Весеннее
Как хочешь это чувство назови.
Весеннею зарёю пламенея
Оно в глазах, в дыхании, в крови,
Все радостнее, ярче и хмельнее.
Оно несёт прилив чудесных сил;
Его приход, мучительный вначале,
Как будто снова юность воскресил,
И в сердце снова песни зазвучали;
И снова снятся золотые сны,
И так легко на чутких струнах сердца
Играют пальцы ласковой весны
Причудливое, радостное скерцо.
1956
Апрель
Ещё по небу бродят тучи
И дождь, как прежде, голосист,
А в почке клейкой и пахучей
Уже наружу рвётся лист.
Как будто газовой косынкой
Прикрыв земли хмельную прель
Сады зелёной паутинкой
Заткал заботливый апрель.
И словно девочки-подростки,
Обновкой праздничной горды,
Глядятся радостно берёзки
В рябое зеркало воды.
1970
Ностальгия
Родимый край, ты часто стал мне сниться!
О юных днях опять взгрустнулось мне.
Моей судьба хромая колесница
Застряла в азиатской стороне.
Здесь не шумят берёзовые рощи,
Здесь не найти твоих озёр и рек.
В родной краю понятнее и проще
Живёт и умирает человек;
Хоть небо здесь и солнечней и шире,
И жизнь дана диковинным плодам,
За уголок в моей родной Сибири
Я все щедроты Азии отдам.
Как хорошо, в таёжной глухомани,
Где тишина и вечный полумрак,
Сидеть под кедром. Были бы в кармане
Краюха хлеба, трубка и табак;
Упасть лицом в пахучий бархат луга,
Припомнить песни, что певала мать,
Сосновый пень обнять, как шею друга,
И утомясь от счастья, задремать,
Чтоб с новой силой к жизни пробудиться
И вдруг понять, что лишь приснилось мне
Моей судьбы хромая колесница
В далёкой азиатской стороне.
1956
След колес
Машина вышла из ворот.
Руки прощальный взмах.
Ещё не верится... Но, вот,
Внезапной болью скован рот,
И слёзы на глазах.
Плеснулся грусти жгучий ад,
Толчками кровь в висок,
И чей-то смех, и чей-то взгляд,
как ледяной воды ушат
Расчитанно жесток.
Мотора шум ещё донёс
Капризный ветерок,
И смолкло всё. Лишь след колёс,
Тоска, щемящая до слёз,
Да скомканный цветок.
1956
Учитель
Едва сметет со школьного порога
Ночную тишь настойчивый звонок,
Подчеркнуто-подтянутый и строгий
Ты входишь в класс, привычный дать урок.
Сухой кивок. Короткий всплеск движенья,
И замер вдруг большой и шумный класс.
И вот уже мерцает напряженье
В тугих зрачках озорноватых глаз.
Их тридцать семь - мучительно несхожих
Характеров, привычек и манер,
Но ты им всем внуши одно и то те,
Один и тот же объясни пример;
Спеши проникнуть в тайны их желаний,
Направь их посоветуй, распроси,
От каждого добейся прочных знаний,
Огонь раздора мудро погаси...
Да что скрывать! - Таких огней немало
Случалось в жизни каждого из нас,
И наша юность так же бушевала,
И те же слёзы брызгали из глаз.
Нет, не легка учительская ноша!
Порою, нервы - словно боли ком,
И всё-таки с улыбкою хорошей
Ты должен говорить с учеником.
Их - тридцать семь. Им тесно на
планете, И все они - Гагарины, слегка,
Но говорят: "Учитель, ты в ответе
И за внешкольный шаг ученика!"
Ответственности нечего бояться,
Но разговор сегодня не о том:
Тебе же дня те хватит постучаться
И заглянуть хотя бы в каждый дом!
А ты идёшь, беседуешь с парнишкой,
Хоть и устал, и на дворе темно,
А мать его сидит порою с книжкой,
Или с супругом собралась в кино…
Но у тебя, быть может тоже дети
И в выдумку и в шалость влюблены.
Выходит, и за них другой в ответе
Перед высокой совестью страны?
Но ты - отец! Тебя тревожит сон их!
Они - твоя забота долг и честь!..
А сколько ты провел ночей бессонных,
И сколько книг не успевал прочесть!
Не ведая ни отдыха, ни срока.
Ты дорожишь минутою любой,
Чтоб отточить стратегию урока
И завтра в классе снова быть собой.
И только там, когда в глазах мальчишки
Зажжётся мысли светлый огонек,
Ты вдруг поймёшь, что и устал не слишком,
И трудный путь твой светел и широк.
1964
Синеглазой
Мир борьбы, мир страстей и тревог!
Мчится время могучей волной.
Много в мире путей и дорог,
Много песен звучит под луной,
Много выпало памятных встреч
В этом мире на долю мою,
Но одну лишь сумел я сберечь,
И о ней я сегодня пою.
Эта встреча - как солнце весны,
Что приходит в родные края.
О тебе мои думы и сны,
Синеглазая песня моя.
Я тебя никогда не искал,
Ты явилась, как солнечный свет,
Как ручей, что звенит между скал,
И преграды которому нет.
Мы в ущелье бродили вдвоём
И весенние рвали цветы,
И подснежником в сердце моём
Расцвела по-весеннему ты.
Мчится время по нашим следам,
Но по-прежнему песню любя,
Я тебя никому не отдам,
Никому не доверю тебя.
Пусть в альбоме увяли цветы,
Но в душе я живой сохраню
Эту песню весенней мечты -
Синеглазую песню мою?
1955
Песня грусти
Ночь одела в чёрный бархат небеса.
За Кибраем молодые голоса
Песни грустные, тоскливые поют,
И волнуют, и уснуть мне не дают.
Звук баяна, над садами прозвенев,
Нитью бисера вплетается в напев.
Льются песен немудрёные слова,
Вьются мыслей самобытных кружева.
