3. Возникновение жизни на Земле

Возникновение элементов и процессов
152а. "Сначала Земля была единым живым существом, потом:
     земля — существо воды +
     воздух — существо тепла +
     происходит взаимодействие,
потом:
     земля + вода
     воздух + тепло
потом:
     земля + земля
     вода + вода
     воздух + воздух".
Д.40, с. 25
     Следующие один за другим эоны совпадают с четырьмя элементами : огонь, воздух, вода, земля.Д.60, с. 31
     Если не просто наблюдать, а пытаться созерцать воду, углубляться в ее природу, а затем также созерцать свет, медитативно пережить, откуда свет возникает, так что весь окружающий мир превращается в текучий свет, сотворенный нами, то тогда можно попытаться оба созерцания соединить как бы химически. "Насквозь пронизанная светом вода есть тело, которое алхимики называли Меркурием. ... Но этот алхимический Меркурий не есть обычная ртуть. ... Необходимо сначала пробудить в себе способность с помощью чистых понятий породить себе из окружающего свет. Меркурий есть смесь света с созерцанием воды, пронизанная светом сила воды, которой овладевает человек. Это элемент астрального мира".
     Далее таким же способом силу воздуха можно химически соединить с порожденным чувством огнем; тогда мы получим "огненный воздух" (Фауст). Один элемент здесь вытягивается, высасывается из данного элемента, из воздуха, другой, огонь, тепло, нужно самому породить в своем внутреннем. "Этот воздух плюс огонь алхимики называли серой, сульфуром, светящимся огненным воздухом.
     И если вы теперь светящийся огненный воздух соедините с водным элементом, то обретете истину той астральной материи, о которой в Библии сказано: и Дух Божий носился над "водами"".
     Третий элемент возникает, когда Землю лишают силы и эту силу Земли объединяют с духовной силой в "Звук"; тогда получают то, что здесь названо Духом Божиим. Это также называют "громом". Действующий Дух Божий есть гром, есть земля плюс звук. Таким образом, Дух Божий парит над астральной материей. Та "вода" не обычная вода, но то, что называется астральной материей. Она состоит из четырех видов сил: воды, воздуха, света и огня. Расположение (расстановка) этих четырех сил представляет собой астральное созерцание в виде четырех измерений астрального пространства.
     Итак, мы видим, что астральное является наполовину субъективным, т.е. данным субъекту пассивно — вода и воздух, тогда как свет и чувство (огонь) объективны, т.е. активно явлены субъектом. Лишь наполовину можно найти астральное внешнее (как данное субъекту, полученное из окружения). Другая часть должна быть туда привнесена субъективно, собственной деятельностью человека.
     Из сил понятий и чувств (из данного) через деятельную объективизацию получают другую часть. Так что в астральном мы имеем субъективно-объективное.
     На Девахане же нет никакой объективности (просто данного субъекту). Там царит полностью субъективный элемент".324а, с. 58-60
     "Через взаимодействие огня и воды, жары и влажности (через взаимодействие жары с холодом) возникла кристаллизация и получился Четвертый элемент — земля". Получилась форма, мужское, человек. 266-1, с.331
     "В учении розенкрейцеров подчувственным всегда назывался мир элементов огня, воздуха, воды и земли".266-2, с. 160
     "Возрождающееся (воскресающее) : прорастающие силы.
     Двигающееся вперед — солевое, сдвинутое в меркуриальное; стремление на воздух. Меркуриальное сдвигается в сульфурное.
     Дух в соли — от Земли, как форма в растущее существо: в меркурий".Д.19, с.4
     "Азот является восприемником формообразования; жизнь движется туда, где N получает условия для формообразования: там С (углерод) переводится духовным существом в формообразование. Универсальная сила несет существо — из Н (водород) в О (кислород); здесь она находит эфирно-живое (а если несет в N, то находит астральное), а затем — в С.
     С: здесь следует искать дух, который формообразует.
N: здесь следует искать душевное, действующее вовнутрь.
О: здесь следует искать жизнь, выводящую форму вовне.
Н: здесь следует искать то, что распространено во всеобщем.
S (сера): это и есть указанная универсальная сила". Д.18, с.7
     Сульфур-процесс, сгорание, лежит в основе всех мыслей. "Поэтому он соответствует "чувству" в божественном процессе развития. Можно сказать: период Сатурна был волей, период Солнца был чувством". Др. Луна — меркуриальный процесс — "...ступень творческих мыслей. ... Эти творческие мысли открывались как звук; благодаря ему из воды формировались тела человека и животных". 266-1, с. 330


     Без содействия азота не было бы сознания, астральное не смогло бы проявиться. Без тепла не было бы самосознания. Серный процесс означает сгорание. Солевой процесс — это сгущение, подобное оседанию соли. Знак Меркурия: вверху Луна, круг — это знак Солнца, крест соответствует Я. В середине Атлантической коренной расы в человека вошло Я. 266-1, с. 312-314

Архангелы в кругообороте года

580. "Габриэль и Рафаэль взаимодействуют таким образом, что Габриэль свои силы, которые в иных случаях действуют в импульсах питания человека, направляет в дыхание. Тогда питающие силы становятся исцеляющими силами. Габриэль протягивает питание Рафаэлю, и оно становится исцеляющим. ...Метаморфизированная сила питания — это исцеляющая сила. Кто правильно понимает питание, тот понимает начало исцеления". "В нашей дыхательной системе господствуют исцеляющие силы, которые нас постоянно исцеляют. Наше дыхание является постоянным исцелением. Но когда сила дыхания поднимается вверх, в человеческую голову, тогда целящие силы становятся духовными силами человека, которые действуют в восприятиях чувств, в мышлении. И что мышление, восприятие, внутренняя духовная жизнь человека является высшей метаморфозой терапии, исцеления, что находящаяся между головой и системой обмена веществ дыхательная исцеляющая система — восходящая некоторым образом далее вверх, если она не действует как исцеляющая сила — является основой, материальной основой духовной жизни человека — это есть тайна, которой, если ее прочесть совсем точно, владел Гиппократ и которую Галлен мог лишь интерпретировать.
     Таким образом, мысли, пронизывающие человеческую голову, являются метаморфизированной силой исцеляющего импульса, содержащегося в различных материях. ...Что Рафаэль воспринимает как питание и превращает в исцеление, он протягивает это Уриэлю, и оно становится силой мысли.
     Почему лечебное средство исцеляет? — Потому, что оно находится на пути к духу. И если человек знает, в какой мере лечебное средство находится на пути к духу, то он знает его лечебную силу. Один дух не может в человеке непосредственно вмешаться в земное, но нижней ступенью духа является терапевтическая сила. ...Михаэль, воспринимающий от Уриэля силы мышления и силу космического железа, из которого скован его меч, эти силы мысли превращает в волю, так что они становятся в человеке силой движения". Так взаимодействуют космические силы, протягивая друг другу — как выражается Гете — "золотые ведра": питание, исцеление, мысли, движение. И все взаимодействие сливается в мировую гармонию.
     Человек испытывает эти действия в течение всего года. Например, силу Рафаэля в системе дыхания он чувствует не только весной, но круглый год. От нее зимой, осенью, летом остается некоего рода "плотное питание".
     "Сущность Уриэля мы должны представлять себе не в покое, а в величественном движении. И такой ведь она и должна быть. Ибо когда у нас лето, то на противоположной половине Земли — зима, а когда у нас зима, там — лето; тогда там Уриэль пребывает в высотах. И мы, собственно, должны представить себе, что когда мы стоим здесь, на Земле и у нас лето, то нам является Уриэль, и он движется так, что через полгода оказывается на другой стороне Земли: и у нас тогда зима. Когда Уриэль нисходит (см. рис., желтая стрелка), когда его силы, таким образом, находятся на нисходящей линии, то лето для нас переходит в зиму: мы переживаем зиму, Уриэль находится на другой стороне. Но Земля не создает никакого препятствия для того, чтобы к нам приходили силы Уриэля. Когда для людей, живущих на противоположной стороне Земли, Уриэль находится внизу, то его силы проникают к ним сквозь Землю. Таким образом, мы можем сказать: что прямым путем, сверху вниз приходит к нам от Уриэля (красные стрелки) и хочет пронизать нас летним солнечным золотом, это в зимнее время действует сквозь Землю и пронизывает нас с другой стороны; это восходящая линия, восходящее течение (красное).
     Когда в Иоанново время, в вершине лета мы поставим перед нашей душой происходящее в человеке через природу — ибо в том, что здесь вызывает Уриэль, действуют силы природы, — тогда силы Уриэля мы можем представить себе излучающимися из космоса, излучающимися в наши облака, в наш дождь, в нашу молнию и гром, излучающимися в рост растений. Так должны мы себе все это представить. Зимой, когда Уриэль, так сказать, проделает свой путь вокруг Земли, тогда все это струится сквозь Землю и останавливается в нашей голове. И тогда силы, обычно пребывающие в природе, которые мы можем назвать силами суждения, становятся в нашей голове силами, которые, собственно, делают нас гражданами всего космоса, которые в нашей голове дают возникнуть отображению Космоса, которые в нашей голове действуют освещая, так что мы становимся обладателями человеческой мудрости. И мы правы, когда говорим: Уриэль нисходит от лета к осени до зимы; Уриэль начинает зимой восходить, и в этой нисходящей и восходящей силе Уриэля заключена внутренняя сила нашей человеческой головы...
     Рафаэль — это весенний дух, обращающийся вокруг Земли, который осенью творит силы человеческого дыхания. Так что мы можем сказать: в то время когда Михаэль осенью является космическим духом, космическим Архангелом, Рафаэль в это время Михаэля упорядочивает, благословляет и действует во всей человеческой системе дыхания. ...Ибо тут содержится большая тайна: все исцеляющие силы первоначально пребывают в человеческой системе дыхания. И кто понимает дыхание в полной мере, тот узнает целящие силы в самом человеке. И ни в какой другой системе не находятся силы исцеления. Другие системы сами должны исцеляться. ...Все тайны исцеления являются в то же время тайнами дыхания. ... действия Рафаэля, которые весной являются космическими, проникают осенью во всю тайну человеческого дыхания.
     Габриэля мы знаем как Архангела Рождества. Он в это время является космическим духом. Мы тогда должны смотреть вверх, чтобы найти его. В летнее время Габриэль вносит в человека все то, что действует в нем как сила питания, как питательно-формирующая, питательная пластическая сила. ...И когда мы, наконец, подходим к Михаэлю, космическому духу осени ...его силы пронизывают Землю весной и живут во всем том, что в человеке становится движением, что в человеке является выражением воли, что дает человеку возможность ходить, брать, работать.
     А теперь представим себе всю картину. Представим себе летний образ Иоаннова времени: вверху серьезный Уриэль с судящим взглядом, предостерегающим ликом и жестом, а к человеку подступает, внутренне его пронизывая, мягкий, любящий взгляд Габриэля, благословляющий жест Габриэля; здесь летом вы имеете взаимодействие Уриэля в космосе и Габриэля на стороне человека.
     Перейдите от лета к осени, здесь вы имеете... указующий взгляд Михаэля. Ибо взгляд Михаэля, если его облик видят правильно, таков, что он подобен указующему пальцу, взгляд, желающий смотреть не в себя, а вовне, в мир. Взгляд у Михаэля активен, позитивен, деятелен. И меч, скованный из космического железа, Михаэль держит в руке так, что рука в то же время указывает человеку на его путь. Таков образ вверху. А внизу глубокомысленно смотрит Рафаэль, который подступает к человеку и приносит ему исцеляющие силы, которые он сначала, я бы сказал, возжигает в космосе. Рафаэль с глубокомысленным взглядом опирается на жезл Меркурия, опирается на внутреннюю силу Земли; здесь вы имеете взаимодействие Михаэля в космосе и Рафаэля на Земле.
     Пойдемте к зиме. Габриэль здесь космический Архангел; он вверху с мягким, любящим взглядом, с благословляющим жестом ткет в зимних облаках, я бы сказал, в белом снежном одеянии; внизу — серьезный, судящий и предостерегающий Уриэль на стороне человека. Позиции меняются.
     И опять-таки, когда мы приходим к весне, то Рафаэль — вверху, с глубокомысленным взглядом, с жезлом Меркурия, который теперь в воздухе стал подобен огненной змее, сверкающей в пламени змее. Он больше не опирается на Землю, но ему теперь как бы нужны силы воздуха. Все, что как огонь, вода, земля существует в космосе, он как бы смешивает, приводит во взаимодействие, чтобы превратить это в исцеляющие силы, которые действуют и ткут в космосе. А внизу к человеку подступает Михаэль, который тогда особенно виден, с его, я бы сказал, позитивным, указующим взглядом, с взглядом, который как бы указывает в мир и охотно взял бы с собой взгляд человека. Таков Михаэль весной, он завершает Рафаэля и стоит возле человека".223 (14)

