327. Всю греко-латинскую эпоху можно разбить на три периода: первый — от 747 г. (основание Рима) до 27 г. до Р.Х.; второй — от 27 г. до 693 г. по Р.Х.; третий — от 693 г. до 1413 г. "В первый период человеческие души развивались из внутренних основ человеческого развития (имеются в виду люди, жившие в бассейне Средиземного моря), так что как души они теряли связь со всеобщим духовным миром". Предыдущее развитие души ощущающей в египетскую культуру эту связь переживало постоянно. "И в отношении этого космического чувства в VIII столетии до нашего летоисчисления наступил кризис, настоящая катастрофа в среде человечества". Иссякло старое ясновидение, а с другой стороны восходила греческая культура, в основе которой лежало переживание человеком самого себя как обособленного существа, а не как члена космоса. Человеческую всеобщность, всеобщую человеческую жизнь переживал он теперь в себе.
     "С одной стороны, мы имеем поток живущего в той культуре человечества, а с другой — тот поток, внутри которого разыгралась Мистерия Голгофы. Оба они протекают некоторым образом рядом один с другим. Такое могло происходить благодаря тому, что в то время, как совершалось божественное событие, человек, культурный человек, отпал от богов, жил жизнью, не имевшей никакой непосредственной связи с духовным. ...
     Такое отношение проходящих рядом друг с другом внешней культуры и мистериального события было немыслимо ни в один из предыдущих культурных периодов человечества... всегда протекавших в тесной связи с Божественно-духовным".
     Во второй отрезок времени (27-693 гг.) профаническая культура Средней Европы приняла Событие Христа, но чисто внешне, так что продолжала держаться вдали от внутреннего понимания Мистерии Голгофы. "Все, что могло вести к пониманию Мистерии Голгофы, объявлялось ересью; и при этом пытались облечь в тривиальные формулы то, что в эти формулы ни в малейшей степени облечься не может".
     Понять этот период можно в том случае, если иметь в виду, что "человечеству была определена вера, что все человеческое познание, все человеческие ощущения годятся лишь для чувственного, посюстороннего". Кончилось все тем, что в VIII, IX вв. над европейским человечеством простерся род затмения в отношении связи человеческой души со сверхчувственным. И такое явление, как Бернард Клервоский (1091—1153), типичное для того времени, являет нам полное энтузиазма стремление остаться по ту сторону физически-чувственного. "Он говорит: меня может постичь грех; правильное же есть нечто такое, что протекает само для себя, что некоторым образом протекает по ту сторону потока, в который вылетела (упала) человеческая душа".
     Весь 3-й отрезок греко-латинской культуры проходит в стремлении доказать, что с человеческими идеями и понятиями не следует стремиться понять, что происходит в духовной действительности. Это следует передать откровению. Так образовалась сила церкви: не просто из теологических импульсов, но через направление сил познания, собственных сил души лишь на физически-чувственную жизнь, а не на познание сверхчувственного. Понятие веры образовалось не в первые столетия, а позднее. "Это понятие веры означает: в Божественно-духовное можно только верить, но знание о нем невозможно". Наследием такого представления мы живем и поныне.
     В 5-й послеатлантической эпохе эта тенденция вообще вылилась в отрицание сверхчувственного. "Развилась вера, что сверхчувственное вообще лишь измышлено человеком и никакой реальностью не обладает. Если действительно хотят понять происхождение материализма исторически-психологически, то его следует искать в церкви. Естественно, церковь также есть лишь внешнее выражение более глубоких, действующих в развитии человечества сил, но действительное познание человеческого развития поймут лишь тогда, когда совсем точно увидят, как одно действительно возникает из другого. Правоверные в 4-й послеатлантической эпохе говорили: человеческая способность познания предназначена лишь для понимания чувственных взаимосвязей; сверхчувственное должно быть предоставлено откровению, о нем нечего говорить, ибо всякие разговоры ведут к ереси, к заблуждениям. — Современный марксист, современный социал-демократ, они являются верными сыновьями того воззрения и последовательно выводимы из католицизма предыдущих столетий. Они говорят: всякая наука, достойная этого звания, может трактовать лишь только о чувственно-физических событиях; духовной науки быть не может, т.к. нет никакого духа; духовная наука есть не более, чем наука об обществе, о человеческой совместной жизни".
     "Людям говорили: ваши человеческие силы должны ограничиваться едой и питьем, а что сверх того происходит в мире — это живет над вами. Но так поступать в Западной Европе не могли; так могли поступать в Восточной Европе, и в этом состоит смысл раскола церкви на западную и восточноевропейскую. В Восточной Европе человек действительно был ограничен чувственным миром и в нем должен был развивать силы. А в мистериалъных высях, совершенно не касаясь чувственного, должно было развиваться то, что затем вело к ортодоксальной религии. Здесь было действительно строго разделено то, что человек выносил из своего человеческого, и то, что действительно было духовным миром, что как одно-единственное веяло и жило в парящем над людьми культе.
     И что могло здесь развиться? В различных нюансах здесь должно было развиться ощущение: значением, действительностью обладает, собственно, только чувственно-физическое. Можно сказать: силы которыми не пользуются, но обращаются с ними так, что запирают их в себе, не развиваются, чахнут. И если человек столетиями удерживается от того, чтобы в своем духе постигать сверхчувственное, то его силы остаются без употребления и исчезают полностью. И это полное их исчезновение мы находим в современном социалистическом мировоззрении. Несчастье состоит не в социализме, а в том, что он полностью отклоняет духовно-сверхчувственное и вынужден поэтому ограничить себя одной только социальной структурой животного в человеке. Эта социальная структура животного в человеке подготовлена надломом сверхчувственных сил в человеке. Она возникла благодаря тому, что люди были вынуждены сказать себе: мы совсем не хотим, познавая и переживая, наши души связывать с тем, что, собственно, составляет поток их жизни как таковой, который вызывает наше блаженство и в который вплетена Мистерия Голгофы.
     С чем это связано? Это связано с тем, что в 4-м послеатлантическом периоде с совершенно особой силой действовали люциферические силы. Они отделили людей от космоса; ибо эти силы постоянно стремятся изолировать человека эгоистически, отделить его от всего духовного космоса также и в знании о его связи с физическим космосом. Поэтому не было никакого естествознания в эпоху наивысшего расцвета этого отделения. Там господствовало люциферическое. И можно сказать: то, что тогда действовало в разделении чувственного знания и сверхчувственной догматики, было люциферического рода. Люциферическому противостоит ариманическое. Это два врага человеческой души. Отдача сверхчувственных человеческих сил умиранию — что затем привело к животной форме социализма, который теперь, опустошая и разрушая, должен охватить человечество — возводима к люциферическим силам. Новое, что развивается в наш век, имеет иную природу; оно более ариманической природы. Люциферическое хочет изолировать человека, отделить от духовно-сверхчувственного, предоставить его переживаниям в себе иллюзии всеобщности. Ариманическое же, напротив, нагоняет страх перед духовным, не позволяет подойти к духовному, создает иллюзию, будто бы духовное для человека недостижимо. Если люциферическое удержание человека от сверхчувственного носит более воспитательный, культурно-воспитательный характер, то ариманическое удержание от сверхчувственного, основанное на страхе перед духовным, в эпоху с XV в. прорвалось более природным образом. Люциферическое отделение от духа в жизни в большей степени смогло выступить под покровом ортодоксального Христианства на Востоке, ариманическое... — на Западе... в элементе американской культуры.
     Подобные истины, может быть неудобны, но... порядок в нашем хаосе восстановят лишь тогда, когда различные течения распознают в их истинном виде". 181 (20)

677. "Силы, группирующиеся вокруг Аримана, ариманические существа... хотят особым образом опе­кать человеческий интеллект и хотят это делать во все большей степени, чтобы он попадал во все большую зависимость от всего земного бытия; они также хотят человеческую волю, индивидуальную волю вы­работать совершенно по-особому, т.е. сделать то, что люциферические существа хотят подавить. ...служащие Ариману духи хотят, что особенно важно иметь в виду, полностью развить волю. Человек благодаря этому должен прийти к самодостаточности. Он должен бы стать сновидцем в юности, но совер­шенно умным человеком в старости, способным многое понимать благодаря своему опыту, но из духовных миров ему не открывалось бы ничего. Уясним себе: все, благодаря чему человек в юности умен, возни­кает из откровения; собственный опыт приходит лишь в старости. Ариманические существа хотят ограни­чить нас этим опытом".184 (8)

681. Ариманическое влияние на человека пришло с середины Атлантического периода. Оно действовало особенно сильно на эфирную голову. — Отсюда искушение: физический мир считать единственным.109 (4)

682. Ариманические существа. "Они не стремятся делать человека особенно духовным. Им хочется убить в человеке сознание его духовности. Они стремятся привить человеку воззрение, что он, собственно, лишь совершенное животное. Ариман в действительности есть большой учитель материалистическо­го дарвинизма. Он также является учителем всей той технической и практической деятельности в зем­ном развитии, которая не хочет служить ничему иному, как только внешней чувственной человеческой жизни, быть техникой, направленной на удовлетворение потребностей в еде, питье, которые имеют также и животные. Убить, затемнить в человеке сознание, что он есть образ божий, — вот что стремятся привить душе сознательной ариманические духи через всевозможные рафинированные научные средства в на­ше время.
     В прошлом ариманические духи не имели интереса к тому, чтобы с помощью теорий затемнять человеку соз­нание. ... т. к. существовало атавистическое ясновидение".182 (6)

695. "О Люцифере мы должны говорить как о духе, который действует во внутреннем человека (в астр. теле); Ариман же есть дух, который (извне), как занавесом, закрывает материей духовное и делает не­возможным познание духовного мира". Через ариманическое влияние погибла Атлантида. 109 (19)

726. Во время сна наше астр. тело и Я получают опыт в духовном мире. При пробуждении они напечат­левают его только эф. телу и лишь, так сказать, надавливают им на физ. тело. Но если бы не произошло люциферического искушения, то, согласно водительству Ягве, этот опыт в равной мере пронизывал бы и эф. и физ. тела. Согласно своего рода таинственному пакту, заключенному между Люцифером и Ариманом, при пробуждении Люцифер передает Ариману то, что должно проникать в физ. тело.
     "Возникает значительный феномен: во время сна Ариман переживает в нашем физ. теле переживания Люцифера. Другими словами, в этом заключается причина того, что мы сами не можем внести наши ночные переживания в наше духовное сознание, т. к. Люцифер передает их Ариману при пробуждении". Опыт, кото­рый мы получаем в нашей бодрственной жизни с помощью органов чувств, — в нем сидит Ариман, поскольку мы при этом пользуемся физ. телом как инструментом. Во время сна этот опыт в нашем астр. теле и Я переживает Люцифер. Так Ариман отплачивает Люциферу.
     "Каждую ночь Люцифер высасывает жизнь из науки и нам оставляет лишь абстрактные понятия, мертвые понятия, которые нам дает наука". Отсюда происходят и все идеи о границах познания. По вине Аримана ночной духовный опыт не доходит до конкретного в бодрственной жизни и, переживаемый одним эф. телом, остается верой. ... Вера — это застрявшее в эф. теле знание". Знание же, приобретаемое в течение дня, застревает ночью в астр. теле и выступает затем как лишенное веры знание. Веру у него отнял Люцифер. "Люцифер переживает в нашем Я ариманические переживания". Так мешают они нам обрести гармо­нию между верой и знанием. Чтобы эту гармонию установить, людям дана Христология, Духовная наука о Христе Иисусе, учение о Мистерии Голгофы и об Иисусе из Назарета. Это выражено также в той деревян­ной скульптуре.162 (4)

