1370. "Оккультист, исследующий глубокие силы природы, говорит: минеральное, растительное и животное царства находятся в том же отношении друг к другу, как мудрость, жизнь и любовь. — Попробуйте это понять. ... Мудрость, закономерность покоятся в минеральном царстве; оно есть воплощенная мудрость. Но бедным, сухим и мертвым было бы это минеральное царство с его мудростью, если бы не было мира растений ... Любовь и мудрость обмениваются между собой силами, когда растение и минерал вступают во взаимодей­ствие. Подобным же образом соотносятся между собой боги и люди. ...как любовь и мудрость".
     "Человеческое и божественное царства находятся между собой в таком же отношении, как мудрость и лю­бовь. Поэтому оккультизм и все глубокие вероисповедания. Христианство, говорят о том, что Бог, или боги, есть любовь, оживляющий, прорастающий принцип. Сначала этот принцип приносит чувственную любовь.Поэтому в иудаизме, в религии Ветхого Завета, Иегова представлен как податель чувственных потребностей, как дающий рост и деятельность размножения. В чувственной потребности заложен принцип дальнейшего раз­вития, двигающий от несовершенного к совершенному, так что развитие от животности доходит до того уров­ня, где любовь основывает государства. В этой любви, которая, так сказать, сводит людей в общности, ко­торая то, что в человеке зачерствевает, пронизывает струением растущей и прорастающей жизни, подобно тому, как растение вызывает к жизни камень, — в ней мы прежде всего имеем открывающееся первоначальное Божество. ... здесь в человеческом развитии мы должны видеть божественную движущую силу, божественную власть. ... Человек должен всегда рассматривать то, что движет его вперед, двигает вверх, как дар, как откровение божественного принципа". Между человеком и Божеством выступает люциферический принцип. Благо­даря ему то, что как божественный принцип живет в нем бессознательно, в его бессознательном стремлении к размножению и развитию, он получает возможность взять в собственные руки. Благодаря этому он восходит в своем развитии к самостоятельности и свободе. Живущее в Люцифере сто­ит к человеку близко, как, так сказать, младший брат божественного принципа. В далеком прошлом некото­рые боги сами искали свое развитие на человеческой ступени. Люцифер имеет "фамильярное, интимное" отно­шение к человеку, он еще не совсем перерос ступень человеческого. Люциферическое хоть и "...возвышается над человеческим, но стоит в интимной с ним связи, сплавлено с ним и действует в человеке как его соб­ственные потребности, движется вперед. Таковы три ступени, действующие в самом человеке как силы раз­вития: его человеческое, люциферический принцип и Божественное".
     "В четвертом принципе человека — в Я — действуют божественные силы, уже перешагнувшие его в своем развитии и господствующие над ним в направлении сверху вниз. И хотя лишь наполови­ну, но в связи с четвертым принципом стоят люциферические силы. Боги взошли от самости к бессамостности, жертвенности, преодолели отдельность бытия. Люциферическое же в человеке большей частью еще связа­но с Я, оно пребывает внутри самих интересов человека". Кто может наблюдать, тот способен познать люцифе­рическое; "...хотя и с энтузиазмом, но непосредственно из глубокого интереса самости (не в жертвенности) оно стремится к высоким ступеням совершенства, говоря: не потому, что я люблю его, совершенство, но потому, что оно совпадает с тем, что я должен любить, желаю я, как человек, стремиться к божественной свободе. Божественные силы не стремятся к этому совершенству. Но через люциферическое стремление я де­лаю божественное совершенство наисобственнейшей сутью". Без люциферического человек был бы пассивен, бездеятелен, предан Богу как "Божие дитя". Бог в нем, а не он сам стремился бы к совершенству. Имея возможность выбора между добром и злом, человек приходит к свету собственного сознания, в свете он идет к совершенству. "Так имеем мы носителя любви и носителя света как две господствующие в человеке действительные силы". Со временем люди объявили природу грехом, а светлое, ясное сознание — люцифери­ческим соблазном. Конечно, между божественным откровением и свободным стремлением встает сомнение,но оно необходимо, если человек хочет прийти к собственному Я. Лишь пройдя через сомнение, истина ста­новится нашим достоянием. Преодолевший сомнение восходит к высшему познанию. Сомнение есть воспита­тельное средство. "Поэтому оно по праву стоит между тем, что Божественно, тем, что не может быть отделено от природы, и тем, что может быть обращено в грех; между тем, что является дьявольским, люциферическим, и ступенью совершенства. Совершеннейшим в иудейском народе является Иегова. Он есть не что иное, как "персонифицированные силы природы". Богочеловек, Христос является той силой, которая минерал замыкает в кристалл, растение гонит в рост, животное вводит в жизнь желаний, а человека ведет от несовершенства к совершенству. Люцифер восстает против власти природы, ведет человека к знанию. Христос одухотворяет любовь, чтобы в ней не действовала просто природная потребность; Он основывает закон, но такой, кото­рый подходит к человеку не извне, а как внутренняя потребность в нравственности. "Если Иегова дал запо­ведь, то Христос — силу для деятельности". Нравственность погружается в любовь, как прежде в нее по­гружалось природное. "Прежде тело находило тело по естественному принципу; в Христианстве душа находит душу в высшей любви благодаря принципу Христа". На другой стороне этого христианского принципа господ­ствует носитель света, самостоятельности, свободы. "В человеческой жизни два полюса: любовь и свет. Одно невозможно без другого. ... Как через Христа переплавлена мука смерти, любовь от чувственной взо­шла на душевную ступень, так должен преобразоваться и принцип обычного познания Люцифера в высшее. В этом преобразовании мы ныне и находимся". Закон преобразуется в милость, наука — в мудрость. Милость и мудрость должны рождаться из человеческой души. "Любовь в светлой ясности и сознание подступают к душе. Душа несет силу любви, а сознание пронизывает лучами света эту силу любви. ...И через душу, и через сознание сам человек идет к совершенству". С просто чувствующей душой че­ловек воспарил бы к Божеству с неясной для него самого любовью; с одним сознанием он пришел бы к холод­ному рассудочному совершенству. 54 (13)

1387. "Истоки языческой мудрости всегда следует искать в люциферических существах. Можно спро­сить: но как это возможно? Здесь необходимо уяснить себе, что человеку пришлось бы остаться ребен­ком, если бы он не смог получать постоянно шедшее из Мистерий от различных люциферичес­ких существ воспитание. Существенное заключено в том, что те, кто для прогресса, для обучения человечества нуж­дался в необходимом знании, необходимой мудрости, не смотрели со страхом современного филистера на унаследованную мудрость, на пра-мудрость, не боялись эту мудрость воспринять от люциферического элемента, нет, они брали на себя все, что человеку подобает брать на себя, если воспитание он получает из духовных сфер, где обитают люциферические существа. Человек, прежде всего, должен был брать на себя, хотя слово "должен" здесь не совсем точно выражает суть дела, эту люциферическую мудрость, которая ведь являет­ся и мировой мудростью. ... Разница между хорошей мудростью и люциферической мудростью состоит в том, что хорошая мудрость пребывает в одних руках, люциферическая мудрость — в других, люциферичес­ких руках; по содержанию же они одинаковы. ... Древние посвященные должны были брать мудрость из рук люциферических существ; при этом их долгом являлось не подпадать другим искушениям этих существ.
     Это было намерением Люцифера — в виде предания передавать мудрость человечеству, чтобы таким способом ...увес­ти его от Земли, чтобы оно не проделывало земного развития. Землю Люцифер хочет предать ее судьбе оставить ее не населенной людьми; он хочет овладеть человечеством для особой, чуждой царству Христа сферы.
     Мудрецы древних времен, воспринимавшие пра-мудрость из рук Люцифера, брали на себя обязанность не следовать за ним, а принятую мудрость употреблять на службу Земле". А что касается посланцев Люцифера на Земле, то они дали людям способность говорить и мыслить. "Ибо речь и мышление первоначально были люциферической природы, но мудрецами древности это искусство было освобождено от Люцифера. Если вы хотите бежать от Люцифера, то должны решиться в будущем отказаться от мышления и стать немыми!"191 (15)

1731. "Люцифер создал личность. Поэтому можно сказать: человек со своей личностью не может войти в сверхчувственный мир, он должен свою личность выключить, иначе он загрязнит духовный мир.
     В будущем человеку надлежит свою личность предоставить инспирациям свыше, из которых она сможет воспринять то, что должно излиться из духовного мира. Если личность удовлетворяет свои потребности тем, что может воспринять из спиритуального познания, то она становится чем-то совсем другим. ... Че­рез кровь, темперамент определялись в прошлом личности, и в эти личности светил из сверхчувственного не личный элемент... В будущем человек станет личностью через характер, который он получает благодаря участию в сверхчувственных мирах. Причиной этого будет импульс Михаэля, который введет в человеческие души понимание спиритуальной жизни. Люди потому будут иметь в будущем этот личный характер, что смо­гут выражать то либо это через понимание сверхчувственных миров. Александр, Цезарь, Наполеон принад­лежат прошлому. В них, конечно, вливался сверхчувственный элемент, однако личную окраску они получали через то, что шло снизу".152 (3)

1827. "Если 5 дней тому назад мы встретили человека, то наше эф. тело произвело определенные движе­ния. Рассмотрим только ту часть эф. тела, которая состоит из светового эфира. Естественно, колеблются и другие члены эф. тела: тепловая, химическая, жизненная части, — но выделим только световую часть. Я да­же хочу назвать ее просто световым телом. ... Мысли, которые возбудил в нас повстречавшийся нам чело­век, сообщаются нашему световому телу как внутреннее световое движение (мы отвлекаемся здесь от чувс­твенного впечатления). ... Когда вы стоите перед человеком, разговариваете с ним, то ваше эф. тело по­стоянно движется. Все, что вы с ним говорили, ощутили в нем, подумали о нем, все это открывается в движении вашего эф. тела. Если через 5 дней вы снова встретили этого человека, то эф.световое тело побуждается этим исполнить те же движения, что оно исполнило 5 дней назад. Частью своего Я и астр. тела человек в бодрственном состоянии сознания постоянно пребывает во внешнем световом эфире. Сон возникает благодаря тому, что часть астр. тела и Я, пребывавшие в бодрственном состоянии в физ. и астр. телах, также переходят во внешний эфир. Человек здесь со своим Я и астр. телом, по сути, пребывает во внешнем эфире, а внутрен­не эф. тело через свою способность оплотнять движения, произведенные однажды, может их вновь воспроизвес­ти, и тогда человек чувствует, что это те движения, которые эф. тело произвело в первый раз. И это есть воспоминание. Внешним эфиром воспринимать внутренние эфирные движения, внешним световым эфиром воспри­нимать движения внутреннего светового тела — это означает вспоминать".
     "Можно сказать: во внешнем свете видны движения, проделанные внутренним световым телом. Но человек не видит их как световые движения ... поскольку тело светового эфира внедрено в физ. тело. Поэтому движения эф. тела ударяют повсюду в физ. тело. И через эти удары световые движения эф. тела превращаются в представления воспоминаний. Человек видит не движения эф. тела, а обусловленные ударами эф. тела в фи­зическое представления. А это и есть представления воспоминаний". После смерти Я и астр. тело наблю­дают эти движения в эф. теле непосредственно, без физ. тела. С помощью медитаций человек может и при жиз­ни увидеть сами колебания эфирного светового тела. Обычно же этому мешает Ариман.165 (8)

1841. "Если бы имелось правильное созвучие между рожденной частью чувства и воли и тем, что остается за поро­гом сознания (в астр. теле и Я), то мы проходили бы через мир как цельные люди. Здесь кроется причина всякого внутреннего недовольства. Это происхо­дит от давления бессознательной части чувствования и воления".
     "Что живет в чувстве и воле и остается нерожденным, является становящейся кармой". Напр., мы испытываем враждебные ощущения и этим принимаем в себя нечто несовершенное. Если бы мы увидели в имагинации неиз­бежное кармическое исправление этого ощущения, то "...соединились бы с люциферическими существами, что­бы отклонить это исправление... Страж Порога скрывает это от нас".153 (3)