266. "Все лежащее в невидимых силах, приводящих человека в движение, своим происхождением указы­вает на бытие др.Сатурна.... Сначала сила идет вовне — ребенок учится ориентироваться в пространст­ве, идет та же сила вовнутрь — ребенок учится говорить". (Внешняя медицина открыла, что у левши ре­чевой центр расположен в правой половине мозга, и наоборот.) ... Что человек может учиться говорить — это происходит оттого, что божественно-духовные существа поработали над этим на др.Солнце. ... Мыс­ли подготовлялись божественно-духовными существами со времени др.Луны. ... Ходьба — речь — мышление: развитие Сатурна — Солнца — Луны". 227 (12)

319. Рассмотрим действие азота в человеке в процессе дыхания. В легких мы отравляемся азотом, но почки, органы пищеварения, руки, ноги нуждаются в нем; он туда поступает через кровь (см.рис.крас­ное). Даже в сердце должен отлагаться азот. Но в нас содержится еще углеродная субстанция в жидком состоянии (синее). Во всех органах, во всем теле мы несем обе эти субстанции вместе: азот и углерод; первый — в том виде, в каком он находится в воздухе, второй — в совершенно жидком состоянии. Но это состояние довольно опасное, когда углерод и азот приходят в соприкосновение, ибо они могут образовы­вать синильную кислоту, цианистую кислоту. И вы постоянно носите в себе опасность образовать это в своем организме. А поскольку в костях содержится известь, то синильная кислота может соединиться с нею; тогда возникнет циано-кальцивое соединение, а затем цианистый калий — сильнейший яд. Однако без наличия этой опасности вы не смогли бы двигать конечностями.
     "Здесь происходит нечто чрезвычайно тонкое: этот цианистый калий хочет постоянно образовываться в нас, а мы постоянно этому препятствуем! В этом состоит наша жизнь как движущихся людей. Даже движение крови связано с этим. ... И наша воля, собственно, возникает оттого, что ей постоянно приходится предотвращать об­разование цианистого калия в нас". Сила же, заключенная в том, что хочет образоваться цианистый калий, связывает человека, живущего на Земле, с Солнцем.
     "Живущее в синильной кислоте постоянно устремляется от чело­века к Солнцу ... от человека к Солнцу постоянно идет такой по­ток цианистого калия и постоянно возвращается назад. ... от Со­лнца течет то, что Солнце сделало из этого растворенного цианис­того калия". Некоего рода источником цианистого калия в нас яв­ляется костная система.
     Если бы не происходило восхождения и нисхождения цианистого калия от нас к Солнцу и обратно, то Солнце было бы для нас чуж­дым мировым телом; еще это выразилось бы в том, что перестали бы расти растения. Если где-либо на Земле растения образуют синиль­ную кислоту, то это значит, что Солнце завоевало их таким образ­ом, что они производят то, что Солнце хочет производить в чело­веке.
     Голове и легким подходит кислород, который там соединяется с углеродом и образует углекислоту (фиолетовое). "Итак, по направлению к ногам в человеке образуется синильная кислота, по направлению к голове — углекислота". Последняя также ядовита, но она нужна для нашей головы, для мышления. В го­лове углекислота приходит в соприкосновение с железом, содержащимся в крови. И это тонкое, интимное соприкосновение происходит только там, после чего углекислота несет железо по всей крови. И если этих "рандеву" в голове недостаточно, то человек страдает малокровием.
     Образующееся в голове углекислое железо, оно живое, и оно постоянно течет к Луне и обратно. В ми­ре растений это выражается в том, что они особенно хорошо растут, т.е. усваивают углерод при полно­лунии. Где на Земле текут железистые источники, там особенно сильно действует Луна. Человек обязан Луне способностью пользоваться головой.
     Некогда Солнце и Луна были соединены с Землей, и они дали нам синильную кислоту и углекислоту. Когда Солнце отделилось от Земли, то в атмосфере остался азот; Солнце подарило Земле также кальций (Юрский период). От углекислоты остался кислород, когда выделилась Луна; Луна подарила Земле уголь. Поскольку Солнце больше Луны, то азота в воздухе больше, чем кислорода.
     Внешнее принятие цианистого калия теперь лишает человека всякого движения, всех жизненных сил, и даже распыляет саму душу по всему миру вместе с солнечным светом; душа получает тенденцию идти вместе с частицами тела, распространяться в азоте по всему Мирозданию. "Это действительная смерть души и духа". Каждое отравление цианистым калием разрушает Солнце, убивает Вселенную.351 (2)

Природа на службе у человека

320. "Все минеральное (как пища в человеке) должно превратиться в тепловой эфир. И в тот момент, когда в организме человека появляется нечто, мешающее минералу превратиться в тепло, человек заболевает. Человек принимает минеральное, но оно постоянно имеет тенденцию стать тепловым эфиром. Расти­тельное имеет тенденцию становиться в человеке воздушным, газообразным. Так что человек имеет в себе растительное как воздушное царство. ... И если что-то в организме мешает растительному принять воздушный облик, человек заболевает. Все животное, что человек принимает в себя или сам в себе выра­батывает как животное, должно в нем, по меньшей мере через некоторое время, принять жидкую, водную форму. ... Если же человек не в состоянии свое собственное животное или чужое животное превратить в себе в жидкость, чтобы перевести это затем в твердое, то он заболевает. И только то, что в челове­ке хранит чисто человеческую форму, что в человеке происходит оттого, что он является прямоходящим существом, что он содержит в себе импульсы к речи и мышлению, лишь то, что его, собственно говоря, делает человеком, что возвышает его над животным, должно в твердо-земном — это составляет 10% всей нашей организации, — должно в твердом, в твердом облике входить в форму. Если же что-то от животного или растительного входит в твердую форму человека, то он заболевает. ... Человеческое — единственно оно должно в человеке постоянно сохранять твердую земную форму. Такова тайна человеческой организации.
     Если исследовать обмен веществ до дыхания, то мы находим, что человек из себя образует углерод, который в нем можно найти повсюду. Этот углерод с кислородом, который человек вдыхает, и превращает­ся в углекислоту. Но до того, как произойдет выдох, углерод становится, так сказать, благодетелем человеческой природы. ... ибо, прежде чем покинуть человека, он распространяет по всему человеческому организму излияния эфира. ... Этот эфир проникает в эф.тело человека. Всегда порождаемый углеродом, он является тем, что делает человеческую организацию способной открывать­ся духовным влияниям, тем, что воспринимает астрально-эфирные действия из космоса. Этим эфиром, оставленным углеродом, притягиваются космические импульсы, которые, в свою очередь, формообразуя, действуют на человека, например, так подготовляют его нервную систему, что она может стать носителем мысли. Этот эфир должен постоянно пронизывать наши органы чувств, например глаза, чтобы они могли видеть, чтобы они могли восприни­мать световой эфир. Т.обр., мы обязаны углероду, тем, что мы эфирно подготовлены к миру, который идет нам навстречу".
     Все это подготавливается в системе обмена веществ. Но сама по себе эта система несовершенна. Ее зачатки возникли в третью очередь, на др. Луне; ранее, еще на др. Солнце, возникли зачатки нервно-чувственной системы. Все процессы, совер­шающиеся в системе обмена веществ, имеют склонность привести человека к болезни. И все болезни, кроме тех, что приходят от внешних повреждений, обусловлены тем или иным процессом в обмене веществ "Мы можем спросить каждый отдельный процесс (обмена веществ): чего ты, собственно, хочешь? — И он нам ответит: будь я один, то я бы, как процесс, сделал человека бо­льным. Ни один из процессов в человеческой природе не должен идти до конца, ибо в таком случае он сделал бы человека больным. Человек остается здоровым только тогда, когда процессы обмена веществ останавливаются в нем на определенной ступени".
     Исцеляющие процессы заложены в человеческой системе циркуляции. Можно сказать, что если пациент родился на др.Луне, то врач — на др.Солнце. Человек совершает в сутки примерно 25 920 дыханий. — Сто­лько лет длится платоновский год. Пульс же бьется в четыре раза быстрее. "Дыхательная ритмика соответствует общению человека с внешним миром. Этот ритм дыхания должен постоянно связываться ритмом циркуляции, чтобы человек оставался, так сказать, на своих двоих. Ритм циркуляции не регулярный — 103 680 ударов пульса в сутки. Этому нет соответствия в космосе. Обмен веществ вырывает человека из всего космоса, делает его чуждым космосу, а ритм дыхания соединяет с космосом. В этом делении и свя­зывании ритма циркуляции с ритмом дыхания вы видите пра-процесс исцеления, который постоянно совер­шается в человеке. Но в каждом случае, когда необходимо совершить внутреннее исцеление, нужно тонким образом процесс дыхания, проходящий во все тело, использовать так, чтобы он повсюду в человеке связал процесс циркуляции, оттеснил его ко всеобщим отношениям в космосе. ... Этот процесс исцеления, совер­шающийся в нас, вызывает удовольствие высших Иерархий". В этой связи обратимся к граничной плане­те нашей Солнечной системы, к Сатурну. "Там в середине стоит то, что таит в себе силы, которые, если мы их представим себе сконцентрированными на Земле, были бы силами, вызывающими болезнь, а во­круг вращаются силы оздоровления, исцеления. И кто обладает чувствительностью к подобным вещам, тот смотрит на кольца Сатурна ... и видит в них кругообразующееся исцеление, здоровье". Таким образом, в Сатурне представлен тот же процесс, который постоянно разыгрывается через нашу систему обмена веществ и организм циркуляции. Но, обращая взор к Сатурну, мы видим также высшие Иерархии, которым доставляет удоволь­ствие оздоровление болезненного. "И это удовольствие является силой в Мироздании. Это удовольствие высших Иерархий пронизывает затем сис­тему наших нервов и органов чувств и образует в них силы духовного развития человека. Это силы, которые некоторым образом расцветают из исцеления, постоянно совершающегося в человеке. Так мы приходим к третьему — к духовному развитию.

     1. Обмен веществ — питание.
     2. Циркуляция — исцеление.
     3. Нервно-чувств.орг. — духовное развитие.