764. В древние времена люди через вдохновение получали представления из духовных миров. Сами они не думали. И смерть они переживали как майю, не производивщую на них особенного впечатления. Они знали только жизнь и были лишены интеллекта. Чтобы овладеть интеллектом, человек должен был стать смертным, должен был начать отлагать в себе минеральные субстанции. Но исходя из развития др. Сатурна, Солнца и Луны, Иерархии не могли создать такую Землю, на которой человек, бывший бессмертным на др. Луне, смог бы стать смертным. Иерархии как бы говорили себе: "Мы, высшие Иерархии, не можем создать такой Земли, из сил которой человек мог бы прийти к интеллекту. Здесь мы должны допустить совсем другое существо, которое идет совсем иным путем, чем мы, допустить ариманическое существо. Ариман является существом, не принадлежащим к нашим Иерархиям. В поток эволюции он входит другим путем. Мы должны допустить этого Аримана. Если мы потерпим Аримана в земном развитии, если мы дадим ему некую часть в нем, то он принесет нам смерть, а с нею и интеллект, и мы сможем в человеческое существо внести смерть и интеллект. Ариман знает смерть. Ариман знает ее, поскольку он соединен с Землей, поскольку он проходит путем, соединяющим его с земным развитием. Он — знающий смерть, он мудрец смерти. Поэтому он также и господин интеллекта".
     "Боги стояли перед большой проблемой: потерять в Аримане в некотором смысле господство над Землей. Существовала одна возможность для богов узнать нечто такое, чего в своих божественных мирах, не пронизанных Ариманом, они не могли познать, — это послать Христа познать смерть на Земле. Бог должен был умереть на Земле, и Он должен был умереть так, чтобы основание Его смерти заключалось не в божественной мудрости, а в человеческом заблуждении, которое возникает из взгляда, будто Ариман является единственным господином (в земном). Бог должен был пройти через смерть и смерть преодолеть. Таким образом, Мистерия Голгофы означает для богов обогащение их знания через мудрость смерти. Если бы ни один бог не прошел через смерть, то Земля стала бы совершенно интеллектуалистичной, совершенно не способной в дальнейшем проходить эволюцию, предопределенную ей богами".
     Христос учил Своих посвященных, что Он пришел из мира, где не знают смерти; Он познал смерть на Земле; Он смерть победил; если человек понимает связь земного мира с божественным, то снова возводит интеллект к спиритуальному. Так примерно следует выразить то содержание эзотерического учения, данного Христом Своим посвященным. Им было дано учение о смерти с точки зрения божественного мира.
     Если хотят прозревать всю глубину этого эзотерического учения, то понимающим всю человеческую эволюцию необходимо знать: боги победили Аримана когда сделали его силы нужными для Земли, но они притупили свою силу, когда сами познавали смерть в Существе Христа. Боги хотя и включили Аримана в земное развитие, но, используя его, принудив его низойти в земное развитие, они свое собственное господство не осуществляют до конца.
     Кто знает Аримана после Мистерии Голгофы и кто знал его раньше, тому известно, что Ариман ждал того всемирно-исторического момента, когда он сможет вмешаться (в развитие человека) так, что его действие будет не только таким, каким оно было с атлантических времен — это вы знаете из моего "Очерка тайноведения", — т. е. сказываться на бессознательном и подсознательном человека, но он сможет вмешаться и в сознание человека. Если человеческие слова применимы к божественной воле, то можно сказать: Ариман вожделенно ждал момента, когда он сможет со своей силой проникнуть в человеческое сознание.
     И вот он был застигнут врасплох тем, чего раньше не знал, что божественная Воля решит послать свое Существо на Землю, пошлет Христа и Он пройдет через смерть. Благодаря этому ... у господства Аримана было сломано острие. С того времени он использует каждую возможность привести человека к употреблению голого интеллекта; он и по сей день не отказался от надежды, что ему это удастся. ...Можно, например, сказать, что в душе Аримана — если говорить о душе Аримана, то делать это следует сравнительным образом — господствовала особая радость — я все употребляю человеческие выражения, где должны быть найдены какие-то другие, — особая радость господствовала в душе Аримана с 40-х годов XIX в. и до его конца, поскольку преобладающее господство материализма дало ему надежду на его собственное господство на Земле". Тогда не христианской стала даже теология. "И противниками Аримана в настоящее время являются лишь учения, проистекающие из Антропософии".211 (7)

89. Человек, который питательные соки с силой гонит сквозь тело, имеет черные глаза и черные волосы. Питательное средство достигает у него даже глаз, он с силой гонит кровь в глаза. Тот, у кого глаза коричневые, делает это в более слабой мере. Человек с синими глазами вообще не гонит с силой питательные соки в глаза, и передняя стенка радужной оболочки у него совсем не наполнена питательным соком; через прозрачный глаз тогда видна задняя стенка. Тогда соки не достигают с силой также и во­лос, и они бывают у голубоглазых людей светлыми. "Блондины всегда были телесно более слабыми (чем брюнеты); они были сильными только душевно. В прошлом многие люди были блондинами, но сильными они были только душевно, духовно сознавали многое из того, что сегодня большинство людей сознавать уже не может".
     Северные люди живут в холодном климате. Много сил питания они должны направлять против холода: они светловолосые. У южных людей все обстоит наоборот. Поскольку Земля ослабевает, то ныне боль­шую силу в состоянии гнать сквозь тело брюнеты и люди с карими глазами. Светловолосые люди в опреде­ленном смысле вымирают, их становится все меньше. "Светлые волосы дают умность". — Чем меньше сил посылается в глаза, тем больше от питательных соков остается в мозгу. Черноглазые, кареглазые и черно­волосые — материалисты, ибо они входят лишь в то, что видят. Духовная наука должна входить в мир в той мере, в какой человечество теряет светловолосость, умность, иначе человечество будет глупеть.348 (5)

251. "Тело без духа немыслимо, ибо оно есть лишь откровение желания духа. Кто правильно понима­ет тело, в том как нечто само собой разумеющееся образуется способность духопереживания. Научный материализм возник из недостаточного познания материального мира. ... Самость, развиваемая телом, является откровением бессамостной отдачи духовному миру, которая открывает истинный характер Я.
     Жизнь телесности — это желание, голод духа. ... Телесность, желающая быть самостоятельной, бо­рется против собственной сути. ... Не является ли бездуховность неоживленной природы откровением сокрытого духовного голода?"36 с.75

298. "Вернемся в древние времена, когда человек обладал даром инстинктивного ясновидения. Чело­век тогда не имел полного я-сознания. ... Его Я не было пробуждено. Ему было дано то, что думал Ангел, что чувствовал Архангел, что волил Архай". Древняя мудрость вовсе не была человеческой. Те­перь человеку надлежит ее обрести, с помощью Ангела, как собственную мудрость. Для этого ему на определенное время было необходимо оторваться от того, что думает в нем Ангел, Архангел. Но бла­годаря этому он пришел в тесную связь с земным бытием, что делает его свободным, с одной стороны, но с другой — обязывает своей силой устремиться к высшим Иерархиям, сделать возможным для них жизнь в его сознании. Для этого нужны мысли, полученные из духовнонаучных имагинаций, в которых Ан­гел может жить с нами. Связав с ним все наши чувства, мы достигнем царства Архангелов. Иначе человек может совсем утратить всякое чувство того, что в его эфирной субстанции господствует Архангел, а в физической форме — Архай. "Он должен научиться понимать момент засыпания и пробуждения". Ибо, ви­дите ли, продвигаясь к своему Я, человек приходит к переживанию его как приходящего из выс­ших Иерархий. Он становится самостоятельным существом, но по этой причине приходит в другое царство, в ариманическое царство.
     Итак: Я идет — и теперь именно бодрствуя — в царство Аримана (майя Аримана).
     Земная Форма идет в царство Архаев.
     Из человеческой формы нечто переходит в царство Архаев.
     Из человеческого эф.тела нечто переходит в царство Архангелов.
     Из челов. астр. тела нечто переходит в царство Ангелов.
     Опасность подпасть царству Аримана была особенно сильной в 333 г. до Мистерии Голгофы, Это было время, когда переходили просто к интеллекту, просто к логике. Затем наступила Мистерия Голгофы. И с 333 г. после Мистерии Голгофы настало время, когда человек должен был сознательно устремиться к царству высших Иерархий".
     Однако до сего времени он не выходит из ариманического царства. "Но это счастье для человека, что он живет не в действительном царстве Аримана, а в майе Аримана, в простой видимости. ... Поэтому он может выйти отсюда, но только свободно. Ибо образы, в которых мы живем, есть майя; вся интеллектуальная культура есть лишь образ. С 333 г. выход из нее стал свободным делом человека". Католи­ческая церковь приложила все силы к тому, чтобы этому помешать. И в этом отношении ее следует пре­одолеть. Сложите два числа: 333 г. до Рождества Христова и 333 г. по Рождеству Христову. Вы получи­те 666 — "число зверя", где особенно велика опасность утонуть в царстве зверя. Если во время сна Ангел, по причине материалистического настроения человека, не сопровождает его, то человек тогда прино­сит из сна ариманическую инспирацию. По этой причине так бурно нарастает в мире материализм. Ариман старается оторвать человека от его Ангела. Особенно сильно это выступило в 1914 г., когда сознание многих людей было замутненным, и основательно возросло ариманическое влияние.205(17.VII)

