294. "Христос ни ненавидят, ни неправомерно любит". 157 (12)

Михаэль между Люцифером и Ариманом

581. "С тем характером, который Люцифер придал своему существу, он не может соединить ничего вычислимого. Его идеал — космическая безусловная интеллигенция (как субстанция. — Сост.) и действие воли.
     Эта Люциферическая тенденция соразмерна мировому порядку в областях, где должно царить свободное вершение. И там Люцифер — правомерный духовный помощник раскрытия человечества. Без его помощи в духовно-душевное человека, строящееся на основе телесно-вычислимого, не могла бы вселиться свобода. Но Люцифер хотел бы распространить эту тенденцию на весь Космос. И тогда его деятельность становится борьбой против божественно-духовного порядка, к которому изначально принадлежит человек.
     Тогда вступает Михаэль. Своим существом он стоит в невычислимом; но он создает равновесие между невычислимым и вычислимым; последнее он несет в себе как мировую мысль, полученную им от его богов.
     В ином положении находятся в мире ариманические власти. Они — полная противоположность божественно-духовных существ, с которыми изначально связан человек. В настоящее время эти последние — чисто духовные власти, несущие в себе совершенно свободную интеллигенцию и совершенно свободную волю, но они в этой интеллигенции и в этой воле создают, как мировую мысль, мудрое уразумение необходимости вычислимого, несвободного, из лона которого человек должен раскрыть себя как свободное существо. И со всем вычислимым, с мировой мыслью они в космосе связаны в любви. Эта любовь струится от них через Вселенную.
     В полной противоположности к этому живет в жадном вожделении ариманических властей холодная ненависть ко всему раскрывающемуся в свободе. Стремление Аримана направлено на то, чтобы создавать космическую машину из того, что он с Земли излучает в мировое пространство. Его идеал — единственно и исключительно — мера, число и вес.
     Он был призван служить в космосе развитию людей потому, что должна была раскрыться его область меры, числа и веса. Лишь тот действительно постигает мир, кто всюду постигает его духовно-телесное. Это должно быть принято во внимание вплоть до самой природы, в отношении таких властей, как действующие в любви божественно-духовные и в ненависти — ариманические власти. В природном мировом тепле, начинающемся весной и возрастающем к лету, нужно воспринимать природную любовь божественно-духовных существ; в веющем морозе зимы нужно осознавать действие Аримана.
     В расцвете лета в тепло, в природную любовь вмешивается сила Люцифера. На Рождество против морозной ненависти Аримана обращается сила божественно-духовных существ, с которыми изначально связан человек. И к весне природная божественная любовь постоянно смягчает природную ненависть Аримана.
     Появление этой ежегодно выявляющейся божественной любви есть время воспоминания о том, как со Христом свободный божественный элемент вступил в вычислимый элемент Земли. — В полной свободе действует Христос в вычислимом; этим Он обезвреживает имеющее вожделение только к вычислимому, а именно — ариманическое.
     Событие Голгофы есть свободный космический акт любви внутри истории Земли; Голгофа постижима также лишь любовью, которую человек несет навстречу пониманию".26 (140-143)

