Нервы и кровь. (от Эдипа к Фаусту)

703. "Эдип должен быть победителем сфинкса. Каждый грек, серьезно принимавший свою народность, был в той или иной степени победителем сфинкса. Эдип должен был победить то, что жило в процессе ды­хания и крови. Человеку, жившему в этом, он должен был противопоставить живущего с объединенными эфирными силами человека нервов. Как ему это удается? — Благодаря тому, что в собственной природе он использует силы, родственные нервному процессу, т.е. мефистофельские силы, и использует их здоровым образом, так, что они не просто сопровождают его (подобно двойнику), но пребывают в нем и помогают противостоять природе сфинкса. Так видим мы, как могут быть плодотворны Люцифер и Ариман, если они стоят на правильном месте".
     Отцу Эдипа было предсказано, что ребенок принесет несчастье своему роду. Отец пожелал изба­виться от него и проколол ему ноги, "...поэтому он и получил имя Эдип, т.е. косолапый. Так встречаемся мы с силой Мефистофеля в драме об Эдипе.
     Если беднеют эфирные силы, то ... ноги не могут более развиваться, они должны ссохнуться, (полу­чить тенденцию стать копытами). У Эдипа это вызывается искусственно. ... Он может стать "личностью", он есть представитель человека, в котором крепнет "я". Поднимаясь к голове, это "я" становится силь­ным, в то время как ноги окостеневают" ... Человек 5-й культуры должен проделать нечто противополож­ное тому, что сделал Эдип: Эдип в борьбе со сфинксом воспринял в себя Аримана, современный человек должен воспринять в себя Люцифера. "Он должен то, что накоплено "я" в голове, опустить вниз, в оста­льную человеческую природу".
     Так Фауст, бросив философию, юриспруденцию и прочее, отдается люциферизированной жизни, не связанной с головой. "Фауст — это обратный Эдип". 158 (4)

140. "В то мгновение, когда папский импульс вынужден был выпустить из своих тенет западноевропейское народонаселение ("авиньонское пленение" пап с 1309 по 1377 год состояло в том, что папа из Рима был переселен во Францию и подчинeн королевской власти), на Западе вспыхивает сила национального начала (Жанна Д'Арк 1412-1431) и становится там формирующим, элементом". Эмансипируются от папства даже итальянцы. "В 1476 г. на территории современной Швейцарии произошло значительное сражение. Жившее тогда в душах людей, когда Карл Храбрый потерпел поражение при Муртене , особенно симптоматично выступает нам навстречу именно в этой битве... начинается искоренение тесно связанного с римским папством рыцарства, самой сущности этого рыцарства".
     "В Гусе (1369-1415) мы имеем личность человека, который, я бы сказал, всем обликом своего характера являлся подобно человеку-вулкану. В 1414 г. в Констанце начинается собор, приговоривший его к сожжению (хотя Гус имел на соборе при себе охранную грамоту короля Сигизмунда). ... Каким предстаeт Гус в новейшее время? — Как мощный протест против всей внушающей, суггестивной культуры католического универсального импульса. Сама душа сознательная вздымается в Гусе против того, что душа рассудочная приняла от силы римского универсального импульса". И это было не единичное явление. Сюда относится и Савонарола (1452-1498), и Лютер (1483-1546), и эмансипация от Рима англиканской церкви, и Кальвин (1509-1564). "Что удивляет нас в Кальвине, Лютере, если мы берeм их как историческое явление? ... Не новые продуктивные идеи, не новое, создаваемое самой душой, а сила, с которой они хотели влить старое в новую форму".
     Правомерные импульсы (Гус, Лютер, Виклиф) вступают в развитии в борьбу с неправомерным. "Симптом этой борьбы мы видим в восстании Соединeнных Нидерландов (1556 г.) против люциферо-ариманической личности испанского Филиппа. ... а также в 1588 г., когда побеждается испанская армада". 185(1)

153. "Благодаря французской революции, люциферически-ариманическое начало односторонне и сильно перетянуло чащу весов, перетянуло главным образом люциферической силой. Это явление вызывает обратный удар. ... Во французской революции всe происходит мятежно, всe противоречит ритму людского развития. ... В Наполеоне выдвигается такое тело, которое полностью построено — но теперь уже с уклоном в другую сторону — соответственно ритму человеческой личности: подготовка к власти длится 7 лет, затем идут 14 лет блеска, беспокойства Европы, восхождение, и наконец 7 лет нисхождения. ... Всe протекает строго в ритме семеричности лет!"
     До середины XIX в. сильно действовал толчок к эмансипации личности. Развитие в Европе идeт "...в сторону освобождения от национального, к общечеловеческому. Но только это явление не может развиваться достаточно самостоятельно из-за постоянного противодействия со стороны тех орденов, которые невероятно сильно, особенно в Англии, отравляют всю внешнюю жизнь, гораздо сильнее, чем это представляет себе внешний мир. Это явление не может развиться. В результате мы имеем выступление таких примечательных личностей, как Ричард Кобден, как Джон Брайт,* которые, с одной стороны, действительно охвачены импульсом эмансипации личности, преодоления силой личности национального элемента по всей Земле, которые заходят так далеко, что уже затрагивают нечто, могущее иметь величайшее политическое значение, если бы оно решилось вступить в новое историческое развитие! — но вступить дифференцированно, в зависимости от различных областей...потому что, естественно, эти люди имели отношение к своей стране; но там они выражали основной принцип либерализма — невмешательство в чужие дела со стороны государства этих островов. Это было нечто значительное, но, едва возникнув, оно было обессилено другим стремлением, исходившим из импульса 3-ей послеатлантической эпохи. Итак, с середины XIX в. мы видим, как на Западе возникает либерализм, то, что называют либеральной настроенностью... Это называют и свободомыслием — как уж кому нравится... а в последней трети XIX в. это всe иссякло и вымерло!"
     В течение некоторого времени толчок души сознательной породил волну либерального начала (красное). Но то, что ударяет в одну сторону, затем ударяет в другую (синее). "Либерализм возник благодаря тому, что его представители хорошо овладели собой внутренне, хорошо взяли себя в руки, борясь с тенетами чисто земного начала ... они не поддались ничьему захвату; они были просто исполнены идеями общечеловеческого порядка. Но другое также существовало... Уже в середине XIX в. на политическом небосклоне проступила вся безнадeжность либеральных идей, т.к. позднейшие их представители создают впечатление инвалидов политического мышления. Либеральные партии позднейшего времени хромали, ковыляя за уже стушeванным прошлым, т.к. с середины XIX в. набирал силу плод того, что исходило из упомянутых орденов и тайных обществ Запада: усыпление, убаюкивание души сознательной как таковой. В таком случае душевное и духовное больше не деятельны, тогда действует сначала то, что наличествует во внешнем чувственно-физическом мире. И это возникло в новейшее время... в общем облике социализма". 185(2)

_______________________
     *Ричард Кобден(1804-1865), глава манчестерского движения(крайнего либерализма в хозяйственной жизни: свободная торговля, конкуренция без вмешательства государства в экономику), предводитель партии, требовавшей уничтожения налогов.
     Джон Брайт(1811-1899), английский государственный деятель. После 1843 г. глава манчестерского движения.

