Кирсанов Семен Исаакович (1906 — 1972) Последний современник
Итак, повернем истории карусель,
Как сказал Жан-Жак Руссель...
- Прстите, товарищ, не Руссель, а Руссо.
- Хорошо, повернем колесо.
В о л ь п и н [1]
1
Я свой корабль
на север вёл,
на север...
далеко...
Ворочался,
как черный вол
на бойне,
ледокол.
Крепился Цельсий
худ и хмур,
и, сжавши ртуть
в комок, [2]
так низко пал,
что Реомюр
его достать
не мог!
На пуговицы и очки
ветвистый
лег налет,
и я, остекленев почти,
как мамонт,
лег на лед.
И чуял
зыбкой льдины
крен,
и тихо подмерзал,
друзьями брошенный Мальмгрен - [3]
снежинками мерцал.
Я дрыхнул
массу тысяч лет
в постели
белых глыб,
и оставляла
в небе след
дорога
звезд и мглы.
Когда же
я продрал глаза,
(не дождь!
не лёд!
не зной!) -
белел пятиугольный зал
больничной белизной.
- Спасли...
Не Красин ли? [4]
Но ах!
Но - грудь моя нага...
Сиделка - галка
в головах,
и два врача
в ногах...
- Ну, что же!
Выспался часок!
Но этот дом -
он чей?
Но голос
тихий, как песок,
шуршащий шаг
врачей?
Лежу,
и явно без кальсон.
Опущен стыд
ресниц....
Я бы
подумал:
- Это сон! -
когда-б я не проснись.
Вот календарь.
И отворя
глаза,
взглянул наверх:
Три пары букв
календаря -
МАЙ.
ПЯТИСОТЫЙ ВЕК.
- Вот это выспался!
Сия
оказия чудна!
Что ж! Пятисотый век!
И я
рукой ищу судна.
Но нет судна
у этих дядь!
Невыносимо мне!
Они-ж не пьют
и не едят,
у них желудков нет.
Я, озабоченный
бельем,
ищу, хотя б забор!
И вижу:
не забор -
мильон,
мильард!
бильардных лбов.
Я голый
прячусь по углам,
и слышу
крик врача,
без помощи
катодных ламп
сильней громов
крича:
"Аано дао
Амбио
Эора паоадо,
Теаро? ао! аио,
Анабиои, ао!
Каиоэо? Эоту
Миэи аниою"
А я стараюсь
наготу
прикрыть
хоть простынею.
Но два
безротых молодца
берут меня
на вынос,
зал щупает
мои глаза
и руки,
и невинность.
Глазеет
пятисотый век
распущен
и разнуздан.
Пустите!
Я же человек!
Я только что
проснулся!
А дальше
улицей текла,
медлительно слаба
в одеждах
тонкого стекла
спокойная толпа.
Их небледнеющие дни
в стекло
погружены,
глаза-ж
настолько холодны,
что словно
не нужны.
Растительности
никакой
в стране
Стеклянных Дуг.
На площади
под колпаком
стоит
последний дуб,
и движимые рычагом
Центрального Ума -
как солнечные часы,
ворочаются дома!..
декабрь, 1927 г. [5]
2
Я живу в пятисотом веке,
в веке, канувшем далеко...
В небе носятся человеки
без пропеллеров и поплавков.
От безмолвия охриплый,
я живу без моих друзей,
мне остались одни архивы...
библиoтека и музей.
В библиoтеке имени Ленина
небо и пол тишиной оклеены.
Много в хранилищах темных скрыто
палимпсестов и манускриптов.
Оком плафона глядит циклоп
белых и бледных дней...
Сколько воды и дней утекло,
сколько осталось на дне?
Много было боев и осад!
Горы сходили вниз...
Тысячу лет тому назад
был коммунизм...
Если бы жил и нес Иловайский [6]
этих столетий налоги,
он потонул бы в супеси вязкой
хронологии:
ИСТОРИЯ МИРА
III-й том
Греция, Рим Египет.
"В Нильской долине, иссохшей потом,
(Гельмгольц. История Jbid)
жил, процветал и шел вперед
сильный и трудолюбивый народ,
как сообщает историк Миронов,
под властью фараонов.
