что они не совсем обычные, а все необычное вызывает антипатию.

Рудольф Штайнер разделяет мнение Эрнста Ренана, которое тот в 1870 г. высказал Д.Ф.Штраусу: "...историческая роль Германии обладает наивысшим значением". Но Рудольф Штайнер понимал, в какое время он живет, и вынужден был даватьтакого рода разъяснения: "Могут сказать: выражающий подобные мысли о Германии... говорит как немецкий шовинист... Однако если бы не было оснований похвально отозваться о немецком существе, то не было бы и этих лекций" (157; 16, III ) Иными словами, Рудольф Штайнер имел смелость называть белое белым, а черное черным, что ему не прощали в прошлом и не прощают теперь.

Следует еще уточнить, что конкретно имел в виду Рудольф Штайнер, говоря о немецкой сути. Начнем с самого начала. Как мы уже говорили, в средней Европе в результате великого переселения народов из Сибирского региона на Запад возникла некоего рода исходная мешанина. "Уже долгое время, — говорит Рудольф Штайнер, считается обычным называть немецкий народ представителем той мешаниньг Народы Запада отомстили этому народу тем, что вообще не захотели называть его тем именем, каким он называет себя сам и которое выражает нечто глубоко инстинктивное. Немцев называют тевтонами, аллеманами, германцами, но никак не могут привыкнуть говорить на языках Запада слово "Deutsch" (Дойчь), хотя именно это имя глубоко связано с сущностью этого народа" (174; 22.1). Причина такого поведения, как и многое другое, коренится в том, что из Центральной Европы лучами, в разных направлениях изошли потоки переселенцев и в силу некоего рода естественных причин, свойств психологии становления народов, встали в оппозицию к центру.

При расселении народов среднеевропейский импульс сказывался сначала в том, что начали формироваться два круга интересов. "Один был широко представлен теми, кому было абсолютно безразлично, что предпринимают те или иные рыцари, кому хотелось лишь одного: обрабатывать свой клочок земли и в ближайшем окружении вести торговлю и развивать ремесла. Другой круг интересов основывался на профессиональном отношении к войне. Интересы земледельцев, ремесленников постепенно приходили во все большее противоречие с интересами рыцарства. По этой причине возникли вольные города, в жителях которых развивалось сильное чувство свободы и понимание ценности другой личности". В сельской же местности царили право кулака и дикость (51; 20.ХП) (что сильно напоминает и наше прошлое). "В битвах, которые города вели с князьями и рыцарями за свою независимость и свободу, выражалось не что иное, как борьба свободной личности" (51; 18.Х). Таково было немецкое средневековье.

Между средневековым немецким бюргерством (т.е. жителями городов; в России этому слову почему-то придан презрительный оттенок) и аристократией существовало глубочайшее различие. Если первые были потомками тех атлантов, что с Ману ушли на восток, неся в себе импульс грядущего христианского преображения, то вторые утверждали в себе "нечто от древней душевной дикости и душевной примитивности народа нибелунгов", отсталых людей эпохи древней Атлантиды (Нибельхайм).

В новое время к людям, изживавшим в себе в упадочной форме древний характер нибелунгов, "...в первую очередь принадлежит все то, что было содержанием, человеческим содержанием дома Габбсбургов . Никто не поймет трагедию совершившегося (в XX веке), если не примет во внимание эти подосновы событий: что столетиями идущая вперед среднеевропейская часть человечества регулировалась и управлялась другой частью, которая сохраняла в себе в упадочной форме душевный характер древних диких нибелунгов... Эти части жили в прошлые столетия одна рядом с другой как две разные расы, может быть даже более различные, чем две разные расы. Нужно иметь мужество принять во внимание подобные подосновы исторических событий" (190; 12.IV).

Но еще больше мужества, а также свободы от предрассудков нужно иметь для понимания того, что на место старой, сословной аристократии в мире теперь приходит новая — аристократия лож. Под покровом процесса демократизации, как говорит Рудольф Штайнер, идущего с XVI века, растет стремление немногих достичьгосподства над целыми народами. Материалистический образ мира, каким его создала наука, делают социальным образом мира (от Геккеля идут к Марксу). Вся европейская и американская культуры не хотят ничего знать о связях Земли с духовными силами Космоса. Это знание хочет удержать для себя особая каста высокоградуированных членов тайных оккультных обществ, чем она уподобляется касте древнеегипетских жрецов. "Эта каста надеется, что над народами, впавшими с помощью материализма в варварство, будет легче господствовать" (201; 9.V).

Цели такого рода являются необычайно далеко идущими. Рудольф Штайнер говорит о том, что уже в наше время создаются предпосылки для разделения человечества на две расы: злую (черную) и добрую (белую). Черную образуют все те, кто несможет преодолеть материализм, магию материализма. В наше время повторяется,но на значительно более опасном уровне старое противостояние атавистических элементов, оставшихся от далекого прошлого, и той части человечества, которая решает новые задачи развития. На место аристократов-нибелунгов теперь встают аристократы-хранители суггестивных ритуалов и культов 3-й и 4-й культурных эпох. Для такой аристократии особенно важно "наступить на горло" трем народам: англичанам, немцам и русским.

Англосаксы, изойдя из Средней Европы, не взяли с собой наследия нибелунгов и потому смогли развить инстинкт к выработке души сознательной, а вместе с ним —склонность к занятию политикой, что оказалось для них и некоего рода подводным камнем, посадившим их "на мель" материализма, о чем уже говорилось. Что вытворяют с русскими — это у всех на виду. Создается впечатление, что хоть какое-нибудь сопротивление закату цивилизации могут еще оказывать только немецкоязычные народы. Но их раздирают мощные противоречия. Как грандиозно, по словам Рудольфа Штайнера, наглядно характерные черты среднеевропейской жизни раскрываются в том контрасте, где с одной стороны стоит цвет духовной жизни XVIII века— Клопшток, Лессинг, Гердер, Шиллер, Гете, а с другой — вся упадочность наследия нибелунгов, выраженная в Фридрихе Великом.

"От 1200-го года до XX века в Средней Европе естественным образом развивалось люциферическое, как отсталая дикость нибелунгов...". Рассмотрим это в связи "...с ариманическим элементом современного индустриализма, техники, капитализма. ...В последние десятилетия XIX и первые десятилетия XX века возникло взаимодействие между индустриализмом и старым земельным владычеством, старым юнкерством... Это и привело Среднюю Европу к закату: возник брак между индустриализмом и территориальным господством, политическим управлением Средней Европой". Тот брак гигантским препятствием встал на пути исполнения немцами своей миссии (190; 12.IV).

Духовным ослаблением Средней Европы тут же воспользовались оккультные силы Запада. Началась работа по ее разрушению. Понимать ее следует, как ведшуюся одновременно и снаружи, и изнутри. Что было внутри? "Дом Габбсбургов, — говорит Рудольф Штайнер, — старое средневековье и, к сожалению, целиком связанное со старым", средневековым романизмом, католицизмом, "...который через противореформацию ожил вновь или, по меньшей мере, стал похожим на живой". А далее упадочному царству Габбсбургов противостало «...нечто совершенно модерное ...прусско-гогенцоллерновское кайзерство, представлявшее американизм в немецкой сути, вильсонизм до Вильсона. ...Это необходимо изучить, чтобы понять, что происходит и что еще будет происходить" (185-а;15.XI). (Это "будет" давайте хорошо запомним).

Таков наш мир. Но изучать что-либо никто не хочет, в том числе и члены антропософского Движения. Накладно это стало! Могут покарать и загубить карьеру. Проще принимать готовые версии и согласно кивать головой. Авось на наш век хватит процветания. И потому: долой всякого нарушителя спокойствия!

Проблема, таким образом, возникает не оттого, что не хватает фактов истории или что кто-то высказывает ошибочное мнение (ошибочные суждения опровергаются научным анализом), а по причине яростного ниспровержения всякой попытки понять истинный смысл немецкой истории (да и любой другой, но немецкая выделена особо). Ниспровергать пытались уже самого Рудольфа Штайнера. Уж на него, как говорится, принялись спускать собак и слева и справа, когда он заговорил об исторической симптоматологии. Но задача познания, поставленная им, она к концу столетия стала еще актуальнее. Поэтому мы — продолжатели дела, начатого Рудольфом Штайнером — будем ее решать, в какой бы части света мы ни жили.

Немецкая история фальсифицирована настолько, что ее можно сравнить, пожалуй, только с советской. Но поправить официальную историческую версию, доктрину немцам не позволяют. Мне как-то раз довелось слышать, как один берлинский антропософ сказал: с нами, немцами, поступают как с пучком прутьев: берут и ломают; потом берут другой пучок и опять ломают. Берут третий, а он не ломается. А! — говорят — это наци!

Положение усугубляется тем, что до истины нередко докапываются те, кто действительно хотел бы реабилитировать национал-социализм. И тогда левым не составляет никакого труда еще раз подтвердить свой запрет отклоняться от официальной исторической версии, а непослушных преследовать в судебном порядке. Поразительно, что буквально то же самое делалось в Советском Союзе. Мало что изменилось и в эпоху перестройки: сменились лишь методы фальсификации. Положение,можно сказать, просто безысходное. Пожалуй, одни антропософы, и то только в своей сфере, могли бы восстановить истинный ход истории своих народов, но, кажется, и здесь все ограничивается одной лишь возможностью. Воспользуемся ли мы ею?

Рудольф Штайнер на множестве примеров показал, как фальсифицируется не только история, но и вся духовная жизнь немцев. "Обратимся, — говорит он, — кстоль искаженному теперь на Западе Фихте, к его "Речи к немецкой нации". Какую цель преследовал Фихте? — Самовоспитание немецкого народа! ...немцы должны понять, что они сами себя должны сделать лучше. ...Как из безобидной национальной песни "Германия, Германия выше всего", в которой не преследуется никакой иной цели, кроме любви к родине, где перечисляются части страны, сделан гротеск (а вспомним, что стало с этой песней после второй мировой войны - Авт.), так можно при желании не понять и Фихте, поскольку он свою "Речь к Немецкой нации" начинает словами: "Я говорю просто-напросто для немцев и о Немцах". Почему он так говорит? Да потому, что Германия тогда была разбита на маленькие отдельные государства, и Фихте обращался не к швабам, не к ольденбуржцам, австрийцам и т.д., а к немцам" (174; 8.1). Добавим сюда, что патриотизм, любовь к родине Рудольф Штайнер считал здоровым чувством, не имеющим ничего общего с национализмом, и на основе учения о ведущих народы Архангелах объяснил, почему это так.

Рудольфом Штайнером даны бесценные для историка и для занимающегося народоведением знания о сути немецкой нации как таковой и в ее связи с другими нациями. Например, в одной лекции он говорит: "Итальянский Дух народа смотрит назад, на свои прошлые переживания, подобно египто-халдейскому Духу народа; он утопает своим душевным сушеством в египто-халдейском Духе народа, подобно тому, как мы утопаем в теле при пробуждении, когда обретаем свое самосознание". "Во французской Душе народа оживает древнее гречество, нюансированное римством". Поэтому Вольтер — это сухой рассудок, пронизанный душой, характером, а Мольер— рассудком пронизанная душа.

"Среди других народов, — читаем мы далее у Рудольфа Штайнера, — душа (человека) должна сначала перерасти свою народность, если хочет возвыситься до диалога с духовным миром; но само народно-душевное содержит тональность духа, возвещает о духе, когда оно говорит с отдельной индивидуальной душой среднеевропейца". Для Духа немецкого народа особенно показателен "Фауст" Гете.

Британскую народную Душу более всего характеризует "Гамлет" Шекспира. "Она делает человека созерцателем". Стоит лишь сравнить философию Милля и Фихте,чтобы понять это. "Миссия британской Души народа — наблюдать внешнее и оставаться стоять перед пропастью сверхчувственного".

Влияние итальянского искусства, простирающееся вплоть до Дюрера, стремление Гете поехать в Италию — все это представляет собой обмен "я" с душой ощущающей, а с другой стороны — обмен между Духами немецкого и итальянского народов. В Лейбнице можно видеть обмен "я" с душой рассудочной французов (64; стр.129—149).

Можно взять другой аспект и сравнить физические тела немцев с эфирными телами англичан. Тогда обнаружится, что в них живет один и тот же импульс, и "...никакие другие земные души не любят друг друга так, как земные души Средней Европы и британских островов. Но как выражается внешне эта сильнейшая духовная любовь! Настолько перепутаны вещи" (158; 15.XI).

Да, они перепутаны просто ужасающим образом, и только с помощью Духовной науки их можно расставить по своим местам. Ведь ничего другого, по сути, не нужно делать, как только расставить вещи на подобающие им места и позволить им говорить за самих себя, — таков один из принципов гетеанистического познания, не чуждый и другим наукам.

В этой книге не ставится задача дать исчерпывающий ответ на вопрос, почему немецкоязычные народы играют одну из ключевых ролей в современной культурной эпохе, но мы постараемся максимально приблизиться к нему. Вспомним хотя бы ключевые сообщения Рудольфа Штайнера, из которых следует, что другие народы должны сделать все возможное, чтобы помочь немцам исполнить свою миссию, защитить среднеевропейский культурный импульс от оккультно-политических манипуляций, ибо эти последние, в случае успеха, приведут лишь к одному: к остановке эволюции, к "понижению" человеческого духа до группового состояния. В противоположность им Гетеанизм является единственным средством, с помощью которого можно обновить всю культуру человечества, возвысить человеческий дух до переживания истинной свободы; иными словами: открыть врата христианизации всей цивилизации.

Лишь злонамеренный человек назовет выше сказанное германофильством, и только глупец может "стыдиться" быть немцем. Это простая истина: любой народ одновременно и хорош и плох. Все зависит от того, как обойдутся с ним закулисные вдохновители. Неужели недостаточно всего огромного трагического опыта, накопленного в нашем веке, чтобы понять такую очевидную истину? Нужно научиться мыслить по-другому и о другом — о миссиях народов. Например, для меня, русского антропософа, ясно, что с разрушением среднеевропейской культуры, будь то с помощью войн или американизации, закатывается самое значительное, что может быть достигнуто в развитиии человеческого "я", а вместе с тем полностью исключается наступление славяно-германской культурной эпохи, поскольку без оплодотворения гетеанизмом русская культура не созреет до такой степени, чтобы творить будущую культуру. Таким образом, лишая немцев будущего, лишают будущего и нас, лишают будущего всю цивилизацию. Кто не понимает подобных вещей, с тем бесполезно разговаривать, тот и впредь будет рубить сук, на котором сидит.

Не нами, а Божественными Иерархиями задумано так, что отдельные народы, когда приходит их час, создают что-то самое значительное для всего человечества. Нам остается лишь понять тот высокий Божественный план и постараться вступитьс ним в сотрудничество, невзирая на то, как складываются внешние отношения. Странно было бы надеяться, что народы, решающие мировые задачи, будут оставлены в покое мировыми же силами зла. Наоборот, жизнь таких народов рискует превратиться в сущий ад. Так неужели и мы, антропософы, встанем на сторону сил ада и поможем им приготовить нашу собственную гибель?

Мы противоречим самим себе только потому, что силы зла подступают к нам в изощренно тонкой форме, так что мы теряем всякое представление о том, кто кому служит. Поясню это на примере. Многие антропософы не возразкают против того, что Рудольф Штайнер говорит о Духе немецкого народа. Другая, меньшая часть, принимает даже приведенные Рудольфом Штайнером доказательства того, что Германия не виновата в развязывании первой мировой войны. Но, говорят они далее, так было прежде, а вот вторую мировую развязали немцы, и они виноваты во всем, что им поставила в вину англо-советско-американская коалиция. Это становится аксиомой для всех антропософов, а далее на таком фоне появляются "профаны Божьей милостью" и объявляют нам, что будто бы Дух немецкого народа отступился от немцев и никакой миссии у них больше нет! Дальнейший вывод напрашивается сам собой: сухие ветки срубают и бросают в огонь. И Рудольф Штайнер предупреждал, что может создаться такая ситуация, что немцы будут полностью изгнаны из своих земель и рассеяны в мире. Понимая темного духа времени, можно сказать, что уже сейчас такое мероприятие становится осуществимым. Достаточно подпитать праворадикальные партии в Германии, развернуть соответствующую кампанию в мировой прессе и можно будет под общие аплодисменты либо осуществить план Моргентау, либо расселить немцев по другим странам и материкам.

Если даже я преувеличиваю, то все же несомненно, дело ведется именно к этому. Потому-то и убедили весь мир в существовании исконно немецкого милитаризма. Ни об одном народе в мире не судят так огульно, за исключением, разве что, евреев, как о немцах. За точку отсчета берется вторая мировая война и в свете ее рассматривается все остальное, вплоть до средневековья. Сама война интерпретируется как квинтэссенция всего того, что веками проистекало из немецкой сути. Такого рода идеологию распространяет и кое-кто из антропософов, например, уже упоминавшиеся у нас К.Линденберг из Германии и Р. Лиссау.

Они исходят из такого соображения: если признать правильным все, сказанное Рудольфом Штайнером о первой мировой войне, то это бросает определенную "тень" на концепцию союзников в отношении второй. А если эту концепцию принудить признать безоговорочно, то она, в свою очередь, бросает тень на все учение Рудольфа Штайнера об исторической симптоматологии.

Принуждением занимается "черная магия" мировой прессы. Здесь только бери готовое и внедряй в среду антропософов. Где не хватает прессы, в дело вступает юриспруденция. Все средства хороши ради достижения одной цели: так "перевоспитать" немцев, чтобы они сами расторгли свою связь с Духом народа. Ведь, по сути говоря, только тогда можно подвергнуть народ изгнанию, а иначе рискуешь получить из духа мощный противоудар. Работающие в политике оккультно понимают это и ведут себя грамотно, с учетом исторического опыта. Ведь почему стало, например, возможным изгнание римлянами иудеев из Палестины? Только потому, что они исполнили свою духовно-историческую миссию и Дух Формы, Ягве, бывший Духом еврейского народа, перестал им быть и никакое другое иерархическое существо не заступило его место.

Представители тайных обществ, стоящих за кулисами мировой политики, открыто признают: "не в 1945 году, а сорок лет спустя мы победили немцев, перевоспитав их". Полезно разобраться в плодах такого перевоспитания. Народ — на этот раз действительно весь народ, а не только его правители и "нибелунги" — признал, что весь он отныне и впредь есть и будет виновным в нацистских преступлениях. Значит, теперь там рождаются поколения с врожденным чувством вины и естественным желанием стоять на коленях и посыпать голову пеплом. Вину разделяют и те, чьи, скажем, бабушки или дедушки сгинули в концлагерях или остались навеки лежать в заснеженных полях России, куда их, как пушечное мясо, забросили, не спрашивая об их желании, вопреки их воле.

Но мы, люди конца XX века, давайте спросим себя: а возможно ли отдельным разрозненным людям, сколь бы много их ни было, сделать что-нибудь вопреки воле гигантского аппарата насилия, готового пожертвовать хоть всем населением страны, лишь бы сохранить власть? В Америке, когда началась война в Персидском заливе, весь народ поддержал ее как-будто бы даже по доброй воле. Тогда при всеобщем молчании мировой прессы (прежде так единодушно молчать могла, если было нужно, только пресса соцлагеря) в короткий срок было уничтожено несколько сотен тысяч мирных жителей. И американский народ (да и не только он) — авангард гуманизма, по сию пору стоит на том, что нужно было так поступить во имя счастья иракского, кувейтского народов и всего человечества. А когда в Камбодже был истреблен каждый третий житель, тот же американский народ просто безмолвствовал.

Примеры подобного рода можно приводить часами и будет только яснее вставать одна картина: люди не хотят думать, не хотят быть последовательными, не хотят продумывать вещи до конца; они не желают понять, что такой образ действий является эффективной формой служения злу. В недавнем интервью немецкому журналу "Инфо-3" Рената Римек, проницательный историк, человек с большим жизненным опытом, антропософка, заявила: "Но я никогда не была охотно немкой". Почему? — спросили ее. "Потому, что существовал Гитлер", (*14 ) — ответила она. Оторопь берет, когда прочтешь такое. Ведь если сказанное не фраза, то в нем должна быть логика, и, пользуясь ею, каждый русский тогда вправе сказать, что он неохотно является русским, поскольку здесь было минимум три Гитлера: Ленин, Троцкий и Сталин. Итальянец должен стыдиться быть итальянцем, потому что был Муссолини, испанец — испанцем, потому что был Франко. Чилиец до недавнего времени, если следовать внушениям мировой прессы, должен был рдеть от стыда, что он чилиец, потому что был Пиночет. Но вот теперь обнаружилось — и признано повсюду, — что Пиночет спас Чили от большевистского разорения, что он вовсе не был диктатором и фашистом, а "гуманист" Альенде был сомнительной личностью. И тогда те, кто стыдился прежде, должны теперь стыдиться своего стыда. А что нам делать со Сталиным, который оказался "в авангарде" борьбы с "нацистской чумой"? Что делать американцам и англичанам, когда они узнают, кто поставил им "ногу на горло" и распоряжается от их имени? С другой стороны, что это означает, если мы "охотно" являемся русскими, чилийцами, американцами, итальянцами, англичанами? Означает ли это, что все мы — бессовестные люди, пособники диктаторов и насильников?

Р.Римек являет собой яркий пример плодов "перевоспитания" немцев. Но она историк, человек, проживший долгую жизнь, а что остается делать немецкой молодежи, которой теперь в школах Германии историю практически не преподают? Странное это "воспитание", оно лишь уродует личность, и антигуманное в высшей степени. Ибо если грех убить человека, то смертный грех — убивать его душу. Так как же могло случиться, что мы, осуждая зло, не заметили, как сами превратились в орудие зла?

В своем интервью Римек признает, что ее собственные родители в 1932 г. выбрали национал-социалистическую партию. Правда, вскоре они поняли свою ошибку, но сначала-то у них было какое-то основание отдать ей пpeдпqчтeниe. Далее она говорит, что отец характеризовал нацистов так же, как это делают коммунисты, но сам коммунистом не был. Так разве не является для историка все это основанием, чтобы внимательнее всмотреться в прошлое своего народа, а не способствовать бесконечному пригибанию голов к земле?

Я понимаю, сколь непозволительные вещи я высказываю с точки зрения того настроения, которое господствует не только в Германии, но во всем западном мире. И не будь я антропософом, не знай я кое-что о том, что нужно, полезно развитию человеческого рода, а что ему вредно, что создает смертельные опасности для каждого из нас, то, вероятно, сказал бы себе: какое мне дело до каких-то там немцев, которые дважды приходили к нам с войной, и в прошлом, как написано в наших учебниках истории, то и дело лезли к русским, были, как я недавно прочитал в одной статье,опаснее монголо-татарского ига. Да пропади они пропадом! Если они сами стыдятся быть немцами, так пусть совершат всенародное "харакири" и тем очистят свою совесть, а добродетельные народы освободят от угрозы своего вечного милитаризма!

Выражаясь таким образом, я не только избавился бы от груза проблем, но и сделал бы неплохую научную карьеру. Однако я говорю другое. Я говорю: Слава Богу, что я не прожил жизнь с такими мыслями; какое это было бы несчастье. — Я не вижу особой для себя заслуги в том, что нахожу полными глубокого значения слова Рудольфа Штайнера, когда он, солидаризируясь, в свою очередь, со словами немецкого мистика Эннемозера, говорит: "Я прошу вас не ложиться в кровать, если вы вместе с Эннемозером не скажете себе: "Или Германия исполнит свою обязанность, или закатится постыднейшим образом, а вместе с нею и вся европейская культура"

...Германия исполнит свою обязанность, если найдутся люди, обладающие достаточной силой, чтобы оживить в себе немецкий дух, не шовинистически, не националистически, а как часть мирового духа, в смысле которого мы должны действовать, находясь между Востоком и Западом" (192; 22.VI).

— За одним дело, — возразят мне, — не шовинистически! А немцы именно так себя и повели. — Но вопрос можно поставить и по-другому: А не потому ли немцев подвергли именно такому искушению, что оно в особенности противоречит их миссии? — Если мы хотим только осуждать, то подобный вопрос звучит невзрачно. Голос разума вообще плохо слышим, когда поднимается гвалт массовой одержимости. Но если мы не потеряли разум, то спросим себя: кто посмеет сейчас в Германии заговорить о немецком духе? — А еще давайте вспомним, что еще во время первой мировой войны самого Рудольфа Штайнера кое-кто из антропософов обвинял в национализме; находятся такие и по сей день.

Инсинуации, клевета... — богат арсенал эффективных средств борьбы с духом. И вряд ли стоит удивляться этому в наше время, когда, как сказал РудольфШтайнер уже перед смертью, в беседе с графом Польцер-Ходитц, "борьба с духом лежала и будет лежать в основе всех внешних событий". Рудольфу Штайнеру как бы вторит, но с другого полюса, Ф.Д.Рузвельт: "В политике не происходит ничего случайного! И если происходит какое-либо событие, то можно быть уверенным, что таким оно и планировалось". Тут лишь нужно добавить, что все события в наше время сплошь политизированы.

Однако далеко не безобидное это занятие — борьба с правомерным духом эпохи. Трагические последствия настигнут всех, кто имел сомнительную дерзость или неосторожность стать соучастником такой борьбы. Они окажутся тем страшнее, чем полнее будет победа над духом.

Средняя Европа в XX веке многократно побеждена и осуждена извне и изнутри.Она не только полностью лишена государственного суверенитета, но сломлен ее дух, воля к самосознанию, а следовательно — к культурной работе. (В одном из театров Германии на сцене, по ходу спектакля, артистка была изнасилована взаправду). Имеются ли у стран-победительниц, у народов, партий, лож, орденов основания для непрекращающегося торжества? Рудольф Штайнер ставит в этой связи вопрос (после второй мировой войны его звучание только усиливается): "Поскольку немецкий народ исключен из сопереживания тех вещей, которые в будущем станут господствующими во внешнем мире, то что из этого следует? В таком случае снимается всякая ответственность со всего народа — но не индивидуальная ответственность, естественно — за происходящее с человечеством. ...Но тем большая ответственность ложится на другую сторону. ...Внешнего господства достичь легко. Его достигают с помощью сил, которые не являются личной заслугой. .. .(но) вопрос уже стоит в книге судьбы, которую пишет человечество: найдется ли у тех, кому внешнее господство достается подобно природной необходимости, достаточное число людей, чувствующих ответственность...", которая связана с их ролью? Этой господствующей мировой силой Рудольф Штайнер называет англо-американскую сторону (194; 14.XII). Ну а нам, тем, кто дожил до конца столетия, остается лишь констатировать: таких людей там нет и в помине.

Одним словом, с какой бы стороны, с какими бы нюансами ни ставился вопрос о роли и предназначении Средней Европы в современной культурной эпохе,в нем полярно противостоят два взгляда: тот, который развил и обосновал Рудольф Штайнер, и, фактически, все остальное, сформулированное прессой Антанты и еще раз подтвержденное англо-советско-американской коалицией. Мнение крайне правых сил в этом вопросе в конечном счете тоже работает на вторую точку зрения, но по принципу "двух кинжалов".

Духовнонаучная точка зрения позволяет нам при интерпретации фактов истории распознавать их двойную, чувственно-сверхчувственную природу, осмысливать их с помощью строго научного исторического метода. Но кому не нравится ни Гетеанизм, ни само касание сверхчувственной реальности, тому смысл происходящего не объяснить. Не принуждать же его. Однако пусть и нас не принуждают поддаваться средствам массового внушения.

Учение Рудольфа Штайнера о метаистории, об исторической симптоматологии, о причинах кризиса современной цивилизации, о деградации оккультных орденов и братств, о кризисе эпохи материализма — вот то обширное духовнонаучное основание, которое дает нам возможность и право судить о социально-политической жизни современности. В политической жизни, питающейся из оккультных подоснов, не бывает так, чтобы явная или тайная диктатура, захватив власть, позволяла каким-то одиночкам по своему усмотрению задавать ей направление. В то же время, манипуляции с мировой историей — это далеко не элементарный процесс. В нем нередко одна форма зла побивается другой. Тогда наивно искать что-то доброе в любой из борющихся сторон. Добро приходит в мир помимо их воли.

История Германии в XX веке (а подготовлялась она в XIX веке) представляет собой единое целое. В нем, как главный мотив, действует непрекращающееся стремление оккультных орденов и тайных обществ лишить всю Среднюю Европу возможности исполнить свое духовное и культурное предназначение: являть миру, беспрестанно развивая его, феномен я-сознания, самосознающего "я". Если в этой борьбе Средняя Европа будет побеждена, то вся цивилизация лишится своего смысла, счем сопряжены немыслимые страдания для всех народов мира; их тогда не избежит никто. Человечество едино, и как отдельный человек, сколь высоко он ни был бы развит, с утратой "я" делается безумным, так и человечество в лице Средней Европы рискует потерять центр своего самосознания. Знание об этом нисколько не принижает культурные миссии других народов, поскольку феномен самосознания может развиваться лишь в тройственной душе, члены которой гармонически взаимодействуют между собой. Человечество едино.

Нередко от антропософов можно услышать такое возражение: зачем заниматься какими-то кулисами? Бог сильнее любых кулис! — Таково, по сути говоря, возражение души ощущающей, которая (я позволю себе резкое выражение), как черт ладана, боится соприкоснуться с душой сознательной. Но говорить о Боге, оставаясь в душе ощущающей, означает молоть разный сентиментальный вздор, который к Богу и отношения не имеет. Да, Бог всесилен, но нужно точно знать, как и в чем проявляется Его сила в разные времена, эпохи, у разных народов. Этого ждет от нас Сам Бог! Нельзя любить Бога по своему произволу, ибо тогда может оказаться, что это всего лишь любовь к нашим собственным слабостям.

Лишь если мы способны охватить большие взаимосвязи эволюции, мировой истории, охватить не только абстрактно, умом, но и сердцем, полным сострадания, —мы восходим в сферу души сознательной и нам тогда может открыться тайна взаимоотношений Бога с человеком. Таково, я бы сказал, одно из методологических положений гетеанистической исторической науки.

Тому, для кого все предыдущее, о чем у нас шла речь, было лишь игрой ума или просто словесным шумом, информацией, которую к данному моменту он напрочь позабыл, дальше идти с нами не имеет смысла: чтобы не расстраивать себе нервы и не нарушать весь тот комфорт, который он создавал годами политического, а то и оккультного конформизма. Комфорт вовне, комфорт внутри любой ценой! — с таким принципом бытия сжился современный европеец, который, как я не раз слышал на Западе, и Антропософией занимается в качестве хобби. Для такого, исчезни Антропософское Общество, все антропософские инициативы и даже книги Рудольфа Штайнера, — так он найдет себе другое хобби. Это не значит, что такой человек не добр по своей природе. Нет, его беда в другом: у него просто не выработался тот орган (таких людей, разумеется, много и на Востоке), с помощью которого можно понять, почему от судьбы Антропософии зависит судьба человечества. Для него такие, например, слова: всякое ложное представление, особенно если оно живет в душе человека, напичканного оккультными знаниями, есть разрушительная сила, которая что-то разрушает в мире духа, в мире Иерархий, — пустой звук, слыша который он, может быть, и кивнет головой, но "зеркало" его души при этом не тронет даже малейшая рябь.

Я высказываю это не ради критики, а в качестве приглашения к пониманию в условиях (воспользуюсь словами Рудольфа Штайнера), "...когда со всех сторон все больше и больше проявляется власть зла". А в таких обстоятельствах "...человек скорее склонен уступить злу во всех областях, чем принимать борьбу с целью до известной степени поставить зло на служение доброму развитию мира". Но без этого
5-я послеатлантическая, славяно-германская культура "...не сможет решить свою задачу: созерцать сверхчувственные миры. И поскольку та задача связана с явлением зла в 5-й эпохе, то теперь ...слагаются предпосылки к тому, что в среде человечества может наступить некий род затмения личности" (178; 19.XI).

Не нужно быть глубоким эзотериком, чтобы в конце XX века увидеть, что "затмение личности" уже началось и распространяется подобно эпидемии. Так не долгом ли каждого, кто затмению не подпал, является помогать другим избежать печальной участи? Совершенно неприемлемы только те люди, которые Антропософию разрушают сознательно: будь то снаружи или изнутри. Таким можно помочь, лишь помешав творить злое дело. Все остальные приглашаются к работе на ниве понимания и спасения мира.

Лично о себе могу сказать, что я далек от желания просто восхвалять все немецкое. Та "четырехугольность", что никогда не нравилась русским в немцах (на нее указывает и Мария Яковлевна Штайнер в предисловии к русскому изданию "Теософии"), не вызывает умиления и во мне. Однако я понимаю и другую сторону дела, что в нас, русских, далеко не все нравится другим народам. И вообще, об этом ли вести речь, когда нарастает опасность расторжения связи мировых культур, их нивелировка и отрыв от духовных корней, опасность устранения из мира среднеевропейского духовного импульса? И дело здесь, конечно, не в одном лишь заговоре темных сил. В мире повсеместно возникает антипатия к автономной личности. Явление индивидуального "я" рождает конкуренцию, оппозицию. Так было уже в Средние века, когда встреча двух "я" нередко кончалась поединком. На каждом шагу "ломаются копья" и в наше время, только в другом обличье (порою, правда, их просто "обламывают"), — жизнь в Антропософском Обществе в этом смысле показательна. То и дело замечаешь, как в нашей среде предпочтение отдают слабым, духовно беспомощным — и не из лучших побуждений. Самостоятельный антропософ мало кому интересен и даже антипатичен, если к тому же и власти у него никакой нет.

Отношения между отдельными людьми проецируются на отношения между народами. Разжечь антипатию к немцам легко, и именно потому, что во всем они стремятся опираться на самих себя, на свое "я". Всегда ли это получается возвышенно, соверщенно? — вопрос не в этом. — Беда в том, что едва ли не каждый, даже не имеющий никакого соприкосновения с философией, охотно кивает головой, когда кто-то Гегеля называет "тевтонским" (на русском это звучит как "громила") философом, Ницше просто смешивают с грязью, рассказывают пошлые анекдоты о Гете и т.д. Вспоминаю случай, как во время исполнения музыки Вагнера (где-то в начале70-х) в Московской консерватории некоторые евреи в знак протеста начали покидать зал. Тривиальное сознание легко откликается на идеологию, умеющую играть на человеческом непонимании. Только благодаря ему удалось затвердить в сознании людей образ: немцы едва ли не веками готовились к нацизму и теперь навсегда останутся его скрытыми сторонниками. Отсюда сам собой напрашивается вывод: их нужно постоянно держать за горло и бить по голове (не обязательно в прямом смысле), чтобы они пребывали в полуобморочном состоянии. Это-то и называют теперь "Перевоспитанием".

Кого нынче в мире (в том числе и в самой Германии) заинтересуешь фактом, замеченным еще Марком Твеном, что в немецком языке имеется очень мало крепких, выражающих агрессию, ругательных слов. В сравнении, говорит он, с английскими boom, burst, сrash, roar, below, blow, thunder, explosion, их немецкие соответствия годятся разве что для колыбельных песенок.

Продолжая эту мысль, проф. Тюбингенского университета Фритьоф Хафт в книге "Введение в юриспруденцию" (Билефельд, 1988) пишет: имеется область, где немецкий язык "обладает непревзойденной выразительностью. Это когда речь идет о таких вещах, как любовь, семья, природа". В то же время, даже английское "tooth-brush" (зубная щетка) звучит сильнее немецкого "Ausbruch" (взрыв, извержение) (стр.145).

Казалось бы, чем не тема для серьезных размышлений? Ведь в самом деле, как могла возникнуть такая "аномалия"; народ с "врожденными" преступными наклонностями, с "генетической" приверженностью к войнам не выработал в своем языке соответствующих для этого настроения выражений? Более того, его речь полна удивительных нюансов для выражения переживаний любви, природы, семейных отношений! Но размышлять в наше время не хочет никто. Куда охотнее следуют за прививаемой суггестивными средствами массовой культуры и информации глухой, тотальной антипатией не просто к немцам, а к самому духу Средней Европы.

Прессой настроение такого рода подается как естественный процесс развития в демократическом обществе. Все остальное, что хочет пробиться к пониманию, замыкают на понятие "теории заговора". Теория есть теория: одним она нравится, другим — нет. Иначе просто не бывает. Мало ли какие существуют теории! У любой, даже самой вздорной, всегда найдутся последователи. В таком, примерно, духе высказывается и антропософская печать — и это при наличии десятков циклов лекций Рудольфа Штайнера по исторической симптоматологии!