Воплощение культуры 5-й эпохи

181. "В определенном отношении мы, вообще, могли бы сказать: Гамлет, учившийся в Виттенберге и определeнную духовную конституцию, полученную из этого обучения, увeзший к себе домой, Гамлет, каким его изображает Шекспир, может в определeнном смысле рассматриваться — конечно, всемирно-исторически — как ученик Фауста. В нeм мы находим нечто такое, что мы можем в более верном смысле назвать ученичeством у Фауста, чем то, что у самого Гeте мы встречаем как (фамулуса) ученика Фауста".
     В Виттенберге Гамлет может стать, как и Фауст, профессором. Но далее, смотрите, каким образом Гамлет приходит к своей задаче: ему является дух отца, т.е. он имеет дело с действительным духовным миром. Но он хорошо учился в Виттенберге и человеческий мозг может рассматривать как книгу. Гамлет — верный ученик интеллектуализма, но, с другой стороны, связан с духом. Оба импульса действуют в его душе. Но всe это дано поэтически, и для комментаторов остаeтся широкое поле для суждений. Пытаются умно понять "Гамлета". Имеет ли там явление духа объективное значение или это лишь образ? И почему духа видит один Гамлет?
     Для Кальдерона реальность духа была совершенно достоверной. Иное — для Шекспира. Он живeт в иную эпоху и уже не может столь резко проводить границу между объективным и субъективным духом. Вопрос об объективности одного и субъективности другого прекращается в тот момент, когда познают объективность человеческого внутреннего мира и субъктивность внешнего мира. Но именно в этой полной жизни рассеянности удерживает Шекспир изображаемое им в "Гамлете", а также, например, в "Макбете". Мы видим, что поэзия Шекспира выступает на переходе от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе".
     "Интересно, например, посмотреть, как среди шекспировских произведений Гамлет — чистейшее явление личности — выражает в монологах всю сумеречность переходного времени. Если хотят понять Гамлета с точки зрения XVII-XVIII столетия, то должны спросить: где жизненные и мировые загадки волнуются в душе Гамлета? — Указывается на Виттенберг, на то место, откуда приходит и Фауст. К подобным же вопросам приходят, рассматривая "Макбета"; но в "Лире" уже встаeт человеческое. Здесь вопросы уже не удаляются от сферы земного к духовному, здесь они возвращаются в человека, делаются его субъективным состоянием, но одновременно делают его безумным". Шекспир пытается изобразить, что именно из подсознательных мятежных народных сил ведeт к интеллектуальной ясности, особенно активно возраставшей с эпохи Елизаветы именно в том углу цивилизованного мира. За драмами Шекспира следует эпоха интеллектуализма.
     Интеллектуалистической эпохе предшествуют старые силы рыцарей и королей, как это изображено Гeте в "Геце фон Берлихенгене", когда были нужнее руки, чeм голова. Гeте здесь "...выступает как духовный революционер. Он отрицает дух, как французская революция отрицала политику". Он восстаeт против того, что идeт на смену миру Геца, — против интеллектуализма, который, например, выражает Вольтер. Вольтер называл Шекспира пьяным дикарeм. Всe это необходимо принять во внимание, чтобы понять характер перехода от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе.
     Эпоху интеллектуализма остро переживает Шиллер. И хотя он не видит духов, но во Франце Мооре ("Разбойники") действительно изображает сам ариманический принцип. "Ему противостоит люциферический принцип в Карле Мооре. Во Франце Мооре мы видим представителя того, против чего протестовал сам Шиллер. Вновь это тот же мир, против которого выступил Гeте в "Геце фон Берлихингене", только Шиллер поступает по-другому, как это позже было выражено в "Коварстве и любви".
     Так видим мы в Средней Европе такие умы, как Гeте и Шиллер, которые пишут иначе, чем Шекспир. Они не позволяют происходящему просто переходить в то, что затем может остаться, но изображают то, что тогда было, однако, по их мнению, должно было принять совсем другое развитие. Таким образом, чего они хотели, — не было, а против того, что имелось на физическом плане, они восставали в своей духовной революции. ... Если всe это попробовать как-то выразить графически, то можно нарисовать примерно следующее:

у Шекспира образ таков, что действие протекает по-земному (синее), а то, что он берет из прошлого, в этом продолжает действовать духовное, и оно действует далее (красное) и переходит в современность, где образуются факты всемирно-исторического движения.
     У Гeте и Шиллера мы находим их предчувствие древнего времени (красное), когда ещe было могущественно духовное 4-й послеатлантической эпохи, и это они просто ввели в свои интуиции, в свою духовность, в то время как происходившее на земле (синее), они постигали в борьбе".
     "Теперь взглянем на Восток, на Восток Европы. Туда мы должны смотреть иным образом. Кто описывает лишь внешние факты и совершенно не понимает того, что жило в душах Гeте, Шиллера и, естественно, многих других, тот хотя и может описывать внешние факты, но не то, что разыгрывается из духовных миров, которые существуют всегда, но существуют в головах людей. Во Франции на политической почве, на физическом плане разыгрывается революционная борьба. В Германии это не проникает до физического плана, но через человеческие души приходит к тому, что трепещет в этих душах. Но всe это рассмотрение нельзя распространить на восток, поскольку там всe обстоит по-другому. И понять это можно, лишь подойдя к изучению вопроса антропософски. Ибо на Востоке жившее в душах Гeте и Шиллера, хотя и жило также и на земле, волновалось через земные души, но при этом пребывало в высших мирах и к своему выражению на земле не приходило.
     Если разыгрывавшиеся между духом Гeте и Шиллера в физическом мире вы захотите исследовать в его следовании в Россию, то вы должны будете описать это так, как описывались войны во времена Атиллы, когда рассказывали о том, что разыгрывалось над головами людей в воздушном пространстве, где духи вели борьбу между собой.
     Что выступило в Средней Европе через Гeте и Шиллера — у Шиллера, когда он писал "Разбойников", у Гeте, когда он писал "Геца фон Берлихенгена", — на Востоке вы это найдeте как духовный факт, как развeртывающийся над физическим миром в духовном мире факт. Если вы захотите найти поступки, образующие параллель таким произведениям, как "Разбойники" и "Гец", то должны искать их у духов в сверхчувственном мире; вы не сможете найти их на физическом плане. Таким образом, на Востоке это обстоит так:

подобно облакам, развeртывающимся над физическим планом, получаем мы понятие о том, что здесь имеет место, а внизу, совершенно не затронутое этим, разыгрывается происходящее на физическом плане.
     И можно сказать: известно, как держался и как мог держаться западный человек, ставший учеником Фауста, поскольку существует Гамлет. Русского Гамлета быть не может. А может быть, всe-таки может? — Да, перед духовным взором его можно иметь, если представить себе, что в то время, как Фауст учил в Виттенберге — я имею в виду гeтевского Фауста, а не исторический факт, но который столь же достоверен, как историческое изложение, — Гамлет слушал его и записывал всe, также и то, что говорил ему дух, что в Дании есть подлецы и т.д., т.е. всe, в чeм нуждается книга мозга — подумайте еще о том, что сделал Шекспир из того, что дал Сакс Грамматикус* , где всe обстоит иначе и где нет никакой исходной точки для того, чтобы Шекспир действительно создал ученика Фауста, — если представить себе, что здесь ещe имеется ангельское существо, принадлежащее ко всему этому. Итак, в то время, как Гамлет сидел на школьной скамье, а Фауст стоял на кафедре, среди них находился Ангел, относящийся к ним; он-то и улетел затем на Восток. Там, на Востоке, он, со своей стороны, развил иное, что явилось параллелью тому, что в поступках Гамлета могло разыграться на Западе.
     Я не думаю, что можно действительно проницательно понять величайший перелом, произошедший при переходе от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе, если наблюдать лишь внешние факты".210(11)

_______________________________
     * Датский летописец, умер в 1204 г.

Перелом в культуре. XV-е столетие

183. "Великий перелом в XV столетии обычными историческими сочинениями вообще не был замечен, тогда как человек обрeл здесь совершенно иное отношение к себе. И нечего пытаться проникнуть в это теоретическими понятиями. Нужно попытаться исследовать это в ощущениях людей, как это подготовлялось и как выразилось позже, когда перелом в своих существенных силах уже совершился".
     В решающих местах духовного развития на эти вещи указывается, например, у Вольфрама фон Эшедбаха в "Парсифале". В Гурнеманце мы видим представителя старого направления. Он говорит Парсифалю: "Не спрашивай, ибо мысли, по сути говоря, приходят из интеллекта, а от интеллекта бегут духи. Если ты хочешь подойти к духовному миру, то не спрашивай".
     Но времена изменились. Наступил перелом. И он предвозвещается: хотя Парсифаль действует ещe в VII и VIII столетии, однако в замке Грааля его переживают уже тогда, переживают характер будущего: следует спрашивать. ... Не спрашивай, ибо мышление изгоняет духов! Таково было правильное установление прежде, но в интеллектуалистическую эпоху духовный мир снова следует находить через интеллект, а не через притупление мышления".
     Большие изменения при переходе от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе произошли и в языке. Раньше органы речи в словах подражали процессам вовне, что теснее связывало Я с происходящим во внешнем мире. Иногда современный человек пытается подражать тому, что было, и он тогда выражается так: "Undes wallet, und siedet, und brauset, und zischt" (И вздымается, и кипит, и ревeт, и шипит). Ныне Я стало более внутренним, а вместе с тем и речь, но зато она также и менее значительна, менее выражает внешнее. В четвeртую послеатлантическую эпоху человек словом (см.рис. слева, красное) связывался с вещью (белое) и жил в ней.