От Иоаннова дня к дню Михаэля

635. "Все в физически-эфирном человеке в вершине лета прокалено, если воспользоваться выражением Якоба Беме, огнем серы. Это может оставаться в подсознании, поскольку это тонкий, интимный процесс. ...для свершений в космосе он обладает колоссальным значением. — Существа с других планет смотрят эфирными глазами вниз в Иоанново время и видят внутреннее человека как светящуюся сущность. Это процесс сульфуризации. ... сульфуризованные в человеке субстанции неимоверно родствен­ны ариманическим силам. И видно, с одной стороны, как человек блистает в Иоанновом свете в космосе, но как драконообразное, похожее на змею образование Аримана извивается через этого в астральном све­те светящегося в космосе человека и старается его опутать, старается его обвить, стянуть в сонное, сновидческое, в подсознательное. Так что люди через эту иллюзорную игру, которой Ариман занимается со светящимся, с космически светящимся человеком, должны стать мировыми сновидцами и так сделаться добычей ариманических сил. Все это имеет в космосе значение".
     И когда из определенного звездного образования на Землю падает метеорное железо, то для человека оно является колоссаль­ной силы целящим оружием богов, направленным против Аримана. "И то, что пространственно в могучем величии разыгрывается вовне, в Мироздании, когда августовские рои метеоров лучатся в астральном свете в чело­веческом излучении, это имеет свой нежный, по видимости малый, но только простран­ственно малый противообраз в том, что происходит в человеческой крови. ... Человеческая кровь вовсе не столь материальна, как считает современная наука, но, повсюду возбуждаемая духовно-душевным, она пронизывается, простреливается тем, что как железо лучится в крови, что, побе­ждая болезнь, страх, ненависть, вчленяется в кровь как железо. ...Ибо избавление от боязни, избав­ление от страха излучается здесь с железом.
     И как боги своим метеорным железом побеждают тот дух, который желает всю Землю затопить страхом с помощью своего змеиного образования, когда боги дают излучаться железу в эту атмосферу страха, ко­торая особенно интенсивна с приближением осени, или когда кончается вершина лета, то нечто подобное тому, что совершают боги, происходит во внутреннем человека, когда кровь пронизывается железом. Все эти вещи человек впервые начинает постигать, лишь когда ему становится понятным их внутреннее духовное значение; а с другой стороны — он познает связь образования серы, образования железа в себе с тем, что имеется в космосе.
     Наблюдая, как звездопад идет через пространство, человек должен с почтением к богам сказать себе: происходящее вовне, в пространственных далях, — это в атомистически малом раз­мере постоянно происходит и в тебе: этот звездопад происходит тогда, когда образуется железо в каж­дой частице крови; твоя жизнь есть сплошной звездопад, сплошное падение маленьких звездочек. ...Такова связь внутреннего человека с Мирозданием. И затем мы видим, как особенно из нервной организации, пронизывающей человеческое тело происходит, особенно с приближением осени, мощное излучение серы, сульфура в мозг. И можно всего человека увидеть, так сказать, в виде светящегося серой фанто­ма, когда приближается осень.
     Но в эту синевато-желтую атмосферу серы излучаются рои метеоров, пребывающие в жизни крови. Это другой фантом. И в то время как фантом серы тянется, как облако, из нижнего человека в голову, из головы, из образования железа излучается рой метеоров в живое бытие крови.
     Таков человек с приближением времени Михаэля. Он должен научиться употреблять в своем сознании метеорные силы своей крови. Он должен научиться праздновать праздник Михаэля... как праздник освобождения от боязни, освобождения от стра­ха, как праздник внутренней инициативы и внутренней силы; тогда праздник Михаэля человек образует как празд­ник достижения воспоминания, бессамостного самосознания".
     "Человек говорит себе: ты становишься господином этого процесса, — который в ином случае развора­чивается в природе без твоего сознания, — если ты, подобно тому как ты благодарно склонялся перед рождением Спасителя на Рождество, как ты переживал глубокое внутреннее душевное движение на Пасху, в этот осенний праздник Михаэля переживешь, как должно возрастать в тебе все то, чему в человеке надлежит развиваться, направляясь против удобств, против боязливости, как внутренняя инициатива, свободная, силь­ная, смелая воля. Как праздник крепкой воли следует представлять себе праздник Михаэля. И если это происходит, если познание природы сливается с истинным духовным человеческим самосознанием, тогда праздник Михаэля получает свой правильный колорит, свою правильную окраску. ...Тогда из всего, что я описал, выступит величественный образ Михаэля (в борьбе) с драконом. ... нарисованный нам из космоса. Тогда дракон нарисует себя сам, образовав свое тело из сине­вато-желтых течений серы. Мы увидим в них мерцающий, излучающийся, облакообразно возникающий из серных паров облик дракона, над которым возвышается Михаэль, над которым Михаэль являет свой меч.
     Но мы лишь тогда правильно себе это представим ... когда атмосферу, в кото­рой Михаэль свое величие, свою силу разворачивает против дракона, когда пространство мы наполним не однообразными облаками, а роями проносящегося сквозь него метеорного железа, образующего себя мощью, исходящей из сердца Михаэля, и сливающегося в железный меч Михаэля; этим образованным из мете­оров железным мечом Михаэль побеждает дракона. ...Это, как обновление старого образа, может быть нарисовано из непосредственного созерцания космоса". Наша цивилизация переполнена железом, материальным железом и материализмом. Найти из этого выход можно, лишь перейдя от железа локомотивов и железных дорог к метеорному железу, идущему из космоса, к силе Михаэлева железа, дающего человеку вместо при­родного познания самосознание.
     На этот счет в астральном мире имеется одна запись, понять которую можно исходя из вышеизложенного. В астральном мире имеются своего рода поучительные надписи, своего рода путеводители. Их можно во внутреннем исследовании прочесть в астральном свете. "И именно теперь, а в общем уже десятилетия, но особенно сильно в наше время тяжелых испытаний, в астральном свете, когда духовно странствуют в стра­не духа, можно прочесть примечательное изречение ... написанное очень значительными письменами:

О человек,
Ты образуешь это для своих услуг,
Ты открываешь это как свою материальную ценность
Во многих своих произведениях.
Однако лишь тогда это станет для тебя целительным,
Когда тебе откроется
Его высокое духовное могущество!"
223 (10)

694a. "Как ночью люциферические существа оказывают влияние на человека изнутри, так днем ариманически-мефистофельские — извне". От Люцифера приходит ненависть — экстремальное выражение Я-сознания; от Аримана — страх. 266-1, с. 476

739. "В космосе ненависть является силой, без которой никак не может наступить индивидуализация... в том числе и человека как отдельного существа. ... В космосе возникает ненависть, но там она не должна оцениваться так морально, как в случае, когда она играет в человеческой душе. ... Весь мир слился бы в одно большое единство, которое так охотно хотели бы иметь туманные пантеисты, если бы в космосе не было ненависти, которую человек сначала познает в себе".184 (4)

Моральные ошибки

833. "В отношении анатомически-физиологического человеческого облика можно за­метить, что из духовного мира он построен из двух элементов: морального холода и нена­висти. Мы носим в душе задатки к человеческой любви и к тому теплу, к тому моральному теплу, которое понимают другие люди. Но в твердых составных частях нашего организма мы носим моральный холод. Это та сила, которая из духовного мира опекает нашу физическую организацию. И мы носим в себе импульс ненависти. Ими из духовного мира обусловливается циркуляция крови. ... Это моральный хо­лод, который окольным путем, через тепловой эфир, может переходить в физический холод. Итак, внизу, в подсознании находятся моральный холод и ненависть; и сидящее в его теле человек легко вносит в свою душу, так что душа в результате мора­льного холода и человеческой ненависти в некотором роде заражается человеческим непониманием. А поскольку это так, то человек моральное тепло, т.е. человеческое понимание и любовь, должен воспитать в себе, ибо они должны победить то, что приходит из тела".
     Когда человек проходит врата смерти, то там импульсы холода и ненависти предстают как природные си­лы. Когда мы смотрим на физический или эфирный труп, то моральное, коренящееся в них, превращается в силы природы. Однако Я и астр. тело в течение жизни много из этого холода и ненависти втянули в себя, и после смерти они уносят это в духовный мир. В новое время они уносят их с собой в огромном количестве. И на каждом шагу в жизни между смертью и новым рождением человек спотыкается о них и не нахо­дит не только своей цели, но цели развития всего мирового строя. Бремя холода, человеческого непонима­ния снимают потом с души существа третьей Иерархии, но какой тяжестью оно ложится на них! Однако пол­ностью это бремя снимает с человека вторая Иерархия (до тех же пор он должен влачить его сам). И это милостивое их деяние позволяет душе взойти к сфере первой Иерархии, где, будучи не освобожденной от бремени, она внутренне была бы полностью уничтожена.230 (12)

