277a. Дух человека происходит из Страны духов, душа — из Страны душ, тело — из физического мира. В человеке это становится единством, а когда он умирает — растраивается. "Развивающееся человечество, оно ведь живет в подсознании каждого отдельного человека... и оно проходит через этапы своего развития подобно отдельному человеку. Именно теперь, в наш век, в ходе развития челове-чество переступает через Порог и переживает расщепление на три"..., проходит мимо Стража Порога.
     В Апокалипсисе это событие дано в образе человека, стоящего одной ногой на море, другой — на суше (10;1-2). Его голова, окутанная облаками, — в Стране духов, радуга — это Страна душ, огненные ступни — земное, покрытое также и водой. Люди радуги живут преимущественно в чувствах; у других — гипертрофированная воля — "огненноногие люди".
     Сейчас в России (1924 г.) мы наблюдаем людей облаков, у которых чувство и воля чахлые. "Волю они хотели бы передать социальному механизму, а на чувства претендуют ариманические силы, поскольку сам человек не держит их в руках. ...чем является стечение мыслей Ленина, Троцкого, Луначарского и др.?" В их головах живут те же силы, что в молнии, в облаках, т.е. не относящиеся к Земле. "Огненноногих" людей особенно много в Западной Европе и в Америке, людей с чахлым мышлением и чувствованием. В Средней Европе — люди радуги; таковыми они остаются и в большой противоположности Востока и Запада.
     Трехчленным разделением человека на Пороге обусловлено и возрастание национализма. Книга в руках апокалиптического Ангела содержит все вышеописанное, что в древности хранилось в Мистериях Эфеса, Дельф и т. д. Мировые тайны записаны в ней. Подходя к духовному созерцанию, ученик переживает сладость, потом духовное постижение мира становится горьким. 346, с.201-208

207. Между взглядом Востока на нерождeнность и Запада — на бессмертие "стоит нечто, выраженное словами Фихте: внешний мир — это очувствленный материал моего долга". Но Фихте пока не понят. О нeм пишут, как слепые о цвете. Он американизирован. 199(7)

224. "Англо-американизм в культурном отношении есть средство заглушения в новое время поисков духовного во внутреннем человека... в человеческой душе. Чем более человек в Европе будет ориентироваться по-восточному, тем больше будет заглушать себя в отношении спиритуального познания мира; чем больше он будет в Европе ориентирован англо-американски, тем больше будет заглушать в себе поиск истинного духа, истинного Я во внутреннем человека.
     "Со времeн духовного углубления через Лессинга, Гердера, Гeте, Шиллера, через всe, что я попытался описать в книге "О загадках человека" как забытый звук немецкой духовной жизни, через всe это средне-европейский дух призван увести человечество от двух средств отупления: от отупления ориентализмом и от отупления американизмом. ... Прочтите бессчeтные образы, которые вы можете найти в гердеровских "Идеях к философии истории человечества". И всe это забыто, всe отзвучало! ... Да, здесь мы имеем задачу". 182(4)

740. "Вся социальная структура Европы сложилась благодаря тому, что в Америке открывались новые земли и туда возник отток всего, что высылала из себя Европа. Как с востока были получены религиозные импульсы, так экономические импульсы посылались Европой на запад. В режиме этого потока развилась экономика, а в потоках религиозных импульсов с востока развилась духовная жизнь. ...
     В конце XIX — начале XX веков наступил кризис. Всe это начало спотыкаться. Это перестало идти той чередой, какой шло четыре столетия. ... Должен быть найден внутренний выход... и это должно случиться благодаря трeхчленности". 191(5)

763. Человечество должно прийти к социальной трeхчленности, при этом "хозяйственная жизнь должна быть взята с Запада, государственная — из Середины (Европы), духовная жизнь (естественно, обновленная) — с Востока". 199(7)

Расстановка сил в Европе. Вопрос о виновниках войны

842. "Очевидно, что мысль о разоружении, мысль о постепенном устранении милитаризма — прекрасная мысль. Но никогда она не осуществится, если всe сведется к тому, что в каком-либо комитете будет принято решение о разоружении. Она может осуществиться, только будучи взята в соответствующей действительности. Что это означает? ... Идея разоружения существовала ещe до 1870 года ... и если бы тогда ей пошли навстречу, то это было бы исключительно плодотворно для человечества. ... Плодотворно для осуществления идеи о разоружении было одному из государств и именно тому, которое, это может, начать разоружаться. Тогда появилась бы возможность считаться с действительностью. Возьмeм пару государств в Европе, не считаясь при этом с действительностью. Россия — может ли она разоружаться? Нет, и это вне всякого сомнения, ибо за нею стоит Азия, и, разоружись Россия, исчез бы вал, предохраняющий от нападения азиатских народов, которые разоружаться, конечно, не станут; об этом, таким образом, нечего и говорить. Что имелось тогда в Средней Европе — немецкого государства ведь тогда, до 1870 г., не существовало, — могло ли оно разоружаться?... Но государство, которое могло бы разоружиться, дать прекрасный пример и этим осуществить в новое время то, что на словах столь прекрасно звучит в мире, — это Франция. До 1870 г. Франция могла бы прекрасно разоружиться и вследствие этого война 1870 г. ни в коем случае не произошла бы. И Франция с тех пор постоянно могла бы в европейских отношениях — не в колониальных отношениях — идти вперeд с разоружением". 174(15)