Тамплиеры

21. "Сначала в крестовых походах, потом в духовной деятельности в Европе их (тамплиеров) души в интенсивной отдаче христианским импульсам и Мистерии Голгофы были так инспирированы, что результатом этого было переживание многими из них, значительным числом тамплиеров, христианского посвящения. ... И всегда в таком посвящении, каким шли рыцари Храма, имелась возможность видеть не только вдохновляющее Божественное, но также люциферические и ариманические силы. Всe, что противодействует Божественному, всe, что стягивает человека в ариманический мир и в мир люциферический — всe это является, наравне со взглядом в нормальный духовный мир, тому, кто проходит через такое посвящение. Все страдания, все искушения, все беспокойства, что приходят к человеку от враждебных доброму сил, всe это противостоит посвящаемому, и у него бывают моменты, в которые от его духовного взора, от его душевного взора исчезает добрый духовный мир и он видит себя как бы пленeнным тем, что хочет приобрести над ним власть, он видит себя в руках ариманически-люциферических сил, которые хотят его захватить, хотят овладеть его волей, мышлением, чувством, ощущением. Это довольно известные, из описаний тех, кто созерцал духовные миры, духовные искушения. В кругу тамплиеров было немало людей, которые смогли развить глубокий взгляд на Мистерию Голгофы и еe значение, глубокий взгляд на христианскую символику, образовавшуюся через развитие Тайной Вечери, мог видеть глубокую подоснову этой символики. Но некоторые, кто в результате своего христианского посвящения мог всматриваться в то, что в христианских импульсах проходило через историческое становление европейских народов, видели также и нечто иное. Такой человек переживал в своей душе, поскольку на него сходили искушения, которые он должен был постоянно преодолевать — и это показывалось ему, поскольку он должен был это знать, — такой человек переживал, на что способна человеческая душа, если она этого даже и не сознает. Посвящаемый сознавал и искал, как преодолеть то, что обычно оставалось в подсознании. Так иногда такие рыцари Храма познавали овладевающую человеческой волей и чувством дьявольскую тягу унизить Мистерию Голгофы. И в сновидческих образах, которыми мог быть захвачен такой посвящаемый, являлась подчас визионерски — тот способ, каким возникло это посвящение, вообще допускал, чтобы люциферические силы, искушая, стояли сбоку — оборотная сторона почитания символа распятия. Он созерцал визионерски как человеческая душа может стать способной обесчестить символ распятия, обесчестить священнодействие пресуществления гостии; он видел те человеческие силы, которые стремились увести назад к язычеству, к языческим поклонениям, которые презирали христианское развитие. Как человеческая душа может пасть под тяжестью таких искушений — это сознавали те люди, поскольку они должны были сознательно это преодолеть. И они взирали на эту душевную жизнь, о чeм мало рассказывает внешняя история. И правильное знание, хотя и инстинктивного рода, об этих фактах душевной жизни имел, благодаря своей ариманической инициации через золото, также Филипп IV. Он знал об этом до такой степени, что мог рассказать об этом своим ставленникам". Далее он стал подстрекать их на расследование, и затем всe было сведено к известному осуждению тамплиеров. Путeм пыток помрачали сознание тамплиеров, и тогда к ним вновь подступали образы искушений. В этом состоянии они признавались в том, что якобы оплeвывали святыни, которые в сознательной жизни составляли предмет их высочайшего почитания; они каялись в тягчайших преступлениях, которые, под пыткой, в помраченном сознании жили в них лишь как искушения. Таким путeм было составлено обвинение тамплиеров в идолопоклонстве и т.д. Филипп IV знал о таком действии пыток: они вообще играли существенную роль в его наклонностях. Под пытками некие "признания" были вырваны даже из подсознания гроссмейстера ордена. Но в духовном мире страдания, перенесeнные тамплиерами перед смертью, и ужасная смерть превратились в колоссальные импульсы, которые как духовная деятельность снова обратились на земной мир. Их можно наблюдать во многих человеческих душах. 171(6)

406. "Как внешняя наука становится ариманической, так высшее развитие внутреннего человека просто люциферизируется, когда он это внутреннее, каким он его принeс через рождение, углубляет мистически. В каждом человеке, который не берeт в руки своe самовоспитание так, как это описано в моей книге "Как достигнуть познания высших миров?", чтобы углубить мистически заложенное в нeм, пробуждается люциферическое, люциферическое делается особенно сильным. В каждом человеке, если он сегодня вообще только начинает ломать голову над внутренним, выступает люциферическое. Это люциферическое ужасно сильно в современном человечестве. Это люциферическое сегодня отпечатывается в эгоизме, которого большинство людей совсем не замечает". Как часто люди сегодня, сделав дело так, что не могут себя ни в чeм упрекнуть, бывают совершенно удовлетворены. Но такая установка люциферична. Ибо в жизни дело не заключается в упрeках или в их отсутствии, а в объективном созерцании мира и объективного хода фактов, развития вещей.
     "Поэтому именно на почве Духовной науки должна быть подчeркнута объективность вещей, когда мы говорим, что Ариман подготовляет свою инкарнацию, как он еe подготовляет, и как человек должен к ней относиться! В подобных вопросах дело совсем не заключается в том, чтобы говорить себе: мы сделали то, либо это, и теперь нам не в чем упрекнуть себя, — но мы должны познавать суть дела объективно. Мы должны познавать то, что действует в мире, и в соответствии с ним строить наше отношение к миру ради мира". "Судить правильно человек сегодня может лишь в том случае, если скажет себе, что он ходит между двух крайностей: между ариманическим ослеплением наукой и люциферическим галлюцинаторным переживанием внутреннего. ... Дело заключается в том, чтобы ариманическое и люциферическое рассматривать, как две чаши весов, обе должны присутствовать. Коромыслом же весов, которые пребывают в равновесии, должны быть мы сами. В этом всe дело.
     Но как нам себя воспитать для этого? — А так, что, когда в нас выступит ариманическое, мы должны сильно пронизать его люциферическим элементом. Что ариманически выступает в современном человеке? — Познание внешнего мира. Наиболее ариманическим является материальное познание внешнего мира, ибо это лишь простой обман чувств. Но если мы можем этим одухотвориться, развить к этому интерес, ужасно заинтересоваться тем, что за иллюзии встают перед нами из химии, физики, из астрономии и т.д., тогда нечто такое, что должно бы принадлежать Ариману, мы уносим от него благодаря нашему собственному люциферическому интересу.
     Но этого-то люди и не могут делать. Они слишком ленивы. И многие, убегающие от внешнего материального знания, пренебрегают своей задачей и подготовляют Ариману наилучшим образом инкарнацию в земном бытии. А то, что наливается во внутреннем современного человека, это опять-таки носит сильно люциферический характер. Как нам правильно воспитать себя с этой стороны? —Мы можем это сделать, когда именно с нашим собственным ариманическим входим в себя, т.е. пытаемся избежать всех иллюзии на счет своего собственного внутреннего, и когда мы занимаемся собой так, как в иных случаях занимаемся внешним миром, т.е. рассматриваем себя так, как в иных случаях рассматриваем внешний мир. Современный человек должен бы пережить, насколько необходимо ему воспитать себя в подобных вещах. Кто научился в какой-то мере осмысленно наблюдать подобные вещи, тот часто может натолкнуться в жизни на следующий случай.
     Один человек приходит к другому и рассказывает, как он возмущeн человеком А, человеком В, человеком С, многими-многими людьми. Он описывает очень точно, чем его возмутил А, чем — В, чем — С и т.д. И он ни в малейшей степени не подозревает, что всe рассказанное им есть его собственные качества! Об этом люди не подозревают! Это свойство людей никогда не было столь распространено, как теперь. И те, кто думает, что им это не свойственно, обладают этим качеством в наибольшей мере. Задача здесь заключается в том, чтобы фактически с ариманическим хладнокровием, с ариманической трезвостью человек сегодня приблизился к своему внутреннему. Достаточно горячим оно оказывается и в охлажденном виде, это собственное человеческое внутреннее! Нечего бояться переостудить его. Современному человечеству необходимо, чтобы занять правильную позицию к будущей ариманической инкарнации, стать объективным по отношению к своему внутреннему, а ко внешнему — намного-много более субъективным, но не фантазировать, а с интересом, вниманием, самоотдачей, особенно с интересом и самоотдачей подходить к вещам в жизни, в непосредственно окружающей жизни".
     Леность в занятиях самовоспитанием и внешними делами расчищает путь Ариману. Множество людей находят скучным разбираться в условиях биржевой игры, двойной бухгалтерии и т.д. Они не могут найти точку, с которой ко всему этому можно разбудить пламенный интерес. Но если его разбудить, то тогда сухой классный учебник может оказаться столь же интересным, как "Орлеанская Дева" Шиллера или "Сикстинская Мадонна" Рафаэля. "Всe дело заключается в том, чтобы найти точку, с которой всe в жизни становится интересным".
     "Важно не то, что мы субъективно отклоняем или акцентируем вещи, но что мы объективно познаeм, в какой мере в том или ином присутствует ариманическое или люциферическое, так что коромысло весов может сильно склониться в ту или другую сторону. Найти нечто интересным или справедливым ничего не означает само по себе, это означает лишь то, что человек развивает внутреннюю силу, чтобы соединиться с соответствующим объектом и направить его в правильный фарватер".
     "Либо современное цивилизованное человечество найдeт для себя удобным воспринимать самостоятельную духовную жизнь (в социальной трехчленности), либо современная цивилизация должна будет закатиться, и из азиатских культур должно будет быть взято что-то для будущего человечества.
     Кто сегодня не верит, что дела обстоят столь серьeзно, тот способствует подготовлению будущей инкарнации Аримана. Сегодня, по сути дела, уже многие внешние вещи и факты человеческой жизни подтверждают истину этих слов. Аримановой инкарнации будет особенно благоприятно, если люди откажутся основать свободную духовную жизнь и духовная жизнь и впредь останется вчлененной в хозяйственный кругооборот или в государственную жизнь. ... ибо в дальнейшем сращении духовной жизни с хозяйственной и правовой жизнью заинтересована именно ариманическая власть. Ариманическая власть ощущает свободную духовную жизнь как некий род тьмы. А интерес людей к свободной духовной жизни ариманическая власть ощущает как обжигающее пламя, как душевное, но сильно жгущееся пламя. Поэтому людям как раз надлежит основать свободную духовную жизнь, чтобы найти правильную позицию, правильное отношение к аримановой инкарнации в будущем. Однако сегодня имеется сильная склонность именно факты, о которых говорилось вчера, скрыть. Огромное число людей скрывают эти вещи, поскольку просто не хотят смотреть на истину, на действительные вещи, хотят, чтобы их вводили в заблуждение словами, лежащими в стороне от действительности". 191(12)

1. Северный и южный пути посвящения

     39. Издавна существовало два пути в сверхчувственное: через покров внешних восприятии и через по­кров внутренних переживаний. В первом случае восходили к верхним богам, во втором — к нижним (что всегда считалось более опасным). В том потоке, который из Атлантиды шел северным путем, преобладал интерес к внешнему миру, там были посвященные, указывавшие путь к верхним богам (напр., Один, Тор). Народы, шедшие южным путем, имели предрасположение погружаться в свою душевную жизнь, во внутреннее. Потомки этих народов имеют богов, так сказать, принадлежащих к подземному, господствующих более в душев­ной жизни. Напр., Озирис, он не может жить во внешнем чувственном мире. Его встречают, пройдя врата смерти. С приходом новых времен он был побежден силами чувственного мира — Сетом. С тех пор человек находит его в том мире, в который он вступает после смерти, а также погружаясь в то, что в человеке является бессмертным, пребывающим из воплощения в воплощение, — во внутреннюю человеческую жизнь. По­тому эту внутреннюю жизнь и чувствовали связанной с Озирисом. И лишь один народ после атлантической катастрофы имел в себе задатки проникать в сверхчувственное двумя путями сразу. Это был древнеиндийский народ. Проникая же одновременно и через внешний, и через внутренний покров, можно убедиться, что в обоих случаях мы приходим к одному и тому же единому духовному миру, открывающемуся однажды извне, а другой раз — изнутри.
     Народы, образовавшиеся из южного потока переселенцев из Атлантиды, будучи обращенными к своей внутренней душевной жизни и ищущие духовный мир за покровом своей душевности, приходят в мир светоносца, в мир Люцифера. Народы северного потока обращены к внешнему миру и добились многого в формиро­вании человеческих способностей, направленных на овладение внешним миром. И это не только интеллект, но сам облик человека здесь со времен Заратустры усовершенствовался настолько, что в него смог войти Сам Бог, стоявший за покровом внешних восприятии, Христос. В событии Голгофы была дана возможность для взаимного оплодотворения обоих потоков. В чашу Грааля на Востоке была собрана кровь Спасителя, и затем эта чаша была унесена на Запад. Люцифер явился при этом формой, субстанцию дал Христос, дабы человечеству иметь будущее. 113 (5)