Как может человек влиять на карму

1141. "Вы скажете: вот, мы переживаем так много страданий, действительно ли все они проистекают из ненависти, испытанной в прошлой жизни? Не могу представить, чтобы я был настолько плохим парнем — так люди легко говорят, — чтобы теперь столько страдать, из-за того, что я так много ненавидел. — Да, что­бы в этой области думать непредвзято, нужно уяснить себе, сколь велика иллюзия — которая доставляет удовольствие, и поэтому ей легко подпадают — в отношении чувства антипатии к людям. Люди несут с собой через мир значительно больше ненависти, чем думают; по меньшей мере, значительно больше антипатии. И происходит так: ненависть, поскольку она ведь дает душе удовлетворение, обычно совсем не переживают. Она вуалируется удовлетворенностью. Когда же она возвращается как страдание, устремляющееся на нас из­вне, то страдание замечают". Подумайте, друзья, чем наполнены разговоры тетушек и дядюшек за чаем, что говорится там о других людях! Но, конечно, не все страдание обусловлено ненавистью в прошлой земной жизни, но большая его часть. "Когда мы теперь перейдем к третьей жизни, то она явится результатом того, что как страдание устремлялось здесь на нас, то страдание, которое явилось следствием накопленной нена­висти. Тогда результатом этого страдания, отложившегося в душе, явится некий род духовной тупости, род тупости во взгляде на мир. Кто равнодушно, флегматично стоит перед миром ... тот эту притупленность выработал причиненными собственной кармой страданиями в предыдущей жизни. ... Можно быть всегда уверен­ным: глупость в какой-либо земной жизни является следствием ненависти в определенной предыдущей жизни".
     "Любовь — радость — открытое сердце.
     Антипатия или ненависть — страдание, глупость.
     Это безусловная взаимосвязь". Но ее можно регулировать. Например, в Вальдорфской школе педагог, видя притупленного ученика, должен поискать того человека, ненависть к которому обусловила настоящую притупленность, и помочь ребенку полюбить этого человека. Тогда конституция души прояснится. "Лю­бовь может создать противовес антипатии, и в ближайшей инкарнации таким путем глупость может быть пре­дотвращена".235(5)

     444. Необходимо быть терпимым по отношению к заблуждениям. "Но упражняться в терпимости озна­чает не принимать заблуждения, а обращаться с ними любовно; иначе был бы совершен грех против Духа Святого". 284 с.159
     "Люди, действующие совместно в братских отношениях, совершают волшебство, ибо в их круг входит высшее существо. Если мы соединяемся в братство, то это соединение, это вступление в общность закаля­ет, укрепляет наши органы. И когда мы потом как члены такой общности действуем или говорим, то гово­рит или действует в нас не отдельная душа, а Дух общности (общины). В этом заключена тайна прогресса будущего человечества, которое будет действовать исходя из общности. ... Лишь тот действует наилуч­шим образом, кто желает выражать не одно лишь свое мнение, но то, что он видит в глазах своих собра­тьев, кто исследует в области мыслей и чувств своих ближних и делает себя их слугой. В этом кругу лучше всех действует тот, кто способен действовать практически и не щадить своего мнения. Если мы та­ким образом стремимся понять, что наши лучшие силы проистекают из соединения, объединения и что объ­единение базируется не на просто абстрактной основе, а прежде всего действенно в антропософском смыс­ле при каждом усилии в каждый момент жизни, тогда мы пойдем вперед. Только ни в коем случае не следу­ет быть нетерпеливым в этом движении вперед".
     "Никто не сомневается, что оскорбляет человека, вредит ему, когда бросает ему в голову камень. Но что хуже того действует чувство ненависти, еще сильнее вредит душе человека, кому она адресована, чем брошенный камень, об этом люди не думают".
     "Быть терпимым в духовнонаучном смысле означает ... уважать свободу мысли другого. Спихнуть чело­века с его места — это хамство, но если то же самое делают в мыслях, то никому не приходит в голову, что он делает недозволенное. Мы много говорим о необходимости ценить чужое мнение и не склонны заста­влять себя делать это. ... Требуется значительно больше сил выслушать другого с пониманием, чем его прервать. ... Кто прерывает другого, не дает ему высказаться, тот, если это рассмотреть духовнонаучно, совершает нечто, подобное подножке". 54 (8)