Человек — освободитель природы

324. "Человек внутренне так связан с миром, что шагу ступить не может среди природы без того, что­бы его интимное отношение к миру не играло при этом для него огромной роли. Ко­гда из семени в поле вырастает лилия и доходит до цветения, то мы уже должны себе — без персонифи­кации — совершенно интенсивно представить, что эта лилия чего-то ждет. ... Эта лилия, когда она раз­вивает свои листья, а особенно цветы, ждет чего-то. Она говорит себе (а в каждом растении, во всем красивом зачаровано элементарное существо): мимо меня пройдут люди, которые меня увидят, и когда до­статочное число человеческих глаз свяжет со мной свой взгляд, тогда — так говорит дух Лилии — я буду расколдована и смогу вступить на мой путь в духовные миры! — Вы, конечно, скажете: растет мно­жество лилий, на которые не падает человеческий взгляд. У тех лилий все обстоит иначе. Лилии, кото­рых не касается человеческий взгляд, расколдовываются иным путем. Первый же человеческий взгляд, об­ращенный на лилию, определяет ее расколдовывание через человеческий глаз. С первым взглядом устана­вливается отношение лилии к человеку. Повсюду в нашем окружении находятся элементарные духи и они взывают к нам: не смотрите так абстрактно на цветы, не стройте себе их абстрактные образы, но имейте сердце, имейте душу для того, что духовно-душевно живет в цветах. Оно хочет через вас освободиться от своей заколдованности. — Человеческое бытие, по сути говоря, должно состоять в постоянном освобождении элементарных духов от заколдованности в минералах, растениях и животных.
     Подобная идея может быть почувствована во всей ее красоте. Но именно тогда, когда она постигает­ся в правильном духовном смысле, она может также быть воспринята в свете той большой ответственно­сти, которая т.обр. возлагается на человека в отношении всего Космоса. И тот род и способ, какими человек в современной цивилизации, в эпоху развития свободы, относится к растениям, представляет со­бой, собственно говоря, лишь пригубливание того, что он должен пить. Он пригубливает, когда образует понятия и идеи, а он должен пить, когда связывается своей душой с элементарными духами вещей и су­ществ вокруг себя".
     Но в человеке живет сила дракона, который еще в прадревние времена возжелал свободы, когда для нее еще не было подходящих условии, и был Михаэлем свергнут из духовного мира вниз. Этот дракон име­ет животный облик, оставаясь сверхчувственным существом. Он свергнут в человека, поскольку внешняя природа не могла его принять. (В XIX в. Михаэль уже бился с ним в человеке). "Внешняя природа в ее не­винности, как отражение божественной духовности, не должна иметь ничего общего с драконом". Но, сидя в человеке, дракон связывает с собой элементарных существ, которых человек своей душевностью раскол­довывает в природе, и так вместе с драконом эти элементарные существа уходят в нижнюю природу человека. Они же должны, проходя через человека, восходить к высшему бытию. И в этом состоит кармическая цель человека внутри всего мирового развития. Ибо человек находится на Земле не только для того, чтобы основывать внешнюю культуру.
     "Но именно эпоха, идущая к своему завершению, должна подвинуть человека к высшей духовности. В действительности же она была такой, что бессчетное число элементарных существ внутри человека было отдано дракону. Ибо сущность дракона состоит в том, что он испытывает жажду и голод по элементарным существам; ему бы хотелось вкрасться, влезть во все, запугать растения, минералы, чтобы мочь всосать в себя элементарных существ природы. Он хочет связать себя с ними, хочет пронизать ими свое бытие. Во внечеловеческой природе он этого сделать не может... Он может это сделать только внутри человече­ской природы, поскольку там имеются условия для его бытия. И если бы так продолжалось и далее, то Земля была бы обречена на гибель; тогда непременно дракон... победил бы в земном бытии. Он побе­дил бы на вполне определенном основании, поскольку когда в человеческой природе он всасывает элемен­тарных существ, то ... благодаря этому происходит нечто физическое, душевное и духовное. Духовные последствия выражаются в том, что в ином случае человек никогда не пришел бы к вздорной вере в один лишь материальный внешний мир, каким его сегодня берет естествоиспытатель, никогда не пришел бы к принятию мертвых атомов и т.п., если бы дракон в нем не всасывал элементарных существ, приходящих извне. Благодаря тому, что в нем сидят пришедшие извне элементарные существа, человеческий взгляд отвлекается от духовного в вещах. Когда человек смотрит вовне, то он больше не видит духа в вещах, который между тем втянулся в него, а видит лишь мертвую материю.
     А душевное? Все, что человек когда-либо проявил как душевное малодушие, трусость, происходит от того, что дракон всасывает в нем элементарные власти. О, как она распространена, эта трусость ду­ши! Человек прекрасно понимает: я должен сделать то, либо это; в определенном положении именно это или то является правильным. — Но решиться сделать это он не может — нечто, как душевное бремя, тяжесть, действует в нем. Это суть элементарные существа в теле дракона, которые действуют в нем.
     А физическое? Человек никогда не мучился бы от того, что называют заболеваниями от бацилл, если бы через описанное духовное действие его тело не подготовлялось к тому, чтобы служить почвой для деятельности бацилл. Вплоть до физической организации идут эти вещи. ... Так трояко человек отре­зается от духа (хотя в целях достижения свободы)... от интенсивного переживания духа в себе".223 (7)

392. "В мире нужны люциферические силы, чтобы мы не дела­лись стариками уже в три года. В мире нужны ариманические силы, чтобы мы не оставались постоян­но детьми. Эти два рода противо­положных сил должны быть в че­ловеке.
     Дело заключается лишь в том, что эти противоположные силы должны быть уравновешены".

	Ариманическое	Люциферическое
телесно:	отвердение обызвествление	размягчение омоложение
душевно:	педантизм филистерство материализм сухой рассудок	фантастика мечтательность мистика теософия
духовно:	пробуждение	засыпание

     "Быть христианином — значит искать равновесия между ариманическим и люциферическим. ... Быть хри­стианином в телесном смысле означает: я усваиваю знания о человеке". Человек заболевает плевритом: это означает, что в нем слишком много люциферического, легкого, и ему для восстановления равновесия необходимо добавить тяжести, ариманического. (Нужен порошок, приготовленный из березовой коры).349 (13)

396. "В вас откладываются соли, и благодаря этому вы можете мыслить; через солеотложение, вообще че­рез все, что проявляется в вас как минеральный процесс, вы являетесь мыслящими существами. В это царство хочет проникнуть Ариман. Но настоящее родство он имеет только с минеральным. И потому он борется за то, чтобы получить часть также в крови, в дыхании, в обмене веществ. Он может это сде­лать, лишь насадив в человеческой душе определенные свойства, например, особую склонность к сухому рассудку, желающему войти в материализм, к рассудку, который издевается над проникновением в исти­ну с помощью чувства, насаждая в человеческой душе высокомерие рассудка. Тогда он делает человеческую кровь, человеческое дыхание, человеческий обмен веществ также приемлемым и для себя, тогда он может прошмыгнуть из солевого, минерального, в кровь, в дыхание".203 (15)

402. "В прошлом ариманические воинства проиграли еще одну войну, и тогда были также низвергнуты из духовных миров в земную сферу. Но они все вновь бросаются на штурм. Когда в той войне ариманические воинства были сброшены на Землю, то они принесли с собой сю­да то, что в медицине называется бациллами. Все, что обозначается как сила бацилл, в чем бациллы принимают участие, все это есть следствие того, что однажды ариманические воинства были с Неба сброшены на Землю, что дракон был побежден, как подобным же следствием другой победы явился ариманически-мефистофельский образ мышления, выступивший с конца 70-х годов (XIX в.). Так что, можно ска­зать: в материальной области заболевание туберкулезом от бацилл имеет то же происхождение, что и со­временный рассудочный материализм в душевно-духовной сфере. — Обе эти вещи в высшем смысле подобны". 177 (9)

403. В 1870 г. в Германии действовало 6,7 млн. лошадиных сило-лет, а в 1912 г. — 79 млн. (в Анг­лии — 98 млн.,в США — 179 млн.) И благодаря этому развился новый мир, мир, какого не было раньше. В силах техники действуют природные силы, демоны, элементарные силы, и "...действуют они на людей ина­че, чем те, которых человек наблюдал прежде в явлениях природы. Люди наблюдали явления природы и констатировали: там, внутри, действуют элементарные существа. — Это оказывало воздействие на созна­ние, связывало душу с явлениями природы, устанавливало связь сознания с явлениями природы". Сегодня человек считает это суеверием. И ему нелегко от этого уйти. Ибо демонические существа техницизма воздействуют на спящую волю. "Они действуют в подсознательном, захватывают подсознательное". В ре­зультате они морочат человека, и он не хочет признавать их существование. "И если существа, которых человек видел в старые времена в явлениях природы, были люциферического рода, то существа, действу­ющие в машинах, в техницизме, — ариманической природы. Человек, т.обр., окружен ариманическим миром, который совсем самостоятелен". 197 (10)

700. "В XX в. произошел переход от легочного знания к почечному знанию, а последнее бездуховно, если человек не сделает его таковым. Почки не дают голове самостоятельности, в почки духовность входит бессознательно; они расположены слишком низко. А легкие стали неспособны ныне давать что­-либо голове. Придет время, когда люди поймут, что мировая война была почечным заболеванием челове­чества! Впредь все чаще в моче человека будут находить белок, сахар и т.д., будут этому удивляться, но связей не поймут. А нужно будет для исцеления реформировать духовную жизнь человечества, и преж­де всего школьную жизнь".350 (14)

Абстрактное, образное и чистое мышление

1633. "Животное живет в наиабстрактнейших представлениях, и человек отличается от животного осо­бой выработкой своих чувств, которые эмансипированы от жизни тела. Лишь через это знание вы можете по­дойти к правильным представлениям относительно отличия человека от животного. ... Возьмем глаз. Естест­вознанию известно, что глаз низших животных имеет в себе орган в виде мечевидного отростка, который наполнен кровью и образует живую связь между внутренностью глаза и всем организмом . Человеческий глаз такого органа не имеет и более самостоятелен. Эта самостоятельность органов чувств, эмансипация чувств от всего организма является тем, что впервые выступает у человека. Но благодаря этому весь мир чувств человека в большей мере связан с волей, чем у животного". Однажды об этом говорилось с более морфоло­гической точки зрения, в связи с горизонтальным положением позвоночника у животного и вертикальным — у челове­ка. "У человека дело обстоит так, что его голова покоится на собственной грудной организации и на ор­ганизации конечностей. У него грудная организация находится под головой, у животного под головной организацией находится земля. Человек головной стоит на своей земле. ... У человека воля, волевой организм непосредственно включен в головной организм, а все вместе по радиусу направлено к земле. По этой причине чувства пронизываются волей, и это характерно для человека. Этим он отличается от животного.
     ... У животного чувства пронизываются не волей, а более глубоким элементом, поэтому органы его чувств внутренне связаны со всем организмом. Человек более живет с внешним миром, животное — со своим внутре­нним миром. Когда человек пользуется инструментом своих чувств, то он в большей степени живет во внеш­нем мире".
     "В эпоху души сознательной человек с особой силой развивает способность образовывать абстрактные по­нятия. — Но куда он с этим приходит? — Он приходит с этим назад, к животности. Это делает понятным бесконечно многое. Это объясняет тягу людей как можно больше приблизиться к животным — именно благо­даря абстрактным понятиям. ... В социальной жизни всё более хотят жить наподобие домашней скотины — заботясь лишь о повседневной потребности в еде". Поэтому возникает склонность к консервации старых понятий — из боязни идти вперед. Должен ли человек, спрашивают в определенных кругах, это нежелание идти вперед видеть возле Стража Порога в истинном виде? — Конечно, нет; и об этом позаботятся.
     "Что мы теряем, вступая в абстракции, — это мы должны компенсировать, наполнив наше абстрактное отображение духовным, восприняв духовное в абстракции. Человек встает возле Стража Порога — сознатель­но или бессознательно — перед ужасным решением: либо через абстрактные понятия стать "более животным, чем само животное", "повсюду совать свой нос", как говорится в "Фаусте", либо, вступая в абстракции, излить в абстрактные понятия то, что струится из духовного мира. ... Тогда человек начинает ценить по-настоящему свое место в мире ... начинает понимать себя как находящегося в развитии, и ему становится понятно, почему в одном пункте этого развития ему грозит опасность погрузиться в живот­ность из-за абстракций. Когда человек в периоды примитивной культуры стоял на животной ступени, то от животных он отличался своими чувствами, а не абстрактными понятиями. Абстрактные понятия у животного лучше. Человек в случае необходимости может сегодня развивать абстрактные понятия. У животного они на­много лучше". Я приводил вам пример с бумагой. Осы вырабатывают ее намного раньше человека.
     "Страх есть основное, всеобщее свойство животных (высших млекопитающих). И если некоторые животные не имеют страха, то это происходит лишь в результате приручения. Страх свойственен животным на том ос­новании, что они обладают в высшей степени способностью к абстракциям, к абстрактным понятиям. ...Тот мир, который вы вырабатываете себе путем долгого изучения, долгого абстрагирования, есть тот мир, в котором живет животное. А тот мир, в котором человек живет на Земле благодаря своим чувствам, менее знаком животным ...".188 (1)