Особенно занятно "теория заговора" обыгрывается в №32 "Фленсбургских тетрадей". Рассуждения там строятся по такой незатейливой схеме: тайное общество —это неизвестное общество. Поэтому мы не вправе вести речь о масонских ложах, "Бильдербергском клубе", "Трехсторонней комиссии" и проч., поскольку они существуют явно. "Как эмпирически работающий историк, — подытоживает такой ход мыслей г-н Линденберг, — я бы не хотел пускаться в дискуссию относительно гипотезы существования тайных обществ, поскольку этим в мир вносится некий универсальный оператор, т.е. некая величина (мера), логически применимая ко всему, что угодно. Как ученый-историк, я обязан это отклонить". (*15)

Хотелось бы спросить г-на Линденберга: А если бы "универсальный оператор" не вносился в мир, вы бы иначе посмотрели на эту "гипотезу"? Но тогда причем тут "эмпирически работающий историк", если речь идет об интерпретации фактов в зависимости от политической конъюнктуры? Что за алогизмы? Тайное — значит неизвестное, нечего о нем и говорить! Выходит так: кто-то намеревается запустить вам в голову камень, но при этом завернул его в полотенце; в таком случае никто не смеет говорить о камне, потому что эмпирически он отсутствует. Ну, а если его хотят запустить в голову человеку, который мне не нравится, то достаточно лишь со всей "строгостью" выдержать принцип эмпирической научности, и преступление совершится неотвратимо. — До чего все просто! Идеальный образ такого ученого-эмпирика — страус, зарывший голову в песок перед лицом неприятной для него действительности. Тогда непонятно лишь одно: что делать такому ученому в Духовной науке? Здесь многое не дано эмпирически, — в том смысле, что его нельзя увидеть глазами, услышать, сфотографировать и т.д. (это из ленинского определения материи). Например, Духи народов, — какое право имеет историк-эмпирик говорить о них?

Историк-позитивист поступает, по крайней мере, честно, когда прямо объявляет это вздором. Его также можно понять, если он заговорит о "противоречиях" в сообщениях Рудольфа Штайнера, поскольку слово "посвященный" — для него пустой звук.

Рудольф Штайнер не хуже г-на Линденберга разбирался в "операторах" и дал обширное учение о кулисах мировой политики как раз для того, чтобы отстоять здоровый, реалистический взгляд на вещи, раскрыть людям истинное лицо мира, чтобы они не были марионетками в руках оккультно-политических манипуляторов. Но теперь появляются ученые-эмпирики, которые умнее великих посвященных. Не замечая гротескности своего положения, они перепевают, по сути говоря, слова Великого инквизитора, который Самому Христу говорит: мы лучше Тебя знаем, как управиться с человечеством.

Рудольф Штайнер говорит: "...во многих местах вне Британского королевства масонство исключительно и главным образом преследовало политические интересы", а ложи — о чем у нас уже говорилось — основывались из Англии. Далее: "...ложество умело находить каналы, по которым мыслям людей напечатлевалось определенное направление... затем достаточно было лишь нажать на кнопку, и дело шло дальше". Куда оно шло? — к достижению господства немногих ".. .с помощью средств, которые хранят внутри лож" (174; 8.1).

Подобного рода совершенно конкретных сообщений сделано Рудольфом Штайнером множество. Вот еще несколько примеров. "Вы видите, — говорит он,— масонские общества, то есть общества, служащие хорошим инструментом в руках тайных обществ" (196; 21.11). "Англо-американский мир имеет своих посвященных" (192;10). "Государственные организации на Западе вообще не понять, не приняв во внимание их пронизанность ложами. Франция, Италия, — те совершенно заражены ими. Средняя Европа вся пронизана иезуитизмом. .."(185; 3.XI). Дело доходит до мелочей: " Представим себе, что некоему могущественному министру нужен секретарь. Разумеется,он лучше выберет его себе среди своих братьев масонов, чем где-то еще" (196; 21.11). Так образуется "естественное" основание для коррупции. Что касается "тайны", то, действительно, когда порой произносится то или иное имя, можно услышать: "Нет, он в списках масонов не значится. — Эти списки, они также имеются, но не знают о том, что, может быть, особо важные люди в списки не вносятся" (174; 8.1). И т.д.

Эти примеры можно было бы продолжать, но дело заключается не в догматическом цитировании и не в желании переубедить людей типа г-на Линденберга (они все это сами прекрасно знают и именно потому мутят воду), — а в том, чтобы показать,что лишь с помощью Духовной науки можно разобраться в страшно запущенных делах человеческих, понять, что, кроме вершения Божественных Иерархий, людей с большой интенсивностью атакуют ариманические и люциферические существа.

[*Примеч. автора: Поэтому я не спорю с г-ном Линденбергом о том, что нужно достичь определенной зрелости, прежде чем судить о подобных вещах. Если на эту тему вести местный диалог, то можно согласиться и с некоторыми критическими эамечаниями в адрес книги Хайнца Пфайфера "Братья сумерек". Например, явным недостатком ее является концентрация внимания лишь на одной стороне: в книге ни слова не говорится о другой: о римско-католической. А ведь, скажем, "Опус Деи" заслуживает не меньшего внимания, чем "Sculi and Bonos". Вызывает также сожаление, что книга написана совершенно внешним образом, методологически она не выдержана в гетеанистическом духе. В то же время, абсурдно оспаривать факты, которые приводит X Пфайфер. И уже просто смешно наблюдать тех критиков, которые, всплескивая руками, восклицают: где, где они, эти тайные общества? Покажите хоть одно, кто их видел! Но заговори с такими критиками о роли иезуитов в политике, им тут же станет вполне достаточнокосвенных докатазельств. И еще я противник того, чтобы в нашей среде создавались некие "резервации" в которых кому-то позволялось бы "дозреть" до социальных суждений, а остальным антропософам, что называется, "вешали бы лапшу на уши".]

Нам, антропософам, нет дела до того, как иезуиты бранят масонов, масоны —иезуитов, большевики — тех и других, те и другие — большевиков. Все это хорошо управляемая возня на нижних ступенях оккультных сообществ. Но почему бы не обратить внимание на факты, которые они выбалтывают порой в запале мировой игры в диалектику? Однако методы познания у нас свои. Они строго научны — духовнонаучны. Только с их помощью мы ведем разговор о проблемах жизни и смерти цивилизации.

Помогая нам понять смысл и значение первой мировой войны, Рудольф Штайнер описывает ее духовные подосновы. Он говорит о том, как в результате движения норманских, кельтских, германских, латинских элементов европейского населения замыкалось ариманическое по своей природе кольцо "змеи Миттгарт" (159; 21.II). Я ограничусь лишь указанием на эти сообщения, поскольку вынужден концентрироваться лишь на главном содержании книги, и перейду к более близким к нам временам. В 1918 году Рудольф Штайнер говорит: "Можно ли желать, чтобы человечество минула подобная катастрофа и оно продолжало бы жить и далее подобно тому, как оно жило до 1914 года? '' ...отношения людей друг к другу, социальная жизнь имеет вид социального рака, вид раковой опухоли, расползающейся по человечеству. ...С точки зрения вечности вещи выглядят по-иному... Их только не следует брать легкомысленно. Насколько верно, что эта военная катастрофа есть бесконечно трагическое событие, настолько верно и то, что благодаря ей человечество убережено от ужасного погружения в материализм и утилитаризм. И если это не проявилось сейчас, проявится в будущем. Это проявится прежде всего в Средней Европе и на Востоке, где вместо строя, воспринявшего в себя материализм, разовьется хаос. Конечно, нельзя без страдания говорить об этом хаосе, разверзающемся над странами Средней Европы и Востока, где пока мало надежды на скорое восстановление гармонии. Но при этом имеет место и нечто другое. Там, где распространяется этот хаос, со временем возникнет мир, которого человечество, проходя через физический план обычным путем, не в состоянии создать в ближайшем будущем. Блага физического плана будут невелики в странах Средней и Восточной Европы. Все, что дает внешняя власть, будет мало чего стоить. Человек должен будет овладеть собой во внутреннем своей души, чтобы стоять твердо. ...(и тогда) он сможет возыметь желание подойти к духу ..от которого только и сможет прийти оздоровление в будущем" (186; 21 .XII).

Таков более высокий взгляд на вещи. Будущее, окотором говорит Рудольф Штайнер, начинается в наши дни. И еще он говорит, что человек "должен" научиться держаться твердо. И здесь нужно иметь в виду, что силы, вызывающие хаос, делают невозможное, чтобы не дать человеку стать твердым. Да, человечество само пилит сук, накотором сидит. Не Бог обрекает людей на войны, а люди, забывающие о Боге. Этим они отдаются на служение силам, враждебным всему нашему развитию. Те силы используют кризисы развития так, чтобы они не служили обновлению. Например, в одной из лекций 1915 г. Рудольф Штайнер говорит о том, что огромное число молодых людей, гибнущих в войне, сбрасывает эфирные тела, полные сил. Эти силы снова придут в мир и будут употреблены ему во благо, если люди направят свои мысли на духовное (157; 26.1), А если все останется по-прежнему, то жертвы войны окажутся напрасными!

И тут мы подошли к ключевому моменту, говоря о значении социального понимания. Те тайные оккультные общества главную задачу в борьбе за человечество видят как раз в том, чтобы не только вызывать войны, пользуясь кризисами эволюции, но и не давать обратить силу жертвы на доброе служение миру. Вот почему всячески искажается истинная история войн, вот почему так основательно занимаются "перевоспитанием" немцев и всех народов России, насаждают массовую материалистическую культуру, устраивают разные хозяйственные авантюры и т.д. Не так много требуется ума и сил, чтобы увидеть, как все социальные болезни загоняются внутрь, как и на Западе и на Востоке после второй мировой войны погашена волна духовного возрождения, обновления. Все это единый комплекс мероприятий, направленный на то, чтобы разрушить плодотворное сотрудничество между живущими на Земле и теми, кто в силу не своей, а мировой кармы вынужден был ее покинуть. А далее стараются оторвать народы от их Иерархических водителей. Всем действиям такого рода должно быть оказано противодействие, иначе бедствиям не будет конца.

Ныне с ритуальной черной магией можно повстречаться у любого газетного киоска, на любом собрании атеистов, монистов, политиков. Мелькает она порой и на антропософских собраниях. И если кто-то считает, что для сохранения равновесия и гармонии, которых все равно нигде нет, следует об этом молчать, то последовать его совету может лишь тот, кто лишен и ума, и сердца. Рудольф Штайнер к таковым не принадлежал. "События, — говорит он, — могут идти разными путями. Так, было бы куда лучше, если бы вместо агентов братств, о которых я говорил, управлением занимались бы другие люди. В таком случае мы имели бы сейчас мир и не пришлось бы блеять о рождественском призыве к миру" (174; 30.1).

Рудольф Штайнер рассказал антропософам о некой карте Европы, которая была составлена в тайных обществах уже в 80-х годах XIX века. С ее помощью членов тех обществ натаскивали для специальной работы по подготовке первой мировой войны. В 1890 г. карта была опубликована в толстом английском сатирическом еженедельнике "Truth" ("Правда"), в рождественском номере от 26 декабря. Она была дана в сопровождении многочисленных сцен, якобы привидившихся кайзеру Вильгельму II. Еженедельник шутливо сообщил, что в его распоряжении находятся материалы телепатического сеанса гипноза, которому подвергся кайзер. Во время этого сеанса он увидел свое бегство из страны в компании с австро-венгерским кайзером, царем Болгарии и королем Италии. Ему также привиделись якобинские колпаки; граница с Францией, проходящая по Рейну; Восточная Пруссия, соединенная с Германией "польским коридором"; славянская конфедерация на Балканах; самостоятельные республики Чехословакия, Польша, Финляндия, сама Германия, расчлененная на несколько республик, и многое другое. В правом нижнем углу красочного панно, напоминающего современную кинорекламу, был изображен ухоженный английский джентльмен с ребеночком на руках. Ребеночек держит в руках ключ — ключ ко всем предстоявшим тогда Европе ужасным потрясениям, которые должны были на века обеспечить покой, процветание и гегемонию Британии.

Карта Европы, опубликованная в английском сатирическом журнале" Truth" в 1890 г. [ скачать tiff ]

Фрагмент карты (увеличено)

Эта и следующая карты опубликованы в книге Karl Heise "Entente-Freimaurerei und Weltkrieg". Ernst Finckh Verlag. Basel, 1920 (см. также сокращенный вариант: "Die englisch-amerikanische Weltlüge, Konstanz, 1919). Они представляют собой дальнейшую разработку, уточнение той исходной карты, о которой говорит Рудольф Штайнер.

На том месте, где на карте расположена Россия, стояло: "Русская пустыня". Там было решено проводить социалистический эксперимент. И все это было открыто сказано в 1890 году! После того были написаны библиотеки книг, наворочены горы трупов в качестве "аргументов" pro и contra коммунизма. Процесс этот не завершился и по сей день. Начиная "перестройку", никто не сказал, что "эксперимент" окончен. Опыт же последних лет говорит о том, что его продолжают, только действуют иными методами.

Если обо всем этом судить в духе г-на Линденберга, то пришлось бы сказать: ах, какой "универсальный оператор" выпустил в мир Рудольф Штайнер! — И пришлось бы еще выразить сожаление, что оттого теперь ни одной газетной "утки" нельзя прочитать спокойно. Но можно пойти и другим путем — привести дополнительные аргументы. Например, еще в 70-е годы в Советском Союзе в "самиздате" ходила отпечатанная во Франции антисемитская книжонка под заглавием "Десионизация". В ней была опубликована та карта. Чем не повод возопить: вот видите, как пользуются такими сообщениями! — Но дело в том, что карта впервые была опубликована в английской газете, где ее и нашел Рудольф Штайнер, а затем лишь предложил сравнить ее с тем, какой стала реальная карта Европы после войны.

Рассказывая о той карте, Рудольф Штайнер разъяснял: "Не ради агитации или политического действия, а только для сообщения вам фактов познания, говорю я обо всем этом... я совершенно далек от намерения посеять страх или как-либо на кого-то воздействовать, чтобы он боялся того или иного направления". И еще: "Когда я говорю о подобных вещах, то я делаю это при том условии, что вы достаточно разумные люди, чтобы воспринять их правильным образом" (174; 14.1).

Так мы и поступаем: силами духовнонаучного познания пытаемся развеять морок ариманического нашествия на духовную и социальную жизнь человечества. Со спокойной уверенностью мы отбрасываем любые "табу" на познание, зная, что Ариман бежит прочь от тех центров, где люди, распознавая ложь, возжигают свет духопознания.

"Раздел Европы, — говорит Рудольф Штайнер, — предусмотренный на той карте, хорошо подходит к основанию коммерчески-универсальной монархии... коммерческого мирового господства" (174; 15.1). Поэтому, говоря о виновниках первой мировой войны, следует самое серьезное внимание обратить на показатели хозяйственного развития. В России, с ее неисчерпаемыми природными ресурсами в начале века наметилось промышленное развитие, которое с годами непременно сделало бы ее экономически самой мощной страной в мире. Было понято,что даже мировые войны не смогут остановить этот процесс. Единственная альтернатива ему — изнутри превратить Россию в пустыню. В Германии, указывает Рудольф Штайнер, с января по июнь 1914 г. "...экспорт составил 1045 млн. фунтов, а английский — 1075 млн. фунтов. Не начнись в Европе война, через год немецкий экспорт, вероятно, превзошел бы британский. Но такого ведь не должно было случиться!" (173; 4.ХП).

Или еще такой фундаментальный факт приводит Рудольф Штайнер. Австро-Венгрию и Германию, с населением 150 млн. человек и территорией 6 млн. кв. км, окружало 777 млн. человек (страны Антанты), живших на территории в 68 млн. кв. км. Страны Антанты включали в себя 3/4 населения Земли. "Одна эта цифра для способных видеть действительность может сказать много" (174; 6.1).

Кроме того, "за событиями июля-августа 1914 г. в Австрии стояли финансовые силы, которые, может быть, происходили вовсе не из Австрии, но использовали Австрию как инструмент для достижения определенных целей" (185-а; 9.XI). Сделать это было не слишком трудно, имея дело с правящими "нибелунгами". В целом же за всей совокупностью внешних и внутренних факторов, приведших к возникновению мировой войны, стояла "...экспансия империализма англоязычной империи. ...что изо всех углов ведет, если хотите, к причинам войны, — это превращение столь либеральной в середине XIX века английской политики в английский империализм XX века" (185-а; 9.XI).

Конечно, его экспансия не увенчалась бы успехом, сохрани Европа и Россия свое духовное здоровье. Но это другой вопрос. У кризисов мирового развития есть разные способы разрешения. Само возникновение англо-американского оккулътно-политического по своей глубинной сути империализма есть следствие духовного кризиса цивилизации, кризиса познания. Вот почему и разрешение его заключается в исправлении познания. Исправить пороки познания способна только Духовная наука. И если ее представители не делают этого, то, значит, этого не делает никто. В то же время, не будем удивляться тому, что именно в нашей среде все выше будет подниматься "насыпной вал" против истинного социального познания, что именно внашей среде громче, чем где-либо в мире, будут раздаваться истерические крики против всякого, кто посмеет всерьез развивать историческую симптоматологию Рудольфа Штайнера.

Я не стану показывать далее, сколь всесторонне и основательно Рудольф Штайнер доказал невиновность Австро-Венгрии и Германии в подготовке и развязывании первой мировой войны.

[*Примеч. автора: Однако не могу удержаться, чтобы не привести еще несколько фактов. "Для меня, — говорит Рудольф Штайнер, — это в высшей степени основание для суждения, когда я узнаю, что личность (Мольтке), которая в силу сложившихся тогда обстоятельств одна должна была решать, следует начинать войну или нет, за четыре дня до ее начала находилась в таком положении, что и не подозревала о происходящем в Европе, беззаботно... проводила время на водах (в Карлсбаде)" (185-а; 10.XI).

Немецкий посол в Лондоне Лихновский "...спросил 1-го августа 1914 года английского министра иностранных дел: сохранит ли Англия нейтралитет, если с немецкой стороны не будет нарушен нейтралитет Бельгии? — И на этот вопрос был дан уклончивый ответ!" (Договор о нейтралитете Бельгии был подписан в 1839 г., а Германия, как государство, была образована в 1871 г.) Не получив ответа, немецкий посол задал второй вопрос: "...при каких условиях Англия сохранит нейтралитет? Иными словами, Англии предлагалось самой поставить условия, при которых она останется нейтральной. ... Великобритания вообще не пожелала отвечать на какие-либо вопросы с этой стороны". 2-го августа, т.е. на другой день, Эдвард Грей выступал в английском парламенте, и ни словом не обмолвился о разговоре с немецким послом. "А скажи он о нем, и все заседание парламента пошло бы другим путем!" (173; 30,ХП).

Ну а как вели себя "нибелунги"? например, сам кайзер Вильгельм, которого газеты военного времени карикатурно изображали каннибалом, готовым пожрать весь мир? Еще в 1908 г. в интервью английской газете "Дейли Телеграф" он заявил: у Англии во всей Германии есть один-единственный друг — это я. — А далее он рассказал, что в ряде лет со стороны России и Франции ему предлагался союз, и Англия ему обязана тем, что союз тот не состоялся — так любит он Англию. Когда же готовилось вторжение в Бельгию, то кайзеру — верховному главнокомандующему — не говорили об этом до 29 июля 1914 г. Ибо знали: "...скажи ему сегодня, — завтра об этом узнает весь мир, поскольку к нему ходили всякие люди, такие как Свен Гедин и т.п." (185-а; 16.XI).

Этот Свен Гедин (1865—1952), известный как шведский путешественник, основательно приложил руку к подготовке большевистского переворота в России, и одновременно его имя фигурирует в анналах истории прихода к власти национал-социалистов. Так, спустя годы, обнаруживают себя симптомы, на которые указывал Рудольф Штайнер.]

Лишь крайне предвзятый, а чаще всего просто злонамеренный, преследующий совсем другие цели человек, может в нашей среде делать вид, что сообщения Рудольфа Штайнера кажутся ему неубедительными. Я закончу рассмотрение этого вопроса указанием на позитивную программу, с которой Рудольф Штайнер выступил во время войны. "Все пошло бы иначе, — говорит он, — если бы еще в середине или даже осенью 1917 г. эта (социальная) трехчленность, как возвещение импульса Средней Европы, была бы Германией или Австрией противопоставлена американской точке зрения, 14-ти пунктам Вудро Вильсона. Тогда это стало бы исторической необходимостью. Я тогда говорил Кюльману [*Примеч. автора: Рихард Кюльман (1873 — 1948) — гос. секретарь по иностранным делам в 1917-18 гг.] — Вы должны сделать выбор: либо взяться за ум и вслушаться в то, что заявляет о себе в развитии человечества, что неизбежно должно произойти... либо вы пойдете навстречу революциям и катаклизмам. [*Примеч. автора: К нам в Россию порой наезжают "антропософы" с Запада и рассказывают о том, что Рудольф Штайнер думал так же, как Карл Либкнехт и Роза Люксембург, что многие его высказывания буквально совпадают даже с высказываниями Горбачева! И их выслушивают без единого возражения.] Но за ум не взялись, и получили мир в Брест-Литовске, так называемый брест-литовский мир. (А потом, добавим, пакт Молотова-Риббентропа. — Авт.)

Только подумайте, что было бы — это можно сказать без всякого хвастовства, —если бы навстречу 14-ти пунктам в громе пушек прозвучал голос духа. Вся Восточная Европа поняла бы — это знает всякий, кому знакомы силы Восточной Европы,— что царизм должен быть заменен трехчленным социальным организмом. Тогда пришло бы то состояние, которое должно было прийти" (192; 21.IV). Но голосу духа не вняли, и потому в России произошел большевистский переворот, а в Германии к власти пришел национал-социализм. Так выстроилась порочная цепь событий: одним была мила Англия, другим Ленин и Роза Люксембург; победа над "германским милитаризмом" превратилась в святую цель и на Западе, и на Востоке, оттого импульс социальной трехчленности не смог возобладать в Средней Европе и спасти Россию от большевизма, который, в свою очередь, подтолкнул Германию к национал-социализму; а затем пришла вторая война.

Так был дан суровый исторический урок, показавший, насколько опасно не считаться с духовными миссиями народов, насколько тесно народы связаны одной судьбой, и потому — это опаснейшая иллюзия, будто бы благо одних народов можно построить за счет других.

Уроки прошлого не усвоены, их не позволяют понять правильно. Значит, они повторятся еще и еще раз, и в мире будет становиться все хуже и хуже. В конце концов так можно будет разрушить до основания не только эпоху души сознательной,но и все будущее земного зона. Поэтому у народов нет иного пути, кроме пути взаимопонимания и положительного взаимодействия, с учетом их отдельных задач в духовной эволюции мира. В настоящее время это дано понять в первую очередь тем, кто овладевает Духовной наукой. Каждое новое знание, которое мы почерпаем в ней, увеличивает меру нашей ответственности за то, что происходит в мире, а также меру вины за каждый отказ от понимания социальной действительности, в которую теперь переместились все большие дела человечества.

Очень многое мы уже упустили сделать. Но поймем хотя бы теперь, что социализм большевистского толка и национал-социализм — это две гримасы, два ужасных искажения идеи социальной трехчленности. Если социальная трехчленность имела задачу создать благоприятные условия для осознания События Второго Пришествия Христа, которое совершается в мире эфирных сил, начиная с 1933 г., то большевизм и нацизм представляют собой две формы ариманически-люциферического противоборства со Христом во Втором Его Пришествии. Они-то и ввергли человечество в невыразимые бедствия — чтобы с максимальной силой отвлечь внимание людей от духовного.

[*Примеч. автора: В моей книге "Триединый человек тела, души и духа в свете Антропософии" я подробно остановился на вопросе о том, почему Второе Пришествие началось в 1933 г. Здесь имеют значение пространственно-временные отношения, совокупность которых выражается числом 19 (12 + 7) и т.д.]

Первая мировая война явилась следствием тяжелого духовного кризиса. [*Примеч. автора: Его исчерпывающий образ дала художественная литература. Вспомним хотя бы роман Томаса Манна "Волшебная гора", в котором именно те две мировые силы, о которых у нас идет речь, ведут борьбу за среднеевропейское я-достояние.]

Она показала, что социальные системы мира, развившиеся в эпоху правления Архангела Гавриила, отжили свой век с началом эпохи Архангела Михаила. В силу духовных причин, а не тех, которые измыслил Маркс, капитализм должен был быть заменен социальной трехчленностью. [*Примеч. автора: Поэтому лишь бредовое сознание способно увидеть какое-то подобие во взглядах Рудольфа Штайнера и Розы Люксембург вместе с Михаилом Горбачевым. Социалисты всех оттенков (по крайней мере в России) теперь как раз утверждают, что марксова оценка капитализма ложная, что капитализму принадлежит будушее!]

Но ей были противопоставлены 14 пунктов Вильсона— носителя, как мы знаем, ариманической инкорпорации. В дополнение к ним в тайных обществах был подготовлен социалистический эксперимент— и экспортирован в Россию. В оккультных обществах понимали, что импульс новой социальности идет из духа; что условия для него на Земле созрели, возросшее самосознание людей больше не желает мириться с последней формой рабства: продажей рабочей силы, т.е. части человека, как товара. Опасно было игнорировать веление духа и невозможно исключить совсем. Поэтому импульсу дали ход, но в ариманической оболочке. Под удар с самого начала были поставлены и Россия, и Германия. Это очень важно знать для понимания русско-немецких отношений в XX веке. Начали с того, что воспользовались "нибелунгом" Людендорфом, пропустившим Ленина и "товарищей" в пломбированном вагоне в Россию.

Сейчас у нас эту тайну разоблачили. По телевидению показывают документы, нопытаются все представить так, чтобы создать впечатление будто бы только Германия виновата в подготовке большевистского переворота в России, только она снабжала большевиков деньгами.

Конечно, целиком отрицать какую-либо роль Германии нельзя. Однако нужно правильно ее понять. Она состояла в том, чтобы руками немецких "нибелунгов", типа Людендорфа, надеть удавку на все то общее, что немцы и русские имеют в их судьбе. Заодно Германии предстояло скомпрометировать себя в видах на отдаленное будущее, которое наступило только теперь. Навстречу действиям немецких "нибелунгов" шли "нибелунги" русские. Создав временное правительство из членов масонской ложи, они, с одной стороны, провозгласили: война с Германией до победного конца! а с другой — повели дело к передаче власти в лапы большевиков. Над этим работала целая система лож, в том числе и та, в которую входили аж великие князья и просто князья, но с норманнскими корнями — Рюриковичи.

Были в России и здоровые духовные силы. Они также нуждались в помощи, но иного рода. Это им следовало дать добрый пример, которым и должно было стать осуществление социальной трехчленности в Германии. Но там испугались. "Если осуществить ваше предложение, — сказали Рудольфу Штайнеру в высоких "Вильгельм-сферах", — то кайзеру придется отречься от трона". "Что ж, — ответил он, — если обстоятельства этого требуют, то пусть так и будет". Но на такое пойти не посмели, хотя дни кайзера были уже сочтены — ему все равно пришлось уйти, но время было упущено. Нечто подобное случилось и в России. Русскому царю, правда, не противостояла альтернатива социальной трехчленности, с ее идеей к нему никто не приходил,однако отрекаться от престола ему нужно было не тогда, когда Керенский уже сдал все позиции большевикам. Тогда царю как раз нужно было стоять до конца (хотя трудно сказать, оставалась ли у России в тот момент хоть какая-нибудь надежда).

Совместная работа немецких и русских "нибелунгов" была увенчана брест-литовским мирным договором, отдавшим Россию на произвол большевистского террора. Не лучше был и тот мир, который обрела Германия. Людендорф объявил, что если в течение 24-х часов Германия не сложит оружие, то произойдет величайшая катастрофа. А через пять дней, когда была подписана капитуляция, он признался,что ошибся — складывать оружие не было нужды!

Насколько трагичной была эта ошибка? Если война уже ведется, то следует признать, что от того, как она заканчивается, зависит состояние мира в послевоенное время. К концу первой мировой войны силы Антанты тоже были основательно истощены, а главное — повсюду бурно нарастал протест против продолжения войны. Никакие средства пропаганды уже не могли скрыть того факта, что война представляет собой бессмысленную бойню. Миллионы человеческих жертвоприношений вели к всеевропейскому коллапсу. Продержись Германия еще немного — и мир с нею был бы заключен на иных, чем это было сделано в Версале, условиях. Германию не задавили бы непомерными контрибуциями, не обрезали бы по произволу Антанты ее границ.

Я не стану доказывать почти общепризнанной теперь точки зрения, что именно Версальские соглашения создали предпосылки для второй мировой войны. В число их следует, как главнейший, включить тот факт, что обескровленная страна оказалась перед опасностью большевистского переворота.

В материалах, подтверждающих, что дело обстояло именно так, недостатка нет, но я, оставаясь верным избранному принципу, и в этом вопросе сошлюсь на то, что приводит Рудольф Штайнер. В 1920 г. в одной из лекций он обращает внимание слушателей на письмо одного немца, опубликованное в швейцарской газете "Базлер нахрихтен" от 2 апреля 1920 г. Тот пишет: "Германия должна пройти через большевизм. Когда она через него пройдет, тогда — кто знает, когда?— придет лучшее" (334; 18.IV). В другой газете "Базлер форверст" от 2 апреля 1920 г. появляется статья "Политика советского правительства в области религии". Она подписана инициалами, и в ней, среди прочего, содержится такой пассаж: "Религия, представляющая собой фантастическое отражение в головах людей их отношений между собой и к природе, естественно, обречена на отмирание благодаря росту и победе научного, ясного, натуралистического понимания действительности, которое будет развиваться параллельно построению нового общества". Рудольф Штайнер замечает: "Сколько людей прочло эту статью и при этом вздрогнуло, как от укуса гадюки, поскольку страшный симптом выражен в этих строках? Ведь не думают о том, что будет на Земле, если осуществится то, что заложено в этих словах..." (197; 13.VI).

Что можно сказать на это в наше время? — Да никто не вздрогнет! Позапрошлый праздник Архангела Михаила в Дорнахе прошел под лозунгом, взятым у Розы Люксембург. И "Гетеанум" об этом написал, т.е. оповестил всех, и никто не вздрогнул, "как от укуса гадюки". [*Примеч. автора: "..мировоззрение Карла Маркса является чисто ариманическим" (184; 8 IX). Мировоззрение розы Люксембург было марксистским.] А это значит, что в Антропософском Обществе спят. Такого рода провокации проводятся в качестве некоего рода медицинского освидетельствования на предмет установления факта смерти "пациента". Но я отклонился от темы.

В 1921 г. Рудольф Штайнер рассказал об одной иезуитской книге, в которой было написано: "Для всех, кто серьезно принимает христианские принципы, кто действительно принимает к сердцу благо народа, в чью душу хотя бы однажды проникло слово Спасителя "Misereor super turbam" (сострадание к массам), пришло теперь время, когда они, несомые фундаментальными волнами большевистского штормового прилива, со значительно большим успехом смогут работать для народа и с народом. И здесь нужно только не робеть! Итак, основательная и всесторонняя победа над "капитализмом", эксплуатацией и паразитированием на народе, создание человечески достойных жилищ для миллионов соплеменников, конфискуя для этого дворцы и большие жилища, использование земель, силы воды и воздуха не для трестов и синдикатов, а для общего употребления... использование идеи системы советов, чтобы воспрепятствовать отделению масс от государственного аппарата (выделено мною.— Авт.); за это по праву борется Ленин..." и т.д. (204; 29.IV).

Мой соотечественник, прочтя эти слова, вероятно воскликнет: ба, да это чисто большевистская пропаганда! Поработали они у нас "для народа и с народом"! Но причем тут иезуиты? И откуда у них такое знание о глубинной сути советов как формы государственного крепостничества?

Если мы не забыли, о чем шла речь в предыдущих главах этой книги, то на такие вопросы ответим без труда. Вспомним о глубинном родстве иезуитизма и американизма, вспомним русского писателя К.С.Мережковского, вспомним, что в высоких градусах "раввины и монсеньеры пребывают в полном согласии", вспомним, наконец, тактику "двух кинжалов".

Не зря же Ленин так долго сидел в Цюрихе, в квазибуржуазной стране. Если покопаться в архивах, библиотеках Западной Европы, полистать подшивки немецкоязычных, английских и других газет того времени, то можно без труда прийти к однозначному выводу о том, что над Германией, подобно дамоклову мечу, висела реальная угроза большевистского переворота. Наши, советские "диктаторы пролетариата", гоняя то время вагонами золото, бриллианты, произведения искусства из России в Европу, громогласно заявляли, что скоро и там победит большевизм и все это можно будет забрать обратно. Клара Цеткин уже открыто писала о том, как будут переименованы улицы в Берлине, когда большевики возьмут власть в свои руки.

Итак, подобно России, на Германию после неслыханных бедствий войны надвигался ужас большевизма. Насколько он страшен, безмерен во зле, стало известно с самого начала. Уже в первые годы после переворота сотни тысяч русских эмигрантов наводнили Европу и рассказали о неслыханной напасти, пришедшей на голову человечества, о том, что ее не с чем сравнить во всей мировой истории.

Положение в Германии тех лет буквально напоминает положение в России в период от февраля до октября 1917 г. Поэтому, чтобы понять выбор, сделанный тогда немцами [*Примеч. автора: в том числе и родителями Ренаты Римек] , нужно провести сравнительный анализ хода событий в обеих странах. Россия лишь после большевистского переворота поняла — что за власть она получила. Поддались на красивую болтовню, вроде той, что мы прочитали в иезуитской книжке (о "сострадании к массам" и проч.). С другой стороны, действовал гигантский заговор (а не "теория заговора"), пронизавший, подобно метастазам, все "клетки" общества. Это с его помощью удалось подавить все здравомыслящие силы в России. На массы действовали внушением, суггестивно, с помощью прессы, прокламаций и специально обученных агитаторов, ораторов. Однако, когда начался неслыханный террор, многие прозрели. Встал вопрос: какими средствами преодолеть заразу большевизма? В тех условиях помочь могло лишь одно: введение военной диктатуры и объявление в стране военного положения.

Неимоверно трудно достичь взаимопонимания в таких вопросах в наше время, когда на Востоке и на Западе стоит сплошной крик за демократию. Говоря так, я не объявляю себя противником демократии, но считаю, что истинная демократия возможна лишь в условиях социальной трехчленности: без нее она всего лишь удобная форма "ловить рыбу в мутной воде". Опять-таки и здесь сошлюсь на одну мысль Рудольфа Штайнера. "Этот, так называемый демократизм (английского типа), —пишет он, — годится лишь для того, чтобы среднеевропейское население сделать элементом англо-американского мирового господства, а все межнациональные организации современных интернационалистов являются прекрасным способом постоянно заглушать среднеевропейцев внутри этих государственных организаций" (24; стр.340).

— Святая правда! — единственное, что можно сказать на это. Точь-в-точь то же самое имеет теперь место и в отношении России. Это прямо-таки формула перестройки. Но всего лишь в менее явной форме такой же принцип применялся к нам и прежде, в период так называемой "холодной войны". Первоистоки всех феноменов такого рода следует искать в первой четверти нашего века и даже в последней трети предыдущего.

Таким образом, тьма, покрывшая Европу в 1914 г., к 1917 году начала превращаться в кромешный мрак. Лишь обращаясь к строгой дисциплине, можно было в том мраке сдержать напор инфернальных сил. В России начали искать человека, который смог бы взять на себя полномочия диктатора. Обратились к генералу Корнилову. Тот сробел. Даже среди генералов тогда царил дух демократии. Но обстоятельства принудили. Зверства большевиков все нарастали, и у людей просто не оставалось выбора. Возникло "белое движение", но с диктатурой опоздали, и началась гражданская война.

[*Примеч. автора: В значительной мере выступлению Корнилова помешал глава Временного правительства Керенский, объявивший генерала вне закона и тем распахнувший двери перед большевиками.]

Корнилов возглавил Белую гвардию, но еще нужна была какая-то, способная вдохновлять, программа действий. Она должна была действовать сильнее лживых посулов большевиков раздать землю и фабрики народу. Но было объявлено о "верности Антанте", которая Белую гвардию и загубила, поскольку, заслав в ее ряды своих советников, она работала на большевиков. Все это подробно описано в книгах участников тех событий. Например, писатель П.Н.Краснов, генерал, участник белого движения, в романе "От двухглавого орла к красному знамени" прямо пишет о том, что представители Франции и Англии в белой армии были членами масонских лож и действовали через русских масонов как на стороне белых, так и красных. На это же в своих мемуарах намекает и генерал Деникин.

Точно так же думали и немецкие коммунисты. [*Примеч. автора: Которых нам теперь подсовывают в качестве чуть ли не единомышленников Рудольфа Штайнера ] А в стране между тем царили хаос, голод, безработица, города и промышленность были разрушены, а сверху все придавливали колоссальные контрибуции. И вот, когда над гибнущей страной поднялся Голем большевизма, то не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Германия, подобно человеку перед лицом неминуемой смерти, должна была сделать какое-то "судорожное" движение, в надежде на последний спасительный шанс.

Так было во Франции, когда доведенная якобинской диктатурой и террором до отчаяния восстала Вандея. А потом вся нация восторженно встретила Наполеона и пошла за ним во всех его авантюрах. Так было в России, "судороги" самозащиты от большевизма которой докатились до 1941 года, когда даже внешнее нашествие было встречено как освобождение и 4 миллиона солдат не только сдались в плен, но и охотно пошли бы против ненавистной власти, если бы не обнаружилось, что и с запада пришла, практически, та же самая напасть.

Все это необходимо иметь в виду и хорошо продумать, если мы действительно хотим понять, почему немцы поддержали своего диктатора, объявившего себя врагом большевизма. Ведь первые фашистские организации возникли как группы сопротивления коммунистам. Между ними долгое время шли локальные схватки, в которых коммунистические боевики крепко поколачивали нацистских.