Я запомнил эти песни наизусть:
В них такая нескончаемая грусть,
Столько жалоб, и упрёков, и угроз,
Столько боли и невыплаканных слез,
Словно жизнь кому-то счастья не дала
Будто жизнь кому-то стала не мила,
Будто властные объятия тоски
Чью-то душу разрывают на куски...
Как себя я в этих песнях узнаю!
Я вот так же и тоскую и пою,
Так же тесно мне, и душно, и темно,
Так же счастья мне изведать не дано,
Так же жаждал я обнять весь шар земной
Беспокойною, горячею душой...
Мысли, мысли! Сил недостаёт
Оборвать ваш огненный полёт,
Позабыть глухую боль обид.
А баян по-прежнему звенит,
Словно в этот предрассветный час
Он решил пропеть в последний раз
Песню боли, гнева и стыда,
И уйти из жизни навсегда.
Над Кибраем розовеют небеса,
За Кибраем молодые голоса
Песни грустные, унылые поют,
И волнуют, и уснуть мне не дают.
Туча
Туча кинулась дню на шею
И расплакалась как о покойнике.
Дань нахмурился, тяжелея,
Вымолвил туче: "Спокойненько!
Вытри слева. Не плачь, молчи.
Перестань же мокнуть, глупая!" -
А из тучи льются слёз ручьи
Серебрясь, звеня и хлюпая…
День расстроен. Не знает он
Как утешить, рассеять лучше,
Но случайно выпаса солнца ладонь
Из кармана заплаканной тучи.
В жарких лучах высыхает слеза,-
Солнце цветёт горячо!-
И туча, стыдливо потупив глаза,
Оставляет дня плечо.
Вздохнул, посветлел облегчённый простор
Ветром колыша лес,
И заботливо туче лицо утёр
Голубым полотенцем небес.
1938
Я болен
Я болен, болен... Ну и пусть!
Никто не виноват,
Что сам взрастил я эту грусть
И ей теперь не рад;
Что я своей рукой зажёг
Огонь лихой беды...
Так принимай теперь, дружок,
Награду за труды -
И эту боль, и этот стыд,
Дай в сердце место им
Молчи, терпи и делай вид,
Что дух твой невредим.
Но страшно, страшно сознавать,
Что счастья больше нет,
Что жизнь - квартира и кровать,
Работа и обед...
Но так живёт и тощий пес
С хвостом пяти мастей,
И я eмy немало снёс
Объедков и костей,
А он от радости визжал,
Неиствуя хвостом...
О, сколько ядовитых жал
В сравнении простом!
Где ж красота твоя Парнас?
От правды не уйдёшь!
Её не сможет скрыть от нас
Рифмованная ложь;
Она упряма как ишак,
И зла, как сто чертей, -
За мыслью - мысль, за шагом - шаг -
Придешь к её черте.
Придёшь, увидишь мрак и муть,
И сердце на куски.
И так захочется уснуть
От дьявольской тоски,
Забыть предательскую дрожь
Стыда за жизнь свою,..
Я болен, болен... Ну так что ж
Ведь, песню острую как нож,
Я о себе пою!
1955
Вызов
Нежный вызов прочёл я во взор твоём.
Но плеснулся сомнений глухой водоём,
И улыбкой тебе я ответить не смог,
Под наплывом безрадостных дум и тревог.
Знойный взгляд твой дразнил меня вызовом вновь,
Но обиженно выгнулась тонкая бровь,
И задумчивой стала улыбка твоя,
И ушла ты, досаду в душе затая...
Не печалься! Забудется горечь минут.
Много встреч еще годы тебе принесут.
Нежный вызов твой с радостью примет другой
Не надломленный жизни студёной пургой.
Ты дитя ещё! - Все у тебя впереди.
Будет счастлив другой у тебя на груди,
Только плод недозрелый срывать не спеши,
Сохрани чистоту своей той души.
Мимолётные встречи не много дадут,
Не насытит души твоей сладость минут,
Только горечь тоски и раскаяний чад
Преждевременно душу твою омрачат.
1955
Другу
Мы снова вместе! Радость красит лица,
В душе - весна, и мир светлей вокруг!
Какое чувство с дружбою сравнится?
Какое слово краше слова "друг"?!
Пусть за окном студёная пороша,
М ветер стонет, землю леденя, -
Ты снова рядом, скромный и хороши
Мой лучший друг, - ты снова у меня!
Пусть говорит, что мы совсем несхожи, -
Ты этим бредням верить не спеши, -
Что может быть желанней и дороже
Тепла и света дружеской души!
Нет, не распалась нашей дружбы глыба!
И хоть за дружбу не благодарят,
Ты, все-таки, прими мое спасибо,
Товарищ мой, соратник и собрат!
1955
Угар
Рассыпаясь звёздною порошею
Ночь взмахнула бархатным крылом.
Что же ты молчишь, моя хорошая,
Голову склоняя над столом?
Почему вино не убавляется,
Алой кровью в рюмке загустев?
Слушаешь, как скрипка надрывается,
Выводя тоскливый свой напев?
Может оттого, что здесь накурено,
Шумно и тревожно в этот час,
Ниточки бровей твоих нахмурены,
И тускнеет свет усталых глаз?
Может бить раскаяньем томимая,
Ты теперь тоскуешь о другом?..
Тень печали еле уловимая
Обвила глаза твои кругом,
И морщинки грустные и милые
Под глазами выдались сильней...
Я твоих желаний не насилую
Страстью необузданной своей,
Не терзаю ревностью и жалобой,
Подозрений в сердце не таю,
Может мне умерить не мешало бы
Эту нежность глупую мою?
Чёкнемся! Я буду пить стаканами
За тебя, за радость наших встреч!
Может быть меня, такого пьяного,
Ты от хмеля хочешь уберечь?!
Вон, скрипач, кивает нам, украдкою, -
Скрипка плачет для твоих ушей!-
Пей вино. Оно такое сладкое!
От него теплее на душе.
Оба мы молчим, грустим и маемся...