Карма материалистов и материализма

1204. "Если исследовать, какого рода карма у современных людей, отличающихся особым умом материали­стического рода, то приходишь к тому, что эти люди большей частью в предыдущей земной жизни имели оп­ределенное отношение к космологическим заблуждениям на черномагической основе. Это значительная взаимо­связь". (В лекции этому выводу предшествует рассмотрение конкретного исторического примера, связанного с состязаниями певцов в Вартбурге в ХII в., где против Вольфрама фон Эшенбаха, певца Парсифаля, высту­пил,поддержанный черным магом из Венгрии по имени Клингзор, некий Генрих фон Офтердингер).238(7)

1205. "Ибо, фактически, это тайна, милые друзья, удивительного развития естественнонаучного мышления 2-ой половины XIX в., которая заключается в том, что почти все носители этого естественнонаучного те­чения в их предыдущей жизни, в их определенной земной жизни были арабами...".235(9)

1206. "В определенном смысле эта война есть карма материализма". Людям следует вместо дискуссий о том, кто виноват, сказать себе: "эта война послана нам мировой историей, она есть предупреждение, что мы должны обратиться к спиритуальному построению всей человеческой жизни". 159(11)

Кризис познания

180. "Падение римского государства в связи с выступлением народов, приходивших с востока — с т.наз. переселением народов, — есть историческое явление, на которое всe снова должен обращаться взор духовного исследователя. Ибо современность содержит ещe много последствий этих потрясающих событий.
     Состояние связанности с божественно-духовными сущностями и отъединeнности от них — о чeм так много говорилось в этих рассмотрениях — происходит в ходе времeн с различной интенсивностью. В древние времена это было силой, вмешивавшейся путeм мощного вершения в развитие человечества. В греческом и римском переживании первых веков Христианства эта сила невелика. Но она существует. Пока грек или римлянин полностью раскрывал в себе душу рассудочную, или душу характера, он чувствовал бессознательно, но значимо для души, что отъединяется от божественно-духовной сущности, в нeм становилось самостоятельным человеческое. Это прекратилось в первые века Христианства. Смутные проблески души сознательной ощущались как связь с божественно-духовным. Снова развивались назад — от большей самостоятельности души к меньшей. Христианское содержание не могли принять в человеческую душу сознательную, ибо еe самоe не могли принять в человеческую сущность. Таким образом, это христианское содержание ощущали как нечто данное извне духовным внешним миром, а не как что-то, с чем срастались своими силами познания.
     Иначе было у вступавших в историю, приходивших с северо-востока народов. Они прошли стадию души рассудочной, или характера, в таком состоянии, которое ощущалось ими как зависимость от духовного мира. Впервые они начали ощущать нечто от человеческой самостоятельности, когда в начальную пору Христианства забрезжили первые силы души сознательной. У них душа сознательная выступила как нечто связанное с сущностью человека. Они ощущали себя в радостном, внутреннем раскрытии сил, когда в них оживала душа сознательная. В эту распускающуюся жизнь брезжущей души сознательной вошло у этих народов содержание Христианства. Они чувствовали его как нечто оживающее в душе, а не данное извне. Таково было настроение, с каким эти народы подошли к Риму и ко всему с ним связанному. Таково было настроение арианства по отношению к афанасианству. Во всемирно-историческом развитии существовала глубокая внутренняя противоположность.
     Во внешней для человека душе сознательной римлянина или грека сначала действовала не вполне соединяющаяся с земной жизнью, а лишь в неe излучающаяся божественно-духовная сущность. В начинающей брезжить душе сознательной франков, германцев и т.д. из божественно-духовного слабо действовало то, что могло связать себя с человечеством. В дальнейшем христианское содержание, жившее в парившей над человеком душе сознательной, распространилось в жизни; а то, что было соединено с душой, осталось как некое побуждение, как импульс пребывания во внутреннем человека, ожидая своего раскрытия, которое может наступить лишь при достижении известной стадии в раскрытии души сознательной. Начиная с первых веков Христианства и вплоть до эпохи развития души сознательной, как закономерная жизнь духа, человечеством владеет духовное содержание, с которым человек не может соединиться в познании. И поэтому он соединяется с ним внешне; он "объединяет" его и раздумывает о нeм, поскольку ему не достаeт душевных сил, чтобы установить познающую связь. Он различает область, куда проникает познание, и область, куда оно не проникает. Получает значимость отказ от применения душевных сил, которые, познавая, поднимаются в духовный мир. И наступает время, поворот от XVII к XVIII веку, когда силами души, направленными на духовное, познавая, отвращаются от духовного вообще. Начинают жить лишь в тех силах души, которые обращены на чувственно-воспринимаемое.
     Силы познания становятся тупыми по отношению к духовному особенно в XVIII в. Мыслители утрачивают в своих идеях духовное содержание. В идеализме первой половины XIX в. они выставляют бездуховные идеи даже в качестве творящего содержания мира. Таковы Фихте, Шеллинг, Гегель. Или они указывают на сверхчувственное, которое улетучивается, ибо оно лишилось духовности. Таковы Спенсер, Джон Стюарт Милль и др. Идеи — мертвы, когда они не ищут живого духа.
     Духовный взгляд на духовное утерян. "Продолжение" древнего духопознания невозможно. Душевные силы, в то время как в них раскрывается душа сознательная, должны стремиться к обновленной элементарной, непосредственно живой связи с миром духа. Наше мировоззрение хочет быть таким устремлением.
     В духовной жизни эпохи именно ведущие личности не знают, чего она хочет. И широкие круги, следующие за этими вождями, пребывают в таком же положении. Вожди живут в таком душевном содержании, которое постепенно совершенно отвыкло пользоваться духовными силами. Возврат к ним для них равносилен тому, как если бы хотели заставить человека пользоваться парализованными членами. Ибо с XVI в. до второй половины XIX в. высшие познавательные силы были парализованы. И человечество совершенно не сознавало этого; оно считало особым прогрессом одностороннее употребление познания, обращенного на чувственный мир".26(180-182)

Ягве и Импульс Христа

337. "Те представления, которые были уместны в Ветхом Завете и которые мы можем обозначить как представления ветхозаветного иудейства, они были секуляризованы романизмом. И если даже романизм противоположен иудаизму, то лишь во внешнем своeм проявлении, а не по духу. Иудаизм окольным путeм, через Римскую Империю, прошeл в наше время и как призрак заявляет здесь о себе. В людях следует искать подлинный источник этого ветхозаветного, не пронизанного Христианством мышления. Необходимо ответить на вопрос: какими силами питается это мышление и каково оно, это ветхозаветное мышление?
     Это мышление зависит от того, что вместе с кровью наследуется из поколения в поколение. ... Наше мышление расчленено на две части. Одним мышлением является то, которое мы имеем благодаря развитию вплоть до нашего рождения, которое мы также наследуем от наших отцов и до некоторой степени — от матерей. Мы потому можем мыслить так, как мыслили в эпоху Ветхого Завета, что мы были эмбрионами. Это коренится в существе древнееврейского народа, когда в мире, через который человек проходит в период между рождением и смертью, он не хочет ничему научиться в дополнение к тому, что он получил как способности во время своего эмбрионального развития.
     Вторым мышлением, которое мы присовокупляем к первому, является то, которое мы вырабатываем в послеэмбриональное время, в процессе человеческого развития"; хотя по-настоящему это делает только развитый в современном смысле оккультист: обрабатывает полученный опыт, чтобы родить новый образ мышления. Кто работает в смысле "Как достигнуть познания высших миров?", тот как бы рождается второй раз. В остальных случаях к опыту присоединяют "эмбриональное" мышление. "Мистерия Голгофы постигается только вторым, неэмбриональным мышлением. Мистерия Голгофы вся пронизана Христом и должна постигаться не в лунных, а в солнечных силах. ... В этом заключается большая разница между людьми, пронизанными Христом и не пронизанными Христом".
     "Существенным является то, что мышление, в котором живeт сила эмбрионального развития, приводит к тому, чтобы Бога познать как Отца. А то мышление, которое вырабатывают в мире путeм индивидуальной жизни, приводит к познанию Бога как Сына.
     Стремление пользоваться только тем мышлением, которое есть мышление Ягве, действовало вплоть до XIX в. Но это мышление способно понять в человеке лишь то, что в нeм принадлежит природному порядку". Это происходит потому, что Ягве, как один из семи Элоимов, ещe в древности оттеснил остальных Элоимов в сферу т.наз. иллюзий: их стали считать фантастическими существами. "И так продолжалось до XIX в. И по той причине, что Бог Ягве как бы сверг с трона других Элоимов и они смогли впервые заявить о себе лишь благодаря Импульсу Христа, так что благодаря Его силе они будут один за другим заявлять о себе различным образом и в будущем, — по этой причине человеческая природа попала под влияние низших, более стихийных (elementarer) духовных существ, которые противодействуют стремлениям Элоимов".
     "В 40-х годах XIX в. наступил переломный момент особого рода. ... Влияние Ягве на человеческое сознание стало постепенно побеждаться этими (стихийными) духами, которых он сам призвал. С силами Ягве в человеке можно понять лишь то, что в нeм принадлежит природному порядку, что, таким образом, связано с кровью. Но под действием тех духов поиски духовного в природе перешли в обычное атеистическое естествознание ... а в практической сфере — в обычное утилитарное мышление. ... в сфере социального мышления это стало марксизмом и т.п." 186(1)

