485. "Если посмотреть имагинативно на радугу, то в ней можно увидеть элементарных существ, действующих в ней. С ними связано весьма примечательное явление. Здесь (в желтом) можно видеть постоянный выход из радуги определенных элементарных существ. Они движутся через это. Когда они приходят вниз, к зеленому, то снова втягиваются в радугу. Здесь они исчезают. А с другой стороны выходят снова. Вся радуга предстает в имагинации, как поток духовного, появляющегося и исчезающего, — некоего рода духовный цилиндр. И в то же время можно заметить, что когда эти духовные существа выходят наружу, то они испытывают большой страх, а уходя внутрь — непобедимое мужество. Когда смотрят на красно-желтое, то чувствуют, что там изживается страх, а когда смотрят на сине-фиолетовое, то получают чувство: здесь все живет как мужество". И если сделать некий разрез радуги, то она будет иметь определенную толщину, как разрез цилиндрического тела. В ней возникает водный элемент и в нем живут существа, являющиеся родом отображения существ третьей Иерархии. Это действие элементарных существ выступает как действие четвертой Иерархии. Мы теперь это называем не так, но в XII-XIII веках думали именно так. И без этого знания, например, не понять сочинений Альберта Магнуса.
     "Что представляет собой эта четвертая Иерархия? — Это человек. Сам человек составляет четвертую Иерархию". Конечно, прежде имелся в виду не современный человек, но человек до грехопадения, когда он обладал на Земле властью так же, как Ангелы, Архангелы, Архаи обладали властью на др. Луне, вторая Иерархия на др.Солнце, а первая Иерархия на др. Сатурне. "С этой четвертой Иерархией пришла, конечно, как дар высших Иерархий, как нечто такое, чем высшие Иерархии владели, хранили, но чем сами не пользовались, пришла жизнь. И в переливающийся красками мир, который я описал лишь вкратце, пришла жизнь.
     Вы спросите: а разве все другое не жило ранее? — Дорогие друзья, как это обстоит, вы можете изучить на самом человеке. Ваше "я" и астр. тело не имеют жизни и, тем не менее, существуют. Духовное, душевное не нуждается в жизни. Лишь с вашего эфирного тела начинается жизнь".233 (10)

Переживание Праздника

621. "В час полночи, сквозь Землю, когда для физиче­ского зрения Земля была непроницаема, посвященные (древности) смотрели на Солнце. И когда они так смотрели на полночное Солнце, его физическое бытие было устранено, но зато в солнечное бытие была вписана тайна Христа, Духа Солнца. Так заранее ученики древних посвященных созерцали тайну Христа, Солнечного Духа. Это было высшим природным виде­нием, это было обретением ясновидения внутри природы. Символ Пасхи выражает для нас обретение ясно­видения внутри исторической жизни земного человечества, обретение ясновидческого прозрения в то, что мы, по сути говоря, став свободными земными людьми, уже заключили союз с Люцифером и Ариманом, и что один только Христос может избавить нас от этого союза. Что для учени­ков древних посвященных означало "созерцание Солнца в час полночи", то для людей Христа должно посте­пенно стать молитвенным почитанием Мистерии Страстной Пятницы и Субботы. У нас есть все основания в эти дни концентрироваться на том, что связано с внутренней трагикой, с внутренним правомерным трау­ром глубочайшего внутреннего человеческого существа. Как земные люди мы бы не смогли стать свободны­ми человеческими существами, если бы не встали в указанное отношение к Люциферу и Ариману, если бы не смогли идти путем Люцифера и путем Аримана. Человеку подобает то трагическое, что покоится в под­основах его существа, в эти дни вызвать перед своим сознанием, когда он говорит себе: моя свобода ни в коем случае не была бы возможной, если бы я не мог следовать за Ариманом и Люцифером. — Это может взойти в его сознании, когда он смотрит на символ покоящегося в могиле Христа, Который Своим деянием упразднил то, что должно было наступить ради человеческой свободы.
     Печаль о человеческом существе правомерна. Человек имеет основание не только для радости, но он имеет постоянное, глубокое основание для печали о своем существе, и она должна проходить через душу в эти дни, посвященные, праздничным образом, положению во гроб. В течение года остается много дней, когда человек должен думать о том, что он обрел благодаря тому, что земное развитие не было покину­то, что Христос как Воскресший пришел в земное бытие. Но что сделало необходимой Мистерию Голгофы, что как космическая печаль будет жить в человеческих душах, все это должно разразиться в эти дни. И если человек хочет выработать чувство того, что связано с человеческой душой из ее истории, то он может в эти дни испытывать печаль в связи с человеческим развитием, или, вернее сказать, он должен печалиться о человеческом развитии.
     А если такое чувство живо, то правомерны черные покровы, которые в эти дни мы выбрали для убранства нашего помещения. Красный же цвет должен выступить перед нашим взором по прошествии дней траура, траура о том, что глубокий трагизм связан с человеческим существом".161 (10)