     556а. "Раскаяние — эгоистическое чувство. Раскаивающийся хочет быть лучше. ... Мы должны хотеть не быть лучше, а становиться лучше. ... Если мы совершили что-то плохое ... то должны задуматься: тогда я, собственно, был не способен поступить иначе, но теперь могу и хочу делать это лучше. В отношении каждого дневного события следует спрашивать себя: правильно ли я поступил? А не мог ли я поступить лучше?"
     "Мы никогда не должны вредить другим: ни действием, ни мыслью, ни словом. Не следует также извиняться, что мы навредили ненамеренно. Это одно и то же: вредим мы намеренно или ненамеренно". Исключить чувство ненависти, иначе оно станет являться в виде страха. "Страх есть подавленная ненависть". 266-1, с. 200, 452
     Кто лжет в повседневной жизни, " ... у того ложное устремляется в пространство вместе с эф. телом и потом отражается назад видимыми (в ясновидении) образами"... Прекрасные, ангелоподобные явления начинает видеть человек, но они вызваны ложью. "И нет никакого средства ограничить эти ложные образы, помешать им являться". Лишь постоянно работая над собой, искореняя лживость в себе, можно избавиться от них.
     "Мы должны победить в себе честолюбие и жажду высших истин". 266-2, с. 186-187

     941. "По мере того, как растут силы эгоизма в освобожденном астр.теле ... человек чувствует одиночество, рост леденящего одиночества. Но этот лед одиночества исцеляет от чрезмерного эгоизма. И можно сказать, что развитие шло правильно, если в этот момент являются одновременно: с одной стороны — стремление быть всем для себя, через себя, а с другой — рост леденящего одиночества. ... И когда эти две силы — эгоизм, расширяющийся до мировых интересов, и холодное одиночество — действуют вмес­те, то человек приближается этим к имагинации рая. А когда она выступает достаточно живо, когда она воистину появляется, тогда наступает также мгновение правильной встречи со Стражем Порога. ... стоя перед Стражем Порога, человек чувствует себя — это ощущение действует потрясающе — как бы скованным, связанным. Ибо все те магнетические силы, которые влекут человека к личному, действуют здесь с вели­чайшей мощью; и он пройдет мимо Стража Порога лишь после того, как холод одиночества воспитает его т.обр., что он будет в состоянии сделать великие мировые интересы своими интересами. Тогда он почувст­вует то, что мы можем назвать соединением с имагинацией Рая, слиянием с ней в одно. Он чувствует себя тогда внутри нее. ... Это есть чувство как бы оправдания себя перед лицом мировых интересов, т.к. здесь можно сказать себе: да, ты можешь проявить теперь свои собственные интересы, ибо они стали ми­ровыми интересами. ... Но если этого не происходит ... тогда личные интересы гасят имагинацию Рая... человек отбрасывается назад в личную жизнь".
     Предположим, что человек прошел мимо Стража Порога, "пережил торжественное событие своего соедине­ния с имагинацией Рая — она стала его возросшей астральной оболочкой. ... Он начинает ощущать в себе присутствие своего астр. тела; и после того, как он достаточно ясно переживет ... леденящее чувство одиночества ... (то) с помощью этого чувства он построит себе как бы орган для 111видения других существ". Тогда он может пережить в своем астр.теле и Я другое существо. И если сам себя он переживает как бы в виде кометы, ядро которой есть Я, а хвост — астр.тело, и это астр.тело обращено вверх, то астр.тело другого существа в нем обращено вниз. Мы получаем впечатление: "физический мир оставлен на­ми. Но силы, которые исходят от астр.