     41. Древняя индийская культура соединяла оба пути (нижний и верхний) в духовный мир. Это было обу­словлено еще довольно высокой степенью ясновидения людей, способностью пользоваться эфирным мозгом, эф.телом, которые еще выделялись за границы физ.тела. Др.индус говорил себе: я иду вовне; с другой стороны, я иду вовнутрь, а прихожу к одному — к Единому. Но уже со 2-й культуры пути раздваиваются, духо­вный мир исчезает от взора людей. Древний перс шел вовне и говорил: я прихожу к Ормузду. Он шел внутрь себя и говорил: я прихожу к Митре. И эти пути уже не сливались для него в единство. Хотя он чувство­вал, что они должны соединиться. Поэтому он говорил о неведомом пра-Боге-Заруана-Акарана. Восходя вверх, посвященный Заратустры видел высшие сферы духа, Духа Солнца, трон, который окружен служителя­ми-вестниками — Амшаспандами. Они являются как бы управителями отдельных частей царства Аура Маздао. Им, в свою очередь, подчинены другие существа — Изет, или Изафат. Наконец, перс видел еще более низ­ко стоящих существ — фраваши. Они непосредственно окружают человека и являются мысле-существами. Об­ращаясь внутрь себя, древний перс наталкивался на эф.тело, более полно совпадающее с физ.телом, чем у древнего индуса. Он уже не мог пользоваться им, но — телом ощущений. Поэтому он не видел высшего единства. Он мог видеть лишь астрально. Но тело ощущений связано с душой ощущающей, которая тут же приходила в действие. Пользоваться же ею приходилось в том неразвитом состоянии, в котором она тогда находилась.
     "Поэтому древний перс ощущал: когда тело ощущений, уже выработанное, восходит к Аура Маздао, то при этом присутствует душа ощущающая, что опасно, ибо когда она открывает свои ощущения, те погружаются в те­ло ощущений. Душа ощущающая содержит в себе древнее люциферическое искушение, которое пришло не извне, к чему у люциферических духов нет способности, а изнутри. Таким путем они воздействуют на тело ощущений. Так воспринимал древний перс действие души ощущающей на тело ощущений, которое как бы пред­ставляло собой освещенное из внешнего мира отображение того, что с древних времен действовало в душе ощущающей. Это есть, если посмотреть изнутри, то, что называется действием Аримана, действием Мефис­тофеля. Поэтому перс чувствовал себя стоящим перед двумя силами. Если он смотрел на то, чего можно до­стичь, направляя взор вовне, то созерцал Мистерии Аура Маздао, если же взор направлялся вовнутрь, то с помощью тела ощущений, благодаря действию Люцифера в нем, человек оказывался перед врагом Аура Маздао, перед Ариманом". Если же человек шел вовнутрь с очищенной, развитой путем посвящения душой ощущающей, то приходил к исполненному света царству Люцифера. Его называли Бог Митра. Поэтому те Мистерии Персии, которые заботились о внутренней жизни, назывались Мистериями Митры.
     Также и в египто-халдейскую культуру было два пути в духовный мир, и было ощущение, что они должны сходиться в единство. Но это ощущение было еще более смутно, чем у персов. Последние в этом случае говорили о Заруана-Акарана как о существе высшего единства. Халдеи называли его Ану. То, что стояло близко к человеку, будучи тенью высшего, они называли Апасон. Сформированным из Жизнедуха следует мы­слить следующее существо — Тауф. Других существ они называли Моймис — существ, имеющих нижним членом Самодух. Такова была в их воззрении высшая троичность, стоящая над человеком. Они также понимали, что эта троичность открывается им в своих нижних членах, высшие же ее члены были сокрыты от них. Потомком Моймис, происходящим из сферы существ огня, самости, почитался Бел, тот Бог, который рассматривался как создатель мира и Бог народа.
     На пути к духу через внутренний мир халдеи встречали существо, позже называвшееся Адонисом. Путь этот был доступен (из-за его опасности) только посвященным. Переживания тех посвященных были подобны переживаниям современных посвященных. Посвященные халдеи должны были на своем пути встретить два пе­реживания. На внутреннем пути они должны были пережить встречу с Иштар, принадлежавшей к добрым лун­ным богам. Это существо стояло на Пороге, переступаемом на пути из душевного в духовный мир. С другой стороны, переступая порог мира внешних чувств, посвященный встречал другого стража — Меродах, или Мардук, которого можно сравнить с Архангелом Михаэлем. Через эти две встречи человек переживал то, что сим­волически ощущают и сегодня: ему подносилась сияющая чаша, что означает: человек научался первому употреблению цветов лотоса. У египтян все это происходило несколько иначе, но во многом подобно.
     В новое время возникла необходимость верхний и нижний пути посвящения соединить. Для этого нужен был соединительный элемент. Этот элемент пришел из Ура Халдейского. Там было взято откровение, при­шедшее извне, затем это пошло в Египет, восприняло идущее оттуда и соединило то и другое так, что впервые, предварительно в Существе Ягве выступил свет Христа, Который соединил оба пути. "Так в Ягве, или Иегове, выступает Божество, находимое на внутреннем пути, но видимое не благодаря самому себе, а будучи освещенным извне" светом Христа. 113 (8)

     82. В самых различных Мистериях, если взглянуть на них с некой вершины, имели место два мероприя­тия, рассматривавшиеся как главные. Это т.наз. "напиток забвения" и вживание в сильный страх. "Для достижения высшего сверхчувственного познания обе эти вещи не должны больше проходиться прежним способом. Сегодня все должно проделываться душевно-духовно, в то время как ученик Мистерий в прошлом проделывал вещи так, что должен был при этом постоянно считаться с физическим. Результат получается при­мерно тот же, что и прежде, хотя сегодня у духовно стремящегося к высшему познанию все входит в сферу сознания, а прежде входило в сферу инстинктов, в сновидческое. Т.наз. "напиток забвения" и прохождение че­рез страх применялись в Мистериях для того, чтобы таким путем притупить внешний интеллектуализм, ко­торый хотя был и более смутным, чем теперь, однако господствовал над тем, что относилось к внешнему миру". Напиток забвения давался в конце определенного церемониала, и это был физический напиток, готовившийся особым образом. Он вызывал в человеке забвение его жизни с рождения. Теперь нечто подобное достигается душевно-духовным развитием. "Сначала вызывается отчетливое сознание той большой жизне­нной панорамы, которая охватывает все, начиная с рождения. Затем она подавляется, и благодаря этому человек духовным образом вводится в свою жизнь до рождения, до зачатия. В прошлом это достигалось бо­лее физическим путем, с помощью "напитка забвения". ... Действие "напитка забвения" на физичес­кий организм заключалось в том — это можно описать совершенно точно, — что мозг, если я могу так вы­разиться, делался более "жидким", чем он бывает в обычной жизни. Благодаря тому, что мозг делается более жидким, что человек, т.обр., мыслит больше мозговой жидкостью, чем твердыми частицами, его мыш­ление делается подвижнее и интенсивнее.
     Сегодня такого состояния можно достичь прямым путем, а именно через духовно-душевное развитие, как оно описа­но в "Как достигнуть познания высших миров?" и во второй части "Очерка Тайноведения". Но прежде мозг делался жиже путем внешнего воздействия. И т.обр. достигалось то, что с человеческим духовно-душевным существом, каким оно пребывает до связи с физической телесностью через зачатие, т.е. каким оно пребы­вает в духовном мире как духовно-душевное, вновь устанавливается связь через мозг. Это существенно.
     Графически это можно изобразить так: здесь пусть будет мозг (рис., зеленое). У рож­денного человека от него зависит духовно-душевное (красное). Мозг устроен так, что это внутреннее ду­ховно-душевное не может у человека проходить сквозь мозг. Здесь внутри человек не исполнен духовно-душевным. Но благодаря этому внешние восприятия могут входить через органы чувств — я здесь рисую глаз — и заявлять о себе в мозгу. Современная конституция мозга, я бы сказал, такова, что составля­ющее вечное в человеке не может в него входить. Но зато благодаря этому в него могут входить внешние впечатления. Когда человек получал напиток забвения, он обретал способность впускать в мозг то, что составляло его духовно-душевное до рождения (красное). Это во-первых.
     Второе состоит в том, что, как я говорил, человека проводили через страх. Представим себе однажды, как страх действует на человека: он от него цепенеет. Возможен такой страх, который во всем человеке вызывает оцепенение. Человек, каким он выступает в обычной жизни, когда он движется ... когда он не оцепенелый, всасывает остальным телом это вечное (белое с красным). В нашу кровь, в наши мышцы излито духовно-душевное, вечное. Поэтому оно не может быть вновь воспринято. Оно не проникает в мозг, оно излито туда, вниз. Оно, т.обр., не может быть воспринято, но оно выступает свободно и самостоятельно, когда мышцы цепенеют, застывают.
     Эта оцепенелость мышц вызывается действием шока. Тогда в остальной организм, кроме мозга, духовно-душевное не изливается, но становится свободным. Тогда человек получает духовно-душевное внутри мозга, поскольку его мозг, благодаря "напитку забвения", делается мягким, а остальной орга­низм мешает всасыванию духовно-душевного. Так воспринимается духовно-душев­ное. Человек получает с двух сторон возможность воспринимать духовно-душев­ное. В обычной жизни он этого не может делать, поскольку мозгом, которым он воспринимает все остальное, он этого не может воспринимать. Из остального ор­ганизма, через волю и т.д., это также не может быть воспринято, поскольку остальной организм это впитывает. Это может воспринять лишь размягченный, естественно, лишь на момент познания, мозг. Тогда духовно-душевное устремляет­ся в мозг. Остальное тело застывает, не впитывает духовно-душевного. И чело­век с размягченным мозгом, с одной стороны, и оцепенелой системой органов — с другой, пребывает как бы в некотором жилище; он тогда находится в духовно-душевном, открывающемся ему с двух сторон? Сегодня уже нельзя подражать по­добным вещам, и я это особенно подчеркиваю. Ныне всего следует достигать ду­ховно-душевным способом. "Но вообще можно сказать: когда в Мистериях люди принимали напиток забвения и испытывали действие физического оцепенения, то это делало для них возмож­ным восприятие духовно-душевного, они тогда были христианами. В Мистериях они были христианами". Это сознавали первые отцы церкви, хотя теперь это скрывают или отрицают. Поэтому они и утверждали (Юстин) что, например, Гераклит и Сократ были христианами до Мистерии Голгофы. "Можно, т.обр., сказать, что с че­ловеком, который здесь (в Мистериях) получался, князь мира сего, по воззрению древних учителей Мистерий и посвященных, ничего не мог сделать; он уступал его Христу".
     Новое стремление состоит в том, что теперь тело не должно отступать назад, но дух должен выступить наружу, когда окрепнут духовно-душевные силы. Т.обр., в наше время должно происходить нечто прямо противопложное, дух должен выступить наружу. В некотором отношении в физически-телесном не должно наступать никаких изменений. Ибо с ХV столетия человек так организован, что те изменения, которые было принято вызывать в его телесности, когда он был учеником др.Мистерий, привели бы теперь к болезни. Это имело бы вид патологический, а при нормальном развитии такого возникать не должно.
     Я охарактеризовал все это для того, чтобы дать вам представление о том, что следует понимать под все снова всплывающим понятием прошлых времен о князе мира сего. Этот князь мира сего стал в Средние века "противозаконным князем мира сего" (ибо Христианство после Мистерии Голгофы овладевает и физичес­ким человечеством), и он является ариманическим существом. ... И лишь только когда мы будем в состоя­нии исследовать это существо в его деятельности как во внешней природе, так и во внутреннем человека, мы научимся постепенно его понимать.
     Взгляните на внешнюю природу. ... если обратиться к чистому действию синего неба, то получаешь дей­ствие холода. Синее небо как таковое действует холодно. И то, что вы можете ощутить от холодного сине­го неба, не смягченного земным зноем, — это ариманическое. Можно сказать: это вызвано ариманичес­ким, что пространство оцепенело в синем. Заметьте себе это выражение! В нем есть что-то необычное, но если вы попытаетесь в это вчувствоваться, что это означает: пространство оцепенело в синем, — то вы будете иметь ариманический импульс во внешней природе". Противоположное этому вы получи­те, глядя на красноватые или желтоватые облака". Они обладают именно противоположным действием. В нем содержится нечто теплое. Естественно, и это может быть также окрашено холодом земного окружения; но в целом окаймленные красным облака, желтоватые облака заключают в себе нечто теплое. Таково противопо­ложное действие — оно является воздушным действием.
     Между обеими полярными противоположностями разыг­рывается затем то, что, собственно, приносит пользу земной жизни человека. Можно сказать, что средне­вековый человек представлял себе в синеве оцепеневшего пространства вокруг Земли космическое действие князя мира сего". Теперь обратим внимание на бледнеющего человека. "Вы знаете, что бледность в челове­ке содержит в себе нечто блеклое, синеватое. Это побледнение, чувство себя в холоде является чувством ариманического действия в человеке, тогда как покраснение выражает люциферическое в человеческой природе. И когда человек соединит все эти отдельности, то составит себе целостное представление об ари­маническом существа, о существе князя мира сего". Здесь следует тогда вспомнить и об интеллектуалистическом, которое в действии головы опять-таки являет ариманическое. Необходимо в синеве, в холоде, в бледных абстрактных мыслях чувствовать ариманическое. "И нужно в согревающем действии чувствовать Им­пульс Христа". "Интеллектуальная жизнь существует только благодаря обычной конфигурации мозга. Если он размягчится, как это было описано, то в него прежде всего вступит сильная возможность мысли волить, повсюду волить мысли. И, опять-таки, воля осознается, когда тело цепенеет, т.е. в воле выступают сами мысли. Это выступает сегодня, если на пути, описанном мною, достигают познания высших миров". 210 (6)