Ты меня о чем-нибудь спроси!
Хочешь, мы с тобою покатаемся
Ночью, по Ташкенту, на такси?
На моих коленях сладкой ношею
Отдохнешь, не закрывая глаз.
Пусть шофер с улыбкою хорошею
Смотрит через зеркало на нас.
Сыплются алмазною порошею
Звезды на асфальтовый простор,
И на нас с улыбкою хорошею
Смотрит через зеркало шофёр.
1954
Пегас
Она ушла, понурый мой Пегас,
Ушла на зов холодного рассудка.
Как будто ночь, и вдруг огонь погас,
А в темноте так холодно и жутко.
Что ж делать нам, мой старый, верный конь!
Давай, как встарь, попробуем забыться,
Прошли с тобой мы воды и огонь,
И ты летал не хуже вольной птицы;
Носил меня послушно много раз
В неведомые сказочные страны...
И как же ты, мой опытный Пегас.
Не уберёг теперь меня от раны!
Тебе меня бы во время лягнуть,
Насыпать в мёд щепотку злого перца,
А ты дремал! И чёрной грусти муть
Вползла змеёй в доверчивое сердце.
Так шевелясь, понурый мой Пегас, -
Ты одряхлел, я вижу, не на шутку! -
Тебе ль понять, что мой огонь погас,
А в темноте так холодно и жутко...
1954
Праздничная ночь
Спит своим обычным сном больница,
Смотрят в окна праздничная ночь,
Только аде по-прежнему не спится
И никто не может мне помочь.
Лишь один дежурный врач, в халате,
С синевой вкруг утомлённых глаз,
У моей размётанной кровати
Замедляет шаг свой всякий раз.
Взгляд его тревожен и участлив
На меня пытливо устремлен,
Знать, чужие боли и несчастья
Близко к сердцу принимает он..
Отдохните, доктор, вы устали, -
Время много, вам пора прилечь, -
Ваши нервы тоже не из стали,
Вам пора их тоже поберечь!
Не тревожьтесь,- я у вас не первый, -
Здесь больные всякие лежат.
Ну, немного расшатались нервы,
В голове, порою, сущий ад,
Только мне не морфий не поможет,
Ни в слоновой дозе пантопон..,
Как сказать вам, что меня тревожит,
Что рождает боль и гонит сон?!.
Доктор, доктор! Если бы вы знали,
что грызёт мне душу в этот час,
Вы меня бы, верно, поругали,
Дали б выпить множество лекарств,
Длинное прочли б нравоученье
О любви, о женщинах, о том,
Что я сам себе создал мученье,
И совсем ненужное, притом!
Я бы с вами внешне согласился,
Лишь под утро, волю дав тоске,
От стыда и боли удавился б
На своем больничном пояске.
1954
Последнее
Не зови, к тебе я не вернусь.
Нежных писем ко мне не пиши.
Улеглась моя прежняя грусть
В тайниках исцелённой души,
И не трать красноречия зря:
Мы друг друга ни ночью, ни днём,
На одном языке говоря
Никогда и нигде не поймём.
Позабудь о былом и не плачь
Свою женскую слабость кляня, -
Ты хороший, ты опытный врач,-
Ты должна быть сильнее меня.
Но письмом, что я трижды прочёл,
Ты былого вернуть не смогла,
Только роем встревоженных пчёл
Память душу мою обожгла;
Только боль позабытых тревог,
Только горечь ненужной тоски
Почерпнуть я в письме твоём мог,
Разрывая его на куски...
Нет, не зря улыбалась заря,
Не для нас она вспыхнет опять, -
На одном языке говоря
Мы не сможем друг друга понять.
1954
Осеннее
Задумчиво ветвями шевеля,
Укутав пылью зябнущие ноги,
Последний лист роняют тополя
На серые, унылые дороги.
Пришла пора печей и зимних рам,
Дохнули трубы первыми дымками;
Ужe не греет солнце по утрам,
И птицы не поют под облаками;
Обозы хлопка тянутся с полей,
Вода в арыках медленнее льётся,
И слабый крик последних журавлей
Невольной болью в сердце отдаётся.
Как эта осень стала мне сродни!
Еще недавно, молодая сила,
Сжигая щедро солнечные дни,
Меня по свету радостно носила.
Знакомы мне Удмурты и Мари,
Соленый вкус балтийского тумана;
Кавказ дарил мне золото зари,
Простор давали степи Казахстана.
Но вот померк беспечных дней накал,
И правда с вымыслом уже готовы к
бою: Какую правду в мире я искал?
Какие цели ставил пред собою?
Я людям песни подарить хотел
О подвиге, о доблести, о счастье...
Кто в юности душою не был смел,
Кто не горел надеждой и участьем?!
Но жизнь ломала каждого из нас,
И мы - рабы, от века и поныне,
И знаю я, что мой тревожный глас
Был гласом вопиющего в пустыне.
Вот почему осенняя пора
Рождает грусть ненужного упрёка,
Но не вернуть ушедшего Вчера,
И Завтра будет так же одиноко,
Вот потому и мысли жалят злей,
И оттого так горько песня льётся,
И слабый крик последних журавлей
Невольной болью в сердце отдаётся...
1952
Возле Заха
Возле Заха так шумно и весело!
Здесь танцуют, поют и смеются.
Ночь луну над садами повесила
Золотым отшлифованным блюдцем.
Звуки вальса плывут под чинарами,
Чьи-то взоры мерцают улыбками,
И порхают беспечными парами,
И красуется станами гибкими...
Как же мало для радости надо нам?
Но не стану смущать их укорами:
Я сегодня в удар негаданном
И шучу, и смеюсь над танцорами.
Как понять им, что каждою шуткою,
Мимоходом с усмешкою брошенной,
Я пытаюсь тоску свою жуткую
Скрыть от взоров чужих и непрошенных.
Но шучу я легко и уверенно,
Не пугаю тревожною ноткою.
Наша радость - часами измерена.
Наше счастье - такое короткое!