тела того, другого, существа, направлены вниз, в физический мир и действуют там благотворно ... сами же мы не в состоянии направить свое астр.тело вниз. ... Зреет некое духовное решение ... подойти с ледяным одиночеством к этому второму существу и согреться его теплом. ... На мгновение возникает впечатление, как если бы сознание угасло, как если бы мы соверши­ли убийство, сожжение нашего существа. Затем ... в самосознание ... врывается с силой то, что мы по­знаем здесь как инспирацию". Существо вступает с нами в разговор: "поскольку ты нашел путь к другому существу и соединился с его жертвенным излиянием, то ты можешь теперь вернуться с ним на Землю и я поставлю тебя его стражем на Земле. ... В своей физической и эфирной оболочке мы являемся стражами того, что должно постепенно и непрерывно развиваться вверх, в высшие сферы". Таково ясновидческое переживание инспирации, если достигнуть сперва возможности вне физ. и эф. тел соединиться с имагинацией Рая, а затем прийти к этой инспирации, впервые поясняющей нам соотношение наших оболочек.
     Но если взглянуть мимо Стража Порога вниз, в физический мир, то мы увидим там себя как человека, а наше астр.тело направленным вниз, прикованным к физическому плану. Астр.тело другого существа направлено вверх — его астр.тело стремится в духовный мир. "У нас появляется чувство "я", которое живет в нас; а затем у нас является страшное сознание, встает смутное ужасное решение — убить того, другого, которого мы чувствуем лучше себя. Мы знаем: это решение исходит не от истинного Я, которое находят­ся вверху. Здесь же, внизу, в нас говорит другое существо; это оно решается на убийство. Тогда мы снова слышим голос, который пробудил в нас инспирацию. Он звучит теперь страшно, взывая об отмщении: где брат твой? ... Но из того существа, которое мы познаем как самих себя, вырываются теперь слова: я не сторож брату моему. ... Если мы прошли через это переживание, мои друзья антропософы, то мы то­гда знаем все, на что способна человеческая душа. ... С этого мгновения мы узнаем, о чем говорит биб­лейская история Каина и Авеля — но только с этого мгновения, ибо... это оккультное переживание. ...
     Тем, что благие божественно-духовные силы дали человеку такие физ. и эф. тела, которые не позволя­ют ему оглянуться назад (оглушают его), они усыпили в нем известным образом желание войны против всех. ... Земное человеческое познание есть приглушенная жажда разрушения. Страшный облик Шивы, ослаблен­ный до такой степени, что он не изживается, но становится призрачным, стянутым в мир человеческих представлений. ... Познание, а с ним и порывы, внутренние человеческие силы должны быть ослаблены, чтобы ослабить то страшное начало, в котором действует Ариман (ибо это он пробуждает желание убийст­ва)... Вся совокупность этих сил должна действовать ... как возможность переноситься со своими мысля­ми в другое существо". Желание проникнуть в другое существо своим понятием является притупленным ору­жием Каина. Поэтому лишь в медленной эволюции через предметное познание, потом через имагинативное, инспиративное и интуитивное познание человек научается одухотворенно, расширяя астр.тело до мировых интересов, проникать в другое существо, ставя его интересы выше своих. Иначе возникает черная магия. Ибо если астральное тело — эгоист, то "я" еще более того эгоист, "оно хочет себя в другом ... оно есть перерастание эгоизма за его собственные пределы". 145 (8)