845. "Без французского и русского милитаризма не было бы и немецкого". 173(7)

849. "За происходившим в июле-августе 1914 г. в Австрии стояли финансовые силы, которые, может быть, совсем не происходят из Австрии, но которые использовали Австрию как инструмент для достижения определeнных целей. Опытный финансист-шахматист мог двигать графа Берхольда (министра иностранных дел) как хотел, как шахматную фигуру. Это было одно.
     Другое заключалось в том, что по причине неблагоприятных отношений последних десятилетий также и Германия постепенно превратилась в инструмент финансовых и промышленных операций". И немецкий кайзер не менее, чем австрийский, был инструментом в руках этих сил. "В-третьих, естественно рассмотреть правителя России, который подобным же образом был инструментом не только всевозможных финансовых и промышленных сил, но использовался и другими тeмными силами. К этому следует добавить, что за всем тем, что выражалось в мировой конъюнктуре, стояла ещe экспансия империализма англоязычной империи. ... Играли тут роль и другие противоположности, например, европейский тупик, называемый эльзас-лотарингской проблемой и т.п. Всe это играло определeнную роль. Но то, что изо всех углов ведeт, если хотите, к причинам войны, — это превращение столь либеральной в середине XIX в. английской политики в английский империализм XX в.". 185-а(1)

1448."В России дело обстоит так, что о том, чем, собственно, является интеллигенция, там спорят. ... В России интеллигентным называют не того, кто многое изучил. ... Мы не можем позволить себе не причислить к интеллигенции торговцев, государственных служащих (и т. п.). Не то делает русский ... интеллигентный человек. Он должен быть у русских таким человеком, который пришел к определенному самосознанию, который пробужден. Государственный служащий, многому обученный, имеющий суждения о многих вещах, не обязательно может быть пробужденным человеком. В то же время, рабочий, размышляющий о своей связи с общественным строем, является пробужденным в отношении своих размышлений о своем месте в социуме, является интеллигентным. ... Интеллигенция — это бодрствование. Это было особенно замечено некоторыми членами т. наз. партии кадетов, что эта вера в пробужденность является основанием того, что определенное высокомерие, определенную переоценку себя, несмотря на все другие смиренные качества, можно видеть у русских интеллигентов.
     Интеллигенция в России занимает совершенно особое место в развитии человечества. .. Они предохраняют ее (интеллигенцию как духовную субстанцию. — Сост.) от всего инстинктивного. Она не должна — так думает русский — позволить искромсать себя всяческим человеческим инстинктам; не следует также думать, что путем воспитания интеллигенции может быть достигнуто что-то особенное. Русский хочет — естественно бессознательно — сохранить интеллигенцию до прихода 6-ой послеатлантической эпохи, своей эпохи, чтобы тогда он не был через эту интеллигенцию стянут вниз, в инстинкты, но смог бы эту интеллигенцию поднять туда, где будет цвести Самодух".
     "Та конфигурация, тот характер, которыми сегодня обладает русская интеллигенция, — они приобретены благодаря тому, что интеллигентно развитые русские, которые хотели быть пробужденными, прежде всего подавлялись полицейской властью. Они были вынуждены вплоть до мученичества защищаться против этой полицейской власти. Это можно осуждать, но об этом также необходимо образовать и непредвзятое суждение: специфический характер русской интеллигенции, которая именно хочет сохранить себя для будущего спиритуального импульса человечества, целиком обусловлен полицейским подавлением, доходящим до мученичества. А потому, разумеется — русские писатели это постоянно подчеркивали, — русская интеллигенция, желая сохранить себя для будущих времен, содержит в себе нечто чуждое миру, нечто такое, что нелегко находит связь с жизнью, что направлено совсем на другое, чем на непосредственно пульсирующее в мире. ... Можно сказать: на Западе интеллигентам протежирует полиция, а на Востоке интеллигенты полицией сдерживаются. ... речь здесь идет только о констатации фактов. ... Люди (на Западе) должны, исходя из своей интеллигенции, быть причастными к социальной структуре и т. д. В России же, безразлично, при царе или при Ленине, интеллигентов подавляют полицейскими методами и будут этими полицейскими методами еще долго подавлять. Вероятно, именно в этом и скрыт секрет их силы, что они полицейски подавляются. ... Можно сказать: в России интеллигентов преследуют, в Средней Европе — приручают, в Западной Европе интеллигенты рождаются прирученными. ...
     В Англии и Америке в отношении правового государства, в отношении внешней политики, а также в отношении социальной структуры интеллигенты уже рождаются прирученными. В Средней Европе их приручают. На Востоке они могут гулять вольно, но их будут преследовать. ... В эпоху души сознательной должна быть увидена эта дифференциация и найдена возможность для человека выйти за ее пределы.
     Это можно сделать двояким образом, идя в практическую жизнь. Во-первых, — путем знания об этой дифференциации. ... Во-вторых, — когда оказываются в состоянии, если желают быть практичными, некоторым образом со всеми своими человеческими переживаниями переступить через эти абстракции и посчитаться с различиями между людьми". 186(10)