Ночь луну над садами повесила,
Фонари утомлённо качаются...
Возле Заха так шумно и весело,
Только в сердце разлад не кончается.
1951
Весенние напевы
Сады одеваются цветом,
Все ласковей солнца лучи.
Весна, дай мне мудрость поэта,
От грусти меня излечи!
Влей в душу мне прежние силы,
Надеждой меня напои,
Чтоб слёзы людей оросили
Весенние песни мои.
Пролейтесь же алые зори,
В молочные чаши садов,
Смывая безмолвное горе
Умноженных войнами вдов,
Сиротские слёзы стирая,
Обиженным радость даря.
Цвети же, заря золотая,
Воскресшей надежды заря!
1953
Весна
В аллеях солнечного сада
Весенних почек терпкий мёд.
И сердце вновь чему-то радо,
Куда-то рвётся и поёт;
Как будто ласковою песней
Тебя встречает каждый куст,
И мир становится чудесней
Одетый в ткань весенних чувств;
И радость, звонкая, как птица,
Былых невзгод стирает сны,
И хочешь сердцем раствориться
В тревожном шорохе весны,
Пройтись по саду над рекою,
Где не смолкают соловьи,
Чтоб ветер лаковой рукою
Рассыпал волосы твои.
1953
О хорошем
В такой вот тихий предрассветный час,
Когда шуршит под окнами пороша
И сон бежит от утомлённых глаз,
Приятно думать только о хорошем.
Приятно в памяти горю освежить
Далекой юности горючее цветенье,
Когда легко и просто было жить,
Когда любовь была полна значенья,
Когда в священный трепет приводил
Разгул стихий, набег грозы весенней,
И вид полузаброшенных могил,
И звон ручья, и жаворонка пенье;
И полнилась пытливая душа
Неясных чувств тревожно-сладким соком,
Когда седые волны Иртыша
Шептали мне о времени далёком.
А как легко кидалась голова
От похвалы, от женского кокетства,
И от того, что глупая молва
Меня поэтом нарекала с детства.
Мечтой честолюбивой опьянясь.
Огонь душ за гений принимая,
И я терял с реальной жизнью связь,
В волшебном мире снов своих витая.
А наша жизнь на радости скупа:
За каплей счастья - демон горя дремлет,
И я с высот заоблачных упал
На серую, обыденную землю.
Но много истин я в те дни постиг,
И многие рассеялись сомненья:
Вся наша жизнь - один тревожный миг,
А сущность жизни - взлёты и паденья.
Мои стихи... Кому они нужны!-
В них много чувств, но слишком к мало толку, -
Грустны, тоскливы, страстны и нежны -
Покрыты пылью старятся на полке;
Проходит жизнь, - уже мне тридцать пять! -
Но не могу с цензурой жить я дружно,
И не умею до сих пор писать
О том, что важно выгодно и нужно.
Теперь в цене героика побед,
И мне бы тоже выдать про колхозы!
Но разве мало выпущено в свет
На эту тему и стихов и прозы!
Шаблонными героями пестрят,
Одни и те же мысли повторяют...
Читать их или вовсе не хотят,
А прочитав - тотчас же забывают.
В них ничего естественного нет, -
Всё приукрашено, надуманно, нелепо!-
Уж лучше петь про голубой рассвет,
Чем к духу времени подделываться слепо.
Не зная грусти - радости не знать.
Не знал горя - счастья не измерить.
Чем больше жизнь бесстыдна и грязна,
Тем больше хочется в хорошее поверить.
Хорошее - не редкостная чушь,
Что археологи в земле найдут, порою
Оно живёт в движеньи наших душ
Чудесною, немеркнущей зарёю,
Слезой раскаянья блестит оно в глазах,
Улыбкой радости расцвечивает лица,
Стирая боль, рассеивая страх,
В сердца людей настойчиво стучится.
Вот потому и в этот ранний час,
Когда шуршит под окнами пороша,
И сон бежит от утомлённых глаз,
Приятно думать только о хорошем.
1952
Память
Снова я в ущелье! Между скалами,
Где теперь метет седая вьюга,
ПОМНИШЬ, здесь подснежники искали мы,
Повстречав нечаянно друг друга?
Помнишь речку?.. Одевала в шум она
Наших чувств весеннее начало.
Сколько дум здесь было передумано?
Сколько песен в сердце прозвучало!
Все теперь укрыто снежной заметью.
Все следы стирает время злое.
Только что нам делать с нашей памятью,
Что хранит так бережно былое?!
1962
Зимней ночью
Опустился шорох снегопада
На деревья ломким хрусталем.
По тропинкам призрачного сада
Мы с тобой задумчиво идём.
Тяжесть снега клонит ветви клёнов,
Яблони застыли в полусне
И, наверно, грезят о зелёной,
В буйном цвете ласковой весне.
Вот и мне весна сегодня снится,
Вспомнил я другой, нездешний сад,
Ласковые руки и ресницы,
Чьи-то губы, много лет назад.
Словно зёрна в переспелом злаке
В памяти былое вороша.
Снова вижу комнату в Черлаке,
Светлые просторы Иртыша,
Океан безоблачной лазури,
Освещенной сцены глубину,
Зрителей восторженные бури,
И на сцене - женщину одну...
Словно утро солнечного мая,
Молодости чувственной полна,
Стройная, красивая, живая
Всколыхнула душу мне она,.
Слаб язык поведать силу страсти,
Что пришла, как вешняя гроза!
О слепом, нежданном нашем счастье
Говорили губы и глаза.
Друг без друга жизнь казалась адом,
В летний полдень меркнул солнца
свет! С той пори прошли мы с нею рядом
По дорогам жизни много лет.
Вместе с нею мы исколесили
Всю Россию вдоль и поперёк,
И крупицы радости вносили
В скудный человеческий мирок;
Испытали стужи и ненастья,
Вырастили сына-сорванца.
Но давно не бьются прежней страстью
Тронутые холодом сердца.