     ... В человека входит минеральное (как пища) и через жидкость и т.д. превращается в нем вплоть до теплового эфира. ... Этот тепловой эфир обладает огромной склонностью воспринимать в себя то, что как силы излучается, струится из мировых далей. Он, т.обр., вбирает силы Мироздания. И эти силы Мироздания, ко­торые он вобрал, они теперь образуются как духовные силы, проодухотворяющие здесь тепло-эфирную зем­ную субстанцию; а затем отсюда с помощью тепла эфирной земной субстанции впервые в тело проникает то, в чем оно нуждается для образования своего облика.
     Т.обр., если в старом смысле слова мы назовем тепло огнем, то мы можем сказать: взятое человеком в себя минеральное доходит до огненной природы. Огненная природа склонна воспринимать в себя влияния высших Иерархий; и этот огонь тогда снова струится во все человеческие внутренние органы и образует, снова отвердевая, то, что в человеке субстанционально составляет основу отдельных органов. Ничто из того, что человек принимает в себя, не остается таковым, как оно есть. Ничто не остается земным; все приходящее, в первую очередь из минерального царства, превращается так основательно, что может воспринять в себя духовно-космическое, а с помощью духовно-космического оно снова отвердевает до земного. Возьмите из кости частицу сернокислой извести — она не такая, какую вы встречаете во внешней природе или получаете в лаборатории".
     Если организм не может довести, например, сахар до состояния теплового эфира, то он оседает в ор­ганизме в ином состоянии, и возникает диабет. В отношении каждой материи нужно представить себе, ско­лько ее человек способен превратить в тепловой эфир, сколько он в состоянии поднять неживого. Иначе воз­никает отложение этой материи. Когда человека окружает чрезмерный внешний холод, холодный ветер, то он может оказаться не в состоянии достаточно быстро мировое тепло превращать в свое собственное, и тогда он может взять внешнее тепло от отдельных мест своей кожи и сделать его своим собственным. В таком случае возникает простуда. "Именно в этом заключается простуда. Простуда — это отравление внешним теплом, которое не взято организмом в свое обладание.
     Вы видите, все находящееся во внешнем мире — это яд для человека, настоящий яд, пока человек им не овладеет, не сделает его приемлемым для себя своей собственной силой. Только тогда от человека идут силы, идут человеческим образом к высшим Иерархиям, тогда как вовне они были у элементарных су­ществ природы, у элементарных духов. В человеке должно совершиться удивительное превращение, чтобы элементарные духи в его организации могли передать свою работу высшим Иерархиям. И все это касается только минерального, когда минеральное целиком и полностью превращается в тепловой эфир.
     Обратимся к растительному миру. Растение в действительности содержит для человека множество волшебного, когда он начинает глазами духа рассматривать растительный покров Земли".
     "Духовная природа желания, я бы сказал, погруженная в благочестие природа желания прорастает в каждом весеннем цветке (фиалка, ландыши, желтый нарцисс)". Затем приходят более поздние цветы. Например, уже осенью появляется зимовник (дикий шафран) — можно ли смотреть на него без легкого чувства стыда? Не предостерегает ли он нас от нечистых чувств, поскольку наши чувства пронизываются различными недостойными вещами? Зимовник со всех сторон как бы шепчет нам: посмотри на мир желаний, о человек, как легко ты можешь стать грешником. Мир растений — это внешнее природное зеркало челове­ческой совести, если мы умеем правильно на него смотреть. Тогда мы увидим, что цветы тоскуют по ми­ру света в Мироздании, корень же постоянно хочет отвоевать их у Неба и приспособить к Земле. Когда Луна еще была соединена с Землей, то она стремилась растения превратить в один корень, и они прорас­тали вверх лишь в виде тоненьких волосков. Выход Луны означал для них освобождение, они смогли раз­вивать цветы.
     "Земля образована из духа. И посмотрим на растение. — Оно несет в своем облике живое воспоминание об эволюции. Оно несет в своем корневом становление земного, становление физически-материального. По­смотрите на корень растения, и он вам скажет, что смог возникнуть только благодаря тому, что из духовного развилось земно-материальное. И едва только Земля освободилась от лунного бремени, растения устремились назад, к далям света.
     И когда человек употребляет растительное в пищу, то он дает ему возможность продлить то, начало чему оно положило вовне, в природе: вернуться не только в световые, но в духовные дали космоса. Поэтому, как я сказал, растительное мы доводим в себе до воздухообразного, до газообразного, чтобы растение могло следовать своей тоске по световым, духовным далям. ... Когда человек ест растение, то происходит следующее. ... корень, поскольку он живет в земле, освобождается от нее и устремляется вверх; его устремление к духу самое сильное, и он оставляет за собой стремление цветов. ... Растение полностью выворачивается наизнанку. В себе самом оно организовано так, что верхнее является нижним, а нижнее — верхним. Что подвинулось до цветов, оно, так сказать, в материальном стремлении насладилось све­том, донесло материю до света. За это оно должно потерпеть наказание и остаться внизу. Корень был рабом земного, но зато он — это вы находите уже в метаморфозе растений у Гете — несет в себе сово­купную природу растения. Он устремляется вверх.
     Да, если человек стал закоренелым грешником, то ему таковым хочется и оставаться. Корень же рас­тения, пока он скован Землей, похож на упитанного банкира, но как только человек его съест, он видо­изменяется и устремляется вверх, тогда как то, что принесло материю к свету, — цветы, должно ос­таваться внизу. Т.обр., в корне растения мы имеем нечто такое, что, будучи съедено, в силу своего собственного существа устремляется в голову человека, тогда как то, что находится ближе к цветам, остается в нижних областях. Оно вступает в общий обмен веществ и не доходит до головной организации.
     ... У растений, сильно пронизанных астральным, например, употребленный в пищу стручковый плод, оста­ется в нижних областях, не хочет подниматься к голове, поэтому от них бывает глухой сон, а голова после пробуждения — тупая. Пифагорейцы, желая оставаться чистыми мыслителями и не желая привлекать пищеварение в функции головы, отказывались от питания бобовыми. ...
     И когда мы переходим к животному, то нам должно быть ясно, что животное само обладает пищеварени­ем, само принимает в себя растительное. ... и это опять-таки очень сложный процесс, ибо, принимая в себя растительное, животное не может противопоставить ему человеческий облик. Поэтому животное не может перевернуть растение сверху вниз и снизу вверх. Позвоночник у животного параллелен земной по­верхности. Поэтому то, что хочет совершиться при пищеварении животного, приходит в полный беспоря­док. Верхнее хочет стать нижним, нижнее — верхним, и все дело застопоривается в самом себе. ... Вследствие этого в животном растению делается запрет: довольно тосковать по мировым далям! — Но за­прет не действует, и растение отбрасывается назад, к Земле.
     Однако благодаря тому, что в животном организме растительное отбрасывается назад, к Земле, в животное тотчас же вместо мировых духов, как это имеет место в человеке, где растение переворачивается, вторгаются элементарные духи. И эти элементарные духи: являются духами страха, носителями стра­ха. Так это открывается духовному наблюдению: животное само вкушает пищу, вкушает с внутренним удо­вольствием; и в то время, как с одной стороны идет поток питания, с другой — идет поток страха от эле­ментарных духов страха. Постоянно в направлении к пищеварению, через пищеварительный тракт животного идет поток удовольствия от принятия пищи, а навстречу ему идет ужасный поток элементарных духов страха". И когда животное умирает, то в нем оживают существа, полностью состоящие из страха. "Вместе с животным умирает, т.е. оживает, страх. Плотоядные животные вкушают этот страх вместе с пищей. Хищ­ник разрывает свою добычу и получает удовольствие, вкушая плоть. А навстречу этому удовольствию от поедания плоти устремляетcя страх, который травоядное животное выделает из себя в момент смерти. На хищника он устремляется уже при жизни. Такие животные, как львы, тигры, в своем астраль­ном теле пронизаны страхом; после смерти он прогоняет их на­зад по цепи полученных при жизни удовольствий; так что хищники некоторым образом живут после смерти в своей групповой душевности, но эта жизнь представляет собой кошмарнейшую из всех, какие только проходит человек, Камалоку... Но, естественно, это происходит в ином сознании".
     Что я здесь говорю, не является агитацией за вегетарианское питание, ибо Антропософия вообще ни за что не агитирует, она имеет дело только с поиском истины. Когда человек вкушает минера­льную субстанцию, то она в нем превращается в тепло. Ребенок еще не имеет достаточно сил для преоб­разования минерала в тепло, поэтому он питается молоком, где он получает нечто в подготовленном виде, что легко превращается в тепловой эфир, быстро изливается в голову и оттуда развивает формообразующие импульсы, ибо вся организация ребенка исходит от головы. Но если эти формообразующие силы действуют в более позднем возрасте, т.е. если затянуть питание грудным молоком, то это уже плохо. "Ибо то, что у младенца идет в голову и через силы головы, действующие до смены зубов, оказывается в со­стоянии, формообразуя, изливаться во все тело, — этого в дальнейшем в человеке больше не существует. Позже весь остальной организм должен излучать формообразующие силы". Для их развития нужно иное пи­тание; эти силы необходимо побуждать извне. Мы должны тогда прибегнуть к чему-то такому, что подоб­но молоку, но производится не во внутреннем человека, а вовне. Голова человека замкнута со всех сторон. В этой голове находятся детские импульсы для формирования тела. В остальном теле кости на­ходятся внутри, а формирующие силы — вовне. И вот эти силы должны прийти извне. В природе есть нечто такое, что являет собой голову без черепной коробки, где извне действуют те же силы, которые действуют внутри головы, когда она нуждается в молоке. И это есть улей.
     Пчелы делают то же самое, что голова делает внутри себя, только у пчел это производится извне. "Внутри улья уже под внешним духовным влиянием происходит то же самое, что и в голове под внутренним духовным влиянием. В улье мы имеем мед, и когда мы едим мед как пожилые люди, то он дает нам для того, что теперь более извне должно поставлять формообразующие силы, ту же силу и власть, какую нам в детстве давало в голове молоко.
     Будучи ребенком, мы возбуждаем в голове пластические силы, питаясь молоком; нуждаясь в этих си­лах в позднем возрасте, мы должны есть мед, но вовсе не в больших количествах. ... Вы видите, пони­мание человека предполагает понимание природы; понимание природы дает основу для понимания человека".230 (II)

335. "Ребенок развивает зубы, как парадоксально это ни звучит, ради мышления! Современная наука мало знает о том, что зубы являются наиважнейшим органом мышления. У ребенка, пока он не достиг смены зубов, физические зубы, как таковые, являются наиважнейшим органом мышления. ... Когда зубы неким образом проталкиваются сквозь челюсти, то при этом действуют те же силы, которые из неопреде­ленной жизни сна, жизни сновидений душевно выносят на поверхность мышление. В той мере, в какой ре­бенок обзаводится зубами, он учится мыслить.
     А как ребенок учится мыслить? Он учится мыслить целиком и полностью как подражательное существо. Он вплоть до внутреннего подражает тому, что происходит в его окружении под действием импульсов мыш­ления. Но в той мере, в какой при этом в нем прорастает мышление, у него вылезают зубы. В этих зу­бах заложена та же сила, которая душевно является как мышление. ... Те силы, которые выгоняют в детском организме вторые зубы, позже в земной жизни человека вплоть до смерти не действуют больше как физические силы-импульсы: они становятся душевными, становятся духовными; они оживляют челове­ческое душевное внутреннее".
     "С появлением вторых зубов часть эф.тела, которая их образовала, больше не имеет дела с физ.телом. Со сменой зубов мы получаем свободные эфирные силы... с ними мы осуществляем свободное мышление, ка­ким оно начинает заявлять о себе у ребенка с семи лет". Далее зубы помогают мышлению, когда оно вы­ражается в речи.307 (4)

347. "Когда мы испытываем нехватку дыхания, то в дыхательных путях сидит чуждое элементарное существо. Но это аномально образованный дыхательный процесс. В нормальном ... сидит постоянно возникаю­щий человек Постоянно из макрокосмоса идет становление человеческого рождения, рождения внутреннего человека в человеке. Весь процесс, разыгрывающийся здесь, стоит под активным воздействием астр.тела…".
     "В выдохе действует активность эф.тела, жидкий элемент. Во время сна из человека выходит микрокос­мическая часть астр.тела; зато тем деятельнее становится макрокосмическая часть. Во время бодрство­вания человек регулирует вдох сам изнутри, своим астр.телом, а астральность космоса тогда спит. На внешнюю астральность влияет околоземное, климат и т.п. Если мы перейдем в область, регулируемую голо­вой (хотя в ослабленном виде это происходит во всем человеке), то там мы найдем утонченное дыхание, где во вдохе и выдохе участвует тепло; гл.обр. на вдохе, т.к. выдох становится внутренним процессом. Итак, в нервно-чувственной системе мы вдыхаем тепло, тепло космоса, и это тепло несем с собой: "...свет, макрокосмический химизм, макрокосмическую витальность, макрокосмическую жизнь". — Световой, химический и жизненный эфиры макрокосмоса переходят в человеческий организм. В отношении выдоха мы приходим к сильному огрублению в нижнем человеке: от процесса образования углекислоты к пищеварению, к обмену веществ, который является модифицированным выдохом. Одна и та же сумма сил формирует выдох и обмен веществ: она имеет дело с элементом "земли", как в случае вдоха мы имеем дело с элементом "воды".
     Представим себе путь теплового эле­мента: "...он несет свет, химизм, виталь­ность и связывается с дыханием, но не отдает дыханию свет, удержи­вает его; он отдает дыханию только химизм и витальность. Свет остается (отстает) здесь (рис.) и наполняет человека как внутренний свет, ста­новится мыслительной деятельностью".