1520."Эстетический тип столь же свойственен Средней Европы, как этический тип Востоку, а утилитаристский, интеллектуалистический тип — Западу". "Этическая точка зрения может однажды рационализироваться, интеллектуализироваться. Все в мире подвержено различным метаморфозам и является совсем в иной форме. Так, этическая точка зрения Востока, совершенно очевидно, не интеллектуалистична, но ее можно повстречать и в таком обличье, можно интеллектуализировать и ее, тогда она "кенигсбергизируется", становится кантианской. "Долг! Ты возвышенное, великое имя..." (у Канта) речь идет о подчинении нравственному". 191(14)

Запад — Восток — Средняя Европа

1151. "Если хотят основать коммерчески-индустриальное мировое господство, то для этого основная область должна быть прежде поделена надвое. Такова природа коммерчески-индустриального ... коммерция не может существовать без противостоящей области. Поэтому когда на одной стороне основыва­ется британская коммерция, то из русских будет сделан принадлежащий к этой коммерции противоположный полюс. Чтобы имелась соответствующая дифференциация между куплей и продажей, чтобы происходила цирку­ляция, необходимо иметь две области. Нельзя весь мир сделать одним единым царством; нельзя основать мировое коммерческое царство. ... Это большая, гигантская мысль тех оккультных братств, о которых я говорил. Это мировая гигантская мысль — создать противоположность, по сравнению с которой все осталь­ное оказывается малостью, противоположность между британской коммерческой империей и тем, что получа­ется из русских с действующим в них через спиритуальные задатки подготовлением к 6-ой послеатлантической эпохе. ... Ибо, выражаясь тривиально, трудно представить себе лучший противоположный полюс для того, что на Западе вырабатывается как цвет коммерческого индустриального мышления, чем русских сла­вян, которые в будущем, совершенно очевидно, еще менее, чем теперь, будут склонны заниматься профессионально коммерцией и которые именно благодаря этому и образуют совершенно исключительный противоположный полюс.
     Подобная империя, разумеется, сама должна высказать свои собственные условия. И это была глубокая мысль Спенсера и его предшественников, которую постоянно подчеркивали: индустриально-коммерческое общество не желает иметь дела с войной, ему нужен мир, и оно любит мир. — Это несомненно так. Су­ществует, так сказать, глубокая любовь между коммерц-индустриальным стремлением и миролюбивым элемен­том в мире. Только временами это миролюбие принимает удивительные формы. В теперешней ноте Вильсона содержится нечто примечательное. ... Это нечто "гигантское", гигантское благодаря абсолютно фриволь­ной игре с истиной. ... две вещи здесь стоят на одной бумаге: мы разобьем срединное государство, но мы ничего ему не сделаем. ...
     Последуем мысленно туда, куда нас ведут. Мы имеем дело с разделением мира, и его нужно разделить так, что можно было бы сказать: мы хотим мира и стоим только за мир. — Все дело в рецепте. О нем мно­го пишут, суть же его в том, что он напоминает заявление такого рода: я не хочу тебе сделать ничего плохого, и волос с твоей головы не упадет, я только запру тебя в глубокий подвал и не дам есть! ... Ну кто скажет, что я тронул хоть волос на тебе? — По такому рецепту формируются многие вещи, в том числе и миролюбие... Но если у вас возникает недовольство коммерческим господством в мире, то это не­приемлемо для других. Так миролюбие коммерции, совершенно очевидно, в будущем будет разрушено. — Это, разумеется, понимают те, кто делят мир надвое, и потому становится необходим между этими частями вал. Этот вал должен быть создан в виде большой южно-европейской конфедерации, в которую войдет Венг­рия и многое другое, о чем я уже говорил; это именно должно обеспечить мир. ...
     Это гигантская мысль: только южные порты, выходящие в Средиземное море, оставить свободными для Франции, а остальные ввести в сферу своего влияния. Это означает, по сути говоря, что французская колониальная держава и сама Франция есть иллюзия, она существует под другим протекторатом, сама вхо­дит в сферу влияния".
     "Создать мир материальной, индустриальной, коммерческой культуры — это ведь не является плохим, такова необходимость, вообще говоря. Но должен быть создан и противоположный полюс. ... Должны сталкиваться противоположности, и в их столкновении развивается реальность. ... Противоположный по­люс можно найти в Средней Европе. Ибо подумайте, какую оппозицию Средняя Европа создала культово-теократическому испано-итальянскому югу, оппозицию, достигшую своей вершины в лице Лютера, а свою наибольшую глубину — в среднеевропейской мистике. В этом соединилось не просто немецкое или герман­ское, но там действовало и славянское вместе со среднеевропейским. ... Эта внутренняя углубленность действовала как в чехе Яне Гусе, так и в германизированном англичанине Виклифе, и в Цвингли, и в Лютере. ...Средняя Европа с западными славянами является в некотором роде оппонентом периферии славянства. Восток соединен со Средней Европой, хотя политически между ними могут возникать многочислен­ные разногласия. ... Гус, поляк Коперник — можно было бы назвать и много других имен — образуют связь на физическом плане. ... выявляет это и рассмотрение оккультных связей.
     Рассмотрим лишь один случай: душа Галилея вновь жила в Ломоносове, основателе, во многих отношениях, славянской культуры на Востоке. В середине здесь лежит духовный мир. И можно сказать: средне­европейские славяне на физическом плане связаны с Западом. А то, что лежит за ними, связано с людьми Запада через высший план". 174(20)

1152. "Американцы — недостаточно глубоки.
     Англичане — недостаточно широки; просто.
     Немцы — глубоко, широко — непросто ...
     1. Восток = Страна сна = Откровение Запад Критика
     2. Совсем на Востоке = потеря себя в духе — отдача себя выдоху — нахождение в себе духа.
     Совсем на Западе = нахождение себя в духе — отдача вдоху — нахождение в себе материального". 83 с.319

1154. "... Метерлинк... пишет большие статьи о посредственности Гете, Шиллера и Лессинга. Их публикуют самые большие газеты в мире. — Таятся ли за этим лишь национальные основания — судить об этом я предоставляю вам самим! Наверно, куда более глубокие, чем просто национальные!" 172(7)

X. ВОСТОК — СРЕДНЯЯ ЕВРОПА — ЗАПАД

1. Восток — Запад.