Стала чаще тщетная усталость
Порождать холодных мыслей снег.
Видно только память нам осталась
О былой безоблачной весне!
Потому и этой ночью, рядом,
Размышляя каждый о своем,
По тропинкам призрачного сада
Мы с тобой так медленно идём...
1954
Неоконченная повесть
Тебя напрасно мучит совесть, -
Тебя мне да за что винить, -
Пусть неоконченная повесть,
Как пряжи тоненькая нить
Тобою порвана. Вначале
Она нам нравилась. Потом
В ней нотки грести зазвучали,
Как эхо в домике пустом...
К чему жалеть о том, что было!
В чаду сомнений и тревог
Меня ты всё-таки любила,
А я любить тебя не мог;
Любя, ты мне не доверяла,
Тебе я верил, не любя,
И нашей повести начало
Так долго мучила тебя.
Так где же мужество взяла ты,
Решив уйти без слёз и фраз?
Теперь лишь памятью крылатой
Былое связывает нас.
Но пусть тебя не мучит совесть
Случайным камнем под ногой, -
Ведь нашу маленькую повесть
Допишет кто-нибудь другой.
1955
"Афганец"
Буйный ветер чёртом бесноватым
Мечется всю ночь над Беговатом,
Как безумный плачет и смеётся
В дикой пляске пьяного уродца.
И звучит чудовищным мотивом
Бесконечным, горьким и тоскливым,
И кричит, как от тоски и боли,
Словно птица вольная в неволе.
Облака клочками грязной ваты
Мечутся над сонным Беговатом,
Ошалев от бешеного танца
Воющего злобного "Афганца"?
И его неистовая сила
Свет луны алмазной погасила,
Сотрясая тёмные жилища,
Словно в них врагов смертельных ищет.
Но и ты, "Афганец" бесноватый,
Бойся екал седого Беговата, -
Всем твоим безумствам там преграда
Гордый дух могучего Фаркада.
1949
Ветер
Замолчи ты, бога ради,
Не скули собакой тощей!
Спит в серебряном наряде
Стужей скованная роща.
Возле клёнов и орешин
Притаился сумрак синий;
Серп луны в ветвях подвешен
Сочной долькой апельсина;
Ночь роняет из лукошка
Звёзд алмазные курицы…
Что ж ты стонешь под окошком?
Почему тебе не спится?
На судьбу пенять тебе ли,-
Ты ж свободней всех на свете!-
Разве вьюги и метели
Не твои родные дети?
Разве ты уже не волен
Выгуляться, как бывало,
Потрясти, резвясь над полем,
Белой вьюги покрывало.
А потом умчаться к югу,
Всколыхнуть просторы моря,
Рассказать ему, как другу,
Чьи-то радости и горе;
Рассказать ему, что где-то
Так же бродит сумрак синий,
Только всё вокруг одето
В серебристо-звонкий иней;
Там давно умолкли птицы,
Не шуршат листвой орешни;
В том краю так часто снится
Пробужденье утром вешним;
Снится счастья призрак чистый
В золотом наряде мая...
Не стони, - мечись, неиствуй,
Царство холода ломая,
Чтоб сады зазеленели
И в садах запели дети,
Чтоб назойливой метели
Больше не было на свете!
Замолчи же, бога ради,
Не скули собакой тощей,-
Пусть в серебряном наряде
Сны о солнце видит роща!
1952
В вагоне
Словно бронзовое блюдце
Диск луны в небесной саже.
За окном вагона льются
Снежно-зимние пейзажи,
И поют, поют колеса,
И зовут, зовут куда-то
В мир заоблачных утёсов,
В мир откуда нет возврата,
Где ни недруга, ни друга,
Ни условностей ненужных,
Где царит седая вьюга
Над толпою гор окружных,
А декабрьские метели,
Как заботливые няни,
Стелют мягкие постели
В заколдованном тумане...
Не затем ли по дороге
Паровозы мне кричали,
Чтоб плевал я на тревоги,
На заботы и печали,
Бросил вечные погони
За неверным, лживым счастьем,
Кинул жалкий скарб в вагоне,
Разорвал билет на части,
И ушел дорогой снежной
Без тревоги, без оглядки,
Слушать ветра шопот нежный,
Пить вино свободы сладкой.
1952
Ночь
Ночь сегодня - как чернила синяя.
Не пойму: то месяц или кошка
Сквозь узор серебряного инея
Выгибает спину за окошком?
Не расслышу - плачет ли метелица,
Воет ли голодная волчица,
Или под окном корова телится,
Да никак не может отелиться...
1952
Прости
Мне тридцать семь, тебе неполных двадцать.
Снег седины покрыл мои виски.
Я разучился весело смеяться
Под тяжестью заботы и тоски.
В моей душе гнетущая усталость
Лежит пластом нетающего льда,
И счастье, что когда-то мне встречалось,
Давно ушло в былое без следа.
Но ты ещё полна огня желаний,
В твоей душе ещё цветёт весна,
Ты счастья ждешь, не ведая страданий,
И грудь твоя от жарких чувств тесна.
И эту пропасть видя между нами
Ты всё ж пришла, желаний не тая,
И обожгла горячими губами,
И вновь душа затеплилась моя.
Но не целуй - в губах твоих отрава,
Закрой глаза - они пьянят и жгут.
Пойми меня, - мы не имеем права
Отдаться страсти нескольких минут!
Что обрету, твою постигнув цель я?
Твоей любви что я взамен отдам?
Остынет страсть, и горечью похмелья
Раскаянье отравит сердце нам.
Оставь, беги, опасность сознавая!-
Она пройдёт, минутная печаль,
Пока тебя ошибка роковая
Не увлекла в безвыходную даль.
Мне легче оттолкнуть твои колени,
Солгать тебе, сказав, что сердце - жесть,
Чем пустоту и холод сожалений
В твоих глазах когда-нибудь прочесть.
1954
До свидания
До свиданья! Мы едва знакомы
И должны расстаться в этот час.