Действие Плеромы. Шаманизм, сатиры и фавны

343. "Духовный мир в течение многих столетий как милость посылал человечеству сверху откровение Плеромы. Человечество видело этот полный свет, этот в свете и через свет открывающийся в идеях мир. И вот перед этим миром был распростeрт своего рода покров. Лишь в Азии остались декадентские остатки — знание о том, что было за покровом. Перед Европой покров простирался вертикально от земли до неба. Его нижнее основание проходило по Уралу, по Волге, через Чeрное море до Средиземного моря. Представьте себе, что здесь для Европы возведена "обойная" стена колоссальных размеров, проходящая по пути, который я показал, стена, через которую нельзя видеть, а позади неe, в Азии, развиваются последние декадентские остатки видения Плеромы. В Европе этого больше не видят, поэтому здесь развивается внутренняя мыслительная практика, без видения в духовном мире. ... По ту сторону "обойной" стены, на Востоке, возникла культура, которая таковой вовсе не является, которая наколдована в земно-физических формах в подражание тому, что должно в ткании духа переживаться плероматически. Господство и ткание духовных существ в Плероме должно некоторым образом нисходить на Землю — в камни, в куски древесины; и вот, в воздействии их одних на других стали искать нечто от такого духовного действия, стали, если я могу так выразиться, подгонять это под действие и бытие духовных существ в Плероме.
     Что, собственно говоря, лишь боги делают между собой, мыслилось как деяние физически-чувственных идолов. Служение идолам стало на место служения богам. И то, что может быть названо худшим действием восточной, северо-азиатской восточной магии, — это является неправомерным перенесением в чувственное фактического мира Плеромы, к которому некогда человек поднимал душевный взгляд. Магическое колдовство шаманов и их отзвук в средней и северной Азии — южная Азия, конечно, также заражена этим, но одновременно остаeтся и сравнительно свободной от этого — это упадочные формы древнего воззрения на Плерому. Физически-чувственное колдовство выступило на место участия человеческой душевной деятельности в божественном мире Плеромы. Что душа должна делать и некогда делала — этого пытаются достичь с помощью чувственно-физических колдовских средств. Целиком ариманической стала деятельность Плеромы на Земле в том, чем здесь стали заниматься. ... Т.обр., если перемещаться от Урала и Волги далее на восток, то мы там находим примыкающий к человеческому земному миру астральный мир, где в столетия от позднего средневековья и до настоящего времени практикуется ариманизированная магия некими духовными существами, которые в своeм эфирно-астральном строении хотя и стоят над человеком, но своим душевным и духовным строением остаются ниже человека. Через всю Сибирь, через Среднюю Азию, через Кавказ, повсюду там в мире, непосредственно граничащем с земным, ужасные ариманические эфирно-астральные существа занимаются коренящимся в астральном и земном ариманическим колдовством. И это действует заражающе на людей..."
     Исходя из духовного созерцания природы, греки говорили о фавнах и сатирах, вотканных в земное свершение. "Те фавны и сатиры, примерно на переходе от III-го к IV-му христианскому столетию, все перебрались в области Урала и Волги и на Кавказ. Это стало их родиной. Там они проделывали своe дальнейшее развитие". По другую (европейскую) сторону этого космического занавеса развивались только мысли, диалектика, логика, идеальные понятия о земном мире, "всe то, что означает человеческое наслаждение, человеческое удовольствие, хорошее самочувствие в чувственном бытии. В чистое употребление рассудка, который развивался, примешивались земно-человеческие, люциферические вожделения.
     Но благодаря этому рядом с тем, что развивалось как стремление к разуму и идеальному праксису, непосредственно на границе земного мира развился другой, астральный мир: развился астральный мир, который, так сказать, находился среди тех, кто так чисто, как Джордано Бруно или Галилей, а также и те, кто был позже их, стремились к выработке земного мышления, стремились к земным мыслительным максимам и мыслительной технике. Среди них возникли существа астрального мира, которые теперь вбирают в себя всe это, а также и религиозную жизнь. ... И так постепенно чисто мыслительные стремления получили чувственно-физический характер. ... Земные удовольствия людей (в XVIII в., особенно в XIX в.), ставшие рафинированными, связанные с рафинированным познанием благодаря мыслительной технике, развили в людях элемент, ставший питанием для неких астральных существ; этот элемент исходил из мышления, ставшего необыкновенно острым, но обращенного на простое пронизание чувственного мира.
     Возникли такие теории, как марксистская, которая вместо того, чтобы мышление возвышать в спиритуальное, ограничивается простым плетением чувственно-физических сущностей, чувственно-физических импульсов. Это было чем-то таким, что постоянно увеличивало возможности для определeнных люциферических существ, ткущих на этом астральном плане, захватить человеческое мышление. Мышление людей стало насквозь пронизанным тем, что тогда мыслили некоторые астральные существа, которыми западный мир был столь же одержим, как Восток — наследниками шаманов.
     И так, наконец, возникли фигуры, которые были одержимы такими астральными существами, которые в остроумно-чувственное земное мышление ввели человеческие вожделения. Так возникли те существа, которые с астрального плана делали одержимыми собой ,i>Ленина и других его товарищей. ... На восток и на запад от Урала и Волги, на астральной территории Земли интенсивнейшим образом стремятся к некоему космическому браку существ. Жизненный воздух одних из них образует люциферическое мышление Запада, а у существ с востока до Урала, на примыкающей к тем областям астральной территории, жизненный элемент образует заземлeнная магия прошлой деятельности Плеромы. Эти существа ариманической и люциферической природы стремятся соединиться. И на Земле имеется совершенно особая астральная территория, на которой люди живут и имеют задачу всe это прозревать. И если они эту задачу исполняют, то исполняют нечто такое, что грандиозным образом возложено на них во всеобщем развитии человечества.
     Но если они отворачивают от этого свой взгляд, то изнутри, душевно становятся всем этим одержимыми, одержимыми тем пылким браком, который в космическом смысле заключают между собой азиатские ариманические существа и европейские люциферические существа, которые со всем космическим вожделением стремятся к соединению и порождают ужасно душную астральную атмосферу, делают людей одержимыми собой. Так постепенно на восток и на запад от Урала и Волги возникла астральная область, поднимающаяся непосредственно от земной поверхности, которая является земной астральной областью для существ, которые суть метаморфизированные фавны и сатиры.
     Когда мы сегодня смотрим на восток Европы, то видим не только людей, если хотим видеть всю действительность, но видим и то, что на протяжении средних веков и в новое время стало некоего рода раем для фавнов и сатиров, проделавших свое развитие, метаморфозу. ... нижняя часть их тела козлиная, совершенно по особому одичавшая, так что наружу она выступает, благодаря вожделениям как светящаяся, блестящая козлообразная форма, в то время как вверху она имеет необыкновенно интеллигентную голову, голову, обладающую некоторого рода блеском, но которая является отображением всевозможного люциферического, рационалистической рафинированности. Облик — средний между козлом и медведем, рафинированный в вожделениях, и к нему притянуто невероятно умное физиономически человеческое. Таковы эти существа, населяющие рай сатиров и фавнов. ... И надо всем таким вот образом происходящим, я бы сказал, танцует отставшее человечество со своими притупленными понятиями и описывает только земное, тогда как в земном развeртываются подобные вещи, которые поистине не менее принадлежат этой действительности, чем те, которые человек видит чувственными глазами и может понимать чувственным рассудком.
     Что разыгрывается между Азией и Европой, впервые можно понять, лишь поняв это в его астрально-духовном аспекте, можно впервые понять, рассмотрев то, что как упадочный шаманизм осталось от действительности в Средней и Северной Азии, что там как современный декадентский магизм вожделенно стремится к космическому браку с тем, что на внешнем основании получило имя большевизм. Да, к западу и к востоку от области Урала и Волги стремятся к браку магизм и большевизм. Что разыгрывается там, является человечеству потому непонятным, что оно принимает своеобразную форму мифа, потому что люциферически-духовное большевизма соединяется со ставшими совершенно декадентскими формами шаманизма и переходит в области, лежащие за Уралом. С запада на восток, с востока на запад разыгрываются, т.обр., события, являющиеся, по сути, событиями рая сатиров и фавнов. ... Внешне, можно сказать, это выглядит так, что скопляются облакообразные духовные облики, чем далее они проникают на восток к Уралу и Волге; при этом нижняя часть их тела остаeтся неразличимой — впечатление такое, что эти облики, скопляясь, выглядят вожделеющими, рафинированными головами, как если бы человек утратил остальное тело и стал одной головой. С др. стороны, с востока, к области Урала и Волги идут метаморфизированные сатиры и фавны, чья козлиная природа стала медвежьей природой, и которые чем дальше идут на запад, тем больше теряют головы; и в астральной сфере совершается их брак. ... Так возникают эти метаморфизированные, снабженные сверхчеловеческой головой образования, так возникают в астральной сфере эти метаморфизированные сатиры и фавны. Они жители Земли, как и физические люди. Они движутся внутри того мира, в котором движется и человек. Они соблазнители и искусители физических людей; поскольку могут делать людей одержимыми собой. Тогда случается так, что люди верят, будто всe, что они делают, происходит от их собственного существа, тогда как в действительности они это делают в этой области потому, что внутренне, в крови, они пронизаны такими существами с медведеобразными телами, идущими с востока, и со сверхчеловеческими метаморфизированными европейскими головами.
     Подобные вещи сегодня подобает постигать с той же силой, с какой некогда формировались мифы. Ибо лишь когда мы сможем сознательно войти в область имагинативного, мы сможем сегодня понять то, что мы должны понять, если хотим и должны сознательно стоять в развитии человечества". 225 (7)

1021. "Большие массы современных людей в предыдущей инкарнации были так поставлены на Земле, что, как тогда считалось, "в истинном христианском смысле" презирали земную юдоль. Их презрение было чувством, и оно было связано не с головой, а с остальным организмом. Когда эти люди теперь перевоплощаются, то христианское чувство, казавшееся в прошлом столь возвышенным, оказывается связанным с головой (метаморфоза туловища в голову) и превращается в свою противоположность, вызывает тоску по материи и тоску по материальной жизни. Ныне люди пришли к поворотному пункту развития, где можно сказать: в голову входит очень мало из прошлого воплощения. Поэтому новое должно войти в среду человечества, новое откровение, которое из духовного мира открывается людям по-новому". 189(7)

Насаждение материализма

1166. "Материалистический образ мира становится социальным образом мира". Вся европейская и американская культура не хочет знать о связи Земли с мировыми силами. "Но определенная каста хотела бы удержать знание о связи с (истинным) образом мира, подобно тому, как египетские жрецы хранили знание о платоновском годе, о великом мировом годе и великом мировом дне (72 года). Эта каста надеется, что над народом, впадающим с помощью материализма в варварство, будет затем легко господствовать". 201(13)

1167. “В ХVIII столетии существовало некое сообщество людей, которое и сегодня имеет свое продолжение. Этот круг людей работал систематически в духе определенных импульсов, зная многое из того, что произойдет в XIX — начале XX столетия, о чем вы теперь слышите от меня”. "Это сообщество подготовляло в ХVIII в. определенные мысли, воззрения, которые гнездились в душах людей и становились действительными силами в области того, чего хотели подобные сообщества. Затем они переходили в социальную жизнь и определяли то, как людям относиться друг к другу. Люди не знали, откуда приходят эти вещи, которые живут в их ощущениях, эмоциях, волевых импульсах. Но те, кто знал связи развития, знали также, как возбуждать импульсы, эмоции. Это происходило, может быть, не непосредственно с помощью книг, но с помощью того, что лежит в основе идеи, приводимой в книге, которая изошла от такого общества в ХVIII в. и в которой, например, представлено, какую часть ариманическое существо имеет в животных. Естественно, ариманическое существо названо дьяволом и обсуждаются различные выражения дьявольского, содержащегося в разных видах животных. ... И важно, что когда в XIX в. всплыл дарвинизм, когда в XIX в. у большого числа людей сложилась идея, что человек постепенно развился из животного, то у другого большого числа душ сидела идея, что животное — это дьявол". 177(10)