     Далее в процессе вдоха-выдоха отдается химизм и становится в чело­веке внутренним химизмом, откладывается в нем как макрокосмический химизм. И вплоть досюда, в этом взаи­модействии между выдохом и обменом веществ, идет жизненный эфир и вос­принимается человеком. Итак: "свет входит на путях теплового эфира, стоп! Там же вступает дыхание, для света остановка; свет распространя­ется, он далее не воспринимается организацией человек и может распрост­раняться как свет. Световой организм мы несем в себе как чисто све­товой организм, который мыслит. Мы исследуем процесс до того момента, где вдох граничит с выдохом; до того момента он несет в нервно-чувственном процессе химизм. Потом химизм стоп! Внутренний химизм, хи­мический организм в нас чувствует.
     Теперь мы идем дальше вниз, туда, где выдох составляет пищеварение, обмен веществ. Он не идет до внешнего процесса обмена веществ, состоящего в восприятии средств питания, но только до внутренних процессов обмена веществ. И там стоп! с жизненным эфиром. Жизненный эфир опять-таки образует челове­ческую организацию, которая волит. Так возникает мышление, чувствование и веление". Все три описан­ные стадии во внешне-физическом протекают: 1) в нервных путях, 2) артериях, 3) в венозной циркуляции. Остается собственная витальность; ее физической проекцией являются лимфатические пути. Кто способен видеть, как нервные пути образуют пути чувств, находит на этом пути карму. В процессах лимфы опять-таки образуется карма". Лимфатические пути — это в то же время начала кармических путей, идущих в будущее" (рис.; справа). Там, где образуется венозная кровь, в человеке возникает задержка, скапливание кармы, и человек действует в смысле кармы. "Изменения в крови попросту выражаются в гневе. А то, что там застаивается, поскольку прошлое не остается внизу в венозном процессе, это ведет к действию, переходит в образование кармы". 318 (7)

396. "В вас откладываются соли, и благодаря этому вы можете мыслить; через солеотложение, вообще че­рез все, что проявляется в вас как минеральный процесс, вы являетесь мыслящими существами. В это царство хочет проникнуть Ариман. Но настоящее родство он имеет только с минеральным. И потому он борется за то, чтобы получить часть также в крови, в дыхании, в обмене веществ. Он может это сде­лать, лишь насадив в человеческой душе определенные свойства, например, особую склонность к сухому рассудку, желающему войти в материализм, к рассудку, который издевается над проникновением в исти­ну с помощью чувства, насаждая в человеческой душе высокомерие рассудка. Тогда он делает человеческую кровь, человеческое дыхание, человеческий обмен веществ также приемлемым и для себя, тогда он может прошмыгнуть из солевого, минерального, в кровь, в дыхание".203 (15)

406. "Можно понять, почему нашей голове нужна углекислота. Углекислота отделяется от натрия, и в кон­це концов мы завоевали бы у натрия — металла с серебристым блеском — твердый череп, если бы углекис­лота не вмешалась в натрий и в нас не образовалась бы сода. Итак, в натрии мы берем углекислоту, чтобы сода в нашей голове распределялась правильно. А из всего, что окружает нас, мы берем, через волосы и кожу, фосфор, водород. Водород нужно брать извне и не давать ему особенно образовываться изнут­ри (без света) в виде рудничного газа (что вредно). Эта человеческая голова представляет собой дейс­твительно род яйца. Как яйцо из земли воспринимает соду, а из воздуха водород, так человеческая го­лова снизу, из своей "земли" берет соду, а извне фосфор, водород, если не может завоевать его изнутри. Затем они действуют вместе и порождают внутри материю, служащую посредником для мыслей, т.е. порожда­ющую мысли". 351 (4)

411. "Чем более полушария мозга приближаются к форме, которую они имеют у человека, тем далее идет развитие кишечника в направлении приспособления к вмещению больших количеств материала. Имеется тесная связь между кишечными и мозговыми образованиями; если бы толстый кишечник и слепая киш­ка не появились в процессе эволюции животных, мыслящий человек не мог бы возникнуть на физической основе, т.к. человек обладает мозгом, органом мышления за счет, я повторяю, полностью за счет сво­их кишечных органов; и кишечные органы являются как раз противоположностью мозговому образованию. Мы освобождены от необходимости физического действия для мышления, но вместо этого наш организм об­ременен функциями высоко развитого кишечника и мочевого пузыря. Т.обр., высшая деятельность души и духа, проявляющаяся в физическом мире через человека и зависящая от мозгового развития, зависит также от эквивалентной структуры кишечника.
     Эта взаимная внутренняя связь проливает свет на весь путь, которым работает природа. Поскольку — как это ни парадоксально, но это так — человек имеет червеобразный отросток для того, чтобы он мог мыслить как человеческое существо, то формирующееся и проявляющееся в аппендиксе является полярным дополнением к человеческому мозгу. Все, что имеется в одной сфере, имеет свои аналоги в другой".
     "Если вы смотрите на флору гор и лугов, то должны признать в них те же силы, которые вы развива­ете в ваших мыслях, когда живете в представлениях и чувствах. И скромная растительность вашего ки­шечника отличается от внешней флоры потому, что последняя не лишена мыслей. Мысли присущи внешнему растительному миру, таким его частям, как ствол, листья и цветы.
     Так вы получаете представление о родстве между тем, что проявляется в листьях и цветах, и тем, что работает внутри вас, когда вы развиваете вашу кишечную растительность, которую вы лишаете ее формообразующих сил, отнимая их для собственных нужд. Ибо, поистине, если бы вы не делали этого, то вы не были бы мыслящими существами. Вы отнимаете от своей кишечной флоры то, что флора природы еще удерживает в себе".312 (4)

412. "Духовная сила, что умирает в мыслях и становится трупом, когда человек нисходит в физичес­кое земное бытие, эта сила — та же самая, которая из космоса образует наши органы. Что как лег­кие, сердце, желудок, как сформированные органы мы носим в себе, — это образуется из мыслитель­ных сил Мироздания.
     Когда мы вступаем в земную жизнь, то сила мышления входит в узкие границы нашего организма. Чего хочет от нас Земля с ее окружением? ... Чтобы мы отображали ее в себе. Но если бы мы ее отображали, то постепенно в ходе нашей жизни наши органы, такие как легкие, а прежде всего извилины мозга и т.д., приняли бы кристаллообразные формы. Мы все стали бы статуями, которые не напоминали бы людей, а имели бы вид кристаллов, сгруппированных один возле другого. Мы постепенно слагались бы из неор­ганических образований в некий род статуй.
     Этому противится человеческий организм. Он остается при форме своих внутренних органов. Он не позволяет, например, легким превращаться в некий род, скажем, горного кряжа. Он не позволяет сердцу преобразовываться в некий род группы кристаллов. Он противится этому. И в его сопротивлении заложено побуждение к тому, чтобы мы вместо подражания нашими органами земному окружению отображали его лишь в теневых образованиях наших мыслей. Итак, сила мыслей постоянно стремится сделать из нас отоб­ражение физической Земли, физической земной формы. Мы постоянно имеем тенденцию стать системой крис­таллов. Но этому противится наша организация, в своем живом, в со-чувствии, в само-чувствии, в воле­вых импульсах она развивает все необходимое, чтобы этого не допустить... и так приходят земные об­разования только к геометрии и к тому, что мы образуем в мыслях о нашем земном окружении. Это должно быть очень точно продумано, если хотят пробиться к этим представлениям.
     Собственно говоря, в нас всегда имеется тенденция уподобиться нашей мыслительной системе, с чем мы должны постоянно бороться. Мы, собственно, стремимся к тому, чтобы стать неким родом произведения искусства, которое, конечно, при том роде мышления, которым обладает большинство людей, не может быть особенно прекрасным. Но мы стремимся во внешнем облике вызывать то, что в наших мыслях является в простых образах, простых тенях. Мы не можем стать ими, но мы позволяем им некоторым образом отражаться и так становиться нашими мыслями. Это процесс, который действительно можно сравнить с возникновением зеркальных отображений.
     Перед вами зеркало, в нем отражается предмет. Его нет там, в зеркале. Все, что встает перед нашими глазами, постоянно хочет вызвать в нас действительные образования. Но мы противимся этому, мы сдерживаем мозг. Благодаря этому он отражает, и образуется мыслеобраз. Стол хочет наш мозг сделать столом, но вы этого не допускаете, благодаря чему в вас возникает образ стола". Иначе обстоит де­ло с чувствами. "Круглый стол вы чувствуете иначе, чем прямоугольный. Вы чувствуете углы. Вещи с уг­лами не производят чего-то особенного в мыслях, но чувство углов создает больше неприятного, чем ко­гда мы спокойно исследуем круглый стол. Так что в чувствах мы больше живем в нашем внутреннем сооб­разно внешним формам, чем в мыслях".210 (8)

413. "В пространстве между эф. и физ. телами находится образование (сплетение) из мыслей. Что представляет собой это образование? —Оно является тем, что мы через рождение приносим с собой из ду­ховно-душевного мира в земной мир. Необходимо составить себе представление о том, что содержащееся в нашей мыслительной деятельности мы имеем лишь в образе... оно обладает для себя самостоятельной жизнью, но его нет в том, что мы чувствуем, когда мыслим. Мыслеобразование пронизано объективными существами, т.е. является действующим, ткущим, деятельным мыслеобразованием. В человеке оно соучаст­вует в его формировании на протяжении всей жизни от рождения до смерти. ... Человек образуется также и другим, что идет к нему из всего космоса; что я описал как мыслеобразование, лишь соучаствует в нем. Но мы находим это мыслеобразование на том же самом месте, где находится и наше субъективное мышление, ибо субъективные мысли мы ткем в этом мыслеобразовании. Объективные мысли вовсе не являют­ся обычному сознанию, но когда субъективные, воспламененные внешним миром мысли вживаются в это об­разование, то они, как наше мысленное содержание, встают в нашем сознании. ... объективная мысле-организация работает во время нашего эмбрионального развития и во время всей нашей последующей жизни между рождением и смертью, но она не является тем, что образует все человеческое существо".207 (5)

417. "Содержащееся в эф.теле — о чем человеку обычно ничего не известно — отражается мозгом, кото­рый является как бы зеркалом: во всех случаях, когда в нем имеется отражение, оно осознается. Поэто­му необходимо физ.тело, чтобы эф.тело, которое думает, могло что-либо знать о своем мышлении". 138 (7)

