Пожертвовать, spenden, donate
Главное меню
Новости
О проекте
Обратная связь
Поддержка проекта
Наследие Р. Штейнера
О Рудольфе Штейнере
Содержание GA
Русский архив GA
Изданные книги
География лекций
Календарь души50 нед.
GA-Katalog
GA-Beiträge
Vortragsverzeichnis
GA-Unveröffentlicht
Материалы
Фотоархив
Видео
Аудио
Глоссарий
Биографии
Поиск
Книжное собрание
Авторы и книги
Тематический каталог
Поэзия
Астрология
Г.А. Бондарев
Антропос
Методософия
Философия cвободы
Священное писание
Die Methodologie...
Печати планет
Архив разделов
Terra anthroposophia
Талантам предела нет
Книжная лавка
Книгоиздательство
Алфавитный каталог
Инициативы
Календарь событий
Наш город
Форум
GA-онлайн
Каталог ссылок
Архивные разделы
в настоящее время
не наполняются
Книжное собрание

Н.Н. Никитина

Духовные искания русской культуры начала XX века

Долад прочитан на международной
научно-творческой конференции
«Русская культура XX века и
антропософия Рудольфа Штейнера»,
проходившей с 25 по 30 мая 1995 мая в Москве.

Рубеж ХIХ-ХХ вв. в духовной биографии России был периодом интенсивных религиозно-философских поисков смысла жизни. Определение пути общественного выбора естественно было сопряжено с осмысление «исторической миссии» России, а соответственно и той духовной реальности, с которой она была связана.

Если в 1850 году министр народного просвещения Ширинский-Шахматов заявил, что «еще не доказано, что философия может быть полезной, а вред от нее возможен», и кафедры философии были закрыты, то после открытия их в 1860 году в период царствования Александра русская философская мысль быстро развивается и догоняет уровень европейского философского мышления. Фактически все направления европейской философии рубежа веков — неокантианство, имманентная философия, интуитивизм, позитивизм и пр. — нашли в России последователей и талантливых интерпретаторов.

В области религиозной философии безусловным авторитетом был Владимир Соловьев, хотя в начале указанного периода религиозная философия не была еще популярна, поворот к ней осуществился несколько позже. Пока же, в конце XIX века интеллигенция, жаждущая переустройства России на справедливых основаниях, увлекалась материалистически ориентированной социальной философией. Период увлечения социализмом и марксизмом прошли П.Струве, С.Булгаков, Н.Бердяев и другие русские мыслители. Размежевание в среде философски мыслящей интеллигенции происходило постепенно, по мере того, как революционная мысль все чаще сталкивалась с революционной практикой в бунтующей России, это во-первых. Проблема интеллигенции и народа, поставленная еще Достоевским, приобретала все более острый и болезненный характер. Во-вторых, размежевание происходило по мере все более глубокого проникновения в суть европейской философии, и сам дух мировоззрения XX века с его релятивизмом, иррационализмом, «иллюзионизмом» и глубоким трагизмом бытия человеческого в обезбоженном мире.

Тот удивительный духовный подъем, который пережила Россия на рубеже веков, не может быть истолкован только как результат свободного проникновения с Запада новых философских идей. Корни его кроются глубже, в смысло-жизненном интересе к этим идеям, в понимании чрезвычайной ответственности момента, который переживался Россией, в переживаемом каждым русским интеллигентом чувстве ответственности за выбор, который он совершает.

Сергей Николаевич Булгаков сказал: «Болезнь совести, эта удивительная болезнь определяет весь характер нашей культуры, и я думаю, всего нашего философского развития... Мы, русские, томимы постоянной метафизической и религиозной жаждой, мы постоянно носимся то в той, то в другой форме с мировыми вопросами».

Русские мыслители, начиная с П.Струве увидели большую, даже с гносеологической точки зрения, сложность проблем нравственных, в частности, проблемы рациональной санкции нравственного поступка и показали тем самым действительную ограниченность мышления, ориентированного на традиционно рациональные методы постижения истины.

Важнейшим и основным фактом русской культуры того периода, были философские идеалистические искания. Новых мыслителей объединяло именно искание, а не готовая программа.

