Пожертвовать, spenden, donate
Главное меню
Новости
О проекте
Обратная связь
Поддержка проекта
Наследие Р. Штейнера
О Рудольфе Штейнере
Содержание GA
Русский архив GA
Изданные книги
География лекций
Календарь души50 нед.
GA-Katalog
GA-Beiträge
Vortragsverzeichnis
GA-Unveröffentlicht
Материалы
Фотоархив
Видео
Аудио
Глоссарий
Биографии
Поиск
Книжное собрание
Авторы и книги
Тематический каталог
Поэзия
Астрология
Г.А. Бондарев
Антропос
Методософия
Философия cвободы
Священное писание
Die Methodologie...
Печати планет
Архив разделов
Terra anthroposophia
Талантам предела нет
Книжная лавка
Книгоиздательство
Алфавитный каталог
Инициативы
Календарь событий
Наш город
Форум
GA-онлайн
Каталог ссылок
Архивные разделы
в настоящее время
не наполняются
Книжное собрание

Г.А. Кавтарадзе

Марина Цветаева на лекции Рудольфа Штейнера в Праге, 30 апреля 1923 г.



Эмиграция Цветаевой, начинавшаяся в Берлине в мае 1922 г., растянулась, как известно, на 17 лет до рокового возвращения её на родину вслед за дочерью и мужем в 1939 году. В 1922 году из Советской России она уезжала для соединения с мужем, С. Эфроном, участником белого движения, объявившимся в Праге осенью 1921 г. Там для него, как и для других молодых офицеров Белой армии, при поддержке чехословацкого правительства открылась возможность учёбы в Карловом университете с обеспечением стипендией и жильём в общежитии для студентов.

При посредничестве И. Эренбурга письмо Цветаевой к мужу от 27 февраля (ст. ст.) 1921 г., посланное тогда ещё в неизвестность, нашло С. Эфрона в Константинополе; в июле Цветаева уже держала в руках его ответное письмо, а в ноябре он перебрался в Прагу. В 1922 г. ещё существовала возможность выезда из Советской России, и Цветаева решилась открыть перед собой неизведанное пространство послевоенной заграницы, у которого было одно только очевидное ей преимущество перед оставляемой позади Россией - возможность свободно дышать. Сколь обширно будет для неё там это пространство, она взвешивала перед отъездом и больших надежд на жизнь на чужбине не возлагала.

О её приезде в Берлин С. Эфрон в Праге узнал на другой день из телеграммы. 7 июня он уже был в Берлине, но пробыл с семьёй недолго. Цветаева же задержалась до последних дней июля. При отъезде в Прагу её с дочерью провожал А.Г. Вишняк, "Геликон" её писем.

Сохранилась Анкетно-регистрационная карточка Объединения Российских земских и городских деятелей в Чехословацкой республике, заполненная со слов Цветаевой сотрудником бюро 26 августа 1922 г. в Праге. В графе "семейное положение" написанное сначала "разведена" зачёркнуто, вместо него проставлено "замужем". Ситуацию свою по ту сторону границы она, кажется, ощущала во всех отношениях открытой.

На первых порах семья обосновалась в самой Праге, затем в посёлке Мокропсы под Прагой, через год была подыскана квартирка в городе, затем вплоть до отъезда в Париж в 1925 году они жили во Вшенорах.

1922 - 1925 годы - главный период в творческой биографии Цветаевой. Её силы развёртываются и поднимаются на невиданную в её творческой истории высоту в поэме "Крысолов" (1925, 33-й год жизни). Две пронзительные по остроте трагического - у Цветаевой всегда неотвратимого - исхода, вероятно, самой большой любви, испытанной ею в жизни, пражские поэмы "Горы" и "Конца", были написаны раньше. Насколько в них ей пришлось погрузиться в самые низины своего существа, настолько же ей было дано воспарить в "Крысолове"

Прежде чем разыгралась личная драма Цветаевой (отношения с К.Родзевичем стремительно развивались с декабря 1923 года) и были написаны великие её поэмы, произошло событие, отступившее как будто в сторону от основной магистрали её жизненного и творческого пути: 30 апреля 1923 г. Цветаева с мужем присутствовали на лекции Рудольфа Штейнера в здании пражской Товарной биржи.

Рудольф Штейнер приезжал с лекциями в Прагу неоднократно. Там в 1911 г. был прочитан им цикл лекций "Оккультная физиология", среди слушателей которого был Франц Кафка. Посещение Штейнером Праги в 1923 г. было последним. В программе его пребывания в городе, в самом сердце Европы, были на этот раз четыре лекции - две для членов Антропософского общества и две "открытые", для широкой публики. Последнюю из них слышала Цветаева.