     95. "В Мистериях культивировалась связь человека с духовным миром. Их посвященные в особых душевных состояниях могли получать откровения из того мира. Они были более или менее преемниками хранителей атлантических оракулов. Им раскрывалось то, что было закрыто благодаря вторжениям Люцифера и Аримана. Люцифер закрыл для человека из духовного мира то, что до середины Атлантической эпохи вливалось без его содействия в астр. тело человека. Если бы жизненное тело было частично отделено от физического, человек мог бы переживать в себе эту область духовного мира как внутреннее откровение души. Благодаря люцифе­рическому вторжению это стало возможно для него лишь в особых душевных состояниях. Тогда духовный мир являлся для него в одеянии астрального. Духовные существа раскрывались в образах, обладавших только членами высшей человеческой природы, и эти члены являли видимые астрально символические образы, выра­жавшие особые духовные силы этих существ. Так раскрывались сверхчеловеческие образы. После вторжения Аримана к этому роду посвящения присоединился другой. Ариман закрыл из духовного мира все то, что предстало бы за чувственно-физическим восприятием, если бы с середины Атлантической эпохи не произо­шло его вторжения. ... Что продолжало действовать начиная с Сатурна, Солнца и др.Луны, и образовало физ.тело человека, его жизненное и астр.тела, а также минеральное, растительное и животное царства, — это составляло содержание одного рода тайн Мистерий. Это были те тайны, которые заслонил Ариман. Что привело к душе ощущающей, душе рассудочной и душе сознательной, — это раскрывалось в тайнах другого ро­да Мистерий. Но только пророчески могло быть предсказано в Мистериях, что с течением времени появится человек с таким астр.телом, что в нем вопреки Люциферу без особых душевных состояний через жизненное тело сможет быть осознан мир света Солнечного Духа. Физ. же тело этого человеческого существа должно было быть таким, чтобы ему могло стать явным все то из духовного мира, что до физической смерти быва­ет закрыто Ариманом. Физическая смерть не может ничего изменить для этого человеческого существа в пределах жизни, т.е. не имеет над ним никакой власти. В таком человеческом существе Я проявляется так, что в физической жизни содержится в то же время и полная духовная жизнь. Такое существо есть но­ситель Духа Света. Посвященный может подниматься к Нему двояко: восходя в особых душевных состояниях либо к духу сверхчеловеческого, либо к сущности природных сил. Предсказывая, что с течением времени появится такое человеческое существо, посвященные Мистерий являлись пророками Христа".
     "И в Христе явилось в человеческом облике высокое Солнечное Существо как великий Праобраз земного человека. С Его появлением вся мудрость Мистерий должна была в известном отношении принять новую фор­му. Прежде она была исключительно для того, чтобы дать человеку возможность перенестись в такое душев­ное состояние, в котором он мог бы созерцать царство Солнечного Духа вне земного развития. Отны­не мудрость Мистерий получила новую задачу: сделать человека способным познать в вочеловечившемся Хри­сте изначальное Существо и из этого средоточия всей мудрости постичь мир природный и духовный". 13 (4)

     135. Посвященный розенкрейцеров "вначале подготовлял себя таким образом, что чувства, ощущения, мысли в своей душе он направлял к великому, центральному Образу Христа, что он вначале, напр., давал воздействовать на себя Ев.от Иоанна. ... Если мы воспринимаем в себя то, что струится от Образа, ко­торый описывает Ев.от Иоанна, то наша душа насквозь христианизируется, тогда в нас живет мистический Христос ... человек чувствует себя единым с тем, что струится из небесных миров на Землю через собы­тие Христа. ... Когда же душа согревается, наполняется энтузиазмом к Божественному, когда она прони­зывается Христом, то с другой стороны развертываются способности, с помощью которых мы мир понимаем, по­стигаем как пронизанный светом и силой люциферического принципа ... и посвященный розенкрейцеров вос­ходит к способности описывать Христа, рассказывать о Нем как об Образе внешнего мира. ... Ибо пережи­вать Христа как душевную субстанцию можно благодаря тому, что человек направляет взор на Образ Хрис­та; описать Его таким же образом, каким человек понимает другие явления и переживания в мире, и впер­вые, благодаря этому, понять Его значение для мира, увидеть в Нем причину мирового процесса развития можно лишь в том случае, если христиански-мистический посвященный идет далее к познанию царства Люци­фера. Люцифер, т.обр., в среде розенкрейцерства дает нам способность понять Христа, описать Его".

     153. "Химическая свадьба". В первом дне речь идет о "телесном лице". Этим подчеркивается, что имагинация носит не болезненный характер, это не видение помраченной душевной жизни, а духовное восприя­тие, столь же действительное, как восприятие физическим глазом. Странник в "Химической свадьбе" уже семь лет назад обладал этим восприятием, т. е. он готов принять приглашение, готов своим отделенным от тела сознанием соединиться с духовным миром. Он чувствует себя соединенным с эф.телом, а оно не при­ведено в равновесие с мировыми силами, как физ.тело. В духовном мире господствует постоянная подвиж­ность, которую странник и переживает как бурю, штурмующую сознание. Из неопределенности этого воспри­ятия выступает откровение духовного существа. Здесь не следует искать символов. Деятельность эф.тела можно сравнить с возбуждением от излучающегося света. Этот свет встречается с открывающимся духовным существом и оттого появляется "голубое". А там, где это существо воспринимает свет эф.тела, возни­кают звезды. И это объективное переживание, а не видение.
     Путь познания странника не мистический, а алхимический, идущий через познание закономерных связей вещей природы, обусловленных духовно-сущностным, через познание сверхчувственных сил, деятельных в чувственном мире, но не познаваемых чувственно. Странник воспринимает их, сделав свое эф.тело органом восприятия. Он желает сначала познать сверхчувственные силы природы, а затем, вооружась подобным знанием, понять истинную суть человеческого тела. Мистик в сравнении с этим сознательную душу еще глубже вводит в связь с телесностью, самосознанием погружается в ту часть телесности, которая скрыта от со­знания, когда его наполняют восприятия чувств. На мистическом пути угрожают люциферические силы, на алхимическом пути — ариманические. Алхимик должен уметь хорошо отличать истину от заблуждения, кото­рое допущено как движущая сила в развитии сознания. Странник силою Христа укреплял себя в чувственном мире, приобщаясь ко Христовой истине. Когда перед ним встает духовное существо, его освещает Христов свет, идущий из эф.тела странника, и он обнаруживает на письме знак Христа. Значит, имагинация верная. Далее страннику важно знать, находится ли его существо в созвучии с отношениями в Мироздании. Этой же цели служит и год, указанный в заглавии книги — 1459.
     Странник погружается в сон, где он способен сохранять сознание; и в нем он узнает о том, что в обычной жизни остается бессознательным. Он видит имагинацию башни, в которую он заключен. События в ней — это душевно-внутреннее. Открываются жизненные силы, способствующие росту. Под влиянием их од­них в человеке не может вспыхнуть сознание. Для этого необходимы, кроме заблуждения, еще силы уничто­жения. В человеке живет сила старости — "снежно белый человек". Только силой, стоящей за старостью, человек способен оторваться душой от области чувственного опыта. Опыт сна показывает страннику, что он способен природу и мир человека встретить душой, видящей в них скрытое; значит, он созрел для сле­дующего дня.
     Второй день приносит страннику опыт, благодаря которому он решает, способен ли он достичь истинного духовного созерцания или его душу объял мир заблуждений. Это переживание облекается в имагинацию вступления в замок, где царит мир духовного опыта. Но эта имагинация может быть и истинной, и ложной. Брат розы и креста видит себя в поле имагинативных переживаний окруженным множеством душ, которые хо­тя и живут с представлениями о духовном мире, но не способны прийти в действительное соприкосновение с ним. Оно зависит от отношения души ищущего к чувственному миру до вступления на Порог. Необ­ходимо быть способным сложить у Порога все отношения к чувственному миру. Душевная конституция брата розы и креста, отражаясь в части эфирного духовного мира, дает имагинацию льва: это его собственная самость в духовном мире эфира. Переживание бессилия во второй день превращается позже в силу духовных переживаний. Бессилие — это оковы, что накладывают на него. Семь гирь на весах — это имагинативные представители семи прекрасных искусств. Ими душа готовится к вхождению в духовный мир. Но еще необхо­дима любовь, которая без изменения входит в духовное.
     На третий день, после изгнания недостойных, брат розы и креста чувствует, что для него открывается возможность силой рассудка воспользоваться подходящим для духовного мира образом. Это предстает как имагинация единорога, склоняющегося перед львом. Что брат Розенкрейц может созерцать духовный мир из библиотеки замка и гробницы Королей — означает, что он сделал свою волю деятельной в этом мире. Его друзья делают это чужой силой. В фениксе раскрывается тайна смерти и рождения. В духовном мире сущест­вует только превращение.
     ХV в. явился поворотным для метода посвящения. От греко-римских времен и до этого века для вступ­ления в духовную реальность пользовались инстинктивными силами рассудка. И брат Розенкрейц еще идет этим путем, но перед ним встает новое — силы полного самосознания. Поэтому он должен проникнуть в тайну замка, скрытую от него. О созерцающем сознании говорит опыт в глобусе. В человеке полярно противостоят мужское и женское начало. Тому, что подступает к Христиану Розенкрейцу как открывающееся знание без содействия его воли, он дает приблизиться силами, представленными образами женственности, а где путь пролагает его воля, там встает образ мальчика-проводника. Это мужское и женское не имеют ни­какого отношения к чувственному миру.
     Дева "Алхимия" является представительницей сверхчувственного знания, в противоположность семи пре­красным искусствам. Древняя надпись, доставленная львом, содержит требование обратиться к инспирации. Для этого необходимо в духовном мире найти Я с его чувственными переживаниями; должен всплыть род переживаний чувственного мира. Поэтому на четвертый день ставится "комедия". Книга на алтаре указыва­ет на мировые творческие мысли в душе, светильник — на действующий в них во Вселенной световой эфир, рождающий в человеке познание. Купидон, дующий на светильник, — это полярно противоположная сила: свет и любовь. В духовном мире в прасилах света живет творческий мыслеэлемент мира, а в любви — творческий элемент воли. Сфера указывает на то, как человеческое переживание выступает членом вселенского переживания. Часы говорят о вплетенности души во временной ход космоса, а сфера — в пространственный. Фонтан, голова со змеей указывают на тот род, каким рождение и смерть обосновываются духопознающим в Мироздании. Это очень старые образы.
     Короли являют Христиану Розенкрейцу, как живут его душевные силы в его собственном внутреннем; их переживания отражают совершающееся в душе при определенных условиях. Обезглавливание отражает связь человека с земным мышлением. Перед "королями" Христиан Розенкрейц собственное душевное существо про­водит перед силами познания. На неживое направлен процесс познания. Умирает "душевный король" сил познания, возникающих из метаморфозы материальных сил всего организма, без того, чтобы человек от природной алхимии переходил к искусству алхимии. Чтобы это произошло, силам роста необходимо про­будиться в силах познания. Природной алхимии необходимо дать продолжение; и оно показано в пятом дне.
     Духоиспытатель должен проникнуть в процессы, вызываемые природой, когда она производит растущую жизнь. Он должен природное творение перевести в силы познания, но чтобы при этом не дать господство­вать смерти. От природы силы познания приходят как мертвые существа; их нужно оживить путем алхимиче­ского превращения, дать им то, что у них отняла природа. Но встает искушение. Нужно спуститься в область, где природа действует любовью, наколдовывая жизнь. Далее Христиан Розенкрейц испытывается сиренами — пра-силами любви.
     В башне "Олимп" мертвые силы познания пронизываются импульсами, господствующими в процессах роста. В шестом дне имагинативно описаны процессы превращения мертвых сил познания в сверхчувственно созер­цающие. Отдельные образы здесь не очень важны, но — само превращение душевных сил.
     Христиан Розенкрейц возводится в "рыцари златого камня". Этот камень есть образ мертвого, которое познается как откровение духа. Переживания шести дней соединяются в двух изречениях о природе. В се­дьмом дне показывается, в каком отношении ищущий духа стоит к своим преображенным способностям позна­ния. Он как "отец" рождает себя. И его отношение к первому привратнику есть отношение к части самого себя. Он становится стражем собственной душевной жизни, и это не мешает ему иметь свободное отно­шение к духовному миру. В результате переживаний седьмого дня Христиан Розенкрейц должен действовать во внешнем мире, помогая людям, оздоровляя жизнь, социальный порядок. После "Химической свадьбы" Хрис­тиан Розенкрейц возвращается домой — в отношениях внешнего мира от остался прежним, но его сознание отныне регулирует высший человек. Произведение в целом представляет собой "историческое сообщение о простирающемся до ХV в. духовном течении Европы". 35 с. 333-385