1217. "Под западным я понимаю все то, что лежит на запад от Урала, Волги, Каспийского моря и даже Малой Азии, а также, разумеется, всю Европу. Восточное лежит главным образом в Азии. Америка, конечно, относится к Западу". 146(2)

Полярность

1218. "Вглядитесь в мир Востока, в то, что там восходит из глубин народного, тогда обнаруживается — поскольку Восток в отношении пра-элемента полностью пришел в упадок и не сознает больше самого себя, поскольку Восток позволил затенить себя тем, что я характеризовал как наивнейшие радикальные побеги Запада, — что, собственно говоря, основные нюансы ощущений Востока можно найти, только возвращаясь к прошлым временам и учась у них. Конечно, все, что содержалось в человечестве Востока в прошлом, содержится в нем и теперь, но сегодня все это “пролилось”. Что жило на Востоке, что на Востоке пронизывало души, все это, в конце концов, живет во внешних побегах там, где этого больше не понимают, где это стало суеверным культом, стало лицемерным бормотаньем попов в ортодоксальном русском культе, которого не понимают и те, кто его совершает. Это одна линия, идущая от древнего индуизма до хныкающих формул русского культа, лицемерно звучащих на устах толпы. Ибо вся изживающаяся в этом предрасположенность, дающая Востоку его душевный отпечаток и поныне, но в подавленном виде, есть предрасположенность к развитию той духовной конституции, что ведет человека за порог рождения, в жизнь еще до зачатия. Первоначально мировоззрение и религиозность, пронизывавшие Восток, были связаны с понятиями, которые Запад совершенно утратил. Запад, как я уже говорил, имеет понятие бессмертия, но не имеет понятия нерожденности. ... Восток же, благодаря особой предрасположенности своей души еще воспринимавшей в мысли, в представления имагинации, инспирации, благодаря этому особому содержательному изживанию мира представлений меньше смотрел на посмертную жизнь, а более на жизнь до рождения. И жизнь здесь, в чувственном мире, он рассматривал как такую, которая идет к нему после того, как он воспринял свою задачу до рождения, так что он должен проходить ее здесь в смысле полученной задачи. Существовала предрасположенность к тому, чтобы эту (земную) жизнь рассматривать как долг перед Богом, взятый до нисхождения в земное, плотское тело". Из такого мировоззрения должно было как само собой разумеющееся следовать прозрение в повторные земные жизни.
     В то же время, подчиненность задаче, полученной до рождения, наложила отпечаток на всю политическую, социальную и хозяйственную жизнь Востока. "Но эта жизнь, эта душевная конституция особенно подходит для того, чтобы человеческий душевный взгляд направить на духовное, чтобы наполнить человека сверхчувственным миром. Ибо он рассматривает себя здесь целиком и полностью как творение сверхчувственного мира, как нечто такое, что лишь сверхчувственную жизнь продолжает здесь через чувственную". Сегодня эта душевная конституция надломилась и выступает, я бы сказал, как бы из рахитичных членов души, например, у Тагора. 199(7)

1287. "В древнем индийском смысле Люцифер выступил перед людьми и сказал: вы будете как боги и сможете найти состояние Саттва, Раджас, Тамас в мире ... по указанию Люцифера люди должны были познать внешнее; потому они должны были пройти через эволюцию вплоть до эпохи Христа.
     Потом в лице Кришны и мальчика Иисуса Евангелия от Луки явился тот, кто некогда отступил перед Люцифером. На двух этапах (Бхагават-Гита и Евангелие) учил он теперь тому, что должно было быть обратным полюсом учения, данного Люцифером в Раю: Люцифер хотел открыть вам глаза на состояния Саттва, Раджас и Тамас; закройте глаза на состояния Саттва, Раджас и Тамас, и вы почувствуете себя самосознающими людьми (так учил Кришна).
     Так выступает, с одной стороны, имагинация Рая, где Люцифер открывает людям глаза на Саттва, Раджас, Тамас и временно отступает тот, кто является противником Люцифера. Потом люди проходят через развитие и достигают точки, где приходит учение о самосознании ... Оба учения односторонние... Поэтому выступило нечто всеобъемлющее — Импульс Христа, высший синтез двух односторонностей... через Люцифера человечество было бы осуждено жить односторонне во внешнем, в состояниях Саттва, Раджас, Тамас; через Кришну оно должно было быть воспитано в другой односторонности: закрыть глаза и искать только собственного совершенства.
     Христос взял на Себя грехи. Он дал людям то, что уравновешивает обе односторонности. Он взял на Себя грех Кришны и всех, кто хотел его совершить, держа свой взгляд прикованным к состояниям Саттва, Раджас, Тамас. Взяв на Себя односторонности, Он дает людям возможность постепенно снова найти созвучие между внутренним и внешним миром, ибо только в этом созвучии можно найти исцеление для людей.
     Но когда развитие уже началось, оно не может сразу закончиться. Развитие к самосознанию, которое началось вместе с Кришной, продолжалось далее и все более напрягало самосознание, вызывая все большее отчуждение от внешнего мира. Это развитие имеет тенденцию продолжаться и в настоящее время. В ту эпоху, когда импульс Кришны был воспринят мальчиком Иисусом Евангелия от Луки, человечество было как раз охвачено этим развитием все возрастающего напряжения самосознания, все большего отчуждения от внешнего мира. Это познали люди, которые приняли крещение от Иоанна в Иордане. ... они поняли Крестителя, когда он им сказал: переменитесь, не идите путем Кришны! — хотя он и не употребил этих слов. Мы можем назвать этот, начавшийся тогда, путь путем Иисуса, если говорить в оккультном смысле. ... во многих областях человеческой культуры в ряде столетий, последовавших за основанием Христианства, опирались только на Иисуса, а не на Христа... И это стремление к индивидуальному совершенству напрягалось до того, что люди стали впадать в трагизм все большего отчуждения от божественной природы, от внешнего мира. ... среди нас ходит много душ, не понимающих своего окружения. ... Многие души чувствуют, как мало способен теперь человек освободиться от чрезмерно окрепшего самосознания. В наше время такие души будут искать открытого им через Антропософию понимания Импульса Христа. ... "Я" — это слово Кришны ... “Не я, но Христос во мне", — это слова Христова Импульса”. 146(9)