В день лекции Цветаева писала своей знакомой: "Нынче еду в Прагу на Штейнера…" [Марина Цветаева. Собрание сочинений в семи томах. Т.6. Письма. М.. Эллис Лак. С.308]. Имя Штейнера Цветаевой было хорошо известно. В Москве она часто слышала его с разных сторон. Дружба с М.Волошиным, дорнахцем 1914 года, возбуждала в ней интерес к создателю науки о сверхчувственном. Тогда она попыталась ознакомиться с его книгами, но скоро отложила их, найдя скучными. Этим, однако, её интерес к человеку с репутацией ясновидца не был исчерпан. Она, по-видимому, считала его человеком своего ряда.

На лекцию Цветаева пришла вместе с Эфроном. Они сидели рядом и время от времени, чтобы не нарушать тишину, обменивались записками. Цветаева сохранила их и сразу после лекции внесла в записную книжку (майская запись 1923г.), впоследствии вернулась к ним в 1932 году и в развёрнутом виде, с комментариями поместила в "Сводные тетради". Ценный этот материал существует, таким образом, в двух редакциях - ранней краткой, с пропусками, и поздней, с восстановленными задним числом местами, пространной.

Тема лекции - "Развитие человека и воспитание человека в свете антропософии" - внимание Цветаевой вряд ли на себе остановила. У неё была своя цель, которая, собственно, и привела её на эту лекцию.

Они сразу уловили настроение зала. "Как в церкви", - отметил как что-то неприятное один из них. Сравнив Штейнера за кафедрой с портретом, висевшим в московском издательстве "Мусагет", с которым она в своё время вела переговоры об издании сборника своих стихов, Цветаева установила: "Совсем не изменился с 1909 года".

Оглядевшись, супруги пришли к выводу: "Зал ужасен… Пражские немцы, пришедшие послушать своего (немца)".

Рудольф Штейнер сразу обозначил лейтмотив лекции: "Глубоким духовным призывом звучат обращённые к человеку из греческой древности слова: "Познай самого себя!" - Слова эти из надписи, встречавшей путника в преддверии храма Аполлона в Дельфах, были повторены в лекции ещё два раза. Штейнер напоминал слушателям о древнем призыве с тем, чтобы перевести смысл древних этих - и вечных - слов в современный контекст. Он признал тупиковыми в этом плане два пути, которыми современный человек хотел бы идти, следуя этому призыву - путь академической науки и путь мистики. "Теперь, - говорил Рудольф Штейнер, - требуется гораздо более активное мышление, с помощью которого мы внутренне можем жить вместе с нашей кровью и нашим дыханием", ибо тогда мы "глубже проникнем в наше человеческое существо, тогда нам откроется не физический человек, тогда нам откроется духовно-душевное, которое может сделаться явным только благодаря этому усиленному, укреплённому мышлению" [GA 84., S.187].

Цветаева не вслушивалась в содержание лекции. Лекционный стиль Штейнера, частые его возвращения к уже сказанному, повторы были чужды ей, всегда стремящейся заключить в ёмкую формулу пульсирующую мысль. Супруги не умели настроиться в унисон с лектором, выпадали из собравшегося в зале общества и едва не засыпали. Записка Цветаевой мужу: "1). Он обращается исключительно к дамам. 2). Простая, элементарная пропаганда антропософии. 3) Будет ли перерыв?" - На это Эфрон: "Сам жду. Вдруг нет? Вдруг до утра?".

Ирония, помогавшая им выдержать затянувшуюся, по их ощущению, лекцию, - феномен, самому Штейнеру хорошо известный и им по собственным его наблюдениям неоднократно описанный.

По исчерпании своих впечатлений от зала и самого лектора Цветаева вспомнила о цели своего посещения лекции. "Если Штейнер не чувствует, что я <Психея> в зале, он не ясновидящий", - пишет она мужу. Потом она добросовестно внесла эту сделанную в итоге томительного ожидания конца лекции запись в "Сводные тетради". В свете этой записи становится понятнее критическое восприятие Цветаевой собравшихся - ведь они заслоняли собой её, стояли между ней и Штейнером, а она хотела быть замеченной и выделенной им.

Цветаева могла бы не сомневаться. Штейнер, несомненно, видел и её, так желавшую выделиться среди собравшихся. Штейнер видел всех. Это показывает другое свидетельство о той же лекции, резко контрастирующее с цветаевским.

Случилось так, что среди слушателей Штейнера 30 апреля была пражанка г-жа Хаунер, нисколько на особое внимание его к себе не претендовавшая. Впоследствии она рассказывала, что пришла на лекцию в подавленном состоянии, отягчённая пережитым в этот день. Ей, вероятно, трудно было следить за мыслью лектора. Вдруг, - рассказывала она, - "во время лекции Рудольф Штейнер что-то сказал, имевшее как будто общее значение, но она, - так передан её рассказ в Приложениях к ПСС Штейнера, № 109, - совершенно отчётливо ощутила, что сказанное было предназначено ей. Тяжёлый груз тёмных переживаний спал с её плеч, и она вернулась домой душевно воспрявшая и обновлённая, с новой уверенностью в себе, которая её больше не покидала. Слова она забыла, но действие их осталось".