Медитирующий пытается составить себе представление о Страже Порога

     942. "Когда душа достигнет способности наблюдать что-либо вне чувственного тела, для нее могут на­ступить известные трудности в жизни чувств. ....Воспринимая внешний (духовный) мир, она тотчас же как бы сливается с ним; она не может представить себя отделенной от него, как она представляет себя отделенной от внешнего чувственного мира. ... Нельзя больше сказать: я мыслю, я чувствую — или: у меня есть мысли и я слагаю их. Надо сказать: нечто мыслит во мне, нечто зажигает во мне чувства, не­что слагает мысли, так что они выступают совершенно определенно и оказываются присутствующими в со­знании.
     В этом чувстве может заключаться что-то чрезвычайно гнетущее ... То, как оно проявляется, может показать, что сверхчувственный внешний мир хочет почувствовать себя, хочет помыслить себя, но что-то мешает ему осуществить это желание. В то же время испытываешь такое ощущение, что это, так прося­щееся в душу, и есть настоящая действительность и что только она одна может объяснить все дотоле пе­режитое как действительность. Это ощущение принимает еще и такую форму, что сверхчувственная действи­тельность является чем-то, по ценности своей далеко затмевающим доселе 111ведомую душе действитель­ность. Это ощущение потому имеет в себе что-то гнетущее, что приходишь к мысли: следующий шаг, кото­рый предстоит тебе сделать, ты должен захотеть его сделать. В самом существе того, чем ты стал бла­годаря своему внутреннему переживанию, заключена необходимость сделать этот шаг. Если бы этот шаг не был сделан, то тебе пришлось бы ощутить это как отрицание того, что ты есть, или даже как самоунич­тожение. Тем не менее, может явиться и такое чувство, что ты не в состоянии его сделать или что если и попытаешься его по возможности сделать, то все-таки он будет несовершенным.
     Все это превращается в представление: такой душе, какова она теперь, предстоит задача, с которой справиться она не может ... она не может быть принята сверхчувственным внешним миром, потому что по­следний не хочет иметь ее в себе. ... она принуждена сказать себе: ... ты отлучила себя от подлинно­го наблюдения истины. — Это чувство знаменует собой опыт, который получает все более и более решаю­щее значение относительно ценности твоей собственной души. Чувствуешь, что всей полнотой своей жизни пребываешь в заблуждении. Однако это заблуждение отличается от других заблуждений. Последние мысля­тся, это же — переживается. Заблуждение мысленное устраняется, когда неверная мысль заменяется вер­ной. Пережитое заблуждение стало частью самой душевной жизни; ты сам теперь — заблуждение; нельзя просто его исправить; ибо как тут ни думай, а оно все же здесь, оно часть действительности и притом — твоей собственной действительности. Такое переживание заключает в себе что-то уничтожающее для твоей собственной сущности. Мучительно ощущаешь, как твой внутренний мир отталкивается всем тем, че­го страстно желаешь. Эта боль, ощущаемая на известной ступени душевного странствия, далеко превосхо­дит все то, что можно испытывать как боль в мире внешних чувств. О, она может превысить все то, до чего человек дорос в своей предшествовавшей душевной жизни. Она может заключать в себе что-то оглу­шающее. Душа стоит перед жутким вопросом: откуда мне взять силы, чтобы вынести возложенную на меня задачу? Но она должна найти эти силы в своей собственной жизни. Они состоят в том, что можно назвать внутренним мужеством, внутренним бесстрашием.
     Чтобы сделать дальнейшие шаги в душевном странствии, необходимо изнутри раскрыть силы, способные выносить такие переживания, которые давали бы внутреннее мужество и внутреннее бесстрашие, силы, каких вовсе не требуется для жизни в теле внешних чувств. Такие силы развиваются только через истинное самопознание. В сущности только на этой ступени развития видишь, как мало на самом деле ты знал о себе до сих пор. Раньше ты отдавался внутреннему переживанию, не рассматривая его так, как рассматривают часть внешнего мира. Но благодаря тем шагам, которые привели к способности переживать вне те­ла, человек получает особые средства для самопознания. Он научается до некоторой степени смотреть на себя с точки зрения вне чувственного тела. И описанное угнетающее чувство само уже есть начало истинного самопознания. Переживание себя заблуждающимся в своем отношении к внешнему миру показыва­ет человеку, какова в действительности его собственная душевная сущность. ... Только в такое мгно­вение впервые замечаешь, в какой степени ты любишь в себе то, что теперь приходится ощущать как безобразие. Могущество себялюбия является в полном своем объеме. В то же время обнаруживается, как мало ты склонен отбросить это себялюбие. Трудность оказывается очень большой уже тогда, когда дело идет о свойствах души, касающихся обычной жизни, ее отношения к другим людям. Через истинное само­познание узнаешь напр., такие вещи: доселе ты считал, что относился к такому-то человеку доброжела­тельно, а на самом деле ты питал к нему скрытую в глубине души зависть, или ненависть, или что-ни­будь подобное. Знаешь, что эти не обнаруживавшиеся до сих пор чувства захотят когда-нибудь прояви­ться. И понимаешь, что было бы совершенно поверхностным сказать себе: вот ты теперь узнал, как об­стоит у тебя дело, так уничтожь же в себе зависть и ненависть. Ибо становится ясно, что несмотря на это намерение ты, скорее всего, окажешься очень слабым, когда жажда удовлетворить ненависть или из­жить зависть вырвется из души как бы с первобытной силой. Такого рода частичное самопознание возни­кает в зависимости от того, когда наступает переживание вне чувственного тела, ибо тогда самопозна­ние становится истинным и не может быть больше затемнено желанием увидеть себя таким, каким было бы приятно оказаться.