Диктатура — это, конечно, не выход из положения. Но что делать, когда предлагается выбор лишь между двумя диктатурами, из которых одна уже показала свои волчьи зубы? В наши дни американцы сделали документальный фильм о Сталине, в котором доказывают, что сталинизм хуже нацизма. Так говорят теперь американцы,— что Сталин превзошел Гитлера. Поэтому получается, что из двух зол Германия выбрала меньшее. Вот почему Россия сейчас переживает еще один погром, за которым проступают контуры еще одной диктатуры, а Германия опять вошла в силу и создала достойные человека условия жизни. Бедствия фашизма обошлись ей дешевле, чем России бедствия коммунизма, которые продолжаютя и, похоже, все-таки сведут нас всех в могилу. Фашисты, как-никак, не истребляли миллионы собственных граждан. Во время войны офицеры, генералы умели беречь своих солдат. Для большевиков же война была лишь удобной формой продолжения геноцида. Теперь пытаются все свалить на одного Сталина, будто бы бессмысленные, стоившие сотен тысяч жизней харьковская, киевская, крымская операции — дело только его рук. Но уже хорошо замечено, что повсюду, где появлялся другой видный член правящей клики — Ворошилов, советская армия терпела разгром, и т.д.

Врезультате войны Союз потерял на фронтах 27 млн. человек, Германия — б млн., из них более 1 млн. под Сталинградом, где военными действиями руководил "выдающийся нибелунг" фон Паулюс, оставшийся по возвращении из плена в ГДР [*Примеч. автора: В одной из московских газет было теперь рассказано, что всех немцев, взятых в плен под Сталинградом, набили в товарные вагоны и держали на морозе, пока они не замерзли. По немецким данным из 100 тыс. тех пленных в Германию вернулось только 6 тыс. Что касается Паулюса, то фигура, подобная ему, была и в России во времена первой мировой войны. "Выдающийся" русский генерал (тоже "фон", дворянин) Брусилов, любимый генерал царя (Паулюса любил Гитлер), перешел на сторону большевиков после совершенного ими переворота. Спрашивается, разве мог он побеждать в мировой войне? — Конечно, нет. Так он и не побеждал, за исключением одного случая. Но ведь и Паулюс дошел до Волги.]

После войны около 1 млн. немецких солдат и офицеров — сплошь молодежь — было выморено в концлагерях западных союзников. Миллион русских эмигрантов англичане через Вену насильственно отправили на советскую сторону, хотя знали, что их там ждет верная смерть. Так разоблачаются тайные, истинные цели войны. Они состояли в маниакальном истреблении населения Средней и Восточной Европы. Для чего?— об этом мы уже достаточно много говорили.

Это, конечно, с какой стороны ни возьми, страшная арифметика. И пусть меня не обвиняют в апологии нацизма. Я предлагаю взглянуть на события, какими они были в действительности, поскольку человечество ожидает их повторение. Адский лик большевизма был страшнее нацистского, но Нюрнбергского процесса над ним так и не состоялось. Какую-то канитель затеяли в Москве и Берлине. Партия, видите ли, превысила власть — каннибал не пользовался ножом и вилкой!

Почему так происходит? — Да потому, что Нюрнбергский процесс состоялся сразу же после войны, и в суматохе все концы удалось тут же спрятать в воду. При современных условиях имеется опасность, что слишком громко будет поставлен вопрос: а судьи кто? — По Хонеккеру так это и было видно, что он намеревается что-то разоблачить; а Чаушеску убрали молниеносно, без суда и следствия.

Легко понять, что одержи нацисты победу, — и то, что теперь говорят о них, говорилось бы о Рузвельте, Черчилле и др. И говорилось бы на вполне реальном основании. Возьмем для примера Дрезден. В течение одной ночи убивают сотни тысяч женщин, детей, стариков с одной единственной целью: наказать Германию. Потом наказывают Японию. Кончается война, а счет жертвам продолжает идти на миллионы! Но ко всему применяется двойной оценочный масштаб. Возьмем генерала Власова и "Красную Капеллу". Власовцы пытались с помощью немцев бороться с большевизмом, а не против России. "Красная Капелла" боролась с помощью большевиков против нацизма ради победы большевизма в Германии. И тем не менее власовцы — изверги, предатели, а члены "капеллы" — герои, также и в глазах англо-американской пропаганды. Подобные примеры невозможно исчерпать.

Рудольф Штайнер предупреждает нас: "...современная культурная жизнь может погаснуть, если разразится то, что хотя и произойдет из этой современной культуры, но в высшей степени противоречит ей. В этом заключается вся абсурдность положения: из жизни произойдут вещи, которые ей противоречат. Поэтому и мы должны быть готовы к тому, что для нашего Движения могут наступить трудные времена. Но они не повергнут нас в растерянность, если у нас хватит уверенности, ясности иистинного чувства того, насколько значительно наше Движение, если мы в это трудное время сможем подняться над отдельным, личностным. ...устремить свой взгляд на большие дела человечества, поднятые на острие. Самым значительным является следующее: нужно обрести понимание того мышления, которое сообразуется с действительностью; хотя на каждом шагу встанут трудности в поисках такого, соответствующего действительности мышления. Для этого нужно будет иметь и сердце,чтобы не заблудиться во всяческом эгоизме" (174; 30.1).

Так эгоистично и бессердечно ведет себя антропософ, когда говоришь ему, что большевизм обошелся нам в сотню миллионов человеческих жизней, а он смотрит бесцветным взглядом и лишь для приличия кивает головой, думая при этом о чем-то своем. Спрашиваешь его: а вы "Архипелаг ГУЛАГ" читали? — Да, — отвечает он,— я знаю эту книгу; как-то раз я ее перелистывал. Но читать? Ах, нет! Она такая толстая. — Но когда с тем же человеком заводишь речь о немецкой истории в том ключе, как я сдедал это выше, то с ним начинает твориться такое, что разговор приходится тут же прекратить, чтобы человека не хватил апоплексический удар. И можно понять, почему так происходит. Ложь загнана уже в эфирные тела людей. Когда звучит слово правды, то происходит сбой во взаимодействии нервной системы с кровеносной, — а это и есть источник истерии. Духовное существо лжи поднимает в астральном теле бунт; изгнать же его убеждением, разъяснением нельзя, поскольку оно коренится и в эфирном теле, куда проникло через душу рассудочную, обработанную прессой суггестивно. Сталкиваясь с правдой, такой человек начинает испытывать удушье и прилив крови к голове. Поэтому дискутировать с ним бессмысленно, глупо и опасно. Остаться со старым предрассудком, с ложью — это для него стало вопросом бытия, а не только сознания. Такие люди теперь есть везде — и в Германии, и в России, среди приверженцев партий, людей далеких от политики; немало их и среди антропософов. Необходимо понять, что они не антропософы, как, например, не является христианином иезуит.

Приведенное выше высказывание Рудольф Штайнер сделал в январе 1917, т.е. до того, как в России была низвергнута монархия. Напрасно думать, что он имел в виду приближение лишь этого события. Речь, конечно, шла о клубке событий, который мы не способны распутать и по сей день, поскольку пытаемся действовать с помощью слишком упрощенных средств. Необходимо же проследить и понять большие исторические взаимосвязи. Еще в 1870—71 гг., говорит Рудольф Штайнер, между Западной, Центральной и Восточной Европой возникла неразрешимая так называемая эльзасская проблема. "Люди, считающиеся с действительностью, они-то уже тогда знали, что это неразрешимая проблема!., что ею для будущего Европы были созданы знаменательные предпосылки, что на Западе возникает стремление взбудоражить весь Восток" (185; 19.Х). Теперь мы знаем, что тех предпосылок хватило на две мировые войны и еще с остатоком.

— Нет! — протестуют тут же антропософы, — на одну! С грехом пополам еще можно согласиться с Рудольфом Штайнером, что Германия не виновата в развязывании первой мировой войны. Во второй же виновата она и только она.

Во внешнем мире вообще стало аксиомой, что немцы всегда и во всем виноваты. Для массового сознания — очень удобная формула, лозунг; в современном фольклоре это называется иметь "мальчика для битья". На нем можно всегда сорвать злость и заставить его таскать руками каштаны из огня. Время от времени таким "мальчиком" пользуются и антропософы; они тогда заводят речь о "заблуждениях" Рудольфа Штайнера. Он же предусмотрел и это. "Нам должно быть ясно, — говорит он в одной из лекций, — что вновь могут наступить времена — я выбираю сегодня слова очень предусмотрительно и говорю "могут наступить", — когда вообще не захотят мира, а война станет жестокой, может быть жесточе, чем когда-либо; когда ни с одной стороны будет нечему выступить, чтобы помешать жестокости. Тогда вновь будет найдена возможность говорить о жестокости Средней Европы и будут под обломки и развалины погребены факты, говорящие о том, что эта жестокость могла быть предотвращена, если бы коровьим мычанием не отвечали на требование мира. Это ведь находится в руках сил периферии — осуществить мир. Но придет время... когда вновь станут говорить: против всех прав народов немцы совершили то-то и то-то"(174; 8 1). Это сказано о второй мировой войне!

Имеется у Рудольфа Штайнера и такое сообщение, где он прямо говорит о второй мировой войне, вернее сказать, о второй мировой как находящейся в неразрывной связи с третьей, и о ее истоках. Наше рассмотрение лишь подтверждает правоту его предвидения, основанного на этот раз не на сверхчувственном опыте, а на анализе политических, культурных и духовных тенденций в мире первой трети XX века. Он говорит: «Да, имеется определенное число людей — и оно постоянно растет, — которые считают, что единственно лишь с помощью революций можно продвигаться вперед, если и впредь продолжать работать в старом стиле (смысле). И когда в старом смысле людям говорят: необходимо начать войну, чтобы победить революцию в нашей стране, — то это означает не что иное, как подготовку именно среди людей Запада, мыслящих в старом стиле, второй мировой войны. Речь идет ни о чем другом, как об использовании внутреннего большевизма на Западе для целей подготовки второй мировой войны. ...Вторая мировая война, которая может разразиться между Азией и Америкой, куда будет вовлечено все то, что лежит между ними (!) ...Ведь вы слышите, как из нижних слоев раздается призыв: мировая революция! Эту мысль о мировой революции окутывают туманом с одной лишь целью, чтобы скрыть ее назначение: развязать катастрофу второй мировой войны. Только так следует мыслить" (308; 2.1).

И поразительно, что не на Западе, даже не в Средней Европе, а в России нашелся один (всего один) человек, вскрывший ложь второй мировой войны. Я имею в виду Виктора Суворова и его книгу "Ледокол". Причудливы судьбы людей в нашем веке. Можно сказать, мимо трона самого сатаны прошел этот человек, и тем не менее собственными силами выбрался на дневную поверхность. Большой специалист в военном вопросе, необыкновенно проницательный аналитик, он неопровержимо доказал, что немцы начали превентивную войну против Сталина. Я не стану особенно подробно вдаваться в содержание книги Суворова, ибо ее нужно прочитать всю. [*Примеч. автора:
В 1994 году в Москве издан 2-й том, он называется "День М".] Кто этого не сделал (она издана на разных языках), с тем просто не о чем говорить, хотя многие и в России, и в Германии читать ее не станут по причине, о которой я сказал: она вызывает сбой во взаимодействии нервной системы с кровообращением.

Позиция Суворова сильна тем, что он оперирует открытыми источниками, признаниями советских генералов. Так, уже в конце книги он приводит слова адмирала Кузнецова, "свидетеля самого высокого ранга": "И.В.Сталин вел подготовку к войне — подготовку широкую и разностороннюю... Гитлер нарушил его расчеты" (И это одно из сотен свидетельств!). С другой стороны, пишет Суворов, генерал-фельдмаршал В.Кейтель говорит: "...агрессию готовил Советский Союз. Германия просто защищалась от неизбежной агрессии, применив упреждающий удар". То есть они оба говорят одно и то же!

Суворов ставит в этой связи вопрос огромного значения, ставит его перед совестью своих современников, в какой бы части мира они ни жили. (Однако совесть их пока молчит, что ярко и беспощадно характеризует дух нашего времени, дух трусости, предательства и оппортунизма.) Суворов пишет: "Мне понятно, что в Нюрнберге судьям "международного трибунала" не хватило желания (и профессиональной честности) найти настоящих виновников войны. Но мне непонятно, почему те же "судьи" после признаний адмирала Кузнецова не собрались срочно в Нюрнберге и не сняли часть обвинений против Кейтеля, Йодля, германского Вермахта и вообще всей Германии?

Господа судьи, не могли бы вы нам объяснить свою странную позицию? Обвиняемые в Нюрнберге свою вину в агрессии против СССР не признали. "Потерпевшая" сторона признает, что никто против нее агрессию не совершал, наоборот, "потерпевший" сам готовился к удару. Почему же вы, господа судьи, так спешили повесить Кейтеля и Йодля, но не спешите повесить Кузнецова, Жукова, Молотова? Почему, господа судьи, вы сохраняете в силе ваши обвинения против Германии, но не спешите выдвинуть обвинений против СССР?". (*16)

Невозможно, если мы сохранили хоть какие-то остатки исторической совести, обойти вниманием и третью сторону. Она же такова, какой ее описал один из наиболее ярких ее представителей, президент Сионистского мирового Конгресса Наум Гольдман в своей книге "Еврейский парадокс", изданной в Гамбурге в 1992 г. Он пишет: "Во время войны еврейский Мировой Конгресс создал в Нью-Йорке Институт еврейских дел... Его руководителями были два значительных еврея из Литвы —Яков и Немиах Робинсон. По составленному ими плану были разработаны две совершенно революционные идеи: Нюрнбергский Суд и немецкие компенсации.

Значение интернационального Нюрнбергского Трибунала сегодня оценивают не совсем верно. Ибо, согласно международному праву, было невозможно в то время наказывать военных, исполнявших отданные им приказания. Это был Яков Робинсон, ему пришла в голову такая необычно сенсационная идея. Когда он пришел с нею к юристам американского Верховного Трибунала, они приняли его за тронутого."Что же такое необычное сделали эти нацистские офицеры?" — спросили они его...

Нам стоило большого труда убедить союзников; англичане сначала были против, французы не проявили никакого интереса и хотя позже участвовали в процессе,но не играли в нем никакой существенной роли. Мы достигли в конце концов успеха, ибо Робинсону удалось все же переубедить верховного судью американского Верховного Трибунала Роберта Джексона" (стр. 166—167).

"А судьи кто?" — спросим еще раз. Ими теперь являются все, бездумно повторяющие по любому поводу: немцы совершили преступление "против всех прав народов" — все, кому "стыдно" признаться, что они немцы.

— Ты не видел, — поднимают они крик, — что немцы единодушно поддержали Гитлера!

— Не видел, — отвечаю я, — но зато я насмотрелся на "единодушие" советских народов в "поддержке" целой галереи тиранов и мучителей. И знаю, чего это "единодушие" стоит. Не мною одним замечено, что оба вида единодушия похожи один на другой как братья-близнецы.

Но если говорить о различиях, то они тоже имеются, однако искать их следует там, куда смотреть запрещено. Нарушим этот запрет. Отметим сначала, что импульс социальной трехчленности выступил в Средней Европе как единственная альтернатива погружению в хаос. Таковой она была и для России. Те, кто в оккультных обществах готовил мировую войну, готовил главным образом войну ссоциальной трехчленностью. Поэтому главной целью тех сил было не столько хозяйственное сокрушение Германии и России, сколько фальсификация социальной трехчленности, как главного препятствия на пути далеко идущих целей. В России затевается "эксперимент" — ариманизированная карикатура на социальную трехчленность. Она, в силу духовных условий в России, вскоре начинает пробуксовывать. Там возникает такое антисоциальное состояние, "...против которого, — говорит Рудольф Штайнер, — ни английское, ни североамериканское правительство, не говоря уже о французском или каком-либо другом, не смогут придумать никаких средств. ...Но одна сила способна совладать с этим: это сила Рима. ...Рим может устанавливать господство, поскольку он имеет необходимые для этого средства власти" (198; 6.VI).

Рудольф Штайнер сказал об этом 6 июня 1920 г. Вот, оказывается, когда было уже решено отказаться от "ленинской гвардии", вот когда был предрешен приход квласти Сталина с его кликой! В 1920 г. начался переход власти от представителей западных тайных обществ к представителям оккультно-политических сил Рима; разумеется, по решению верховного единого центра. "Средства власти" Рима известны: "понижение духа" до примитивных лозунгов, игра на национальном, воспитание счастливых идиотов — и все это в условиях стояния "под топором". Со Сталиным Россия, фактически, вошла в свою фазу "Парагвая".

В Германии события развивались иначе. Там силам западных тайных обществ дали отпор с самого начала и, надо полагать, "силы Рима" приложили к этому руку. Ведь не зря Рудольф Штайнер говорил, что Средняя Европа пронизана иезуитизмом (185; 3.XI). Воспользовавшись естественным протестом немцев против большевизма, иезуитизм фабрикует здесь люциферизированную карикатуру на социальную трехчленность. В России все заполняют крики о том, как перегнать все и вся на свете. В Германии вся жизнь принимает характер реставрации империи инков, совершаемой под "музыку" древнего наследия "нибелунгов". При этом там и там "купоны" при всех условиях "стригут" обе мировые силы, что тоже легко доказуемо. Рудольф Штайнер говорит; если бы осуществились идеалы Бернской социал-демократии (имеется в виду конгресс в Берне в феврале 1919 г ), то из Европы "...все свободные оилы непременно переместились бы в свободнуюАмерику... Европа неизбежно впала бы в пауперизм, а Америка разбогатела бы за счет не беззакония, а только глупости европейской социальной политики" (189,15.П). Тогда эти "идеалы" не осуществились, зато тем большим был их успех в 1945 г. Россия, под покровом непримиримой борьбы с мировой буржуазией, постоянно перекачивала ей дешевое сырье и проч. Чего стоит одна только закупка зерна в США в течение последних 30 лет при параллельном сознательном разрушении собственного сельского хозяйства! Шестого января 1993 г. самая либеральная газета "Московский комсомолец" сообщила, что ввиду кризисного положения в столице решили печь хлеб из импортной муки, а он через день-два становится несъедобным: у нас отсутствуют рецепты, по которым следует печь хлеб из американской муки. Это обнаружилось в 1993 г.! А куда же шло закупавшееся зерно в предыдущие годы? На корм скоту? Но, во-первых, это же страшно дорого; во-вторых, мяса-то тоже нет.

Р.Римек в замечательной книге "Средняя Европа. Баланс столетия" пишет о трех силах, которые решили судьбу Европы, — это Соединенные Штаты Америки, Россия и Ватикан. "Чего не смогли достичь в 1919 г., удалось достичь в 1945: разрушение Середины. С помощью первой мировой войны была уничтожена (путем провозглашения "права на самоопределение") Дунайская монархия, с помощью второй удалось (при недобровольном участии Гитлера) разрушить Германию. Рассматривая эти события, следует подумать о тайной карте, происходящей из 80-х годов XIX века". "А заключает свою книгу Римек словами: "Как в первой мировой войне, так и во второй, все шло по плану". (*18 ) " Верно утверждение Римека и о том, что Германия пала жертвой также собственного правящего слоя. Ну а дальше... дальше выступают плоды "перевоспитания", начинается "сбой" духовных и органических структур, и Римек делает такой вывод: Германия "...взвалила на себя тяжелую вину не только по отношению к другим нациям, но и по отношению к собственному Духу народа". (*19)

В таких противоречиях, тупиках застревает западная мысль и тем, не побоюсь сказать, готовит третий мировой конфликт, после которого, вероятно, будет вообще покончено с человеческой мыслительной способностью. Но пока это время не настало, мы обязаны всеми силами выбираться из тупиков и дебрей на дорогу истории и эволюции.

Когда в России готовился "социалистический эксперимент", то были заготовлены и запасные варианты. Рудольф Штайнер указывал, например, на денежные купюры со знаком свастики, которые были замечены у советских дипломатов. [*Примеч. автора: Сейчас такие купюры можно купить в Москве в антикварных магазинах.]

На фотографии ниже - нарукавная нашивка Красной Армии. В создании этих символов участвовали далеко не дилетанты от оккультизма: обратите внимание на две лемнискатообразные формы (вверху и внизу).Та разомкнутая вниз лемниската под свастикой может означать многое, в частности,предполагаемый в будущем новый цикл развития большевизма, уходящий вниз...

Если бы гражданская война затянулась, или если бы в период между февралем и октябрем 1917 г. большевикам был дан отпор, то, как знать, не говорил бы теперь мир о русском фашизме? В Германии большевикам не дали ходу, потому там и сработал запасной вариант. А еще нужно понять, что после первой мировой войны ни один народ в мире больше не способен противостоять любым манипуляциям с собой. Джордж Орвелл написал утопический роман, но всякому ясно, что все, о чем он там пишет, может быть проделано с Англией и в действительности.

Рассказывая о той карте, Рудольф Штайнер замечает: "О скандинавских странах ничего особенного не говорится; им предоставлен довольно долгий льготный срок" (174; 14.1). Вот вам и разгадка тайны сравнительно благополучного либерализма в североевропейских странах. Но о США Рудольф Штайнер говорит, что в 2000-м году там со свободомыслием будет покончено. И в этом можно не сомневаться. Тогда обнаружится, что не только "склонные к рабству" русские и "вечные милитаристы" немцы способны создавать "империи зла", но также и "свободолюбивые" англосаксы.

Все это так, и нужно только понять, что народам во всех мировых "играх" предоставляется теперь лишь роль "страдальцев истории", что при современных средствах подавления достаточно собрать совсем небольшое количество отребья, которое имеется во всяком государстве, и с помощью его можно держать под сапогом сотни миллионов людей — мучить в лагерях, стрелять, убивать мотыгами, зомбировать и т.д.

В 1920 г. Рудольф Штайнер писал, что если в Европе, в Германии и далее будут действовать "государственно-политически" в старом духе, то "...в недалеком будущем из закатывающегося большевизма восстанет (иной) устрашающий облик. Но он покажется им ближе, чем русский большевизм" (24; стр. 185). [*Примеч. автора: Цитата взята их книги "Мысли во время войны", г-н Линденберг пытается убедить нас в том, что Штайнер будто бы сожалел, что написал эту книгу и был против ее переиздания. Меня занимает мысль: Зачем это нужно г-ну Линденбергу?] Так оно и случилось. Принцип "двух кинжалов" сработал на уровне целых наций. Убегая от Голема ариманизированного большевизма, немцы не смогли удержаться в точке равновесия, где Рудольф Штайнер выступал с идеей социальной трехчленности, и ринулись в объятия люциферического Голема политического романизма. Что он был именно таков, можно узнать из известной многим антропософам лекции Рудольфа Штайнера, где он говорит, что представители принципа католической церкви замышляют заняться в ближайшее время реконструированием Священной Римской Империи Немецкой Нации с целью искоренить огнем и мечом антропософскую ересь. Национал-социализм и был той фантастической попыткой. Под маской восстановления Империи была, по сути, повторена тридцатилетняя война, "затеянная иезуитами"(196; 1.П) для искоренения ереси реформации.

В помощь читателю, который нуждается в подтверждении социально-исторических сообщений Рудольфа Штайнера более поздними свидетельствами, мы процитируем один весьма своеобразный источник. Это книга, существующая уже 40 лет в антропософском самиздате. Имя ее автора установить не удалось (а также и название); она подписана инициалами S.C.R. Книга была написана в 1956 г. и состоит из 9 глав. Все они посвящены тому же комплексу вопросов, что и наша книга. В качестве одной из глав S.C.R. включил в свою книгу статью финского историка д-ра В. Кнап-ке, которую тот написал в 1946 г. S.C.R. предпосылает этой статье свой комментарий, в котором пишет: "Кто решается взять на себя труд изучить католическую литературу и прессу католического мира за 1932—38 гг., как внутри, так и вне страны (Германии), тот также и с этой стороны получит полное подтверждение существования связи между иезуитами и национал-социализмом. ...Сооснователь национал-социализма Грегор Штрассер открыто пишет в своих воспоминаниях, что книга Гитлера "Майн кампф" написана иезуитами. Кто желает заглянуть за кулисы истории последних десятилетий, для того становится очевидным, что Гитлер был инструментом иезуитизма и других сил, что с помощью особого воздействия на его систему ганглиев, практикуемого в кругах ритуальной магии, он был подготовлен к исполнению вполне определенной задачи: уничтожению немецкой сути и своеобразия немецкого духа, ...что Гитлер был только и только инструментом определенных оккультных сил, и задачей его было уничтожить Я-импульс, живущий в немцах. Поэтому Гитлер был сделан исполнителем завета Вильгельма II, подобно тому, как Ленин и Сталин были продолжателями заветов царизма".

Далее S.C.R. пишет о книгах Карла Хайера ("Когда боги покидают храм") и проф. Илькена ("Духовно-исторические линии развития"), которые, по его мнению,"...представляют собой грандиозную характеристику сути и значения национал-социализма", но, в то же время, обладают одним существенным недостатком, поскольку "...не доходят до (показа) действительных связей, общности между иезуитизмом и американизмом".

Что касается статьи самого В.Кнапке, то в ней среди прочего можно прочесть следующее: "Так кто же оказался в наибольшем выигрыше в результате первой мировой войны? — Одно лишь папство. До основания было разрушено Гогенцоллернство, как ведущая сила протестанизма; был уничтожен царизм — опора греческой ортодоксальной церкви". В связи со второй мировой войной Кнапке пишет об "осевом фашизме", "ведомом иезуитами", и опираясь на сообщение, опубликованное в газете "Стампа" за 9 июня 1941 г., приходит к выводу, что "Гитлер и Муссолини реорганизовали Европу в соответствии с энцикликой Rerum Novarum папы Пия XII". Далее Кнапке пишет, что когда Гитлер находился в крепости Ландсберг (куда его на короткое время посадили после путча в Мюнхене в 1924 г.), то "лишь иезуиты имели к нему доступ, причем в любой час дня и ночи". Первым, кто приготовил путь Гитлеру к власти, был иезуит Брюнинг, "который сам открыто к власти не примыкал. Если поискать следующую фигуру, то ею окажется высоко градуированный иезуит фон Папен... В его задачу входило сделать ровными пути человеку, который желает быть"псевдосоциалистическим" Игнатием Лойолой. Кто не помнит, как Гитлер после каждых выборов в рейхстаг тут же спешил к папскому наблюдателю в Германии или к личным друзьям папы Пия XI? ...к кардиналам Фойльхаберу и Пачелли (нынешний Пий XII)? ...(Папен) дерзко заявляет, что "третий Рейх" является осуществлением принципов папства в теории и на практике ...в 1939 г. во время католического съезда во Франкфурте-на-Майне всем участникам, как немцам, так и иностранцам, было сказано, чтобы они поддерживали нацистскую диктатуру Гитлера. Первым правительственным деянием Гитлера было: конкордат с Римом!" (стр.2—7).

На этом мы прервем цитирование из обнаруженной в самиздате книги (она давно заслуживает быть опубликованной; в приложении к нашей книге мы даем перевод одной из ее глав) и только заметим, что необычайно много по существу рассматриваемых нами вопросов можно было понять еще в первые десятилетия по окончании войны, и лишь по причине лености ума или трусости кому-то до сих пор история XX века представляется такой, какой ее описывают ангажированные силами кулис журналисты, историки и кое-кто из "антропософов".

Единый стиль пронизывает всю историю борьбы Рима с духом. Вспомним его войны с альбигойской ересью. Во время тридцатилетней войны, о которой в Европе основательно забыли, вытаптывалось все живое. Карали все население Европы, исходя, видимо, все из того же ленинского принципа, что и 90 процентов населения не жалко, лишь бы достичь нужной цели. Что Ленин и Троцкий, что Гитлер и Сталин,что вожди англо-американских народов — все они в своих действиях стоят пс ту сторону добра и зла, когда речь заходит об истреблении живого духа. И нам не следует обольщаться на этот счет. Борман в 1939 г. писал: "...фюрер решил; члены Антропософского общества... опаснее, чем принадлежащие к ложам, поскольку со своими идеями увлекают намного больше людей".(*20) [*Примеч. автора: Как всегда, люди этого сорта, что бы они ни говорили, ко всему примешивают ложь. Антропософия, к сожалению, увлекает намного меньше людей, чем ложи: раз этак в 200—300. А делозаключается в ее идеях, обладающих реальной духовной силой, способной разрушать дела тьмы.]

Хорошо бы антропософам хотя бы на таких примерах научиться ответственно относиться к своему делу. Очень часто враги Антропософии лучше, чем ее друзья понимают, сколь велико ее значение в мире. В их глазах большой "грех" Антропософии состоит в том, что она посмела быть не управляемой из-за кулис. Борьба с таким "грехом" ведется непрестанно. Меняются только методы. И вот теперь мы, кажется, подошли к роковой черте. Нас вот-вот сделают "добродетельными", мы станем "как все": нами станут управлять "братья тени". Между собой (в высоких градусах) у них нет неразрешимых проблем, как бы ни складывался характер борьбы в мире профанов. Главную борьбу они ведут с Небом.

В мире делается все возможное, чтобы замаскировать этот факт. Многое можно с годами открыть, считают на той стороне, но только не это. Вот почему так трудно докопаться до истинных истоков мировых войн. — Черт показывает копыта, чтобы спрятать рога, а потом показывает рога, чтобы спрятать копыта. Кто способен ухватить черта сразу за рога и копыта и вытащить его на свет Божий? Это крайне необходимо сделать, ибо только тогда люди смогут заняться своими делами.

Р.Римек в упомянутой выше книге пишет, что Гитлер не собирался вести войну на Западе. Еще в августе 1939 г. он говорил: "Я бы хотел жить с Англией в мире и немедленно заключить с нею пакт". Вторгаясь в Польшу, он не ожидал, что Англия объявит войну. Переводчик Шмидт, передавший Гитлеру английскую ноту, свидетельствует, что Гитлер при этом "...выглядел словно окаменевшим, и смотрел перед собой пустым взглядом. ...После паузы, длившейся, как показалось,вечность, он обратился к Риббентропу, который в оцепенении стоял у окна. — Что же теперь делать?—спросил Гитлер. Шмидт затем вышел в приемную и сообщил там о ноте. Геринг при этом сказал: если мы проиграем эту войну, то да будет Бог милостив к нам. Геббельс стоял молча в углу и выглядел подавленным". "Повсюду, — заключает Шмидт, —я видел озадаченные лица". (*21)

Что означает такое свидетельство? — спросим мы себя. А это, так сказать, "копыта". С другой стороны высовываются "рога": очевидцы свидетельствуют о "подавленности" Сталина, о "растерянности" в Кремле. Что за оказия? — кругом одни неожиданности и сюрпризы. Люди ведут мировую политику, с помощью широкой сети глубоко внедренного в стан врага шпионажа знают о каждом шаге противника, а когда тот предпринимает действия, то они оказываются полной неожиданностью.Отчасти ясность в этот вопрос вносит книга Виктора Суворова.

Если в 1939 г. Гитлер не намеревался воевать с Англией, то даже годом позже он не намеревался воевать с СССР, поскольку план "Барбаросса" был разработан менее чем за год до начала войны. Так чего же хотел Гитлер? Если говорить о том, чтобыло на поверхности, чем увлекали даже верхушку власти, которая все же оставалась полупрофанической, то планы национал-социализма действительно не шли далее воссоздания некоего рода Священной Римской и т.д., но на новой — социалистической основе. Этого было достаточно, чтобы полностью парализовать, исключить свободное духовное развитие в Центре. На Востоке тем же самым занимались Сталин и "товарищи". В англосаксонском мире ростки духа были ничтожно малы.

Но принять такое намерение за последнюю истину — значит забыть о той карте,о "социалистическом эксперименте", ведущем именно тайные общества Запада к господству в мире. К 1941 году в мире сложилась ситуация, напоминающая ту, которая описана Орвеллом в романе "1984", где говорится о том, что общий сценарий мировой борьбы составляется в едином центре. Так было и в 1941 г., что необходимо понять впервую очередь. Во-вторых, все то, что происходило и происходит в мире, начиная с1914 г., следует рассматривать как взаимосвязанную цепь событий.

Пройдем еще раз по звеньям той цепи. В России происходит февральская революция. Она не встретила особого противодействия со стороны властей и народа. Вся система власти, в том числе и армия, были опутаны системой лож. В народе же русском всегда жило настроение такого рода, что отмежевание от монархии встречало дружеский прием. Русские всегда считали, что для организации совместной жизни на земле никакой верховной власти не нужно. Но за событиями февраля таилось нечто другое, о чем знали лишь немногие. Созданное Временное правительство с Керенским во главе — все из членов ложи — имело задание передать власть большевикам.Когда предательство обнаружилось, Россия восстала. Но никакие жертвы не смогли поправить положение. Гражданская война была проиграна, и восторжествовал большевизм с его планами мировой революции.

Но предположим, что в России победило бы белое движение. Тогда, возможно, у нас была бы разыграна карта национал-социализма, а в Германии тогда победил бы большевизм. Тогда Германия и Россия поменялись бы местами. Из Германии пришла бы новая Антанта и сокрушила бы "гидру русского фашизма". [*Примеч. автора: Что русский фашизм был возможен, можно также доказать. Взять хотя бы историю барона Унгерна, провозглашенного верховным духовным правителем Монголии и т.д.] Война состоялась бы все равно, но тогда послевоенная судьба России могла бы оказаться подобной судьбе западной Германии. А это сулило ей в будушем возрождение. Такого не пожелали допустить, потому победили "красные".

Роль наших "белых" перешла к Германии. Ибо именно как некоего рода "белое движение" в борьбе с "красной чумой" был встречен национал-социализм в Германии. А тогда вторую мировую войну следует понимать как продолжение гражданской войны в России. Различие состоит лишь в том, что гражданская война была менее подконтрольна, чем вторая мировая. Тогда еще имелись остатки прежнего суверенитета государств.

План второй мировой войны заключался в следующем. Главная задача оставалась прежней: как можно большее истребление населения Средней и Восточной Европы, поскольку оно является носителем духовного обновления. Это, повторяю, все те же цели первой мировой. Тридцатилетней войны, а еще ранее — крестовых походов.Смешно думать, чтобы ленинско-сталинская клика, проводившая кровавый геноцид народов России, стала беречь население во время внешней войны. Напротив, она увидела в ней удобнейший случай продолжить это истребление.

В Германии в 1944 г. мог состояться переворот, который покончил бы с гитлеризмом — главным злом, если верить словам союзников. [*Примеч. автора: Правда: каким словам? Вспомним еще раз книгу Т.Кауфмана.] Но существует мнение, что заговор был выдан английской стороной, что очень похоже на правду, ибо война велась против немецкого народа и нужны были предельно большое разорение и безоговорочная капитуляция. Нечто подобное было повторено в наши дни в войне США с Ираком. В основе ее, как было написано в одном из номеров"Гетеанума", действовал принцип, по которому США сначала сами создают диктатора, а потом ведут с ним борьбу.

Виктор Суворов досконально проанализировал и неопровержимо доказал, что Советский Союз всю свою мощь сосредоточил на подготовке к войне с Германией с целью распространить большевизм на всю Европу, как в борьбе с Белой гвардией он распространился на всю Россию. Мог ли желать этого англо-американский мир? Разумеется, нет. Ибо уже с 80-х годов XIX века в плане стояло: на месте России создать пустыню, место для "социалистического эксперимента". Конечно, с экспериментированием несколько "заигрались". Новый детеныш-дракон стал опасен для самих нечестивых родителей. Его нужно было укротить — силами Средней Европы, чтобы и их надежнее прибрать к рукам.

Для этой-то цели и было дано Гитлеру без особого труда завладеть всей Европой. Противопоставить советскому Голему одну Германию было бы детской игрой. Я советую все же почитать книгу Суворова, где он описывает, что за армады были подготовлены для нападения на Германию.

Но мало было укрепить Гитлера ресурсами всей Европы. Необходимо было дать ему напасть первым. Что война для Германии была безнадежной в любом случае — это также достаточно убедительно показывает Суворов. Но для регулирования предельного истощения обеих сторон, их взаимоистребления, первым удар должен был нанести Гитлер.

Подготовка к нападению на Германию в СССР велась, но за кулисами было сделано все возможное, чтобы СССР первым не напал. Фактически в СССР под маркой подготовки к войне велась подготовка успешного наступления немецких армий. В этом заключается тайна страшных поражений советской армии в первые месяцы войны. Суворов описывает, как из центра России к границам были подведены хорошие дороги, были уничтожены все оборонительные сооружения, сняты все заграждения на границе и т.д. Внешне взять, нигде тут, что называется, "комар носа не подточит" : СССР готовился к вторжению и потому так себя и вел. Но в этой истории остались некоторые "нюансы".

Один из них — погром высшего командного состава армии. В нем было слишком много людей, всерьез принимавших идею Троцкого о перманентной и всемирной революции. Не все сходится и в книге Суворова. Я склонен думать, что он специально оставил кое-что для наблюдательного читателя. Взять, например, историю уничтожения гигантской системы оборонительных сооружений, возведенной от Балтийского моря до Черного. Она была мощнее "линии Маннергейма", и, как справедливо пишет Суворов, наткнись на нее немецкая армия в 1941 г., — и советская армия намного раньше была бы в Берлине. Вся эта линия была взорвана. Почему? Суворов пишет, что можно было бы оставить ее хотя бы на всякий случай, как, например, поступили в Англии, где и после войны оборонительные сооружения не уничтожили.В самом деле, при любой подготовке к наступательной войне нельзя быть уверенным, что риск отступления исключен полностью.

