1860. " Переживаемое нами в душе вследствие чувственных впечатлений мы соединяем с тем, что как мыслеобразование (мыслесплетение из живых мыслей) вчленено в нас с рождением. Но само объективное мыслеобразование остается неосознанным. И лишь то, что мы "выплетаем", что мы, в нек. роде, "выдавливаем" из нашей внутренней мыслительной деятельности, входит в наше сознание. Фактически это происходит так, как будто субъективные мысли бьются, ударяются об это мыслеобразование, а оно их отражает, давая им различное направление, и т. обр. наши субъективные мысли приходят в сознание (см. рис.). Я подчеркиваю: когда им задаются различные направления".
     Мы наблюдаем кристалл,"... мы видим его, прежде всего. Мы не ограничиваемся этим. Мы думаем о нем. Эти мысли следуют до мыслеобразования, и это мыслеобразование, вчлененное в нас с рождением, с которым мы были связаны еще будучи в космосе и которое мы получили из космоса, это мыслеобразование создано так, что мы теперь (созерцая кристалл) начинаем из неких предпосылок образовывать кристаллографичес­кие идеи, образовывать (классифицируя) из нашего внутреннего...": моноклинные, триклинные, и т.п. систе­мы. "И когда мы подобные мысли о кристалле вчленяем в то, что в некотором роде является априорными мыслями, которые мы берем из нашего внутреннего, то мы в этот момент, когда нас толкают субъективные мысли, направляемся к объективному мыслеобразованию. Ибо всю этого рода геометрию, механику, физику и т.д., что вырабатывается здесь, мы извлекаем из этого мыслеобразования, вчлененного в нас от рожде­ния; и отдельное, индивидуальное, что мы вчленяем в эти мысли, развиваемые нами о внешних чувственных наблюдениях и впечатлениях,мы уясняем его себе,когда даем ему отразиться к нам, но при этом еще и пронизаться вечным, живущим, образованным в нас мыслеобразованием, по меньшей мере вечным процессом, поскольку отдельные формы изменяются от инкарнации к инкарнации".
     Но остается вопрос: как я соединяю вместе эти субъективные мысли? — Дело в том, что мы не можем отделить в нас мысли от чувств и воли. "В воле живут все мотивы наших моральных мыслей. Но также в мышлении, в субъективном мышлении мы сознаем, что имели не одно только мысленное содержание. Мы соединяем мысли с мыслями, и мы осознаем деятельность, которая их соединяет. Что же живет тогда здесь в мышлении? — Тонким образом в мышлении, и именно в субъективном мышлении, живет воля. ... в субъекти­вных мыслях, которые мы нек.обр. проектируем, подталкиваем к мыслеобразованию, живет также и воля. Эту волю мы не можем внести в обычное сознание. Почувствуйте, как эта деятельность совершенно отчетливо выражается в воспоминании: в воспоминании воля должна уже исчезнуть! Она должна быть деятельной, но когда воспоминание готово, когда вспомненная мысль уже здесь, то воспоминание уже не может быть чистым, не может дать чистого отображения того, что оно должно отображать, как прошлое переживание, если бы оно было пронизано волей! Вспоминая о том, что вы ели вчера, вы, естественно, уже не мо­жете изменить тот суп; воли здесь уже нет, не правда ли? Должно выступить чистое мыслеобразование. Воля, т.обр., должна быть отброшена в рефлексировании. Куда она идет? (Содержание мыслей идет в созна­ние.) ...
     Волевое содержание мыслей идет вниз и соединяется с другим волевым и душевным содержанием и пере­ходит в становящуюся карму, делается составной частью становящейся кармы (см.рис., заштриховано светлым; стрелка).
     С другой стороны: наши волевые импульсы, они, как спящая часть, присутствуют также и во время нашей бодрственной жизни. Мы не можем видеть тех нижних областей, где живет воля. Мы имеем сначала мысли о волевых импу­льсах. Они переходят бессознательно в волю, и лишь когда воля выступает во­вне, мы опять рассматриваем то, что произошло благодаря нам, что мы пережи­ваем в обычном сознании в связи с волей. При поступке мы, собственно, все переживаем в жизни представлений, видим о том сны в жизни чувств и спим без сновидений в отношении волевой жизни.
     Но есть мысли, которые мы вводим в нашу волевую жизнь. Только когда? — Когда мы не предаемся нашим инстинктам, нашим потребностям, нашей т.н. низ­шей человеческой природе, поскольку она находится там, внизу, и движет нас к волению, к поступкам. Но тогда мы находим нашу волю в том, что образует наши субъективные переживания, когда мы над ни­ми господствуем нашими чистыми мыслями, которые направляются к воле, т.е. когда мы господствуем над волей с помощью наших интуитивно постигнутых мо­ральных идеалов. Эти интуитивно постигнутые моральные идеалы мы можем передать мыслеволе на пути вниз, в волевую область. Благодаря этому наша воля пронизывается нашей моралью, и внутри человека поэтому постоянно происходит борьба между тем, что человек посылает из своих мораль­ных интуиций вниз, в область воли, и тем, что там, внизу, подступает и клокочет в его инстинктивно-сновидческой жизни. Все это происходит в человеке. Но происходящее там, внизу, является в то же время тем, в чем подготовляется его человеческое будущее за пределами смерти. Это ударяет в область чувств. Собственно, в воле живет это будущее. Оно ударяет в область чувств и более ткет в чувствах, чем толь­ко в том, что я ранее описывал как чувственное настроение, имеющее значение для жизни между рождением и смертью. В обычной конституции чувств, которую я описывал как простирающуюся от депрессии до необузданного веселья, разыгрывается все то, в чем взаимодействуют человеческое прошлое и будущее в жизни между рождением и смертью. Но также и уходящее за пределы смерти проникает в то, что здесь восходит снизу. И что же здесь живет? Здесь живет нечто такое, что мы ощущаем как что-то объективное, поскольку оно приходит из областей, куда мышление не проникает. Это есть нечто объективное, поскольку оно имеет отношение к закономерностям, при которых мы себя как людей проносим через смерть. То, что здесь отражается — это совесть. И, говоря психологически, это, собственно, и есть происхождение совести".207 (5)