542. "Возьмите, к примеру, индуса, буддиста. Переживаемое им в созерцании мира, в ощущении мира, в чувстве мира, переживаемое им в мыслях о минеральном, в ощущении растений, в чувстве животных — он проносит всe это сквозь врата смерти и обогащает божественное знание в сверхчувственном мире тем, что он таким образом пережил. Переживаемое христианином, когда он вступает в социальные отношения со своими ближними, когда он развивает социальные взаимосвязи, т. е. всe то, что человек только как человек может пережить среди людей, что переживается в человеческом братстве на Земле, это христианин, со своей стороны, проносит сквозь врата смерти. Можно сказать: буддист проносит сквозь врата смерти красоту мира, христианин — доброту. Они дополняют один другого. Но прогресс Христианства состоит в том, что уже социальные земные отношения получают значение для небесного мира.
     Восточные тираны могли сколько угодно обезглавливать людей, это мало затрагивало мир с той стороны, затрагивало постольку, поскольку люди при этом получали внешние впечатления — впечатление ужаса и т.д., и проносили их сквозь врата смерти. Что сегодня через плачевные социальные отношения, без любви развeртывается между людьми, что при ложном взгляде на социальные взаимосвязи распространяется на Земле как ложный социализм, — это имеет огромное значение для сверхчувственного мира, в который человек вступает через врата смерти. ... если будут развиваться лишeнные любви отношения среди людей во время материализма, то они будут внесены, вызывая отвращение божественно-духовных миров, сквозь врата смерти в сверхчувственные миры.
     Через Христианство люди должны прийти именно к тому, чтобы результаты земного развития, возникающие через них, вносить также и в сверхчувственные миры. Что человек сам вырабатывает на Земле, должно через мысли о воскресении Христа, о живом Существе, прошедшем через смерть и всe же живущем, вноситься в духовные миры. Поэтому люди, не способные свои социальные действия проносить через смерть, испытывают сегодня такой ужас перед признанием Христа". 211(4)