Наибольшее влияние на развитие русской философской мысли, так сложилось исторически, оказывала немецкая философская традиция. Общественное сознание России формировалось под очень глубоким влиянием Гете и Шиллера, Гегеля и Канта, Шеллинга и Шлегеля, а также других немецких мыслителей. Не одно поколение русской молодежи именно из Германии, бесспорно лидирующей и в мире философском, привозило «учености плоды».

Трансцендентальные идеалисты, наследники Канта, вышедшие из него же позитивисты и имманенты во главе с В.Шуппе объявляли сущее фикцией. Торжествует «иллюзионизм». Все в философии сводится к идеям и категориям, за которыми — пустота.

Среди релятивизма того времени возвышалась и поражала одинокая индивидуальность Ницше своими воистину славянскими религиозно-метафизическими исканиями. Ницше действительно в этот период становится фигурой, вокруг которой бушуют философские страсти в России, концентрируются споры и переживания. Выход в бытие, за пределы «чистого опыта» с точки зрения новых русских метафизиков возможен на путях религиозной философии. И здесь мощнейшей фигурой, инициировавшей развитие философской мысли становится Ф.М.Достоевский, как продолжатель отечественной духовной традиции. — «Пушкин, Гоголь, тоска по смыслу жизни ... в этом наше главное отличие от мещан Европы, похоронившей под пластами буржуазной положительности веру в смысл жизни и искания Бога.» Проблему нравственного и рационального Достоевский видит как проблему Христа и истинного добра. Потрясающие по силе видения глубин человеческого духа, в котором живет та самая «тоска по смыслу жизни», трагическая подлинность, существующая вопреки и вне мира опыта «имманентного разуму», выводило русскую религиозно-философскую мысль на иные просторы. Новая метафизика была открытием действительно новых истин в человеке-творящем, но несущем в себе Бога. Иной путь в реальность указан был еще Гете, который считал, что, как бы оригинально и искусственно не выглядело творение ума и рук человеческих, оно, как и сам разумный человек, лишь часть того великого целого, которое называется природой. Человек есть мельчайшая частица космоса, но в ней, как в капле воды, отражается мировое бытие. Как натянутая струна звучит он в унисон великому целому, отражая волнение космических стихий.

Эта традиция философского мышления проникает в Россию вместе с учение ставшего популярным среди мыслителей и художников начала века Рудольфа Штайнера. Этот период назван в нашей культуре «Русским Ренессансом» и «серебряным веком».

Понятие «серебряный век» не стало научным термином, оно - скорее мифологический образ. Сами участники этого расцветшего, но загубленного ренессанса сознавали, что живут в пору культурного и духовного возрождения или, по крайней мере, решительного обновления. Контраст между «серебряным веком» и предыдущим безвременьем — разителен. Еще разительнее контраст и даже враждебнее между «серебряным веком» и тем, что наступило после него.

Иногда говорят, что «серебряный век» — является западническим. Действительно, своими ориентирами он временно брал эстетизм Оскара Уайльда, индивидуалистический спиритуализм Альфреда де Виньи, пессимизм Шопенгауэра, концепцию сверхчеловека Ницше и др. Велик был интерес и к творениям западных духовидцев — Экхарта, Франциска Ассизского, Якоба Беме, Сведенборга и др. Русский ренессанс хотел увидеть все стороны света и заглянуть во все века, т.е. как бы вновь прорубить окно в Европу». Характерна сама «география» художественно-философских интересов деятелей культуры начала века: А.Белый — Египет, Гумилев — Абиссиния, Бальмонт— Мексика, Бунин — Индия. А.Белый в ранней юности читает упанишады, позднее отдается антропософии. Брюсов и Гумилев изучают трактаты европейских оккультистов. Волошин интересуется теософией, затем антропософией и Бхагават-Гитой. Вяч.Иванова влекут самого разного рода эзотерические знания. Бальмонт увлекается то Зенд-Авестой, то Лао- цзы, то индуизмом, то буддизмом, то русским сектанством. Игорь Северянин получает творческий импульс от теософии Блаватской.

Вместе с тем начало XX века — это возвращение к своей родной почве, открытие русских национальных традиций и художественного наследия недавнего прошлого. Глубок интерес к своим собственным корням: славянской древности и русской старине, славянской мифологии и русскому фольклору. Стравинский, Кустодиев, Нестеров, Бальмонт, Белый, Васнецов, Блок — список имен деятелей русской культуры, ориентированных на русскую национальную традицию, может быть продолжен.