Суворов пишет, что система оборонительных сооружений "...мешала массам советских войск тайно сосредоточиваться у германских границ, она мешала бы снабжать Красную армию... Укрепленные районы как бы сжимали потоки транспорта..." (*22) Такое объяснение не выдерживает никакой критики. Поэтому я не могу допустить,чтобы проницательный аналитик не понимал этого сам. Система укреплений состояла из хорошо спрятанных под землей бункеров и подземных ходов. Наружу выступали лишь небольшие капониры огневых точек. Через такую линию можно было проводить бессчетное число проездных путей.

Впрочем, Суворов пишет сам: "...мы не имеем никакого, даже фальшивого ответа на вопрос, зачем же ее уничтожили?!" (*23) Или такая загадка. Командующий войсками НКВД в Белоруссии И.А.Богданов 18 июня 1941 г. принимает решение об эвакуации семей военнослужащих. Зачем он это делает? Ведь если существует такая уверенность в успехе вторжения, что уничтожаются все оборонительные сооружения, гарантирующие безопасность всей страны, а не только отдельных семей, то, значит, любые семьи должны были бы остаться во все углубляющемся тылу. Далее: "В продвижении германской армии в центр страны,— пишет Суворов, — виноваты Мерецков, Жуков, Берия. Расстрелял ли их Сталин? Нет, они очень скоро все стали маршалами".(*24) Начальнику военной разведки (ГРУ) Голикову на заседании Политбюро 21 июня 1941 г. был задан вопрос, может ли он поручиться, что Германия вторжения не произведет. Он такое ручательство дает. "Что же сделал Сталин с Голиковым? —спрашивает Суворов, — ...Уже 8 июля Сталин доверяет Голикову поездку в Великобританию и США и лично его инструктирует. После успешного визита Голиков командует армиями и фронтами...", и т.д. После смерти Сталина Голиков "поднимается еще выше и становится маршалом". "Если, — заключает Суворов, — вспомнить судьбу его предшественников, при которых не случилось ничего, подобного германскому вторжению, и сравнить их судьбы с судьбой Голикова, то недоумению не хватит границ" (*25)

Приводит Суворов и ряд других фактов, наводящих на мысли, о которых сам он умолчал. Так, например, перед войной недалеко от Куйбышева, в строгой секретности строятся в скалах Жигулей гигантские тоннели правительственного командного пункта. Чтобы обмануть немецкую разведку, рядом затевают строительство ГЭС и в Свердловске закладывают ложный объект. Зачем, спрашивается, этот пункт на Волге, если у западных границ уничтожаются все оборонительные сооружения, если все рассчитано только на войну на вражеской территории? А выходит блеф все это! Воевать собирались иначе, и тоннели были использованы по своему назначению.

Или такой факт, вроде бы мелкий, да не совсем. Жуков, собравшись выезжать в расположение приготовленных для вторжения войск, "случайно" задерживается на несколько часов в Москве. Не случись этого, и верховный главнокомандующий оказался бы в страшной круговерти немецкого наступления.

Итак, Гитлеру были созданы все условия для успешного нанесения первого удара, чтобы несколько сравнять шансы обеих сторон.

[*Примеч. автора: в мае 1995 г. в Москве на книжных прилавках впервые появился автобиографический роман Григория Климова "Берлинский Кремль" (Песнь победителя). В нем он пишет, что первый период войны СССР с Германией "начался в день подписания советско-германского договора о дружбе" в 1939 году. "Кремль прекрасно знал соотношение сил. Знал лучше, чем германское верховное командование. Вопреки всей бешеной подготовке к войне это соглашение было не в пользу Кремля. Шансы на спасение были только в длительной войне на изнурение противника, на использование необъятных территориальных пространств, материальных и человеческих ресурсов России...Тогда же ориентировочно были установлены границы отступления, жертвы и резервы, крайней точкой уже тогда был намечен Сталинград, здесь хладнокровно прикидывались на счетах десягки миллионов человеческих жизней... Уже тогда война была разбита на две стадии". Главное приберегалось для стадии наступления. "Все остальное... было обречено на жертву" в стадии отступления. Когда началась война, солдатам не хватало даже винтовок образца 1891 г. "В то же время... миллионы винтовок и автоматов в твердой смазке для долговременного хранения лежали в запломбированных складах.... В жертву оборонительному периоду бросались шестидесятилетние старики и женшины, а резервы наступательного (периода) в это время стояли, ожидая своей очереди, на Дальнем Востоке. ...Для штабных офицеров не были тайной партии автоматического оружия, приходившие на фронт в 1945 году — на автоматах, еще ни разу не бывших в употреблении, нередко стояли заводские клейма довоенных лет". Если внести всего одну поправку в сообщение Климова, относительно "шансов на спасение", которое якобы искал Кремль, то мы и в этом случае придем к сделанному нами выводу.]

Но далее все было готово к последующему поражению. "Гитлер начал операцию "Барбаросса" без всякой подготовки! — пишет Суворов. — Почему Гитлер так поступил, наверное, навсегда останется загадкой. ...Гитлер ничего не сделал для подготовки своей армии к войне в России". (*26) Для солдат не была заготовлена теплая одежда, в оружии была оставлена неустойчивая против морозов смазка. Наподобие советских обошлись с оборонительными сооружениями и немецкие генералы. "Великолепные укрепления на старой германской границе ("Линия Зигфрид") были брошены и никогда больше не были заняты войсками".(*27)

Так это было. И потому не остается никакой загадки ни в поведении Гитлера, ни в поведении Сталина. Следует еще заметить, что людям, допущенным к сознательному исполнению планов такого масштаба, гарантируется жизнь. Поэтому — таково мое субъективное мнение — наивно думать, что Гитлер застрелился или отравился. Те, кто кончал с собой, были либо полупрофанами, либо их устранили в последний момент. Совсем слепых исполнителей просто повесили.

Горькая правда истории второй мировой войны состоит в том, что, если бы Германия 22 июня 1941 г. не напала на СССР, то советская армия была бы в Берлине на два, а то и на три года раньше, скажем, 9 мая 1942 г.; двумя неделями позже она вступила бы в Париж и Рим, а еще через месяц — в Лондон. Говорят, что большевистско-социалистическая Россия спасла мир от "фашистской чумы". Допустим, спасла. Но тогда верно и обратное утверждение, что национал-социалистическая Германия спасла хотя бы часть Европы от "большевистской чумы". Кто не согласен с таким выводом, непременно должен стать на ортодоксальную советскую точку зрения, которая рассматривает большевистский переворот в 1917 г. как самый светлый момент в русской истории, за которым последовали десятилетия все возрастающего счастья и т.д. Тогда придется согласиться и с тем, что национал-социализм был естественным порождением "загнивающего" капитализма, ярчайший представитель которого — Америка — оплот свободы и демократии. [*Примеч. автора: Ведь симптоматично в высшей степени, что, несмотря на крайний антагонизм так называемых демократов и необольшевиков и всевозможных "националистов" в современной России, в одном они едины: что Германия — извечный враг России, перманентная опасность, нависающая с Запада. В 1995 г. был срочно, ко дню Победы достроен гигантский мемориальный комплекс в Москве (газеты писали, что его проект был разработан в Германии и Гитлер намеревался увековечить им свою победу над СССР), поглотивший астрономические суммы денег. И левые, и правые сочли его строительство более важным, чем помощь голодающему, вымирающему населению. Уж больно объединяет, сплачивает любые враждующие группировки антипатия к немцам, поэтому ей никогда не дадут умереть. Ведь можно как угодно терзать гигантскую страну, а потом приподнять ее из грязи и сказать: "Радуйся! Ты спасла мир от фашистской чумы!" — и она, находясь в полуобморочном состоянии, должна тут же в сотый и в тысячный развозликовать, после чего ее можно ввергать в новые авантюры то левого, то правого толка. ]

Чтобы выпутаться из всей этой, поистине чертовой "диалектики", необходимо понять, что на все неисчислимые жертвы человечество в XX веке было обречено с одной лишь целью, чтобы криминальные, вступившие в альянс с инфернальными силами политики могли распоряжаться им по своему усмотрению. И до тех пор, пока будут праздновать победу "большевизма" или "американской демократии" над "фашизмом" (экивоки в пользу победы "народа" — лишь обманный маневр), "гуманизма" над "силами тьмы" и т.п., пока люди не поймут, где истинный источник их страданий, бедствия не прекратятся, не прекратятся темные оккультно-политические войны. Наваливать вину за них на те или иные народы можно лишь по причине полной безответственности, безнравственности или непроходимой глупости.

Иное было в Германии. Естественный протест против натиска большевизма там был взят лишь в качестве исходного момента. А вслед за тем образу буржуазии, как врага всех народов, выдвигаемому и немецкими коммунистами, был противопоставлен образ мирового еврейства, также в качестве врага всех народов. Что касается непосредственного повода для выбора именно такого врага, то он был у всех на виду.Я назову одну цифру, рискуя свалить на себя целую лавину обвинений в антисемитизме. Дело заключается не в том, что цифра эта ложная, а в том, что на нее наложено табу. Без опровержения (а это просто факт истории), без специального запрета сделано так, что всякий, кто ее замечает, тут же получает бирку на шею: антисемит. Но я все-таки ее назову. Из пятисот человек, образовавших верхушку большевистской власти в России, 485 были евреи (большая часть — эмигранты). Их было, вероятно, даже больше, поскольку, по непонятной причине, таких людей, как Луначарский, Дзержинский, Тухачевский и некоторых других считают не евреями. Такова была верхушка айсберга большевистской власти, тот круг людей, чьими руками был совершен большевистский переворот, пущен в ход террор и т.д. На нижних этажах власти этот процент был ниже, однако все равно достаточно высок; кроме того, эти люди занимали главным образом командные посты. В целом же по стране большевиков активно поддержало около 1,5 млн. евреев, что, несомненно, было их национальной трагедией, поскольку без такой помощи большевики не удержались бы у власти. В этом факте не может служить оправданием стесненное положение евреев в царской России, поскольку февральская революция гарантировала им все права. Здесь имеется ряд документальных свидетельств, которые пока что еще никто не опроверг. Известна телеграмма, которую американский банкир Яков Шифф послал члену Временного правительства Милюкову. В ней он говорил: "Позвольте мне — непримиримому врагу тиранической автократии, которая безжалостно преследовала наших единоверцев — поздравить через Ваше посредство русский народ... и пожелать Вашим товарищам в правительстве и лично Вам полного успеха в великом деле..." Другой член Временного правительства князь Г.Е.Львов в ответ на приветственную речь председателя Еврейского политического бюро Н.М.Фридмана сказал 16 апреля1917 г.: "Вы совершенно правильно указали, что для Временного правительства явилось высокой честью снять с русского народа пятно бесправия евреев".

Но всего этого почему-то оказалось мало. Уже после большевистского переворота некий Самюэль Рот в книге с красноречивым названием "Отныне и навсегда" ("Now and forever", Нью-Йорк, 1929) откровенничал: "Где когда-то нас угнетали и преследовали, там мы теперь — гордые и беспощадные гонители". "Мы, евреи, добились (в России) свободы и грандиозно отомстили врагам..."

Остается только спросить: следует ли все такого рода заявления счесть пустой болтовней, за которую никто не несет никакой ответственности? Можно ли судить об истории, делая вид будто бы высказываний такого рода, документов не существует вовсе? Я бы охотно выслушал разные конструктивные соображения на этот счет.Но никто не спешит их высказать, напротив — я представляю себе, какой страшный сбой дыхания вызвал я у части немногих читателей, дошедших до этого места. Что ж, куда охотнее я бы высказал что-то приятное для них, но только не под знаком служения ариманическому духу. Дух же истины побуждает меня отказать и тем, кто муссирует идею стремления евреев к мировому господству. Иначе мне пришлось бы самому отказаться от всего сказанного ранее в этой книге. Но я такого не сделаю. Я по-прежнему отстаиваю и другой принцип, что ни один народ не может быть виноват в том, как поступает небольшая его часть с ним самим и по отношению к другим народам. И если русские ощущают себя оскорбленными, когда речь заводят о "русском большевизме", то таким же образом вправе проявлять себя и другие народы. Правда, не всегда это можно сделать открыто. Например, в данный момент евреи в отношении к тем манипуляциям, в которые ввязалась лишь небольшая их часть, обладают почти такой же малой степенью свободы критики, как русские в период господства большевизма. Но я уверен, что придет время, когда сами евреи совершенно свободно скажут то же самое, что я говорю теперь. Правда, и сейчас есть среди них здравомыслящие люди, которые имеют смелость нарушить некоторые табу и назвать вещи своими именами. На их стороне, как ни странно это может показаться, уже впервые годы большевистского господства выступил открыто Уинстон Черчилль. В "lilustrated Sunday Herald", в номере от 8 февраля 1920 г., была опубликована его статья "Сионизм против большевизма", имевшая подзаголовок "Борьба за душу еврейского народа". В ней он писал: "В современном судьбоносном периоде истории существуют три основных линии политического мышления внутри еврейства; две из них в высшей степени полезны и обнадеживающи для человечества, в то время как третья обнаруживает лишь разрушительный характер.

Прежде всего, имеются евреи, которые в любой стране, где бы они ни жили, идентифицируют себя с нею, усердно участвуют в ее национальной жизни и, строго соблюдая свои религиозные обычаи, не испытывают трудностей в переживании страны, где они проживают, как своей родины. В Англии евреи такого рода говорят: "Я англичанин еврейского вероисповедания"...

Русские по национальности евреи, несмотря на проявлявшуюся по отношению к ним несправедливость, проявляли готовность играть полезную и благопристойную роль в национальной жизни России. В роли банкиров и промышленников они постоянно ускоряли развитие хозяйственных ресурсов России; они также стояли во главе примечательных организаций, которые назывались кооперативными обществами.

В политике они были по большей части либералами и поддерживали прогрессивные движения. Они же принадлежали к непоколебимым защитникам дружбы с Францией и Великобританией...

В насильственной оппозиции к описанным стремлениям внутри еврейства находятся происки интернациональных евреев. Приверженцы этого темного братства по большей части являются выходцами из обездоленных слоев городского населения, где евреев преследуют за их расовую принадлежность. Большинство из них, если не все, выбросили за борт веру своих предков и больше не верят в будущее. Это течение внутри еврейства вовсе не является новым. Начиная со времен "спартаковца" Вайсхаупта, через Карла Маркса и вплоть до Троцкого в России, Бела Куна в Венгрии, Розы Люксембург в Германии и Эммы Гольдман в США, этот всемирный заговор, направленный на уничтожение цивилизации, стремящийся построить общество, основанное на отсталости, зависти, злобности и иллюзии равенства, постоянно возрастает. Как убедительно показала современная писательница мисс Вебстер, этот заговор сыграл немаловажную роль в трагедии французской революции. Он стоял у истоков всех разрушительных движений XIX века, а теперь принадлежащие к нему группы удивительных личностей со дна европейских и американских больших городов подняли кнут над русским народом, стали, практически, неограниченными господами этого гигантского царства".

Далее мы читаем у Черчилля в цитируемой статье о том же, о чем было уже сказано выше на основании других источников. Поэтому всякий, желающий уличить нас в предвзятости, пусть переадресует свои обвинения к г-ну Черчиллю. Он же продолжает: "Роль этих интернационалистских евреев, сплошь атеистов, в подготовке и осуществлении русской революции невозможно переоценить. Она в любом случае ненормальна и превышает роль всех других сил. За исключением Ленина, что весьма примечательно, подавляющее большинство правящих фигур в России — евреи. К тому же все политические инспирации, динамика большевизма идут от еврейских вождей. Например, чисто русский Чичерин находится полностью в тени своего номинального подчиненного Литвинова; влияние таких русских, как Бухарин или Луначарский, не идет ни в какое сравнение с властью Троцкого, Зиновьева (диктатора красной цитадели Петрограда), Красина или Радека, которые все — евреи. В советских институтах перевес евреев еще более ошеломляющ. Наконец, огромную, если не решающую роль в системе государственного терроризма, исходящего от чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, играют евреи, а в некоторых случаях также еврейки. Столь же печальную роль сыграли евреи во время короткого террористического господства Бела Куна в Венгрии. Подобный же феномен можно было наблюдать в Германии — а именно в Баварии, где долго терпеть его не стали, — где это безумие попыталось воспользоваться временным бессилием немецкого народа в своих целях. Несмотря на то, что во всех этих государствах имеется достаточно много не евреев, которые столь же злы, как и худшие еврейские революционеры, роль этих последних все же совершенно не сопоставима с их частью в общем составе населения". Далее Черчилль пишет об огромной роли Деникина и его офицеров в защите евреев от жажды мести населения России и т.п.

Итак, я повторяю общеизвестную истину, что определенная часть еврейства пошла на то, чтобы стать инструментом в руках оккультных орденов и братств, затеявших жуткое социальное экспериментирование в мире. Этот факт документирован во всех своих частях.

[*Примеч. автора: На него обращал внимание своих слушателей и Рудольф Штайнер. В одной из лекций он говорит о тех, кто участвовал в подписании брест-литовского пакта. Среди них был ... некий г-н Иоффе и некий г-н Каменев, настоящая фамилия которого Розенфельд. У Троцкого настоящая фамилия Бронштейн. Иоффе — богатый торговец из Херсона". В 1915 г. в процессе над Каменевым адвокат Керенский (позже глава временного правительства) смог доказать, что подсудимый не готовил смерть России, но всегда боролся против "тайного союза Ленина" (180; 8.1). Правда, теперь начинают поговаривать (в антропософской печати) о том, а не было ли у Р.Штайнера антисемитских настроений. Идеология не щадит никого. Но при жизни Рудольфа Штайнера газеты объявляли его "покровителем иудаизма" (177: 1.Х).]

А далее подумаем о предтечах советского большевизма, о тех, кто готовил большевистский переворот в Германии. Ими были: Маркс, Энгельс, Лассаль, Бернштейн, Каутский, Роза Люксембург, Клара Цеткин и т.д. Если мы способны мыслить в соответствии с реальностью, то должны сказать себе: нацисты просто не могли, противопоставляя себя коммунистам, не поставить на карту антисемитизма; ее им самым настойчивым образом просто совали в руки.

Здесь я опять сошлюсь на графа Калерги. В первой части своего "Практическогоидеализма", написанной еще в 1920 г., он делает заявления типа следующего: "Еврейские вожди социализма... эти еврейские пророки наших дней, готовящие новую мировую эпоху, они во всем являют этический пример: в политике, религии, философии и искусстве" (стр. 27—28). — Что дает ему основание так думать? — а вот что: "Эйнштейн является вершиной современной науки... Малер — вершина современной музыки... Бергсон — вершина современной философии... Троцкий — вершина современной политики" (стр. 51—52).

От себя замечу сразу же, что мне никогда не приходило в голову спрашивать, какой национальности Малер — настолько органично его творчество коренится в музыкальной традиции Средней Европы. Об Эйнштейне скажу лишь одно: в Советском Союзе было повсеместно запрещено публиковать научные статьи (сколь глубоки они бы ни были), содержащие критику его теории или как-либо подправляющие ее. Считать Бергсона вершиной современной философии — просто смешно; а по поводу того, что Троцкий — вершина политики, хочется плакать. Однако ни того, ни другого не предлагает сделать Калерги, когда далее пишет: "Еврейство является лоном, из которого произойдет новая духовная аристократия Европы..." (стр. 51). "Взгляду, обращенному на историю еврейского народа, открываются его опережающие всех успехи в борьбе за водительство человечеством" (стр.49). "Как народ, еврейство переживает вечную борьбу количества против качества, неполноценных групп против высоко ценных индивидуальностей, неполноценного большинства против высоко ценного меньшинства" (стр.52). И т.д. и т.п.

Под свою доктрину странный, но ни в коем случае не глупый граф подводит своеобразную расовую теорию. "Поселянин, деревенский житель, — пишет он, —по большей части является плодом инцухта (в биологии — близкородственное скрещивание организмов. — Авт.), горожанин же (урбанизированный человек) —гибрид, помесь" (стр.20). И еще: "Инцухт усиливает характер и ослабляет дух; скрещивание, метизация, ослабляет характер и усиливает дух... творит оригинальные личности" (стр.22—23).

Теперь пусть читатель вспомнит приведенное выше провозвестие Калерги о "евро-азиато-негроидной расе будущего", в которую должно будет превратиться все человечество, и мы получим некоторый итог, к которому нас подводит Калерги.

Согласно его доктрине, быть метисом более перспективно, чем "инцухт-продуктом". Поэтому расы должны быть перемешаны.

[*Примеч. автора: Во время теперешних гражданских войн на Кавказе, в Югославии, отмечается огромное число изнасилований. Хочется спросить (и без черного юмора, ибо какой тут может быть юмор, если главный идеолог "пан-европы", поддержанный еше одной "вершиной" современной политики, Черчиллем, всерьез заявляет, что лучшими чертами своего характера русские обязаны насилию татаро-монголов над славянскими женщинами): а уж не является ли это началом осуществления программы "метизации", межрасового скрещивания?]

Но не все. "Евреи — они суть инцухт-люди" (стр.28), и в то же время они предопределены "...в своих выдающихся экземплярах к тому, чтобы быть вождями урбанизированного человечества..."(стр.28); "превосходство их духа предопределяет их к тому, чтобы они стали главным фактором будущей аристократии" (стр.49).

Таким образом, получается, что человечеством с укрепленным благодаря расовому смешению духом, "оригинальными личностями" в будущем будут управлять евреи-аристократы со слабым благодаря инцухту духом!

Не стоит труда искать какую-либо логику в расовых изысканиях графа Калерги. Он, по сути, строит идеологию, которая может существовать лишь при условии, что людям будет просто запрещено думать что-либо иное, кроме того, что позволит думать государство. Поэтому не случайно Уинстон Черчилль вместе с Калерги создал так называемый Европейский союз, имевший целью способствовать осуществлению идей Калерги.

Но если мыслить логично и непредвзято, то следует сказать, что между книгой Т.Н.Кауфмана, "Практическим идеализмом" и "Майн кампф" нет существенной разницы. А если она есть, то кто бы объяснил — в чем она состоит? — только сделал бы это с фактами в руках, а не с вылезающими от гнева на лоб глазами. Мы, жителиРоссии, имеем право ставить такой вопрос, поскольку как никто другой в мире познали на практике, что такое "еврейские вожди социализма", "эти иудейские пророки современности". Об их "этическом", "качественном" превосходстве над "количеством" "неполноценных групп" населения России написано немало книг. Вспомним лишь один факт: создавая Красную армию, Троцкий — "вершина современной политики" — издал указ, согласно которому у каждого, кто бежал из этой армии или переходил на сторону белых, расстреливалась вся семья.

Людям свойственно забывать прошлое. Еще быстрее теряют с ним связь, когда в окружающем мире для этого делается все возможное. Практически не встретишь не то что молодого, а и старого человека, который помнил бы, что писали газеты в 20—30-е годы. Но если кто-то вспоминает, то с ним не спорят, поскольку всплывают просто неоспоримые вещи. На сохранивших память просто клеют ярлыки. Но этой дурной политической манере не должно быть места в антропософской среде.

Читателям, принявшим далеко идущие выводы о "прирожденном" немецком "милитаризме" и "расизме", я для проверки ими самих себя, предлагаю угадать, кому принадлежит следующее высказывание: "Грядущая мировая война сотрет с лица земли не только реакционные классы и движения, но и целые реакционные народы. И это тоже прогресс!" — Это высказывание принадлежит К.Марксу. Но пойдем в более близкие к нам времена.



В 1933 г. 24 марта вышел номер "Дейли экспресс" с крупными заголовками на первой полосе, которые гласили: "Евреи объявляют войну Германии", "Евреи всего мира, соединяйтесь", "Бойкот немецким товарам". Можно ли было после того ожидать, что Германия тут же капитулирует? Но дальше дело приняло еще более крутой оборот. В 1939 г. "The Jewish Chronicie" (номер от 3 марта) высказывалась уже так: "Евреи не допустят мира, как бы к нему ни стремились государственные деятели и пацифисты".

В 1934 г. в другой еврейской газете "Наша речь" известный представитель сионизма В.Жаботинский писал: "Германия полна честолюбивого желания стать великой нацией и вернуть себе потерянные территории и колонии. Наши же, еврейские интересы, напротив, требуют окончательного устранения Германии. Германский народ, как таковой, представляет собой для нас опасность. Поэтому нельзя допустить, чтобы Германия при теперешнем правительстве сделалась еще сильнее, чем она есть".

Не следует оправдывать приведенные декларации одним лишь приходом к власти Гитлера. Еще до его прихода, в 1932 г. Бернард Lecache, председатель еврейской Мировой Лиги сделал в Париже заявление, которое позже, в 1935 г. было еще раз повторено в "The Jewish Bulletin" (номер от 27 июля). Он сказал: "Германия является для нас государством-врагом номер один. И это наше дело — объявить ему беспощадную войну. Мы, евреи, — сильнейшая нация в мире, ибо у нас есть власть и мы знаем, как воспользоваться ею".

[*Примеч. автора: Этот вопрос имеет еще один аспект. Если все, приведенные нами объявления войны Германии считать сделанными всерьез — а думать иначе нет никаких оснований, — то следует подумать и о том, что они увенчались успехом, а в таком случае на победителей распространяется та ответственность, о которой говорит Рудольф Штайнер в цитате, приведенной в конце 12-й главы.]

В 1938 г. в июньском номере журнала "The American Hebrew" (с. 108) были опубликованы признания такого рода: "Коалиция Англии, Франции и Советской России рано или поздно преградит путь триумфальному шествию опьяненного успехом фюрера. Случайно ли или преднамеренно, но в каждой из этих стран на важнейшем посту находится еврей. Жизнь миллионов находится в руках неарийцев. ...президент Леблан — только вывеска, а Дювалье взял бремя на свои плечи лишь на короткое время. Леон Блюм (франц. премьер-министр. — Авт.) — выдающийся еврей; только его можно принимать в расчет. Он может еще стать Моисеем, который в нужный момент поведёт засобой французский народ.

А Литвинов? (советский министр ин. дел — Авт.) — Это великий еврей, восседающий по правую руку Сталина, этого маленького оловянного солдатика коммунизма. Литвинов настолько вырос в своем значении, что стоит на голову выше любого товарища в Интернационале, за исключением бледнолицего стража Кремля (т.е. Лазаря Кагановича. — Авт.)... Это он купил Рузвельта... А Хор Белиша? (военный министр Великобритании. — Авт.) ...Эти три сына Израиля объединятся, чтобы послать к черту безумного нацистского диктатора... Европа обречена на гибель".

[*Примеч. автора: Имеются там примечательные вещи и иного рода, о которых у нас пойдет речь ниже. В другом номере той же газеты, от 31 октября 1919 г., опубликована статья некоего Мартина Х. Глинна, в прошлом губернатора штата Нью-Йорк, "Распятие евреев должно прекратиться!" Он пишет: "С другой стороны океана (т.е. в Европе) к нам доносится крик о помоши 6 миллионов мужчин, женшин и 800000 маленьких детей. ...6 миллионов мужчин и женщин умирают от недостатка пиши; 800000 детей молят о хлебе. ...В этом грозящем человеческой жизни холокаусте... Из-за этой войны, ведушейся для того, чтобы повергнуть в прах деспотию... Ради этой войны за демократию 6 миллионов еврейских мужчин и женшин и 800000 еврейских младенцев по ту сторону океана вопиют о хлебе, чтобы не умереть с голоду".
Вот когда, оказывается, впервые появляются столь известные в наше время цифры и термины - в 1919 году!]

Если кто-то станет утверждать, что все такого рода заявления, декларации, во множестве делавшиеся в 20—30—40-е годы, о которых, несомненно, знали в Германии, не лили воду на колесо антисемитизма, то такого человека следует счесть простоватым или он прикидывается таковым. Но верно тут и другое. Далеко не все евреи, а может быть даже совсем немногие, одобряли подобные провокационные заявления. А поскольку они все-таки делались, то нам остается понять, что те, кто в начале века сочинил фальшивку под названием "Протоколы сионских мудрецов", на этом не остановились, а продолжают неустанно работать над тем, чтобы фальшивку представить как что-то подлинное!

В советской песне поется: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью". Ныне большевизм как-будто бы потеснен с мировой арены. Но жуткая "сказка" "протоколов" обрастает устрашающим, призрачным бытием. Чтобы этого бытия ее лишить, нужно пристально и предельно честно познавать факты истории и вслух отмежевываться от всякой неправды. Да, "раввины и монсеньеры" где-то заседают вместе и ввергают мир из одной катастрофы в другую. Они "интернационалисты" в том смысле, что им в принципе все-равно, из кого делать пушечное мясо для своих оккультно-политических мировых манипуляций: из немцев, русских, американцев, евреев, сербов, арабов и т.д.

Ныне кого только ни обвиняют в антисемитизме. Нужно понять истоки и назначение таких обвинений. Еще раньше, чем немцев, в антисемитизме начали обвинять русских. Считают, что антисемитизм пронизывал русскую Белую гвардию, противоставшую зверствам большевизма. Дело же заключалось в том, что люди просто видели, кто такие большевистские коммисары, кто возглавляет отделения ЧК по Bceй России и т.д. В то же время, белогвардейцы не выступали против евреев вообще. Ведь многие и из них, не пожелавшие безоговорочно принять сторону большевиков, также подвергались репрессиям или вынуждены были бежать за границу. — Однако — возразят мне — ты обходишь "холокауст". — Нет, не обхожу, разговор о нем пойдет в следующей главе.

Заканчивая тему Средней Европы, хочу сказать, что в настоящее время у немцев, как, впрочем, и у русских, выход из создавшегося положения имеется лишь, так сказать, "по вертикали", т.е. через апелляцию к духу, включая и апелляцию к истине. Их потому и гнут так немилосердно к земле, чтобы они этого выхода не нашли. И пусть каждый антропософ решит, на самом ли деле он желает способствовать их пригибанию.

Во внешнем плане сделать ничего не удастся. О восстановлении государственного суверенитета, независимой политики и речи быть не может. В моем субъективном взгляде на вещи я даже склоняюсь к тому, чтобы с пониманием отнестись к канцлеру Колю. Да, он уступает на каждом шагу, идет на компромиссы, но выбора-то у него нет и, кроме того, Германия все-таки существует, хотя бы экономически, но процветает. А прояви она непослушание, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, как на дрожжах, начнут набухать, набирать силу, побеждать на выборах самые радикальные правые группировки. Или поднимется волна терроризма. А мировая пресса снова поднимет вой: вот, опять немцы замышляют злое против всех народов мира! Тогда можно будет через ООН и санкции принять — самые разные. Коль полагает, что от всего этого можно откупиться. — До поры до времени — можно. Но придет момент, когда в закулисных кругах решат, что с Германией все-таки пора кончать. Тогда немцы пойдут в изгнание, а цивилизация к закату, поскольку, как и отдельный человек, она не может существовать без Я. Однако такое будущее можно предотвратить, если достаточное число людей в духе и истине обратят свои мольбы о человечестве к Божественным Иерархиям.

Публикацией "Ледокола" Виктор Суворов нарушил (сознательно или бессознательно — не нам судить) ту негласную, скажем, "конвенцию", согласно которой и Запад и Восток вот уже 50 лет молчат об истинных подоплеках обеих мировых войн. Поэтому было интересно и важно дождаться, как на книгу Суворова отзовется другая сторона — постсоветские "евразийцы", "полярные" (о них речь пойдет в 17 и 18 главах ). И вот, наконец, они откликнулись. В журнале "Наш современник" (№ 5 за1994 г.) появилась статья московского писателя Анатолия Ланщикова "Ледокол" идет на таран". По общему содержанию статью следует отнести к разряду весьма значительных. Она, конечно, тенденциозна, имеет своего идеологического заказчика и потому написана не ради поиска истины. Значительна она тем, что та сторона, которая до сих пор настаивает на старой советской версии причин возникновения второй мировой войны, тут как бы отбрасывает "советские приличия" и признается, что располагает богатой информацией, ту версию начисто опровергающей.

Ланщиков считает Суворова предателем, поставившим себя на службу Западу, за что его там и хвалят. Однако это неправда. И на Западе "Ледокол" в основном встречен враждебно, его вовсю замалчивают, историки отделываются лишь обещаниями разобраться с аргументами Суворова. Однако для нас сейчас важно другое.Статья интересна тем, что ее автор, видимо в отместку за нарушение "конвенции", приводит факты, о которых молчали даже в самые напряженные моменты "холодной войны". Он пишет: "На практике обычно выходит так, что виновницей признают побежденную сторону. Если же встать на строго историческую точку зрения, то Вторую мировую войну начали Франция и Англия, объявившие 3 сентября 1939 года войну Германии. Это исторический факт" (стр.175).

Ланщиков обвиняет Суворова в том, что тот подпал влиянию официальной доктрины "агитпропа", которая насквозь ложна. Примечательно уже само такое признание, в котором постсоветские правые сходятся во мнении с левыми. Но то, что пишет далее московский писатель, невероятным образом идет "против шерсти" как необольшевиков, так и всех прозападных и западных демократов: "Разумеется, агитпроп тотчас закричит: Германия первой напала на Польшу, а уж потом Англия и Франция... Все это так, однако следует заметить, что сначала Гитлер предъявил Польше некоторые территориальные требования. И если был возможен Мюнхен-38, то почему бы не могло быть Мюнхена-39? Я понимаю, поляки не чехи, поляки народ гордый и воинственный... Однако помимо особенностей польского национального характера существовала еще франко-польская конвенция от 19 мая 1939 года, согласно которой "Франция предпримет наступательные действия против Германии остальной массой своих войск пятнадцать дней спустя после начала общей французской мобилизации".

Однако 23 августа 1939 года, то есть через четыре месяца после подписания конвенции с Польшей, французский генерал Гамелен вдруг докладывает своему правительству о том, что серьезные наступательные операции армия не сможет производить ранее, чем через два года.

А вот что говорил на Нюрнбергском процессе немецкий фельдмаршал Кейтель: "Мы, военные, все время ожидали наступления французов во время польской кампании и были очень удивлены, что ничего не произошло... При наступлении французы натолкнулись бы лишь на слабую завесу, а не на реальную немецкую оборону".

"Если мы не потерпели крах в 1939 году, — вторит Кейтелю генерал Йодль, — то только потому, что во время польской кампании приблизительно 110 французских и английских дивизий, дислоцированных на Западе, не предприняли ничего против 23 немецких дивизий".

Американский журналист Уильям Ширер, автор книги "Взлет и падение третьего рейха", так оценивает войну Германии против Польши: "На Западе ничего не случилось. ...ее (войну) вскоре окрестили "странной войной". И еще Ширер 20 сентября 1939 года записал в своем дневнике: "Все немцы, с кем я разговаривал, совершенно уверены, что не пройдет и месяца, как у нас будет мир". И у них были основания так думать, поскольку днем раньше Гитлер заявил: "У меня нет никаких военных целей против Англии и Франции". Министр иностранных дел Италии Чиано отмечал в те дни: "Для Муссолини мысль о том, что Гитлер ведет войну и — что еще хуже —выиграет ее, просто невыносима".

Отмечает Ланщиков и факты другого рода. "Но более всех, — пишет он. —ждали мира французы (большинство кабинета министров высказалось в пользу мирной конференции). И это понятно. В результате поражения во франко-прусской войне (1870) Франция была вынуждена уплатить Германии контрибуцию в размере 5 миллиардов франков, а вот в результате победы в Первой мировой войне "союзнический долг" Франции Соединенным Штатам и Англии в четыре раза превышал ту ...контрибуцию".

Адресуясь непосредственно к автору "Ледокола", Ланщиков пишет: "Итак, французы будут отсиживаться на "линии Мажино", англичане — на своих островах, русские — на "линии Сталина" (которую перед началом войны взорвали. — Авт.), а Гитлер в это время начинает "гулять" по остальной Европе... Не правда ли, мило? Вас, господин Резун (такова настоящая фамилия Суворова), удивляет, что "правительство США по какой-то причине до начала войны продало Сталину лицензию на производство" танка С-47. А не удивляет ли Вас, господин Резун, например то, что в 1937 году американцы с восторгом встречали советских военных летчиков Чкалова, Байдукова и Белякова, совершивших впервые беспосадочный перелет по маршруту: Москва—Северный полюс—Ванкувер (США), а вскоре с тем же радушием принимали другой военный экипаж (Громов и др.), пролетевший по тому же маршруту?

Советские военные летчики... осваивают маршрут-дорогу в США — американцам бы в панику, а они радуются, приветствуют русских асов. Да еще продают СССР лицензию на производство новейшего танка. Вот глупый народ...

Невольно вспоминаются грозные военные парады на Красной площади и военно-воздушные в Тушино. А ведь устраивались они не в последнюю очередь для дипломатического корпуса и иностранных гостей: пусть, де, потенциальные союзники порадуются, а враги устрашатся.

