BDN-STEINER.RU

ANTHROPOS
Энциклопедия духовной науки
   
Главная / Предметный указатель / /

ЭПОХА души сознательной — и имагинации

339. Культура древней Индии покоилась на бессознательной интуиции. Духовная жизнь древних персов проистекала из бессознательной инспирации. В науке древних египтян и халдеев мы встречаемся с бессознательной, но очень живой имагинацией в душах. Греки сохранили имагинацию, но пронизали ее понятиями и идеями. В нашу эпоху остались одни понятия, абстракции. Пятой эпохе души сознательной свойственны понятия и стремление к имагинациям.189 (4)

     Перейти на этот раздел

  

340. "Озирис должен вновь ожить. — Мы должны найти средства и пути вновь оживить Озириса", вновь обрести имагинации. 180 (9)

     Перейти на этот раздел

  

341. "Правильное наблюдение чувственной действительности составляет задачу пятой послеатлантической эпохи". Другую задачу человеческой души составляет следующее: наравне с чистым созерцанием действительности развить, в определенном смысле как род повторения египто-халдейского времени, свободные имагинации. В связи с этими задачами пятая послеатлантическая эпоха ушла не особенно далеко. Свободные имагинации должны развиваться так, как они ищутся через Духовную науку, т.е. они не должны быть несвободными имагинациями, которыми обладала третья послеатлантическая эпоха, они не должны быть до фантазии дистиллированными имагинациями, но имагинациями свободными, в которых человек движется так свободно, как только он может двигаться в своем рассудке. Из развития этих двух способностей возникнет правильное развитие души сознательной в пятую послеатлантическую эпоху. Гете прекрасно ощущал чистое созерцание, которое он, в противоположность материализму, обозначил своим прафеноменом. "Фаустом" он дал толчок к свободным имагинациям.171 (2)

     Перейти на этот раздел

  

X. ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ ХРИСТА В ЭФИРНОМ МИРЕ

560. "Хотя Христос пришел в древнееврейской расе и там прошел через смерть, Ангельское Существо, которое с тех пор является внешней формой Христа, претерпело в ходе XIX в. выключение сознания в результате (действия) противоестественной Ему материалистической силы, которая взошла в духовные миры как результат материализма человеческих душ, прошедших через порог смерти. И наступление бессознательности в духовных мирах описанным образом стало воскресением сознания Христа в душах людей на Земле между рождением и смертью в XX в. В определенном смысле можно предсказать, что то, потерянное человечеством в сознании, уверенно взойдет в XX в. вновь в ясновидческом созерцании. Вначале немногие, затем во все большем числе люди в XX в. будут делаться способными воспринимать явление эфирного Христа, т.е. Христа в облике Ангела. Ради человечества произошло то, что можно назвать разрушением сознания в мирах, лежащих непосредственно над нашим земным миром, в которых можно созерцать Христа в период от Мистерии Голгофы до наших дней".152 (2)

     Перейти на этот раздел

  

563. "Христос всегда здесь, но в духовном мире. И мы можем достичь Его, поднимаясь туда. Все антропософское учение должно преобразоваться в нас в сильное желание не дать пройти мимо человечества незамеченным событию второго Пришествия Христа, и во время, предоставленное в наше распоряжение, всячески готовить человечество к тому, чтобы оно оказалось зрелым выработать способности, которые позволят ему по-новому соединиться со Христом. Ибо в противном случае человечеству придется долго-долго ждать, пока ему вновь представится подобная возможность. Долго придется ему ждать: до нового воплощения Земли. Если люди пройдут мимо события второго Пришествия Христа, то созерцание Христа в эф. теле будет доступно только тем, кто путем эзотерического обучения сможет подняться к этому переживанию". Переживание же события с помощью естественно развивающихся способностей долгое-долгое время будет невозможно. "Христос явится снова потому, что люди смогут восходить к Нему в созерцании эфирного. ...Люди станут способны видеть эф. тела, и среди эф. тел увидят эф. тело Христа. Они станут врастать в тот духовный мир, в котором Христос явится новым способностям человека". Тогда отпадет нужда во внешних свидетельствах о Христе.118 (1)

     Перейти на этот раздел

  