     В 5-й эпохе человек владеет словом как чем-то душевным, внутренне обособленным (рис.справа). Ныне слово так относится к вещи, как сова к стоящему напротив зеркалу. Из подобного ощущения возник во 2-ой половине XVI в. Тиль Ойленшпигель (ойлен — сова, шпигель — зеркало). Когда Ойленшпигель буквально принимает то, что люди выражают в сухих абстрактных словах, то они в этом видят (как в зеркале) самих себя; а иначе они себя не видят.
     Наступила ночь. Прежде человек был орлом, теперь он стал совой. Душевный мир стал ночной птицей.
     Перелом, до которого люди чувствовали себя вблизи духовного мира, а после которого они были как бы отторгнуты от него, этот перелом можно увидеть. "Взять опять же Парсифаля, как его мать Герцелоида надевает на него шутовской костюм, чтобы он не врос в мир, который является новым миром. Он должен остаться со старым миром. Он, таким образом, из чувственной действительности врастает в духовный мир. XVII столетие также имело своего Парсифаля, но комического: здесь всe утонуло в комическом. В интеллектуалистическую эпоху, если быть честным, не понять душевного почерка, господствующего в Парсифале. Но такого человека, который должен войти в мир, потерять себя в мире и в конце концов оказаться в одиночестве, найдя душевное спасение, XVII век нарисовал — это "Симплициссимус" Кристоффеля фон Гриммельсхаузена". Речь там идeт о сыне крестьянина из Шпессарта. В 30-летней войне их дом сгорел. Парень бродяжничает, проходя через разные приключения, пока наконец не попадает к губернатору города Ганау. Тот видит, что перед ним совсем простой парень: Симплициссимус (простейший). И он назначает его придворным шутом. И вот в нeм внутренний и внешний человек теперь расходятся. Он хотя и неуч, но поумнее многих, считающих его дураком. Ибо он приносит иную интеллектуальность, идущую из духа, а интеллектуальность рассудочная идeт к нему из внешнего мира. Той первой интеллектуальностью он ставит в тупик тех, кто сделал его шутом. Затем он попадает к хорватам, опять странствует и наконец делается отшельником, чтобы жить целительной для души жизнью.
     "Можно распознать подобие Симплициссимуса Парсифалю, но имеются различия в настроении. Дело в том, что целиком погрузившееся у Парсифаля в душу характера восходит в душе сознательной, а тогда действует едкий рассудок, действует комическое, происходящее только из едкого рассудка".
     Возьмeм, далее, Лоэнгрина. Почему Эльза не должна спрашивать его имени, т.е. какого он рода? "Лоэнгрин — посланец Грааля, сын Парсифаля. Чем занимались люди в общине Грааля? Знавшие тайну Грааля думали об этой тайне так, что в Храме Грааля находятся не просто избранные рыцари Грааля, но что всякий чистый сердцем и христианин в истинном смысле слова каждую ночь от засыпания до пробуждения — так рассказывалось — влечeтся к Граалю. Именно как место собрания истинно христианских душ во время ночного сна представляли себе Грааль. От земной жизни хотели удалиться. Поэтому и те, кто ведал правлением Грааля, должны были также удаляться от земной жизни. К ним принадлежит и Лоэнгрин, сын Парсифаля. Поэтому тот, кто желает действовать в смысле импульса Грааля, должен целиком чувствовать себя в духовном мире, должен чувствовать себя целиком принадлежащим духовному миру; он прежде всего не должен чувствовать себя принадлежащим внешнему земному миру. Он должен, в некотором смысле, скажем мы, иметь напиток забвения. Лоэнгрин — посланец Граальграда. Он соединяется с Эльзой Брабантской, т.е. со всем народом Брабанта. В свите Генриха I он выступает против венгров. Это значит, что по поручению Грааля он несeт важный импульс мировой истории. Он в состоянии это сделать силой, исходящей из Храма Грааля. Ну, а если мы вернeмся в 4-ю послеатлантическую эпоху, то там ведь было иное: там действовали не просто внешние, постигаемые рассудком импульсы, там повсюду действовали духовные импульсы. Но история излагается так, что это едва замечают".
     Многие ли сегодня понимают, что крестовые походы (это 4-я эпоха) совершались с медитативной формулой: "Бог этого хочет"? Эта своего рода сознательная медитация действовала со спиритуальной мощью. Там можете вы найти происхождение старых девизов. "Вы найдeте, как некоторые владетели замков под такими девизами совершали завоевательные походы, как они действовали духовными средствами, духовным оружием. Значительнейшим духовным оружием действуют рыцари Грааля, действует и Лоэнгрин. Но для него это возможно до тех пор, пока в нeм не выступит воспоминание о его внешнем происхождении, о его внешнем имени, о его внешнем роде. Он должен быть перенесeн в сферы, где он может быть предоставлен духовному, а общению с внешним миром — только будучи ограниченным созерцанием, а не какими-либо воспоминаниями. Он должен совершать свои поступки под действием напитка забвения. Он не должен вспоминать, в его душе не должно подниматься: я знаю, я из этого рода. —Потому не должна его спрашивать и Эльза Брабантская. Для него это необходимо. В тот момент, когда его спросят, он должен будет вспомнить. Это оказывает точно такое же действие на его поступки, как протянутый ему его меч".
     До эпохи интеллектуализма в социальном повсюду действовало спиритуальное. Существовали даже моральные лекарства, исцеляющие от физических болезней. Почитайте "Бедного Генриха" Гартмана фон Ауэ (1170-1213). Там рассказывается об одном богатом рыцаре, отпавшем от Бога, т.е. потерявшем в душе связь с духовным миром, впавшем в атеизм. Он заболевает проказой. Ничто ему не может помочь. Врач из Салерно говорит, что исцелить его может только кровь юной девы, если та пожертвует собой ради него. Рыцарь продаeт всe своe имущество и живeт у одного мельника. У этого мельника есть дочь, которая полюбила рыцаря, и, узнав о средстве, которое может его спасти, готова пойти на жертву. Однако рыцарь скорее готов и дальше болеть проказой, чем принять эту жертву. Но одной готовности на жертву со стороны девушки достаточно, и рыцарь исцеляется.
     Так сильно было взаимодействие человеческих душ в прошлом. "То разделение между человеком и человеком, которое выступило позже, представляет собой явление, сопутствующее интеллектуализму. И чем дальше распространяется интеллектуализм, тем меньше ищут... спиритуального и тем больше расходятся между собой индивидуальности". Хотя это должно прийти, индивидуализм должен быть, но из индивидуализма необходимо найти социальное. Иначе "социальный век" приводит к тому, что люди становятся антисоциальными и потому кричат о социализме.
     Иное, не сентиментальное, настроение господствует в "Бедном Генрихе"; сентиментальность пришла позже из интеллектуализма. Здесь же присутствует некий род благочестивого настроения, спиритуального настроения. Позже оно могло выражаться лишь комично, как в "Симплициссимусе". Это чувство выброшенности из мира переживалось и было выражено во многих народах.
     Человек должен с новой точки зрения опять выдвинуть вопрос: так что же такое человек? Раньше в поисках ответа на этот вопрос обращались к духовному миру, ибо знали, что вне физического мира человек есть дух. У гeтевского Фауста появляется лишь предчувствие: я должен обратиться к духовному миру, если хочу познать дух. — Но ему это не удаeтся. Хотя Дух Земли и появляется, но с обычными способами познания Фауст не может его видеть. Дух Земли говорит ему: "Ты подобен духу, которого ты познаeшь, не мне!" И Фауст обращается к Вагнеру, которого он понимает. А что пришло после Гeте? Люди не могли обращаться к духовному миру, чтобы понять человека. В себе они его тоже не находили, ибо речь уже давно стала душевной совой. И вот в XIX в. появляются: Иеремия Готтхельф (1797-1854) "Крестьянское зеркало", 1836; Карл Иммерман (1796-1840) "Главная ферма", "Три мельника", "Шварцвальдские крестьянские истории"; Жорж Санд (1804-1876); Григорович (1822-1900) "Антон несчастный", 1847; Тургенев (1818-1883) "Записки охотника", 1847-1851.
     Тут царит тоскливая надежда найти в простом человеке то, что может дать ответ на вопрос: что такое человек? — Раньше обращались к духовному миру, теперь — к крестьянам. Не будучи в состоянии познать в себе более, чем сову в зеркале, обратились к простым людям. И во всeм, вплоть до отдельностей, можно доказать, как всe сводится к одному: к познанию человека . В бессознательно совершающихся деревенских историях и прочем стремятся к человекопознанию. "Духовная жизнь станет прозрачной, если еe познавать с этой точки зрения".210(13)