Но в результате частых измен
(что подлежит проверке),
был низложен Тутанхамен
чернью в XX-ом веке.
А фараоны (титул короля)
сброшены были другими,
под руководством раба Хвевраля [7]
(древне-еврейское имя).
Памятники этих эпох:
древне-латинско-скифский сапог,
древне-египетский, рваный и грязный
флаг белосинекрасный".
----------
В бурсе, за это б трудилась лоза,
взяли б студента в розги,
а в Комакадемии все волоса
рвал бы с себя Покровский... [8]
ИСТОРИЯ ПИСЬМЕННОСТИ
Де-Ваб.
"...известна легенда, будто
жил великий писатель Вапп,
но этот вопрос запутан,
так как, как ни старались мы -
От Ваппа остались: "Война и мир", [9]
и "Слово о полку Игореве"...
----------
И только среди людей и дат,
живших в веках когда-то -
всегда, навеки одна и та,
навек нерушимая дата,
и долго седины земли серебря,
ею нам осеняться:
25 октября,
1917 г.
Историки, сжатые в книжный плен,
путают forum и plenum,
но имя одно не тронул тлен
и вечно живет нетленным.
Июнь. 1928
3
Хуже чем боль, чем смерть, чем декофт.
О, как тоска наверчена!
В "Комсомольскую правду" ни сдать стихов,
ни поужинать в "Доме Герцена"! [10]
Я от тоски превратился в тень.
Мне - хоть бумаги десть!
Писал бы по тысяче строчек в день,
да некому их прочесть.
Блестит земля, стеклянный лоск
улицами стекает.
С жизнью искусство уже слилось -
все говорят стихами.
Хочется слова простого, но
где-то увязло и спит оно.
Где ты, о, Коган? Приди, начинай! [11]
как прежде, круглые сутки,
читай, прошу, в тишине ночной
доклад "Гораций и Уткин"! [12]
Память о нем - до-красна горит
и сердце лекцию просит!
Где Луначарский? Пускай говорит
о Гельцер и Наркомпросе! [13]
Нет великих! Вернуть нельзя.
Речи великих стихли.
Но сохраняет Колонный зал
древних речей пластинки.
Колонною стражею загнанный вглубь,
в молчаньи громовом -
на камышевом стебле, в углу
цветет голубой граммофон.
Солнечные системы пластинок
на этажерках стынут.
Лестничкой лезу на высоту,
взял одну и приладил.
И закружился черный сатурн
на токой иглы
брильянте:
Белей снег гор ли
марли у горл
орлы гор мерли
о вери май герл.
Из гор май вырван
ирландец запел,
ирландия ирлэнд
ты пери и перл.
Мы банк в бок дули
летели в галоп,
и пинг понг пули
спикеру в лоб.
О том, Том Джони, быть вам в Чоне,
том, том рооо
ты наш нач бриттен, а мне быть вридом,
ври там рооо.
Кружится пластинка, шуршит, шуршит,
тихим спешит фокстротом.
Звон фортепьяный, хрипок и шип,
и я до глубин растроган.
Взял другую, она залегла
в шуршащий, странный всхлип.
И вдруг застряла в звон игла.
Слышу:
Вы ушли,
как говорится,
в мир иной!..
Владмир Владимыч!
Сколько лет!
(что кирпичей в мажанге), [14]
а впрочем, только
в феврале
за чаем на Таганке.
Вы дамы ждете
к королю,
на стуле
храп бульдога.
- Володя, хочешь
тюрлю-лю,
конечно,
если много!
А Лиля Юрьевна: [15]
- Зачем?
- Чтобы на всех
хватило.
На Гендриковском,
между тем,
в снегу
хрипит квартира,
В морозах топчется Москва,
Замоскворечье,
ругань...
Звонок.
Пружиня на носках
и потирая руки,
вошел Асеев:
- Драсси, драссссь...
И сел у самовара.
С мажонгом,
Родченкой,
борясь,
в сенях стоит
Варвара. [16]
И как в кают-компании,
в морозный
снежный шторм -
свистит Москва
кабанья
в щелях
сосновых штор.