421. "Мы судим в действительности руками. Представляем мы головой. Когда мы, т.обр., содержание суждения представляем, то суждение само идет в механизм рук и кистей, и только представление, образ­ное отражение идет в голову. ... Ритмический организм есть в существенном место обитания мира чувств; он присутствует здесь для того, чтобы содействовать миру чувств. Суждение обладает глубоким родст­вом с чувствами. Собственно, абстрактное суждение имеет родство с чувством. Когда мы образуем сужде­ние: "Карл смелый",—то мы имеем чувство утверждения; и это играет большую роль в суждении — чувство утверждения и отрицания, вообще, чувство того, что выражено в сказуемом в отношении к субъекту. И только потому, что чувство полусознательно, мы не замечаем как сильно оно участвует в суждениях. ... в суждении организм рук приходит в созвучие с ритмическим организмом, но, в то же время, в продол­жающемся ритмическом организме он освобождается. Так имеем мы также и в физической связи между рит­мическим организмом и освобождающимся организмом рук физически-чувственный род выражения того, как чувство связано с суждением. Образование умозаключения связано с ногами и со ступнями. ... представление мы образуем эф.телом; свою опору оно имеет в головной организации. Но судим мы — первоначальным, элементарным образом — астр.телом; свою опору для суждения оно имеет в руках. Умозаключаем мы своим "я"; свою опору оно имеет в ногах. Отсюда мы видим, что весь человек участвует в логике". 302 (2)

453. "Мысли являются теневыми образами существ астрального плана (бодрственные). Симпатии-антипатии — это теневые образы существ нижнего Девахана (сновидения). Моральные импульсы суть теневые образы существ высшего Девахана (сон)".130 (6)

486. "Когда наша кровь — наш внутренний огонь, и наша нервная система — наш внутренний воздух, взаимодействуют, то в душе вспыхивают мысли. И этому возникновению мыслей внутри нашей души соответ­ствует в космосе гремящий гром. Когда вспыхивает в воздухе огненная молния, когда взаимодействуют огонь и воздух и рождают гром, то в большом мире это является тем макрокосмическим событием, кото­рому соответствует процесс взаимодействия огня крови и нервной системы, разряжающийся во внутренний гром, который, конечно, тихо, спокойно, невоспринимаемо для внешнего мира звучит в мыслях". Оба эти процесса суть одно, только в макрокосмосе мыслит Бог, который т.обр. и является Моисею на горе Си­нае в громе и молнии, и в пылающем кусте.109 (7)

554. "Поскольку человек своим мышлением, связанным с головой, противостоит миру, то он восприни­мает в себя распростертое в Универсуме. Поэтому мы хотим его соотнесенность с Универсумом предста­вить таким образом, что скажем: это есть охват Универсума изнутри, некий род оглядки на Универсум. Здесь мы имеем, я бы сказал, наивысшее отношение человека к Универсуму, из которого он построен. ... Человек не только оглядывается на себя, чтобы вновь найти в себе Универсум, но он оглядывается и вокруг себя. Он видит окружающий мир. ... имеет место не просто охват Универсума изнутри, но и осмотр окружающего Универсума и восприятие подвижности Универсума. Человек ста­новится внутренне подвижным. ... В этих двух случаях человек, собственно, еще не предоставлен самому себе. Когда он носит Универсум в себе, скажем, как геометрию, то живет во внешнем. Когда ребенок движется, подражая Универсуму, он живет во внешнем. Но каков человек внутренне? Как постига­ет он самого себя? ... просто потрогайте себя... Как и в других случаях вы, трогая, постигаете внешние предметы, так (осязая) постигаете вы самих себя. Всякое обнаружение Я, внутреннего, осно­вывается, по сути говоря, на этом самопостижении. ... Когда мы фиксируем глаза на какой-либо точке, то скрещиваем правую и левую оси зрения, подоб­но тому, как мы кладем левую руку на правую. Животное потому обладает меньшим внутренним (содержа­нием), что в значительно меньшей степени осязает себя. ... А теперь примем во внимание границу меж­ду внешним и внутренним. Укажем на этот процесс: проведем руками движение, описывающее плоскость. Плоскости повсюду проходят и в нас. Поверхность нашего тела замыкает наше внутреннее. Назовем это ... замыканием в себе. Когда вы живо чувствуете себя в своей форме, поскольку ваша кожа образует эту форму, то вы и постигаете это себя-замыкание.

1. Постижение Универсума изнутри. Оглядка.
2. Взгляд в Универсум. Восприятие подвижности Универсума.
3. Познание себя. Осязание.
4. Себя-замыкание.

     В этой четверичности происходит постепенное формирование человека извне вовнутрь: сначала весь Универсум переживают вовне, затем ему подражают; человек еще не приходит к себе, он подражает Универсуму. Че­ловек трогает себя и так извне приходит к себе. И только в четвертом моменте он приходит к себя-замыканию.
     В пятом мы должны уже искать внутреннее, что нас наполняет, что волнует и ткет нас насквозь. ... когда мы теперь — не за счет обладания кожей, но ее наполнения, входим т.обр. в себя, начинается то, что теперь форму разлагает, что форму вновь строит, что человека не только внутренне наполняет, но делает его, скажем, плодом, когда он созревает. Исследуем плод в точке, где он стоит на грани зрелости; перейдем эту грань и плод начнет засыхать. Здесь мы должны сказать о шестом — о зрелос­ти. ...Став зрелыми, мы начинаем некоторым образом внутренне распадаться. Мы — люди, но мы рас­падаемся внутренне, мы некоторым образом превращаемся в пыль. Мы становимся минеральными. Этим мы вновь включаем себя во внешний мир. Наполняясь, мы целиком находимся во внутреннем. Затем, когда мы внутренне распыляемся, мы снова включаем себя в минеральное. Телесно мы нек.обр. делаемся тяжелее. Так что седьмым мы можем назвать включение в неорганический мир. ... вчленение во внешние силы природы. Вы вчленяете себя во внешние силы природы, когда идете; когда вы идете неправильно, вы падаете; оно (седьмое), в первую очередь, выражается в поисках равновесия.
     Восьмое: здесь мы приходим к тому, что уже не просто включаем себя во внешний мир, но внеш­ний мир воспринимаем. Прежде мы включали в себя лишь то, что уже имели внутренне. ... теперь ... не­обходимо уяснить себе, что все воспринимаемое человеком извне ... не принадлежит человеку.
     В мире об этом восприятии чего-либо извне имеют совсем ложные представления. По сути говоря, все, что мы воспринимаем как питание, является ядом. Жизнь состоит именно в том, что мы, принимая пищу, соединиться с ней не можем, противимся ей. ... в ее отторжении и состоит жизнь...

5. Наполнение.
6. Зрелость.
7. Включение в неорганический мир, поиск равновесия.
8. Ядовитое жало.

     Внешний мир проникает в нас как некий род ядовитого жала. ...
     Тут человек уже уходит так далеко, что воспринимает внешнее. Через форму человека мы здесь выступаем из Универсума. Мы здесь переступили через форму человека изнутри; при этом мы пришли туда, где формируется внутреннее, когда оно обращается против внешнего. ... Девятым является деятельность человека, когда он принимает участие во внешнем мире, будучи поставлен на Земле, не в Универсуме. Во внешней жизни, в которую он поставлен культурно, он сначала является охотником. Девятое — это охотник.
     Продолжая действовать, человек идет дальше: он становится скотоводом. Такова следующая ступень. Девятое — это скотовод, одиннадцатое — земледелец. ... Таковы ближайшие ступени совершенствования. И, наконец, двенадцатое: человек становится торговцем". Таковы первичные виды человеческой деятельности. Все другие — вторичны.

9. Охотник.
10. Скотовод.
11.3емледелец.
12. Торговец.

     "Четыре (верхних) члена человеческого формирования (см.таблицу далее) выводят нас в Мироздание; по­следние четыре члена ведут нас на Землю, а звезды действуют сквозь Землю. С четырьмя средними члена­ми дело обстоит так, что звезды и Земля при этом удерживаются в равновесии. Здесь человек в своем внутреннем".
     Греки говорили: "Через созвездие Овна, Тельца, Близнецов, Рака человек оглядывается назад на свое внутренне-подвижное, на свое самопостижение и свое замыкание. Через другие созвездия, стоящие на противоположной стороне, которые закрыты Землей, человек ведет: бытие охотника через Стрельца, бытие скотовода, когда он приручает козла — Козерог; он ведет свое бытие земледельца, когда — возь­мем простейшую форму земледелия — льет воду, т.е. идет по полю с урнами и поливает почву — Водолей; и он торговец благодаря той звездной области, где находится то, что ведет его через моря. В очень древние времена корабли по форме напоминали рыб. И два корабля, плывущие рядом по морю, являются символом торговли. (В немецком языке корабли — Schiffe, рыбы — Fische).
     В середине находится наполняющее, т.е. то, что действует в человеке как наполняющая кровь. Но как же лучше всего символизировать наполняющую кровь? Вероятно, с помощью того животного, у которого особенно интенсивна деятельность сердца: Льва. Созревание — для этого нужно только взглянуть на по­ле, на котором стоит зрелая пшеница или рожь. Колос представляет собой именно то состояние, в кото­ром плодоношение переходит в созревание: Дева с колосьями. Колосья при этом — главное.

Формирование человека из Универсума. Голова
1. Постижение Универсума изнутри. Оглядка.	Овен
2. Взгляд в Универсум. Восприятие	Телец
3. Познание себя. Осязание	Близнецы
4. Себя-замыкание	Рак, краб
Формирование человека изнутри. Грудной человек
5. Наполнение	Лев
6. Зрелость	Дева с колосьями
7. Включение в неорганич. мир; поиск равновесия	Весы
8. Ядовитое жало	Скорпион
Формирование человеческой земной деятельности. Человек конечностей, или земной человек.
9. Охотник	Стрелец
10 Скотовод	Козел (Козерог)
11. Земледелец	Водолей
12. Торговец	Рыбы