Не знаю, как враги, а потенциальные союзники радовались, да еще как. В СССР прямо-таки хлынули Барбюсы, Ролланы, Фейхтвангеры..." Последний тогда писал: "Когда из гнетущей атмосферы изолгавшейся демократии и лицемерной гуманности попадаешь в чистый воздух Советского Союза, дышать становится легко..."

Ланщиков предлагает внести поправки и в наше представление о захвате Гитлером Чехословакии. Он снова цитирует У.Ширера, который писал: "У президента Бенеша... не оставалось другого выхода, кроме как подчиниться. Англия и Франция предали его страну, более того, они встали на сторону Гитлера". В то же время, Гитлер после осмотра чешских укреплений в Судетах признался: "То, что мы узнали о военной мощи Чехословакии после Мюнхена, ужаснуло нас — мы подвергли себя большой опасности. ...я понял, почему мои генералы меня удерживали".

Фельдмаршал Манштейн на Нюрнбергском процессе свидетельствовал: "Не вызывает сомнений, что если бы Чехословакия решилась защищаться, то ее укрепления устояли бы, так как у нас не было средств для их прорыва". Далеко не была столь беспомощной, как это укоренилось в наших представлениях, и Польша.

Имеется ряд и других фактов истории предвоенного времени, разрушающих традиционный образ поляризовавшихся тогда кристально чистых сил добра и сил абсолютного зла. Например, Гитлер позволил Польше отторгнуть небольшую территорию от Чехословакии (в районе Тешина с населением 228 тыс. человек), и Польша на это пошла. Венгрии он позволил аннексировать район Рутении с населением 772 тыс.человек. Или такие факты: после подписания мирных договоров большевиками с Прибалтийскими странами (Эстонией, Латвией, Литвой) те были освобождены от уплаты всех долгов России, им впавшей в крайнюю нужду страной были выплачены денежные суммы в размере 22 миллионов золотых рублей и проч.

Интересен один из выводов, делаемых Ланщиковым. "Именно в 1937 году, — пишет он, — несмотря на процессы, Сталин получил мощную поддержку от европейского антифашистского движения, в которое входили не только коммунисты. "Большие маневры" в Испании (т.е. война. — Авт.) как бы выявили окончательную расстановку сил: с одной стороны — Гитлер, Муссолини, Франко; с другой стороны — блок антифашистских стран, где Советскому Союзу отводилась роль главной военно-ударной силы, то есть наступательной.

Отсюда и прославление Сталина, и гонения во Франции, Чехословакии, Болгарии на русскую антикоммунистическую эмиграцию... Если Вторую мировую войну развязал не Гитлер, то, согласно логике и фактам, ее развязал блок антифашистских стран, между которыми к 1937 году роли были расписаны очень четко".

Ланщиков вводит в свою статью ряд нюансов, призванных доказать вынужденный характер советских приготовлений к войне и проч., показать все-таки Сталина хоть и жестоким, но спасителем России. Однако читателю нашей книги, если он ее понял, не грозит "наколоться" на это острие.

Сделанное дополнение к главе лишь еще раз показывает, что имеются многочисленные факты истории, достаточно веские основания для тех выводов о цели,причинах, характере и виновниках двух мировых войн, к которым мы пришли на духовнонаучной основе. Тем же, кто непредвзят, однако еще не смог освободиться от гипноза массовых средств информации, мы предлагаем еще подумать над двумя вопросами, которые Ланщиков ставит Суворову:

1) Кто "главный виновник и главный зачинщик" Первой мировой войны; ведь Сталин тогда носил лишь политическую распашонку, а Гитлер еще кутался в политических пеленках?

2)Почему очень хороший Рузвельт и просто хороший Черчилль объединились с очень плохим Сталиным, а не с просто плохим Гитлером, так домогавшимся дружбы с Англией?"

[*Примеч. автора: В 1995 г. опровергнуть Виктора Суворова попытались военный историк Волкогонов и сотрудник Тель-Авивского и ряда западных институтов, изучающих Россию, Г. Городецкий. Первый выступил по телевидению, второй опубликовал книгу "МифЛедокола". И тот и другой лишь еще раз показали, что опровергнуть Суворова нечем. — Очень жаль. Ибо чем неопровержимее позиция Суворова, тем меньше надежды на то, что не сбудутся худшие предсказания, сделанные о нашем времени.]

Напомню еще раз, что эта книга не предназначена широкому читателю. "Широкий читатель" в наше время живет лишь привитыми ему политическими, национальными и другими суевериями. Он им привержен до фанатизма и всякий другой взгляд на вещи, к которому он не приучен, встречает как еретический. Такое выражение получил теперь кризис познания.

Не живет в душе автора и "заветного желания", чтобы книга выставлялась, как говорится, в лоб в спорах с фанатиками расхожих заблуждений. Напротив, я считаю,что тем, кто уже загублен "черной магией" прессы, книгу эту и в руки давать не следует. Все, на что можно надеяться в данный момент, — это найти хотя бы небольшой круг людей с неатрофированным чувством истины, не поддавшихся внушениям никакой пропаганды и овладевших не просто содержанием, а методом Духовной науки. Такие люди должны на чисто идеальной основе держаться в мире вместе, образовывать некие оазисы, где можно было бы беспрепятственно, опираясь на данные Духовной науки, осмысливать современную жизнь во всех ее проявлениях, будучи при этом уверенным, что твой духовный собрат, как и ты, озабочен лишь поиском средств, с которыми эту жизнь можно освободить от гибельных предрассудков и уберечь от низвержения в бездну. Как и где с нашим познанием мы можем выходить в широкий мир — это большой и самостоятельный вопрос, который можно решать лишь после того, как в антропософской среде проявятся люди не суеверные, не предвзятые и не настолько поверхностные и недобросовестные, чтобы заявлять о ревизии Духовной науки, не владея ею. Перед ними тогда может быть поставлена, во всю ее величину, задача выработать "моральную технику", о которой говорится в "Философии свободы". Необходимо просто мастерски владеть ею, чтобы мочь говорить с нашим впадающим в безумие миром о причинах его безумия. Упущена масса ценнейшего времени, а главное, упущен импульс движения в познании, развитый самим Рудольфом Штайнером. Вот где коренится, среди многого прочего, и колоссальная трудность вызвать непредвзятый взгляд на вещи в наше время. Но не работать с этим нельзя, как нельзя ставить вопрос о том, следует или не следует человеку дышать.

Помню, еще в самом начале 80-х годов один человек в Москве вознамерился открыто, даже в партийных кругах заговорить об исторической симптоматологии, не имея даже малейшего понятия о моральной технике. Я был первым, кто воспротивился этому. В то же время, безо всяких колебаний, еще в 70-е годы в антропософской группе мною была поставлена, практически впервые в Советском Союзе, тема исторической симптоматологии; я вел ее тогда не менее двух лет. Нами было не только проработано все то, что на эту тему дано Рудольфом Штайнером, но постоянно велось обсуждение всех значительных событий, которые тогда происходили в нашей стране и в мире. Мы занимались этим, зная, что каждое наше слово подслушивается и записывается на магнитофон тайной полицией, видя, как кое-кто из тогдашних друзей бледнеет и втягивает голову в плечи от страха, слушая речи о том, кто такие "диктаторы пролетариата", кто импортировал к нам революцию и проч. Не всем работа оказалась по плечу, нужно даже признать, что оазиса познания вообще не получилось, ариманическим духам даже удалось кое-кому отомстить за "дерзость" познания, но важно другое. Внешне взять, ведь это было сущее чудо, что таким глубинным познанием оказалось возможно заниматься в темные 70-е годы и не быть арестованным. Конечно, преследования были. Меня периодически таскали на допросы в КГБ, но ни разу на них не спросили о содержании нашей работы. Следователи-то знали, что все, о чем мы в группе ведем речь, — правда. Мы же тогда чувствовали, что словно стеной из света работу ветви окружало, оберегало благословение духовного мира.

Я сам и кое-кто из моих друзей рассматривали нашу работу как вклад в ту смелую и полную жертвенности борьбу, которую диссиденты вели тогда со страшной властью. Каждый искал свою форму борьбы. Мы обратились к познанию как к силе, способной реально преодолевать зло, и не ошиблись. Когда пришли перемены, многие диссиденты оказались беспомошными перед все тем же злом, но надевшим другую маску. Им не хватило познания и даруемой им силы различения. Посеянное же нами растет. И вообще, в мире, несмотря ни на что, нарастает стремление к истине, ибо того желают сами Боги.

Идет борьба за спасение мира. В ней далеко не всегда силам добра противостоят силы зла. Как глобальный фактор мировых отношений действует великое противостояние люциферических посвященных Востока и ариманических посвященных Запада. Внутри западной цивилизации действует противостояние романского и англосаксонского миров. Этим противостоянием было порождено нечто третье — большевизм. В разное время разные народы превращаются то в инструмент, то в поле острой борьбы перечисленных сил. Тогда большая беда приходит в жизнь народов. Не составляет здесь исключения и еврейский народ. Виновники бедствий принимают все меры к тому, чтобы остаться в тени, чтобы каждый народ взваливал вину за свои страдания не на них, а на другие народы: евреи — на немцев, немцы — на евреев, немцы и евреи — на русских, русские — на евреев и немцев, и т.д.

Рудольф Штайнер крайне неохотно говорил об этом. "Необычайно трудно,—признавался он, — говорить на эту тему, поскольку тогда возбуждаются большие страсти. Духовнонаучные же истины, если их хотят воспринимать правильно, не терпят ни симпатии, ни антипатии". (*28)" А что делать в наше время, когда по этому вопросу в мире свирепствует гражданская война мнений? — Видимо, стремиться к миру под знаком выраженного Петром Чаадаевым принципа: "Истина дороже родины".

В качестве исходной посылки в наших рассмотрениях возьмем теперь статью А.Ровени "Учреждение государства Израиль как отражение трагедии Европы", опубликованную в первом номере журнала "Инфо-3" за 1992 г. Статья интересна тем, что в ней особенно красноречиво соединились как сильные, правильные, так и слабые, ошибочные взгляды на проблему, к которой мы теперь подошли, что становится самоочевидным при сравнении ее с книгой Людвига Тибена "Загадки еврейства", изданной в 1930 г. и снова вышедшей в свет в 1991 году.

Книга Тибена — без преувеличения можно сказать — подвиг. Ее автору удался труднейший и, я бы даже сказал, небезопасный опыт: он смог, как антропософ, встать выше национальных пристрастий и высказаться в духе только истинного. Насколько это нелегко, может пережить только тот, кто берется за разработку подобного рода проблем, окруженных сонмами ариманических духов лжи, ненависти, хаоса, разрушения. Вся их сила и само бытие держится на человеческом неведении, и потому они не терпят сознания, возымевшего дерзость всматриваться в их природу. Однако если кто-то это все-таки делает, то в своей душе он переживает необыкновенное, освежающее, освобождающее действие, которое широкими волнами распространяется в мире от всего истинного. Поэтому, прочитав книгу Тибена, я пережил что-то от настроения, описанного в Деяниях апостолов: "Тогда все ободрились..." (Деян. 27; 36).

Но сначала займемся статьей Ровени. Он анализирует становление индивидуального мыслящего сознания у древних евреев, которые уже к началу нашего летоисчисления оказались на той ступени, которой другие народы (европейские) достигли лишь многие столетия спустя. Здесь нужно внести одно существенное уточнение, что греческие философы в IV—III вв. до Рождества Христова образовывали вершину в выработке понятийного мышления, составлявшего главную цель развития во всей 4-й культурной эпохе.

Еще менее понятно утверждение Ровени о том, что под водительством Иеговы евреи "...новую силу Я подвинули так далеко, что стала возможной инкорпорация Христа в человеческом теле". Тут просто хочется спросить, почему автор, берясь за духовнонаучный анализ, понятие "инкорпорация" не отличает от понятия "инкарнация", что имеет принципиальное значение. Во-вторых, мы же знаем,что в теле Иисуса из Назарета до крещения на Иордане обитало "я" великого посвященного Заратустры. Другое дело, что не во всякое тело могло воплотиться такое "я". Что же касается Самого Христа, то Его восприемником стала Натановская Душа. Нам известно также об участии в вочеловечении Бога Нирманакайи Будды. Одним словом, все лучшее, что было выработано В эволюции всего человечества его великими водителями: Заратустрой, Буддой, Моисеем, Авраамом — соединилось в одном, чтобы Бог смог три года прожить как человек. Что же касается Христианства, то оно, по словам Рудольфа Штайнера, родилось "... в иудейской душе, в греческом духе и в теле Римской Империи" (187; 24.ХП). Вот это: "в иудейской душе" — и не позволяет согласиться с утверждением Ровени о том, что евреи опережали другие народы в выработке мыслящего сознания. Все-таки духом-восприемником Христианства было гречество. Не зря же Августин назвал греческих философов христианами до пришествия Христа.

Элоим Ягве даровал искру Я всему человечеству. Ею определялась даже эволюция тройственного тела в ходе коренных рас. В послеатлантическую коренную расу овладение индивидуальным "я" шло в ходе культурных эпох. Душа рассудочная, которую вырабатывали греки, по сути тождественна с "я", но у греков ею обладали лишь немногие люди, главным образом философы.

Развитие евреев в античном мире, как, впрочем, и в древнеегипетскую эпоху, было исключением во многих отношениях. Главное, что отличало еврейский народ от всех других народов тех времен, состояло в том, что Дух Формы — существо не третьей, а Второй Иерархии! — стал его водителем. Этот могучий Дух оказал необыкновенно сильное воздействие на формирование физического мозга у евреев, отчего он раньше, чем у других народов, был приспособлен к абстрактному мышлению.

Что я хочу этим сказать? — Что все древнее человечество шло к выработке "я" эволюционным путем, через последовательное развитие души ощущающей, потом рассудочной, где главную роль играла культурная работа. Это был временной процесс постепенного восхождения от группового к индивидуальному сознанию.

Структура тройственного тела евреев менялась под мощным воздействием, приходившим свыше, так сказать по вертикали, и вплетавщимся в линию наследования. В этом состояла исключительность их развития. Они получали тело, способное быть носителем я-сознания, в линии наследования, а не благодаря индивидуальному развитию. Это последнее оставалось на ступени души ощущающей или даже душевного тела.

Вот почему стало возможным воплощение двух мальчиков Иисусов, в одном из которых, в Соломоновом, могло обитать самое развитое человеческое "я" (Заратустры), а в другом воплотилась безгрешная часть души человечества, совершенно незатронутая земным индивидуальным развитием.

В нашей культурной эпохе развитие, подобное в некоторой мере тому, которое проходили древние евреи, имеет место в среде среднеевропейских народов. Духом немецкого народа был Михаил — Архангел, уже способный пребывать в ранге Архая, Духа Времени (но не Духа Формы). Под его воздействием немцам был дан импульс к выработке "я", но не того, которое тождественно душе рассудочной, и не всечеловеческого, высшего Я, дарованного Духом Формы, а как подвижного центра самосознания, способного синтезировать и контролировать деятельность тройственной души. Это "я" образует мост между "я", вырабатываемым в культурно-историческом процессе (по горизонтали), и Христовым Я, низошедшим свыше (по вертикали).

[*Примеч. автора: Без понимания сложного и многостороннего процесса овладения человеком индивидуальным "я" в эволюции, в истории и культуре, через расовый, народный элемент и в индивидуальной духовной работе, лучше не браться за тему народоведения, за оккультную социологию. Я не случайно адресую эту книгу зрелым ангропософам. Для меня важно вести разговор с людьми, в какой-то мере уже oвладевшими методологией духовного познания, без которой ни одна из обсуждаемых проблем понята быть не может. Мне самому потребовались многие годы на то, чтобы понять ключевой вопрос эволюции земного зона — становление я-сознания. Результаты своих исследований я изложил в моей книге "Триединый человек тела, души и духа в свете Антропософии", ее выводами я и пользуюсь, говоря о своеобразии воплощения "я" в разные культурные эпохи и у разных народов.]

Во всех такого рода вещах Ровени, видимо, еще не разобрался, и поэтому он пишет далее: "Из-за преждевременного развития "я" и силы мышления евреи стали жестким и замкнутым народом... Парадокс в истории возник благодаря тому, что евреи уже впали в декаданс одностороннего развития своей силы "я" в то время, когда другие народы Европы — особенно Средней и Западной — делали первые шаги в этом направлении". Эта мысль не лишена оригинальности, но в основе своей все-таки не верна. До пришествия Христа евреи переживали лишь "осененность" Я, оно действовало в них как объединяющее, родовое начало, действовало необычайно глубоко, вплоть до физического тела, но не вело к индивидуальной выработке "я". Этот процесс можно сравнить с тем, который сейчас переживают русские. Как говорит Рудольф Штайнер, таинственными рунами Небо говорит к русским, отражаясь от земли, что рождает в душах инстинктивное переживание мудрости Самодуха, но обиндивидуальном овладении им речь при этом не идет. Эти инспирации определенным образом воздействуют на наше тройственное тело, главным образом на эфирное, готовя его к будущей культурной эпохе. Что же касается выработки индивидуального "я", тройственной души, то здесь перед русскими стоят те же задачи, что и перед любым другим человеком (но, естественно, с определенной нюансировкой).

Вспомним, что зачатки души ощущающей и рассудочной были напечатлены человеку в конце зона древней Луны, когда еще не проявилось даже расовых признаков. Ясно, что те души — дар Духов Движения — образовали промежуточное звено между Самодухом, также дарованным на древней Луне, и тройственной телесностью.Они воздействовали на телесность из духа, опосредуя творческие импульсы Духов Движения. Ясно, что такая душа сама действовала как Демиург.

Что человек усваивает как личное достояние, задолго до того воздействует на него из духа. Когда Моисей принес заповеди от самого Духа Формы, то они стали достоянием не светского общества, а системы религиозного воспитания. Конечно, то была особая религия — религия грядущего Я, способного в своем действии воскрешать из мертвых. По этой причине Христианство исповедует не только Новый, но и Ветхий Завет.

Но как в новое время далеко не все христиане способны встать на высоту требований Нового Завета, так лишь немногие из древних евреев были способны чтить "я" в другом человеке, как этому учили заповеди Моисея, о чем свидетельствуют судьбы пророков. К моменту же пришествия Христа религиозное состояние еврейского общества и, в первую очередь, духовенства пришло в упадок. Об этом неоднократно говорит Сам Христос. И так случилось в то время, когда Элоим Ягве еще оставался Духом еврейского народа.

Религиозное воспитание евреев апеллировало к понятийной деятельности. В синагогах занимались толкованием, комментированием закона и преданий. Больше нигде в античном мире такого не происходило. Только в наше время подобная религиозная практика стала повсеместной и привычной. Поистине, иудаизм древних евреев был религией будущего. Однако в массе своей евреи жили в душе ощущающей, какой она вырабатывалась в третью, египто-халдейскую культурную эпоху. Заповеди прививались им через религию, прямым воздействием на эфирное тело, что, в свою очередь, вело к формированию физического мозга как инструмента абстрактного мышления. Так совершенно специфически евреи находили отношение к душе рассудочной, прямая дорога к развитию которой пролегала в Греции и Риме через обработку астрального и эфирного тел с помощью секуляризирующейся культуры и разнообразных форм общественной жизни. Эфирное тело там обрабатывалось с помощью культурной работы и философии, с помощью зарождавшегося гражданского кодекса.

Таковы некоторые принципиальные основы понимания миссии евреев. Их развитие в древности было исключительным, но не в плане обгона эволюции, а в плане исполнения особой задачи, не реализуемой силой имманентных законов земной эволюции, проходящей через цепочки семиступенных метаморфоз. Эта эволюция в четвертой культурной эпохе достигла низшей точки своего нисхождения. Перед развитием всего зона встала задача обрести силы для восхождения. Тогда свыше, трансцендентно, были "подправлены" имманентные законы. Сам Бог соединился с человеком и всеми царствами природы и дал всему импульс к восхождению. Именно этим действием свыше, лишь однажды допущенным в эволюции мира, определяется развитие евреев в дохристианскую эпоху. Обычно законы земного развития изменяются в пралайе, для чего феноменальный мир должен быть одухотворен. Христос принес непосредственно в манвантару великую Пралайю: изменил законы материального мира. В соответствии с этой Его миссией велся и еврейский народ: он претерпевал изменения не силой земной эволюции, а силой трансцендентной.

При этом необходимо учесть еще одно обстоятельство методологического характера. Дело в том, что в каждой культурной эпохе тот или другой народ (народы) решает главную задачу развития — эволютивно-культурно-цивилизационную задачу. Решает он ее путем творения, для чего требуются реальные жизненные силы. В этой работе они расходуются, и когда задача близится к исполнению, то сама эфирная аура народа оказывается истощенной. Подобно тому, как вянет перволист с переходом импульса метаморфозы по стеблю вверх, так народ, выполнив свою миссию, впадает в декаданс, а импульс культурного творения переходит к другому народу или народам. В этом можно воочию убедиться, сравнивая современную культуру персов, египтян, греков с их древней культурой. Ничего предосудительного или оскорбительного в констатации такого факта нет, как нет оскорбительного в том факте, что пожилой человек имеет увядающие жизненные силы. Развитие движется жертвенным служением.

Евреи, приготовив тело для Бога, решили особую задачу развития. Для этого потребовалось исключительное расходование жизненных сил. Их уже едва хватало к тому времени, когда Бог вочеловечился. Их требовалось так много, что даже речи не могло быть о том, чтобы тело любого еврея сделать пригодным для воплощения Бога. Усиленное расходование эфирных сил происходило по той причине, что весь народ был как бы приподнят над общечеловеческим развитием, где шла постепенная выработка тройственной души, и подвергнут такому воздействию высшего Я, какое имеет место лишь в процессе подготовки к посвящению. С евреями работали в том духе, как это делал Сократ со своими учениками, приучая их, в качестве эзотерических упражнений, мыслить в понятиях. В те времена это поистине было посвятительной задачей, обращенной в будущее. У евреев, как уже было сказано, выработка понятийного мышления велась религиозно,т.е. за счет не астральных, а эфирных сил. В целом же народ от момента исхода из Египта до вочеловечения Бога шел путем посвящения. Ветхий Завет— есть, по сути говоря, не история в обычном смысле слова, а история посвятительного "странствия", посвятительных испытаний на пути к Мистерии, в центре которой явился Сам Бог. Когда совершилась Голгофа, путь этот был завершен.

В "Химической свадьбе Христиана Розенкрейца" рассказывается, что в последний день он просто вернулся домой. И на седьмой алхимической печати (ключе) также изображена будничная сцена, где ученик, прошедший сложный, захватывающий путь посвящения, изображен в своей лаборатории, среди приборов и книг, производящим дальнейшие опыты, и лишь как память о пережитом в окно светят одновременно Солнце и Луна. — Таков закон любого правомерного посвящения: в конце его ученик возвращается в среду людей и посвящает себя служению им.

Так было и с древним народом израильским. Пройдя всенародно путем посвящения, где все обстоит иначе, чем в обыкновенном мире, он после воскресения Господнего получил задачу вернуться в лоно человечества, стать в нем новой закваской, во все народы понести то новое, что вошло в него благодаря величайшей Мистерии. При этом сами евреи, идя таким путем, должны были восполнить в своем индивидуальном развитии пробел в выработке тройственной души, какой она образуется в культурно-историческом процессе, и тем осуществить в себе некую полноту, соединив ветхозаветное, обращенное в будущее, к эпохе души сознательной, с новозаветным, с Импульсом Голгофы и со всем тем, что выработала к тому времени греко-латинская культура. Иными словами, евреям было что дать миру и было что взять от мира. Поэтому они были рассеяны, и их задачей стало ассимилироваться, раствориться в других народах. Избранничество окончилось, цель посвящения была достигнута, что сделало их качественно отличными от других семитических народов. Они совершили нечто для всего человечества, и далее это нужно было понести во все человечество. Им даже было не дано жить далее так же, как другим семитам, — народам третьей, египто-халдейской культурной эпохи, — как человеку, прошедшему посвящение, не дано далее жить подобно другим, обыкновенным людям.

Но в процессе посвящения участвуют также люциферические и ариманические духи. Их попытки искусить Христа в пустыне были направлены и на всех евреев. Что им не удалось сделать с Христом, увенчалось немалым успехом в отношении духовенства — фарисеев и саддукеев. Необходимо сделать некоторое напряжение и понять, что, мысля в понятиях, человек совершает в некоем роде богоподобное деяние: творит из ничего. В первом же своем выступлении мышление в понятиях обладало еще и субстанцией люциферического рода. Еврейская древность преодолевала Люцифера именно культовым служением Ягве — Лику Христову. После пришествия Христа все изменилось. Нужно было или принять Христа, или далее подвергаться люциферически-ариманическим искушениям без поддержки Ягве, который с тех пор перестал быть Духом еврейского народа.

Именно в этой расстановке сил коренится феномен человека, пожелавшего стать Богом — Агасфера. Он возник с тем большей легкостью, что ариманические силы питали особую антипатию к евреям за исполнение ими своей миссии. Когда Мистерия Голгофы совершилась, в Аримане возгорелась надежда взять реванш. И под его воздействием настроение ожидания мессии было сохранено, а евреи в большей своей части удержаны от ассимиляции, от принятия Христианства. — Мистерия продолжилась, но приняла трагический характер, стала некой мистерией наоборот. Если бы у евреев не было миссии, никто не отличал бы их от остальных семитов. Если бы они решали задачи только греко-латинской культуры, то вместе с нею пришли бы в упадок. Если бы действовала одна лишь ненависть Аримана, они были бы полностью истреблены. Если бы они все приняли Христианство, то растворились бы во всем европейском и азиатском человечестве, и тогда вся история христианской цивилизации была бы в некоторой степени более успешной. Но, как чаще всего бывает в жизни, произошло нечто более сложное, в судьбе еврейства соединились элементы всех перечисленных альтернатив.

Рудольф Штайнер говорит, что древний еврейский народ был удержан в незрелом состоянии культуры до момента явления Христа. В то же время, в его среде не мог бы явиться Будда. Закон, данный евреям, не мог переживаться ими, как рожденный из собственной души. Но за счет произошедшей задержки в нужный момент была исполнена миссия, созрел необходимый плод. Мы можем понять древних пророков, которые утверждали закон. Они своей сверхчувственной природой не входили в телесность, в земное воплошение (114; 20.IX). Даже в самом Моисее интеллектуальность вспыхивала в виде старого ясновидения, хотя он уже и овладел новым импульсом (60; 9.III), импульсом индивидуального я-сознания.

На пророках, водителях еврейского народа, лежала задача не утратить связь сосверхчувственным, откуда, как и к египетским жрецам, к ним приходило знание о том, как управлять народом, куда его вести. Но общее направление к развитию интеллектуализма, заданное всему народу, действовало на старые ясновидческие способности погашающе. На смену им из сил наследственности приходила способность мышления. Способность эта все интересы народа обращала на земное. "Геологией" называет Рудольф Штайнер мировоззрение древних евреев. — Бог готовил Себе физическое тело для земного воплощения. Требовалось подготовить форму, в которой смог бы обитать Дух, не входящий в нее снизу вверх, из эволюции, а нисходящий сверху, оттуда, где для земных представлений царит невыразимое — Пралайя. Этот факт необходимо понять каждому христианизированному сознанию. Обычно человек обращает свой взор от земного к небесному. Но собственной силой, по свободному выбору он может делать это только теперь и потому, что некогда восхождение к высям (к тому, что вверху) осуществилось путем углубления связи с физической землей (с тем, что внизу). Такое развитие стояло в резком противоречии со всеми древними принципами посвящения.

Евреи свою особую задачу решили. Они выдержали в чистоте принцип наследования и образовали самое подходящее для нисходящего Бога физическое тело, насквозь проработанное идущей через кровь (а значит, главным образом через эфирное тело) силой Я Духа Формы. Но внешне народ в условиях античной культуры оказался в довольно жалком состоянии. Он был в то время, можно сказать, как бы не от мира сего: утративший ясновидение, глубже всех погрузившийся в будничную жизнь с ее чисто материальными интересами, скованный по рукам и ногам кровнородственными связями, не уместными при развитии понятийного мышления.

Рудольф Штайнер описывает жизнь Иисуса от 12 до 19 лет и говорит, что "...он все глубже и глубже проникал в иудейское учение, но все менее и менее мог удовлетвориться им; оно все больше причиняло ему боль и страдание" (148; 4.XI). Люциферически-ариманическое влияние все больше сказывалось в этом учении, поскольку евреи раньше всех опустились на земной план до предела. Но они же первыми пережили импульс освобождения от него, грядущего восхождения, хотя старое приобрело мощную инерцию движения вниз. Как отразилось это на христианском мире? "Те представления, — читаем мы у Рудольфа Штайнера, — которые были уместны в Ветхом Завете... представления ветхозаветного иудейства, они были секуляризованы романизмом. И если даже романизм противоположен иудаизму, то лишь в своем внешнем проявлении, а не по духу. Иудаизм окольным путем, через Римскую Империю, пришел в наше время и как призрак заявляет здесь о себе. В людях необходимо искать подлинный источник этого ветхозаветного, не пронизанного Христианством мышления...

Такое мышление зависит от того, что вместе с кровью наследуется из поколения в поколение. ...Наше мышление расчленено на две части. Одна из них — это та, которую мы имеем благодаря развитию, идущему вплоть до момента рождения. Это мышление мы наследуем от наших отцов и до некоторой степени от матерей (так это продолжается по сию пору, в чем выражается действие импульса Духа Формы, одарившего человечество Я. — Авт.). Мы потому можем мыслить так, как мыслили в эпоху Ветхого Завета, что были эмбрионом. Это коренится в существе древнееврейского народа, когда в мире, через который человек проходит в период от рождения до смерти, он не желает ничему научиться в дополнение к тому, что получил как способность к мышлению в период эмбрионального развития". Второе, земное мышление человек способен выработать лишь как оккультист, обрабатывая опыт в духе "Философии свободы" и "Как достигнуть познания высших миров?". Ибо "Мистерия Голгофы постигается только вторым, не эмбриональным мышлением... должна постигаться не в лунных, а в солнечных силах. ...В этом заключается большое отличие людей, пронизанных Христом, от тех, кто Христом не пронизан" (186; 29.XI).

Таким образом, то, с чем евреи соприкоснулись первыми — выработка мышления, — всецело вошло теперь в эволюционный процесс, как раньше в него вошли душа ощущающая и рассудочная. Но такое мышление не способно вывести человека из замкнутого круга эволюции. Оно геоцентрично и эгоцентрично. С таким мышлением можно понять лишь природное в человеке. В древности, когда человек был групповым существом, выработка ягвестического мышления составляла первостепенную задачу. Для этого Ягве еще в далеком прошлом оттеснил воздействие на Землю шести других Элоимов, оставшихся на Солнце при отделении Земли от Солнца. Поэтому, говорит Рудольф Штайнер, знание о тех Элоимах на Земле отнесли к миру фантастики. Ягве привлек на помощь элементарных духов природы, которые начали противодействовать стремлениям солнечных Элоимов, и те смогли заявить о себе лишь благодаря Импульсу Христа.

В таком действии Ягве была заложена всемирно-историческая необходимость: возвысить от Земли физическое тело (а не дух) для нисходящего к людям Бога. Это было, говоря современным языком, движение вверх по ведущей вниз лестнице, — движение исключительное, уникальное в своей целесообразности. И оно имело свою карму. Уже в середине XIX в. по Рождеству Христову (в 40-х годах) "...влияние Ягве на человеческое сознание (не одних только евреев. —Авт.) стало постепенно побеждаться теми элементарными духами, которых он сам призвал. ...под действием тех духов поиски духовного в природе перешли в обычное атеистическое естествознание. .. а в практической сфере — в обычное утилитарное мышление... в сфере социального мышления это стало марксизмом и т.п." (186; 29.XI).

Так резко меняются в эволюции акценты. В наше время те люди, которые не желают вырабатывать второй род мышления, они "...хотят привить человечеству не индивидуальную, а народную культуру", — что начало становиться анахронизмом еще две - две с половиной тысячи лет тому назад. Не следует думать, что к этому стремятся только национал-социалисты и большевики. Призыв к разделению народов на обособленные образования прозвучал с американской стороны, а в России вовсю свирепствует в посткоммунистическое время. Призыв Вильсона — это "...атавистический, ариманический призыв к такой культуре, в которой каждый народ представляет собой лишь одну общенародную, т.е. ветхозаветную культуру. Все народы Земли должны уподобиться иудейскому ветхозаветному народу — таков призыв Вудро Вильсона" (186; 7.XII). И, видимо, во исполнение его на самой вершине западного демократизма воздвигается самое националистическое государство в мире — прямая реставрация иудейского ветхозаветного народа. Но мышлением, полученным лишь по наследству, этого не понять.

Повсюду на националистической основе разворачиваются флаги ягвезированного самоопределения наций. Но никакого освобождения эти рецидивы старой религии Ягве не несут. "Люди современности, утратив мудрость древних Мистерий, указывавшую на Мистерию Голгофы, в той или иной мере принимают религию Ягве под водительством либерально-мирового "верховного раввина" Вильсона!" (198; 11.VII).

При этом, подчеркивает Рудольф Штайнер, следует особенно отметить, "...что ужасное, далеко идущее усиление импульса Ягве в том, что пролетариатом понимается как интернациональный социализм, произошло в последний раз. В сущности, это последние судороги импульса Ягве. Мы стоим здесь перед удивительным явлением: каждый народ становится народом Ягве, и в то же время, каждый народ притязает на то, чтобы свой Ягве-культ, свой социализм распространить по всей Земле" (186;7.ХП). По этой причине, заметим, например, граница СССР с Польшей была укреплена не слабее, чем с Турцией или Ираном. Несмотря на все заявления о братстве народов социалистического лагеря, каждый сидел в своем загоне. А потом стали разгораться споры о разных "моделях" социализма.

В сфере духовной жизни, говорит Рудольф Штайнер, "...раввинская теология (не иудаизм, разумеется; речь идет о сути европейской и науки и теологии. — Авт) вовсе большей мере будет рассудочно переинтерпретировать то, как силы наследственности распространяются в чувственном мире, о чем следует учить через духовные воззрения, чтобы уже в наследуемых признаках чувственного мира открывать дух" (184; 6.Х). Здесь коренятся истоки расовых теорий.

Наконец, "если вы войдете в разные масонские общества, например, в такое, как "Odd Fellows", то нового духовнонаучного знания вы там не найдете, но лишь старое... Но более всего вы там найдете иудейского, так называемую каббалу и т.д." (353; 8.V).

Таким образом, кризис всей современной цивилизации обусловлен универсально действующим, я бы сказал, Ягве-синдромом. Возник же он потому,что от начала сотворения мира, еще на древнем Сатурне, эволюции был дан импульс движения сверху вниз: из духа в материю. В этой линии, вернее сказать,полукруге движения (см. рис.) человечество было одарено, наравне с тройственным телом, и импульсом Я. Отчасти оно напечатлевалось, приходя свыше, в откровении, но в большей мере — вплетаясь в имманентные законы эволюции видов.

Биогенетический закон частично простер свое действие и на душевное развитие. Это единая, развивающаяся во времени цепочка метаморфоз: жизненные процессы — восприятия чувств — ощущения — симпатии и антипатии — суждения.

Весь этот путь эволюции ведет человека к обретению низшего "я", которое может развиваться только в материальном мире, действовать в силах наследственности, поскольку его генезис коренится в органическом. С приходом Христа я-сознанию были напечатлены трансцендентальные законы развития и тем дан импульс к восхождению, одухотворению всей не только цивилизации, но — Вселенной. И то, что не принимает этих сил, пойдет дальше вниз, в подматериальное, выпадет из нормального хода эволюции. Будущие три эона будут иметь некие противообразы, двойников в ариманически-люциферическом, подприродном мире.

Мы не вправе говорить, что Ягве сделал недоброе дело, введя импульс Я в силы наследственности. Как промежуточное звено между кровно-родственным и высшим духовным в послеатлантическое время возникла человеческая культура. В ней становящаяся тройственная душа все более высвобождалась из родового. На этом пути предстояло пройти через эпоху материализма, что обеспечило последнюю "доводку" я-сознания в мире чувственного опыта. Но на два тысячелетия раньше ее в культуру и во все силы земного развития вошла мощная сила восхождения.

Таким образом, принцип мирового развития можно представить себе в виде креста. Вдоль его горизонтальной оси движется то, что называется эволюцией видов, но не в упрощенном, дарвиновском смысле, а как это дано в "Очерке тайноведения" Рудольфа Штайнера. Здесь имеет место иерархия нисходящих и восходящих семичленных метаморфоз. Каждый их цикл имеет вид чаши, как показано на рисунке выше. На одном из уровней эволюции возникает "чаша" семи коренных рас. Духи Формы управляют каждым из семи звеньев этого цикла метаморфоз. Ягве, став, в качестве исключения, Духом древнееврейского народа, породил в нем настроение, что это не народ, а раса.

Ягве правит в совокупном развитии всех семи культурных эпох, составляющих пятую, послеатлантическую коренную расу, но в результате того, что он был Духом народа, выступал в роли Архангела, у него образовалась карма — Агасфер. Его преодоление, претворение освобождает Ягве от кармы, которой не должно быть у Духов Формы.