1292a. "Процесс дыхания совершается не только в легких, но и в глазах. Только там вдыхается и выдыхается не воздух, а тепло. При виде красного (оранжевого, желтого) тепло вдыхается. Видя холодные цвета — синий, индиго, фиолетовый, глаз выдыхает. Что лежит в основе глаза эфирно, есть тепло — физическую основу легких образует воздух, — которое вдыхается и выдыхается. По сути говоря, в каждом органе чувств совершается процесс дыхания".
     Высшие существа не обладают человеческим зрением или речью. "Они направляют тепло в какое-либо место, и там вспыхивает цвет. Так выражают они свою суть и говорят друг с другом". Твердый цвет, переживаемый достаточно живо на материальных объектах, вызывает чувство боли, как, впрочем, и весь физический мир. Боль прекращается, когда мы цвета ощущаем морально. "Тогда красное ощущают как наказание за эгоизм, синее — как вознаграждение за преодоление эгоизма. Тогда цвета начинают говорить языком, на котором в будущем заговорит и человек".
     На Юпитере органы дыхания и речи не будут так разделены, как теперь. Соединятся зрение и чувство тепла. Для развития Я все это некогда разделилось. "В будущем человек начнет воспринимать связь между сказанным словом и цветом. Слыша безразличные (для себя) вещи, человек будет переживать зеленый; желтый вспыхнет, когда заговорят эгоистически; в красном цвете выразится преодоленный эгоизм^*.
     Становление органов единством будет возможным лишь через понимание Мистерии Голгофы. Ибо лишь в этом случае мы делаемся способными всю природу переживать морально. Глядя на облака, на пронизывющие их молнии, люди со временем будут видеть в них Христа в Его эфирном облике. "На облаках", т.е. с элементами приходит Христос".

     251. "Глаз имеет тенденцию рождать из себя зеленовато-синее, когда он видит красное; в этом состоит внутренняя активность глаза. ... и эта внутренняя работа действует успокаивающе" на возбужденных детей. "Если мы вовне окружены красным, то в нашем внутреннем живут противоцвета. Из этого можно понять, почему во всех культовых местах эзотерики имеется красный цвет, а экзотерические места, в которых внешне и в символах говорится о тайных учениях, оформляются синим цветом. Розенкрейцеровское мировоззрение выражает эзотерику в красном цвете. Если же пространство должно быть вполне оформлено в розенкрейцерском духе, то сверху еще должны возвышаться синие дуги". Наше внутреннее должно стать столь эфирно чистым, как мировой эфир над нами, являющийся нам в голубом.
     Голубизна неба имеет большое значение для человека нашей эпохи. Воздействие на душу голубых далей пространства "постоянно содержит в себе призыв прийти в соприкосновение с существами, пребывающими в большом мире, которые наше эф. тело побуждают к познанию спиритуального". Прозрачные и непрозрачные цвета имеют разную природу. "Если благодаря цвету, находящемуся на непрозрачной поверхности, мы соприкасаемся с существами, прежде всего распространенными в пространстве и не имеющими отношения к трем царствам природы ... то благодаря светящимся цветам мы соприкасаемся с существами, непосредственно занятыми тем, что приводит вещи трех природных царств к существованию. ... Если светящийся красный образует некоего рода окно, сквозь которое можно ясновидчески смотреть в мир природы, то мы встречаем существ, чья работа образует лучшие силы для будущего земного бытия. Они должны оставаться в природных царствах, дабы человек мог взрастить внутренние силы, делающие его все более целомудренным в его крови, т.е. освобождающие его от вожделений". И когда мы т.обр. смотрим на природу, эти существа бессознательно зовут нас к очищению страстей. 284 с.60, 150