Впечатления слушателей Рудольфа Штейнера от лекции, конечно же, зависели от них самих, от их непредвзятости в отношении содержания лекции и лектора, чего за Цветаевой и её спутником, судя по оставленным записям, заметить нельзя. А рассказ г-жи Хаунер показывает, что Штейнер не только видел присутствующих, но и умел выделить среди них тех, кто действительно нуждался в особом его внимании. Неизвестно, была ли скромная эта слушательница на лекции Штейнера в первый раз, или же ей довелось слышать его и прежде, но неожиданное для неё переживание во время лекции она испытала впервые. Оно, рассказывала она, "повторялось и в других случаях и свидетельствует о необыкновенных способностях Рудольфа Штейнера" [Beitr?ge zur Rudolf Steiner Gesamtausgabe. № 109. Michaeli 1992. S.27].

После лекции к Штейнеру выстроилась очередь желающих задать ему свой вопрос. Цветаева едко комментирует это движение людей к ясновидцу. "По окончании каждый считает своим долгом подойти к Herr Doktor и оповестить его кто о своём нынешнем сне, кто о первом зубе своего ребёнка. Идут как к акушерке или к гадалке… и с неизбывной кротостью - всем и каждому: улыбка, ответ, кивок. Очередь приказчиков на ясновидящего…" Однако, и она последний свой шанс попасть на глаза Штейнеру не могла упустить: "… я в самом конце. Последняя. (Всем - нужнее!) Стою, борюсь: Так устал - и ещё я…Но я ведь всё-таки не эти все. И если он ясновидящий…Пока борюсь - уже предстою…

(Сколько стою? Секунду?)

И набравшись духу и воздуху:

- Herr Doktor? Sagen Sie mir nur ein einziges Wort - furs ganze Leben [Господин Доктор, скажите мне одно только слово - на всю жизнь!]

Д<олгая> пауза и, с небесной улыбкой, mit Nachdruck [со значением]:

- Auf Wiedersehen!" [Марина Цветаева. Неизданное. Сводные тетради. М., Эллис Лак. 1997. С. 233-237].

Протяжённость возникшей паузы показалась Цветаевой долгой. Штейнер как будто преодолевал расстояние, установившееся между ней и им во время лекции. Простое, но веское "Auf Wiedersehen!", прозвучавшее, наконец, Цветаева вполне оценила. После, в одном из писем 1927 года, она, рассказывая сон, навеянный смертью Рильке, писала: "Мой тот свет постепенно заселяется: ещё Рильке! А помните штейнеровское:


Auf Wiedersehen!"*


Как будто, прощаясь, Рудольф Штейнер не отнял протянутую ей руку.


* [Марина Цветаева. Письма к Анне Тесковой. М., Русский путь. 2009. С. 79.]


** Притязание Цветаевой на особое внимание Штейнера к себе во время лекции приводит на память Эллиса /Л.Л. Кобылинского/, давнего её московского приятеля. Эллису юная Цветаева обязана была введением в круг московского издательства "Мусагет", где в 1909 году сошлись будущие последователи Штейнера, чей портрет уже висел на стене в помещении издательства. В 1911 году Эллис совершенно погрузился в антропософию и отправился за границу, чтобы познакомиться со Штейнером лично. Некоторое время спустя он уже притязал на особое место при Учителе. Как вспоминала М.В. Волошина-Сабашникова, после одной лекции Рудольф Штейнер, обращаясь к Эллису, в шутку сказал: "А Вы, г-н Эллис, бунтарь!" - "О нет, г-н Доктор, - возразил Эллис, - я остаюсь Вашим верным рыцарем, - и, указывая на людей в зале, - а вот их всех надо сжечь!" [Margarita Woloschin. Die Grune Schlange. Lebenserinnerungen. 6 Aufl. Stuttgart. Freies Geistesleben. 1982. S.241]. В 1923 году, когда Цветаева слушала Штейнера в Праге, Эллис уже давно был в стане его противников. Быть может, его имел в виду Рудольф Штейнер, объясняя в лекции 6 июля 1924 года (GA 237) карму человека, превратившегося из рьяного приверженца антропософии в её врага. В контексте с содержанием этой лекции многозначительным представляется название, которое Цветаева, чей взгляд подчас достигал дна души человека, дала циклу своих стихов, посвящённых Эллису, - "Чародей".



Дата публикации: 31.05.2015,   Прочитано: 4543 раз
· Главная · О Рудольфе Штейнере · Содержание GA · Русский архив GA · Каталог авторов · Anthropos · Глоссарий ·

Рейтинг SunHome.ru Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Вопросы по содержанию сайта (Fragen, Anregungen)
Открытие страницы: 0.08 секунды