1301. Тело, поглощающее весь падающий на него свет, является черным. "Черные люди Африки обладают той особенностью, что они всасывают весь свет и все тепло Вселенной. Они вбирают его. И этот свет и это тепло во Вселенной не могут пройти сквозь все тело, поскольку человек есть человек, если он и черный. Они не проходят сквозь тело, но задерживаются на поверхности кожи, и она тогда делается черной". При такой переработке тепла и света оказывает помощь задний мозг, и он у негров большой. Затем это действие идет в спинной мозг и сказывается в виде усиления инстинктивной жизни, жизни потребностей. Обмен веществ у негра происходит так, как если бы само Солнце занималось варкой внутри него. А задний мозг раздувает огонь желаний. В задний мозг уходит глазной нерв, и негр смотрит внимательно и хитро; он — хитрый наблюдатель мира.
     У желтой расы все обстоит иначе. Желтое родственно красному. Желтый человек больше отражает света, чем черный; но много света он также вбирает в себя. Вобранного света не хватает для обмена веществ, и он должен опираться на собственную силу. У японцев, китайцев свет и тепло работают в дыхании и циркуляции крови. Они испытывают удовольствие от дыхания. Многое у них перерабатывается в груди, что ведет к особому развитию среднего мозга. Это также выражается в крадущейся походке азиатов: они слабо работают в конечностях, в обмене веществ. Поэтому вся азиатская цивилизация пребывает в сновидческом (состоянии), и поэтому там пишут столь прекрасные стихи о Вселенной. Негр же Вселенную переваривает, и он — бегун.
     Белая раса отражает весь внешний свет, а также и тепло. Мы их воспринимаем, лишь если они очень сильные, в остальном же вырабатываем их сами внутри с помощью головы, переднего мозга. Своей крови мы сами должны дать цвет, который выступает изнутри. Задний мозг связан с инстинктами, средний — с внутренней жизнью чувств, передний — с мышлением. Поэтому мы не чувствуем наше внутреннее, а лишь свою голову, когда она болит; потому же европеец становится материалистом.
     Жизнь желаний создает внутри много золы, которая оседает в костях. У негра грубо выработанные кости. У европейца они выработаны более тонко. Азиат в этом отношении стоит в середине. Когда желтые перемещаются на восток, они становятся коричневыми — это малайцы. Малайцы — это монголы-переселенцы, ставшие больше поглощать света и тепла, поскольку Солнце начинает по-другому действовать на них. При этом сами они не приспособлены к таким переменам, им "не хватает костей", и их тело начинает отмирать. Малайцы — это вымирающая раса.
     Если негры перемещаются на запад — это было в основном в прошлом, —то они делаются меднокрасными: индейцы. Им приходится тогда отражать часть тепла и света, и это также ведет к вымиранию. Индейцы не могут выносить избытка золы, она делает их кости ужасно крепкими, и они гибнут.
     Если начинают переселяться белые, то они деградируют не как раса, а как отдельные индивидуальности. И хотя они особенно выносливы в силу особой выработки души и духа, но борьба между передним и задним мозгом все же привела к тому, что у американцев теперь удлиненные конечности. Отразилось это и на мышлении. Книги европейцев — сплошь доказательства, американцев — утверждения, что питается более инстинктивным. (Животное вообще не доказывает, а пожирает). Но упадок еще сопровождается возрастанием смышленности. Американцы умны. Благоприятным образом Солнце станет освещать Америку в 7-ой культуре. Тогда цивилизация переместится туда, но определенное движение началось уже теперь. 349(3)

1350. "Английскому народу в особой мере передана забота о душе сознательной, как она себя изживает в материализме. ... Забота о материализме выражается в том, что люди чувствуют себя просто стоящими в пространстве один возле другого. Отсюда происходит то, что подобным образом никогда не ощущалось в прошлом: конкуренция. Душа сознательная ощущает других как конкурентов в физическом бытии".
     "Что не является повторением старого, но принадлежит к 5-й послеатлантической эпохе, что является новотворчеством этой эпохи — это британская душа. ... особенное британской души составляет ее предстояние событиям... Когда я писал "Загадки философии", я искал выражение для британской философии. И тогда мне открылось: она зритель жизни; она представляет себя как душа сознательная, подобно зрителю представляет себя в жизни. И кто же он, великий творец британской души, который представляет себя и выражает британские характерные особенности вплоть до глубины души? — Это Шекспир! Здесь британская душа несравненна в качестве зрителя". 157(2)

1361. "Рассматривая современную цивилизацию, мы имеем дело с большим числом душ, живших как раз в столетия, предшествовавшие основанию Христианства, в Азии. Это, естественно, уже не было временем большого расцвета восточной культуры мудрости, но это было время, в которое вырабатывались понятия, идеи, с которыми должна была быть понята Мистерия Голгофы. Итак, я теперь говорю о душах, стоявших далеко от Мистерии Голгофы, но у которых была определенная культура мудрости, разросшаяся затем на запад, из которой вначале Мистерия Голгофы была понята гречеством и римством.
     Но ведь всегда должны различать между Мистерией Голгофы, какой она стоит как факт, и различными интерпретациями, которые она испытала в ходе столетий. Ибо этот факт каждым столетием может интерпретироваться по-новому. ... Учение первых веков Христианства перешло с Востока. Учили, собственно, тому, что являлось учением мудрости Востока, и этим пользовались для объяснения Мистерии Голгофы. Это, конечно, было ужасной тиранией, когда церковь то учение стала считать единственно верным. ... И что, таким образом, в учениях об Импульсе Христа жило в первые столетия, мы находим — но не примененным к Христианству, а помимо Мистерии Голгофы — у образованных людей того времени и в незначительной степени — у большинства народов Востока. Те души, что жили непосредственно перед и во время Мистерии Голгофы, которые, следовательно, были восточными душами, они в течение долгого времени оставались между смертью и новым рождением, ибо восточная культура хотя и декадентская, но в то же время она несет душам исключительно сложные представления. Эти души появились вновь в среде тех народов, которые как завоеватели постепенно из Европы заселяли Америку. Вся американская культура с ее материалистическим нюансом происходит в существенном от душ, которые были восточными душами в охарактеризованное время. Теперь они погрузились в тела, которые были им чужды. Со своими очень упадочными понятиями они втянулись в телесность, которой они не могут понять, и принимают ее примитивно материалистически, проходя более или менее мимо человека, чуждого им потому, что они, по сути, стремятся к сильным абстракциям, которые они имели в своей предыдущей земной жизни. Они не могут найти себя в современной инкарнации и из предыдущей земной жизни вносят все то, что затем живет отдельно от внешнего подхода к природе, часто в сектантской религиозности. Это живет даже в отрицании материи миссис Эдди (основательница Крисчиан Сайенс), у сайентистов и т. д." 202(8)

1595."Амос Коменский, о котором справедливо говорят много хорошего, с другой стороны, стремясь ввести в воспитание наглядную образность, способствовал тем материализму, — что резко подчеркивал непосредственную наглядность". 238(4)

4. Религия и материализм

308. "Все говорящие о том, что они непосредственно из своей души взирают на Бога, взирают только на Ангела. Посмотрите все описания — если даже они звучат возвышенно, — созданные такими людьми, и вы найдeте: они описывают никого иного, как Ангела. И всe, что говорят такие люди, есть не что иное, как требование: человек не должен разуметь под Богом ничего более высокого, чем Ангел. ... И дело здесь заключается не в том, могут ли найти путь к более высокому Богу, а в том, к кому вообще человек ищет путь".
     "В Ангеле мы имеем существо, которое главным образом регулирует жизнь отдельного человека, и, зная это, мы поймeм, что скрытым эгоизмом является желание человека возноситься непосредственно к Богу. В действительности же человек — даже не признавая того — восходит к своему Богу, к своему собственному Ангелу".
     "Если человек взирает на своего Ангела, но не признаeт этого, а верит, что он взирает на Бога — хотя в действительности он ни разу не взглянул на Архангела, — то этим ложным представлением он оглушает в определeнном смысле свою душу. И это оглушение души имеет сегодня место повсюду. ... Это имеет роковые последствия. Ибо через оглушение души подавляется, напрягается Я, и в нас вползают другие силы, которые не должны действовать в душе. Это значит, что на месте Ангела, которого человек не хочет почитать, но переименовывает в "Бога", вползает люциферический ангел, и человек постепенно вместо своего Ангела начинает почитать люциферического ангела. ... а тогда он близок к тому, чтобы вообще отринуть Бога, т.е. отринуть своего Ангела, что всегда связано с отрицанием истинного человеческого Я".
     "Кто виноват в материализме нашего времени? — религия, религиозное вероисповедание, когда оно затмило человеческое сознание, поставив ангела на место Бога, люциферического ангела, и этот ангел привeл людей к материализму". 172(9)

310. "Исследуйте литературу, исходящую от иезуитов — но исследуйте точно, — и вы увидите, что по образу чувств, представлений, она наиболее материалистична; она стремится знание удержать целиком в чувственном мире и строго отделяет его, как имеющее дело только с чувственными наблюдениями, с экспериментально наблюдаемыми фактами, от предмета веры или откровения. В смысле этих представлений никогда не должно быть возведено моста между внешней наукой и верой". Предпосылки этой тенденции заложены в развитие ещe в далeком прошлом. Ещe в древнейшие времена существовал круг люциферически инспирируемых людей, называвших себя — если это перевести на современный язык — "представителями материального". Они ставили себе цель в корне уничтожить возникавшую науку и не пустить человечество к свободе. Они делали различие между человеческим и божественным знанием, что в их время было неправомерно. Широкие массы людей, выраставшие из божественного знания, вновь затоплялись им, погружаясь в мечтательность. И это отразилось как на выработке человеческой науки, так и на выработке речи. Этот круг людей говорил другим людям: следуйте за нами. Вы достигнете материального с помощью сил, которыми мы вас вооружим с помощью божественного знания; тогда вы мигом завоюете Землю.
     "И как в те отдаленные времена людям хотели дать слишком много знания о сверхчувственном, так их последователи теперь хотят дать как можно меньше знания о нем. Те хотели сверхчувственное знание дать неправомерно, эти хотят оставить людям лишь чувственное знание".
     "И как в древние времена не хотели человека допускать к его полной земной задаче: постепенно вживаться в материальное, так теперь сторонники разделения веры и знания хотят удержать его в пределах земной задачи и не позволить развиваться далее от Земли. И те, кто способствует ныне материализму, называют себя "спиритуалистами", духовенством. Источники материализма сегодня —это не Бюхнер, Молешотт, Фогт, а Рим и всe, что имеет какое-либо дело с этим центром материализма. ... Что в Риме хотят из сверхчувственного завоевать для людей, — есть всемирноисторическая ложь нового времени, и это должно быть ясно и отчeтливо увидено ". Протестанты и евангелисты в этом отношении следуют с Римом одним путeм. 197(8)

     128. "Говорить лишь о бессмертии после смерти (отрицая дорожденность. — Сост.) — означает взращивать в подсознании тоску также и по душевной смерти после смерти физической". Логика жизни показывает, что проповедь одного посмертного существования, льстящая лишь рафинированному эгоизму, приводит к отвержению сверхчувственного мира, приводит к материализму.
     "Действительность поистине намного серьезнее. И если человек достаточно интенсивно в течение достаточно долгого времени вырабатывает эту подсознательную тоску по смерти вместе с физической смертью, то он и в самом деле погибает вместе с физической смертью. Тогда то, что имелось в нем, как духовно-душевное, что создавало его образ, теряет свое значение; тогда оно снова соединяется с духовным миром и теряет самость. Образ самости преобразуется ариманически, и ариманические силы получают то, что они хотят получить: они получают в руки земную жизнь. Это означает, что большая часть современного цивилизованного мира стремится не продолжать земную цивилизацию, но привести людей к смерти и передать земную жизнь совсем другим существам, не людям!
     Нет никаких оснований, в силу которых об этих вещах сегодня не следовало бы говорить. 198 (16)