204. "Для Германа Гримма слились вместе личности и всеобщий поток духовной жизни. Можно также сказать: высшие духовные сферы он принeс вниз, к личному элементу".62 c. 270

280. Много прекрасного появилось на немецком языке "после эпохи Гeте, однако всe это эпигонство. В этом нет эссенции, протекавшей через Гердера, Гeте, Шиллера, нет философской эссенции, подобной той, что содержали в себе Гегель, Шеллинг, Фихте. Один Гамерлинг в точке своей зрелости внeс новый тон своим "Гомункулусом", но и это стало сатирой.
     У врат тогда уже стояло требование схватывать новое, развивать действительное чувство новых зачатков совершенно новой цивилизации. Этот призыв к новым зачаткам должен сегодня пройти через весь мир. Ибо только в этом можно надеяться получить исцеление для будущего развития человечества. Исключено должно быть всe, не примыкающее к ощущениям отдельного человека. Внешние знаки этого вы можете увидеть в том, как судорожно ныне вновь тянутся наружу старые представления". 196(3)

V. ДУХОВНЫЕ ПЕРВОПРИЧИНЫ НОВОГО КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

1. Характер выступления души сознательной

324. Душа сознательная "сказывается в исторических симптомах. С одной стороны, мы видим деятельное проявление национальных импульсов, с другой — вплоть до глубин религиозного исповедания —деятельное проявление вздымающейся личности, которая хочет быть поставленной на самоe себя именно потому, что душа сознательная хочет пробиться из оболочек. И если принимаешь во внимание дальнейшее развитие представительных национальных государств — Франции и Англии, — то нужно изучать действие этих двух сил. ... Укрепление национального элемента совсем особенно проявляется в Англии, где личное начало, которое, например, из Гуса выступало лишь как религиозный пафос, связывается с национальным и с личным началом души сознательной, всe больше ведeт к парламентаризму, всe больше разрабатывает его, так что всe начинает склоняться в сторону политики. Во Франции мы видим, несмотря на национальный элемент, действующий сильно в темпераменте и во многом другом, преобладание в личности принципа стояния на самой себе. ... И если в Англии окраску всему даeт большое национальное начало, то во Франции — элемент личности". 185(1)

325. "Возьмeм представительные личности в отдельных нациях — в 1840 г. они находились в таком пункте развития, где рассудок стал в наибольшей мере теневой сущностью.
     Этот ставший теневым рассудок был затем кое-чем наполнен, и благодаря этому начала "светать" душа сознательная. Эпоха души сознательной началась в 1413 г., но до 1840 г. длился период еe подготовления. В Англии развитие идeт таким образом, что с 1000 г. до Р.Х. и до 1820 г. по Р.Х. вся жизнь там внутренне как бы стоит на месте. Внешне движение там начинается с 1770 г., когда древнейшее сталкивается с наисовременнейшим. С 1820 г., с 1830 г. в Англии становится необходимым закон. Для детей 12—14 лет запрещается рабочий день более 8 часов, ранее он достигал 12 часов. Развивается машинная техника, патриархальное отступает назад. Так Англия встречает 1840 г.
     Во Франции, унаследовавшей древнюю культуру души рассудочной, эта душа рассудочная в эпоху души сознательной достигает своей вершины во французской революции, когда внезапно из наивнейшего абстрактного выдвигается идеал: свобода, равенство, братство. Во Франции всe традиционно, всe унаследовано. Теневой рассудок требует абстракций, рода идеологии. Поэтому этот теневой рассудок ударяется тут же в свою противоположность: бонапартизм как государственно-социальный эксперимент. Всю первую половину XIX в. Франция проводит в экспериментах без цели, из которых видно, что теневой рассудок не в состоянии охватить реальные отношения. Всe остаeтся недоделанным, незаконченным, всe остаeтся наследием древнего романизма. Так подходит Франция к 1840 г.
     Италия сохранила часть души ощущающей при прохождении через душу рассудочную, потому там не дошли до абстрактных понятий французской революции, но искали переход от некоего древнего группового к индивидуальному человеческому сознанию.
     Италия вступила в 1840 г. так, что в ней под гнeтом Габсбургской тирании хотело вырабатываться индивидуальное сознание человечества. Интересен конгресс в Вене ("Святого альянса" в 1822 г. под руководством Меттерниха, в котором не участвовали Англия и Ватикан). Мы видим, как там от России и Австрии исходит, я бы сказал, род заговора против того, что должно принести современное сознание человечества. Конгресс, по сути, хотел ответить на вопрос: как уничтожить всe то, что хочет развиться как современное сознание человечества?"
     В остальной Европе, в Средней Европе небольшой круг людей пробивается к сознанию, что теперь в душу сознательную должно вступить Я (Гeте, Фихте). Но это был очень узкий круг. Достаточно сказать, что в 1852 г. редкий человек обладал экземпляром гeтевских сочинений. А последняя треть XIX в. была вообще малопригодной для правильного понимания Гeте, гeтеанизма. Всеобщее душеобразование в Германии шло значительно медленнее, чем в Англии. Англия дала быстро влиться материалистически-научно-технической жизни в свою патриархальную старую жизнь и образовать социальную структуру. Достигнутое в Англии затем перешло в Среднюю Европу. "Таким образом, если к 1840 г. англосаксонская нация уже претерпела преобразование отношений и уже с необходимостью восприняла душу сознательную, то немецкий народ продолжал спать и в сновидении пережил 1840 г., а затем проспал и время, в которое можно было построить мост между ведущими личностями и тем, что вставало из массы народа как пролетариат, который был затем захвачен социалистической доктриной и по этой причине попытался затем в 1875 г. насильственно, в радикальной форме прорваться к душе сознательной. Однако и это не было замечено, во всяком случае не было введено в какие-либо каналы, и об этом поныне судят вкривь и вкось".
     "В ещe большей степени проспал, естественно, Восток всe то, что возникло в 1840 г. Вы только подумайте о горсточке интеллектуалов в огромной массе приверженцев ортодоксального культа Востока, русского народа! И подумайте об усыпляющем действии Александра I, Николая I и всех других "I", которые следовали за ними!" 204(11)