Отчего ж тревожно-сладким комом
Эта грусть на сердце поднялась,
Закружились мыслей вереницы,
Учащенней сердца жаркий ритм?...
До свиданья, нам нора проститься
Теплый взгляд ваш грустно говорит.
Мы друг другу слова не сказали!
Может, нас судьба сведёт опять,
Чтоб в таком же ярком, шумном зале
Довелось нам снова танцевать?
В ритме танца, в звуках тихой песни,
Что надеждой зажигает взор,
Мы продолжим робкий и чудесный
Наших глаз безмолвный разговор.
А пока... Пока пора проститься.
До свиданья! Жизнь диктует нам,
Что пора от грёзы пробудиться,
Возвращаясь к прерванным делам.
До свиданья! Распрямите плечи.
Ничего, что в этот грустный час
С дальних гор спускающийся вечер
Может, навсегда разлучит нас.
1951
* * *
Случая другого не представится.
Впрочем, тема эта вам не будет новою:
Я люблю вас, гордая красавица,
Скромною, неловкою любовью.
Без тоски, без горя и мучений,
Без желаний нестерпимо-острых.
Без надежд взаимных наслаждений -
Молчаливо, преданно и просто.
И, прощу вас, не судите строго
К пьяному прислушиваясь бреду:
Я побуду возле вас немного,
А потом куда-нибудь уеду.
А стихи... порвите, коль не нравятся, -
Писаны чернилами, не кровью.
До свиданья, гордая красавица,
Нe хочу надоедать любовью!
1948
* * *
Вот, видите, я снова вам пишу!
Спешу благодарить за ласку взгляда,
За то, что рядом с вами я дышу
За то, что и пишу я с вами рядом;
За то, что сердце радостно поёт
В моей груди, отвыкшей от волнений,
За то, что ваша близость мне даёт
Минуты ярких, светлых вдохновений;
За то, что я люблю не говоря,
И ни о чём другом не помышляя,
Чтоб только вечно теплилась заря,
Что вспыхнула в чудесный вечер мая!
1948
Вечное
Эти чувства вечно новы,
Эти чувства вечно сладки -
Недосказанное слово.
Вздох, подавленный украдкой,
Глаз призывное мерцанье,
Рук несмелое гаданье,
Целый мир очарованья
В каждом слове, в складке платья,
В торопливых строчках писем,
В расставаниях и встречах...
Не гони их, покорись им,
Зову сердца не переча!
Всё на свете повторимо,
Но всему своё значенье:
И рабы седого Рима
Знали сладкое мученье;
И бесстрашный гордый витязь
Становился вдруг несмелым...
Вы юнцам и старцам снитесь,
Тайно властвуя над телом,
Для всего живого живы,
Век горя и не сгорая,
Как вселенная стары вы,
И свежи, как утро мая.
1956
Звёздочки
Звёздочки ясные, звёздочки чистые,
Вечно прекрасные, вечно лучистые,
Звёздочки ласковых бархатных глаз,
Где вы сейчас?
Каждую ночь так настойчиво снится мне
Ласковый свет затенённый ресницами,
Губы мне снятся всю ночь напролёт…
Сердце поет!
Сердце поёт м болит, непослушное,
Ночью тревожною, тёмною, душою,-
Сердце шальное сжимают тиски
Черной тоски.
Счастье, да где же ты бродишь, незримое.
Словно боишься сказать, нелюди мое,
Что для меня безвозвратно погас
Свет этих глаз?..
Сердце горячее - грycть неизбежная.
Где вы, желанные, чистые, нежные
Теплые звездочки бархатных глаз?!
Горько без вас.
1950
Для чего
Ты вонзила мне в грудь
Ядовитое жало упрека,
Для чего эту ложь
Ты на помощь себе призвала,
И роняя слова так язвительно,
Зло и жестоко,
Изумлённую душу
Неправдой на части рвала?
Я не верю тебе:
Оскорблений тяжёлые камни
Ты бросала шутя, -
Так язвить не могла ты всерьёз -
Как могла ты не знать, что была
Словно воздух нужна мне,
Как могла не увидеть
Тоскою исторгнутых слёз,
Как могла не понять
Продиктованных горечью песен,
Что к тебе обращал я,
Любя и болея душой?!
Ты же знала, что мир
Без тебя мне убийственно тесен,-
Неизведанный мир,
Необъятный, прекрасный, большой...
Не пойму, для чего ты
На встречу со мной согласилась?
Не пойму, почему
Ты со мной продолжала идти?
Для того ли, чтоб мне
Эта встреча мучительно снилась,
Чтоб на новой тропе
Мне мерещились эти пути?...
Боль обиды пройдёт,
И мы станем, как прежде, чужими
Дни разлуки сильней
Закуют мое сердце в броню,
И не дрогнув душой
Я сумею прочесть твоё имя,
Позабытое имя,
Что ныне я в песне храню.
1955
Далекое
По дорогам вязким осень ковыляла,
Зябко колыхались жёлтые листы.
Встретились. Случайно та меня узнала,
И совсем случайно полюбила ты.
Просто и стыдливо сердце мне доверив,
Чувствовала с дрожью, что любовь растёт.
Помню я, как робко отворялись двери,
Помню ту скамейку у твоих ворот;
В поцелуе губы там встречались наши.
Голос твой срывался, тёплый и грудной.
Ты меня впервые назвала Генашей,
Я тебя впервые называл родной...
Помню, плакал ветер, падал снег крылатый,
Над землёй сходилась туч седая бровь.
Свой весёлый лепет в дом ко мне внесла ты, -
Первую большую девичью любовь.
Зимними ночами месяц ярко-светел,
В комнатушке нашей плавал полумрак,
Думали о многом: будут, нет ли, дети,
Как их воспитаем, назовем их как...
Ночи дни сменяли, шли и шли недели, -
Юность золотая без тревог и гроз! -
Но грядут за летом вьюги и метели,
Первые тревоги, капли первых слёз,
Первая размолвка. Холод отчужденья
Навсегда развеял тень былых надежд.