Гегель и Шопенгауэр

     394. "Философия Гегеля распадается на три части. Одна ее часть — логика, но не субъективная человеческая логика, а система мыслей, которые должны лежать в основе мира. Затем идет природа, которую Гегель берет как вторую часть своей философии. Но и природа для него — не что иное, как идея, однако идея в ее инобытии, как он говорит: идея в ее вне-себя-бытии. Так что и природа есть идея, но в другой форме, форме, которую можно видеть, рассматривать чувствами, идея в ее другом бытии. Идея, возвращающаяся к самой себе, является для него человеческим духом, который развивается от простейшей человеческой духовной деятельности до мировой истории и до восхождения этого субъективного человеческого духа в религии, искусстве и науке. ... для Шопенгауэра каждый элемент мыслей является субъективным, а будучи субъективным, он есть лишь образ, лишь что-то нереальное, тогда как единственной реальностью является воля. И как Гегель в минеральном, животном, растительном и человеческом царствах исследовал только мысли, так Шопенгауэр во всех этих царствах исследовал волю. ...Так что можно сказать: Гегель — это философ мысли, а Шопенгауэр — философ воли".
     "Весь космос пронизан космическими мыслями. И поскольку Гегель был сильным духом, который, я бы сказал, чувствовал результаты многих прошедших земных жизней, то свое внимание он особенно направлял на космические мысли.
     Шопенгауэр менее чувствовал результаты своих земных жизней, а свое внимание он больше направлял на космическую волю. Ибо как в человеке живут мысль и воля, так и в космосе живут мысль и воля. Но что означают для космоса мысли, которые особенно рассматривает Гегель, и что означает для космоса воля, которую особенно рассматривает Шопенгауэр? Гегель не занимается мыслями, которые вырабатываются в голове. Весь мир был для него, по сути говоря, откровением мыслей. Так что он занимался космическими мыслями. Если взглянуть на особое духовное формирование Гегеля, то можно сказать: это духовное формирование Гегеля указывает на земной Запад. Только Гегель то, что на Западе выразилось, например, в материалистической теории развития, в материалистически мыслимой физике, поднял в элемент мысли. У Дарвина мы находим учение о развитии, и у Гегеля мы находим учение о развитии. У Дарвина это материалистическое учение, когда все разыгрывается так, как если бы в развитие вступили одни грубые природные субстанции и совершали это развитие; у Гегеля мы видим, как все, находящееся в развитии, пронизано пульсацией мысли, как мысль в ее конкретной конфигурации, в ее конкретном формировании и представляет собой, собственно, развитие. Так что мы можем сказать: на Западе умы рассматривают мир с точки зрения мыслей, но они материализуют мысль. Гегель идеализирует мысль и поэтому приходит к космическим мыслям.
     Гегель в своей философии говорит о мыслях и имеет в виду, собственно, космические мысли. Гегель говорит: когда мы что-то видим во внешнем мире, будь то звезда в ее движении, будь то животное, растение или минерал, мы, собственно, повсюду видим мысли, только этот род мыслей во внешнем мире выступает в иной форме, чем мыслеформы. Нельзя сказать, что Гегель придерживался этого учения — о мыслях мира — эзотерически. Оно осталось эзотерическим постольку, поскольку книги Гегеля мало кто читает; но намерением Гегеля не было придерживаться учения о космическом содержании мира эзотерически. Но все-таки исключительно интересно, что если обратиться к тайным обществам Запада, то в определенном отношении его учение там рассматривается как глубоко эзотерическое учение о том, что мир, собственно, образован из мыслей. Можно бы сказать: что Гегель столь наивно высказал о мире — это в тайных обществах Запада, в среде англоамериканских народов, составляет содержание тайного учения, и там придерживаются мнения, что это тайное учение не следует популяризировать. И как бы гротескно это ни выглядело, можно все-таки сказать: философия Гегеля определенным образом составляет основной нерв тайных учений Запада. ... Но что лежит в основе этого? — Очень важная проблема. В основе этого лежит то, что когда подобное содержание, рожденное из духа, рассматривают как тайное достояние, то это дает силу, а будучи популяризованным, оно этой силы не дает. Я прошу вас особенно принять это во внимание: какое-либо содержание, которым обладают как знанием, становится силой власти, если его удерживают в тайне. Поэтому те, кто желает какое-либо учение сохранить в тайне, крайне не любят, если кто-то его популяризирует. Это мировой закон: все популяризированное дает лишь познание, удержанное в секрете — дает власть.
