Первые века Христианства

526.Апостолы смогли понять Мистерию Голгофы лишь в III-м столетии. Тогда возникает инспирирование ими первых отцов церкви. "В III столетии современники Христа стали зрелы для понимания. В IV столетии это понимание возрастало, но возрастали и трудности в инспирировании людей. В VI столетии они возросли еще больше, и так продолжалось до того времени, когда Римом был учрежден строй, воспротивившийся... этой инспирации человечества духовными тайнами Мистерии Христа".184 (11)

     81a. Под "отцами церкви" понимаются ученики апостолов или ученики учеников апостолов. "Если вы возьмете сочинения отцов церкви, то найдете в них три характерных признака. Первый из них состоит в том, что в этих сочинениях иссушено живое понимание Ветхого Завета. Вы можете легко воспринять, как повсюду в этих сочинениях, вплоть до "Патера Герма" (автор сочинения Герм был братом римского епископа Пия I; середина II столетия), выступает стремление трактовать Ветхий Завет интеллектуалистически ... аллегорически..."
     Второй признак — это указания на второе Пришествие Христа, но делаются они в таком духе: "...Христос явится подобным же образом, как и в первый раз и только более удивительно станет странствовать по Земле".
     Третий характерный элемент в тех сочинениях сводится к совету верующим не искать своего религиозного пути, отказываться от желания получить свои откровения и всецело подчиняться установлениям церкви, быть ей послушными. 343, с. 235

     249а. "В обруганных, как гностические, сочинениях и иных древних писаниях отцов церкви, бывших еще учениками апостолов или учениками их учеников, содержатся потрясающие эзотерические учения о Христианстве; они были искоренены церковью, поскольку она желала устранить то, что было связано с этими писаниями: космическое. Именно вещи колоссального значения были уничтожены церковью... но чтение в Акаше-хронике вновь восстанавливает их вплоть до последней точки над "i"... " 346, с. 129

     256. "Личности, подобные Клименту Александрийскому (ум. в 211 г.) и Оригену (род. в 185 г.), стояли на более догматической христианской почве. Климент берет греческие мировоззрения как подготовленные к христианскому откровению и пользуется ими как инструментом для выражения и защиты христианских импульсов. Подобным же образом действует и Ориген". 18(3)

     257. В Клименте Александрийском, Оригене, Тертуллиане, Иринее, не говоря о более древних отцах церкви, "жил совершенно особенный род внутреннего движения понятий и представлений; в них жил совсем иной дух, чем позднее в церкви. Мы должны приблизиться к этому духу, что жил в них, если хотим приблизиться к Мистерии Голгофы". 175(15)

     267. "Интеллектуализм как техника мышления вырабатывался до ХV в". Не так важна была духовная жизнь отцов церкви, Скоттуса Эригены, Фомы Аквинского, Альберта Магнуса, как воспитание человечества в интеллектуализме. 206(5. VIII)

     278. "Внешне это выглядит так, будто бы Альбертус Магнус и Фома Аквинский хотели в некотором роде диалектически соединить августинизм с аристотелизмом. Один был носителем церковных идей, другой — философских. Но значение их простирается до наших дней".
     "Что для древних было созерцанием, что древним как реальность представало в духовном мире, для схоластики стало чем-то таким, о чем должна была решать вся та острота мышления, вся та пластичность и тонкость логики, о которой я говорил. Это увлекло проблему, прежде снимавшуюся созерцанием, в сферу мышления, в сферу рацио. В этом суть томизма, в этом суть альбертизма, суть высокой схоластики. ... Все проблемы она видит перед собой прежде всего в рациональном облике, в логическом облике, в облике, какой должно постигать мышление".
     "Другое и важное, перед чем стояла схоластика, было учение о двойной истине. Оба мыслителя, и Августин, и Фома, придавали этому особое значение: содержание веры привести в созвучие с содержанием разума, не искать никакого противоречия" между ними. Одно не должно противоречить другому. Это было радикализмом для того времени. Задававшие тон отцы церкви считали, что человек просто должен жить с двумя видами истины. И так, собственно, мы живем и поныне. Для Фомы логика позволяет подняться до определенного предела, далее можно идти с содержанием веры. Одно стоит рядом с другим без противоречия. Но истина двояка, потому что человек вплоть до внутреннейшего своей души подпал греху. 74(2)