188. "Всю Валленштайн-драму (Шиллера) можно понять, приняв во внимание, как Валленштайн чувствует себя пронизанным духовными силами, исходящими от звeздных констелляций. И можно прямо сказать: в конце XVIII столетия Шиллер чувствовал побуждение вернуться к тому звeздному воззрению, которое в XVI, XVII веках для людей, которые вообще об этом думали, было обычным. Таким образом, Шиллер полагал, что человеческую жизнь нельзя представить в выдающихся проявлениях, не связав еe с космосом.
     А далее возьмeм такое его произведение, как "Невеста из Мессины". Шиллер производит эксперимент. Он пытается старые мысли о судьбе связать со звeздной мудростью, изобразив это драматически. ... Отбросьте однажды всю веру в звeзды, в судьбу и возьмите то, что останется, и это, собственно, будет грандиозная драма "Невеста из Мессины". Шиллер здесь мог бы создать драму без веры в звeзды и без идеи судьбы, но затем он взял веру в звeзды и идею судьбы. Это значит, что он в своей душевной конституции чувствовал необходимость поставить человека в связь с космосом.
     Очевидно, что здесь имеет место абсолютный параллелизм тому, что вывел Гeте, продолжая своего "Фауста", ставя его в целую мировую панораму".
     Гeте делал это образно. Шиллер более склонялся к абстракциям. И в "Валленштайне", и в "Невесте из Мессины" человек так далеко идeт к связи с космосом, что это выступает даже в мыслях о судьбе, свойственных ещe греческой трагедии. Шиллер воспринял в себя мысли о свободе из французской революции. Но если французская революция разыгралась как политическая революция, то в Средней Европе она носила характер духовной революции. "И можно бы сказать: интимнейший характер эта духовная революция приняла в тех сочинениях Шиллера, о которых я здесь уже упоминал, а также в "Письмах об эстетическом воспитании человека".
     Шиллер спрашивает: как человеку прийти к достойному бытию? — нечто типа "Философии свободы" тогда написать ещe было невозможно — и отвечает, что логика заключает его в необходимость разума; с другой же стороны встаeт природная необходимость. Равновесие между тем и другим состоянием возможно в эстетическом состоянии. Тогда первое сдвигается на ступень ниже в "нравится — не нравится", а здесь человек в некотором отношении свободен. Природное же, инстинкты, поднимаются на ступень выше. И обе необходимости встречаются.
     Естественно, всe, что выражено Шиллером философски, — абстрактно. "Гeте исключительно любил мысли, но ему опять-таки было ясно: так к загадке человека не подойти. Гeте понимал, что шиллеровские "Письма" являются лучшим творением нового времени... но ему было ясно и то, что человеческое существо слишком богато, чтобы к нему подходить с такими мыслями.
     Шиллер, если я могу так выразиться, чувствовал: я стою в интеллектуалистической эпохе. И именно через интеллектуализм человек не свободен, ибо здесь возникает необходимость разума. — Он искал выход в эстетическом творении, в эстетическом наслаждении. Гeте же чувствовал бесконечное богатство, полноту содержания человеческой природы. Он не мог даже духовно удовлетвориться содержательным, глубоким пониманием Шиллера. Поэтому он чувствовал себя вынужденным выразить это по-своему, выразить те силы, что играют между собой в человеке. Не только своей природой, но и всем своим пониманием Гeте не мог это дать в абстрактных понятиях. И под влиянием шиллеровских мыслей этого рода он написал свою "Сказку о зелeной Змее и прекрасной Лилии", где выступает целая толпа в 20 образов, где всe имеет отношение к душевным силам, всe взаимодействует и не только в силу природной или разумной необходимости; взаимодействуют 20 различных импульсов и в конце концов различным образом создают то, что являет собой богатая природа человека".
     "Этим Гeте выразил признание того, что если хотят говорить о человеке и о его сущности, то должны взойти к образам. — А это путь к имагинации. Гeте этим просто указал путь в имагинативный мир. "Сказка" так важна потому, что она показывает, как Гeте из своей борьбы, как он еe выразил в "Фаусте", в наиболее важный момент почувствовал тягу к имагинативному пути.