Действие Иерархий от сторон света

335. Когда в IV христианском столетии мысли, пребывающие в вещах, перешли от Духов Формы к Архаям, то отдельные духи Формы отстали и не захотели передать мир мыслей Архаям. Те люди, которые с того времени в силу своей кармы получают мысли от Архаев, получают их в личное владение; несмотря на то, что сами мысли остаются объективными, они вырабатывают мысли как своe достояние. Кто не может этого делать, тот мысли наследует от родителей, от народа и т.д. Это делит людей на группы, действует географически. Сначала импульсом, идущим от Архаев, захватывается поток, что шeл от арабов через Африку в Испанию и в Западную Европу. В этом потоке возникают Спиноза, Галилей, Коперник и др. Во всe это вклинивается влияние отставших духов Формы. Возникает и ещe один поток мыслительной жизни в мировом свершении, движущийся из северной Азии в Европу в виде нашествия турок, гуннов.
     Художественные, политические, социальные мысли римляне получали от Духов Формы. Всмотритесь в Перикла, Алкивиада или в Суллу, Ганнибала, Цезаря — в их мыслях мировые силы господствуют инстинктивно. Но далее начинается борьба правомерных Духов Личности с отставшими духами Формы. В этой борьбе стоит Августин. Он обращается к манихейству, когда запутывается душой в импульсах духов Формы, которые приносят ему древнее состояние, уже не подходящее для души его времени. По этой причине он не может развить индивидуальных мыслей, опосредуемых правомерными Архаями, и перенимает их у церковной догмы. Эта борьба отразилась и на крестовых походах с их массовыми, суггестивными суждениями. Чем далее они проникают в сферу азиатской жизни, тем более над индивидуальным, над индивидуальностями простираются массовые импульсы, люди теряют свою личность, теряют свои моральные импульсы. И, опять-таки, над этими морально деградирующими людьми, идущими с запада на восток, приобретают власть импульсы, стремящиеся с востока на запад и живущие в мусульманах, в турках. Так отражается на Земле духовная борьба.
     В описанное движение с юга вмешиваются ещe существа отставших Архангелов, которые не смогли в своe время стать Архаями. Так что на Западе всe более развивается взаимодействие нормальных Архаев с отставшими Архангелами. Эти Архангелы действуют (если говорить географически) с юга на север, Архаи — с запада на восток, а отставшие духи Формы — с востока на запад. Всe происходящее на Западе до сего времени является отображением борьбы и взаимодействия указанных существ.
     В различные эпохи с той или иной стороны происходит усиление или ослабление деятельности духовных существ. На Западе действуют нормальные Архаи, на Юге — анормальные Архангелы. "Происходящее на Востоке во многом модифицируется деятельностью отставших духов Формы, которые имеют большую власть, однако подвержены сильному влиянию деятельности нормально развитых Архангелов, которое идeт с севера на юг. Так сталкиваются дикие волны стоящих под влиянием отставших духов Формы турок, монголов с тем, что идeт с севера от — если можно так выразиться — добрых Архангелов, которые стоят ближе к каждой отдельной душе, хотя это их влияние временами заглушается тем, что происходит от отставших духов Формы". Смена индивидуального и неиндивидуального в русской истории богато иллюстрирует эти соотношения. В других случаях с севера на юг из живых мыслей идeт евангелически-протестантское движение, в противоположном направлении идeт католически-иезуитское течение; всe это отражает высшую духовную борьбу. 222(4)

430. "Лишь по той причине, что человек является мыслящим существом, он в то же время является и антисоциальным существом. ... В тот момент, когда ваше обычное дневное сознание надламывается и вы оказываетесь в состоянии, длящемся от засыпания до пробуждения, вы делаетесь — в отношении представлений, мышления — социальным существом". Так, например, националист, шовинист во время сна переносится в сферу тех людей (а именно их народных Духов), кого он ненавидел. "Сон — это социальный примиритель".
     "К причинам болезни относится антисоциальная сущность человека. Поэтому легко понять, что социальная сущность является оздоравливающей, оживляющей. ... Человек не может оздоровить себя через социальную сущность без того, чтобы не впасть до некоторой степени в сон". Болезни, возникающие от антисоциальности выражаются в разного рода "капризах", самоистязаниях, в мучении других, в шутовстве, в мании постоянного оригинальничания и т.п."
     "Ни в коем случае нельзя отрицать, что человек весьма и весьма нравится самому себе. И любовь к себе делает для человека самопознание источником заблуждений. ... Строго и энергично признать, что человек в одно и то же время есть социальное и антисоциальное существо — это является краеугольным требованием социального человекопознания. ... не будучи социальным существом, человек вообще не может жить правильно совместно с другими людьми. Но в то же время, в человеческой природе заложено стремление постоянно бороться с социальным, постоянное стремление быть антисоциальным". "Очень скоро на благо этой эпохе люди придут к тому, что перестанут так ужасно охотно заниматься собой". 186(4)

Тип современного управителя

434. "Мы должны сказать: тип посвященного был господствующим в египетско-халдейское время, священнический тип был господствующим с середины VIII в. и до середины XV в. Затем господствующим в историческом становлении делается, собственно, экономический тип человека". Духовенство, жречество, как господствующий тип, вмешивалось в экономические отношения (делая это с высшей точки зрения), экономический тип — в социальную структуру. "Тип правителя-посвящeнного работает через свою волю, когда он воспринимает в неe спиритуальные требования высших миров. У священнического типа это уже не так. Священнический тип реализует, по сути говоря, не спиритуальную жизнь, а интеллектуальную. Поэтому в той цивилизации, где господствует духовенство... существенной, господствующей становится интеллектуальность.
     В Азии, на Востоке существенной остаeтся не интеллектуальность, а спиритуальная жизнь. Ибо то, что сегодня там является цивилизацией, сильно пришло в упадок, однако сохраняет остаток того, что некогда было культурой посвященных, спиритуальной культурой. Когда же религиозный импульс с Востока был перенесeн в Европу, то он подвергся интеллектуальному рассмотрению духовенством. Из посвящения в действительные факты духовного мира, путeм их интеллектуальной переработки, возникла теология". А далее на смену пришeл экономический тип. "Если вы вернeтесь в I, II, III христианские столетия, то найдeте людей такими, что они говорят себе: конечно, я родился от отца и матери... но моя интеллигенция пришла от богов. — Это было непосредственным сознанием ... проистекающим из восприятия. И лишь с IV столетия всe больше стало развиваться чувство: здесь, вверху, в ограниченном костями пустом пространстве... находятся органы интеллигенции, и эта интеллигенция имеет определeнное отношение к наследованию, к кровному родству. Лишь в этом столетии, когда совершился переход от веры в божественность интеллигенции к наследованию интеллигенции физическим путeм, смогло совершиться то, что можно назвать интеллектуализацией религиозных импульсов духовенством. ... Господство духовенства могло существовать до тех пор, пока для людей имели значение старые традиции относительно божественности интеллигенции. Экономический тип пришeл в мировой истории в тот момент, когда исчезла вера в божественность интеллигенции, когда человек мало-помалу стал чувственно приходить к вере, что в существенном он есть носитель, орган для развития мыслей. Духовенство с этим боролось и борется до сих пор".
     "Томаса Кромвеля (1485-1540, канцлер Генриха VIII английского; был обезглавлен) можно понять, зная, что он принадлежал к тем людям, которые после короткой жизни в период между смертью и новым рождением вновь воплощаются на Земле. Среди людей, занимающих господствующее положение в новое время, очень часто встречается этот тип, т.е. люди, проведшие очень короткую жизнь в духовном мире перед последним воплощением на Земле. ... Те, кто, собственно, правит, управляет, в их ряды подбираются не лучшие; это пришло со временем, что лучшие теперь остаются внизу, а избранными на роль водителей оказываются худшие. Имеет место селекция неполноценных. И эта селекция неполноценных базируется на том, что такие люди развивают земную жизнь, которой предшествует очень короткое время между последней смертью и новым рождением. ... Поэтому духовное так мало привилось им. Они мало восприняли духовных импульсов до рождения, ... но много из того, что может дать только Земля.
     Особенно экономический человеческий тип часто имеет короткую предшествующую духовную жизнь... Проведшие долгую жизнь между смертью и новым рождением оттесняются на задний план. Это принесла с собой судьба исторического человеческого развития, всечеловеческая карма. ... Множество лучших людей взирает как на особый авторитет на значительно более худших. Это повсеместное явление. ... Нужно научиться отличать людей с долгой духовной жизнью от тех, у кого она была короткой". 191(6)