Москва
в шевре и юфти,
бредут,
молчат,
поют...
- Где Ося?
- Спит в каюте,
в одной
из трех кают... [17]
Бредет мороз
по Трубной,
небо Москвы
в рядне.
Кончается!
Не трудно
сделать жизнь
значительно трудней... [18]
Колонный зал,
как был,
и мертв,
и глуховат,
как прежде.
Москва -
огромный натюрморт,
в морщинах
древних трещин.
Музей -
где жить -
не продохнуть,
где все углы
в таблицах,
а рупор тянется
к окну
и шорохом
теплится!
Тверже шаг держи колонна,
в даль смотри,
слушай песню батальона,
ать, два, три,
шаг второго батальо...
второго батальона
помни точно, брат, второго
ать, два, три
Другая черная змея
шипит какой-то вальс.
Быть может, где нибудь моя
пластинка завалялась?
Хотя б обломок голоса!
На крайней этажерке
ищу, дрожу (от холода?)
нашел - "Kirsanofs Werke"
За горло ручки заводной!
(Одесса... Море... Детство...)
Тупа иголка! За одной
другую!
Наконец то
звук заворочался в тюрьме,
и нет на мне лица -
"Мери-наездница,
у крыльца
с лошади треснется
цаца!" [19]
Врешь, пластинка! Читал не так,
это чужая глотка.
Моя манера не понятa -
нужно легко и лётко.
Нужен звон, а не мертвый лоск,
который не уцелеет, -
чтобы после стихов жилось
выше и веселее.
Я докажу, то что сказал,
не дамся гнилью в растрату -
сегодня полон Колонный зал,
я выхожу на эстраду.
В Колонном зале
тишь,
и даже мухи
стихли.
Ни лиц, ни стульев,
лишь
на полках спят
пластинки.
Июнь. 1928
4
Врос
в пятисотого века быт.
В ихнем кружусь бомонде.
Сплю под стеклом, ни дрязг, ни обид,
и даже одет по моде.
Легко
белье азбестовое,
пенснэ
из бемских звезд,
как встарь
стихи выплескивая,
былые рифмы
свез.
Ночь,
как и прежде, чернеет, толпя
немеркнущие созвездия,
воздушный газетчик в оконный колпак
сбрасывает "Известия".
Чайную дозу шприцем вкрутив,
сглотнув
витаминов таблетки,
я погружаю хрусталик
в курсив
статьи
"О ПЯТИСОТЛЕТКЕ"
Цифры, что кадры Пате текут,
и тут же - нежно и плавно -
поэт воспевает Патетику
пятисотлетнего плана!
"План пелиан паан лааано
пла иово на!
Лейся нежней, чем нарзанная ванна,
вкусней витамина А.
Будет в первом квартале плана
Цвет небес улучшен,
40 процентов озона землянам
кинется а-лучем.
За радио углем кинемся вместе
на дальний Меркурбасс,
по новой дороге на Семизвездье
пойдут поезда, горбясь..."
Душу мою
услаждает поэзия,
но с неба
нежданный выблеск,
и снова газетчик
швыряет лезвия:
"Экстренный,
экстренный выпуск".
Хватаю газету!
Скорее взглянуть
на черных букв зиянье:
ЮГОВОСТОЧНЫЙ ПЛАНЕТНЫЙ ПУТЬ
ЗАНЯЛИ МАРСИЯНЕ.
"В ответ захватчикам мы зовем
немедленно подписаться
на тысячу триста III-ий заем
индустриализации". [20]
И небо века уже сопит
воздушной канонеркою,
и в арсенальных снарядах спит
внутриатомная энергия.
И верхом идут, и низом гудут,
шаги опуская веские,
как в двадцать девятом моем году, -
солдаты древние советские.
На шпалы дней столетья рельс
клади, под звездным реяньем!
Ты слышишь дальний крик, Уэлс,
даешь
машину
времени!
Знамен ракетный фейерверк
земля опять колеблет -
на пять минут
в двадцатый век
пусти меня,
о, Герберт!