     682. "Подлинным своим существом астр.тело человека коренится в верхнем мире, в области духа. В той области оно является существом одинакового рода с другими существами, имеющими арену своей деятельно­сти в том мире духа. Поскольку миры элементарный и чувственный суть отражения мира духа, то эф. и физически-чувственное тела следует рассматривать как отражения астрального существа человека. Но в эф. и физически-чувственном телах господствуют силы, исходящие от люциферических и ариманических су­ществ. А так как эти существа — духовного происхождения, то, естественно, и в области чувственно-фи­зического и эф.тел можно найти в некотором роде астральное существо человека. Ясновидение, способное только воспринимать образы ясновидческого сознания и не умеющее правильно понимать их значение, легко может принять результаты астрального действия в физ. и эф.телах за собственно астр.тело. Между тем это "астр.тело" и есть как раз тот член человеческого существа, который в своей деятельности направлен против закономерности, истинно подобающей человеку в мировом порядке. — Смешения и спутанность в этой области возможны тем легче, что знание об астральном существе души первоначально бывает совершенно не­доступно для обыкновенного человеческого сознания. Это знание недостижимо даже для первых ступеней яс­новидческого сознания. Последнее достигается человеком при переживании себя в своем эф.теле. Но в эф.теле он видит отражения своего "другого Я" и верхнего мира, к которому он принадлежит. Он видит, та­ким образом, эфирное отражение своего астр.тела и видит его с содержащимися в нем люциферическими и ариманическими существами. ... Таким образом, для эфирного ясновидения эфирное отражение астр.тела может стать иллюзией истинного астр.тела".
     "... астр.тело в чисто духовном окружающем мире. Благодаря ему человек является членом этого духов­ного мира, отражением которого являются миры элементарный и физический. В нем находится "другое Я" чело­века, получающее свое выражение в повторных земных жизнях". 17(5)

     827а. "Подобно цветку на человеко-растении открывалась человеческая индивидуальность духовному свету Солнца задолго до того, как эта сила Солнца снова соединилась с Землей. Благодаря тому она знала, перед каким великим событием стоит земное развитие, и как оно должно осуществляться благодаря посреднику, выросшему из среды людей и ставшему способным настолько полно отдаться солнечному свету, чтобы он захватил все его существо. Собственным существом должен будет пожертвовать он, дабы возвышенное Существо Солнца могло открыть в нем Себя на Земле. Подобно семени хранила та индивидуальность солнечное Существо в своем внутреннем. И когда пришло время, из среды человечества выросло навстречу солнечному Духу, подобно живому цветку, человеческое существо". Оно принесло в жертву три телесные оболочки. Та из них, которая является физическим телом, она, подобно цветку, начинающему вянуть после оплодотворения, была обречена на смерть, как только то событие совершилось. Но кровь, текшая из ран на Голгофе, погрузилась в землю как семя, как импульс новой духовной жизни. Это семя-импульс может с тех пор расцвести — при соответствующих ощущениях и чувствах новым цветком, который будет оплодотворен духовным солнечным светом.
     Как бы под действием чувства стыда растение уходит в себя и вянет. Так и человеческая душа, когда в нее погрузился духовный свет, начинает переживать свое несовершенство, стыдиться его и стремится вернуться в свое внутреннее. С помощью принятого вовнутрь духовного света человек учится видеть себя, каков он на самом деле. "Он тогда идет путем, каким обычно идут после смерти, скинув телесные оболочки. Он погружается в эти оболочки и как личностный человек начинает умирать", но зато оживать в великом мировом Существе: "Во Христе умираю я".
     С новым духовным импульсом человек сначала нисходит в астральное тело и встречает там существ, которые отстали на ступени древней Луны. "Они проявляются во всех чувствах, импульсах и ощущениях низшего рода. Они стоят на ступень ниже я-развития, поскольку принадлежат ступени древнелунного развития". Они животной природы. "Все, что в человеческом астральном теле действует как подсознательное, необузданные чувства и ощущения, он обнаруживает здесь как мир, предстающий ему извне. И когда он таким вот образом сознательно противостает собственному внутреннему миру, он обретает силу преодолеть тех существ (люциферических. — Сост.), освободить от них свое внутреннее и постепенно преобразовать их".
     Далее человек нисходит в свое эфирное тело и встречает там мир, созданный "тем образом мышления, который он усвоил благодаря своему окружению, состоящему из традиций и привычек". Там действуют существа, отставшие на древнем Солнце (ариманические. — Сост.). Они мешают развивать свободное и самостоятельное мышление. Также и их нужно постепенно спасать, преобразовывать в полных мудрости существ света.
     Нисходя в физическое тело, находят мир сил, действующих в воле. Это отставшие на древнем Сатурне существа (азурические? — Сост.). Они укрепляют волю самостно, стягивают ее к средоточию самости, личности. "Также и этих существ он может спасти с помощью духовного света, который струится в его внутреннее из некоего средоточия, находящегося вне его личности, но с которым он чувствует себя интимно связанным. Так переживает себя человек в собственных телесных оболочках прежде всего как существо, каким он себя развил до настоящего момента. Для него образовался новый центр, из которого он может созерцать самого себя".
     При жизни человек переступает врата смерти, сделав себя независимым от оболочек. И он находит тогда в себе духовное зерно, положенное в его душу благодаря Импульсу Христа. Из собственного существа ему светит Христов свет. Из узкой личности, как с увядшего растения, духовное зерно погружается в великий мировой Свет. Тогда из внутреннего Земли человеку светит Свет, соединившийся с нею после Мистерии Голгофы. Человек умирает во Христе, чтобы родиться к всеобъемлющему бытию. Он тогда понимает значение слов: "Кто потеряет жизнь ради меня, тот ее обретет". С Я-сознанием микрокосм вновь вживается в Макрокосм, из которого он исшел.
     "Во внутреннем души живет сила Христа, в самосознающем духовном зерне, в Я-силе. За пределами телесных оболочек она живет как Дух всех вещей, как Святой Дух, как высшая Я-сила, образующая истинный, непреходящий центр всего бытия.
     Познав себя как духовную суть во Вседухе, человек сможет ощутить значение слов розенкрейцерского изречения: "Со Святым Духом буду я вновь рожден", ибо как новое существо стоит он тогда перед своим прежним человеком". Ему тогда, как ребенку, нужно заново учиться развивать в себе способности, свойства. Став духовным существом, человек должен пережить в себе три духовных силы, открывающиеся в космическом развитии как чувствование, мышление и воление, как Любовь, Мудрость, Сила". Человек учится находить направление в духовном мире, для чего он должен ко всему проявлять любовь. Он учится распознавать истину, начав понимать голос мудрости в себе. Он познает истинную жизнь в духе, переживая в себе центр, из которого исходят его собственные импульсы воли. Поэтому Христос говорит: "Я есмь Путь, Истина и Жизнь. Никто не приходит к Отцу иначе, как только через Меня".
     Описанное развитие человека символизированно в кресте с розами. Умирая во Христе, человек переживает превращение черного креста в сияющий крест. Красные розы расширяются в бесконечный круг по мере того, как душа вживается в Макрокосм, пока саму себя не переживет как круг. Потом розы становятся зелеными, а крест белым. 265, с. 263-268

     902. "В то время как у врат смерти мы восприняли крылатую ангельскую голову, у ворот элементов — льва, у врат Солнца мы воспринимаем дракона, дикого дракона. И этого дикого дракона мы должны правиль­но наблюдать. Но Люцифер и Ариман стараются вместе сделать его невидимым, спрятать от духовного взора. Но когда мы его воспринимаем, мы также видим, что этот дикий дракон может сделать с нами почти все что угодно, ибо он соткан из наших склонностей и ощущений обычной жизни, проистекающих по преимущест­ву из низшей природы. Дракон содержит в себе все силы, в которых мы, напр., нуждаемся — простите за прозаи­ческое выражение — для пищеварения и т.п. ... Мы должны наблюдать его, когда он, извиваясь, выползает из нас. Этот дракон, он совсем не прекрасен, поэтому Люциферу и Ариману так легко повлиять на бессозна­тельную жизнь нашей души, чтобы мы бессознательно не захотели знать и видеть этого дракона. В него во­тканы все наши глупости, все наше тщеславие, высокомерие и себялюбие, а также и более низкие потребно­сти.
     Если мы не видим дракона у врат Солнца — эти врата так называются потому, что именно в силах Солнца живут также те силы, из которых соткан и дракон, ибо это солнечные силы, которые действуют, когда мы совершаем пищеварение и другие органические отправления, — если мы не видим дракона у врат Солнца, то он проглатывает нас, тогда мы становимся едиными с ним в духовном мире. Тогда мы неотличимы от драко­на, тогда мы, собственно, являемся драконом, который оживает в духовном мире. А он может ожить весьма значительно, может проделывать в какой-то мере грандиозные опыты, опыты, которые, я бы сказал, еще бо­лее втираются в доверие к человеку, чем те, которые тот проделывает перед или за вратами смерти. Опыты у врат смерти, они, прежде всего, бесцветные, теневые, интимные, они исчезают, и мы даже не особенно склонны развивать внимание, чтобы их удержать. И мы должна все вновь и вновь напрягаться, чтобы столь легко оживающему в мыслях дать возрасти. В конце концов оно возрастает в целый мир. Но пока оно станет пронизанным светом, звуком, жизнью, действительностью, требуется долгая энергичная работа и стремление. Ибо эти бесцветные, глухие образы приходится оживлять повсюду из бесконечности. Если, напр., человек хочет открыть простого духа воздуха или воды через, скажем, головное ясновидение — возникающее через оживление мыслей, — то этот дух воздуха или воды вначале лишь слегка, тенеподобно прошмыгнет на гори­зонте духовного мира и может совсем не заинтересовать нас. А чтобы он стал цветным или звучащим, для этого из всего космического окружения к нему должно подступить цветовое. Это происходит после долгой внутренней работы, но и тогда можно лишь ждать этого как милости. ... Человек должен иметь силу сде­лать этот образ сияющим, но эта сила достигается самоотверженностью. Сияющие силы должны прийти извне через самоотверженность".
     Если же мы соединены с драконом, то созерцаемого духа воды мы освещаем низшими органами. Наша голо­ва не выглядит особенно красочно, ибо там цвета употреблены на образование мозга. Органы же брюшной полости еще на пути к совершенству, и их астр. и эф. тела чудесно окрашены. Не видя дракона, мы перелагаем все это во внешний (духовный) мир и созерцаем его как весьма прекрасный. Однако это брюшное ясновидение. Для космоса нет абсолютно низкого, мы же должны избегать заблуждения. 157 (8)