     И если мы направим взор туда, где человек вновь вчленяется во внешний мир, т.е. ищет равновесия, то мы приходим к Весам. А там, где он чувствует ядовитое жало, где все содержит нечто ядовитое, там стоит Скорпион".
     "Характерно, что Овен смотрит назад: жест — вот что главное. ... Этот взгляд Овна назад дан в оглядке человека на самого себя, в оглядке на Универсум, который в нем живет". В древних изображениях быка, прыгающего с повернутой назад голо­вой, дан этот же универсальный принцип.
     "Когда вы смотрите на Близнецов, то... в любых изображениях правый человек правой рукой держит левого за левую руку, и в этом жесте опять-таки все дело. Это осязание себя, чувство себя.
     Левый и правый человек — это один самостоятельный человек, только он ведь всегда находится несколько вне себя, через осязание самого себя вбирает в себя своего человека из жизни до рождения.
     Закрывание, замыкание в себе — это Рак. Только и здесь материалистически-натуралистически берут рака как образ. Но что тут важно, когда рака берут как символ для замыкания, так это его способность замкнуться жертвуя клешнями, что он может отбросить клешни. Ведь и в слове "рак" (болезнь), который захватывает человека, в самом слове содержится это себя-замыкание. Рак — это за­мыкание. Он есть символ замыкающегося во внутреннем человека, который не просто осязает, чувствует себя, но замыкается извне вовнутрь.
     Лев держится на себе самом благодаря особой выработке сердца; это животное сердца. ... Он качест­венно выражает то, что должно быть принято во внимание как 5-й член (Манас). ... Козерог — это козел, закан­чивающийся рыбьим хвостом, т.е. нечто такое, чего в природе больше нет. ... Но человек, де­лаясь скотоводом, приручает диких животных, и они становятся смирными, как рыбы. Т.обр., здесь выступает искусственный символ.
     Для земледельца мы имеем Водолея. ... Он поливает. Он садовник, земледелец. Рыбы — ... торговля".
     "Если мы эту верхнюю часть нарисуем широкой, то снизу лучше нарисовать узко; и еще скажем: если человек хочет стать охотником, то он должен особенно сильно вырабатывать.... бедра. Их должен он иметь особенно крепкими, если хочет стать охотником. ... Торговец — если искать ему символ в самом человеке — это должны быть ступни. ...
     Когда я вам нарисовал эти фигуры, то, как бы само собой, их получилось двенадцать. Мы могли бы сказать: здесь (в середине) действует Универсум, звезды, действующие более во внутреннем человека; здесь (вверху) звезды действуют извне; а здесь (внизу) они его сдавливают. И в том, что здесь нарисовано, вы можете распознать форму человеческого эмбрио­на! ... Если вы так рисуете, так формируете круг Зодиака, что выступа­ет его закономерность в отношении к Земле, то благодаря внутренней за­кономерности вы получаете форму человеческого эмбриона, и, т.обр., вы непосредственно видите, что человеческий эмбрион образован всем Универсумом. ...
     Я упоминал ранее, что мы должны здесь встать на точку зрения греков, поскольку сегодни мы не можем начинать с Овна, мы должны сегодня начинать со знака Рыб. Уже столетия мы стоим в знаке Рыб, и именно в знаке Рыб совершается переход к че­ловеческому интеллектуализму. Если же вы идете назад, когда был правомерен Овен, когда можно было говорить о круге Зодиака в старом смысле, то Стрелец, Козерог, Водолей и Рыбы име­ли действительное отношение к охотнику, скотоводу, земледельцу и торговцу. Но все то, что пришло к индустриализму и т.п., принадлежит уже Рыбам; здесь вырабатывается вся современная машинная культура и т.д. Пойдем назад, в эпоху Овна. Мы находим там четыре честных профессии, хотя они и были несколь­ко сложнее, дифференцированнее; они ставили человека в связь с природой". Можно пойти еще дальше назад, и мы снова придем в эпоху, стоявшую под знаком Рыб. Человек тогда был всецело эфирным суще­ством и не сходил еще в физическое бытие. И поскольку тогда, он, как эфирное существо, был в Рыбах, то, теперь, по сути говоря, повторяет тот период своего становления. Он повторяет его с середины ХV столетия, но повторяет абстрактно, в то время он конкретно врастал в свою человечность. Потом он стал врастать в свои абстракции, поскольку машина — это также абстракция. С началом эпохи Рыб человек, собственно, поставлен в то, что его растворяет. А когда он (идя в будущее) вернется еще дальше назад, под знак Водолея (6-я послеатлантическая эпоха), то растворение зайдет еще дальше; тогда он не сможет найти ни малейшей связи с миром, не найдя отношения к духовному миру. Именно благодаря этому повторению человек вдвигается в духовный мир.
     Отсюда вы, опять-таки, можете видеть, что человек есть трехчленное существо: он образован из Универсума как головной человек; во внутреннем он образуется только во взаимоотношении с внешним миром, как грудной человек; в конечностях и обмене веществ он образуется, вступая в земной мир, как земной человек, или человек конечностей.
     И еще в одном отношении мы приходим к троичности. Подумайте о том, что когда человек проходит че­рез рождение, в нем заложены, собственно говоря, четыре первых силовых импульса. Он сначала выра­батывает их, но он в определенном смысле является также и целым человеком, только другие члены у не­го находятся в рудиментарном состоянии. Голова — это целый человек, только четыре первых и четыре последних члена в нем рудиментарные. Человек конечностей тоже является целым человеком, только голо­ва и грудь в нем рудиментарные. Т.обр., три человека коренятся в одном человеке. Первый, головной человек, является преобразованием предыдущей инкарнации. Грудной человек — это настоящая инкарнация в себе самой. А то, что человек делает, как он действует во внешнем мире, что выражается в его конеч­ностях и обмене веществ — это переносится в будущую инкарнацию. Так что и в этом отношении чело­век трехчленен. Так можно изучать форму человека в ее целостности".
     Примеры. В голове человека со­держатся его ноги, ибо нижняя челюсть — это метаморфизированные ноги прошлой инкарнации. ... Голова — это весь человек, у которого ноги и руки "вывернуты" наизнан­ку. В грудном человеке руки являются внешними представителями эфирных глаз. А в человеке конечностей почки станут в следующей инкарнации глазами. Человек во всех отношениях являет собой нечто трехчленное. Если вы возьмете его в эмбриональном состоянии, то там он весь хочет стать человеком конечностей и обмена веществ. Ребенок, как головной и грудной человек являет собой нечто целое. Подрастая, он весь тяготеет стать головным человеком: голова одного человека становится вос­питателем другого. В среднем возрасте преобладает грудной человек, и в старости — человек конечнос­тей. "В детстве человек ходит на всех четырех, далее — на двух ногах, а в старости — на трех (посох)".
     "В отношении головы человек всю жизнь остается результатом прошлой инкарнации. Голова, по сути дела, всю жизнь остается детской. И можно сказать: это проблема науки о воспитании — как наилучшим образом использовать детскую голову учителя для обращения с детскими головами учеников. В этом есть юмор, но и глубокая истина".
     Древние из инстинктивного ясновидения в символах круга Зодиака действительно выразили науку о человеке. Но ее нужно понять. Теперь часто таращат глаза на знак Овна и не знают, что главное заключено в повороте его головы назад, что главное в Тельце — это его прыжок и взгляд боком и т.д. "Все в символах круга Зодиака бесконечно глубокомысленно, бесконечно значительно".

Жизнь

     Человеческий эмбрион образован космосом, кругом Зодиака (см.рис. выше). Фактически весь круг Зодиака имеет форму эмбриона. "Но в своей жизни на Земле человек между рождением и смертью вырывается из этой эмбриональной формы. ... Я бы сказал: он вытягивается в течение земной жизни. ... И благодаря тому, что он поднимает голову … человек прежде всего в отношении формы головы получает возможность в головную форму воспринять то, что он приносит из про­шлой земной жизни".
     Если бы человек не распрямился, то остался бы под значительно большим влиянием Зодиака, и восприятие прошлой жизни было бы для него невозможным, как невозможно оно для животного с горизонтальным позвоночником.
     "Поднимается человек и в другую сторону, ориентированную на последние знаки: Стрельца, Козерога... в направлении древних внешних жизненных отношений: охоты, ско­товодства, земледелия, торговли, мореплавания. Благодаря тому, что эти отправления человек образовал из своей воли, т.е. из своей системы конечностей, что он выпрямился и вышел из ориентации круга Зодиака, — во всем, чем являются эти его отправления и вообще че­ловеческие отправления, для него осталась возможность сохранять семя для следующей земной жизни. Животное остается целиком ориентированным в круге Зодиака, поэтому оно не может ни воспринять что-то из прошлой жизни, ни взглянуть на будущую жизнь. Поэтому древнее инстинктивное познание и назвало этот ориентирующий круг животным".
     "Целостная форма человека внутренне и внешне состоит ... из двенадцати отдельных форм. Также и жизнь человека состоит из ряда отдельных жизненных ступеней. ... Первое, что человек своим повседневным сознанием обычно не считает за ступень жизни, — это жизнь чувств. Восприятия чувств вчленены во всё человеческое существо, но они расположены на периферии, вокруг человека, и в повседневной жиз­ни он забывает, что жизнь органов чувств освобождает самый внешний слой его жизни. ... жизнь нервов продолжает жизнь органов чувств (вовнутрь).
     Жизнь нервов, со своей стороны, соприкасается с другой жизнью. ... Вдыхаемый воздух вводит челове­ка в некий род внутреннего ритма. Он идет через канал в позвоночнике вплоть до мозга. ... Здесь жизнь нервов приходит в контакт с жизнью дыхания. ... Дыхание обновляет ... кровь. "Поэтому ритм дыхания связан с ритмом крови. ... Циркуляция крови, с др.стороны, связа­на с обменом веществ. ... Обмен веществ возбуждает то, что мы совершаем во внешнем движении. Лишь потому, что человек живет в обмене веществ, он может двигаться внешне. Человеческий обмен веществ — а также и у животных — образован так, что человеческая душа происходящее в обмене веществ может ис­пользовать так, что этим вызывает движение, и мы тогда приходим к жизни движения. Здесь мы включаем себя во внешний мир. Тем, что мы производим, мы принимаем участие во внешнем мире.
     Затем есть еще одна жизненная ступень — жизнь репродукции, размножения. В движении человек постоянно использует самого себя, и внутренняя репродукция должна наступить именно потому, что чело­век движется. Так что вместо жизни движения можно вписать ее кореллят: внутреннюю репродукцию, если оставаться внутри человеческой кожи. А когда репродукция выступает самостоятельно, то она высту­пает в жизни размножения.

1. Жизнь чувств.
2. Жизнь нервов.
3. Жизнь дыхания.
4. Жизнь циркуляции.
5. Жизнь обмена веществ.
6. Жизнь движения.
7. Жизнь репродукции.

     ... Эти семь ступеней жизни в действительности таковы, что своим эфирным телом человек живет на них различным образом". Эф. тело пронизывает орга­ны чувств; без него они представляют собой физический аппарат. "Но в общем и целом органы чувств являются мертвыми органами, эф.тело их просто пронизыва­ет. Так что жизнь чувств можно назвать умирающей жизнью.
     Жизнь нервов образуется из того, что переживается в чувствах; они сохраня­ют жизнь чувств. В жизни нервов покоятся все отзвуки, последействия. Например, когда мы рассматриваем глаз, то в жизни нервов мы имеем некий род покоящейся жизни, можно сказать, покоящейся или сохраняющей жизни.
     Зато жизнь дыхания приводит эту текучую и сохраняющую себя жизнь чувств к образности. На сопри­косновении ритма дыхания с нервным потоком покоится наша возможность создавать образы внешнего мира. Мысли, абстрактные мысли, вообще говоря, связаны с жизнью нервов, но образность — с жизнью ды­хания. ... Дыша, мы имеем в себе строящую жизнь. Она, естественно, живет в человеческой форме. ... Человеческая форма образована кругом Зодиака. Когда строящая жизнь, опосредованная дыханием, живет в человеческой форме, она принимает участие во всеобщей, внешней, образованной звездным небом форме. Благодаря этому форма вчленяется во внутреннее человека. И тот факт, что из процесса ды­хания исходит не только то, что человек имеет в сознании, но из него прежде всего исходят образы внутренних органов как подражание внешним формам, этот факт проистекает из дыхания. Т.обр., внутренние органы образуются окольным путем, через процесс дыхания, прежде всего как образы. Здесь они еще не субстанциональны. Дыхание образует сначала образ человека, образ внутреннего человека. Когда мы дышим — а, дыша, мы движемся с Землей по кругу Зодиака, — мы постоянно вдыхаем образы нашей внутренней организации. Так что можно сказать: здесь мы имеем строящую жизнь. — Эти образы, что здесь вдыхаются, они лишь через жизнь циркуляции распространяются по всему организму. Жизнь дыхания и жизнь циркуля­ции крови совместно ведут человека к тому, чтобы он был внутренним образом мира. Поэтому говоря: здесь строящая жизнь, — следует прибавить: здесь распространяющиеся образы, распространяющееся постро­ение органов.
     Лишь благодаря тому, что жизнь циркуляции замыкается обменом веществ, материя заполняет об­разы, и на пятой ступени жизни возникают материальные органы. Материя набивается в образы, окрашива­ет образы. Итак, благодаря верхнему человеку, благодаря нашей жизни дыхания, мы имеем наш внутрен­ний образ, и мы делаем его действительностью с помощью окрашивающей, набивающейся в него материи.
     Из жизни движения в материальные органы вдвигается сила. Так что мы можем сказать: у нас есть материальные органы и наполненная силой жизнь в органах, а репродуктивная жизнь является тогда об­новляющейся жизнью.
     Вы видите, в то же время, как образован трехчленный человек: нервно-чувственный, человек цир­куляции, ритма и человек конечно­стей и обмена веществ и движения. Через репродукцию впервые возни­кает новый человек.