5
Какие, правда,
ужасы -
земля - глуха,
нема,
как солнечные
часы,
ворочаются дома.
Куда иду?
Кому нужны
шаги таких
веков,
когда ни друга,
ни жены,
ни пуховиков.
Дошел до пристани,
Дымок
какой то мчится
к пристани,
я разобрать дымка
не мог,
хотя вперялся
пристальней.
Почти вплотную
луч дымка.
Не верю.
Девс екс махина -
из дыма вылезла
рука,
лицо, манишка,
ах! Она -
Машина.
Да!
Какой визит!
Седок окликнул
окриком:
- Алло, май дэр
ват яр из ит.
И снял пылинку
с смокинга.
Пошли вдвоем.
Идем, поем,
почти друзья с британцем.
Ну, как
твой серый Альбион?
- О вэлл!
И ну брататься.
А я хитер:
- За табачком
схожу,
- пою мущине,
а сам за угол
и бочком,
бочком, бочком
к машине.
Схватил машину,
сел, нажал,
нажал, нажал
педаль...
Тебя, о век,
не жаль, не жаль,
лечу.
В какую даль?
Эх, мимо Марсов,
мимо Вег,
мимо
звезд засады. -
Вот мелькнул
ХХХ век.
Вот сверкнул
ХХ-й.
Туже стягивай
ремни,
подожди!
повремени!
Не года -
зыбь, зыбь!
Но куда?
- Сыпь! Сыпь!
Я с лучами заспорю,
рычагами
зазвеню,
Ну-к машину
застопорю,
и зайду
к Карамзину.
Он чаек
пьет в сервизе,
глаз
не обращает,
пишет сказ
о Бедной Лизе
и слезу
пущает.
Не хотите,
и не надо!
Стягивай
ремни,
Перед Семкою
Эллада,
стоп машина
времени!
Льет на землю
мед луна.
Три афинца
спрыгнуло,
я кричу:
- Немедленно
дать сюда
Перикла.
А они:
- Периклов нет.
Новых
не явилось.
Если ж нужен
Архимед,
он из ванны
вылезет.
Мчи машина
времени,
еду
на машине
поболтать с евреями
в древней
Палестине.
Коло храма
римский пост,
яма рядом
вырыта.
В яме той
Исус Христос
дует в кости
с Иродом.
Стягивай
ремни,
мчи машина
времени,
время дует,
дует в бок.
Вижу - бог.
Дядя бог,
это что за дама?
Отвечает хмуро
бог:
- Та?
Жена Адама.
Дальше!
Дома
буду завтра,
в свой пинжак
оденусь,
а пока
с динозавром
гомо
примигениус;
питекантропы
ползут,
звери
об одном глазу,
торможу
у дуба я,
ан!
кинжалозубое.
Лезет ящер
носат,
поворачивай
назад,
век-век,
год-год,
средний ход!
Полный ход!
Мимо
пещерного дыма!
Во-на!
упала колонна,
с вида
уйди пирамида.
Упал
купол,
сбили
готики шпили,
ближе
московские крыши.
Громом
на голову Бронной.
Дома!
и сразу в софу -
ффу!
1929
________________________________________
ПРИМЕЧАНИЯ С КОММЕНТАРИЯМИ
(Подготовил Павел Маслак)
[1]
…Итак, повернем истории карусель...
Это четверостишье часто цитируется в перефразированном виде. Начало этому, должно быть, положил В.Маяковский в своем выступлении 23 сентября 1929 года на Втором расширенном Пленуме Правления РАПП:
"...Я могу привести прекрасное стихотворение эпиграфом, восьмистишье Вольпина:
- Поэтому, как говорил Жан-Жак Руссель,
заворачивай истории крусель.
- Не Руссель, товарищ, а Руссо.
- В таком случае, не карусель, а колесо."
Кстати, не совсем логично в контексте выступления звучит само слово "эпиграф". Возможно, к осени 1929 года Маяковский уже был знаком с "Последним современником" и, приведя стихи Вольпина, машинально, по аналогии с поэмой Кирсанова, назвал их "эпиграфом".