     904 Прохождение врат элементарного мира может произойти и без упорных медитаций, но для действите­льного познания это не совсем хорошо. В медитации человек со временем приходит к созерцанию существ, вырастающих из мыслей. Это состояние напоминает сон, но когда человек переходит от него к обычному бодрственному состоянию, то знает, что это был не сон, он был в жизни мыслей, где мысли сами себя созидали, проясняли одна другую. Человек ощущал, что пространства больше нет и одно состо­яние просто исчезает, а другое появляется. Не он сам плавает в потоке мыслей, а мысли несут его на своей спине. "Но это состояние исчезает, когда человек проходит через врата элементов. Тогда он может по своему усмотрению проделывать определенный мыслительный путь. Человек со всей своей волей живет то­гда в жизни мыслей. Это бесконечно важный момент... его достигают, идентифицируясь с судьбой. Этим до­стигают власти пребывать со своей волей в ткани мыслей. ... Что-то самому совершать в духовном мире можно только идентифицируясь со своей судьбой".
     "И тут обнаруживается, что необходимая сила воли представляется как нечто ужасно огромное. Тысячи и тысячи лет люди называли это встречей со "львом"... Она заключается в том, что прежде, чем совершить деяние в мире мыслей, перед живым соединением себя с миром мыслей человек переживает — можно так ска­зать — крайний страх, который нужно преодолеть так же, как одиночество перед вратами смерти. Этот страх, что различнейшим образом морочит чувства, в действительности таковым вовсе не является. Но в существенном это все же страх перед тем, с чем встречается человек. И дело заключается в том, чтобы найти возможность этого зверя, этого льва победить. В имагинации он является так, что страшно разевает пасть и вроде бы хочет вас проглотить. Та сила воли, которую человек хочет применить в духовном мире, она грозит проглотить его. Им постоянно владеет чувство: ты должен волить, а потому что-то де­лать, за что-то браться. Но перед всеми этими элементами воли, в которые входит человек, у него возни­кает чувство: если ты за это возьмешься, то оно проглотит тебя, исключит (ausloscht) тебя из мира.
     Это и является угрозой льва проглотить. Но человек должен — можно сказать образно — вместо того, чтобы предаваться страху ... вскочить льву на спину и овладеть этим волевым элементом, исходить из себя в деяниях. В этом заключается дело".
     Существенным здесь является также то, что, уже пройдя через врата смерти, человек оказывается вне тела и входит в мировую гармонию, в сферу существ, которые движут нашу кровь, сердце, в волевой эле­мент. Но, не пройдя врат смерти, он также может овладеть силами, циркулирующими в крови, находящимися вне тела. И это было бы серой магией. "И когда человек видит льва, действительно имеет перед собой это чудовище, знает, кого он видит... и вне тела должен его победить, то это меняет все дело. Не прой­дя двое врат, человек не видит льва и возникает опасность, что он может захотеть господствовать в ми­ре, исходя из человеческого эгоизма. Поэтому правильный путь познания таков: вначале нужно выйти из физ.тела, из физического человеческого бытия, а затем вовне войти в отношение ... с внешними существа­ми". Избежавший прохождения первых врат "человек проглатывается львом, и лев делает с ним что хочет".
     Некоторые мистики полностью подавляют мышление и отдаются лишь пламенным чувствам. Люди часто не думают о том, как правильно попасть в духовный мир. Им лишь бы в него попасть! Они избегают прохождения врат смерти, и "тогда Люцифер не дает им воспринять льва; мы оказываемся как бы проглоченными им ранее, чем увидим его. Трудность тогда состоит в том, что мы больше не различаем, что относится к нам, а что ко внешнему миру". Нас окружают существа, которые поддерживают в человеке кровообращение, деяте­льность сердца. Свой жизненный элемент они имеют в воздухе, тепле, свете, в звучании сфер. И удивите­льные открытия можно делать там, но все окажется искаженным, если мы не прошли через врата смерти, если нас проглотил лев. 157 (8)

     907. В медитации можно пережить, словно бы находишься в жарком помещении, словно бы в печи. "Тепло в нас — это темнота. Извне (в нас) хочет проникнуть свет, но не может, поскольку в тепле происходит борьба: между двумя видами тепла". В прошлом от крестьян можно было услышать, что в буре борются две бури. Также и свет бывает двух родов: "...внутренний свет, происходящий от Люцифера, и внешний свет, который можно наблюдать подступающим к нам в медитации. А кроме собственного тепла человека, которое люциферическое, существует еще одно, которое может излучаться к нам извне; в медитации его сначала переживают как холод. Это хороший знак — почувствовать на себе дыхание холода, исходящего из духовных миров. Отдавшись этому холоду, мы чувствуем свое тепло в виде сферы в нас и вокруг нас. Мы как бы проходим сквозь пламенеющую печь, в которой сгорает все, что есть люциферического в нас, и тем не менее переживаем холод. ...Затем извне в нас входит тепло — ощущавшееся как холод, — оно приходит вместе со светом, который хотя и происходит от Люцифера, но от его хорошей стороны. Духи высоких Иерархий пользуются Люцифером, чтобы излучить в нас свет". 266-3, с. 234-235
     Силы, живущие в тепле, струящиеся в смене лета и зимы, живущие в струящемся тепле духи ог­ня, которые также живут и в нашей крови, поскольку через нас пульсирует тепло, они являются посредни­ками между люциферическим и ариманическим элементами. Но именно так обращается во внешнем мире — не так нерегулярно, как это выступает в метеорологии, но как в нашем кровообращении, — так обращается в ми­ре элемент тепла, образуя посредничество между ариманическими и люциферическими существами. И мы стоим там внутри в объективности кровообращения, в волении и кружении его тепла, мы стоим там внутри в вол­нении не только этих элементарных духов, но всего элементарного мира. Мы выходим из него, только ког­да с полным сознанием вживаемся в духовный мир. Но мы только тогда можем в него вжиться, когда не от­шатываемся от него в страхе, когда действительно непредвзято смотрим в глаза этому духовному миру". 211 (12)

     908а. "Словами человеческого языка дается медитация, но язык есть творение Люцифера (Вавилонская башня); слова маскируют собственно человеческую речь, пра-речь. Так приходится человеку получать люциферическое содержание вплоть до медитации. И если на какой-то ступени душевного развития начинают слышать голоса на каком-либо языке... то это Люцифер, ложь, и крепкой внутренней силой нужно оболочку этой лжи пробить, чтобы прийти к истине... кто видит образы, то это Ариман за работой". 266-3, с. 191
     "В имагинации является Ариман. Некоторые видят Ангела; если пристально всмотреться в его глаза, он превращается в туман, и на его месте оказывается черт. Другое явление имеет голубой цвет; если присмотреться к нему, оно превращается в красное и оказывается нашим вожделением". 266-3, с. 193
     С помощью медитаций мы желаем развиваться быстрее, чтобы способствовать развитию человечества, но духи препятствий выступают против нас таким образом, что "начинающему они все время приводят на память повседневные события истекшего дня; продвинутому они являют в созерцании образы разных зверей и искушающие облики. Они подобны земным зверям и являются в созерцании из подфизического". Чем менее они напоминают земное (сфинкс, иерархическое существо), тем вернее идет ученик. 266-1, с.459
     "Начинающий чувствует присутствие темных мыслей лишь в рассеивающихся мыслях, тогда как продвинутый видит эту астральную власть в виде паразитов, крыс и мышей. Но пусть видящий крыс и мышей не радуется, что он далеко продвинулся, иначе он целиком подпадет под власть этих сил. Нужно быть сильным, чтобы противостоять этим темным силам". 266-1, с. 451
     "Три типичных явления во время медитирования, наравне с другими, появляющимися в связи с индивидуальными особенностями:
     1. искушающие явления (паразитические насекомые);
     2. чувство, что разделяешься на части, которые уходят к соответствующим Иерархиям; но Я-сознание терять не следует (помогает крест с розами);
     3. глубочайший мир в душе"... 266-1, с.452
     Человек может начать видеть такие формы:

     Они возникают оттого, что эф. тело начинает делать новые движения и периодически переносить их на физ. тело; тогда и видят такие формы". Не следует этого пугаться.
     Кто-то может начать испытывать головные боли у корня носа. Ничего с этим делать не надо, а лишь спокойно продолжать медитировать. Лишь через боль и страдание можем мы двигаться вперед. 266-3, с. 103
     "По отношению к подчувственному миру мы находимся в таком положении, что мы его схватываем; сверхчувственный мир как бы схватывает нас". Представьте себе, вы взяли в руки улитку; сравните это ощущение с другим, когда она ползет по вашей руке. 266-2, с. 164
     Психически больной идет по лугу и ему кажется, что безвременник хочет его проглотить. Но здоровый эзотерик может пережить чувство, будто бы высокие существа хватают его сзади и желают высосать. 266-2, с. 223-224
     "Одно оккультное изречение, помогающее от заблуждений, гласит: "Все пути в духовный мир пролегают через сердце". Во время медитации можно почувствовать, как из каждой точки внешнего физического тела идут линии и соединяются в пучок. Точкой их соединения является сердце; дальше эти линии уходят в духовный мир. Это возникает как чувство Христа в себе. И такое переживание истинно". 266-2, с.70

     929а. "Сколь многих, воображающих себя бессамостными, живущими ради ближних, ясновидящий видит с выступающей далеко вперед нижней челюстью и откинутым назад лбом, драконоподобными, что выражает их эгоистичность. Такой облик до сих пор имеет наша душа, и чтобы мы этого не видели, добрые боги поставили Стража Порога".
     "Я эгоист, я никакой не христианин. Это два необычайно плодотворных для медитирования тезиса. Человеку следует познать себя как чудовище. Встреча со Стражем Порога есть нечто ужасное. ... Видение прекрасных вещей и обликов есть астральная майя, есть Люцифер. Слышание Майстеров и т.п. есть эфирная майя, есть Ариман". 266-2, с. 141, 328
     Настроение для того, чтобы выдержать встречу со Стражем Порога: "не я сам хочу чувствовать, не я сам хочу волить, но Христос во мне".
     Соблазн перед Стражем Порога: счесть незначительным, лишенным смысла все, кроме того, что устраивает человека лично как найденная им истина. "Он тогда может потерять всякое мерило для истины, приходящей из духа в неличностном облике". Здоровое суждение и истинная критика могут здесь помочь. Д. 9, с. 5-6