     В ходе последних лет я различным образом говорил о тех силах, что исходят от Запада. Что эти силы исходят от Запада, не означает, что там имеется какое-либо знание, неизвестное в Средней Европе, но с этим знанием там иначе обращаются. Подумайте только, что за примечательный трагизм! Выступающее во всемирно-исторических событиях из сил западных тайных обществ могло бы быть парировано значительным образом, если бы только в Средней Европе изучали своих умов". Эдуард фон Гартман писал, что на всех факультетах в Средней Европе только два философа читали Гегеля.
     Шопенгауэр — поклонник воли. Характерна его работа "О воле в природе". "Шопенгауэр материализует космическую волю... Его любовь к нирване и ко всему восточному, эта склонность к индуизму — она иррациональна, как и вся его философия воли, восходящая некоторым образом из его субъективных склонностей. Но в этом заложена также и определенная необходимость. ... Его философия воли, конечно, принадлежит Средней Европе, она диалектична, он представляет ее в мыслях, он рационализирует саму волю; он говорит в мыслях, но он говорит о воле. Но когда он говорит о воле, т.е. материализирует космическую волю, то из глубин души в его сознании восходит склонность к Востоку. Он в восторге от всего, что является индуизмом. И если Гегель объективно указывает на Запад, то Шопенгауэр — на Восток. Но на Востоке мы не находим, чтобы волевой элемент, который Шопенгауэр действительно чувствовал как элемент Востока, материализовался, отпечатывался в мыслях, т.е. интеллектуализировался бы. ... она (воля) там отчасти представлена поэтически, отчасти в непосредственном созерцании. ... Если восточное мировоззрение особенно подчеркивает всепронизывающую любовь, то этот элемент любви есть не что иное, как некий аспект космической воли, только изъятой из интеллекта. Так что мы можем сказать: там воля спиритуализируется. Как на Западе материализируется мысль, так на Востоке была спиритуализирована воля".
     Оба мира сталкиваются в Средней Европе, что выражается в принятии гегельянства тайными обществами Запада и в родстве Шопенгауэра эзотерике Востока. "Философия Шопенгауэра не глубока, но в ней содержится нечто опьяняющее, волеобразное, что пульсирует в ней. Шопенгауэр становится притягательным и прелестным, когда он, собственно, плоские мысли пронизывает своим волевым элементом. Тогда через его строки некоторым образом чувствуется огонь воли. Потому он и стал, по сути, в плоскую эпоху салонным философом. ... Не нужно много думать, достаточно лишь дать воздействовать на себя щекотке, пульсирующей через мысли воли, особенно если речь идет о "Приложении и паралипоменах", где щекотка мысли действует прямо-таки изысканно". "Полярность Гегель-Шопенгауэр представляет собой по отношению к несравненному, гармоничному дружескому союзу Гете и Шиллера дисгармоническую компенсацию".
     "Для Гегеля мир есть откровение мудрейшего разума. А для Шопенгауэра, чем является мир для Шопенгауэра?... Большой глупостью Божией". Что в прошлом было волей, теперь становится мыслью, "будучи связанной с нашей головой. ... Мы соединяем мысль с волей, омолаживаем ее в воле. А когда мы ее омолаживаем в воле, то мы ее посылаем в нашу следующую жизнь, в следующую инкарнацию. ... Чем дальше мы идем назад, тем больше преобладают мысли в Акаше-Хронике; чем больше мы идем вперед, тем плотнее становится волевой элемент. ... И в то время, как все больше и больше отмирают космические мысли, вызревают человеческие мысли; из своего источника пронижут они в будущем космический элемент воли. Так человек является хранителем космических мыслей в мире. Окольным путем через человека космические мысли прошлого прорастают в будущее". 202(4)