     Для Гeте было бы философией сказать: в человеке взаимодействуют мысль, чувство и воля. — Так он сказать не мог, но он показал, как в некоем месте пребывают три короля: золотой, серебряный, медный. В этих образах для него заложено то, чего в понятиях не выразить. Итак, мы видим Гeте на пути к имагинативной жизни. И здесь мы касаемся наиглубочайшего вопроса, которым занимается Гeте. О глубине этого вопроса сам Гeте вообще ни с кем охотно не разговаривал. Но можно узнать, как этот вопрос его занимал. Это выступает во многих местах. Что, собственно говоря, человек получает от того, что, исходя из своего мышления, он хочет проникнуть за собственное существо, исходя из того мышления, к которому пришeл интеллектуализм? Что человек имеет от того? — Постепенно выступает вся тяжесть этой земной загадки — загадки всей эпохи, естественно, ибо со всей силой она должна выступить именно в этой эпохе — в парадоксальных словах. Так, например, в "Фаусте" мы читаем:
     Познанья свет —
     Для всех секрет,
     Для всех без исключенья!
     Порою он
     Как дар суждeн
     И тем, в ком нет мышленья!
     (ч.1, сц.6. Пер. Н.А.Холодковского)
     Это исключительно глубокие слова, хотя их и говорит ведьма. Высшая сила науки таит целый мир! Кто не думает, т.е. в ком нет мышленья, тому оно дарится! Человек может думать сколько угодно, высшая сила науки останется скрытой для него. Если же он приходит к тому, чтобы не думать, то получает еe в дар: он получает еe без хлопот. Следовательно, необходимо развить силу не мыслить, не мыслить каким-либо искусственным образом... чтобы прийти к силе науки, — не к науке, к которой, естественно, без мышления не подойти". "Сила науки, и Гeте это знает, действует в человеке, даже в ребeнке. Я писал об этом в книге "Духовное водительство человека и человечества", что эта сила нужна, чтобы сформировать мозг".
     "Эта проблема занимала Гeте. Конечно, он не имел в виду тупое безмыслие, но ему было ясно: если через интеллектуальное мышление человек не разрушит связь с силой науки, то он может к ней прийти. — Собственно говоря, на этом основании он даeт Мефистофелю отвести Фауста на кухню ведьмы. Фауст пьeт напиток юности. Это, конечно, берeтся реалистически. Но представим себе при этом и самого Гeте, а также то, что там говорит ведьма":
     Пойми: причти
     Раз к десяти,
     Два опусти,
     А три ставь в ряд —
     И ты богат.
     Четыре сгладь,
     А шесть и пять
     За семь считать,
     И восемь раз —
     Закон у нас.
     Пусть девять в счeт
     За раз пойдeт,
     А десять сгладь,
     Так ведьма учит умножать.
     (Пер. Н.А.Холодковского)
     Так выражается Гeте. Он неохотно говорит о подобных вещах. Науки высшая сила таит весь мир! Кто не думает, получает еe в подарок. "Ну, а мышление пропадает у того, кому говорится: "Пойми: причти раз к десяти, два опусти, а три ставь в ряд — и т.д.: тогда мышление прекращается! Тогда человек приходит в состояние, в котором высшую силу науки получает как дар. — Подобные вещи постоянно играют в гeтевском "Фаусте", в его поэтических сочинениях".
     Фауст прошeл через философию, юриспруденцию и т.д., дошeл до магии. Всe это жило и в самом Гeте. Но чем таким ещe обладал Гeте, чего не было у Фауста? — Фантазией! "У Фауста совершенно нет фантазии, у Гeте она есть. Фантазию Фауст получает на кухне у ведьмы, благодаря напитку юности. Гeте этим отвечает здесь себе на вопрос: что будет, если человек с фантазией захочет проникнуть в мировые тайны? — Ибо это была первостепенная сила, которой обладал сам Гeте. В юности ему это было не ясно, не окажется ли человек ищущим ощупью в темноте, если он с фантазией заглянет в мировые тайны. Таков Фауст-вопрос. Ибо вся сухая интеллектуальность, она живeт лишь в отражениях. Как только человек приходит к фантазии, так он уже на ступень приближается к силам человеческого роста, которые пронизывают человека. Здесь, хотя лишь и издалека, человек входит в пластические силы, которые, например, также пластически формируют мозг в ребeнке. А тогда всего один шаг от фантазии до имагинации! Но именно это и было главным вопросом Гeте.