557. "Человек тогда (в древне-персидскую культуру) не внешне, а инстинктивно стремился распознать в мире то, что он имел внутри как потребности; человек тогда не требовал никакой социальной структуры, которая позволила бы вовне познавать то, что внутри его жило как желания, инстинкты, потребности. Затем пришла третья послеатлантическая эпоха, египетско-халдейская. Здесь человек потребовал, чтобы одна часть его существа являлась ему как отражение во внешней социальной действительности, а именно та, которая связана с головой. ... осуществляется поиск теократического социального устройства, способного все стороны жизни пронизать теократически-религиозным принципом. Всe остальное оставалось ещe инстинктивным. Всe относящееся ко второму человеку, грудному человеку, человеку дыхания, а также обмена веществ, всe это оставалось инстинктивным. Тогда человек ещe не думал о том, чтобы каким-то образом смотреться в зеркало внешнего социального устройства. В древне-персидскую эпоху существовала только инстинктивная религия, ведомая посвященными заратустрианства. А всe, что развивал человек, было ещe внутренне инстинктивным. У него ещe не было потребности рассматривать вещи внешне, в отражении, в социальной структуре. ...
     Затем пришла греко-латинская эпоха. Здесь человек потребовал, чтобы внешне, в социальной структуре отразились два члена его существа: головной и ритмический человек, или человек дыхания, грудной человек. ... Фактически все теократические устройства имеют много общего с теократией 3-го послеатлантического периода, в том числе и католическая церковь. В 4-ой послеатлантической эпохе в дополнение к тому, что пришло из предыдущей эпохи, возникло нечто новое: внешнее учреждение, республика, такое учреждение, которое строило своe управление внешней жизнью на основе права и т.п. Человек требовал, чтобы два члена своего существа он не только носил в себе, но мог бы их видеть отражeнными извне. Вы не поймeте, например, греческую культуру, если не будете знать, что жизнь обмена веществ в ней оставалась инстинктивной, внутренней. Так что не требовалось еe внешнего отражения. Ведь она внешне отражается в экономической структуре, поэтому не требовалось никакого еe внешнего отражения. Тенденция же требовать для этого также и внешнего выражения впервые выступила начиная с XV в. христианского летоисчисления. ... в 4-й эпохе господствует стремление иметь вовне правовое, религиозное общественное устройство, но не более, чем инстинктивно, — экономическое устройство. ...
     Сегодня мы должны изучать трeхчленного человека, поскольку он развивает трeхчленный инстинкт: иметь во внешней структуре ... во-первых, духовную сферу, самоуправляющуюся, с собственной структурой; во-вторых, сферу безопасности и государственного управления, политическую сферу, которая, опять-таки, является самостоятельной; в-третьих, экономическую сферу, внешняя организация которой впервые потребовалась в наше время. Видеть человека реализованным в образе социальной структуры — это как инстинкт впервые выступает в нашей эпохе. Это является глубоким основанием того, что простой экономический инстинкт больше не действует, но тот экономический класс, который возник впервые, — пролетариат, стремится к тому, чтобы сознательно создать внешнюю экономическую структуру, как 4-я эпоха создала административную, правовую структуру, а 3-я ... теократическую". 186(3)

Страж Порога и трeхчленность

745. "В течение нашей 5-ой послеатлантической эпохи, во время развития души сознательной с человечеством происходит нечто значительнейшее, грандиозное. Оно заключается в том, что происходит определeнное разделение между жизнью мыслей, чувств и воли. Итак, пожалуйста, примите это со всей ясностью. Определeнное разделение, обретение самостоятельности жизнью мыслей, чувств и воли происходит у человечества 5-й послеатлантической эпохи. Эти три области душевной жизни становятся самостоятельнее у всего человечества. Человечество будущего будет тем отличаться от человечества прошлого, что в прошлом душа была более централизована в себе, тогда как в будущем душа станет чувствовать себя трeхчленной. Если человек остаeтся при самом себе, то он может проделывать развитие в том смысле, как вы это находите написанным в "Как достигнуть познания высших миров?"; это совершается с отдельным, индивидуальным человеком. Но когда люди вместе — а люди ведь бывают вместе как народ, как государство, в хозяйственном кругообороте и т.д., — когда люди общаются друг с другом, узнают и удовлетворяют свои общие интересы, то развивается... в живом общении людей это расщепление общей душевной жизни на три сферы, поскольку... за кулисами бытия человечество в целом прошло через определeнную фазу развития, которую можно сравнить с прохождением отдельных людей через Порог к сверхчувственному миру".
     "Мимо серьeзного Стража Порога должно пройти всe человечество в этой 5-й послеатлантической эпохе. То, что ранее было централизованным единством (мысль, чувство, воля), должно расщепиться натрое, и каждый отдельный член должен сам стать централизующим. ... Это должно найти своe отражение в социальном организме, в котором живeт человек. Это не произвольно выбранное Apercu, когда говорится о социальной трeхчленности". 190(9)

Импульс Христа и социальное оздоровление

1017. "Бог создал человечество как единство, в котором терялось всякое индивидуальное. Затем началось развитие, в процессе которого всe более выступала индивидуализация. Но теперь по всей Земле вновь должно выступить единство. И только тогда правильно поймут Существо Христа, когда, глядя на Него, почувствуют импульс к социальному соединению человечества по всей Земле. И наоборот, можно сказать: к правильным социальным импульсам по всей Земле ведeт только правильно понятое Существо Христа". 210(2)

1388. "Немецкая Средняя Европа, если она хочет как-либо пробудить в себе душу сознательную, может это сделать через воспитание. ... Поскольку эпоха души сознательной есть в то же время эпоха интеллектуализма, то немец, желающий как-то пробудить в себе душу сознательную, должен стать интеллектуальным человеком. ... Поэтому до некоторой степени задачу немецких народов исполняют те, кто свое воспитание берет в свои руки. Остальные немцы, живущие инстинктом и не затронутые саморазвитием, должны в какой-то степени отставать.
     По этой причине ... немецкий народ является народом аполитичным, вообще не расположенным к политике. Если он хочет заниматься политикой, то перед ним встает большая опасность, которую вы хорошо поймете, если примите во внимание, что немецким народам предназначено в интеллектуальной сфере вносить в мир тот элемент, который ... представляет собой явление или, если хотите, сияние, блеск, образование мыслей, то, что в некотором отношении не обладает земной твердостью. Суть британского осязаема. У немецких народов суть дела заключается в неосязаемом, в том, что может развиваться диалектически. Исследуйте однажды интеллектуализм немцев . Вы можете сравнить его с интеллектуализмом греков, только греки развиты в отношении образной природы явления, немцы же формируют феномены по преимуществу интеллектуальной природы. В конце концов, ведь нет ничего прекраснее созданного гетеанизмом, Новалисом, Шеллингом — всеми теми умами, которые являются художниками в области мышления. Это делает немцев аполитичным народом. ... И если при этом они хотят заниматься политикой, то перед ними встает опасность внести в действительность то, что является столь прекрасным в мыслительных образах (блеск, сияние — в гетевской "Сказке о зеленой Змее и прекрасной Лилии"). ... Большая опасность ... состоит в том, что немец оказывается лживым не только тогда, когда учтив, но он может лгать и в том случае, когда именно свои лучшие способности хочет применить в сфере, для которой не имеет врожденных задатков. ... Англичанин представляет собой нечто; немец этим нечто может только стать. Поэтому так дурно обстоит дело с немецкой культурой, поэтому всегда возвышаются в немецкой и австро-немецкой культуре лишь отдельные индивидуальности, смогшие взять себя в руки, в то время как широкие массы хотят, чтобы ими управляли, и не хотят заниматься мыслительной деятельностью, которая у британских народов заложена в инстинкте. Потому-то и подпали среднеевропейские народы такому водительству, как Габсбурги и Гогенцоллерны, — именно по причине аполитичности". 186(6)

Истинная природа социализма

680. Находясь в потоке этнического, в потоке развития народностей (где итальянцы развивают душу ощущающую, французы — душу рассудочную и т.д.), мы видим возникновение религий: религии Христа, церкви, лож. В общечеловеческом плане развивается душа ощущающая, в которой действует элемент, сильный в подсознательном, в инстинктах. Это есть то, что "следует назвать развитием в сторону социализма, которое сейчас находится в начале и завершится ... с 5-ой послеатлантической эпохой. Это вытекает для всего человечества из того факта, что оно живeт в периоде своей души ощущающей — от 21 до 28-го года; здесь это и заложено. Социализм не является партийным направлением, хотя в социальных корпорациях и существует много партий. ... Когда завершится 5-й период, в людях будут существовать инстинкты для этого социализма. В подсознательных глубинах деятельна тенденция обрести до 4-го тысячелетия правильное социалистическое оформление для всего земного шара. С более глубокой точки зрения, поистине нечего удивляться, что социализм выгоняет всевозможные волдыри —которые могут быть и очень злокачественными, — если подумать о том, что свои импульсы он черпает из глубин подсознания; если подумать о том, что всe это клокочет и напрягается, а до той эпохи, когда оно вступит в своe верное русло, ещe очень далеко. Но это шумит — и теперь уже не в человеческой душе, — это шумит и бродит в людских натурах и прежде всего в людских темпераментах. И для этого шума и брожения в людских темпераментах находят теории: ... и бакунизм, и марксизм, и лассализм. Все они — лишь маски, которыми прикрывают действительность. ... Вы все социалистичны. Вы часто даже не знаете, насколько вы социалистичны, потому что это таится в темпераменте, совсем подсознательно. И лишь потому, что знаешь подобное, выходишь из того мутного, смешного искания самопознания, которое смотрит внутрь ... в бессущностное саput mortum (мeртвый рассудок). ... Человек — сложное существо. Это узнаeшь лишь тогда, когда узнаeшь весь мир". 185(9)