Нервно-чувст­венный чел-к	1.Жизнь чувств — умирающая жизнь. 2. Жизнь нервов — сохраняющая жизнь.	Сатурн Юпитер
Человек цир­куляции	3. Жизнь дыхания — строящая жизнь. 4. Жизнь циркуляции	Марс Солнце
Человек обмена веществ и конеч­ностей	5. Жизнь обм. вещ-в — материальные органы, или распространяющееся органообразование. 6. Жизнь движения — наполняющаяся силой жизнь 7. Жизнь репродукции - обновляющая жизнь	Меркурий Венера Луна

     "Во все времена из инстинктивного сознания люди говорили о тройном Солнце, о Солнце как источнике света, источнике жизни и источнике любви".
     "Ес­ли бы человек жил на Земле, подвергаясь действию одного Солнца, то он не смог бы развить жизни своих чувств. Возьмем, к примеру, глаза: они не смогли бы обособиться как физический аппарат. Они бы сидели на своем месте, подобно всякой другой части человеческого тела, и пред­ставляли бы собой какой-либо мускульный орган или что-то еще, сосуды. ... Развитием чувств человек обязан тому обсто­ятельству, что солнечное влияние ослабляет Сатурн, движущийся по внешней сфере. Сатурн неким образом иссушает сосуд, и благодаря этому возникает физический аппа­рат, грубо говоря. Исходя из подобного инстинктивного познания древний человек говорил: жизнь чувств вызывается Сатурном.
     Во вторых ... под действием одного Солнца человек не развил бы не только чувств, но и жизни нер­вов. Если бы жизнь нервов не иссыхала, то она бурно разрасталась бы. Нервы стали бы органами, по­добными мускулам. Иссыхание в жизни нервов вызывается действием Юпитера". Сатурн обращается во­круг Солнца за 30 лет. Человек редко переживает его приближение к Солнцу, когда он бывает особенно сильно закрыт Солнцем; и тогда действует одно Солнце. "Если человек хоть однажды во время своей земной жизни переживает констелляцию, при которой Са­турн не действует на его чувства, то может оказаться, что он обнаружит, как сквозь его чувства совершается особенное космическое действие. Он возбуждается, становится чувственно сильнее". Например, Вильям Джеймс говорит о всяческих "пробуждениях" (см. "Многообразие рели­гиозного опыта"), хотя абсолютно не понимает причин этого. Легче переживать констелляции Юпитера, в которых он полностью закрыт Солнцем, т.к. кругооброт Юпитера длится 12 лет.
     " Третьей планетой является Марс. Он ослабляет стремительную жизнь дыхания. Также и в отношении его бывают моменты (каждые два года), когда он полностью закрыт Солнцем. В таких случаях жизнь дыхания получает особое возбуждение. ... люди тогда делаются поэтами, музыкантами и т.п. ... Затем идет само Солнце, возбуждающее человека как жизнь, любовь и свет; внешне возбуждая свет, внутренне — любовь, а в общении с внешним миром, возбуждая жизнь. Оно находится в середине между жизнью дыхания и жизнью циркуляции ... а там ... находится сердце — выражение, но не мотор, выражение того, что разыгрывается между циркуляцией и дыханием", затем, с обменом веществ, картина меняется, начинаются планеты, которые сами закрывают Солнце. И это особенно существенно для их характеристики.
     "Меркурий закрывает Солнце, а это значит, что он ослабляет жизнь. ... Не будь она ослабленной, человек, приняв что-то в себя, тут же — я извиняюсь — выплевывал бы это; он не потерпел бы присут­ствия в себе внешней материи, он бы всё время плевался. Он отучился бы есть, ибо еда ему наскучила бы. Так сильна жизнь Солнца в человеке. Если бы была одна жизнь сердца, т.е. Солнца, то человек не смог бы перерабатывать в себе материю. Он выплевывал бы всё подряд. Развитием обмена веществ он обязан тому обстоятельству, что Меркурий ослабляет жизнь Солнца. Т.обр., существо Меркурия проталки­вает материю сквозь человеческий организм в отдельные органы. Сила же вводится через жизнь движе­ния.
     Жизнь движения зависит от Венеры, как обмен веществ — от Меркурия, Поэтому древняя мудрость эту силу, текущую сквозь человека, т.е. внутреннее самообновление, в-себе-второго-силового-человека-чувство приписывала жизни Венеры.
     Жизнь Луны, находящейся близко от Земли, действует так, что человек может перерабатывать материю и силу. Однажды я излагал, на чем основывается репродукция: происходит некое запирание материи, органическое ее отталкивание. На этом основано образование зародыша в чело­веке; материя органически отодвигается в сторону, и из космоса, согласно его силам, организуется эмбрион. Репродуктивная жизнь в этом отношении покоится на жизни Луны".
     "С жизнью дыхания мы проходим через круг Зодиака, воспринимая из него внутрь образы внутренних органов. Но нижнее действует в верхнее: образы окрашиваются материей, иначе никаких органов не образу­ется. Так что мы можем сказать: когда мы дышим, то образы, например почек, гонятся вовнутрь. Их на­полняет материя, но она действует им навстречу, идя вверх. Это означает, что образы отбрасывают­ся своего рода эхом. Образы человек воспринимает однажды. В то же время, органы не возникают сразу. ... Итак, представьте себе: вы воспринимаете образы для ваших внутренних органов вместе с процессом жизни, но образы отталкиваются назад, отбрасывается эхо этих образов, а следова­тельно — и круг Зодиака вместе с жизнью дыхания. Вы только подумайте о своих ушах, и вы получите это отбрасывание. Эти образы станут формироваться в воздухе: как гласные и согласные! От планет идут гласные, от образов Зодиака — согласные. Это отбрасывание является речью. Что входит здесь вовнутрь, образует органы, что отбрасывается назад — живет в речи. Согласные и гласные некото­рым образом вгоняются в нас и образуют основу наших органов. Что в нашем внутреннем является формой, в основном идет от образов Зодиака, что является жизнью — идет в основном от планет. Если большей частью оттесняется жизнь, то мы вокализируем (Vokale — гласный), если форма — то мы консонантизируем (Коnsоnant — согласный). Некоторым образом все это связано с жизнью дыхания. И в речи отчетливо выражена ваша связь с жизнью дыхания".
     "Здесь вы имеете Солнце (см.рис.выше), некоего рода середину. Возьмите три верхних планеты — это верх­ний человек; возьмите три нижних — это нижний человек. ... Из жизни циркуляции приходят глас­ные, из жизни дыхания — согласные. И здесь опять-таки вы приходите к примечательным связям. Жизнь об­мена веществ вы можете причислить к жизни нервов, жизнь движения — к жизни чувств. Но жизнь чувств причисляется к Сатурну, к движению Сатурна. Движение Сатурна проходит ближе всего к кругу Зодиака, так и человек в жизни движения лучше всего отображает себя вовне. Поэтому, если хотят космическую тайну отобразить через человека, то одним полюсом берут жизнь чувств, а дру­гим — жизнь движения, и из этого получают эвритмию. В эвритмии, т.обр., непосредственно видно отоб­ражение отношения человека к периферии космоса. ... Такова связь человека с космосом в отношении жизни. Вчера я изложил это отношение в связи с формой".

Душа

     "Мы знаем, что голова преимущественно является носителем органов чувств. Но мы также знаем, что органы чувств получили свои первые зачатки еще во времена др.Сатурна. ... Т.обр., все в человеческой голове указывает на прошлое, и в определенном отношении можно сказать: когда во время земного бытия образуется минеральное, то голова человека, как старейшее образование, принимает в минерализации че­ловека наибольшее участие". Кроме того, вырывая себя из космоса, человек консервирует свою форму. "И благодаря тому, что сохраняемое им как результат предыдущего космического развития он вырывает из космоса, он, в определенном отношении, уничтожает свое космическое прошлое. ... Внутри своей головы человек в действительности шагнул через процесс минерализации к некоего рода тонкому разделению. Ес­тественно, органические образования пронизывают также и голову, благодаря чему выходящее за минеральную ступень распыление материальной жизни вносится в органическое. ... Го­лова — это очаг процесса, в котором уничтожается материальное как таковое. Ма­териальное уничтожается, и благодаря этому голова делается носителем душевной жизни", жизни представлений, мыслей.
     "Когда в обычном сознании вы сознаете мысль, представление, то это основывается на том, что благодаря выходу из всего космоса (о чем мы говорили вчера и позавчера) материальное теряет всякое зна­чение. Человек постоянно вынужден свою голову как бы обновлять, поскольку от­дельные ее частицы постоянно распадаются, отмирают. И во время этого отмира­ния эфирное головы выделяется (см. рис., внешнее красное); и это выделение эфирного головы означает схватывание мыслей. Когда материальное распыляется, а эфирное остается, человек осознает свои представления. ... Я прошу вас следующее принять во внимание совершенно точно: в чувствах, и именно в чувствах, связанных с головой, выделенное эфирное существо ткет во время восприятий. — Т.обр., поскольку мы живем