Вольпин
Вольпин Михаил Давыдович (1902-1988) - советский поэт, сценарист. В двадцатые годы писал тексты для "Окон РОСТА", печатал в периодике сатирические стихотворения, работал для театров в соавторстве с В.Типотом, И.Ильфом и Е.Петровым, В.Ардовым и Н.Эрдманом. Несмотря на то, что с 1933 по 1937 год был в сталинских лагерях, с 1938 года вместе с Н.Эрдманом писал комедии и сценарии художественных и мультипликационных фильмов. Сценарист таких фильмов, как "Смелые люди", "Царевна-лягушка", "Морозко", "Огонь, вода и медные трубы", "Капризная принцесса", "Как Иванушка-дурачок за чудом ходил", мультфильма "История одного преступления". В 1988 году погиб в автомобильной катастрофе.
Михаил Вольпин всегда славился как мастер экспромта. Например, в 1974 году во время празднования десятилетия московского Театра на Таганке на подарок А.Вознесенского - щенка-волкодава - отреагировал экспромтом:
Не зря театру в юбилей
Поэты дарят кобелей.
Театру, трудная судьба чья
Была воистину собачья.
[2]
…и сжавши ртуть
в комок...
Речь идет о сильном морозе - ниже сорока градусов.
В наше время мы практически не сталкиваемся с метеорологическими термометрами на основе ртути, но такой прибор более точен, чем обычный спиртовый термометр. Правда, он ограничен в своем нижнем диапазоне, поскольку ртуть плавится при -38,8°С.
[3]
…друзьями брошенный Мальмгрен...
Мальмгрен (Malmgren) Финн (1895-1928) - шведский геофизик, исследователь Северного Ледовитого океана. В 1928 году был участником арктической экспедиции У. Нобиле на дирижабле "Италия". Погиб при попытке пройти по дрейфующим льдам с места катастрофы дирижабля к Шпицбергену, для того чтобы сообщить о катастрофе "Италии" и организовать спасение оставшихся в лагере. По версии следовавших с ним итальянцев Мариано и Цаппи, из-за полученой ранее конфузии плеча, поврежденной ноги и сильнейшей простуды Мальмгрен не мог двигаться дальше, отдал теплую одежду и продукты напарникам, а сам лег умирать в вырубленной в многолетнем льду нише. Оставшиеся в живых полярники были спасены советским ледоколом "Красин". Эти события отображены в фильме М. Калатозова "Красная палатка" (1971).
Смерть Мальмгрена овеяна всевозможными подозрениями: его, обессилившего, могли просто бросить, забрав теплую одежду и остатки еды, а то и съесть (слишком уж цветущий вид был у спасенного офицера Цаппи!). Кроме того, непонятно, как Мальмгрен мог "забыть" отдать доверенные ему письма участников экспедиции, почему не написал ни единой прощальной строки своим родным?.. Эта тема активно распространялась в советской прессе того периода в первую очередь потому, что итальянцы (ядро экспедиции) воспринимались исключительно как "фашисты". В. Маяковский в июле 1928 года отреагировал на эти события стихотворением "Крест и шампанское":
…Мы ждем
от Нобиле
живое слово:
Чего сбежали?
Где Мальмгрен?
Он умер?
Или бросили живого?..
Образ Мальмгрена появляется и в современной поэзии, например, у Б. Ахмадулиной:
О, смилуйтесь, хоть вы не обещали.
Совсем одна, словно Мальмгрен во льду,
заточена, словно мигрень во лбу.
Друзья мои, я требую пощады!
("…Я думаю: как я была глупа…", 1967)
[4]
…Спасли...
Не Красин ли?..
Имеется в виду ледокол "Красин".
Корабль "Святогор" был построен в 1916 году по заказу России в Ньюкасле (Великобритания). Во время гражданской войны был затоплен на фарватере в устье Северной Двины, чтобы преградить путь кораблям интервентов вверх по реке. Был поднят англичанами и в 1922 году продан Советской России за 20 000 фунтов стерлингов. В 1927 году постановлением ВЦИК РСФСР ледоколу было присвоено имя "Красин" (в честь политического деятеля, инженера Л.Б. Красина (1870-1926). В 1928 году ледокол сыграл главную роль в спасении полярной экспедиции генерала Умберто Нобиле.