682. "Три вещи неразрывно связаны между собой: социализм, свобода мысли и Духовная наука. Они взаимосвязаны. Развитие одного из них невозможно без развития других в нашей 5-ой послеатлантической эпохе". 186(4)

     423. "Огюст Конт является представителем большой части мировоззрительной жизни современности". По Конту человечество прошло через три стадии развития. На первой стадии представления людей склонялись к демонологии; за явлениями природы тогда представляли себе духовных существ. На второй стадии перешли к метафизике: измышляли определенные понятия и связывали их со своей жизнью; и с помощью таких понятий полагали проникнуть к праосновам вещей. На третьей стадии люди придерживаются чувственной действительности, позитивистской науки. Христианство он рассматривает как последнюю фазу демонологии. "К чему-то действительно реальному, дающему человеку достойное его существа бытие на Земле, его впервые привела позитивистская наука, — так думал Конт. Поэтому он хотел основать церковь на основе позитивистской науки, привести людей к такой социальной структуре, которая опиралась бы на позитивистскую науку". Конт немало носился с этой идеей церкви. В ней должен был быть введен особый календарь. В большее число дней года там следовало концентрироваться на идеях Ньютона, Галилея, воздавать им хвалу; в другие дни следовало поносить таких людей, как Юлиан Апостата и Наполеон. "Если изучить тот образ, какой Конт хотел придать этой позитивистской церкви, то, фактически, можно получить впечатление, что структура этой церкви совершенно точно соответствует структуре католической церкви... в ней лишь нет Христа. И это примечательно. ... Конт ищет католическую церковь без Христа. И это есть самое существенное у Конта.
     Конт мыслит как человек, целиком пронизанный романтизмом, и в то же время — как человек 5-й послеатлантической эпохи с ее антиспиритуальным характером. Так Конт и его учитель Сен-Симон оказываются в высшей степени характерными фигурами для утренних сумерек 5-ой эпохи". 184(1)

     452. "Противоречие между рассудком и инстинктом является признаком наших "современных духов". Даже в самых свободных мыслителях современности еще живут насажденные христианской ортодоксией инстинкты. Как раз противоположное действенно в натуре Ницше. Ему не нужно прежде размышлять, имеются ли основания против принятия личного мирового кормчего. Его инстинкт слишком горд, чтобы сгибаться перед таковым; поэтому он отклоняет подобное представление. Он говорит устами своего Заратустры: "но чтобы я полностью открыл вам свое сердце, о, друзья: если бы существовали боги, как бы я вытерпел, чтобы не быть богом! следовательно, богов не существует". Ничто в его внутреннем не побуждает его говорить "виновен" самому себе или другому за совершенный поступок. Чтобы найти такое "виновен" недопустимым, ему не нужно никакой теории о "свободной" или "несвободной" воле.
     Также патриотические ощущения его немецких соплеменников противны инстинктам Ницше. Он не может свои ощущения и мышление делать зависимыми от круга мыслей народа, среди которого он рожден и воспитан, или от времени, в котором он живет. "Это так провинциально, — говорит он в своем сочинении "Шопенгауэр как воспитатель", — принуждать себя к взглядам, которые парой сот миль дальше уже не обязательны. Восток и Запад — это меловые штрихи, нанесенные кем-то перед нашими глазами, чтобы обмануть нашу боязливость. Я хочу попытаться прийти к свободе, — говорит себе юная душа; и тогда препятствием ей будет то, что случайно две нации ненавидят друг друга и воюют или что между двумя частями света находится море, или что вокруг нас учит религия, которая две тысячи лет назад еще не возникала"." 5(1)

     468. "Прежде всего две работы: "Антихрист" и "Эссе Хомо", написаны Ариманом — не Ницше, а ариманическим духом, инкорпорированным в Ницше. Здесь впервые как писатель выступает Ариман. Ницше при этом разбит". 237(11)

8. Марксизм — бессилие философии

     470. "Противоположность миропостижению Ницше, в материалистическом понимании истории и жизни, наиболее выразительно выступила через Карла Маркса (1818-1883). Маркс отрицал всякое участие идеи в историческом развитии: "бытие определяет сознание"."
     "Что Огюст Конт получил из естественнонаучных представлений — понимание общества на основе фактических событий жизни, — к этому Карл Маркс хотел прийти путем непосредственного наблюдения хозяйственного развития. Марксизм — это смелейшее оформление духовного течения, берущего за исходную точку доступные в наблюдении внешнему непосредственному восприятию исторические явления, чтобы таким путем понять духовную жизнь, все культурное развитие человека. Это является современной "социологией". Она ни в каком отношении не берет человека как отдельное существо, но как элемент социального развития. ...Прежде спрашивали: какие права подобают отдельному человеку благодаря его собственному существу (естественное право) или: как человек познает согласно своему индивидуальному разуму? Социологическое же течение (Маркс, Лассаль и др.) спрашивает: какие правовые представления, какие познавательные понятия закладывают социальные связи в отдельного человека? Что я образую некие представления о вещах — зависит не от моего разума, а является результатом развития, из которого я рожден. В марксизме самосознающее "я" полностью смещает свое собственное существо; оно загоняется в море фактов, которые разыгрываются по законам естествознания и социальных отношений. В этом мировоззрении бессилие нового философствования в отношении человеческой души достигает своего предела. "Я" — самосознающая человеческая душа... боится не найти в собственных глубинах того, что дает ему бытие и сущность. Оно хочет из внешней сути, пребывающей вне его, получить свое собственное существо. ... Хотят философию образовать естественнонаучно, однако при этом образовании теряют смысл философской постановки вопросов". 18(16)

VII. ГЕТЕ

     487. "Только тот, кто способен в какой-либо точке примкнуть к Гете и его времени, может уяснить себе пути нашей культуры и постигнуть цели, к которым должно стремиться современное человечество. Того же, кто не может найти этого отношения к величайшему духу нового времени, современники просто увлекают за собой и ведут как слепого. Все вещи являются нам в новой связи, если мы рассматриваем их взором, проясненным этим культурным источником". 271(1)

     496. По окончании университета Гете стал адвокатом. "Но не следует думать, что Гете был плохой адвокат. Ни в коем случае. ... Только Гете наравне с тем, что он был настолько же практиком, насколько таковыми являются практики, носил еще в душе "Геца фон Берлихингена"... и идеи "Фауста"".
     "В Веймаре Гете не был плохим министром, не был человеком как бы между прочим занимающим министерский пост, нет, он был министром лучше, чем многие другие министры, которые при этом не были Гете. ... Он входил во все детали своих обязанностей, посвящал себя им со всей отдачей". "Это не односторонний исследователь или поэт, или министр, это цельный человек, стремящийся во все стороны цельный человек". 172(1)