Но Агасфером, как инструментом, завладел Ариман. Этот дух идет к своему воплощению с сознанием космической правомерности своей акции. С его точки зрения, приход Христа был космически противозаконен. Такая точка зрения обусловлена тем, что само существование Аримана было допущено Иерархиями лишь в горизонтальной составляющей мировой эволюции. По этой причине только эту эволюцию и признает Ариман. В ней ему ведома сила нисхождения, оплотнения духа, которое, пройдя некоего рода нулевую точку (точку вещества), должно далее низойти в подматерию, в подприроду. Чтобы положить начало такому переходу, Ариман и стремится воплотиться в материальном мире.

Благодаря вочеловечению Христа, совершившемуся по законам "вертикальной" эволюции (эволюции сознания, а не видов), эволюции видов дана сила восхождения,одухотворения. Но для Аримана это означает внесение "хаоса" в стройную цепь эволюции видов. Свободная воля для него — абсурд. Даже Ангелы, как бы говорит Ариман, не имеют свободной воли, а тут — человек! Лишь через поток наследственности ему надлежит приходить к тому "я", высшим пределом для которого является абстрактная мысль. Абсолютное свободное Я в человеке представляется Ариману как что-то противоестественное, противоречащее всем законам природы.

Ариман послушен Богу-Отцу, поскольку Отец вверил ему роль консолидатора материи, но он противник Бога-Сына и не в состоянии понять, что "Отец послал Сына в мир". Ариман переживает Христа после Мистерии Голгофы как некое "жало" в теле Земли, как нарушителя законов существования материи, вырывающего человека из уготованной ему Ариманом судьбы: нисхождения в подфизическое, в так называемую "восьмую сферу".

Ариман считает, что не Христу, а ему Отец вверил мир. Он заблуждается, но заблуждается космически. В "чаше" эволюции на уровне состояний жизни (рунды, царства) три предыдущие и половина четвертой рунды, в которой ныне пребывает мир, являются для него как бы ручательством его правоты, а также обоснованием его права направить другие три с половиной рунды в антимир и тем исключить вертикальную составляющую эволюции. В борьбе за свои цели в развитии он в значительной мере уповает на Агасфера, особенно в связи со своей инкарнацией. Поэтому Агасфер должен быть отнят у Аримана. Особенно большую роль в решении этой задачи развития предстоит сыграть евреям. Вот почему тот, кто отталкивает их на национальной основе, отдает их в руки Аримана-Агасфера; то же самое делает и сионизм. В этом аспекте и по этой причине еврейский вопрос стал общечеловеческим, мировым.

Мир ныне пришел к кризису по той причине, что все старые импульсы развития исчерпаны, пришли к своему концу. Человек под их действием похищается из эволюции, а поскольку в нем действует также и Христова сила преображения, то он испытывает в своей душе раздвоение. Это как у Гете:

Ах, две души живут в душе моей

Друг другу чуждые и жаждут разделенья...

В последние 150—200 лет это раздвоение приняло совершенно трагический характер. На нем же играют и все темные оккультно-политические силы. Они сулят человеку восстановление утраченного единства, предлагая упрощенные схемы понимания мира — идеологии. Все они уводят из эволюции.

Католицизм, британизм, социализм-большевизм, материализм, тайные общества —вот та гигантская совокупность атавистических сил, в которой правят призраки Ветхого Завета. И только в истинном исповедании Христа, к которому ведет Антропософия, заложены силы нового развития, способные преодолеть кризис. Поэтому занятия Антропософией связаны с огромной ответственностью. Поистине, не до хобби, не до самоублажения и фальшивой, насквозь эгоистической позитивности, когда мир поставлен на грань величайшего решения, от результатов которого зависит - быть ему или не быть.

Выражаясь современным языком, можно сказать так: совершается некоего рода земно-космический "референдум". Три силы участвуют в нем. Одна приходит свыше —это сила Христа. Она объясняет людям положение вещей и предоставляет им право сделать выбор свободно. Две другие силы встают против нормального развития. Это силы Аримана и Люцифера. Они обманывают, нагоняют страх, принуждают. Выбор обязан сделать как каждый отдельный человек, так и целые народы. О том, что при этом делают с народами супостаты — у нас и идет речь; и еще речь идет эборьбе за спасение человека и человечества путем распространения духовного познания. В этой главе мы говорим о евреях. Они рискуют не меньше, чем англосаксы, немцы, народы латинской расы, но в судьбе каждого народа содержится и что-то специфическое, не поняв которое, трудно прийти к особенному в идее спасения.

У нас уже шла речь о том, что после Мистерии Голгофы Ягве перестал быть Духом-Водителем еврейского народа. Народ лишился своего высшего Я и, как и в случае отдельного человека, который не может жить, потеряв "я", он должен был умереть, рассеяться. В этом также состояло особенное судьбы древнего еврейского народа. Другие народы, исполнив свою культурную миссию, не лишаются Архангела-водителя, он лишь несколько отстает, приобретает люциферические черты. У евреев Духом народа был Дух Формы. Масштабы деятельности таких существ носят планетарный характер. Выступив однажды в исключительной роли Духа народа, Элоим Ягве и тогда нуждался в посреднике, который, скажем, умерял бы его колоссальную силу духа, направленную в сторону одного народа. Таким посредником между Ягве и еврейским народом выступал Архангел Михаил.

"Что получилось бы, — спрашивает Рудольф Штайнер, — из ветхозаветного иудейского народа, если бы он пожелал приблизиться к Ягве не через Михаила, а непосредственно? Из него тогда вышел бы нетерпимый, эгоистический народ, который —именно как народ — хотел бы думать только о себе. Ибо Ягве... выражает себя в народном (а не в индивидуально-человеческом. —Авт.) существе". Лишь благодаря Михаилу древние евреи "...уберегли себя от того народного эгоизма, который сделал бы невозможным приход Христа Иисуса из его среды" (195; 25.XII).

Так сложно ткется "узор" эволюции. И странно было бы ожидать другого, наблюдая хотя бы становление отдельного человека. Михаил был "ликом Ягве". После Мистерии Голгофы он стал "Ликом Господним", "Ликом Христа". И народы, не получающие отношения к выработке нового, михаэлического мышления (второго рода; см. выше), впадают в национальный эгоизм, от которого древние евреи были убережены. Их обособленность от других народов носила не националистический характер. Она была вызвана необходимостью выдержать чистоту наследственности, готовя тело Богу. Кроме того, нужно помнить, что это был народ, особым образом укорененный в земном. В то время (но не теперь) евреи действительно образовывали как бы иную расу в среде даже семитских народов. После Мистерии Голгофы евреи лишились посреднической помощи Архангела Михаила. Осталось лишь последействие импульса Ягве, тенденция двигаться и далее в земное, хотя смысла в таком движении больше не было никакого! Это стало просто опасным. Но поскольку на этом настаивали, то водительство народ получил, и таким водителем стал Агасфер, человек, пожелавший стать богом.

Возникновение такого исключительного феномена было обусловлено односторонним, впавшим в декаданс действием закона. Вспомним, как ап.Павел говорит, что в силу одного закона он считал себя совершенным, т.е., получается, —божественным существом?! Так любой, даже самый правомерный импульс превращается в свою противоположность при смене задач развития. Павел избежал трагедии, поняв, что перед Ликом Христа его былое совершенство есть ничто, поскольку оно не содержит в себе сил преображения, воскресения плоти. Но другой древнееврейский посвященный, Агасфер, такую ошибку совершил.

"Как Христос, — говорит Рудольф Штайнер, — является Богом, правомерно ставшим человеком, так имеется Его противообраз — человек, неправомерно ставший богом, который странствует, как бессмертный человек (на астральном плане), воспринявший неправомерным образом божественную природу. ...и им является Агасфер... вечный еврей. Его не всегда узнают и порой принимают за кого-то другого. Но, глядя в свое внутреннее, человек может пережить явление вечного еврея, как (в ином случае) ему может осветиться Христос" (211; 24.III), Агасфер постоянно странствует в астральном облике по Земле. Он имеет вид астрального призрака, этот "...человек, ставший богом, который утратил возможность умереть... бог, который живет на физическом плане (благодаря земным людям. —Авт.) ...развивает те свойства, которые можно развивать лишь в стране снов.

Это неимоверно остроумно, что встает здесь перед нашей душой. Божественность придана человеку, и он становится богом, но, конечно ...это причиняет ему страдания. Человек, ставший богом, получивший уже в пределах земного развития принцип, в силу которого Богу не нужно сходить на физический план. — Таков иудаизм, ветхозаветное мировоззрение (в христианскую эру. — Авт.).

Здесь также заключена Мистерия. Кто эти вещи понимает, тот знает: Агасфер — это действительное существо... Агасфер существует, и он является покровителем иудейства после того, как совершилась Мистерия Голгофы... Агасфер, как духовное существо, идет через мировое развитие и постоянно мешает тому, чтобы человек, тем способом, который соответствует задачам развития, через Христа снова вернулся в духовный мир, из которого он исшел, когда потерял атавистическое ясновидение" (211; 21.III).

В следующей, после цитированной, лекции Рудольф Штайнер заключает: "Итак, здесь перед нами полярная противоположность Христу Иисусу, представленная в Агасфере". Агасфер "странствует от народа к народу"; это он "...не даёт, кроме всего прочего, умереть еврейской вере" (211; 24.III).

Если не брать такие вещи поверхностно, не давать им ложного употребления, не превращать в сенсацию, а вдуматься в них духовнонаучно, то их нельзя принять без внутренней тревоги. Неизбежно встает вопрос: что с этим делать? Рудольф Штайнер дает на него ответ, но при современных условиях во внешний мир с ним лучше не выходить. Спустят всех собак, обвинят во всех смертных грехах, ибо тотально ягвезированная (по сути, а не якобы мировым заговором евреев) цивилизация пытается по-крупному разыграть "карту" Агасфера. И можно только глубоко сожалеть, что и в антропософской среде присутствует немало "картежников" такого рода.

Во время одной лекции Рудольфу Штайнеру был задан вопрос о миссии евреев в современном мире. Он предупредил, что стоит лишь заговорить на эту тему, как тут же сказанное будет объявлено агитацией. Однако если быть совершенно объективным, то следует сказать, что евреи исключительно много сделали дляподготовки христианского развития. Поэтому они должны были исповедовать единого Бога-Иегову. Единственный Бог не мог иметь образа, он постижим во внутреннем души, рассудком. "Но легко увидеть, что этим в высшей степени сгущается человеческий эгоизм; ибо человек делается чуждым всему, что находится вне его, если духовное он видит только в своей собственной персоне. И это действительно породило определенный народный эгоизм в иудействе; этого нельзя отрицать". Евреи приняли исключительно большое участие в развитии медицины, особенно те из них, кто пришел в Европу из Персии. Но медицина стала "монотspan style=еистической". "Больше не знают, как действуют отдельные средства, как в иудействе не знали, каковы отдельные духи природы. Так в медицину был втянут абстрактный дух, абстрактный культ Иеговы. ...Абстрактная медицина Иеговы приспособлена ко всему мышлению евреев, она ему соответствует". Все это, естественно, вызывает антипатию к евреям, как ее всегда вызывает человек, отличающийся от других.

"Но в целом можно сказать: дело заключается в том, что не позволять культуре расчленяться, держать ее в единстве, как это делалось в течение столетий через евреев, больше нет нужды. В будущем это должно быть заменено сильным духовным познанием. ...Тогда отпадет нужда действовать бессознательно в интересах одного-единственного народа. Поэтому с самого начала я нашел рискованным —когда евреев перестали выселять (в гетто. — Авт.) — основание сионистского движения. Воздвигнуть еврейское государство — это означает вызвать дичайшую реакцию, дичайшим образом вернуться к реакции: поступая так, грешат против всего того, что необходимо сделать в этой области" (353; 8.V).

В разговоре с одним сионистом Рудольф Штайнер спросил: "Здесь вы опять отделяете одну часть от всего человечества?" И далее, в лекции он поясняет: теперь отвечают, что все должно развиваться не из общечеловеческого, а из народного. Желание обособляться и привело к мировой войне. "Так это величайшее несчастье XX в. пришло из того, чего хотят также и евреи. И можно сказать: все,что здесь сделано евреями, теперь сознательно делают все люди. [*Примеч. автора: В бывшем Сов. Союзе теперь хотят стать "израилями" несколько десятков народностей. Возникают те же проблемы "палестинских" беженцев, конфронтации и проч.]И евреям, собственно говоря, лучше всего было бы войти в остальное человечество, смешаться с остальным человечеством, чтобы еврейство, как народ, перестало существовать.Это то, что могло бы быть идеалом". Но тут встают помехи, с одной стороны —привычки евреев, а с другой — антипатии других людей. Необходимо преодолеть как одно, так и другое.

"Судьба изгнания евреев предопределилась благодаря им самим; они настойчивы, и они сохранили себя на чужбине. Это привело к тому, что позже их обособленность была замечена..." окружающими людьми. Сами евреи сделали очень много для того, чтобы их отличали от других. Эти вещи необходимо сегодня рассматривать не национально, а в общечеловеческом смысле (353; 8.V).

Итак, ягвестический элемент присущ ныне национализму всех народов, в том числе и тех, которым, в отличие от евреев, ассимилироваться пока что рано. Само мышление европейцев во многом сохраняет ветхозаветный характер. Преодолению всего этого служит культура и истинная христианизация жизни. Духи-водители народов, Архангелы, Гении речи действуют смягчающе на материалистический, абстрактный дух эпохи. Архангел Михаил — Лик Господень, возводит людей, способных взять свое развитие в собственные руки, на ступень выше народного, национального — к общечеловеческому.

Такой уровень не имеет абсолютно ничего общего с интернационализмом социалистического толка. Ныне стало модой, которой захвачены и многие учительствующие антропософы, проповедовать "безродность", наднациональность, по сути говоря, в чисто марксистском духе. Но порывать с национальным идеологически — опасно, как опасно абсолютно все строить только на нем. Его можно и нужно перерасти. В Евангелии Христос называет Нафанаила "истинным израильтянином", что означает посвятительную ступень, на которой ученик приходит к сопереживанию общенародного как своего личного. Лишь после того ученик восходитк отождествлению себя с общечеловеческим. На экзотерическом (общекультурном) пути подняться к общечеловеческому можно, лишь реализуя в себе душу сознательную, причем в Михаэлическом духе, т.е. путем христианизации души, отказа от эго в пользу Я Христа. Марксистский, а также и новейший панамериканистский интернационализм основываются на душе ощущающей (отчасти также и рассудочной), а материализм напрочь отрезает путь к душе сознательной.

Человек, не воспитанный на лучших образцах национальной культуры, не научившийся глубоко переживать эстетику, образность, склад мышления, душевную окраску своей родной культуры, инспирированной не только народным Архангелом, но и Духом Времени, не способен ценить все это в других культурах. У него тогда отсутствует точка отсчета, он не может сравнивать. Бывает и одностороннее, национально-эгоистическое переживание культуры; то другая крайность. Фактически человечество еще не переросло стадию национального бытия в культуре, но переросло стадию кровно-родственного единства. Не нужно путать эти вещи! Братство по духу должно возобладать над братством по крови. Таков михаэлический импульс. В культурной жизни люди должны в общечеловеческое духовное достояние привносить богатое многообразие национально окрашенных культур. Иначе народы будут оторваны от своих Архангелов-водителей и вместо Христа обретут над собой господство ариманического духа эпохи.

Евреи, в силу так своеобразно, специфически сложившейся народной судьбы, не имеют больше Архангела-водителя. Поэтому они должны реализовать себя в импульсах тех национальных культур, куда их привело воплощение, если они желают уйти от водительства Агасфера. В таком случае возникают индивидуальности типа Спинозы, Лессинга; в России это художник Левитан, композитор Рубинштейн и др. Там, где на это не идут, продолжает действовать абстрактно-универсалистический импульс мышления, обретаемый из одних лишь сил наследственности, что делает из евреев "разлагающий фермент" в современной цивилизации. [*Примеч. автора: Напрасно г-н Линденберг пытается представить дело так, будто бы злонамеренные "правые" говорят о евреях как о "разлагающем ферменте". (Фленсбургские тетради, №32, стр. 116) - "Правые" дают этому понятию националистическую окраску, делают его шовинистической идеологемой. Чтобы бороться с нею, нужно не отрицать, а объяснять.] Вовсе не случайно, говорит Рудольф Штайнер, "...люди, которые благодаря своему острому, ясному, но совершенно материалистическому мышлению оказали в последнее время сильнейшее влияние на массы европейцев — Маркс, Лассаль, — были евреями" (262; стр.62).

Не может быть двух мнений по вопросу об антисемитизме, как, впрочем, и о русофобии, германофобии и т.д. Но к добру не ведет и фанатичное настаивание на том, что все делаемое и говоримое евреями является самым правильным, а в их бедах виноваты только другие народы. Такие разговоры лишь загоняют болезнь внутрь цивилизации, отчего кризисы в ней лишь обостряются. Людям, опирающимся на данные Духовной науки, нужно понять, что стремление евреев быть нацией или даже расой ставит их под господство Агасфера. Это просто оккультный факт. Кто его не принимает, с тем и говорить не о чем, но кто принимает, оттого естественно ожидать суждений, адекватных чувственно-сверхчувственной реальности. Он должен понять, что без поддержки других народов евреям не справиться с грозящей им опасностью,однако сочувственные вздохи по поводу их национального обособления не служат добру. К евреям, склонным слиться с теми народами, в среде которых они родились и живут, должна проявляться полнейшая национальная терпимость, не говоря уж о тех, кто давно это сделал. А таковых, например, в России, до того, как был разожжен ажиотаж эмиграции в Израиль, было не менее 80 процентов, а может быть и больше.

Такова одна сторона проблемы. Другая — жало Агасфера, сидящее в самих евреях. Лишь они сами способны его преодолеть.

Поэтому Людвиг Тибен пишет: "Потрясающая загадка иудейства заключается в том факте, что от всё превосходящего блеска Христианства образовалась тень. Эта тень в Агасфере стала в сущности попечителем иудейства после пришествия Христа; превратить его темный, согбенный облик в существо, сотканное из света, радостно служащее Христу, — это составляет миссию современного и будущего иудейства". (*29)

Тибен, сам будучи евреем и европейцем, хорошо понимал, что судьба Агасфера угрожает судьбе всего европейского человечества. С другой стороны, "ложное бессмертие этого народа является ответом космоса на отрицание воскресения". (*30 ) В своем бескомпромиссном исследовании Тибен принципиально ставит вопрос на эзотерическую основу и даже отклоняет юдофильство графа Калерги-старшего, носящее— замечу от себя — чисто политическую подоплеку, что со всей откровенностью проявилось в сочинениях его сына. Тибен хорошо видит ложь сионизма, пытающегося строить на принципах "земли и крови", делать крестьян "из лавочников и уполномоченных, из журналистов, адвокатов и врачей". (*31)

"Сионизм и идея миссии, — приходит к выводу Тибен, — спиритуально несовместимы". Миссия евреев состоит в том, чтобы разорвать агасферические цепи, "...дабы мочь идти общечеловеческим путем к Существу, образующему средоточие нашего мира", ко Христу . (*32 )

Немало антропософов с пониманием и симпатией приняло книгу Тибена. Нельзя идти к свободе, замечает один из ее рецензентов, с 365 запретами и 248 заповедями Маймонида. Однако, довольно часто в антропософской печати перепевается, ставшее рефреном, другое: "Герцелев сионизм как реакция на немецкий гипернационализм". (Так пишет в послесловии к книге Тибена ее издатель.) Выходит, что сионизм возник по вине одних только немцев — не национал-социалистов, а всей нации, ибо Герцель затеял свое дело еще до первой мировой войны!

[*Примеч. автора: в первом номере "Инфо-3" за 1992 г. один автор пишет: "Благодаря гитлеровскому дьявольскому "окончательному решению" "решение" Теодора Герцеля больше не подлежит дискуссии. Всечеловеческий народ должен снова стать "нацией". — Если об этом судить с чисто материалистической точки зрения, то подобный аргумент звучит убедительно. Иное дело — духовнонаучный подход, дающий знание о духовной конфигурации народных образований. И тут меня просто поражает легкость, с какой некоторые, пишущие от имени Антропософии, распоряжаются духовными существами: в одних случаях смело утверждают, что тот или иной Дух народа, Архангел, от своего народа отошел, в другом — навязывают Архангелу свою земную волю.]

Но такого не утверждают даже сами сионисты. Для издателя книги Тибена, выходит, она будто бы вовсе и не написана. Так красноречиво проявляется в людях синдром Агасфера: даже говоря определенным вещам да, они отрицают. Поэтому, лишь при условии непредвзятого самопознания можно искоренить тот синдром. Однако, проблема эта не имеет никакого отношения к тем евреям, которые подобным синдромом не страдают. Тут тоже необходимо иметь полную ясность.

Самопознанию евреев основательно мешают те мировые силы, о которых у нас шла речь. Говорить об их юдофилии бессмысленно. Они не любят ни одного народа. Вообще любовь — это не их прерогатива. Господствуя в англосаксонском мире, они ставят ногу на горло англоязычным народам, в латинском мире — на горло романским народам; в России они больше всего травили народы России, и т.д. Тем силам удобнее, если в мире будут говорить не о панамериканизме, а о стремлении "сионских мудрецов" к мировому господству. Другим эта концепция служит удобным инструментом для безоговорочной консолидации своих сторонников. Как правило, вся официальная пропаганда в мире (нередко включая и ту, что появляется в антропософской печати), направленная на борьбу с антисемитизмом, служит лишь его разжиганию. С другой стороны, проповедуется прямой антисемитизм.

Утверждение, будто бы во всем виноваты немцы, а теперь еще и русские, — ничуть не лучше другого, — что во всем виноваты евреи.

Покажу на одном примере, как ведется такая борьба с антисемитизмом. В Швейцарском институте Востока еще в 1963 г. была издана брошюра под названием "Антисемитизм в СССР". В ней приводится беседа с московским студентом евреем, который, якобы, сказал, что "...русская нация избрана для господства, а еврейская нация избрана для ненависти".(*33) Будучи жителем СССР, я со всей ответственностью скажу на это, что, как в 60-е годы, так и теперь, заявить у нас, что "русская нация избрана для господства", означает быть принятым за тронутого. Автор брошюры далее приводит статистику, согласно которой за хозяйственные преступления, за воровство в особо крупных размерах, в 1961 г. в СССР из общего числа приговоренных к смертной казни 61 процент были евреи. Выдавая это за доказательство существования антисемитизма в СССР, автор, вероятно, рассчитывал на полное невежество швейцарского читателя. В России, расскажи о таком самим евреям, они тоже покрутят пальцем у виска. [*Примеч. автора: Приведу один конкретный случай, специально для западного читателя. В еврейской эстрадной программе, передававшейся осенью 1993 г. по центральному телевидению России, ведущий спрашивает: почему это мы во всех странах в меньшинстве, а во всех учреждениях в большинстве? в медицине — в большинстве, в музыке — в большинстве? Повторяю, я просто рассказываю конкретный случай.] Это не значит, что антисемитизма нет у нас совсем. Он есть и у нас, и во всех других странах мира. Но преодолевать его можно лишь путем всестороннего анализа его истоков.

Антисемитизм, действительно, существует самый разный. "Коль Израэль" регулярно ведет передачи не только о немецком, но и об английском, американском антисемитизме и др. Значит ли это, что все народы так плохи? Учитывая все вышесказанное, мы должны ответить на этот вопрос отрицательно. Да, в мире существует манера обвинять народы в том, на что идут лишь малые группы их представителей. Так поступают и в отношении евреев. Давайте наберемся мужества и рассмотрим этот вопрос. Ибо здесь пролегает путь к развязыванию "гордиевых узлов" шовинизма.

"Международно признанная", как ее характеризует пресса, швейцарская иудаистка Зальция Ландман в книге "Евреи как раса" пишет, что в свое время "...испанские евреи убедили магометан организовать поход в плодородную Андалузию. Огромная армия из арабов, берберцев и евреев вторглась в Европу". Она разгромила вестготов, и после того арабы и евреи поселились на Пиренейском полуострове. Между ними очень быстро развился культурный симбиоз. Евреи не ассимилировались с местным населением, подобно их собратьям в Германии, а "...образовали некий род аристократического высшего слоя", и были они "пламенными сионистами". [*Примеч. автора: Обращаю на это внимание издателя книги Тибена.] Они также были "вернейшими слугами своего султана" и "очень плохо обращались" с испанскими христианами."

Так пишет признанная иудаистка, а не какой-нибудь антисемит. Делает же это она по той простой причине, что не желает искажать исторической правды, зафиксированной во многих документах. Но как тогда понять другое, — почему в прошлом году испанский король публично извинился за то старое, пятисотлетней давности изгнание евреев из Испании, произошедшее после сокрушения арабского владычества? Не является ли это простым актом демонстрации силы? актом унижения испанцев? В таком случае я вижу долг каждого здравомыслящего еврея в том, чтобы протестовать против того извинения, поскольку рано или поздно это добром не кончится.

Не понятно и то, почему никто в мире не обращает внимание на другой факт, что "дети Агасфера" (я пользуюсь этим понятием, чтобы не обобщать сказанное и не распространять его на всех евреев) строят свое государство на атавистическом принципе "почвы и крови", что, собственно говоря, пытались делать и национал-социалисты? Почему одним это позволяют делать, другим — категорически нет? Почему не запрещают так поступать кому бы то ни было? Вместо этого предпочитают прибегать к умолчаниям и разным идеологическим трюкам. Куда честнее на фоне их ведет себя Зальция Ландман. Она прямо пишет, что сионизм разделяет "воззрения расистов всех оттенков"(!) [*Примеч. автора: Книгу Ландман хорошо было бы почитать авторам №№ 40,41 "Фленсбургских тетрадей"] поскольку исходит из принципа избранности еврейского народа, для которого "...ассимиляция с любой нацией совершенно исключена". (*35 )

Ясно выраженный взгляд позволяет столь же ясно сформулировать и следующие из него выводы.

Соединение таких двух факторов, как избранность и расизм, неизбежно предполагает противопоставление избранных неизбранным, предполагает расовое неравенство и не может не вести к расовой и межнациональной конфронтации. В ней каждая сторона по-своему права и одновременно не права. Каждый может провозгласить свое расовое превосходство, и в принятых условиях расовой игры один расист выглядит не хуже и не лучше другого. Тогда по какому праву мы осуждаем нацизм? Ландман его и не осуждает. Она лишь выступает против того, чтобы в расовых разборках прибегали к силе. Но такое пожелание просто наивно.

Не расовой избранностью движется вперед человечество, а духовным и культурным предназначением народов. Периодически имеет место духовная избранность.

Тот или иной народ решает культурную задачу в интересах всего человечества. В ее решении должны быть заинтересованы все. Она же, осуществляясь в форме национальной культуры, своим содержанием переполняет ее и изливается во весь мир. Гете— немецкий поэт и мыслитель. Трудно представить себе, чтобы феномен Гете возник на английской или французской почве, но еще труднее представить себе Гете как чисто немецкий феномен.

Прямой противоположностью духовной избранности является расовая избранность или национальная, одним словом, любая избранность, коренящаяся в кровнородственном. Ибо основание это всецело атавистическое. Оно соответствует полуживотной стадии развития человечества, в нем с неизбежностью присутствуют отголоски межвидовой борьбы, которые, в соединении с интеллектом, придавали и будут придавать этой борьбе ужасающий вид.

Не составляет здесь исключения и сионистский расизм. Случай с Испанией —естественное следствие расистской установки. В нашем веке старый "испанский" эксперимент был повторен в России. По замыслу он, конечно, был шире (мы об этом уже говорили), но по исполнению — тот же самый. Это легко доказывается с помощью многочисленных документов и свидетельств. Например, в 1919 г. правительством в Англии была издана "Белая книга". В одном из ее разделов, посвященном событиям в России, было опубликовано донесение голландского посла в Петербурге Удендейка, адресованное Бальфуру. В нем он писал (в 1918 г.): "Большевизм организован и осуществляется евреями, не имеющими национальности, единственной целью которых является разрушение существующего порядка для собственной выгоды". Где-то еще в конце 60-х годов знаменитая советская писательница Мариэтта Шагинян писала в одном из номеров журнала "Новый мир", что Россия за совершение октябрьской революции (тогда она еще провозглашалась наивысшим благом) должна быть благодарна евреям. В той же статье она тогда впервые рассказала советской общественности о том, что Ленин был евреем по матери.

После октября 1917 г. в России было создано правительство, сплошь состоящее, я вновь говорю, из "детей Агасфера". Теперь же, когда широко вскрываются его дела, шаг, предпринятый в свое время Мариэттой Шагинян, сочтен опрометчивым. Теперь говорят, что зверства большевистского террора были следствием "врожденных" дурных качеств русского народа (т.е. во всех вариантах дело ставится на расовую основу), а состав большевистского правительства — это чистая случайность. Попробуем представить себе возникновение такой случайности в другом государстве, как была бы она воспринята, если бы, скажем, во Франции, куда после революции эмигрировало около 2-х миллионов русских, в 50-х годах из 500 представителей высшей власти 485 оказались бы русскими? или столько же негров вошло бы в высшую иерархию власти в США?

Но главное даже не в этом, а в том, как повело себя то правительство в России. Оно организовало неслыханный во всей истории человечества террор, первым в истории приступило к созданию концентрационных лагерей. [*Примеч. автора: я хотел бы обратить на это внимание одного антропософского автора, который в "Инфо-3" (№ 12, 1992, стр. 31) пишет: "Если речь идет о "прелюдии" к концентрационным лагерям, то, несомненно, "главный акт" был осуществлен в режиссуре немецкой политики". Увы, этот факт "сомнительный", и, прежде чем браться за статью, нужно было поработать с первоисточниками.] Александр Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГ" пишет, что на откосах Волго-балтийского канала, который строили заключенные советских концентрационных лагерей, следовало бы выложить камнями имена главных преступников, убийц, "...записав за каждым тысяч по сорок жизней; Семен Фирин, Матвей Берман, Нафталий Френкель, Лазарь Каганович, Яков Раппопорт, Сергей Жук".(*36 ) Все они — "дети Агасфера". На той стройке в первую же зиму 1931--32 гг. вымерло от непосильного труда и недоедания 100 тысяч заключенных! Френкелем, турецким миллионером, в стране "победившего пролетариата", была разработана особая "теория" "рационального" использования заключенного, согласно которой целесообразнее всего было заставить его трудиться так, чтобы он выдержал не более 2—3-х месяцев.

Мало кому известно, что первым изобретателем газовой камеры также был "агасферит" Исай Давидович Берг. Газа, правда, в России в 20-е годы не было. Так он придумал набивать заключенных в машину с закрытым кузовом, выводить в кузов выхлопную трубу и возить их пару часов по Москве. После этого оставалось лишь вывалить трупы в яму.

Это, возразят, была шайка убийц, которую не следует отождествлять с еврейским народом! А я и не отождествляю, но предлагаю лишь разобраться в фактах. Убийцы,поработавшие в России, включали в свой состав и интеллигенцию. Знаменитый советский поэт, почти классик, чьи сочинения вошли в школьные хрестоматии, Э.Багрицкий писал такие стихи:

Моя иудейская гордость пела...

Я много дал бы, чтобы мой пращур

В длиннополом халате и лисьей шапке,

Из под которой седой спиралью

Спадали пейсы и перхоть тучей,

...признал потомка

В детине, стоящем подобно башне

Над летящими фарами и штыками.

В своем поэтическом опусе Багрицкий далее описывает, как во время облавы на публичный дом он узнал в одной из его обитательниц девушку, которая до революции была гимназисткой и по которой поэт вздыхал, но без взаимности. Теперь он ей говорит:

Я — Ну, что! узнали?

Тишина.

—Сколько дать вам за сеанс?

И тихо,

Не раздвигая губы, она сказала;

—Пожалей меня, не надо денег...—

Я швырнул ей деньги,

Я ввалился,

Не стянув сапог, не сняв кобуры,

Не расстегнув гимнастерки.

Яберу тебя за то, что робок

Был мой век, за то, что я застенчив,

За позор моих бездомных предков...

Я беру тебя как мщенье миру,

Из которого не мог я выйти!

Принимай меня в пустые недра,

Где трава не может завязаться,

Может быть мое ночное семя

Оплодотворит твою пустыню.

В другом опусе этот "классик" советской поэзии писал:

Если нужно соврать — соври. Если нужно убить — убей!

Таковы факты нашей истории, вернее, нашего выпадения из истории, начавшегося в октябре 1917 г. Его ни в коей мере нельзя оправдать "гипернационализмом" русских, поскольку, повторяю еще раз, первая февральская революция совершенно и фактически уравняла права евреев с правами всех других граждан России. Поэтому теперь в России все чаще спрашивают: зачем евреи так массово кинулись поддерживать большевистский переворот, который без их помощи не продержался бы и полгода? — В ответ царит молчание. Но в вопросах такого масштаба молчать опасно. Поэтому порой можно услышать, как люди говорят между собой: "Холокауст" — это Божья кара евреям за распятие России. — Вывод, несомненно, упрощенный и потому — неверный. Не объясняют сути событий в России после 1917 и одни лишь статистические данные. Однако дело, вместо того,чтобы исследовать вглубь, сводят к отрицанию или к одномерной интерпретации. Никто не хочет лезть за кулисы, поскольку за этим пристально наблюдают и меры принимают прежде, чем кто-то успеет открыть рот. Вместо познания предпочитают разжигать взаимные обвинения в шовинизме, где господствует лишь древний закон: око за око, зуб за зуб, кровь за кровь. Кое-что добавляют и из современности, например, такой призыв: Долой с интеллигентской гнилой рассудительностью! Однако, сколь глубокой ни была бы бездна, в которую пытается столкнуть человечество определенная его часть, далее существует еще другая, более глубокая бездна. И из них рано или поздно придется выкарабкиваться; лучше — рано. И я с трудом понимаю людей, которым это не ясно.

Примеры, которые я привел, являются не единственными не только по числу, но и по роду. Наравне с ними имеются принципиально иные. Так, в 1923 г. в Берлине евреями, не потерявшими голову от сомнительного успеха, был издан сборник статей под заглавием "Россия и евреи". Его авторы писали, что массовое участие евреев в большевистской революции — это "факт безусловный", что "русский человек видит теперь еврея и судьей и палачом", однако не следует думать, что "правдивое вскрытие, признание фактов и борьба с ними" может евреям повредить; "...не утаивание их может принести еврейству пользу, а их устранение", хотя в этом вопросе в еврейской интеллигенции "бесспорно, сказывается некая ее болезненность, некий паралич двигательно-волевых и совестливо-оценивающих механизмов". ( *37 )

Глубоко значительные слова. Своей актуальности они не утратили по сей день, и не утратят впредь, до тех пор, пока не переведутся люди, желающие двигаться инспирациями Агасфера. Они же, действительно, вызывают "паралич двигательно-волевых и совестливо-оценивающих механизмов".

"Дети Агасфера" предъявляют немцам счет за геноцид. У народов России есть не меньше оснований предъявить такой счет "детям Агасфера". Но, идя этим путем, мы будем загонять кризис лишь дальше в тупик.

Выйти из него можно путем познания и морального очищения. И это относится и к евреям, и к русским, и к немцам, ибо и русские виноваты в приходе большевизма, а немцы — национал-социализма. В Германии процесс раскаяния идет уже давно, теперь он начался и в России. Солженицын говорит, что и евреям нужно признать долю своей вины и тоже раскаяться. Но, как показывают события, об этом не может бытьи речи. Мировая печать пытается убедить всех, что русские и только русские с их "вековой любовью к насилию, холуйству, деспотии" виноваты не только в своих бедствиях, но и в бедствиях других народов. В жутком созвучии с Э. Багрицким звучит в наши дни из Израиля голос Д. Маркиша:

Я говорю о нас, сынах Синая...

Мы ели хлеб их (русских), но платили кровью.

Счета сохранены, но не подведены.

Мы отомстим — цветами к изголовью

Их северной страны.

Мы встанем у березового гроба

В почетный караул.

Что ж, так вот и живем, в ожидании, когда с нами "сведут счеты", когда положат цветы на "березовый гроб" нашей страны и, видимо, всех ее обитателей. [*Примеч. автора: А что скажет "поэт" в том случае, если жители "Северной страны" попытаются не лечь в "березовый гроб", или напишут что-то подобное о "южной стране" Д. Маркиша? Тогда придется, наверно, принимать международные меры? Или хоронить будут выборочно, одних русских?]

Перефразируя известную пословицу, можно сказать: что у закулисных вдохновителей на уме, то у их жертв, ставших после специальной обработки неврастениками,— на языке. Читая это стихотворение, хочется, в первую очередь, спросить автора, а не перепутал ли он нас с кем-нибудь? может быть, он хотел адресовать его кому-то другому? — Но потом понимаешь, что никакой ошибки не произошло, что кому-то просто позарез необходим "русский антисемитизм", кто-то не может без него обходиться в своих планах. А в таком случае обо всяком антисемитизме приходится задумываться: что он такое?

Если же принять все как оно есть, то незадачливого поэта придется спросить: кому это вы "кровью платили"? — Солженицыну, Шаламову, Марченко, Мерабу Коставе и миллионам и миллионам тех, кто до них, с ними и по сию пору продолжает страдать и гибнуть по одной единственной причине — что с 1917 г. в России проводится так называемый "социалистический эксперимент"? Шесть миллионов крестьян на Украине были лишены жизни "не едя хлеба" — выморены голодом. За что платили они? — Так в чем же наша вина перед "сынами Сиона"?