4. Восток — Запад и Христианство

1281. "Уже начиная с России и через всю Азию проносит весь Восток силы, которые не в состоянии в резко очерченных понятиях подниматься к Божественно-духовному, но которые предрасположены к тому, чтобы из глубин чувств осуществлять это восхождение к духовным силам". На Востоке можно часто встре­тить комнату, где живут простые люди. В углу устроен алтарь с образом Богоматери. Когда приходят гос­ти, то сначала они приветствуют образ Богоматери, а потом уже находящихся в комнате людей. "И это есть нечто такое, что происходит из совсем других сил человеческого существа, чем абстрактно-идейные силы. Существует радикальная противоположность между внутреннейшими ощущениями Божественно-духовного на Западе и на Востоке. Но все эти силы суть коренные силы, которые могут развиваться далее и способны производить листья, побеги и, наконец, плоды, если только они фундаментально себя понимают.
     Запад способен в соответствующей новому человеческому духу форме вновь развить такие представления, такие ощущения Бога-Отца, рядом с которыми может стоять божественно-духовная сущность Сына и Духа. Но прежде всего, это задача Запада — сделать новый вклад представлений, ощущений Бога-Отца в то, что было известно прежде, когда было пробуждено лишь предчувствие этого. А когда сформируются силы, кото­рые в определенной мере имеются на Востоке и которые можно охарактеризовать как внерассудочные, так что необходимо вводить внешние жесты, если желают достичь тех ощущений, тех чувств и тех волевых импу­льсов, которые они влекут за собой, то эти силы, если они будут развиваться далее, если они воспримут силы, которые им светят с Запада, смогут развить соответствующие понятия, соответствующие ощущения Бога-Сына. Таким образом, будущее развитие можно понять в том случае, если происходящее в отдельных областях Земли рассматривать как вклад во всеобщее.
     Если мы рассмотрим наиболее выдающиеся умы Запада, то увидим, что большей частью, не сознавая того, они борются за понятие Бога-Отца, которое возникает из естественнонаучных подоснов. А если мы смо­трим на Восток, то видим, как, можно сказать, из внешних жестов людей, из того, что приходит из харак­тера и воли, встает борьба за понимание Бога-Сына, Христа. Середина поставлена между этими пределами. И именно развитие культуры нового времени в Середине показывает нам это ее положение. Для новой тео­логии европейской Середины характерно, что она вообще блуждает как в понимании Отца, так и Сына, или Христа".
     Так разделяются односторонние знание и вера. Однако тяга к их соединению также существует. Харак­терен в этом отношении Владимир Соловьев. Он воспринял в себя мысле-формы Запада, но в нем они пре­терпели метаморфозу. Основной его тезис сводится к необходимости познать самого человека и его отно­шение к миру. "Он говорит: человек должен стремиться к совершенству, и это стремление выражается в его стремлении к истине. Когда человек все больше соединяет свою душу с истиной, он становится все совершеннее. И без этого совершенствования его жизнь была бы лишена ценности. Человек должен обладать возможностью через истину достичь высочайших вершин совершенства, иначе его жизнь была бы ничто, бес­смысленной. Но человек причастен также бессмертию, ибо самоусовершенствование, подпадающее смерти, было бы мировым обманом".
     Можно ли вообразить, чтобы нечто подобное высказали Милль или Бергсон! Поскольку Соловьев мыс­лит и ощущает в среде своего народа, то его мировоззрение стремится ко Христу. Поскольку же мысле-формы он берет с Запада, его мировоззрение наравне со Христом ищет Бога-Отца. Поэтому мы встречаем в Соловьеве нечто такое, чего в современности почти нигде больше нет: "ясное различение в человече­ском ощущении между путем к Богу-Отцу и путем ко Христу, Богу-Сыну. В таком духе, как Владимир Соло­вьев, можно найти указание на то, что должно прийти в будущем. А прийти должно сотрудничество различ­ных областей жизни на Земле. Оно не придет, если какая-либо одна область возомнит, что она есть все". 210(2)

1281а. “На Западе сознание, ориентированное на одно лишь пространственное, угрожает сделать человека просто пространственным существом — подражание крестовому походу. На Востоке пространственными импульсами желают помешать приходящим свыше духовным импульсам соединиться с человеческим сознанием. На Западе стараются заставить душу забыть, что она обладает бытием вне пространства; на Востоке хотели бы забыть об условиях самого пространственного бытия.
     Человек Запада благодаря существу своего закона заходит в тупик, из которого он выходит только на “Пороге”, когда это существо закона познает как привидение. На Востоке душевное, не желая приспосабливаться к пространству, приходит в безысходное колебание между духом и материей; лишь на “Пороге” наступает закрепление, когда враждебное ощущение пространства ощущают как призрак. Человеку Запада не следует изгонять Отца, ...Востока — искать Сына на ложном пути... На Западе нужно человека поставить на место абстракции с помощью восприятия своего человека, как привидения; на Востоке следует своего человека ощущать как призрак, и тогда поймут себя как пространственное существо. Восток должен отказаться от борьбы с Отцом, Запад — с Сыном. Западу надлежит одухотворить науку, Востоку — научно пронизать свое религиозное сознание.
     В космосе должен человек Запада найти внутреннюю суть природы, ее одухотворенность; человек Востока должен откровение внутренней духовности найти через природу.
     Человеку Запада должно быть сказано: ... ты уничтожаешь будущее, ведя человечество в тупик; Востока — ты уничтожаешь будущее, лишая света дальнейший путь человечества, заводя его во тьму”. На Западе человека уводят из сферы свободы, на Востоке его лишают свободной воли, не дают ею воспользоваться в сфере свободы. На Западе надламывают человека, на Востоке — ослепляют. Д. 13, с. 18-19