[5]
декабрь, 1927 г.
Дата под первой частью поэмы заслуживает особого внимания. В завязке поэмы явно прослеживается влияние событий, связанных с экспедицией У. Нобиле и ее спасением (Мальмгрен, "Красин"). Но события эти происходили ... в июне 1928 года! Так, кстати, датированы вторая и третья часть "Последнего современника", что полностью исключает возможность опечатки ("1927" вместо "1928"). Возможно у Кирсанова возник замысел поэмы о далеком будущем в декабре 1927 года? Но почему именно тогда? "Холодно-стеклянный" мир грядущего представлен поэтом фактически как сатирическая антиутопия, причем дух и реалии этого мира очень уж напоминают будущеe из романа Замятина "Мы"... А на русском языке роман Замятина печатался как раз в 1927 году, в Праге, в эмигрантском журнале "Воля России". Можно предположить, что в декабре к Кирсанову попали пражские журналы с романом "Мы", тогда-то и появилась идея новой поэмы, тогда же, возможно, были написаны первые наброски о "стране Стеклянных Дуг". Но активная работа над поэмой "Последний современник" началась не ранее июня 1928 года.
[6]
Если бы жил и нес Иловайский...
Иловайский Дмитрий Иванович (1832-1920) - русский историк. Автор широко распространенных в конце XIX века учебников по всеобщей и русской истории для средней школы.
Надо признать, что отношение к этим учебникам было неоднозначное - с одной стороны они имели глубоко консервативный характер, были написаны с позиций защиты монархизма, с предвзятостью и тенденциозностью. Потому-то и вышла в 1911 году книга-пародия "Всеобщая история, обработанная "Сатириконом". С другой стороны, многие ценили работы Иловайского за живость языка, яркость изложения, за передачу истории через личности, творившие ее. Эти качества отмечает, например, Марина Цветаева в автобиографическом очерке "Дом у Старого Пимена" (1934), где пишет о своем сводном деде - Д.И. Иловайском.
[7]
...под руководством раба Хвевраля...
Невольно возникает ассоциация с заметками Маяковского из "Записной книжки Лефа":
"...12 марта в "Правде" появилась поэма Орешина "Распутин", в "Известиях" появилась она же, но в сокращенном виде.
В "Правде" кончалась словами:
"И царя со всею знатной дрянью
сшибли Октябрем".
В "Известиях":
"И царя со всею знатной дрянью
сшибли Февралем".
Все удивительно в этой двухвостой поэме. Почему "октябрь" и "февраль" оказались одним и тем же, почему вместо двух разных революций какой-то один общий комбинированный "дуплет" получается, почему на одного поэта целые две революции и две газеты пришлись и почему этот один - Орешин".
("Новый Леф", 1927, №4).
[8]
...рвал бы с себя Покровский...
Покровский Михаил Николаевич (1868-1932) - русский историк-марксист. С мая 1918 года - заместитель наркома просвещения РСФСР, по совместительству - председатель президиума Социалистической (с 1924 - Коммунистической) академии, ректор Института красной профессуры, председатель Общества историков-марксистов, заведующий Центрархивом. Сторонник и пропагандист воинствующего большевизма и беспрекословного исполнения партийных директив; считал, что исторические знания следует использовать в борьбе с политическими противниками. "История есть политика, опрокинутая в прошлое" - вот его главный лозунг.
[9]
...От Ваппа остались: "Война и мир"...
ВАПП - Всероссийская ассоциация пролетарских писателей была создана в октябре 1920 года, а в 1928 году реорганизована и переименована в РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). Сначала ассоциацию возглавляли Г. Лелевич, С. Родов и И. Вардин, позже - Л. Авербах, Ю. Либединский, В. Киршон и В. Ермилов. ВАПП заявляла о себе не только как о пролетарской писательской организации, но и как о проводнике главной линии партии в литературе. В статьях журнала "На посту" вапповцы постоянно нападали на "попутчиков" и всю непролетарскую литературу в целом, в том числе классово-чуждыми считали и группу Леф, произведения своих же писателей всячески возвеличивали вне зависимости от их художественных достоинств.