Безумие являет себя ныне в мире без покровов. И рано или поздно каждый будет поставлен перед выбором: принять его и самому стать безумным или отвергнуть, чего бы это ни стоило.

У каждого народа тут также своя задача — хотя бы на понимание. Евреям, например, следовало бы понять, что с таким же упоением, с каким они теперь кинулись в свой национализм, часть украинцев кидается теперь в украинский национализм, а в будущем, если, не дай Бог, нас к такому будущему подведут, какая-то часть русских кинется в русский национализм.

Когда национализм набирает силу, он проделывает с людьми отвратительный психологический фокус. Он предлагает человеку: отомсти кому только хочешь и как хочешь; о последствиях не думай, их для тебя не будет. И тогда в человеке непр/pеодолимо забирает верх его худшая природа. Даже, будучи неплохим человеком и никогда прежде не испытав склонности к мести, он начинает копаться в себе (особенно если отомстить предлагают настойчиво), в своем прошлом и находит-таки, кому и за что он должен отомстить. [*Примеч. автора: Ставшего знаменитым еще в советское время комика Геннадия Хазанова в одном телеинтервью спросили: почему вы не можете теперь чувствовать себя русским? Он ответил: потому что меня в детстве обидели, назвали жидом. — Как?! — изумился репортер, — вы не можете забыть того, что с вами произошло в далеком детстве? — Да, — подтвердил комик, — я вообще не способен забывать обиды и прощать. Такой у меня характер. — Мне трудно поверить, — настаивал журналист. — Может быть есть еще какие-то причины?— Есть и другие, — согласился Хазанов. — У меня было трудное детство, я вырос без отца! Так работает тот психологический фокус даже в людях, которые производят хорошее впечатление. А что же говорить о " черни"?]

Много примеров такого рода было во время второй мировой войны. На оккупированных территориях немцы ставили полицаями местных жителей и никак не контролировали их поведение. И тогда обнаруживалось, что такой-то, известный всем с пеленок односельчанин, был всеми постоянно и глубоко обижаем, за что он начинал беспощадно мстить, становясь хуже любого оккупанта. Что-то от психологии таких полицаев слышится в стихах Багрицкого, Маркиша и подобных им "интеллигентов".

Некоторое время для кого-то может звучать соблазнительно подновленная, но старая по своей сути, марксистская формула:

Евреи всех стран, соединяйтесь! Не еврей не способен понять еврея. Лишь еврей может понять еврея. Поэтому откажитесь от индивидуального сознания и соединитесь с близкими по крови в групповом, расовом сознании. Откажитесь от духовных, культурных ценностей, которые вы приобрели, живя среди других народов. Попирайте эти ценности и сами культуры, а вместе с ними — и народы. Вы — единственные страдальцы в истории. Все народы мира виноваты перед вами. Поэтому самоутверждайтесь. Самоутверждайтесь любой ценой! Право на это вам дает древний бог Иегова.

Все элементы этой формулы миллионы раз на все лады, под разными "соусами" и масками, а часто напрямую, как это приведено выше, повторяются всеми средствами массовой информации, какие только имеются на земном шаре. И если не будет принято, что эта формула даже хуже своего кровавого прототипа: пролетарии всех стран,соединяйтесь! — то останется лишь запастись терпением, мужеством и ждать, когда сама жизнь сделает все это очевидным.

Однако, этой формуле есть что противопоставить. В ответ на нее может зазвучать нечто другое, что соответствует реальной жизни нашего времени. В ответ, пробужденное социальным и историческим пониманием, а также доброй волей к решению, а не усугублению социальных проблем, может зазвучать:

Евреи всего мира, перестаньте самоизолироваться и замыкаться в расовое единство. Живя среди других народов, говоря на их языках, срастаясь с их культурой, вы приобрели бесценный дар автономной личности, способной идти к безграничной духовной свободе. Берегите этот дар. Берегите культуры, на которых вы воспитались, способствуйте их здоровому развитию, поскольку их судьба — это и ваша судьба. Вне их вы не найдете счастья, не найдете более высокого смысла существования. Воспользуйтесь современными, самыми благоприятными из когда-либо существовавших, условиями для слияния с народами, среди которых вы родились, воспитались и с которыми вы фактическиуже представляете одно целое. Употребите все силы на то, чтобы все народы мира обрели достойное человека существование. И будьте счастливы в той мере, в какой можно быть счастливыми в той среде, куда каждого из вас поставила карма. Не вносите прихоть темных политиков туда, где господствуют космические законы вечного человеческого духа.

Добросовестный читатель, я надеюсь, уже понял, что не ради продления пустого препирательства он приглашен обсудить проблемы, вокруг которых устрашающим образом нарастает мировая свалка. Поэтому я продолжу рассмотрение без дополнительных разъяснений его цели. Я хочу еще раз акцентировать внимание на одной уже высказанной выше мысли, которая, будь она принята объективно, могла бы изменить "угол зрения" на эту "свалку" и привести к пониманию ее природы. Та мысль была пояснена несколькими примерами; теперь достаточно лишь указать, в какой сфере следует искать доказательства, которые имеются в изобилии — библиотеки книг, документов, живые свидетели.

Мысль эта следующая: если все те критерии, с помощью которых доказывают, что немцы как нация, народ, т.е. все поголовно, виноваты в том, что нацизм пришел к власти и совершил свои злодеяния, применить к евреям в России, то с неизбежностью должен быть сделан вывод о том, что они как народ, т.е. все поголовно, виноваты в том, что большевизм пришел к власти в России и совершил свои злодеяния, вдвое-втрое превосходящие нацистские.

Истина же состоит в том, что ни тот, ни другой выводы не верны. Но понять это можно только в том случае, если взглянуть на дело с двух сторон, т.е. — совершить нечто "непозволительное". Живя в изоляции в Советском Союзе, мы считали, что дикая цензура существует только у нас. И велико было наше изумление перед тем, что мы обнаружили на Западе, когда, наконец, попали туда. Оказалось, что там она такая же, только форма у нее другая. На Западе человек воспитан так, что он сам не возьмет в руки книгу, не рекомендованную официальной пропагандой. У нас люди поступали таким же образом, но только потому, что за одно чтение недозволенного крепко наказывали. Западный интеллигент боится даже теоретической возможности не то чтобы наказания, а наималейшего, лишь возможного ущерба своей карьере. Соприкосновение с образом мыслей, со взглядами на вещи, не рекомендуемыми, осуждаемыми официальной пропагандой, он рассматривает как жизненное неудобство, с которым просто не желает связываться. А чем это может обернуться для мира и, в конце концов, для его же собственной судьбы, — такие мысли он даже не подпускает к себе. Одним словом, полиции на Западе нет нужды преследовать интеллигента, он попросту ею приручен. Существует и там "самиздат", но какой-то вялый, бесцветный. Горы документов можно раскопать в библиотеках, но этим почти никто не занимается. А что касается единиц, которым все же есть дело до истины, то они, как и у нас, рискуют всем — и свободой, и жизнью.

Я уже говорил о сбое в нервной и кровеносной системах, которые возникают у западного интеллигента, когда он невзначай натыкается на истину. Особенно отталкивающий вид этот сбой имеет в тех случаях, когда наблюдаешь его у людей, заявляющих претензию на социальную пробужденность, более того, свободно взявших на себя долг бодрственно стоять в своем времени. Я вынужден здесь повториться, поскольку мы подошли к теме, "реагирование с яростью" на которую стало чуть ли не первостепенным критерием истины. Я имею в виду тему "холокауста". Если мне скажут, что она для меня посторонняя, что я не могу пережить ее изнутри, то на это я отвечу, что вся история России за последние 75 лет есть сплошной "холокауст"; я родился и вырос в "газовой камере" большевизма, где люди падали и продолжают падать замертво на каждом шагу.

Тема "холокауста" в советских средствах массовой информации подана точно также, как и в англо-американских. С этой темой я вырос и воспитался. Никогда у меня не возникало и тени сомнения в том, что что-то в ней может не соответствовать действительности. Вообще, все население Восточной Европы по сей день живет в полной уверенности, что мир просто завален неопровержимыми доказательствами преступления, равных которому нет в истории человечества.

Когда я начал ездить на Запад, кое-кто из русских эмигрантов предупредил меня: ты можешь здесь исповедовать все что хочешь. Можешь оставаться диссидентом, можешь объявить себя марксистом-ленинцем, сторонником Мао или Пол Пота; можешь жить в Германии и говорить немцам в глаза, что они шовинисты, швейцарцев упрекать в обуржуазенности и т.д. Только одного не смей делать никогда: сомневаться в официальной версии "холокауста". Это так же или даже более опасно, чем прежде в Союзе было выйти на Красную площадь с антисоветским лозунгом. — Но как можно в нем сомневаться? — спрашивал я. — Тем лучше для тебя лично, — отвечали мне. — Но тут имеются разные соображения.

Через некоторое время я с такими "разными соображениями" встретился, но отверг их не рассуждая. Задуматься над ними меня заставило одно обстоятельство: я узнал, что на Западе существует официальный запрет на сомнение в достоверности официальной версии "холокауста". Со всяким, кто в ней сомневается или считает известные доказательства недостаточными, не дискутируют, а сажают в тюрьму на несколько лет. [*Примеч. автора: Русскоязычный читатель по сию пору далек от того, чем и как живет Запад, поэтому я должен здесь сделать небольшое разъяснение. На Западе, если кто-то, используя документы, данные науки напишет статью о том, что официальная версия "холокауста" вызывает у него сомнения, то в ответ он получит не рецензию, а извещение из суда о том, что на него заведено дело и начато следствие. Апологеты сионизма, а таковыми часто являются немецкие и американские юристы, выдают такого рода действия за торжество демократии, хотя нормальному человеку на ум приходит лишь инквизиция, пославшая Джордано Бруно за его научную "ересь" на костер.]
Вы можете сомневаться в чем угодно: в непогрешимости папы, в том, что Земля круглая, в порядочности президента США и т.д., но если вы под впечатлением каких-либо сообщений, просто информации спросите: а что по этому поводу говорят те, кто официально занимается проблемой нацистских преступлений? как они опровергают такие факты? — то, будьте уверены, с того момента ваш жизненный путь резко пойдет под уклон. И поскольку в Союзе точно так же обстояло дело в отношении "единственно правильного" учения, стоившего нам миллионы жизней, то пройти мимо подобного факта я просто не мог.

Я вовсе не утверждаю, что одного такого совпадения достаточно,чтобы усомниться в величайшей трагедии нашего века. Я просто рассказываю, как было дело со мной, с человеком, живущим в стране, где вообще отсутствовала какая-либо почва для подобных сомнений. Скажу более того, сейчас у нас имеются крайне правые, которые утверждают, будто бы Сталин ни в чем не виноват, что его оклеветали. Другие пытаются отмыть облик Ленина и все свалить на Сталина. Как будто бы налицо аналогия с позицией крайне правых в Европе. Но имеются здесь и различия. У нас никому в голову не приходит сажать в тюрьму таких "сомневателей" (по крайней мере до тех пор, пока нас опять не оседлала диктатура). — Слишком много фактов говорит против них. Люди просто смеются, слушая их речи, и понимают, что имеют тут дело лишь с сектой старых бандитов, рвущихся к власти. Но наравне с этим, разумеется, постоянно публикуются все новые материалы, документы, разоблачающие преступления большевизма.

Ни одному "большевику" не придет в голову предлагать премию тому, кто с документами в руках докажет, что преступления большевиков были. Ибо никаких денег не хватит на выплату таких премий. Но сомневающиеся в "холокаусте" такую премию предложили (это случилось в США), однако за нею пришел лишь один человек, но без документов, а соответствующее учреждение вскоре сгорело. В Европе имеются люди (один из них — Ирвинг, видный английский историк), предлагающие начать против них за их сомнения судебный процесс, на котором им позволили бы предъявить документальные основания их сомнений. — Такого процесса не начинают. На них просто клеют ярлыки "неонаци", если даже это не немцы и люди, резко отрицательно относящиеся к национал-социализму.

Я не берусь судить ни за, ни против таких людей. Я просто констатирую, что все это выглядит как-то странно, а разъяснений никто не дает. Вернее, их дают, но в такой форме: позиция таких людей безнравственна; она является надругательством над памятью жертв. Аргумент серьезный. Однако не лучше ли было бы всенародно пригвоздить к позорному столбу тех, кто пытается отрицать старое зло? У нас, например, "патриоты России" из числа закоренелых чекистов до сих пор валят вину за расстрел польских офицеров в Катыни на немцев. Что было бы, если бы отказались документально опровергать их ложь, а просто ввели бы в уголовный кодекс статью наказания за такого рода заявления? — Фальсификаторы тут же превратились бы в "борцов за правду".

Есть еще один слабый момент в нравственной защите "холокауста". В западной печати в последние 3—4 года стали появляться заявления о том, что жертв "холокауста" было не 6, а 11 миллионов. Этот вопрос поднимается израильской стороной и главным образом на экономической основе: не следует ли заставить немцев выплатить компенсации еще за 5 миллионов жертв?

Недавно на мировом рынке сильно покачнулся курс английской валюты. Виновными в том объявили не английскую экономику или финансовую систему, а немцев.От них потребовали каких-то уступок, которые, вероятно, стоили сотни миллионов (если не больше) марок. Немцы заупрямились, и тут же в Бонне появляется представительная личность из Израиля и поднимает вопрос о компенсациях за новые 5 миллионов жертв, что в новых ценах означает примерно двойное повторение уже выплаченных Германией компенсаций, которые в прямом денежном исчислении составили более ста миллиардов марок. Кроме того, речь еще пошла о выплатах за уничтожение цыган, о чем почему-то молчали 45 лет, а также о компенсациях за убитых в войне на советской стороне. Но вот проходит немного времени, английский фунт выпрямляется, и разговор о новых компенсациях отходит на второй план. Все это происходило летом 1992 года на глазах у всех европейцев, и никто не возмутился безнравственностью такого поведения. Ведь если действительно было уничтожено 11 млн. евреев, то тут же — документы на стол и новый процесс, и не столько ради денег, сколько в целях защиты правды, изобличения природы зла. Заодно получили бы по заслугам и "сомневающиеся". Но ничего подобного не случилось.

Однако взглянем на проблему с духовнонаучной точки зрения. Известно, что отравление цианом не только убивает тело, но как бы космически взрывает человеческую душу, что действует погашающе на духовную силу Солнца, а следовательно — и на физическое бытие всей планетной системы. Даже отдельные смерти от циана сотрясают космос. Шесть миллионов таких смертей — это вызов небу, на который непременно пришел бы ответ, минимальным выражением которого была бы глобальная экологическая катастрофа. Аргумент такого рода можно понять только при серьезном, вдумчивом отношении к Духовной науке. Вспомним, к чему привела игра с черной магией в эпоху древней Атлантиды.

Некоторыми антропософами тема эта затронута, однако и здесь все сведено к одному и тому же. — Ищутся лишь новые аргументы для обвинения немцев как нации: они, оказывается, сделали себя еще и инструментом Зората. Иначе как духовно-научным легкомыслием, балагурством такие заявления не назовешь. Спекулятивное свойство ума современного европейца подвигает его на интеллектуальные игры, в которых вместо живого человеческого "я" работает то, что один московский автор назвал "эго-компьютером".

Принять все, что о "холокаусте" говорит официальная пропаганда, мешает знание кулис, расстановки геополитических сил, о которой у нас шла речь в предыдущих главах. Если серьезно вдуматься во все это, то "холокауст" — я позволю себе такое выражение — был невозможен методологически. Конечно, для многих, это не аргумент. Но я и не обращаюсь ко многим, а только к тем, кто способен понимать историческую симптоматологию. Пусть они подумают о тотальной "ягвеизации" цивилизации, о единстве высшего руководства орденов и лож, где "раввины и монсеньеры пребывают в полном согласии". Там же ведь был "изобретен" и нацизм (или, там, фашизм). Уже найдены и показаны оба следа: один ведет в Ватикан, другой — в Великобританию ("Туле" и др.).

Основательно меняет взгляд на вещи и книга Суворова. Ее, повторяю, нужно прочесть всю, чтобы понять, почему теперь прежний взгляд на характер войны больше невозможен. А это значит, что необходимо переосмыслить буквально все, что до сих пор говорилось о второй мировой войне, ибо вот уже 45 лет все человечество питают одной только ложью. Что касается советской идеологии, то к настоящему времени вскрыто, что все, буквально все ее элементы составлены из лжи. До последнего времени оставалось как будто бы два подлинных "столпа". Один из них — советское миролюбие, которым вероломно воспользовалась Германия. Теперь это оказалось элементарной ложью. Второй элемент — "холокауст".

Но подумаем еще о самом феномене "Советский Союз". Суворов описывает, сколько и каких армий было заготовлено для большевизации всей Европы, однако затея оказалась мыльным пузырем. В наши дни десятилетиями мир сжимался от страха при виде победного шествия большевизма на всех континентах. Атомное оружие, подводные лодки, ракеты, немыслимая милитаризация гигантской страны, проникающий повсюду шпионаж, железная лапа власти внутри страны— да это же был осуществленный "тысячелетний рейх"! И вдруг он рушится, потому что "родился обыкновенный мальчик" Миша Горбачев, как в свое время обрушилась вся страна Россия только потому, что "в глубине Симбирска родился обыкновенный мальчик Ленин"!

До сих пор действовало такое правило (не только у нас, но и на Западе): чем дольше живет пропагандистский, идеологический жупел, тем большая ложь, тем большая гадость скрывается за ним. Таков индуктивный вывод, которым непременно должен быть дополнен анализ фактов оккультно-политической жизни, если мы желаем познавать строго научно.

Неплохими методологами, только с обратным знаком, являются и высоко-градуированные братья и монсеньеры. Они понимают, что большими историческими процессами нельзя, да и не нужно управлять, вникая во все мелочи. Достаточно задать процессу нужное направление, столкнуть между собой какие-либо силы, а далее сохранять лишь общий контроль над ними. Внизу же, где осуществляет себя "диалектика" борьбы, даже членам лож и орденов позволяется истреблять друг друга. Однако борьба эта всегда носит целенаправленный характер. Целью истребления народов России является предотвращение шестой культурной эпохи; другая цель — создание резервуара дешевого сырья и рабочей силы; третья цель — преодоление древнего раскола церквей. Целью нацистского эксперимента было искоренение центра культуры Я; другая цель — устранение хозяйственного конкурента; третья — доискоренение ереси реформации, четвертая —искоренение антропософской ереси; пятая — предотвращение взаимодействия немецкой и русской культур.

Для достижения всех указанных целей не было нужды истреблять евреев. Антисемитизм в Германии конечно был, он составлял один из важнейших элементов идеологии, в которой "иудео-масонский заговор" играл ту же роль, что "мировая буржуазия" в идеологии большевизма. Но, если можно так выразиться, "еврейская карта", как таковая, — она припасена на будущее, она еще только будет разыграна в геополитической драме. Она будет разыграна в связи с приходом Аримана.

Об инкарнации Аримана теперь часто говорят справа, в кругах русской церкви.Однако не будем и здесь обольщаться. Делается это для того, чтобы серьезнейшее событие превратить опять-таки в пропагандистский жупел. Инкарнацию охотно замолчали бы, но все больше людей узнаёт о ней, и тогда в ход пускается испытанное средство: знание превращается в оружие в непримиримой духовной и политической борьбе. [*Примеч. автора: Положение порой выглядит фантастически безысходным. Среди верующих людей кое-кто через сверхчувственный опыт узнает о близящемся приходе антихриста и искренне желает предостеречь людей. Но в дело вмешиваются политики и все искажают.] Необходимо и здесь сохранить равновесие и понять главное. Оно же заключается в том, что евреев готовят к определенной миссии.

Вот что очень важно понять: как русских соблазнили большевизмом, немцев — нацизмом, так теперь евреев соблазняют сионизмом. Ни один из этих трех социальных экспериментов не является самоцелью, а средством для достижения иной цели. В дальней перспективе ею является предотвращение развития души сознательной. В настоящее время делается все возможное, чтобы создать благоприятные условия для инкарнации Аримана.

Человечеству очень дорого обошелся социалистический эксперимент; еще дороже стоило его столкновение с национал-социалистическим экспериментом. За третий эксперимент, в котором ведущая роль отведена евреям, придется заплатить трудно вообразимую цену. Участие евреев в социалистическом эксперименте было лишь их подготовкой к исполнению будущей роли. По принципу от противного, их "карта" была разыграна в национал-социалистическом эксперименте. Сионизм — это очередная, и более универсальная, по сравнению с предыдущими, оболочка для грядущей роли.

Общий сценарий подготовительного этапа, который должен плавно перейти в этап исполнения, где непосредственно выступит сам Ариман, довольно прост. Сначала в мире порождают ужас социализма, чтобы в людях выработать рефлексивное чувство страха при одном лишь упоминании о социализме и так покончить с идеей социальной трехчленности. Затем работают с ужасами расизма, шовинизма, национализма, чтобы опять-таки выработать рефлексивный страх перед национальным и так покончить с нациями. Американизм гипертрофирует индивидуализм до "нарциссизма", чем личность ослабляется прежде, чем укрепит индивидуальное "я". На это работает идеология распущенности, вседозволенности. И все вместе, как инструмент, используется с целью перемешать народы и оторвать их от Духов народов. Таков Гондишапур в XX веке.

Безумием было говорить в Европе, начиная с 1917 г., что большевистский переворот — дело русских. Не менее безумно делать одних немцев виновниками возникновения двух мировых войн. Третий род безумия — одних евреев винить во всех оккультно-политических безобразиях века. Все три рода безумия можно понять, беря их во взаимосвязи, как звенья одной цепи. Но понимание этого осложнено тем, что сами представители искушаемых народов делают настойчивые заявления в пользу того, что их же губит. С другой стороны, из-за кулис ведется огромная работа по разобщению народов и "науськиванию" их друг на друга, по разжиганию националистической вражды.

Оттуда же родилось и единство американской и советской сторон в оценке мировых войн, да и многого другого. Известный советский диссидент Владимир Буковский справедливо пишет в послесловии к книге Суворова: "Даже сейчас, когда наконец обнаружились кровавые коммунистические тайны, мы продолжаем ловить по латино-американским джунглям старичков, совершивших свои злодеяния полвека назад, но мы негодуем, видя Эриха Хоннекера на скамье подсудимых. Какая жестокость! Ведь он больной и старый человек! И мы сочувствуем Михаилу Сергеевичу, которого — смотрите, какая наглость! — принуждают предстать перед судом (нет, не Нюрнбергским, а всего лишь Конституционным, и не в качестве обвиняемого, а только лишь свидетеля). Да разве мы смеем назвать КПСС преступной организацией? Ну, что вы, она всего лишь "неконституционна"..." [*Примеч. автора: А история с Демьянюком? Мировая пресса высказывалась о нем следующим образом: Он —нацистский преступник; но поскольку доказать это не удалось, его освободили. Если даже он не был тем, за кого его приняли, то все равно был охранником в другом лагере. Следовало бы судить его повторно, но где взять доказательства? — Поэтому его освободили. И т.д.]

Порою на ум приходит какая-то невозможная в своей парадоксальности мысль. Думаешь: не дай Бог, чтобы "холокауст" оказался неправдой! Иными словами: дай Бог, чтобы он был правдой, чтобы уничтожение 6 миллионов людей было правдой!!

Ибо в противном случае я не представляю, что произойдет в мире? Что станут думать о евреях, окажись это блефом? Что делать с немецкими компенсациями, на которые отстроена значительная часть Израиля? Что делать с "перевоспитанием", с "перевоспитанными" немцами? и т.д.

Как антропософ, я обязан подумать и о том, что 45-летней концентрацией всего человечества на мысли о том, что с помощью циана уничтожено 6 миллионов человек, создан гигантский духовный противообраз. Если он соответствует действительности - это одно, если нет, то значит — это астральный монстр лжи и он жаждет осуществиться на самом деле! Если "холокауст" был, то его опровержение лишает смысла принесенные человеческие жертвы, если его не было, то он, при слагающихся обстоятельствах, непременно будет. Вот почему необходимо собрать мужество и, досконально проверив, проанализировав все за и против, прийти в этом вопросе к полной ясности. Пока же ясно только одно, что запрет на его исследование служит лишь укреплению сомнения в официальной версии.

—Но факты, документы, свидетельства! — уже давно кричит мне в ответ нетерпеливый читатель. — Ты игнорируешь факты!

—Отнюдь нет. Давайте обратимся к документам.

Мне довелось просматривать книги, в которых приведено множество фотографий, с помощью которых доказывается, что "холокауст" был. Фотографии эти подвергнуты разностороннему научному анализу (анатомическому, геометрическому, сточки зрения законов светотени и т.д.), с помощью которого вскрыто, что они являются фальсификациями. Это либо фотомонтаж, либо фотографии картин, а не подлинных событий, либо их происхождение вообще неизвестно, поскольку в разное время они публиковались в разных странах с разными подписями.

Назову две из таких книг: "Bild Dokumente für die Geschichtsschreibung?", 1973,Verlag für Volkstum und Zeitgeschichtsschreibung. Deutschland. (Составитель Udo Walendy); и "Vorsicht, Fälschung. 1000 antideutsche Lugen in Bild und Text", FZ-Verlag, 1991, München. Издатель Dr. Gerhard Frey.

Если кто-то возразит, что это крайне "правые" издания, то такое возражение я отклоняю по той простой причине, что речь идет о документах. А о документах можно только сказать, что они либо подлинные, либо ложные. В конце концов, ведь глупо судить о правомерности законов всемирного тяготения на основании того, какого вероисповедания был Ньютон. В приведенных книгах с помощью, подчеркиваю еще раз, научного анализа показано, что фотографии не подлинные, и каждому предлагается проверить состоятельность такого анализа. Работа, должен признаться, нравственно трудная, но как не пойти на нее, если от тех фотографий зависит судьба ныне живущих людей? Ну, а когда убеждаешься, что фотографии действительно подложные, то становится еще тяжелее от осознания беспредельного цинизма тех сил, что стоят за кулисами мировой политики и с судьбами народов обращаются как с фишками в рулетке, где в качестве крупье сидит сам Ариман. Когда же обнаруживаешь, что и сами народы, думающая их часть, интеллектуальная элита делает все возможное, чтобы оставаться такими "фишками", то невольно задаешься вопросом: где взять основание для надежды?

Кроме фотографий, имеются и письменные документы. Было, например, обнаружено, что Симона Вайль, избранная в 1979 году президентом европарламента, числится среди жертв газовых камер Аушвица, но под девичьей фамилией Якоб.

Расследование провел французский профессор Роберт Фориссон из Лиона (за что был подвергнут гонениям, зверски избит), еврей по национальности. Вскрылось,что проживающие ныне в Германии родственники Киссинджера тоже числятся в списке жертв нацизма, и т.д.

В последнее время обсуждается намерение сделать виллу на Ванзее в Берлине национальным памятником преступлений нацизма. В специальном издании журнала "Hutten-briefe" за июнь 1992 г. опубликованы фотокопии ванзейских документов. Разглядев их, каждый может убедиться, что документы поддельные. Я опять не касаюсь политическойориентации указанного журнала, поскольку речь идет о фотокопиях. И если историк отказывается познакомиться с ними на чисто эмоциональном основании, то я такого историка не понимаю. Когда речь идет о больших, серьезнейших делах человечества, то этический аристократизм — не лучший способ поведения.

Я не высказываю окончательного суждения о том, был "холокауст" или нет. У меня такого суждения просто нет. А прежде я не имел ни малейшего сомнения в том, что "холокауст" был. Теперь же мне очень хочется, чтобы кто-то мне объяснил, что означают те фальсифицированные фотографии и документы, и сторонники существования "холокауста" приобрели бы во мне еще одного единомышленника, и, конечно, не только одного меня. Пока же я остаюсь при глубоком убеждении, что вопрос этот нуждается в изучении. В пользу этого говорит множество других фактов, которых я просто не касался.*

[*Примеч. автора: Я говорю это не ради абстрактного "и т.д.". Например, я не мог пройти мимо такого факта. Еще во время первой мировой войны в английской газете "Дейли телеграф" от 22 марта 1916 г. была опубликована заметка, в которой говорилось, что правительство союзников располагает документами, свидетельствующими о том, что немцы уничтожили газом 700 тыс. мирных сербских жителей; стариков, детей, женщин, заперев их в церкви. Я читал ту газету и у меня встал вопрос: почему ее публикация не всплыла ни после первой, ни после второй мировой войны? Потом мне довелось читать английскую "Дейли телеграф энд Морнинг пост" за 25 июня 1942 г. В ней речь шла об убийстве 700 тыс. евреев в Польше, но не в газовых камерах. Случайное ли это совпадение, что в обоих случаях речь идет о 700 тысячах? К тому же надо учесть, что первая публикация — фальшивка.]

Например, проведены инженерные исследования, которые показали, что в существовавших печах не было физической возможности уничтожить такое количество людей. Кроме того, газ, содержавший в себе циан, будучи использованным в таких количествах, отравил бы всю округу. Таковы аргументы физиков и химиков, произведших в бывших концлагерях соответствующие замеры и вычисления. И если они не состоятельны, то их легко опровергнуть с помощью других физических и химических выкладок. Ведь мы тут имеем дело не со сферой гуманитарных наук.

Однако нельзя совсем сбросить со счетов и соображения гуманитарного порядка. Не только в памяти, но в эфирном и физическом телах советских людей сидят слова, ритм, образы советского марша:

Это раздается в Бухенвальде

Колокольный звон.

Колокольный звон.

........................................

Это жертвы ожили из пепла

И восстали вновь,

И восстали вновь...

То был, поистине, ритуальный марш огромной суггестивной силы, способный вызвать зрительные галлюцинации, в которых бесконечные толпы, миллионы оживающих мертвецов с пепельными лицами, горящими глазами идут, подобно Божьему — или, не знаю, какому там — гневу, на последний штурм капитализма, крайним выражением которого и был "холокауст". Так воспитывали нас. Теперь объявлено (и не без оснований), что самым большим мировым злом был ленинизм-сталинизм, а капитализм, напротив, несет миру добро. Так, позвольте узнать, как же теперь относиться к вышеприведенному маршу, одному из сильнейших жупелов советской пропаганды? Ведь когда мы уже хорошо распознали ее тотальную ложь, кое-кто из нас говорил: да, они лгут во всем, кроме одного: газовых камер нацистов; и как бы ни был зол, бесчеловечен большевизм (творивший свой "холокауст".), одно доброе дело он совершил, — освободил мир от фашизма, за что ему низкий поклон!

Не стану говорить о том, как широко и с каким успехом подобной аргументацией пользовалась советская пропаганда внутри страны и на мировой арене. Собственно говоря, и до сих пор вся правая оппозиция перестройке напоминает США и Израилю, что по крайней мере в одном вопросе у нее с ними остается общая платформа. С другой стороны, когда появилась книга Виктора Суворова "Ледокол", то против нее (без аргументов, разумеется) высказались: необольшевики в России, Германия и Израиль. Что это за странные симптомы? Разве не должны они наводить на размышления именно сторонников демократии? Теперь, когда мы переосмысливаем вековую ложь большевизма, разве вправе истинные приверженцы демократии запрещать нам перепроверить ее всю целиком?

Существует официальная советская версия нацистских злодеяний, совершенных в Киеве в Бабьем Яре. В четвертом номере сборника "Перестройка и еврейский вопрос" (Москва,1991), издаваемого "Антисионистским комитетом советской общественности" [*Примеч. автора: Этот комитет (ныне распущенный) состоял главным образом из евреев и, отрицая сионизм как политическое явление (согласно резолюции ООН, приравнявшей сионизм к расизму), в остальном следил за соблюдением прав евреев.] , была опубликована статья, посвященная памяти киевских жертв фашизма. В ней говорилось следующее: "Дни поминовения жертв Бабьего Яра проходили в этом году (1990) по решению Киевского городского Совета с 25 по 30 сентября и носили общенародный характер. Статьи в газетах, передачи по радио и телевидению... пресс-конференция "Трагедия Бабьего Яра и современность"... молебны в Киевской синагоге и Владимирском соборе, возложение венков к памятнику жертвам Бабьего Яра...". Из Москвы, чтобы отдать дань погибшим, прилетел заместитель Председателя Совета Национальностей Верховного Совета, поэт Борис Олейник. В своей речи он сказал, что "общие беды и радости породнили еврейский и украинский народы". "Заключительный призыв поэта "Хай живе великий и мудрый еврейский народ!" потонул в аплодисментах". На митинге выступили также секретарь ЦК Компартии Украины, учитель из Израиля, раввин и др. "Митинг завершился молебнами, которые отслужили представители синагоги и православной церкви. Наступают самые волнительные минуты. Торжественно звучат слова молитвы, во многих в руках зажигаются свечи. По щекам женщин катятся слезы. С трудом сдерживаются и мужчины".

Одним словом, статья написана с глубоким сочувствием к евреям и подобное же настроение вызывает у читателя. Поэтому нет никаких оснований не принять целиком и полностью все ее содержание. А далее в ней говорится: "Массовые расстрелы в Бабьем Яре продолжались долгих три года — до сентября сорок третьего. ...Перед отступлением из Киева нацисты раскопали и сожгли в Бабьем Яре останки своих жертв. Надеясь сокрыть следы преступлений, палачи развеяли их пепел по ветру. Они просчитались. И сегодня, почти полвека спустя, пепел Бабьего Яра жжет наши сердца. ... Всего в Бабьем Яре было уничтожено около двухсот тысяч человек. Из них свыше 150 тысяч — евреев. Очень бы хотелось, — так заключает автор статьи, — чтобы к полувековой годовщине трагедии Бабьего Яра были опубликованы, наконец, данные, соответствующие ее масштабам" ( стр.7-8).

Последней фразой автор, видимо, хотел сказать, что на самом деле жертв было еще больше. Однако вот что возникает по этому поводу. Как сказано в статье, расстрелы в Яре производились до 29 сентября 1943 г., а 6 ноября того же года Киев был освобожден. В промежуток времени между двумя указанными датами "перед отступлением из Киева" — немцам пришлось "раскопать и сжечь" и развеять по ветру пепел — так, что и следов не осталось — двухсот и даже более тысяч жертв. Поскольку Киев брался по особому распоряжению Сталина: непременно к празднику октябрьской революции, и солдат было велено не жалеть (их под Киевом полегло около полумиллиона), — то немцы никак не могли знать заранее, сколько дней они имеют для сокрытия преступлений. Ну, а когда Красная Армия была уже на подступах к Киеву, то опять-таки вряд ли немцы имели силы и время заниматься сожжением трупов. Известно, что даже своих солдат они тогда оставляли не погребенными.

Таким образом, нам остается принять, что за 10, от силы 15 дней в Бабьем Яре было раскопано 200 тысяч трупов (гигантский курган) и сожжено без остатка! Крематориев там не было, значит, просто разжигали костры и на них клали трупы и оставшиеся скелеты, которые год и два пролежали в земле и были насквозь сырые.Костров нужно было много — десятки, и сложенных из целых бревен. Значит: требовались целые составы леса? А что за запах должен был пойти по Киеву, если на гигантских кострищах день и ночь жгли тысячи трупов? А куда за 10 дней дели тысячи тонн золы, перемешанной с пеплом? и т. д.

Аэрофотосъёмка Бабьего Яра,произведённая 26.09.1943
1.-Православное кладбище 2.-Еврейское кладбище 3.-Лес, слева от которого, как утверждается, производились расстрелы и сожжение трупов (Национальный архив в Вашингтоне D.C., документ GX 3938 SG, exp. 104 & 105

Если кто-то скажет нам, что подобные вычисления не наводят на определенные размышления, что они не требуют никаких дополнительных разъяснений, то его утверждение будет иметь успех лишь в том случае, если будет сделано "с яростью". Я же добавлю к сказанному: а почему немцы даже не пытались скрыть свои преступления в Катыни, имея для того достаточно времени? Я имею право поставить такой вопрос, исходя из советской (но принятой во всем мире) версии киевских событий. Да, теперь доказано, что в Катыни преступление совершили советские чекисты, но прежде-то весь мир считал виновными в нем немцев, и ни разу нигде не встал вопрос о разительной непоследовательности в их поведении.

Несомненно, вопрос имеет и этическую сторону. Нелегко, когда "едва не плачут" мужчины, заниматься вычислениями. Однако ими занимаются в других случаях: откапывают и исследуют останки польских офицеров. Все понимают, что истина должна быть тщательно доказана, а до тех пор в ней правомерно сомневаться. Останки царской семьи, расстрелянной большевиками, спустя 75 лет были отосланы на экспертизу в Лондон для установления их подлинности. [*Примеч. автора: После проведения экспертизы радиостанция "Свобода" сообщила, что это останки не царской семьи, однако через несколько дней, безо всякого перехода, было сказано, что они подлинные. По Би-би-си вообще была изречена крайне загадочная фраза: "Пришло время Ватикану и КГБ раскрыть архивы и рассказать, что же на самом деле произошло с царской семьей". Так обстоит с истиной в наш век!] Поэтому и в случае "холокауста" было бы куда разумнее не сажать в тюрьму сомневающихся в нем, а физикам и химикам-антифашистам противопоставить выкладкам сомневающихся свои собственные, объяснить, почему в стенах газовых камер самый тонкий химический анализ не обнаруживает никаких следов цианистых соединений; почему немецкие солдаты уже через 15 минут после совершения акции отравления заходили в камеры без противогазов, голыми руками вытаскивали трупы и при этом, как говорят свидетели, ели, однако оставались живы и т. д. и т. д.