     933. "Если бы мы увидели это Я, без покрова, то нам открылось бы в нем, какие судьбы должны еще постигнуть его в этом и в следующих воплощениях, в зависимости от того, как оно жило в предыдущих воплоще­ниях и что оно усвоило себе в них. Это Я со всем тем, что связано с ним, должно предстать те­перь как первый образ перед человеческой душой, когда она восходит в душевно-духовный мир. Этот двой­ник человека по закону духовного мира должен прежде всего появиться перед человеком как его первое впечатление в том мире. Лежащий в основе этого закон можно легко уяснить себе, если взвесить следую­щее. В физической чувственной жизни человек воспринимает себя лишь постольку, поскольку он внутренне переживает себя в своем мышлении, чувстве и воле. Но это восприятие чисто внутреннее; оно встает перед человеком не так, как встают перед ним камни, растения и животные. Через внутреннее восприятие человек познает себя лишь отчасти. Он имеет в себе нечто, препятствующее более глубокому самопознанию, которое заключается в стремлении, если человек не хочет отдаться самообману, тотчас же переработать то или иное качество, которое он бывает принужден признать в себе благодаря самопозна­нию.
     Если человек не поддастся этому стремлению и просто отвлечет свое внимание от своего Я, оставшись таким, каков он есть, то он, разумеется, лишит себя возможности познать себя в данном отношении. Если же он углубится в себя и будет без самообмана видеть перед собой то или иное из своих качеств, то он либо сможет исправить его, либо не сможет в настоящих условиях своей жизни. В последнем случае в его душу закрадывается чувство, которое можно назвать чувством стыда. Так действует на самом деле здоровая природа человека: она ощущает благодаря самопознанию различные виды стыда... стыд есть сила, побуждаю­щая человека замыкать что-то внутри себя и не давать ему внешне выявляться. ... в сокровенных глубинах души существует род скрытого стыда, которого человек не сознает в физически-чувственной жизни. Но это скрытое чувство действует подобным же образом ... Оно препятствует тому, чтобы наивнутреннейшее существо человека предстало перед ним в доступном восприятию образе. Не будь этого чувства, че­ловек ... переживал бы свои представления, чувства и волю не только внутренне, но и так же, как он во­спринимает камни, животных и растения.
     Т.обр., это чувство и есть то самое, что закрывает человека от него самого. А вместе с тем оно одновременно закрывает и весь духовно-душевный мир. Ибо когда от чело­века бывает скрыто его собственное внутреннее существо ... он не может изменить своего существа так, чтобы оно приобрело духовные органы восприятия. Когда же человек, следуя правильному обучению, работа­ет над развитием в себе этих органов восприятия, то как первое впечатление перед ним встает то, чем он является сам. Он воспринимает своего двойника. Этого самовосприятия совершенно нельзя отделить от восприятия остального духовно-душевного мира. ... Если человек вздумает сделать хоть один шаг, чтобы проникнуть в тот мир, перед ним тотчас же выступит, хотя и не доходя до сознания, чувство стыда и за­кроет готовую обнаружиться часть духовно-душевного мира. Но описанные выше упражнения открывают доступ в этот мир. И дело обстоит так, что упомянутое скрытое чувство является великим благодетелем челове­ка. Ибо все, что человек приобретает в смысле силы суждения, жизни чувств и характера, без духовно-научного обучения не делает его способным безнаказанно выносить восприятие своего собственного сущест­ва в его истинном облике. Это восприятие лишило бы человека всякого чувства уверенности в себе, дове­рия к себе и самосознания. Чтобы этого не произошло, надо принять, опять-таки, те же меры, которые чело­век употребляет наряду с упражнениями, ведущими к высшему познанию, для укрепления в себе здоровой способности суждения, чувств и характера.
     Правильное обучение дает человеку столько сведений из Духов­ной науки и ему называется, кроме того, столько средств для самопознания и самонаблюдения, сколько ему нужно, чтобы во всеоружии встретить своего двойника. Эта встреча протекает тогда для духовного учени­ка так, что он видит в иной форме, лишь как образ имагинативного мира то, с чем он уже познакомился в физическом мире. Кто сначала в этом физическом мире правильно понял рассудком закон кармы, тот уже не содрогнется, когда увидит зачатки своей судьбы запечатленными в образе двойника. Кто с помощью своей способности суждения ознакомился с развитием мира и человечества и знает, как в определенный мо­мент этого развития в человеческую душу проникли силы Люцифера, тому нетрудно будет устоять, когда он увидит, что в образе его собственного существа содержатся эти люциферические существа со всеми их дей­ствиями. Но из этого видно, как необходимо, чтобы человек не домогался вступления в духовный мир преж­де, чем своей обыкновенной, выработанной в физически-чувственном мире способностью суждения не по­нял известных истин о духовном мире. ... Если же человек совершенно избежит этой встречи — что тоже вполне возможно — и все-таки вступит в сверхчувственный мир, то никогда не будет в состоянии по­знать этот мир в его истинном облике. Ибо для него будет совершенно невозможно отличить влагаемое им самим в созерцаемые вещи от того, чем они являются в действительности. Это различие можно сде­лать только в том случае, если человек воспринимает собственное существо как самостоятельный образ и тем самым отделяет от окружающего мира все, что проистекает из его собственной внутренней глубины.... С этим Стражем Порога человек встречается не только при описанном вступлении в сверхчувственный мир, но также и при прохождении через физическую смерть. И он постепенно раскрывается в душевно-духовном развитии в течение жизни между смертью и новым рождением. Но тогда эта встреча не может подействовать на человека подавляющим образом, ибо он знает тогда об иных мирах, незнакомых ему при жизни между рождением и смертью".
     "При помощи своего новорожденного Я человек должен направлять и вести то, чем он является в своем обыкновенном "я" и что предстает ему в образе. Это ведет к своего рода борьбе против двойника. По­следний будет постоянно стремиться взять верх. Поставить себя в правильное отношение к нему, не допу­стить его ни до какого действия, которое не стояло бы под влиянием новорожденного Я, — это в то же время увеличивает и укрепляет силы человека. Но в высшем мире с самопознанием дело обстоит в извест­ном смысле иначе, чем в физически-чувственном мире. Между тем как в последнем самопознание сказывает­ся лишь как внутреннее переживание, новорожденное Я тотчас же выступает как внешнее душевное явление. Человек видит перед собой свое новорожденное Я как другое существо. Но вполне воспринять его нельзя. Ибо какой бы ступени ни достиг человек на пути в сверхчувственные миры, всегда окажутся еще более вы­сокие ступени, на них мы будем все более и более воспринимать наше высшее Я. Так что на каждой ступе­ни оно может открываться духовному ученику только отчасти. Но когда человек впервые замечает что-ли­бо из своего высшего Я, то он подвергается неимоверно большому искушению взглянуть на это высшее Я как бы с той точки зрения, которую он усвоил себе в физически-чувственном мире. Это искушение даже полезно, и оно должно наступить, чтобы развитие могло идти правильно. Необходимо рассмотреть предстающее как двойник, или как Страж Порога, и сравнить его с высшим Я, чтобы можно было заметить расстояние между тем, что представляет собой человек теперь, и тем, чем он должен стать. Но при этом рассмотрении Страж Порога начинает принимать совершенно другой облик. Он представляется как образ всех тех препятствий, которые встают на пути развития высшего Я. Тогда мы замечаем, ка­кое бремя мы влачим в лице нашего обычного "я". И если человек через свою подготовительную работу не стал достаточно силен, чтобы сказать себе: я не остановлюсь на этом, я буду неуклонно стремиться к развитию высшего Я, — то он изнеможет и ужаснется перед тем, что ему предстоит. Тогда он останется по­груженным в духовно-душевный мир, но откажется дальше работать над собой. Он станет пленником того образа, который стоит теперь перед душой благодаря Стражу Порога.
     Важно, что при этом переживании у человека нет ощущения, что он пленник. Напротив, он думает, что переживает нечто совсем иное. Образ, порождаемый Стражем Порога, может быть таков, что он вызывает в душе наблюдателя впечатление, будто последний в выступающих на этой ступени развития образах уже имеет перед собой весь мир во всей его полноте, будто он достиг вершины познания и ему нет надобности стремиться дальше. Он будет чувство­вать себя не пленником, а безмерно богатым обладателем всех мировых тайн. Мы не удивимся, что можно иметь подобное переживание, обратное действительному положению вещей, если примем во внимание, что, переживая это, человек находится уже в душевно-духовном мире, а особенность этого мира состоит в том что события в нем могут представляться в обратном виде. ...
     Образ, воспринимаемый духовным учеником на этой ступени развития, являет ему еще нечто иное, чем тот образ, в котором предстал перед ним впервые Страж Порога. В этом двойнике можно было воспринять все те свойства, которыми обладает обычное "я" человека под влиянием сил Люцифера. Но в ходе развития человечества через влияние Люцифера в душу человека внедрилась другая сила. Это та сила, которая вы­ше была обозначена как сила Аримана. Это та сила, которая в физически-чувственном бытии препятствует человеку воспринимать стоящих за поверхностью чувственного душевно-духовных существ внешнего мира. Что сделалось под влиянием этой силы с душой человека — это показывает образ, выступающий при означе­нном переживании. Кто приступит к этому переживанию достаточно подготовленным, тот истолкует его пра­вильно; и тогда вскоре предстанет другой образ, который можно назвать Великим Стражем Порога, в про­тивоположность описанному малому Стражу Порога. Последний указывает духовному ученику, что он не дол­жен останавливаться на этой ступени, а энергично работать дальше. Он вызывает в наблюдателе сознание, что завоеванный им мир только тогда станет истиной и не превратится в иллюзию, если он будет надлежа­щим образом продолжать свою работу дальше. Но если бы кто-нибудь вследствие неправильного духовного обучения подошел к этому переживанию неподготовленным, то при приближении к Великому Стражу Порога ему излилось бы в душу нечто такое, что можно обозначить только как чувство безмерного ужаса, безгра­ничного страха.
     Как встреча с малым Стражем Порога дает духовному ученику возможность проверить себя, огражден ли он от заблуждений, могущих возникнуть благодаря внесению им своего существа в сверхчувственный мир, так на переживаниях, приводящих его, наконец, к Великому Стражу Порога, он может проверить, в состоя­нии ли он победить заблуждения, отнесенные выше ко второму источнику*. Если он в состоянии оказать противодействие той могучей иллюзии, которая обманчиво представляет ему завоеванный мир образов как богатое достояние, между тем как он сам только пленник, то в дальнейшем ходе своего развития он будет огражден от опасности принять призрак за действительность.
     Страж Порога для каждого отдельного человека принимает до известной степени индивидуальный облик. Встреча с ним соответствует как раз тому переживанию, благодаря которому преодолевается личный ха­рактер сверхчувственных наблюдений и дается возможность вступить в область переживаний, свободных от личной окраски и имеющих значение для каждого человеческого существа". 13 (5)

________________________________________
*Когда само заблуждение становится составной частью внешнего мира и нужно распознать его в этом виде Прим.сост.

     934. Мы подходим к Стражу Порога, если изрядно усилили свое самочувствие. Однако вместе с этим усиливаются наши склонности и привычки. Это ведет к тому, что душа делается склонной иметь помутненное сознание на Пороге. В этот момент Люцифер и Ариман заключают союз и не пропускают человека через По­рог. Он лишь лакомится опытом, который Ариман превращает для него в заблуждения. "Мы должны как можно интенсивнее стремиться в духовный мир. Но с другой стороны, нам должно стать ясно, что не следует от­скакивать в страхе от того, от чего особенно охотно отскакивают: от действительного истинного самопо­знания. В жизни человека нет ничего труднее истинного самопознания". Для вхождения в духовный мир необходимо иметь крепкое самочувствие, но "возврашаясь в чувственный мир, нужно уметь отказываться от этого самочувствия, дабы не впасть в чрезмерный эгоизм. ... Человек должен иметь в себе способность к любви, согласию, состраданию, сорадости". 147 (8)

     1060. "Через трое врат вступают в духовный мир. Первые называют вратами смерти, вторые — вратами элементов, третьи — вратами Солнца. Кто хочет идти путем познания, должен пройти через все трое врат пути познания. ... Врат смерти не достичь ... если не идти путем медитации".
     "Особую трудность у врат смерти составляет ощущение — которое мы должны преодолеть: — ты теряешь себя! Но стоит нам окрепнуть, идентифицировать себя с мыслями, и тут же возвращается сознание: ты потерял себя и вновь нашел. ... необходимо сделать переход: низойти в пропасть, потерять себя в пропасти, но с уверенностью, что найдешь себя вновь. ... Всего этого можно достичь ... самоотверженно, систематически отдаваясь внутренней работе и внутреннему преодолению через медитацию".
     В медитации "человек имеет видение — не просто чувство, — что мысль вначале представляет собой, я бы сказал, маленькое круглое семя. Оно вырастает в определенного облика существо, которое, извне окружая голову, продолжается в ней ... так что мысль принимает форму как бы крылатой человеческой головы, которая кончается в неопределенном и простирается в тело через голову. Мысль, т.обр., вырастает в крылатую человеческую голову. Вот чего нужно достичь... эта крылатая ангельская голова дей­ствительно внутренне видна, но многое препятствует тому, чтобы ее увидеть. И рубеж, которого здесь прежде всего достигают, есть действительно Порог духовного мира. ... Но там стоит, вначале совер­шенно невидимая для человека, сила, которую мы всегда называем Ариманом. И видеть то, что я опи­сал как выросшее мыслесущество, мешает Ариман. Он не хочет, чтобы человек это видел. А поскольку это путь медитации, то Ариману легко на этом рубеже лишить человека видения, если тот зависит от предрассудков физического мира".
     "К тому, что возникает как крылатая ангельская голова (живая мысль), мы должны присовокупить другую часть (цвет, звук), и дело заключается в том, чтобы при этом не привлечь силы, служащие пище­варению, но более высокого рода; а они заложены в нашей карме, в нашей судьбе. Если мы с ними иден­тифицируемся, то нам удается вынести духовных существ, которых мы видим вокруг себя, благодаря ко­торым возникает тенденция к тому, чтобы звуки и цвета притекали из мирового пространства. Тогда ду­ховный мир полон содержания ... и столь действителен и конкретен, что мы сами находимся в нем таки­ми, какими пребываем в физическом мире". 157 (8)