Христианство и современность

     141. "В древнеиндийскую культуру душевно-духовное развитие человека сопутствовало его физическому развитию до 56 лет. Этот период делился натрое. В первый период человек реально переживал: Е. D. N.".
     Во второй период, в кульминации физического развития, когда физические силы начинали склоняться к упадку, он переживал переход. "Духовно, или божественно, одушевленная природа сменялась восприятием духа из космоса, и человек знал: одно восходит, другое нисходит. Соединение космического духа с духом природы — это было непосредственным переживанием. Человек сознавал: в земном окружении пребывает космический дух, здесь, на Земле, —природный дух, но оба имеют связь, втекают один в другой. И в ходе жизни человек переходил от одного к другому ... перешагивая кульминационный пункт, он пронизывался космическим Духом, Который позже обнаружил Себя как Христос.
     Становясь старше сорока лет ... люди узнавали дух как таковой, который не связан с материей, но живет как Святой Дух. ... Повсюду, где бы вы ни искали, вы найдете Божественную Троицу: Брахма, Вишну, Шива". В ходе дальнейшего развития душевно-духовная эволюция все ранее прекращала сопутствовать физической эволюции. В египетскую эпоху это происходило между 35-42 годами, и чистое созерцание духа замутнилось. Лишь в Мистериях познавали Троицу. К моменту Мистерии Голгофы духовно-душевное развитие прекращалось на 33 году. "Бога-Отца еще охватывали сознанием; ... космический Христос из сознания исчез. И тогда пришла как бы замена ... космический Христос низошел на Землю в тело Иисуса из Назарета, чтобы на Земле простереть свою силу и, с другой стороны, дать людям то, что ранее они получали непосредственно через человеческий опыт, через связь душевно-духовного с телесно-физическим. В этом состоит огромное значение Мистерии Голгофы. ... Теперь должно начаться время, в которое Святой Дух через возжженный Христом Импульс должен постигаться изнутри, помимо естественного человеческого опыта".
     В 5-й культуре душевно-духовная эволюция сопутствует физической эволюции в период от 21 до 28 лет; но в последнее время это отодвинулось еще на год, т.е. до 27 лет. "Ныне человечеству недостает одного года до периода жизни от 28 до 35 лет, который представляет собой ее середину. И в этой нехватке одного года и заложено основание того, что человечество организовано для материализма и атеизма. Атеизм распространяется через человеческую организацию, и если не создать спиритуальный противовес, который шел бы через развитие чисто душевного импульса независимо от тела, то атеизм будет распространяться и далее, т.к. человек не может целостно переживать себя здоровым образом. ... Человек становится атеистом, поскольку не может ощутить здоровым образом связь душевно-духовного с физически-телесным в течение всего восхождения жизни. Поэтому атеизм, с т.зр., Духовной науки — это болезнь". 176 (2)

     188. "Поскольку из сфер духа древнеегипетская душа после смерти вынуждена была взирать вниз на консервированное физ.тело, то в ней укоренилась мысль, что это физ.тело является более высокой реальностью, чем это имеет место в действительности. ... Материализм как мысли во многих отношениях является плодом бальзамирования трупов". 105(1)

     218. "В Эмпедокле жила индивидуальность, в душе которой встретились в бурном столкновении старый и новый образ представлений. Он еще чувствует связь души с внешним бытием. Ненависть и любовь, антипатия и симпатия живут в человеческой душе; они живут также за пределами стены, окружающей человеческую душу; жизнь души, таким образом, равномерно продолжается вне этой стены и проявляется в силах, разделяющих и соединяющих элементы внешней природы: воздух, огонь, воду, землю — и обусловливающих таким образом то, что чувства воспринимают во внешнем мире.
     Эмпедокл стоит перед природой, являющейся для чувств неодушевленной, и развивает такое душевное настроение, которое восстает против этого обездушивания. Его душа не может поверить, чтобы истинная сущность природы была тем, что из нее хочет сделать мысль. Менее всего она может допустить, чтобы она к этой природе действительно стояла лишь в таком отношении, какое вытекает из мыслительного мировоззрения. Необходимо представить себе, что происходит в душе, которая во всей остроте переживает такое внутреннее раздвоение и страдает от него, тогда можно будет почувствовать, как в душе Эмпедокла воскресает как сила ощущения старый образ представлений, но она не соглашается вполне осознать это и ищет бытия в мысле-образах, в том, отголоском чего являются изречения Эмпедокла, которые, если их понять на основании сказанного, утратят свою странность. Ведь ему приписывается следующая фраза: "Прощайте. Я странствую уже не как смертный, но как бессмертный Бог ... как только я вхожу в цветущие города, мне оказывают почести мужчины и женщины: они присоединяются ко мне тысячами, ища вместе со мной пути к своему исцелению, ибо одни ждут от меня прорицаний, другие — изречений, целящих от различных болезней". Таким образом одурманивает себя душа, в которой бродит древний образ представлений, благодаря которому она ощущает свое собственное бытие как бытие изгнанного Бога, который из иного бытия перенесен в лишенный души мир и который поэтому ощущает землю как "необитаемое место", куда он брошен как в наказание. Разумеется, в душе Эмпедокла можно найти еще и другие ощущения, ибо из его изречений впечатляюще сверкают молнии мудрости".
     "Те мыслители, которых называют атомистами, смотрели иначе, чем Эмпедокл, на то, чем,, благодаря рождению мысли, стала природа для души человека. Самый значительный среди них — Демокрит (род. в 460 г. до Р. X. в Абдере). Левкипп является его предшественником.
     У Демокрита гомойомерии Анаксагора стали в значительно большей степени вещественными. Пра-существа, частицы Анаксагора можно еще сравнить с живыми зародышами; у Демокрита они становятся мертвыми, неделимыми частицами вещества, своими различными комбинациями составляющими вещи внешнего мира. Они движутся по направлению друг от друга, друг к другу, друг через друга; таким образом возникают процессы природы. Мировой разум Анаксагора, который как духовное (бестелесное) сознание целесообразно создает мировые процессы из совместного действия гомойомерии, становится у Демокрита природной закономерностью.
     Душа допускает лишь то, что она может постигнуть как ближайший результат мысли. Природа совершенно обездушена, мысль, как переживание души, бледнеет и становится внутренним теневым образом обездушенной природы. Тем самым через Демокрита проявился мысленный прообраз всех более иди менее материалистически окрашенных мировоззрений последующего времени.
     Мир атомов Демокрита представляет внешний мир, природу, в которой совершенно нет "души". Переживания мысли в душе, благодаря рождению которых человеческая душа обратила внимание на самое себя, у Демокрита — лишь теневые переживания. Этим отчасти характеризуется судьба переживаний мысли. Они приводят человеческую душу к сознанию собственного существа, но они, в то же время, наполняют ее неизвестностью относительно ее самой. Через мысли душа переживает себя в себе самой, но она может в то же время чувствовать себя вырванной из духовной, независимой от нее мировой силы, дающей ей уверенность и внутреннюю опору. Такими отделенными (от духовного мира) чувствовали себя те люди, которым в греческой духовной жизни дается имя софистов". Наиболее значительным среди них является Протагор (из Абдеры, 480-410 г. до Р. Х.). Вместе с ним следует упомянуть Горгия, Крития, Гиппия, Трасимаха, Продика. Софистов часто изображают людьми, легкомысленно обращавшимися с мышлением. Такому мнению сильно способствовало то, как их описывал автор комедий Аристофан. Но лучшей их оценкой может, наряду со многим другим, служить, например, сказанное о них Сократом, который в определенной мере чувствовал себя учеником Продика и указывал на него как на человека, хорошо действовавшего в смысле облагорожения языка и мышления своих учеников. Воззрение Протагора высказано в известном изречении: "Человек есть мера всех вещей сущих, дабы они были, не сущих, дабы они не были".
     Переживание мысли господствует в настроении, лежащем в основе этого изречения. И в нем не чувствуется связи с объективной мировой силой. Когда Парменид говорит, что чувства дают человеку мир заблуждений, то можно было бы пойти еще дальше и прибавить: а почему не может обманывать и переживаемое мышление? Протагор, вероятно, ответил бы: какое дело человеку до того, является ли мир вне его иным, чем он его воспринимает и мыслит? Разве он представляет его не для себя? Каким бы он ни был для другого существа, человеку нечего об этом заботиться. Его представления должны служить только ему; он должен с их помощью найти в мире свой путь. Если он совершенно уяснит себе самого себя, то не станет желать иных представлений о мире кроме тех, которые нужны ему. Протагор хочет иметь возможность строить на мышлении, поэтому он основывает его исключительно на совершенстве его собственной мощи.
     Но тем самым Протагор вступает как бы в противоречие с духом, живущим в глубинах Греции. Этот "дух" ясно ощутим в греческом существе. Он высказывается уже в надписи на дельфийском храме: "Познай себя"". "Какова ценность отдельного человека? Софистика ставит этот вопрос и делает этим шаг на пути к греческому просвещению". 18(2)

     320. "Бэкон обладал чувством и пониманием только частностей природы. Посредством собрания того, что через пространственное и временное многообразие выступало как тождество и подобие, он надеялся прийти к всеобщим правилам природного свершения. Гете метко говорит о нем: "он намекает также на то, что частности нужно собирать только для того, чтобы затем их перебирать, упорядочивать и, наконец, строить универсалии; но таким образом отдельные случаи получают у него слишком большие привилегии, и в то время, когда он через индукцию приходит к упрощению и заключению, жизнь уходит прочь и силы обращаются в пустоту". Эти общие правила служили Бэкону средством, значительно облегчающим разуму наблюдение частностей. Но он не верил, что эти правила коренятся в идеальном содержании вещей и являются действительно созидательными силами природы. Поэтому он также не искал идеи непосредственно в частностях, а абстрагировал идеи из многообразия частностей. Кто не верит, что в единичных вещах живут идеи, тот также лишен способности искать их. Он воспринимал вещи так, как они представлялись внешнему воззрению. Значение Бэкона состоит в том, что он указал на приниженное односторонним платонизмом внешнее созерцание; в нем же — источник истины, подчеркивал он. Но он был не в состоянии подобным образом восстановить в правах мир идей в его отношении к созерцаемому миру. Он рассматривал идеальное лишь как субъективный элемент в человеческом духе. Платон вглядывался только в мир идей, Бэкон — только в лишенный идей мир восприятий действительности. В бэконовском подходе лежит семя того умонастроения, которое вплоть до нашего времени господствует среди естествоиспытателей. Оно страдает ложной позицией по отношению к идеальному элементу мира опыта. Оно не смогло справиться о другой крайностью средневековья из-за односторонней постановки вопроса, усматривающей в идеях только наименования, а не лежащие в вещах действительности". 6(3)