     Эти особые вспышки самопознания бывают мучительными, угнетающими для души. Но кто хочет приобре­сти способность переживать вне тела, тому не следует их избегать. Ибо они непременно наступят бла­годаря тому совсем особому отношению, в которое человек должен встать к своей собственной душе. Но нужно еще больше душевных сил, когда дело касается всеобщего человеческого самопознания. Наблюдаешь себя с такой т.зр., которая лежит за гранью прежней душевной жизни. Говоришь самому себе: ты смотрел на вещи и события мира сообразно твоей человеческой сущности и так судил о них. Попытайся предста­вить себе, что ты больше не можешь их так рассматривать и так судить о них. Но тогда ты вообще пе­рестаешь быть тем, что ты есть. У тебя не остается внутренних переживаний. Ты сам становишься ничем. — Так должен сказать себе не только тот, кто живет в повседневности и лишь изредка создает себе представления о жизни и о мире. Так должен сказать себе каждый ученый, каждый философ. ... Оглядываешься на всю свою душу, на свое "я" как на то, что приходится сбросить с себя, если хочешь вступить в сверхчувственный мир. И все-таки душа не может не считать это "я" своей подлинной сущностью, пока не вступит в сверхчувственный мир. Она принуждена видеть в нем истинную сущность человека. Она должна сказать себе: через это мое "я" должна я создавать себе представления о мире; это мое "я" мне нельзя утратить, если я не хочу утратить самое себя как существо. В ней господствует сильнейшее стремление повсюду сохранить свое "я , чтобы не потерять всякую почву под ногами. Так должна ощущать душа в обыденной жизни; но ей нельзя больше так ощущать, когда она вступает в мир сверхчувственный. Здесь она должна переступить через Порог, за которым ей надлежит расстаться не только с тем, что она счи­тала своим ценным достоянием, но и с тем, чем она была доселе для самой себя. Она должна быть в со­стоянии признаться себе, что принимаемое ею прежде за основную правду о себе за порогом сверхчувст­венного мира обнаруживается как самое жестокое заблуждение.
     Перед таким требованием душа может содрогнуться и отступить. То, что ей предстоит сделать, при­знание ничтожества своей собственной сущности, она может ощутить до такой степени утратой себя, что у Порога она почувствует себя бессильной исполнить это требование. Осознание этого может принимать всевозможные формы. Оно может проявиться совершенно инстинктивно, и человеку, кото­рый думает и действует в духе этого признания, оно может представиться чем-то совсем иным, а не тем, что оно есть на самом деле. Он может, напр., ощутить глубокое отвращение ко всяким сверхчувственным истинам. Он может счесть их за мечтания или за фантастику. Но он поступит так только потому, что в неведомых ему самому глубинах души он питает тайный страх перед этими истинами. ... Однако может случиться и так, что человек не остановится перед этой инстинктивной задержкой на подступах к Поро­гу, что он сознательно дойдет до Порога, потом повернет назад, ощутив страх перед дальнейшим. Но то­гда ему будет нелегко изгладить действия, оказанные на его обычную душевную жизнь приближением к По­рогу, ибо испытанное им бессилие быстро прострется на всю его душевную жизнь.
     Дальнейшее заключается в том, чтобы человек усвоил себе способность отбрасывать при вступлении в сверхчувственный мир все, что он ощущает в обыкновенной жизни как самую твердую правду, и чтобы он научился ощущать вещи и судить о них по-иному. Но он должен также ясно сознавать, что когда он опять будет в мире внешних чувств, то ему снова будет необходимо пользоваться тем родом ощущений и сужде­ний, которые имеют силу для этого мира. Он должен научиться не только жить в двух мирах, но жить в двух мирах совершенно различно. Находясь в мире внешних чувств и рассудка, он не должен умалять зна­чение здравого суждения по той причине, что в ином мире он вынужден применять иной род суждения.
     Трудно для человеческого существа занять такое положение. Эта способность достигается продолжите­льным, усиленным и терпеливым укреплением душевной жизни. Переживая опыт, связанный с приближением к Порогу, человек ощущает, что для обыденной душевной жизни это благодеяние — не подходить к По­рогу. Ощущения, возникающие при этом в человеке говорят о том, что это благодеяние проистекает от какого-то властного существа, защищающего человека от опасности пережить у Порога ужасы самоуничто­жения. За внешним миром, в обычной жизни, сокрыт иной. У его Порога стоит строгий Страж, способствующий тому, чтобы человек ничего не узнавал из законов сверхчувственного мира. Ибо все сомнения, всякую неуверенность относительно этого мира все же легче перенести, чем созерцание того, что надо оставить позади, если хочешь вступить в сверхчувственный мир". 16 (4)