     Он даeт Фаусту войти на кухню ведьмы, чтобы отложить проклятое мышление, которое хотя и ведeт к науке, но не к силе науки, чтобы мочь жить в порыве фантазии. И начиная оттуда, Фауст развивает силу фантазии. ... Где имеется фантазия, там в душевном живут юные формообразующие силы".
     В 1788 г. "Кухня ведьмы" ещe не была написана, но вопрос бродил в Гeте, и, побуждаемый Шиллером, он пошeл к его решению. Сам Шиллер был далeк от пути к имагинации. Но в "Валленштайне" и "Невесте из Мессины" он искал космическое. В "Орлеанской Деве" он пытался проникнуть в подсознательные силы человеческого существа. "Вся глубина борьбы, господствующая здесь, становится видна, если сказать себе: после смерти Шиллера остался фрагмент (драмы) "Деметриус". Этот "Деметриус" — фрагмент превосходит по драматической силе всe остальное, написанное Шиллером. На столе у Шиллера остался набросок "Мальтийцев". Если бы Шиллер закончил эту драму о мальтийцах, то она, вероятно, стала бы чем-то грандиозным. Борьба мальтийских рыцарей, этого духовного ордена рыцарей, подобного ордену тамплиеров, против султана Сулеймана — в этом разворачивается весь принцип мальтийского ордена. Несомненно, если бы Шиллер закончил эту драму, то он бы встал перед вопросом, как снова прийти к тому, чтобы воззрение духовного мира внести в человеческое творчество? Ибо вопрос совсем живо уже стоял перед ним". Но Шиллер умер. Никто больше не побуждал Гeте. Эккерман не был столь одарeн, как Шиллер. Гeте дописал "Фауста", но законченным его назвать нельзя. Возьмeм хотя бы философию "Фауста". В первоисточнике сказания о Фаусте, известного ещe в IX в. как сказание о Теофилусе, возникшего в Греции и распространившегося по всей Европе, проклинается пакт с дьяволом; Теофилус спасается, обратясь к Богоматери. XVI век (к которому примыкает Гeте) сделал сказание о Фаусте протестантским. Фауст заключает пакт с дьяволом и также подпадает его власти. Но Лессинг и Гeте выразили протест против этого. Гeте хотел спасти Фауста. Однако ему приходится прибегать к католической символике. К чему стремился Гeте, чего он не одолел, видно во второй части "Вильгельма Майстера", в "Духовном родстве". Гeте всюду стремился человека вчленить в большую духовную взаимосвязь. Одному ему это было не по силам. Шиллер был у него отнят".
     "Гeте нужен был Шиллер, чтобы Фауста, которого он сначала создал как личность, включить в большую всеобъемлющую мировую панораму". Задача найти путь в духовный мир стоит перед новым человечеством. 210(12)

     Перейти на этот раздел

  
Ошибка! Фрагмент 301910 не найден.
     Перейти на этот раздел

  

284. "Гений народа развивает имагинации. Каждый человек должен искать свои собственные имагинации для своего эзотерического развития, но Гений народа развивает имагинации, из которых должна последовать всеобщая духовная культура будущего. Имагинативная духовная культура должна развиваться в будущем. Сегодня мы имеем в некотором роде кульминацию абстрактной духовной культуры... из неe должна развиться духовная культура с образными представлениями". 190(5)

     Перейти на этот раздел

  
Ошибка! Фрагмент 304480 не найден.
     Перейти на этот раздел

  

Норвежцы. Финны

1402. Развитие души рассудочной, пройденное греко-латинской культурой, "излилось в души сознательные народов центральноевропейского Севера. Это продолжало действовать в них дальше как душевные задатки; более же южной части германского населения надлежало развить сначала то, что необходимо для внутренней подготовки души сознательной, для самоисполненности ее содержанием сознания древнего ясновидения". 121(10)

     Перейти на этот раздел

  

  Оглавление          Именной указатель Назад    Наверх
Loading
      Рейтинг SunHome.ru    Рейтинг@Mail.ru