[10]
...ни поужинать в "Доме Герцена"!..
Дом Герцена (Тверской бульвар, 25) - особняк Яковлевых в центре Москве, где родился русский писатель А.И.Герцен. Советской властью дом был передан писательским организациям - МАПП, ВАПП, ЛОКАФ, "Кузница". С 1933 года - здание Литературного интситута.
В 20-х годах в ресторане "Дома Герцена" бывали многие литераторы, проводили дискуссии, читали стихи. Бывали здесь и лефовцы, но Маяковский, хотя и слыл завсегдатаем этого заведения, отозвался о нем так:
"Прав
один рифмач упорный,
В трезвом будучи уме,
На дверях
мужской уборной
бодро
вывел резюме:
"Хрен цена
вашему дому Герцена".
Обычно
заборные надписи плоски,
но с этой - согласен!
В. Маяковский"
("Дом Герцена", июль 1928)
[11]
...Где ты, о, Коган?..
Коган Петр Семенович (1872-1932) - историк литературы, критик, профессор I и II МГУ, с 1921 года - президент Государственной Академии художественных наук, противник модернизма и эстетизма. Был популярным лектором по истории современной литературы, хотя не пользовался уважением ни у вапповцев, ни у лефовцев. "Петра Семеновича Когана Маяк. презирал, как воплощение всяческой тупости. Издевался над ним в стихах" (Дневник К. Чуковского от 24.06.1964). И подтверждение тому:
Чтобы разнеслась
бездарнейшая погань,
Раздувая
темь
пиджачных парусов,
Чтобы
врассыпную
разбежался Коган,
Встреченных
увеча
пиками усов...
(В. Маяковский. "Сергею Есенину", 1926)
[12]
...доклад "Гораций и Уткин"!..
Уткин Иосиф Павлович (1903-1944) - поэт, автор поэмы "Повесть о рыжем Мотеле, господине инспекторе, раввине Исайе и комиссаре Блох" (опубликована в 1926 году), сборников стихов, в которых революционный пафос сочетался с бытовыми чертами провинциального еврейства. Официальная критика называла Уткина "поэтом мелкой буржуазии" за то, что его лирика была пронизана сентиментальностью и романсной чувствительностью. В конце 20-х Уткина сравнивали чуть ли не с Байроном.
Известна эпиграмма О.Мандельштама на И.Уткина:
Один еврей, должно быть, комсомолец,
Живописать решил дворянский старый быт:
На закладной под звуки колоколец
Помещик в подорожную спешит.
[13]
...о Гельцер...
Гельцер Екатерина Васильевна (1876-1962) - легендарная русская балерина. На сцене Большого театра с 1894 года, там же продолжала работать и после октября 1917 года. Любимица московских театралов была сторонницей сохранения в неприкосновенности балетов наследия, "чистых" танцев классического балета, хотя, в то же время, охотно выступала в драматических спектаклях А.А.Горского, а в 1920-х годах в новых балетах, поставленных для нее мужем В.Д.Тихомировым.
Еще в 1915 году София Парнок посвятила Екатерине Гельцер стихотворение ("И вот она! Театр безмолвнее / Невольника перед царем...").
Нельзя не упомянуть строк Ивана Бунина из "Окаянных дней" (1925-1927 гг.), где говорится о солдатском лазарете времен Первой мировой войны: "Солдатики" были объектом забавы. И как сюсюкали над ними в лазаретах, как ублажали их конфетами, булками и даже балетными танцами! И сами солдатики тоже комедничали, прикидывались страшно благодарными, кроткими, страдающими покорно: "Что ж, сестрица, все Божья воля!" - и во всем поддакивали и сестрицам, и барыням с конфетами, и репортерам, врали, что они в восторге от танцев Гельцер (насмотревшись на которую однажды один солдатик на мой вопрос, что это такое по его мнению, ответил: "Да черт... Чертом представляется, козлекает...").
[14]
...что кирпичей в мажанге...