Явления мира красок

     581. "Гете представлял себе, что свет и темнота соотносятся между собой подобно северному и южному полюсам магнита. Темнота может своим действием ослаблять свет. И наоборот, свет может ограничивать энергию темноты. В обоих случаях возникает цвет. Физикалистское воззрение, мыслящее темноту как нечто абсолютно пассивное, не может говорить об этом взаимодействии. Оно поэтому вынуждено выводить цвета из одного лишь света. Подобно свету, темнота для наблюдателя есть также явление. Темное в том же смысле составляет содержание восприятия, как и светлое. Только одно является противоположностью другого. Глаз, вглядывающийся в ночную тьму, опосредует реальное восприятие темноты. Будь темнота абсолютным ничто, никакого восприятия возникнуть не могло бы, сколько бы мы ни вглядывались в мрак. Желтое — это темнотой приостановленный свет; синее — ослабленная светом темнота".
     "Свет и темнота, желтое и синее суть противоположности. Как воспринимает эти противоположности глаз? В природе глаза должна быть заложена способность ощущать также и отношения между отдельными восприятиями. Ибо "своим бытием глаз обязан свету. Из безразличных вспомогательных органов животного свет вызвал к жизни подобный ему самому орган; и так глаз образовался из света для света, чтобы внутренний свет выступил навстречу внешнему". (Гете).
     "Если мрак, через который проходит свет, постепенно усиливается, то желтое переходит в желто-красное, и затем — в рубиново-красное. Если же мгла, через которую проходит темнота, уменьшается, то голубой цвет переходит в индиго и затем в фиолетовый. Желтый и синий — это основные цвета. Они возникают благодаря взаимодействию светлого и темного с мглистой средой. Оба могут усваивать красноватый тон: первый — благодаря увеличению, второй — благодаря уменьшению мглы. Красный, следовательно, не основной цвет. Он присутствует как цветовой тон в желтом или в синем. Желтый с его красными нюансами, которые могут возрастать вплоть до чисто красного цвета, стоит ближе к свету, тогда как синее с его оттенками — ближе к темноте. Если смешать синее и желтое, возникает зеленый, а при смешивании усиленного до фиолетового синего с затемненным до красного желтым, возникает пурпуровый цвет.
     Эти основные явления Гете исследовал в самой природе. Солнечный отблеск кажется желтым, если на него смотреть сквозь завесу мглистой дымки. Темное мировое пространство, увиденное сквозь пронизанную дневным светом блестящую пелену атмосферы, представляется синевой неба". "Горы также представляются нам синими, ибо когда мы смотрим на них в таком удалении, что не можем видеть локальных цветов и никакой свет от их поверхности не воздействует более на наш глаз, то они действуют на нас как некий совершенно темный предмет, который представляется синим благодаря выступающей между нами и горами светлой дымке". (Гете).
     "Желтое возникает благодаря самой мягкой умеренности света. Синее указывает на темное, действующее в нем. Поэтому оно вызывает ощущение холода, как бы "напоминает тень". Красно-желтое образуется благодаря нарастанию желтого в сторону темноты. Через это усиление растет энергия. Веселое, оживленное переходит в восхитительное, блаженное. Если нарастание продолжается дальше от красно-желтого до желто-красного, то радостное блаженное ощущение превращается во впечатление насильственного. Фиолетовое есть стремящееся к ясности синее. Покой и холод синего благодаря этому переходят в беспокойство. Дальнейшее повышение переводит это неспокойное в сине-красное. Чистое красное стоит в середине между желто-красным и сине-красным. Ураган желтого утихает, мирный покой синего оживляется. Красное оставляет впечатление идеального удовлетворения, примирения противоречий. Чувство удовлетворенности возникает также благодаря зеленому, представляющему собой смешение желтого и синего. Но поскольку здесь веселое настроение желтого не нарастает, покой синего не нарушается красным тоном, то удовлетворение от зеленого цвета чище, чем то, которое вызывается красным.
     Глаз, если ему предложен какой-либо цвет, тотчас требует иного. Если он видит желтое, то в нем возникает вожделение к фиолетовому; если он зрит синее, то томится по оранжевому; если смотрит на красное, то жаждет зеленого. Это понятно, что возникает чувство удовлетворения, когда наряду с одним цветом, который предложен глазу, ставят другой, к которому он стремится по своей природе. Из самого существа глаза проистекает закон цветовой гармонии. Цвета, которых наряду друг с другом требует глаз, действуют гармонически. Если одновременно выступают два цвета, один из которых не требуется другим, то глаз возбуждается к противодействию. Сопоставление желтого и пурпурного имеет нечто одностороннее, но оживленное и пышное. Глаз хочет фиолетового рядом с желтым, чтобы иметь возможность проявить себя сообразно с природой. Если на место фиолетового поставить пурпур, то предмет заявляет претензию обратить на него внимание. С требованием органа он не связан. Такого рода сопоставление служит тому, чтобы указать на самое значительное в вещах. Оно не ставит своей задачей удовлетворение, а только характеризует. К таким характерным связям относятся цвета, которые не находятся в полной противоположности друг к другу, но также и не переходят непосредственно друг в друга". 6(9)

     1133. Перед имагинациями человек не стоит, как перед нарисованными в физическом мире картинами. "Кто их так переживает, тот переживает (визионерски) видения, а не имагинации. Имагинации чело­век переживает так, как если бы своим собственным существом, которое теперь также потеряло третье измерение, он двигался сам внутри картины. ... Все, что являет себя так же, как в физическом мире, — это видения. Действительно высшее познание имеет место тогда, когда переживаются имагинации того рода, при котором, напр., если человек видит в этих имагинациях цвет, то он видит его не так, как в физическом мире, а переживает этот цвет". Когда мы переживаем цвета в физическом мире, то с каждым цветом мы связываем определенное переживание. Красное мы воспринимаем так, что оно нас атакует. Зе­леный несет ощущение умеренности и никакой боли, но также и никакого особого удовольствия. С синим вы переживаете ощущение жертвенности, смирения.
     "Когда в духовном мире навстречу идет нечто такое, что вызывает настроение смирения, то это есть то же самое переживание, что в физическом мире выступает как переживание синего или сине-фиолетово­го цвета, и тогда для краткости говорят, что видят синий или красный в духовном мире. Иначе всякий раз, желая выражаться точно, пришлось бы говорить, что мы переживаем нечто подобное тому, что пере­живает человек, когда в физическом мире видит красное иди синее. Чтобы постоянно не употреблять этот длинный способ выражения, прибегают к сокращениям и говорят, что имеют аурическое видение, аурическое созерцание, которое подразделяется на красный, зеленый, синий и т.д." 227 (2)