     1263. "Выступили Гус, Виклиф и др. — личности, в которых ярче всего излучалась сущность души соз­нательной, которые обладали душевной настроенностью, связывавшей их с силами Михаэля столь крепко, как это должно наступить для других лишь через столетия. Следуя призыву Михаэля в своем сердце, они проявляли зрелость души сознательной, возносясь к постижению глубоких религиозных тайн. Они чувствова­ли, что интеллектуальность, подымавшаяся вместе с душой сознательной, должна быть способна включить в область своих идей то, что в древние времена достигалось через имагинацию. ... Глубоко заглядываешь в характерное того времени, рассматривая кардинала Николая Кузанского. Его личность — как бы веха вре­мени. ... Это та личность, которая в собственной душевной жизни, ощущая нарушение Михаэлем космическо­го равновесия, интуитивно хотела как можно больше способствовать тому, чтобы это нарушение направ­лялось на благо человечества".
     "Истинное розенкрейцерство, безусловно, лежит на линии действия миссии Михаэля. Оно помогало на Зе­мле осуществлению того, что Михаэль как свою духовную работу хотел подготовить для позднейшей эпохи". "В начинающейся эпохе души сознательной эмансипированная в человеке интеллектуальность хочет исследовать истины верований и культа. Благодаря этому должна поколебаться человеческая душевная жизнь. Сущностное, которое раньше переживалось душевно, хотят доказать логически. Содержание культа, которое должно было постигаться в имагинациях, хотят понять логическим умозаключением и даже оформить его согласно послед­нему.
     Все это связано с тем, что Михаэль при всех обстоятельствах хочет избежать всякого соприкосновения с современным земным миром, в который человек должен вступить. Но тем не менее, Михаэль должен и далее направлять в человеке космическую интеллигенцию, которой он управлял в прошлом. Поэто­му, благодаря силам Михаэля, возникает необходимость для поступательного развития Вселенной нарушить космическое равновесие.
     Миссия Михаэля облегчается тем, что некоторые лица — истинные розенкрейцеры — так устраивают свою внешнюю земную жизнь, что она ничем не воздействует на их внутреннюю душевную жизнь. Поэтому в своем внутреннем они могут образовывать силы, которыми они в духовном действуют совместно с Михаэлем, не подвергая Его опасности запутаться в современном земном свершении, на что Он никак не мог бы пойти".
     "Вплоть до XIX в. лучшие люди в различных областях европейской духовной жизни всячески развивали идеи — исторические, естественнонаучные, философские, мистические, — являющие собой стремление найти человека в том, что является ставшим интеллектуалистическим мировоззрением.
     Ренессанс, духовное возрождение, гуманизм торопятся, даже рвутся к духовности в том направлении, в каком ее не найти, а в том направлении, где ее надо было искать, там царят бессилие, иллюзия, оглушенность. При этом повсюду в искусстве, в познании силы Михаэля прорываются в человека, но еще не в оживающие силы души сознательной. Возникает шатание духовной жизни. Михаэль обращает все силы в космическом развитии назад, дабы ему достало власти удержать в равновесии под ногами дракона. И как раз при этом напряжении сил Михаэля возникают великие творении Ренессанса. Но они — лишь обновление через Миха­эля того, что присуще душе рассудочной, или душе характера, а не действие новых душевных сил.
     Можно видеть Михаэля, исполненного заботы: в состоянии ли он длительно побеждать дракона? ... Миха­эль видит, как наблюдается природа и как из того, что называют "законом природы", хотят создать образ человека. Он видит, как представляют себе: данное свойство животного становится все совершеннее, та или иная связь органов становится гармоничнее и якобы благодаря этому "возникает" человек. Но перед духовным взором Михаэля человека не возникает, ибо то, что мыслится в усовершенствовании, в гармониза­ции, именно только мыслится; никто не может видеть, что это также и осуществляется в действительности, ибо такого нигде не происходит. ... Сила души сознательной действенна в теле, но она еще не хочет войти в душу, — так приблизительно слышится инспирация, произносимая в тревожной заботе Михаэлем. Не придаст ли сила иллюзии в человеке такую мощь дракону, что Михаэлю, станет невозможно удержать равновесие?
     Другие личности с более внутренне-художественной силой стараются почувствовать единство природы и человека. Мощно звучат слова Гете, когда он в прекрасной книге характеризует деятельность Винкельмана: "Когда здоровая природа человека действует как целое, когда он чувствует себя в мире как в великом, прекрасном, достойном и ценном целом, когда гармоническое удовольствие дает ему чистый, свободный восторг, — тогда Вселенная, если бы она смогла ощущать саму себя как достигшую цели, возликовала бы и восхитилась вершиной своего собственного становления и сущности". В этих словах Гете звучит то, что огненной духовностью зажигало Лессинга, что одушевляло в Гердере его широкий взгляд на мир. И все соб­ственное творчество Гете есть как бы всестороннее откровение этих его слов. Шиллер в "Эстетических письмах" изобразил идеального человека, который так, как это звучит в словах Гете, несет в себе Вселенную и осуществляет это в социальном единении с другими людьми. Но откуда берет начало этот образ человека? Он светит как утреннее Солнце над весенней землей. Но в человеческое ощущение он попал из наблюдений над человеком Греции. Люди берегли его сильным внутренним импульсом Михаэля; но оформить этот импульс они могли, лишь погружаясь взглядом души в прошлое. Желая пережить человека, Гете ведь ощущал сильнейшие конфликты с душой сознательной. Он искал его в философии Спинозы: во время итальян­ского путешествия, заглянув в греческую сущность, он, как ему казалось, по-настоящему почуял его. И от души сознательной, устремившейся к Спинозе, он все-таки, в конце-концов, поспешил к уже гаснувшей душе рассудочной, или характера (наследие Греции). Он смог лишь безгранично много перенести от души рассудочной в душу сознательную в своем широком воззрении на природу.
     Михаэль смотрит серьезно и на это искание человека. Правда, в человеческое духовное развитие входит то, что ему соответствует; это тот человек, который некогда созерцал сущностно-разумное, когда оно еще из космоса управлялось Михаэлем. Но если бы этим не завладела одухотворенная сила души сознатель­ной, оно должно было бы под конец выпасть из сферы действия Михаэля и подпасть силе Люцифера. Возмож­ность для Люцифера одержать верх при колебании космически-духовного равновесия составляет другую тре­вожную заботу в жизни Михаэля. Подготовление Михаэлем к концу XIX века своей миссии протекает космчески трагично. Внизу, на Земле, часто господствует полное удовлетворение тем, как действует (существующий) образ природы; в области, где действует Михаэль, царит трагизм по поводу препятствий, мешающих (людям) проникнуться (истинным) образом человека. Раньше в сиянии Солнца, в блеске утренней зари, в мерцании звезд жила строгая одухотворенная любовь Михаэля; теперь эта любовь более всего окрашена великим страданием от созерцания человечества. Положение Михаэля в космосе стало трагически трудным, но в то же время и требовавшим разрешения как раз в отрезке времени, предшествовавшем его земной миссии. Люди могли удержать интеллигенцию лишь в области тела, а в нем — лишь в области внешних чувств. Поэтому, с одной стороны, они не понимали ничего, кроме того, что им го­ворили внешние чувства: природа стала полем чувственного откровения; но это откровение мыслилось совер­шенно материально. В формах природы уже не воспринимали больше творения Божественно-духовного, а неч­то лишенное духа, о чем все же утверждают, что оно порождает духовное, в котором живет человек. С дру­гой стороны, люди хотели воспринимать из мира духа лишь то, о чем говорили исторические свидетельства. Созерцание духом прошлого запрещалось столь же решительно, как и созерцание настоящего.
     В душе человека жило еще только то, что шло из области современного, куда не вступает Михаэль. Че­ловек был рад стоять на "твердой" почве. И он думал, что обладает ею, поскольку в природе ничего не ис­кал теми мыслями, в которых боялся произвола фантазии. Однако Михаэлю это не доставляло никакой радо­сти; он должен был по ту сторону человека, в своей собственной области вести борьбу против Люцифера и Аримана. Это создавало большую, полную трагизма, трудность, ибо Люцифер тем легче подходит к челове­ку, чем больше Михаэль, который тоже охраняет прошлое, должен держаться вдали от человека. Итак, в ду­ховном мире, непосредственно граничащем с Землей, разыгралась жестокая битва Михаэля с Ариманом и Лю­цифером за человека, который в это время на Земле сам душевно действовал против целительного в своем развитии.
     Все это, конечно, имеет значение для духовной жизни Европы и Америки; о жизни Азии нужно было бы говорить иначе".
     "Миссия Михаэля такова, что она в космическом становлении человечества повторяется в ритмической последовательности. В своем благотворном действии на земное человечество она неоднократно повторялась перед Мистерией Голгофы. Тогда она была связана со всем тем, что внеземная еще сила Христа действенно должна была явить в откровении Земле для развития человечества. После Мистерии Голгофы она служит тому, что должно произойти через Христа в земном человечестве. В своих повторениях она выступает в из­мененной и развивающейся дальше форме, но именно в повторениях.
     В противоположность этому Мистерия Голгофы есть всеобъемлющее космическое событие, совершившееся лишь однажды в ходе всего космического развития человечества". 26(131-139)