Ревности нежданной горькие мгновенья
По вине незлобной глупости невежд...
Времени машина мчит неумолимо.
Пронеслась над нами вереница лет.
Спит в твоем альбоме пожелтевший снимок -
Заблуждений юных грустный, горький след.
И когда случайно ты в альбом заглянешь,
Память о далёкой юности твоей
Грустью отуманит глаз спокойный глянец
И прорежет складку меж твоих бровей.
Вспомнишь нашу встречу, сердца голос властный,
Юности бездумной чувственную дрожь,
Только продолженья той поры прекрасной
В памяти и в сердце больше не найдёшь.
Может быть с тобою суждена нам встреча
После долгих, долгих отчуждённых лет?
Осенью глухою, в серо-хмурый вечер
На тропе случайной наш сойдётся след.
И с трудом друг друга сердцем узнавая
Вспомним дорогие, некогда, черты.
Я скажу в волненьи: - Ты совсем другая!
- Как та изменился!- мне ответишь ты.
И пойдём, простившись, по своим дорожкам,
Унимая в сердце чуть больную дрожь,
И о прошлом снова погрустим немножко,
Но, того, что было, снов а не вернешь!
Времени машина мчит неумолимо
Вереницей новых неизбежных лет.
Пусть же спит в альбоме пожелтевший снимок -
Заблуждений юных грустный, горький след.
1937
В Павлодаре
Ты утихни павлодарский ветер,
Не тревожь сыпучего песка!
Без того мне сердце в этот вечер
Ущемила жгучая тоска.
Снова память вспыхнула пожаром,
И в каком-то сладостном бреду
Старым довоенным Павлодаром
Я знакомой улицей иду.
Где-то близко домик с палисадом,
Ветхое, скрипучее крыльцо…
Может, схоронившись где-то рядом.
Счастье снова глянет мне в лицо?
Встанет рядом,чтоб коснулись плечи,
И бескрайней нежностью дыша,
Как во время нашей первой встречи,
Уведёт на берег Иртыша...
Только нет на улице знакомой,
Столько раз исхоженной вдвоём,
Ни крыльца, ни старенького дома,
И ни тех, кто жил когда-то в нём.
Всё ушло в далекое былое.
Вот и я у жизни на краю,
Вспоминая доброе и злое,
На безмолвной улице стою.
1974
Мысли
Снова мысли горькие
Без конца и краю...
Загрустил на зорьке я,
А о чем - не знаю.
Может сердце вещее
Близкой болью смято,
То ль смотрю на вещи я
Чересчур предвзято,
То ль припомнил прежнюю,
В мыслях - вечно новую,
Ветреную, нежную
Молодость бедовую?..
Мысли колют, жалятся,
Как излом лучины.
Вроде бы печалиться
Нынче нет причины.
Лёгкая бессонница
У меня наверное…
Жизнь к закату клонится
Медленно и верно.
Не на то я сетую,
Не о том болею:
Песню недопетую
Сердцем я жалею,
Ту что недосказана,
Ту, что так рискована,
Что запретом связана
И неволей скована...
1962
Парадоксы
Мы все душою чуточку грязны!
А у иных на совести такое,
Что ни почёт, ни сладость новизны
Им не дают желанного покоя.
Иных гнетет сомнений тайный яд,
Сердца других слепая зависть точит,
Но все они о чести говорят, -
Клеймить себя пока никто не хочет!
И я, порою, стоит ли таить!-
Кому-нибудь упрек жестокий брошу,
Чтоб на чужую голову взвалить
Своих грехов накопленную ношу.
Да, всяк из нас сегодня был бы рад
Из книги жизни вырвать те страницы,
Которые так много говорят,
И от которых по ночам не спится...
1956
В день рожденья
Пятьдесят - конечно не семнадцать!
Не легко, по правде говоря,
В столь почтенном возрасте признатьcя,
Оборвав листок календаря.
Но виски предательски белея
С головою возраст выдают!
Почему же в даты юбилея
Так беспечно шутят и поют?
Почему не жалуются, плача,
Что в каком-то памятном году
Нестерпимо злая неудача
Нам на шее кинула беду,
Оглушила громом лихолетья,
И прервав мальчишеские сны,
Отхлестала горечью, как плетью,
Безо всякой видимой вины?..
Но земля, нуждаясь в солнце мая,
Не грустит о стуже лютых зим!
Потому дурное забывая,
Светлое мы бережней храним.
Пусть оно встречалось мне не часто,-
Тем острей довольствовался я
Редкими изюминками счастья
В горьковатом хлебе бытия.
Потому и нынче как когда-то,
За стаканом доброго вина,
В общем-то нерадостная дата
Светом добрых чувств озарена.
1967
Печальная пора
Ко сну отходит яблоневый сад
Глядясь печально в глянцевые лужи.
Над городом октябрьский листопад,
И небо дышит сыростью и стужей.
Все ниже снег сползает на гранит
Суровых гор, застывших без движенья,
И в неподвижном воздухе разлит
Неистребимо стойкий запах тленья.
Лишь облаков печальный хоровод
Над крышами безлико-серых зданий
В глухую даль безудержно плывёт,
Как череда людских воспоминаний.
Всему на свете свой отмерен срок,
Лишь памяти неведомы пределы,
И суд её тем более жесток,
Чем менее добра ты людям сделал.
Ты звал к добру? Но, правду говорят,
Слова мертвы, как лист упавший с клена,
А добрыми намереньями ад
Был вымощен еще во время Оно!
И нет беды постыдней и больней
Сжигающего душу ежечасно
Сознания никчёмности своей,
И сил души, потраченных напрасно.
Не потому ли с кончика пера
Текут слова щемящие до дрожи,
Что дней моих прощальная пора
На эту осень серую похожа?..
1984
Школьному другу
Мы росли как трава на ветру,
Нам свобода была по нутру,
Нас питали такие слова,
От которых плыла голова:
Мы - надежда Земли! Мы - сыны
Первой в мире свободной страны!