В этой связи необходимо рассмотреть один из самых существенных вопросов взаимосвязи русской философской мысли и штайнеровских идей: почему именно на российской почве штайнеровские концепции духовного самоопределения человека дали столь сильные всходы? Существует также еще один немаловажный аспект — философские прозрения Р.Штайнера в России нашли отражение и развитие скорее не на рефлексивном уровне, а в тонкой материи самого искусства.

Ответы на эти вопросы следует, по нашему мнению, искать в особенностях бытования философии в русской духовной традиции. Как известно, помимо собственно философско-теоретического уровня (давшего мыслителей «серебряного века») в России особой философичностью было отмечено само художественное творчество.

Особенно интенсивной становится эта философичность художественной культуры на рубеже веков. И прежде всего следует вести речь о русской поэзии. Поэты- символисты чувствовали, что летит в бездну. Поэты этого времени были апокалиптиками, мистиками. В России выработалась эсхатологическая душевная структура, обращенная к концу, открытая для грядущего, предчувствующая катастрофы, выработалась особая мистическая чувствительность.

В первое десятилетие XX в. мучительно и страстно звучит в русской философии и поэзии тема кризиса человечности, поиска основ духовности.

В своем предисловии к поэме «Возмездие» А. Блок писал, о там, что «... мировой водоворот засасывает в свою воронку почти всего человека; от личности почти вовсе не остается следа. Сама она, если остается еще существовать, становится неузнаваемой, обезображенной, искалеченной.» (А. Блок, Соч. в 2-х томах, т.1, М., 1955, с. 479).

Что же делать? Этот вопрос звучал не только у Блока. Однако русский символизм искал ответ на него не столько в пределах конкретного социума, сколько формировал во многом близкое штайнеровскому «духопознанию» космическое понимание антропософских проблем. «Мы еще дети и не знаем сроков, — писал А.Блок, — только читаем их по звездам; но, однако, читаем уже, что близится время, когда границы сотрутся и родиной станет вся земля, а потом и не одна земля, а бесконечная вселенная...» (А.Блок «Ответ Мережковскому»). Блок здесь предлагает неожиданный образ: художники играют роль «тончайших и главнейших» органов чувств вселенной, особенно в те критические периоды, когда Родина «больна и безумна». Человечество ведомое художниками, — полагал Блок — должно принять участие в «освобождении плененной Хаосом Царевны — Мировой и своей души», ибо наши души — причастны Мировой.

Если характеризовать духовную ситуацию в Европе, сложившуюся на рубеже XX века и особенно рельефно проявившуюся в России, то нельзя не вспомнить глубокий анализ кризиса гуманизма, данный А.Блоком. В своем эссе «Крушение гуманизма» он отмечал, что лицо Шиллера — это «последнее спокойное, уравновешенное лицо, какое мы вспоминаем в Европе.» (Там же, т.2, с. 312). Поэт пишет о том, что утратилось равновесие между человеком и природой, между жизнью и искусством, между наукой и музыкой, между Цивилизацией и культурой, т.е. то самое равновесие, которое определило суть европейского гуманизма. Вслед за Шопенгауэром и Ницше А. Блок, а вместе с ним весь русский символизм видит спасение человечества от деформаций цивилизации в «артизации действительности, в проникновении художественного начала (подлинно-естественного, гармонически-мистического) в духовный мир человека. А.Блок полагал, что только «человек-артист» будет способен «жадно жить и действовать» в эпохе вихрей и бурь, в которую неудержимо устремилось человечество. На этой почве и возникает родство русской духовной традиции начала XX в. и особого духопознания Р. Штайнера творящей космической природе человека.

В русском художественном и философском сознании начала XX в. отчетливо прозвучала мысль, выраженная А. Белым: философия нашего времени — это философия самосознающей души, т.е. души, причастной творчеству, теургическому преображению.



Дата публикации: 27.07.2007,   Прочитано: 7028 раз
· Главная · О Рудольфе Штейнере · Содержание GA · Русский архив GA · Каталог авторов · Anthropos · Глоссарий ·

Рейтинг SunHome.ru Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Вопросы по содержанию сайта (Fragen, Anregungen)
Открытие страницы: 0.08 секунды