3. Посвящения тьмы

     58. "Мистерии различного рода существовали в том, западном полушарии до открытия Америки, мисте­рии с определенным учением, которому следовали приверженцы этих мистерий. И в некотором роде как бы единая сила, которой подчинялось все, за которой следовало все, почиталась как призракообразный дух, тот дух, который был преемником Великого Духа Атлантиды, дух, который понемногу приобрел ариманичес­кий характер, поскольку хотел действовать со всеми теми силами, которые были правильными в Атланти­де или даже уже в Атлантиде стали ариманическими. Так хотел он действовать. Когда атлант говорил о своем Великом Духе, то выражал он это словом, которое звучит наподобие сохранившегося в Китае слова Тао. А ариманическая карикатура, ариманический противник, враг этого Великого Духа, Тао, но который родственен ему, он действовал так, что был видим только в атавистически-визионарном созерцании. Людям же, имевшим отношение к широко распространенным мистериям этого духа, он являлся всегда, когда они этого хотели, чтобы они могли воспринять его указания и приказы. Этот дух называл себя словом, которое звучит примерно так: Таотль. Т.обр. это была ариманическая разновидность Великого Духа, Таотль, мощное, не нисходившее до физической инкарнации существо.
     В мистерии Таотля были посвящены многие. Но посвящение было такое, что носило ариманический хара­ктер; ибо это посвящение имело совершенно определенное намерение, определенную цель. Оно имело цель всю земную жизнь, также и земную жизнь людей, привести к такому окоченению, застылости, оцепенению, к механизированию, чтобы над этой земной жизнью уже неоднократно описанным образом могла быть помеще­на особая люциферическая планета, чтобы души людей были изъяты, были бы вытеснены из людей (на эту планету). К чему ариманические силы, вчера указанным образом, стремились в эпоху Рима, было лишь сла­бым послеатлантическим отзвуком того, что благодаря ужасному магическому искусству в значительно бо­льшей мере должно было быть достигнуто теми, кто стоял под водительством Таотля. На полном истребле­нии всякой самостоятельности, всякого внутреннего душевного движения возводилось то всеобщее земное царство смерти, и в мистериях Таотля должны были вырабатываться силы, делающие человека способ­ным установить такое механизированное земное царство. Для этого прежде всего человек должен был знать большие космические тайны, все большие космические тайны, относящиеся к тому, что действует и живет во Вселенной и свои действия проявляет в земном бытии. Эта мудрость космоса, по сути говоря, пребывает, как таковая, во всех Мистериях, и добрых и злых, ибо истина пребывает всегда одной и той же. Дело заключается лишь в том, каким образом ее получают, применяется ли она в добром или злом смысле.
     И вот мудрость космоса, содержавшая в себе святые тайны, а не что-либо плохое, эта мудрость за­ботливо хранилась посвященными Таотля. Ее не сообщали никому, кроме тех, кто был посвящен нужным образом, на манер Таотля. ... Ибо эти тайны благодаря посвящению удерживались в совершенно определен­ной конституции души, в такой душевной конституции, при которой человек испытывал симпатию, склон­ность к тому, чтобы эти тайны применять на Земле т.обр., при котором возникло бы это механическое, за­стывшее царство смерти. Так должно было их получать. Их получали, воспринимали особым образом: никому не должна была сообщаться мудрость, кто прежде особым образом не занимался убийством. И было так, что при первом убийстве сообщались лишь некоторые тайны, при последующих убийствах сообщались дальнейшие, более высокие тайны. Убийство должно было совершаться при совершенно определенных условиях. Тот, кого должны были убить, ложился на некое сооружение, возведенное т.обр., что со всех сторон его окружали одна или две ступени некоего устройства, напоминавшего катафалк. Предназначенный к убийству поднимал­ся по этому устройству и ложился на возвышение, имевшее выпуклую поверхность, так что его спина оказывалась сильно выгнутой. Его особым образом привязывали к этому устройству, так, чтобы наружу выпячивался его желудок, а затем посвящаемый определенным сечением вырезал ему этот выпяченный желудок.
     Такой способ убийства порождал совершенно определенные чувства, и эти чувства пробуждали ощущение, которое делало способным сообщаемую позже мудрость употребить указанным образом. Вырезанный же­лудок посвящался богу Таотлю и, опять-таки, с особой церемонией. Следствием этого и было то, что посвящаемый таких мистерий жил совершенно особыми намерениями, о которых было сказано. Это вызывало совершенно специфическое направление чувств. Когда предназначенные к посвящению оказывались достато­чно зрелыми для таково пути посвящения, тогда им сообщалось, в чем заключается дело, тогда им сообща­лось, какого рода взаимодействие возникало между тем, кого убивали, и тем, кого посвящали. Тот, кого убивали, должен был быть подготовлен к тому, чтобы своей душой устремиться в люциферическое царство, а посвящаемый должен был получить мудрость для того, чтобы земной мир преобразовать таким образом, чтобы изгнать из него души. И благодаря тому, что создавалась связь между убиваемым и посвящаемым — не убийцей, а посвящаемым — для посвящаемого возникала возможность быть взятым другой душой, т.е. в нуж­ный момент мочь покинуть землю". Конечно, это были мистерии самого возмутительного сорта, в полном смысле ариманические. На таком пути земная эволюция, конечно, не могла бы идти вперед и всякий смысл человеческого был бы истреблен. Поэтому в тех же областях были основаны Мистерии иного рода, имевшие целью противодействовать расширению первых мистерий. Это были Мистерии, в которых жила сущность, не сошедшая до телесной инкарнации, но которую могли созерцать люди с атавистическим ясновидением, если были соответствующим образом подготовлены через Мистерии этой сущностью. И этой сущностью был Тецкатлипока. Так называли его, он был в некотором роде родственен — хотя и принадлежал к значительно более низкой Иерархии — Богу Ягве. и в другом полушарии он противодействовал тем ужасным мистериям.