Имеется в виду Ма-Джонг (мажонг) - китайская логическая игра Mah Jong, суть которой состоит в том, чтобы разобрать определенным образом сложенную многослойную конструкцию из фишек, снимая только парные. В полный традиционный набор для игры входит от 136 до 144 костей. Игра появилась в Китае в конце XIX века, а в 20-х годах ХХ столетия маджонговая "лихорадка" охватила весь мир.
Ма-Джонг был любимой игрой лефовцев, о чем вспоминают многие современники. Упоминается маджонг и в посвящении Алексея Крученый Борису Пастернаку в сороковых годах:
…Но ханжа,
но маньяк -
дряхлых трынок,
ты маджонга
пил коньяк.
[15]
...А Лиля Юрьевна:
- Зачем?..
Вряд ли есть необходимость рассказывать о Лиле Юрьевне Брик - "музе Маяковского". В контексте поэмы Кирсанова "Последний современник" стоит присмотреться к стихотворению Алексея Крученых, посвященному Л.Ю.Брик и написанному в октябре 1929 года:
Л.Ю.Б.
Лечу!
Тороплюсь!
Волнуюсь!
Жмаю сердца таксомотор
- как будто меня щекочет
ЛУЭС -
прорвать последний затор!
Как будто с Марса сорвался
и упал в Гендриков
переулок,
о, славься,
славься,
славься
сегодняшний день - новорожд -
счастливый турок!..
(30.X.29 г.)
[16]
...в сенях стоит
Варвара...
Степанова Варвара Федоровна (1894-1958) - художник, мастер конструктивизма. Жена и соратница А. М. Родченко, вместе с которым активно участвовала в деятельности ЛЕФа.
В раннем периоде своего творчества (в то время - "заумь" и беспредметные стихи) использовала псевдоним "Варст".
[17]
...- Где Ося?
- Спит в каюте,
в одной
из трех кают...
Брик Осип Максимович (1888-1945) - литературовед, драматург, критик, сценарист. Вместе с Маяковским редактировал журналы "ЛЕФ" и "Новый ЛЕФ". С 1926 с женой Лилей Брик жил у Маяковского в его трехкомнатной квартире в Гендриковском переулке (правильней - Гендриков переулок).
Существуют противоречивые мнения о связи О.Брик с ЧК и ГПУ. С начала двадцатых годов, например, С.Есенину приписывают такую эпиграмму:
Вы думаете: здесь живет Брик,
Исследователь стиха.
Ошибаетесь: здесь живет шпик
И следователь ЧК.
[18]
...Не трудно
сделать жизнь
значительно трудней...
Этот парафрз из стихотворения Маяковского "Сергею Есенину" звучит едва ли не пророчески как и по отношению к самому Маяковскому, так и к СССР в целом. Следует помнить, что это был 1929 год...
[19]
..."Мери-наездница,
у крыльца
с лошади треснется
цаца!"
Раннее стихотворение Семена Кирсанова "Мери-наездница" (опубликовано в 1925 г.) очень любил и ценил Маяковский. Первые две строфы звучат в нем так:
Мери-красавица
у крыльца
С лошадью справится -
ца-ца!
Мери-наездница
до конца
С лошади треснется -
ца-ца!
[20]
..."В ответ захватчикам мы зовем
немедленно подписаться
на тысячу триста III-ий заем
индустриализации".
Государственный внутренний 6% выигрышный заем индустриализации народного хозяйства СССР проводился трижды - с 1927 по 1929 год.
В 1929 году велась активная агитация среди населения за подписку на III-й заем индустриализации. Особо широкий размах эта кампания приобрела после 10 июля, когда маньчжурские войска захватили Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), нарушив существовавшие советско-китайские соглашения о совместном ее управлении. Любопытен тот факт, что уже 6 августа в газете "Правда" появилась статья М. Горького со следующими словами: "...На социалистическое соревнование, введённое нами в работу строительства новой жизни, враги ответили нам разбойничьим налётом на Дальнем Востоке. Мы отвечаем ускоренной подпиской на заём индустриализации".
Дата публикации: 24.09.2010, Прочитано: 5771 раз |