     1064а. "Что ученик легко теряет сознание и засыпает, происходит оттого, что все, переживаемое в физическом мире, есть майя, а то, что мы могли бы пережить в духовном мире, не будучи готовы к нему, потрясло бы нас. Поэтому высокие существа погашают наше сознание, пока мы не выработаем силу, способную противостоять потрясению. ...Когда мы постепенно через наши сновидения и другие переживания достигнем зрелости, сможем выносить потрясения, то они окажутся и не такими уж страшными. ...Когда мы вступаем в духовный мир и достигаем в нем видения, то переживаем, что Люцифер мыслит в нас, и такое переживание потрясает".
     "Все, что погружается в бессознательное, отмирает, но все это пожирают Люцифер и Ариман. Они делают это частью своего существа, и как люциферическая и ариманическая природа это снова приходит к нам в медитации" — как мешающие мысли. 266-3, с. 74, 147-148
     Именно во время медитирования с особой силой начинают проявляться симпатии и антипатии, вожделения, страсти, которых воспитанный человек прежде стыдился. Все это освобождается с элементарной силой, и средством против него служит лишь одно: самодисциплина. 266-2, с. 419
     В медитации нужно с сильным чувством пережить "умри и будь", "в полном сознании, что низшее "я" умирает, чтобы в высших мирах обрести новое сознание". Тут выступает искуситель и пытается убедить, что увиденное есть плод собственного творчества медитирующего. И если тот отдастся чувству, что в тех мирах ничто ему не принадлежит, то окажется тогда на ложном пути. Это искушение испытывает Христос в пустыне. Помочь тут нам может крест с розами. 266-1, с. 461
     На др. Луне была мудрость. Земля обрела любовь. Мудрость без любви желает Люцифер давать людям, что ведет к эгоистическому знанию. "Во всяком знании и познании, во всех восприятиях коренится Люцифер. Но существует нечто, где он не может подступить к нам, а именно, если мы, исключив внешние впечатления, полностью отдаемся нашей медитации, мудрости медитации; тогда мы избавляемся от Люцифера".
     На др. Солнце, когда Архангелы были людьми, отстал Ариман. Он желает дать человеку власть, ибо мышление тогда тотчас же превращается в деяние. Власть же без мудрости ведет к черной магии, затмению. Предание себя Мировому Духу, чтобы он действовал в нас, — совершая медитацию с таким настроением, побеждаем мы Аримана. 266-2, с. 146 — 147
     Человеку говорится, что он должен преодолеть честолюбие, тщеславие, зависть, вступив с ними в борьбу. Но "правильное исцеляющее средство находится совершенно в иной сфере, совершенно не похоже, или, вернее, никак не соприкасается с искореняемыми ошибками. Чтобы работать над вредным действием честолюбия, тщеславия, эзотерику не следует вести борьбу в себе, ибо в таком случае он слишком много занимался бы собой, что как раз способствует указанным недостаткам. Исцеляющее средство состоит в том, чтобы, преодолевая их, заниматься ... не собой, а человеком вообще, т.е. интенсивно размышлять о человеке и его семичленной природе, о его разных телах. ...
     Средством против зависти является медитирование над прекрасным, каким оно выступает либо в природе, либо в отдельном произведении искусства, либо в особенно совершенном человеке. Нужно целиком пронизать себя в какой-либо форме воодушевлением от прекрасного". Тогда зависть начнет убывать.
     Раздражению, вызываемому, например, нарастанием городского шума, следует противодействовать развитием силы душевного покоя, способностью в медитации закрыться от него. Вреден не шум, а демоны, наполняющие наши города. С помощью шума они удерживаются в шаховом состоянии. "Человек должен быть способен жить среди шума и при этом не впадать в гнев". Бесполезно говорить о подобных исцеляющих средствах обычным людям.
     Медитативными усилиями следует возвести себе некий храм, куда можно укрыться от шума жизни. Там следует собирать силу, покой, воодушевление, чувствуя себя членом большой семьи, во главе которой стоят великие Мастера мудрости и гармонии. 266-1, с. 429-430

О некоторых опасностях эзотерического праксиса и их преодолении

     1098а. "Эзотерику нужно иметь доверие, — эту мысль он должен глубоко вписать в свою душу.
     Четыре опасности угрожают эзотерику, которые он должен преодолеть:
     1. Первая опасность — материалистическая; она живет в физ. теле. Этой опасностью является физ. тело.
     2. Ясновидческая опасность; она сидит в эф.теле.
     3. Магическая опасность; ее приносит астр. тело.
     4. Мистической опасностью является Я".
     Выражения типа: "я хотел сделать как лучше, но не получилось", — следует забыть. Вместо этого следует почувствовать весомость слов: "Я должен познать!"
     "В эзотерике значимо лишь деяние, лишь то, что исполняется. В высших мирах неспособность — вина".
     "Материалистическая опасность состоит в том, что низшее "я" закрывает доступ к высшему; рост эгоизма. Ясновидческая опасность состоит в стаскивании высших миров вниз. Магическая опасность состоит в желании получать приказы. Из высших миров не приходит: "Ты должен!" Мистическая опасность возникает при смешении собственных вожделений с тем, что приходит свыше". 266-1, с. 422-423
     Если эзотерик не может преодолевать в себе плохое настроение, то он подпадает власти неправильного духа тяжести. "Дух тяжести как таковой принадлежит к Иерархии Духов Личности; это он утром при пробуждении возвращает нас в физ.тело. ... и это хорошо для нас. Но среди духов такого рода существуют такие, которые переступают сферу своей деятельности и желают действовать в области Духов Формы. Это они овладевают эф.телом эзотерика (действуют в Я), если он предается плохому настроению, и так обрабатывают его, что человек целиком впадает в ипохондрию. В физ.теле это ведет затем к заболеванию пищеварительного тракта". У экзотерика дух повседневности постоянно все приводит в равновесие. 266-2, с. 49
     Если эзотерик не в состоянии преодолеть в себе тщеславие, то "...он подпадает власти Духов Света, но не регулярных, добрых, происходящих из сонмов Духов Мудрости, но таких, которые действуют в области Духов Движения. Добрые Духи Света имеют задачу вести человека вечером после засыпания в духовный мир, облегчать ему туда вход". Другие Духи света так влияют на его эф.тело — если он к тому же не желает познавать духовный мир, — что начинаются изменения даже в физическом мозгу. Человек начинает страдать от спутанности мыслей, фантастичности, и даже может помешаться. И он может тогда вредить даже всему человечеству. 266-2, с. 50
     Ложным Духам света подпадают в случае, "когда, например, человек начинает воображать себе, будто бы ему следует помогать человечеству, и он желает целиком открываться в любви, тогда как на самом деле им владеет вожделение без особого труда взойти наверх. Тогда являются эти Духи света, проникают в человека и приводят его к грезам и фанатизму, так что все представления в нем переворачиваются и делаются неистинными. Человек же думает, что он являет собой силу добра, что он способен улучшить мир". Исправить положение можно, преодолев вожделение быстрого развития и начав желать правильного развития в правильное время. 266-2, с. 53
     Эзотерик начинает переживать, как изнутри приходит все то, что прежде предписывалось как нравственные нормы. Вследствие этого связь Я с астр.телом делается свободнее, а чувства — самостоятельнее. "Вследствие этого человек сначала может показаться менее моральным, чем обычный, средний человек, тогда как он старается освободиться от приходящих извне чувств и ощущений.
     Также и эф.тело постепенно делается свободнее; привычки, предрассудки отношения меняются и приходят в противоречие с тем, к чему нас принуждают, следуя духу времени и общепринятым понятиям. Что прежде мы считали истинным, оказывается ложным; человек легко приходит в конфликт с внешним миром".
     В физ.теле возникают ощущения, что может заболеть, где угодно, но старые лекарства перестают помогать.
     Опасности от ослабления связей могут проявиться в пренебрежении к человеческим и мировым отношениям. Необходимо помнить о среднем масштабе. 266-2, с. 66-67
     На пути вовнутрь нас может совсем плотно окутать мир вожделений, закрывающий от нас, подобно туману, дух. "Существуют силы, подступающие к эзотерическому ученику, чтобы сделать этот туман еще плотнее. Все плотнее становится он, если мы этому не противимся. Нам необходимо сжечь его, чтобы самим не погибнуть в огне наших вожделений. Если же мы этот туман не преодолеваем, не отталкиваем, не долбим его возрастающую благодаря люциферическим и ариманическим существам плотность, то мы, выражаясь оккультно, оказываемся в заключении. ... Это называют "оккультной темницей". 266-2, с. 150-151
     "Если бы эзотерика стала вредить собственной свободе, то это было бы черной магией".
     "Если мы чувствуем ослабление сознания в нас или совсем теряем его, то это знак того, что тут вмешиваются злые силы; и чем сильнее переживание бессилия, тем больше сил жизни отнимают они у нас". Если подобное мы переживаем в медитации, то она тогда не усиливает, а ослабляет нас. Туть можно даже заболеть, постоянно чувствовать усталость, недовольство жизнью. "Ибо злые силы больше, чем обычных людей, любят развивающихся через медитацию, цепляются за них и стараются их погубить". 266-1, с.383, 461

     1112б. "Каким способом можно защититься от Аримана? Оставаясь удовлетворенным тем, что дано:
     Радуйся тому, что тебе предоставлено;
     охотно обходись без того, что тебе не уготовано! (Хр. Геллерт)
     Тогда Ариман не сможет подойти к нам. Человеку нельзя быть без желаний, аскетом, бежать от мира, но не стоит и искать одних лишь радостей; удерживать равновесие между тем и другим — таково правильное настроение для эзотерика".
     Люцифер соблазняет чрезмерным самосознанием, высокомерием. "Единственное противодействие, какое мы можем оказать Люциферу, — это глубокое смирение и естественная скромность". 266-3, с. 177-178

Действия Люцифера и Аримана

     963. "Лютер боролся с врагом человеческим, перед которым он испытывал внутренний страх. Он приближался к Лютеру с одной стороны, как нарождающееся естествознание, а с другой — в виде его неизбежного коррелята, абстрактной мистики во внутреннем человека, эгоистической мистики. Антропософии надлежит избегать обоих этих подводных камней. Она преодолевает их благодаря тому, что, с одной стороны, не робеет полностью вживаться в естествознание, т. е. пережить все то, что переживает естествоиспытатель, познавая природу. Иными словами, человек в некотором роде низвергается в эту пропасть, оставшись в которой он, безусловно, потерял бы себя. А с другой стороны, Антропософия не робеет перед мистической пропастью, которую также следует познавать. Мистику действительно необходимо переживать, но также и преодолевать: чтобы не упасть в пропасть эгоизма. В эгоизме можно потерять себя точно также, как и в нулевой точке (в нереальности материалистического естествознания. — Сост.)
     Оставаться с одним естествознанием означает лично искушаться прежде всего люциферическими силами, если даже желают прийти к духовному. Оставаться с одной мистикой, означает лично искушаться прежде всего ариманическими силами. ...нужно просто знать, что силой Христа преодолеваются и естествознание, и мистика. И не нужно пугаться переживать их обеих, ибо эти враги человечества опасны лишь тогда, когда господствуют в нас бессознательно. Свою власть над человеком они теряют уже благодаря одному тому, что он поднимает их в полное сознание".
     Люцифер зовет нас следовать интеллектом за ним в бесконечные дали. Но в таком случае мы оставляем любовь на Пороге, а тогда сила Христа не сопутствует нам в тех далях. Погружаясь в себя с непреодоленным эгоизмом, я имею дело лишь с иллюзиями Аримана; тогда я не найду истинного Облика Христа, правящего во мне, и могу потерять свое Я. 343, с. 379-380
     Люциферическое и ариманическое. "В физически-чувственной жизни обе эти силы слиты вместе. Но в эзотерической жизни такого не должно быть; здесь люциферическое и ариманическое должны удерживаться на расстоянии".
     "Ариман является искусителем также и в элементарном мире. Поэтому о созерцаниях элементарного мира нельзя рассказывать так: я чувствую себя в мире тепла, нету твердого, потоки и т. д. ...нужно научиться читать и мочь потом сказать, что это развитие древнего Сатурна". 266-3, с. 154, 179
     "В наше время для стремящихся к сверхчувственному познанию особенно важно созерцать во всем их многообразии, во всей их изменчивости такие образы, как образы Люцифера и Аримана, которых душа всегда встречает на пути к посвящению. Это созерцание покажет, как удивительны отношения и сцепле­ния одного мира с другим". 138 (6)
     "Если бы душа не вооружилась достаточной силой мышления, то люциферические существа при созерцании их из духовного мира овладели бы миром ясновидческих образов и вызвали бы в созерцающей душе иллюзию, будто она все глубже и глубже проникает в искомый ею духовный мир, между тем как на самом деле она все глубже погружалась бы в тот мир, который люциферические силы пытаются создать как тождественный с их существом. Правда, душа чувствовала бы себя все более самостоятельной, но она вживалась бы в духовный мир, не соответствующий ее существу и ее первоисточнику. Она вступала бы в чуждое ей духовное окружение". 17 (6)

     964. "Опасность, которая встает перед человеком в высших мирах в отношении Люцифера, возникает, собственно, лишь в том случае, если человек в слишком сильной степени переносит с собой в выс­шие миры то, что в чувственном мире определяет его позицию по отношению к Люциферу. ... если чело­веческая душа приносит с собой в высшие миры природу и сущность чувственного человека".
     "Чтобы вступить в сверхчувственном в определенные отношения с Люцифером, необходимо, в сущности, только освободиться и очиститься от шлака неправильной самости, от эгоизма чувственного мира. Тогда человек приобретет в Люцифере очень хорошего водителя в сверхчувственных мирах и нелегко подпадет под его влияние... Люцифер все сокрытое держит открытым". 138 (6)

     977а. "Особенность науки посвящения состоит в том, что человек чувствует себя стоящим как бы на высокой скале, что он начинает прозревать мир в его существе, стоя на скале, а справа и слева разве­рзаются пропасти. Эти пропасти присутствуют всегда, но в обычной жизни человек их не видит. ... На одну сторону человека тянет люциферическое, на другую — ариманическое". 210 (1)