3. Борьба за дух

     409. "Из трехчленного человека новой культурой, что началась в ХV веке и своей вершины достигла в XIX в., во внимание была принята лишь одна треть: человек представлений, головной человек. И следует спросить: а что же происходит в мечтательном, чувственном человеке, в спящем, волящем человеке, и что происходит между засыпанием и пробуждением? Да, милые друзья, как люди, мы можем благополучно оставаться материалистами в жизни наших представлений! Это показал еще ХIX в. Этот XIX в. показал еще правомерность этого материализма, который привел к позитивному познанию материального мира. Мы можем быть материалистами нашей головы. ... но не в нашей власти остается наша сновидческая жизнь чувств, не в нашей власти остается спящая жизнь воли. Их — особенно жизнь воли — в то же самое время переживают спиритуально.
     Интересно с духовнонаучной точки зрения рассмотреть, что здесь, собственно происходит. Возьмите Молешотта, Кцольбе, которые своей головой признавали один только сенсуализм, материализм; там, внизу они при этом имели своего волевого человека, который чувствует целиком спиритуально... только голова о том не знает... когда считается с духовным миром. Они имели своего человека чувств, который считается с призрачными явлениями. И если мы правильно наблюдаем, то мы видим игру, когда сидит материалистический писатель и ужасно ругается на все, что коренится как спиритуальная природа в его человеке чувств и человеке воли; он неистовствует, поскольку тот спиритуалист, что вздымается в нем, является целиком его противником.
     Так оно происходило. Идеализм, спиритуализм был здесь. ... Он находился в волевом сознании человека, и сильнейшими спиритуалистами были материалисты, были сенсуалисты!
     Но что же живет в человеке чувств телесно? — Ритм, циркуляция крови, ритм дыхания и т.д. А что живет в человеке воли? — Обмен веществ. Рассмотрим сначала этот обмен веществ. Когда голова занята исполненной духа переработкой материальных вещей и материальных явлений в материалистическую науку, то при этом обмен веществ, который также охватывает всю человеческую структуру, вырабатывает противоположный образ мира. Он вырабатывает насквозь спиритуальный образ мира, который именно материалисты бессознательно носят в себе. Но в обмене веществ это действует на инстинкты, на желания, и этим во всем человеке вызывается нечто противоположное тому, что этот спиритуальный образ мира должен нести. Он пронизывает инстинкты, захватывается ариманической властью и действует не в божественном смысле, но в ариманически-духовном смысле. Он приводит инстинкты к высшей степени эгоизма. Он так развивает инстинкты, что человек начинает заботиться только о своей жизни, становится бессовестным в социальных потребностях, в социальном сочувствии и т.п. Именно индивидуальное здесь доходит до эгоизма инстинктов. И это вырабатывается под поверхностью материалистической цивилизации, это заявляет о себе во всемирно-исторических событиях... И если развитие пойдет только в сторону выработки последствий этого явления, то конец XX столетия может пройти в войне всех против всех именно в той области земной эволюции, где развивается т.наз. новая цивилизация! — И то, что здесь вырабатывается, мы видим уже распространяющимся с Востока на 111большую часть Земли! Такова внутренняя взаимосвязь! Ее только нужно видеть". Вспомните, как я говорил, что философия в общем-то насквозь буржуазных философов Авенариуса и Маха была принята большевизмом. 206(6.УШ)

     414. "Естественнонаучные мыслители жили совершенно в ином роде представлений, чем гегельянцы. Последние же пребывали внутри их идеального мира. Они могли свою идею человека развить из своей идеи обезьяны, не заботясь о том, как поступает природа, давая рядом с человеком возникнуть обезьяне".
     "Гегель изгнал из духа все "фактическое". Он утончил его до "просто мыслей". Тем, для кого "просто мысли" не могли быть образами действительности, дух был явлен через философию в его незначительности. Они должны были на место "просто мысленной вещи" Гегеля поставить нечто такое, что для них обладало действительным содержанием. Поэтому для духовных явлений они искали их происхождение в материальных процессах, которые можно было, как факты, наблюдать чувственно. Благодаря тому, что Гегель сделал из духа, мировоззрение было подвинуто к мысли о материальном происхождении духа.
     Кто прозревает, что в ходе истории человеческого развития действуют силы более глубокие, чем те, что проявляются на поверхности, тот для развития мировоззрения найдет нечто значительное в том образе, каким материализм XIX в. относится к гегелевской философии".
     "В мыслях Гете лежит семя для дальнейшего движения философии, которое Гегелем было схвачено лишь частично. Когда Гете искал такое представление о "прарастении", чтобы с этим представлением он мог внутреннее жить и из него мысленно производить такие специальные растительные формы, которые вполне могли бы существовать, то этим он показал, что стремится к тому, чтобы сделать мысли в душе живыми. Он стоял перед вступлением мысли в ее живое развитие, в то время как Гегель остановился на мыслях. В душевном совместном бытии со ставшими живыми мыслями, к чему стремился Гете, человеку могло быть дано духовное переживание, что дух может быть признан также и в материи; в "просто мыслях" этого не дано. Так мировое развитие было поставлено перед суровым испытанием. Согласно глубоким историческим импульсам новое время тяготело не только к тому, чтобы переживать мысли, но также к тому, чтобы самосознающим "я" находить представления, о которых можно бы было сказать: здесь это "я" твердо стоит в строении мира. Благодаря тому, что человек мыслил это как результат материальных процессов, он достиг этого понятным для эпохи способом. Также и в отрицании духовной сущности самосознающего "я" благодаря материализму XIX в. заложен все же поиск сущности этого "я". Поэтому естественнонаучное побуждение, данное мировоззрению в этот век, совсем в ином смысле принадлежит истории мировоззрений, чем естественнонаучный род представлений предшествовавших материалистических течений. Те не были вынуждены гегелевской философией мысли искать уверенности в естествознании. Теперь же это разыгрывается иным образом, и хотя не доходит до полной ясности в сознании ведущих личностей, однако, как импульс времени, действует в подсознательных основах души". 18(10)

     277. "Поскольку теософское настроение само по себе столь же высоко, то те, кто не захвачен им полностью, становятся наихудшими материалистами. От теософов мы еще немало переживем более злого, чем от тех, кто не соприкасается с теософским учением. Теософское учение, воспринятое как дог­матика, а не как жизнь, может как раз вести в материалистическую пропасть". 262 с.48

     1075. "Все люди в отношении их процесса дыхания различны, поскольку каждый человек являет опре­деленно обусловленную сторону Мироздания. Но что происходит в ритме дыхания — это для человека в современном состоянии Земли остается бессознательным; лишь в отдельных анормальных состояниях это осознается, но принимает различные формы душевного заболевания. Наше нормальное сознание протекает, как мы знаем, выше процесса дыхания. Имей мы для нашего процесса познания вместо мозгового процесса дыхательный процесс, то в своем процессе познания мы совсем иным образом стояли бы в Мироздании. ... О тайне дыхания знали религиозные предания... " и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою" (Быт.2;7). ... Благодаря тому, что не процесс дыхания стал телесной основой нашего по­знания, мозговой процесс в отношении интеллекта во все времена до Мистерии Голгофы иначе поставлен в мире, чем после Мистерии Голгофы. Я бы сказал: рядом с вратами, которые уже открывали нам понима­ние Мистерии Голгофы, ныне должны быть рассмотрены другие.
     Мы можем сказать: процесс познания человека, вся позиция человека в мире не таковы, как они мыс­лились до люциферического влияния, когда в основу процесса познания предполагалось положить дыха­тельный ритм. Поэтому у человека — мы рассматриваем это телесно, но телесное при этом имеет глубо­кое значение — до Мистерии Голгофы развивалось познание, связанное не с грудью и дыханием, а с более высокой частью его организма — с головой и чувствами". К человеку в ряду Иерархий ближе всего стоят Ангелы. "И можно прямо сказать: основным местожительством Ангелов до Мистерии Голгофы был человече­ский интеллект. Люди этого не сознавали ... но следствием того, что Ангелы жили там, было атависти­ческое имагинативное ясновидение, хотя и постоянно убывавшее по силе... И так было в жизни между рождением и смертью. ... После смерти Ангелы, вернее один Ангел, имевший отношение к одному человеку, оставался в его воспоминании, в ощущениях чувств; он жил в образах того, что чувственно окружало чело­века на Земле. Происходившее на Земле Ангелы, можно сказать, доносили до людей. Это было созерцающее знание". После Мистерии Голгофы все это изменилось. Теперь Ангелы живут (когда мы на Земле) в наших чувственных восприятиях. "В колебаниях звука, в излучениях света и цвета и других чувственных восприятиях живет существо Ангела. А когда человек восприятия чувств должен превращать в представления, то Ангел не проникает при этом в существо представления, и человек не знает, как пребывает рядом с ним существо Ангела. ... Зато в жизни между смертью и новым рождением человек теперь развивает сильное со­знание связи с существом Ангела: ибо тогда Ангел живет в его интеллекте...
     Возьмем еще раз человека до Мистерии Голгофы. В его интеллекте жили Ангелы, его специальный Ангел. Благодаря этому жизнь его чувств совершенно по-особому была доступна люциферическим властям. Вся соз­нательная жизнь человека вообще была в древние времена доступна люциферическим властям. После Мистерии Голгофы в наш интеллект... Ангелы не проникают. Поэтому во время от рождения до смерти в наш интеллект вступают ариманические силы... У них, прежде всего, есть стремление подавить в человеке сознание о его связи с духовным миром. Все склонности к материализму, развиваемые человеком в его познании, находятся в прямой связи с атаками ариманических сил на интеллект. ... Как сила Иеговы имела отношение к челове­ческому процессу дыхания, так сила Христа и вообще вся Мистерия Голгофы имеет отношение ко всему опи­санному как к сверхсознательному процессу. ...
     Процесс дыхания для земного человека вытеснен из созна­ния; сознание земного человека погашено люциферическим влиянием. Зато ему дана возможность вживаться в сверхсознание ... в совместное бытие через чувства или интеллект с существами Ангелов. В некотором роде как противовес тому, что взято у человека — процесс познания дыхания, — ему должен быть дан процесс познания сверхсознания через импульс Мистерии Голгофы. Сильные религиозные натуры Востока в своих обла­стях хотели до Мистерии Голгофы обрести сознание дыхания. Этому нельзя подражать сегодня, т.к. это ве­дет к болезни. Но все, что мы находим в древних восточных текстах о том, как делать дыхательные упраж­нения, исходит из этого стремления осветить сознанием процесс дыхания. Однако для определенных высоких вещей сознание земного человека осуждено на бессилие, и если берутся за некоторые обычаи древних времен и подражают им, то такие люди не считаются с тем, что пронизание процесса дыхания познанием отобрано у человека Люцифером. И поэтому после Мистерии Голгофы человек должен все более и более овладевать сверх­сознательным процессом связи с духовным миром. Если бы мы познавали дыша, если бы мы с дыханием получа­ли процесс познания, то при каждом вдохе мы постоянно сознавали бы, что мы не только вдыхаем воздух, но также воспринимаем силу Ягве; а при каждом выдохе мы бы знали, что выдыхаем Ягве. Подобным же обра­зом человек должен осознавать, что существа из Иерархии Ангелов некоторым образом ритмически нисходят и восходят от него, что духовный мир приливает и отливает. Это может быть сделано только в том случае, если импульс Мистерии Голгофы сможет все более и более действовать в среде людей ...
     Через Люцифера произошло то, что я описал как затемнение дыхания. — Конечно, это мыслится образно, но необходимо объекты чувствовать освещенными представлениями, когда указывают правильно на образ. — Это означает: Ягве хотел жить в каждом дыхании (прочтите внимательно книгу Иова), проникающем в тело чело­века, социально и сознательно выходить из тела человека при каждом выдохе. Но Люцифер стал его врагом. И сознание, обусловленное силой Ягве, было выключено человеческим сознанием ... Ягве должен был (это трудное слово) "забыть" людей, когда они живут на Земле; ибо в сознание, которое они имеют, он не про­никает. ... Через Мистерию Голгофы сознание вспыхивает вновь. И если в древние времена, до Мистерии Голгофы для человека звучало трагическое слово: и боги забыли человека, — то с мистерией Голгофы гово­рят: и боги хотят вновь вспомнить человечество. ... Они хотят в существо мозга, в человеческую жизнь представлений, связанную с системой нервов, проникнуть также и у земного человека. Небо хочет рассма­тривать Землю, и необходимое для этого окно ... пробито в тот момент, когда Существо Христа низошло в индивидуальность Иисуса при крещении на Иордане. И слова: "Се Сын мой возлюбленный ..." — указывают на то, что высшее вновь хочет видеть низшее, что высшее хочет входить и выходить в низшее не в процес­се дыхания, но с мыслями и представлениями. Для этого время, протекшее после Мистерии Голгофы, было подготовлением, и мы стоим на повороте, когда должно прийти нечто более новое, чем то, что до сих пор было образом действия Мистерии Голгофы. И важно, что это мы вносим в наше сознание". 176(11)