Можно, конечно, заставить людей подобные вопросы не задавать, но в таком случае с тем большей силой они будут все вновь и вновь возникать, ибо мы живем в век разума. Его доводы наводят на мысль: а не были ли изначально, когда создавались основания для обвинения немцев в страшнейших преступлениях, в них заложены предпосылки и для их опровержения?

Беря этот вопрос в общем плане мировой оккультно-политической игры, получаешь впечатление, что определенные силы намереваются с еврейской "картой" пойти "ва-банк". Так, собственно говоря, было и с советской "картой" (готовность Ленина пожертвовать 90 процентами населения России), и с немецкой ("Указ Нерона", согласно которому отступающая немецкая армия должна была истреблять собственные города и промышленность; мобилизация и посылка на фронт 16-летних подростков в последний год войны), и с иранской (посылка детишек с золотыми ключиками от рая в руках на минные поля), и с камбоджийской (истребление собственного населения по 10 процентов в год). Если хотя бы мы, антропософы, не поймем, что все это разные лики одного и того же зла, то, поистине, грош цена нашему человеколюбию и конец всякой надежде поставить себя на служение Христу.

Но понимание исторической симптоматологии не падает, как говорится, просто так с неба. Нужно иметь и желание, и мужество изучать исторические документы, сколь бы ужасающими они ни были, — ужасающими в смысле того действия, какое подчас оказывает на нас истина, неожиданно являясь из-под многолетних наслоений лжи.

К такого рода истинам относятся известные лишь крайне узким кругам факты взаимодействия различных еврейских объединений и групп с национал-социалистическим правительством. Например, кто в наше время знает, что в период между двумя мировыми войнами 70 тыс. евреев в Германии вступило в так называемое "Центральное объединение" (Central-Verein) немецких граждан еврейского вероисповедания, всецело стоявшие на позициях поддержки немецких национальных интересов? Кроме того еще существовали "Государственный союз евреев-фронтовиков" и "Союз евреев немецкой национальности", каждый из которых насчитывал еще по 10 тысяч членов. Противостоявшее им "Сионистское движение в Германии" насчитывало только 10 тысяч членов. В 1933 г. было основано еще более широкое объединение, получившее название "Государственное представительство немецких евреев". Таким образом, сионизм в Германии в то время был, так сказать, маргинальным явлением. Подавляющая часть евреев выступала за Германию и какое-то время — даже за национал-социалистическое правительство, от которого национально чувствующие себя евреи ждали, что оно остановит поток евреев-эмигрантов из восточной Европы. Поток этот нарастал с невероятной быстротой и в одном только 1933 г. составил 100 тысяч человек.

В 1989 г. на немецком языке вышла книга Фрэнсиса Никозия, английский подлинник которой носит название "The Third Reich and the Palestina Question" (ТретийРейх и палестинский вопрос). Книгу эту следует отнести к разряду тех, которые общественное мнение на Западе характеризует как объективные и либеральные. В предисловии к книге профессор Йоркского (в Англии) университета К.Д.В.Кох пишет: "Руководители ассимилированного еврейства в Германии пытались защититься от потока эмигрантов путем подачи соответствующего прошения на имя рейхспрезидентов Эберта и фон Гинденбурга. Однако их попытки возвести плотину на пути эмиграции, которая грозила разрушить процесс ассимиляции из-за бурного притока новых переселенцев, оказались безуспешными" (стр.8).

Далее проф. Кох пишет, что после объявления мировым еврейством войны Германии 24 марта 1933 г. (у нас об этом уже шла речь) "Государственный союз евреев-фронтовиков" обратился к рейхсканцлеру с такими словами: "Нашим горячим желанием является обратить все силы, жизнь и деятельность на национальное восстановление Германии, будь то мирное строительство государства или его защита от угрозы извне" (стр. 12). Подобным же образом реагировали и остальные еврейские организации в Германии, включая "Сионистское движение"; а почетный председатель "Союза евреев немецкой национальности" д-р Макс Пойман выступил 31 марта 1933 г. в "Neuen Wiener Journal" со следующим заявлением: "Я уже не первый, кто должен вам заявить, что являюсь абсолютным противником этой омерзительной травли Германии. В этой кампании я вижу не что иное, как переиздание старой травли, которой подвергались Германия и ее союзникиво время войны. Те же методы, вплоть до частностей: эти разговоры об отрезанных детских руках и выколотых глазах и, да, даже об утилизации трупов, человеческих трупов, из которых якобы вытапливают жир. В таком же точно стиле повели речь о том, будто бы горы изувеченных еврейских трупов лежат возле кладбищ, что будто бы уже ни один еврей не может показаться на улице, чтобы на него тут же не напали. Отдельные эксцессы, конечно, имеют место, но они крайне редки. Вне всякого сомнения — это выходки отдельных людей, что случается во всех странах и при любых порядках. Что же касается официальных инстанций —национал-социалистической рабочей партии и правительства, то они постоянно и с большой энергией разъясняют, что в каждом из подобных случаев, как только они станут известны, виновники будут беспощадно наказываться. И мне лично известны случаи, когда такие беспощадные наказания имели место".

Еще откровеннее и значительнее сообщения американского еврея Пенни Бреннера, приведенные им в книге "Zionismus in the Age of the Dictators" ("Сионизм в век диктаторов". Бестпорт, 1983), которую проф. Кох также цитирует в своем предисловии. Бреннер пишет: "Сионистское движение в третьем Рейхе мало интереса проявляло к совместной работе с Веймарской республикой, но своего "естественного" собеседника видело в национал-социалистической рабочей партии". Проф. Кох комментирует далее: "Нюрнбергский закон от 1935 г. ...не помешал неформальному союзу сионизма с национал-социализмом. Напротив, чем туже завинчивались гайки,тем приятнее это было для сионистов, которые таким путем надеялись приобрести среди немецкого еврейства большое число сторонников" (стр. 21—22).

Нельзя обойти вниманием и еще одно сообщение проф. Коха, где он говорит о лагерях, сооружавшихся в Германии, в которых проходили специальную подготовку немецкие евреи перед отправкой в Палестину; там давалась двойная подготовка: сельскохозяйственная и военная. Заключенное в августе 1933 г. между сионистами и немецким государством трансфертное соглашение (право перечислять валюту), получившее название "Хаавара", позволило немецким евреям совершать увлекательные путешествия в Палестину, поскольку соглашение освобождало желавших посетить Палестину от существовавших тогда в Германии строгих ограничений на обмен валюты. Обменная сумма, на которую имели право немцы, составляла 500 марок; евреям разрешалось обменивать до 20 тыс. марок. Эдвин Блэк пишет об этом в своей книге "The Transfer Agreement" ("Трансфертное соглашение". Лондон — Нью-Йорк, 1984) следующее: "Подготовка поселений в Палестине для лиц... еще остающихся в Германии, представляла собой необычное исключение из существовавшего в Германии запрета обменивать валюту немцам, выезжающим заграницу". В 1937—1938 гг. организовывались нелегальные переброски евреев из Германии в Палестину, помехой для которых были протесты арабов и снижение въездных квот англичанами.

Совместная работа национал-социалистов и сионистов носила разнообразный характер. В 1937 г. в Париже была создана "Mossad lе Aliyah Bet" (Бюро второй эмиграции) — предшественник нынешней израильской тайной полиции "Моссад". Бюро имело целью изыскивать пути в обход английских запретов и перебрасывать по ним евреев в Палестину. Тот первоначальный "Моссад" вступил в контакты с различными службами в Берлине, в том числе с СС и с Гестапо. Он получил от них существенную поддержку в своих планах. Благодаря одному постановлению, принятому в декабре 1938 г., евреям, находившимся в концентрационных лагерях, предоставлялась свобода, если они соглашались ехать в Палестину; для их вербовки агентам сионизма было позволено посещать лагеря. Это сотрудничество продолжалось до 1942 г. (Данные архива в Кобленце; единица хранения R 58/276.В1.165.) Перекрытие Ла Манша англичанами положило конец этому роду переселения.

В 1941 г. антибританская террористическая группа "Национальная военная организация" (NMO), более известная под названием "Irgun Zwai Le'umi", обратилась со специальным посланием к руководству рейха. Это послание хранится в архиве Кобленца, и его также цитирует Л.Бреннер. Оно датировано 11 января 1941 г. и в нем говорится: "Эвакуация масс евреев из Европы является исходным условием решения еврейского вопроса. В полной мере оно выполнимо лишь в том случае, если этим массам будет дано разрешение поселиться на родине еврейского народа, в Палестине, для чего должно быть учреждено еврейское государство в пределах его исторических границ. ...NMO хорошо известна добрая воля правительства Рейха, проявляемая им по отношению к сионистской деятельности и планам эмиграции, и NMO придерживается следующего мнения:

1. Между установлением нового порядка в Европе, соответствующего известной концепции Германии, с одной стороны, и истинными национальными стремлениями еврейского народа, которые олицетворяет NMO, — с другой, могут существовать общие интересы.

2. Двухсторонняя совместная работа новой Германии и обновленного народно-национального еврейства возможна.

3. Учреждение исторического еврейского государства на национальной и тоталитарной основе, связанного на договорной основе с немецким Рейхом, отвечает интересам Рейха на Ближнем Востоке и могло бы обеспечивать и укреплять его позиции в будущем.

Исходя из указанных предпосылок, NMO в Палестине, после получения соответствующих заверений в поддержке указанных национальных притязаний израильского освободительного движения, могло бы активно вступить в войну на стороне Германии.

Это предложение NMO ...предполагает, в случае его принятия, непременное заключение соглашения, по которому военная подготовка и создание человеческих резервов в Европе должны обеспечиваться под командованием NMO...

Косвенное участие израильского освободительного движения в рамках нового порядка в Европе, который уже устанавливается, могло бы быть тесно связано с позитивным радикальным решением еврейской проблемы в соответствии с вышеназванными национальными притязаниями еврейского народа. Все это исключительно укрепило бы моральный фундамент нового порядка в глазах всего человечества.

По своей идеологии и структуре NMO тесно связано с тоталитарными движениями Европы". (Акты министерства иностр. дел; единица хранения Е 234 158.)

Ленни Бреннер комментирует этот документ так: "Нет иного, более сильного, чем это, доказательства того, что наследие совместной работы сионистов с фашистами и национал-социалистами, а также их ведущая философия остаются действенными и в современном Израиле". (Цитир. по книге Ф. Никозия, стр. 25—26.)

Так развивались отношения между третьим Рейхом и сионистским движением. И пусть сам читатель решит, что считать антисемитизмом: сообщение этих фактов или их замалчивание. Мы же зададимся еще одним вопросом: какую роль в тех отношениях играла американская сторона? Ответ мы находим у американского историка Дэвида С. Уимена в его изданной в 1984 г. в Нью-Йорке и вызвавшей сенсацию книге "The Abandonment of the Jews. America and the Holocaust, 1941 — 1945". "Нью-Йорк таймс" в своем комментарии к книге писала, что "готовность США и ее союзников пожертвовать чем-либо для спасения евреев равнялась нулю". Сам Уимен сообщает, что созданный в 1943 г. "Комитет спасения евреев Европы" был вынужден вести борьбу "с вождями американского сионизма. ...Президент (США) на своих конференциях (которые обычно проводились два раза в неделю) вплоть до осени 1943 г. не проронил ни единого слова о немецкой кампании по уничтожению европейского еврейства". В конце своей книги Уимен приходит к выводу, что "никто не был всерьез заинтересован в спасении евреев: ни сионистски организованные круги еврейства, ни какие-либо правительства и парламенты западных союзников".

Но в этой истории, и трагичной и запутанной, мы встречаем еще более удивительные вещи, которые вынуждают мыслящего современника глубоко задуматься. Монреальская "The Gazette" в номере от 5 августа 1993 г. поместила сообщение об одном мужчине, который пережил холокауст. Он утверждает, что 11-летним подростком не менее шести раз побывал в газовой камере концентрационного лагеря Берген-Бель-зен и каждый раз оставался жив. С ужасом он наблюдал, "как посланные с ним в газовую камеру женщины и дети падали вокруг замертво. До сего времени Моше Пеер не знает, как это он смог пережить отравление газом". В одном из интервью на вопрос: как он все-таки объясняет себе этот феномен? он ответил: "Может быть дети лучше переносят, я не знаю".

Один здравомыслящий немец, прочтя то сообщение, обратился в прокуратуру с вопросом: "Имею ли я право сомневаться в таком свидетельстве?" Данный со множеством оговорок ответ гласил: "В этом отдельном случае — имеете". Это значит, что за данное сомнение не будут преследовать по суду. Однако в таком случае встает еще один вопрос: к добру ли ведет в правовом государстве подобное правовое легкомыслие? или, как спрашивает тот немец: "Обязаны ли мы выслушивать любую ложь, любое мошенничество и на протяжении поколений подчинять себя проистекающим из них последствиям?"

Ну, а мы позволим себе задаться еще одним вопросом: так что же было, а чего небыло в Берген-Бельзен на самом деле? Ответ нам дает д-р Мартин Бросцат, бывший директор Института современной истории в Мюнхене. В его письме, опубликованном 19 августа 1990 г. в газете "Ди Цайт", мы читаем: "Ни в Дахау, ни в Берген-Бельзен, ни в Бухенвальде евреев или каких-либо иных заключенных газом никто не отравлял. Газовые камеры в Дахау не были достроены и пущены в работу. Сотни тысяч заключенных, погибших в Дахау или в других концентрационных лагерях старого рейха, пали жертвой катастрофических антисанитарных условий и плохого снабжения... Массовое отравление евреев газом началось в 1941-42 гг. лишь в немногих, специально избранных и оснащенных соответствующими техническими средствами местах, прежде всего на оккупированных территориях Польши (но не на территории Германии): в Аушвиц-Биркенау, в Собиборе на Буге, в Треблинке и Бельзеке".

О том же самом пишет проф. Хельмут Дивальд в своей "Истории Германии", вышедшей в свет в 1978 г.: "В концентрационном лагере Дахау посетителям показывают газовые камеры, в которых СС якобы ежедневно уничтожало по 25 тыс. евреев. На самом же деле эти помещения есть муляжи, возведенные после капитуляции американскими военными, заставившими строить их взятых в плен членов СС. Подобным же образом обстоит дело и с пресловутым Берген-Бельзен, где якобы было уничтожено 50 тыс. заключенных. На самом деле за время существования лагеря, с 1943по 1945 гг., в нем умерло 7 тыс. заключенных ,и, главным образом, в последние месяцы войны из-за эпидемий и недостаточного питания, поскольку в ходе бомбовой войны были уничтожены склады медикаментов, клиники и продовольственные склады. Британский комендант лагеря со всей определенностью заявил, что в Берген-Бельзене преступлений в больших масштабах не совершалось". И нам остается еще подчеркнуть, что использованные нами источники относятся не к "правой", националистической прессе, а к официально признанным источникам информации.

Таким образом, нет недостатка в исторических документах, с помощью которых можно распознать суть и масштабы анализируемой нами игры ва-банк с целыми народами. Необходимо лишь иметь мужество познавать. И если мы его имеем, то уже одним только актом познания даем возможность добрым мировым духовным силам внести в ту игру поправки. И они их непременно внесут, если, как это выразил Рудольф Штайнер в медитации.

"...души обратят

свои мысли в царство духа".

Можно не сомневаться, что до тех пор, пока, используя "детей Агасфера", немцев будут пригибать к земле, им не распрямиться. И до тех пор правые силы, вплоть до самых радикальных, будут иметь надежду на успех. Подобное же положение складывается и в России, поэтому и у нас правая, националистическая оппозиция просто не могла не возникнуть. И все это может очень плохо кончиться, если единственными выразителями естественных национальных интересов и в России, и в Германии окажутся одни "правые". Дело тут зашло так далеко, что, если говорить по сути, вся проблема второй мировой войны постепенно сводится средствами массовой информации к противостоянию евреев и нацистов.

Что-то подобное сгущается и в России. Раньше господствующим в идеологии был образ светлых коммунистов, спасающих мир от "коричневой чумы". Теперь большевизм подвергнут развенчанию, но делается это настолько тупо, примитивно и, опять-таки,— настолько явно идеологически, что в массовом сознании постепенно вызревает представление: ниспровержение большевизма — это дело евреев; у них для этого имеются какие-то основания, о которых они помалкивают, а то, о чем говорят, на деле оказывается еще хуже, чем большевизм.

В самом деле, общество тотально поставлено перед выбором: если ты против большевизма, то должен быть заинтересован в укреплении и развитии государства Израиль. И наоборот: все, что не манифестирует своей симпатии к идеям сионизма, есть либо необольшевизм, либо неонацизм. Третьего не дано!

Подобным же образом поступают с немцами. Их спрашивают:

—Вы против нацизма?

—Да, — отвечают они.

—Тогда вы должны выражать симпатию к государству Израиль, одобрять все средства, с помощью которых он достигает своих целей, и всячески помогать ему.

—А мы так и делаем! — отвечают немцы. Но тут в дело вмешиваются немецкие правые и начинают ставить соотечественникам вопросы.

—Что же тогда получается? — говорят они, — вы выступаете против одного национализма и защищаете другой? Да вас просто дурачат! Зачем отстаивать чужой, вредный для нас расизм. Лучше развивать собственный, который бы заботился об интересах нашей нации. А что касается расизма или, там, национализма, как таковых, то мы встречаем их повсюду в мире. Такова форма современной политической борьбы, и нечего тут сентиментальничать. Идет борьба за выживание наций, в ней— все средства хороши. И Израиль — первый тому пример.

Такими вот способами ведут наш мир к "благоденствию". Можно, конечно, глядя на все это, отмолчаться, говоря себе: люди не только не способны, но и не хотят понимать, что с ними вытворяют; для них успокоительная ложь дороже правды. Подождем, пока еще одна мировая трагедия не прибавит им ума и не научит испытывать чувство ответственности за то, что происходит чуть дальше их собственного носа. А то ведь что получается? Они, те, кто живет на Западе, и бровью не поведут, если мы, живущие на Востоке, перережем друг друга, ибо тогда совсем, как полагают они, исчезнет угроза с Востока, которой их так долго пугали. Ну, а наши, на Востоке, не станут тяжело вздыхать, если Запад вдруг провалится ко всем чертям.

К такой "философии жизни" можно было бы прийти при сложившихся обстоятельствах. Но философствовать так — бесчеловечно. Для этого нужно напрочь утратить чувство единой судьбы, которой соединено все человечество.

Впрочем, и в этом духе много и лживо распинаются теперь все кому не лень. Гуманизм стал политической модой. Мы, люди XX века, проходим через испытание, которое в оккультизме называется "испытанием воздухом". Жизнь лишает человека всех внешних опор; хуже того — она требует, чтобы он опирался на нечто невозможное. Все складывается так, что в наше время нужно быть:

националистом-интернационалистом,

антирасистски настроенным расистом,

умным дураком,

глупым мудрецом,

любить красоту безобразного,

быть честным подлецом,

бессовестным правдолюбцем,

с нравственным пафосом отстаивать безнравственность,

быть нравственным негодяем,

любить ненависть,

лгать, честно глядя в глаза,

честно отстаивать ложь,

стремиться к добру, творя зло,

насилием насаждать свободу,

диктаторскими методами бороться за демократию и т.п.

Существует огромное количество людей, уже овладевших всеми этими "добродетелями". Особенно много их в политике, в мировых финансах, в средствах массовой информации, а также среди оккультистов. Люди эти упразднили естественный ход истории, забрали в собственные руки управление судьбой всего человечества, творят мир современной "культуры", управляют воспитанием, а в целом — создают чисто ариманическую цивилизацию.

Межнациональные отношения стало невозможно решать по той причине, что их переполнили национальными пристрастиями и тем "замутили воду" всех международных отношений. За криками против национализма повсеместно проводится откровенно шовинистическая политика. Но сказать правду никто не смеет, поскольку тут же будет обвинен в шовинизме. Сошлюсь еще раз на Владимира Буковского, который в упомянутом послесловии пишет: "Ведь и здесь, на Западе, существуют могущественные политические силы, которые способны сделать глубоко несчастным любого умника, вылезшего с не угодными им откровениями".

И тем не менее "вылезать" надо! Немцам было бы неплохо понять, что силы, стоящие у них и в остальном мире на стороне демократии, они — перевертыши: за кулисами они поддерживают и правых экстремистов. [*Примеч. автора: Сомневающиеся пусть задумаются над феноменом Жириновского в России — креатуры Гайдара, самого непреклонного представителя американских интересов в России.] Чтобы держать народ за горло, необходимо на это горло наложить две руки. Тогда легко регулировать подачу воздуха и кровоснабжение всего организма. Эмигрирует, скажем, ни с того ни с сего 40 тыс. цыган из Румынии в Германию. Та, естественно протестует. ( А какая другая страна охотно приняла бы их? Англия? Израиль?). Но протестуют только правые. И вот израильская "Ликуд", полная благородного негодования, призывает: "Порвать к чертовой матери все дипломатические отношения с Германией, пока она не научится уважать эмигрантов!" А израильская разведка заявляет: "Мы пошлем своих агентов в Германию, чтобы они там уничтожили нацистов".

Поднимает вопль и антропософская печать: больное общество! Есть ли у Германии миссия? Есть ли у нее еще Дух народа?!

Вернемся еще раз к книге Зальции Ландманн. Она прямо пишет, что не всякое расовое смешение плодотворно. Далее она ведет счет антисемитов, начиная с Августина и Фомы Аквинского. Лютер, по ее мнению, был, по меньшей мере, предтечей нацизма. Далее идут Шекспир, И.Г.Фихте, русские: Достоевский, Гоголь и т.д. В одном интервью швейцарскому телевидению она заявила, что каждый христианин является потенциальным антисемитом. В книге она приходит к выводу, что еврейское государство "...построено на ненависти всего человеческого рода"(выделено мною. — Авт.). (*38)

Та "нога", что поставлена на горло англосаксонским народам, в ближайшем будущем приобретет такую тяжесть, "какой не было от начала мира и не будет". В особенно опасном положении оказываются евреи. Ведь это, по сути, единственный народ, который ждет мессию в первом, физическом пришествии. Путь ему готовит Агасфер, обладающий внутренним, астральным родством с отставшим духом Времени, ведущим американский народ. Не случайно Вудро Вильсон высказывался в том смысле, что испытывает особое расположение к еврейскому народу. Если знать, что в Вильсоне состоялась предварительная инкорпорация Аримана, то легко понять, как мало имеется оснований радоваться такому "расположению".

Евреи в наш век искушаются колоссальным образом. Делается это уже испытанным способом: материалистически, напрямую истолковывают их мифы и на этом строят националистическую идеологию. Казалось бы, у всех на виду таким же образом поступили с северогерманской мифологией; и что из этого вышло? Но все не впрок. В России тоже делаются попытки фальсифицировать русскую мифологию и языческое прошлое. Необходимо увидеть опасность и отказаться от мнения, будто бы одним это позволительно делать, а другим нет.

Рудольф Штайнер предупреждал о такой опасности и много занимался разъяснением эзотерического смысла мифов, раскрывал их общечеловеческое значение. В одной из лекций он говорит: "До того, как Импульс Христа, пройдя через МистериюГолгофы, воздействовал на земное развитие, тот народ, из которого родился Христос Иисус, рассматривал себя как избранный народ. В этом народе считалось, что Земля может стать счастливой лишь в том случае, если ее заполнят только члены этого народа, а все остальные вымрут. В определенной мере это было твердой верой, поскольку Бог Ягве избрал этот народ и поскольку Ягве рассматривался как единый Бог. Для времен, предшествовавших приходу на Землю Мистерии Голгофы, такое воззрение древнееврейского народа было оправданным, поскольку именно в среде этого народа должен был родиться Христос Иисус. Но с явлением на земле Мистерии Голгофы это сознание должно было прекратиться. После того оно стало антикварным, и место сознания Иеговы должно было заступить сознание Христа, которое о каждом человеке говорит так же, как народ Ягве говорил только о членах своего народа. Это трагическая судьба еврейского народа, что он не смог распознать того, как все изменилось. ...Национальная инсталляция (установка) является возвратом к Ветхому Завету" (193; 11.II).

К приведенным словам Рудольфа Штайнера можно добавить, что в ближайшем будущем "трагическая судьба" еврейского народа может сильно возрасти под звуки победных фанфар, в которых не звучит ничего, кроме антикварных ветхозаветных представлений. В них господствует ожидание мессии как земного царя. Ведь и Иуда, по сути говоря, не предавал Христа в тривиальном смысле слова. Он хотел принудить Христа стать земным царем, поставить Его перед необходимостью защищать свою жизнь. Катастрофой обернулась эта ошибка для отдельного человека; катастрофой она обернется и для всех, кто ощущает себя "детьми Агасфера", что, кстати сказать, даже инстинктивно чувствуют эмигранты из Советского Союза, 90 процентов (и более) из которых стараются осесть где угодно, только не в Израиле. Поэтому сионизму детей Агасфера должны противостать братья Христа и среди них в первую очередь —евреи. Эту мысль хорошо осознал Людвиг Тибен, но она, похоже, генетически недоступна Зальции Ландманн и некоторым из объявивших себя антропософами.

Во внешнем мире, несомненно, побеждает Ландманн. Но в антропософском Движении условия иные. Не случайно в это Движение приходит много евреев. Они еще из жизни до рождения приносят с собой особую задачу: противостать детям Агасфера и тем спасать как их самих, так и все человечество. Но если они поддаются гипнозу массовой пропаганды и не делают этого, то, значит, не исполняют главную задачу своей жизни, отчего карма их приходит в расстройство.

Им необходимо понять, что в прошлой жизни они были воплощены в других народах, и в следующей инкарнации они опять не будут евреями. Колоссальное различие существует между ними и фанатичными приверженцами сионизма. Эти последние уже несколько раз подряд воплощались в одном и том же народе, поэтому и подпали под влияние Агасфера. Души, застревающие в одном народе, всегда отстают.

Следует вообще знать, что в наше время души по самым разным причинам воплощаются в еврейские тела. Например, один поток образуют те, кто в индивидуальной эволюции движется с востока на запад. Такие души с трудом находят отношение к западному интеллектуализму, и, чтобы облегчить им задачу, карма вводит их в тела, где задатки к абстрактному мышлению они получают из сил наследственности. Среди русских евреев можно часто встретить более глубоких последователей восточных учений, чем многие индусы, тибетцы или японцы.

У евреев, приходящих к Духовной науке, в карме содержится добровольно и жертвенно взятая на себя задача: помочь еврейскому народу прийти ко Христу. К таким людям относятся Людвиг Тибен, Карл Унгер.

Ответственна и полна опасностей еврейская инкарнация. Ариман знает, что если в среде евреев возникнет раскол и братья Христа станут помогать детям Агасфера осознать их ошибку, то его инкарнации будет нанесен существенный урон.

Владимир Соловьев, исходя из своего видения будущего, пишет, что в определенный момент евреи распознают антихриста, который явится в их среде под видом мессии, и свергнут его. Что ж, остается лишь надеяться на это. Рудольф Штайнер говорит, что Ариман явится не как мучитель, а как соблазнитель, и страшные последствия его искушений для душ обнаружатся только после их развоплощения. Все виды этих искушений уже в работе и имеют гигантский успех. Мир ждет лишь одного, чтобы они возрастали и дальше как числом, разнообразием, так и силой.

Но другое дело те, кто уже сейчас понимает смысл происходящего и сознательно готовится к инкарнации Аримана. На них его "доброта" не распространяется, что полезно понять антропософам, всем людям вне зависимости от их духовных, религиозных представлений. Евреям же следует приготовиться к поединку особой трудности. Им необходимо собрать все силы, по-особому, с утроенной активностью души и духа соединиться с содержанием, с самим существом Духовной науки, научиться социальному пониманию безо всякой национальной и расовой предвзятости. Не стремиться занимать руководящие посты в Антропософском Обществе, в антропософских инициативах, ибо на две задачи сил не хватит. Не административно, а духовно идет борьба за спасение человечества.

К прямой конфронтации, когда группа одних народов противопоставляется другой в условиях войны, темные силы кулис прибегают лишь после того, как создадут необходимые предпосылки в, так сказать, мирных условиях. Поэтому и борьбу против мировых войн средствами познания следует вести до их возникновения. Войн может не возникнуть, если интеллигенция одних народов окажется способной судить о других народах, ставя себя на их место. Давайте вспомним, как ревниво оберегали древние евреи свою миссию от покушений на нее со стороны окружающих народов. Нечто подобное происходит теперь с центральноевропейскими народами (другие немецкоязычные и окружающие их народы напрасно полагают, что судьба Германии — не их судьба). В инстинкты этих народов заложена воля отстаивать свое предназначение: создавать культуру под знаком я-сознания и искать связей с Восточной Европой ради подготовки следующей культурной эпохи. Но, — возражают даже некоторые из тех, кто это понимает, — не все немцы ведут себя как следует, как, например, Гете, Новалис и др. — Что за абсурд?! К какому народу можно предъявить подобное требование? Да и доброе отношение к великим немцам тоже опорочено. Приведу хотя бы один пример.

В Англии в издательстве Пауль Хэмлин периодически издается богато иллюстрированная серия "Жизнь замечательных людей". Один из ее выпусков посвящен Гете ("Жизнь и время Гете".) (*39). Что же мы узнаем там о немецком поэте и естествоиспытателе? (Текст, как и следовало ожидать, написан немцем.) — Что это был довольно заурядный бонвиван, жестоко разбивавший женские сердца и предпочитавший замужних женщин молодым девушкам (так безопаснее!). К собственным родителям не проявлял он никакой теплоты. Поехал однажды в Италию, главным образом для того, чтобы понаслаждаться тамошними женщинами, истратил немалые казенные деньги, а проку никакого. (Я не преувеличиваю, так все там и написано.) Его творчество? — А ничего особенного! В "Геце" проповедовал войну, грубую силу. "Вертер" привел ряд юношей к самоубийству. Прообразы своих героинь Гете находил среди любовниц; в том числе и Гретхен — она была у Гете первая. А еще поэт отличался трусостью. — Первым бежал от Наполеона, а потом думал лишь о том, как сохранить свое благополучие, и т.д. и т.п.

Но что говорить о Гете, если кое-кто до сих пор Парацельсу, Сен-Мартену и даже Платону и Аристотелю не может простить их воззрений? Нужно понять как главное, что в мире идет ожесточенная борьба против развития свободного духа, свободной человеческой индивидуальности. В ход при этом пускаются любые средства. Но любыми средствами оперировать нельзя. Связь народа со своим Духом-Водителем образует своего рода "главный нерв" всего национального бытия в плане духовного предназначения. К этому "нерву" нельзя прикасаться, иначе, как говорят врачи, чисто "рефлекторно" может проявиться защитная реакция, которая не посчитается ни с чем! Внешне подобное явление может принять даже отталкивающий вид, как неэстетично выглядит поведение отдельного человека когда с ним не дискутируют, а пытаются задушить, утопить, зарезать.

Никакой народ нельзя испытывать беспредельно, ибо тогда он может решиться на все. Закулисные вдохновители знают об этом и в своей игре "ва-банк" стараются провоцировать само Небо: идеологией, террором, несметными человеческими жертвоприношениями во время войн. Нужно понять их методы и способы действий, чтобы не стать соучастником мистерий уничтожения.

В немецком издании этой книги глава 15 была подвергнута цензуре и сокращена. При этом издательством было дано следующее разъяснение:

Принимая во внимание современное правовое положение (в Средней Европе. — Авт.), редакция побудила автора значительно сократить данную главу.

Указанное правовое положение имеет свой первоисточник в "Лондонском статуте" от 8 авг.1945 г., послужившем основой для проведения международного трибунала в Нюрнберге, об истинном происхождении которого сказано в главе 13 настоящей книги, где цитируется сообщение председателя международного еврейского Конгресса Наума Гольдмана. Среди разработанных в Лондоне параграфов указанного статута особого внимания заслуживают 19 и 21. В параграфе 19 записано: "На трибунал не распространяется правило доказательства (вины — Авт.), он должен широко применять быстрый, а не формальный метод и допускать любой, служащий доказательству материал, который он сочтет важным". Параграф 21: "Трибунал не обязан требовать доказательств для общеизвестных фактов, но должен, в силу своих обязанностей, принимать их к сведению: это распространяется на официальные документы, приходящие из комитетов, учрежденных в различных союзных странах для расследования военных преступлений, а также протоколы и решения военных и других судов какой-либо из объединенных наций".

Впоследствии на основе Нюрнбергского процесса был исторически-юридически установлен размер массового уничтожения евреев. Официально выраженное сомнение в этих "общеизвестных фактах" карается в ряде европейских стран законом.

Соответствующая норма наказания введена и в швейцарское законодательство. Швейцарский бундесрат следующим образом обосновал это дополнение к уголовному кодексу: "Принимая во внимание ложь Аушвица, поношение поминовения умерших было включено в состав преступлений. Это должно дать возможность поставить вне закона научно замаскированные работы так называемых ревизионистов. Дело здесь касается утверждений, что холокауст не имел места, что не было газовых камер, что, во всяком случае, было уничтожено не 6 млн. евреев, а гораздо меньше и что евреи извлекают из холокауста финансовые выгоды. Этот род исторических компиляций является предметом не только спора историков. За ними часто скрывается пропагандистская цель. ...С другой стороны, конечно, нельзя закрывать возможность серьезных исторических исследований, в т.ч, и XX века. Как уже упоминалось, к научным работам следует прилагать специфические, признанные в соответствующих кругах специалистов масштабы".

В задающем ориентировку бюллетене объемом в 70 страниц Комитет сторонников принятого закона заявляет, что "утверждения" о лжи Аушвица "представляют собой опаснейший наконечник стрелы антисемитизма", что этот "антирасистский закон заполняет пробелы в уголовном кодексе"(стр. 41 и 46). Комитет далее успокаивает швейцарцев, боящихся преследований по политическим убеждениям, поскольку в законе дано заверение, что "распятия и рождественские игры остаются незатронутыми им".

Поскольку отношение к информации в бывшем СССР отличается от западного, то в данной главе были сделаны некоторые сокращения. Однако мы надеемся, что читатель и в этом случае все же сможет следовать за мыслью автора. (Прим. peд).

1. См. журнал "Вопросы философии", №11, 1992.

2. Жорж Санд. Графиня Рудольштадская, гл.34.

3. Там же, гл.31.

4. Там же, гл.38.

5. Там же, гл.31.

6. К.С.Мережковский. Рай земной, или Сон в зимнюю ночь. Сказка-утопия XXVII века.

Берлин, 1903. Издание Ф.Готгейнера, Унтер ден линден. Стр. 47 и далее.

7. Предисловие опубликовано в журнале "Das Goetheanum", №11, 1992.

8. Bericht über die Jahrestagung der Forschungsloge "Quatuor Coronati" (West-Germany) vom

5—8 Juli, 1990, in Basel. "Christian Rosenkreutz—Verlag", Hamburg, 1990.

9. C.G.Jung, Die Psychologie der unbewussten Prozessen. Zürich, 1917, S. 20.

10. Г.Климов. Князь мира сего. Москва, 1992, стр. 17.

11. Г.Климов. Протоколы советских мудрецов. Сан Франциско. Изд. "Глобус", 1981, стр. 2.

12. Там же, стр. 11.

13. "Das Goetheanum", №46, 1992, 5. 487-489.

14. "Info-3", №10, 1992.

15. Flensburgerhefte, №32, 1991, S. 129-130.

16. Виктор Суворов. Ледокол. Москва, 1992, стр. 316-317.

17. R.Riemeck, Mitteleuropa. Bilanz eines Jahrhunderts.Verlag"Commende", S. 139.

18. Ibid. S. 153, 177.

19. Ibid. S. 178.

20. Цитир. по Flensburgerhefte, №32, S. 70.

21. R.Riemeck, Mitteleuropa. Bilanz eines Jahrhunderts.Verlag"Commende", S. 173.

22. Виктор Суворов. Ледокол, стр. 104.

23. Там же, стр. 95.

24. Там же, стр. 83.

25. Там же, стр. 311-312.

26. Там же, стр. 314.

27. Там же, стр. 102.

28. См. Margarita Woloschina, Die grüne Schlange. Stuttgart, 1968, S. 205.

29. Ludwig Thiben, Das Ratsei des Judentums. Basel, 1991, S. 219.

30. Ibid., S. 189.

31. Ibid., S. 216.

32. Ibid., S.S. 194, 203.

33. Hans J. Pommer, Antisemitismus in der UdSSR. Bern, 1963, S. 1.

34. Salcia Landman, Die Juden als Rasse. 1981, S. 256--270.

35. Ibid., S. 335.

36. Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ. Том 6, часть 3, гл. 3.

37. Сборник опубликован в журнале "Волга", №3—6 за 1992.

38. S. Landman, Die Juden als Rasse. 1981, S. 29—40.

39. The Life and the times Goethe. London, 1967.