1261. "На Востоке человек целиком сросся со своей речью. Там живет духовно-душевное, живет в речи. ... Человек Запада живет в речи как в одеянии, человек Востока живет в речи как в самом себе. Поэтому человек Запада может принять естественнонаучное понимание мира, влить его в речь, которая ведь является лишь сосудом. На Востоке естественнонаучное мировоззрение Запада не находит опоры, т. к. оно никак не может погрузиться в речь Востока. Она его отторгает". Это особенно видно по Р.Тагору, хотя он и довольно кокетлив. В Средней Европе человек воспринимает переживаемое от Запада. Но он не принимает это так глубоко, как на самом Западе, и пропитывает это тем, чем владеет Восток. Отсюда подвижное равновесие среднеевропейца, его раздвоение индивидуального. Как пример можно взять письма Шиллера об эстетическом воспитании, где выступают две потребности: природы и разума. 200(3)

1334. "Французская народность имеет тенденцию мысль низводить, втискивать в слово, т. е. мысль впечатывать в сказанное. Поэтому так легко в этой сфере опьяняются словом, опьяняются фразой; (рис. 1):
     Английская народность отпечатлевает мысли под словом, так что мысль пронизывает слово и по ту сторону слова ищет реальность (рис. 2):
     Немцы отличаются тем, что с мыслью не доходят до слова. И только благодаря тому факту могла возникнуть философия... Фихте, Шеллинга, Гегеля, благодаря тому, что немцы не несут мысль до слова, но мысли держат в мыслях. ... Действительно правильный перевод этого невозможен, возникает лишь суррогат. Нет никакой возможности сказанное Гегелем перевести на английский или французский. Это совершенно исключено. ... Славянская народность отталкивает мысли назад, во внутреннее и там держит их. Слово очень далеко отстоит от мысли. Оно парит как бы отдельно от нее (рис. 3)”. 173(3)

1338. Р.Штайнер (А.Белому): "Русские не знают своего языка; их язык шире, чем они; если бы они познали свой язык, если бы они научились понимать, как отыскивать правильное слово и как менять значение слов, если бы они их ставили на принадлежащие им места, т. е. слова брали реально, а не абстрактно, то они уже были бы в культуре Манаса; как мне кажется, слово "манас" содержится в вашем языке; но русские не постигают всего, что содержится в их языке. Язык несет в себе слова сокрыто, а русские говорят о "бессловесном", о "невидимом". ... монашеское направление в современной русской интеллигенции не хочет знать слова..."
     "Киселева говорила мне, что все "о" произносятся в вашем языке как "а". Я думаю, что это не заключено в сути вашего языка". Когда я был в русской церкви в Гельсинфорсе, "мне понравилось звучание слов в молитвах, как их произносил священник", все остальное усыпляло мышление. "Звучание же слов было поистине прекрасно. ... Когда я слышу русского, его речь звучит не в нем, а над ним (над головой); когда же они начнут говорить здесь (в груди), то овладеют своим языком; тогда для „несказанного" они найдут много слов". Д. 89, 30-31