     "Учение Тецкатлипока скоро вышло из Мистерий и распространялось экзотерически ... зато учения Таотля оставались эзотерическими, и к ним можно было прийти только описанным образом. Но ариманические силы попытались — теперь я говорю так, как это думает Ариман — "спасти" человечество от Бога Тецкат­липока. Ему был противопоставлен в том полушарии еще один дух, который подобен духу, описанному Гете как Мефистофель. Он родственен ему. Обозначим его словом, звучащим примерно как Кветсалькоатль. ... он также не был инкарнирован непосредственно, своим символом он имел то, что в восточном полушарии является жезлом Меркурия. В западном полушарии этот дух с помощью неких магических сил мог наделять опасными болезнями тех, кого хотел погубить, поскольку хотел оторвать их от сравнительно доброго Бога Тецкатлипока. ... И случилось в определенное время так, что внутри той культуры, в Центральной Америке, родилось одно существо с определенной задачей. Мексиканцы, прадревние жители Мексики, имели воззрение на бытие этого существа. Они говорили, что это существо пришло в мир благодаря тому, что дева родила его как сына, зачав непорочно, благодаря сверхземным силам, от окрыленного существа, при­шедшего с Неба. Если с помощью оккультных средств исследовать эти вещи, то можно увидеть, что это рожденное древнемексиканской девой дитя достигло возраста примерно 33-х лет, а родилось оно около 1-го года нашего летоисчисления. Это возникает из исследований с помощью оккультных средств. У того существа была совершенно определенная задача.
     И в то время, опять-таки в Центральной Америке, родился один человек, уже от рождения предопреде­ленный к высокому посвящению Таотля. Уже в своих предыдущих земных инкарнациях он достиг посвящения на данном пути благодаря тому, что много раз, очень много раз совершал уже описанную вам процеду­ру вырезания желудка; он постепенно вооружился высоким земно-сверхземным знанием. Это был величайший, если не самый великий черный маг, какого видела Земля ступающим по ней. Когда приблизился 30-й год, он встал непосредственно перед большим решением: на стать ли ему, как отдельной человеческой индивидуальности, через продолжающееся посвящение столь могущественным, чтобы узнать основополагающие тайны и с помощью этого дать последующей человеческой земной эволюции такой толчок, чтобы человечество в 4-й и 5-й послеатлантических эпохах настолько затмилось бы, что пришло бы состояние, к которому в этот период стремятся ариманические силы. И вот между ним и тем, рожденным девой, существом началась борьба, длившаяся три года, как показывает исследование... Рожденное девой существо носило имя, кото­рое, если перевести его на наш язык, звучало примерно так: Витцлипутцли. Т.обр., Витцлипутцли — это человеческое существо. По сравнению со всеми другими существами, выступавшими лишь как привидения в окружении, так что их можно было увидеть только с помощью атавистического ясновидения, это существо, Витцлипутцли, действительно стало человеком благодаря девственному рождению, которое приписывают ему.
     Трехлетняя война закончилась тем, что Витцлипутцли смог отдать великого мага на распятие и через рас­пятие не только истребил его тело, но и связал его душу, так что она оказалась бессильной в своих делах и знание ее стало бессильным, было убито знание, которое этот маг усвоил от Таотля.
     Таким путем Витцлипутцли приобрел способность все те души, которые указанным путем уже получили тягу следовать за Люцифером и покинуть Землю (как место инкарнаций. — Сост.), снова приобрести для земной жизни, снова напечатлеть им потребность в земной жизни в дальнейших инкарнациях. Это стало для него возможным благодаря той мощной победе над большим черным магом.
     Так не осуществилось то, что могло осуществиться в тех областях, если бы мистерии Таотля принесли свои плоды. Однако в эфирном мире продолжает жить то, что в силах, в последействии сил осталось от стремлений тех мистерий. Все те силы продолжают существовать; они существуют подчувственно, и они принадлежат к тому, о чем я вам говорил, что их можно увидеть, если в духовной жизни сделать не что подобное тому, что происходит в Сальфатаре, если там над землей зажечь бумагу. (Там из земли тогда начинают выделяться газы). Эти силы находятся здесь, они в некотором роде находятся под вулканичес­ким слоем обычной жизни. Так что во все то, что образуется в 5-й послеатлантической эпохе в отношении душевного развития человека, с одной стороны вторгается идущее от инспиратора Чингиз-хана, а с другой стороны то, что как призрак процессов, совершавшихся в западном полушарии, продолжает свое последствие, и слабые отзвуки чего имелись еще и тогда, когда европейцы открыли Америку. Но это уже знает и история, что многие европейцы, ступившие на землю Америки, на землю Мексики, были убиты впавшими в декаданс жрецами, которые уже не были столь плохи, как те древние, но которые продолжали вырезать желудки тем способом, какой я вам описал. Многих европейцев, открывших Америку, постигла эта участь, о чем уже знает история. ...
     В Витцлипутцли те люди почитали, таким образом, солнечное Существо, рожденное девой, которое, если исследовать эти вещи оккультными средствами, было неизвестным современником Мистерии Голгофы в западном полушарии". Человек простирается в сверхчувственное и подчувственное. И там и там его ждут большие опасности. Благом является, что эти силы остаются бессознательными. Но когда достаточно вре­мени протекло с открытия Америки, с этих тайн должен быть снят покров и они должны быть внесены в сознание.
     "Ибо если не внести это в сознание, то эти силы могли бы стать непреодолимыми, и условия, быв­шие сравнительно благодетельными для человечества в период бессознательности, могли бы обернуться для него проклятием. Ибо многое предрасположено к тому, чтобы стать проклятием для человечества, тог­да как в силу условий своего возникновения с той или иной стороны оно предназначено быть благодянием для него". 171 (3)