Мы не пыль на ветру, не рабы,-
Мы - хозяева нашей судьбы!
Пусть штаны у хозяев пестрят
Разноцветьем кричащих заплат,
И с рассвета до темноты
Просят хлеба голодные рты,
Но пьянила тебя и меня
Вера в правду грядущего дня, -
В красоту претворенных идей
Лучезарного братства людей...
Как мы верили в завтрашний день!
Как ломали мы косность и лень!
Дa и кто в эти дни не хотел
Быть достойным невиданных дел,
Чтоб скорее, - сегодня, сейчас, -
Это Завтра овеяло нас!..
О, святая наивность весны!
Нам до ужаса были тесны
Дом и школы наскучивший класс,
Где пытались воспитывать нас,
И откуда мы сердцем рвались
В настоящую взрослую жизнь,
Чтоб дерзать, не шепча, а крича,
Чтобы кровь, как огонь, горяча,
Чтоб рубить, так с размаха, с плеча,
Чтоб пройти по земле грохоча!
1985
* * *
Мы пришли ниоткуда
И уйдём в никуда.
В отрицании чуда
Наша боль и беда:
Злого скепсиса жертвы
Мы не верим теперь
В воскресенье из мертвых,
В обратимость потерь,
А поверив в "Неверьте"
В жажде жизни большой,
Мы задолго до смерти
Умираем душой;
Нетерпимы, жестоки,
Ни к кому не добры
В те недолгие сроки
Лотерейной игры,
Именуемой нами
Злодейкой-судьбой,
Что была временами
Как мечта голубой,
То смеялась и пела,
То мутнела от слёз,
И страстями кипела
В самый лютый мороз;
Обещала, манила,
Возвышала, лгала,
Много раз изменила,
Реже - верой была;
Но, обманут стократно,
Свой отмеренный век
Так хотел бы обратно
Повернуть человек:
Пусть сплошные обманы
И сплошная беда, -
Лучше вечные раны,
Чем уход в никуда...
1985
Мечта и явь
Мечта и явь - антагонисты,
Хоть мир бесплоден без мечты.
Всю жизнь душой стремился ввысь ты,
А был к земле прикован ты.
Здесь, на земле твоё жилище!
И в том беда твоя навек,
Что не одной духовной пищей
Живёт на свете человек.
Мечта - реальности предтеча,
Но явь, извечный враг мечты,
Вез всякой жалости калечит
Ростки духовной красоты.
А мы всё ждём её, как чуда!..
И, всё же, был ли,- вот вопрос,-
Тупым ничтожеством Иуда,
Когда им предан был Христос?
Не злой ли хитростью Пилата
Он обречён на вечный суд?..
Земля и в наши дни богата
Великим множеством иуд.
Ведь не бездушные машины,
А люди, зная что творят,
В скупую пищу для душ нам
Тайком подмешивают яд;
Они с мечтою дружат реже,-
Им по душ земной уют!-
И за серебренники те же
Легко собратьев предают.
Но даже их, порою, душит
Петлёй сомнений тайный страх:
Уж не свои ль нагие душ
Они распяли на крестах?..
1985
В грядущее
Плоды моих Задумчивых минут,
Пытливой мысли сладостное бремя,
Мои стихи меня переживут,
И не сожжёт их огненное время.
Когда-нибудь в вечерней танине
Листок моих давно забытых песен
Кому-нибудь расскажет обо мне,
И чей-то мозг от мыслей станет тесен.
Расскажет он, как чёрная тоска
Сжигала тайно сердце человека,
О совести, задушенной в тисках
Жестокостью прославленного века,
О горечи растоптанных свобод,
О гибели спасительной надежды,
О том, как нёс подавленный народ
Ярмо самовлюблённого невежды...
О, человек! Ты вечно будешь жить,
Как вечно мчится в космосе планета!
В твое Далёкое протягивает нить
Мятежный ум безвестного поэта.
Он мимолётной славы не искал,
Честолюбивых мыслей не имея, -
Ему претил бесчувственный оскал
Продажного писаки-фарисея,
Но всей душою Родину любя,
Он вёл на битву гневных песен рати,
И много бед накликал на себя,
И много сил безропотно потратил.
Посея ветер - бурю лишь пожнешь!
Так пусть же мчится вихрь грозы могучей
Сметая унизительную ложь, -
Что нашу жизнь затмила чёрной тучей
И ты придешь, грядущий человек,
На смену обездоленный уродцам,
И солнце правды твой украсит век,
И песня счастья вольно разольётся.
И вот тогда, в вечерей тишине,
Листок моих тоскливо-грустных песен
Кому-нибудь напомнит обо мне,
И чей-то мозг от мыслей станет тесен.
1952
* * *
Жизнь моя как река обмелевшая льётся.
Впереди - пустота непрогляднее ночи.
Только сердце всё так же настойчиво бьётся,
Словно с мыслью печальной смириться не хочет.
Нет оно не остыло, упрямое сердце, -
В нём, как прежде, и радость, грусть, и томленье, -
Будто стоит открыть лишь какие-то дверцы
И, как в сказке волшебной, придет обновленье.
Будто стоит коснуться лишь дверцы чудесной,
И усталые руки наполнятся силой,
И вернутся звенящие радостью песни,
Что беспечная молодость мне приносила.
Но чудес не бывает у мудрой природы -
Всё течет по её непреложным законам,
И сменяют друг друга века и народы,
И легко поклоняются новым иконам...
Замыкается круг, замедляя движенье,
Чтоб внезапно споткнуться на сроке вчерашнем,
И не станет ни мысли, ни света, ни тени,
И не будет ни горько, ни сладко, ни страшно,
Лишь когда-нибудь чьи-то усталые руки
Тихо дрогнут, коснувшись забытой страницы
Где прощальная песня любви и разлуки
Из-под тяжкого камня забвенья струится.
1985