в чувствах, в нас совершается некий род тонко­го эфирного процесса ...
     Возьмите глаз. Это физический аппарат, но он пронизан эфирным. И в этой пронизанности эфирным неорганиче­ского, которое постоянно хочет распасться ... живет свободное эфирное существо. Вот что можно сказать об области чувств. Для области нервов, являющейся продолжением области чувств вовнутрь, дело обстоит так, что хотя в области нервов эф.тело внутренне связано с материей, но вся наша нервная жизнь постоянно хочет стать чувственной жизнью. Итак, представьте себе: вы видите, скажем, цветную поверхность. Прежде всего, вы получаете от нее чувственное восприятие. Это происходит так потому, что эф.тело свободно ткет. Если вы теперь отвлечетесь от чувственного восприятия и предадитесь жизни нервов, то все существо нервов станет существом чувств. Здесь в вашем сознании присутствует представление. Можно сказать: поскольку человек является человеком нервов, он является в представлениях насквозь чувствующим существом.
     Затем происходит реакция. Чувства ориентированы на физическое. ... Организм нервов вбирает в себя то, что ему предлагают чувства. Он преобразовывает себя в существо чувств. Но этим он убивает себя. Он весь мог бы стать глазом, ухом или чем-то тому подоб­ным. Чтобы он этого не мог сделать, его, опять-таки, пронизывает жизненный принцип остального организма. Человек позволяет представлениям неким образом исчезать. Поэтому мы можем ска­зать: в головном человек уничтожает свое прошлое. Благодаря этому он становится, как нервно-чувствен­ный человек, носителем образов, он получает переживания образов, которые ткут в эфирном. ... Когда человек развивает голову в отношении ее формы, то при этом в настоящее время он подвержен действию тех сил, которые развиваются в космосе, когда Солнце стоит в знаках Рыб, Овна, Тельца и т.д.; но человек в отношении формы голову поднимает (за Зодиак). Поэтому голова у него не жи­вотная; он принимает вертикальное положение...
     Рассматривая жизнь, мы можем сказать: в отношении головы жизнь развивается под воз­действием внешних планет ... Но когда человек возвышает свою жизнь, то происходит сле­дующее: не будь планеты заслонены Солнцем ... вся жизнь нервов все более и более становилась бы жиз­нью чувств. Человек ощущал бы глаза, и это продолжалось бы в жизни нервов; он ощущал бы слух, и это продолжалось бы в жизни нервов. В жизни нервов хаотически, не органично столкнулась бы чувственная жизнь двенадцати чувств. Благодаря тому, что внешние планеты закрыты, жизнь нервов оторвана он жиз­ни чувств, и человек в состоянии ... сознательно, произвольно действовать в жизни представлений... Итак, мы можем сказать: в чувствах обособившееся эфирное существо ткет во время восприятий. В орга­низме нервов ткет связанная с телом, ослабленная жизнь чувств. — Все в целом получает образный хара­ктер (поскольку)... человек принимает вертикальное положение. Животное остается внутри Зодиака и имеет сновидческие, а не образные представления, как человек. А сновидческие представления проистекают из жизненного принципа организма, тогда как образные представления есть чистое порождение свободной эфирной жизни, больше не связанной с физическим телом". Благодаря освобождению головы от деятельности Зодиака и планет, в ней возникает свободная эфирная жизнь. "Она затем пронизывается астральным телом и Я, которые благодаря этому принимают участие в ткании мыслей и представлений эф.телом".
     Теперь обратимся к другому полюсу, выражающемуся в человеческой деятельности охотника и т.д. "Че­ловек закрепляется в этой деятельности благодаря тому, что отрывает себя от действия соответствую­щих зодиакальных областей". Животное образует свою систему конечностей под непосредственным влиянием соответствующих знаков: Стрельца, Козерога, Водолея. На человека они действуют сквозь Землю, когда Земля находится в север­ной полусфере. Однако это верно для более древних времен, теперь же различные человеческие формы на Земле перемешались. "Человек в вершине своей головы имеет образную жизнь, он воспринимает как обра­зы мира звезд, так и образы планетных движений, когда свое жизненное существо развивает по направлению к вершине головы. Он развивает здесь образную жизнь, а также воспринимает образы из космоса, из макрокосмоса.
     С другой стороны он образов не воспринимает. Поэтому возникают ... конечности, формы, противоположные, форме головы. Он также развивает деятельность, отдаляющую макрокосмическое влияние..." Если бы сквозь Землю, с той стороны, на человека продолжали действовать планеты и Зодиак, Земля не загораживала бы их действия, то он не развил бы свободной деятельности. Жизнь в его конечностях окостенела бы, материя приобрела бы рогообразный характер. Вырвавшись из Зодиака, человек избежал копыт.
     В конечностях происходит деятельность, противоположная той, что совершается в голове. Здесь ма­терия не распыляется, но ей даже не дают достичь полной космической зрелости. "Мы потому имеем паль­цы на руках и ногах, что не даем конечностям достичь полного роста". А если бы они выросли полно­стью, то вместо ногтей у нас были бы копыта. "Благодаря тому, что мы, т.обр., не дали созреть ко­нечностям, мы смогли развить в них волю, которая является задатком для следующей земной жизни. ... Волевое послание (в будущее) человека является не дошедшим до конца органическим образованием. ... А чем является не дошедшее до конца органическое образование? — Семенем. Ибо семя может развиваться далее".
     "Человек воспринимает оживляющий кислород, который связан в нем с организмом конечностей, со всем подвижным. Он соединяет кислород с углеродом. Углерод сначала действует возбуждающе — как убивающее — на нервно-чувственную жизнь, затем он выталкивается, как отмершее. Здесь мы имеем материально наивнешнейшую жизнь в кислороде и наивнешнейшую смерть в углероде: умирание — оживление, уми­рание — оживление. Так колеблется жизнь между умиранием и оживлением.
     Душевно это обстоит так, что мы внутренне нечто переживаем, что, с одной стороны, как жизнь мыс­лей, является чисто эфирным, но эф.тело захватывает определенные образования, железы. Железы отделяют, ослабляют материю. Телесно происходит так, что эф.тело действует на железы. Железы не соединяются подобно мышцам — которые, скажем, принадлежат конечностям — с эфирной жизнью, но в тот момент, когда эф. тело охватывает железы, они отделяют материю. Т.обр., это не полностью слитая взаимосвязь эфирной жизни с материальной жизнью. Это переход". В костях и мышцах конечностей эф. те­ло сильно захватывает материю и она остается свежей, живой. В голове материя не захвачена эф.телом, она там уничтожается. Свободная эфирная деятельность развивает жизнь мыслей. "Когда же эф.тело за­хватывает железы, то оно хотя и соединяется с ними, но они его не переносят; мышцы же его переносят.
     ...Железы тотчас же отторгают материю и изгоняют эф.тело. Такова душевно жизнь чувств. ...Но когда эф.тело исчезает в железах — до того, как появится отторжение — то тогда у человека нет эф.тела, оно исчезает в железах. Поэтому он переживает себя толь­ко в своем Я и в своем астр.теле. Так обстоит дело с чувствами.

Представление: эф.тело, астр.тело, Я.
Существо чувств: астр. тело, Я.
Жизнь воли: Я.

     В жизни мыслей физ. тело отталкивается и человек живет в эфир.теле, астр.теле и в Я.
     "В человеческой голове живет Я; оно ткет в астр. и эф. телах и отталкивает физ.тело. Поэтому Я с по­мощью астр. и эф.тел переживает мысли.
     Существо чувств: здесь человеком берется эф.тело, когда оно захватывает железы; до тех пор, пока железы полностью не обособятся, человек лишен эф.тела. Оно простирается в физ.тело. Здесь во внут­реннем, сознательном переживании человек имеет только астр.тело и Я. Он переживает их чувственно—сновидчески, поскольку утопает в физ.теле. Затем идет жизнь воли. Здесь все обстоит так, что чело­век со своим эф.телом полностью погружается в органическую материю. Но в бодрственном состоянии эф. тело берет с собой астр.тело. Благодаря этому человек способен совершать движения. Он берет астр.тело с собой в материю. Здесь также и астр.тело оказывается удаленным от человека, и человек лишь од­но Я переживает в сознании.
     Так находим мы полную взаимосвязь между душевной и телесной жизнью. Лишь из антропософского познания становится ясно, как Я, астр. и эф. тела принимают участие в физ.теле; затем мы замечаем разницу между душевной жизнью мыслей, душевной жизнью чувств и душевной жизнью воли".208 (15,16,17)

700. "В XX в. произошел переход от легочного знания к почечному знанию, а последнее бездуховно, если человек не сделает его таковым. Почки не дают голове самостоятельности, в почки духовность входит бессознательно; они расположены слишком низко. А легкие стали неспособны ныне давать что­-либо голове. Придет время, когда люди поймут, что мировая война была почечным заболеванием челове­чества! Впредь все чаще в моче человека будут находить белок, сахар и т.д., будут этому удивляться, но связей не поймут. А нужно будет для исцеления реформировать духовную жизнь человечества, и преж­де всего школьную жизнь".350 (14)

800. "Как, умирая на Земле, человек оставляет труп, так остается труп, когда духовно-душевное, ни­сходя через зачатие к Земле — если я могу так выразиться, — умирает для небесного. И благодаря тому, что оно там остается как труп, мы, собственно, живем мыслительно всю нашу земную жизнь. Именно этот труп является миром мыслей; мертвым является этот теневой мир. ... Как труп физического человека растворяется в земном элементе, так для духовного мира растворяется духовно-душевное и становится силой, которая развертывается в физических мыслях. Мир мыслей — это труп нашего душевно-духовного. Как Земля перерабатывает труп, когда мы кладем его в землю, или его перерабатывает пламя, когда мы его сжигаем, так всю нашу жизнь перерабатываем мы труп нашего духовно-душевного в нашем физическом мире мыслей. Т. обр., физический мир мыслей является, по сути говоря, продолжающимся умиранием того, что как действительное, как духовная жизнь, существовало до того, как человек низошел в физическую земность.
     Другое, что входит как живое в человека из его доземного бытия, проявляется в физическом человеке не через мир мыслей, а самым широким образом через все то, что мы можем назвать совместным чувством: как чувством совместным с другим человеком, так и чувством совместности с природой. Итак, все то, благодаря чему вы распространяетесь во внешнем мире, чувствуя и ощущая (см.схему), является элемен­том, представляющим собой живое последействие доземного бытия.
     Не в мыслях переживаете вы живо свое доземное бытие, но — чувствуя совместно с другими существами. Когда мы любим цветок, когда мы любим человека, то это, в существенном, есть сила, данная нам из доземного бытия, но живым образом. Можно также сказать: когда мы, например, любим человека, то мы его полюбили не только из земного опыта, но также из кармы, из связи с ним в предыдущей земной жизни.

Нечто жи­вое переносится из доземного бытия, когда рассматривается сфера, где человек развивает чувства во взаимодействии с другими существами". Страх при воплощении метаморфизируется, я бы сказал, в чувство себя, в самочувствие. "Самочувствие в дей­ствительности является преобразованным стра­хом. Ваше чувство себя самого — что вы дер­житесь в самом себе — им вы обязаны преоб­разованному страху доземной жизни.
     А другая часть, в которую превращается страх, — это воля. Все, что выступает как волевые импульсы, что лежит в основе нашей деятельности в мире, все это до схождения в земную жизнь пребывало как страх".210 (8)

1347. Имагинативное (11-е) чувство связано с 2-хлепестковым лотосом, который имеет образ двух аст­ральных щупальцев. В обыденном случае эти два луча направлены внутрь мозга и там перекрещиваются (у посвященного они простираются вовне). Когда имагинативное чувство изливается вовнутрь, возникают внешние ощущения и внешние восприятия. Но ощущение, например цвета, не то же, что видение его. В последнем случае мы говорим: это красное; в первом — это прекрасный или ужасный цвет. Астр. тело может развить силу не только оттеснять внешнее (звук,обертоны), но и своей внутренней силой выталкивать вовне астральную субстанцию, щупальца. При этом возникают духовные органы восприятия. Когда это происходит в области головы — выдвигаются два щупальца (луча), — то образуется 2-лепестковый лотос; таково имагинативное, одиннадцатое, чувство. В об­ласти гортани образуется 16-тилепестковый лотос — инспиративное, двенадцатое, чувство; в области серд­ца — 12-тилепестковый лотос, а с ним — интуитивное, тринадцатое, чувство. Таковы три астральных чувства. Над ними есть еще более духовные чувства.
     "Вся жизнь чувств есть деятельность инспиративного органа (12-го чувства, связанного с 16-тилепестковым лотосом), изливающего свою деятельность вовне". Если интуитивное чувство изливается вовне, то возникает мышление, образование мыслей. "Мы имеем про­цесс: вначале человек получает ощущение вещи, затем — чувство, и, наконец, образует мысли о ней".115 (2)

Любовь и мудрость

1368. "Сверхчеловеческие существа, вожди в области любви, были уже на предыдущей планете так совер­шенны, что им не было более нужды нисходить до выработки зачатков внутренних органов. Но были другие существа, не ушедшие так далеко, как вожди любви. Они еще на предыдущей планете причислялись к "людям", но опередили тогда людей. Т.обр., хотя в начале образования Земли они и стояли выше людей, но все же были еще на той ступени, на которой познание должно приобретаться при помощи внутренних орга­нов. Эти существа находились в особом положении. Они были слишком высоко развиты, чтобы проходить че­рез человеческое физ. тело, мужское или женское, но все же еще не настолько, чтобы подобно вождям люб­ви, мочь действовать посредством полного ясновидения. Существами любви они еще не могли, а "людьми" больше уже не могли быть. Т.обр., у них оставалась лишь возможность как полусверхлюдям, но с помощью людей, продолжать свое собственное развитие. К существам, обладавшим мозгом, они могли говорить на понятном для тех языке. Это возбуждало обращенную внутрь душевную силу человека, и она могла соединиться с познанием и мудростью. Так вообще впервые сошла на Землю человеческая мудрость. Ею могли питаться означенные "полу-сверхлюди", чтобы достигнуть того, чего им еще не­доставало для совершенства. Так сделались они возбудителями человеческой мудрости. Поэтому их называют носителями света (Люцифер). Итак, у младенческого человечества были вожди двух родов: существа любви и существа мудрости. Между любовью и мудростью была заключена человеческая природа, ко­гда она приняла на этой Земле свою теперешнюю форму. Существа любви побуждали ее к физическому развитию, а существа мудрости — к совершенствованию внутренней сущности".
     "Сверхчувственным существам мудрость открывалась путем ясновидения именно потому, что они не но­сили в себе желания ее получить. Они ждали, чтобы мудрость сама излучалась в них, как мы ждем солне­чного света, которого не можем породить ночью, но который сам собой должен прийти к нам утром. — Желание знания вызывается именно тем, что душа вырабатывает внутренние органы (мозг и т.д.), при помо­щи которых она овладевает знанием. Это является следствием того, что часть душевной силы направляет свою деятельность уже больше не наружу, а вовнутрь. Сверхчеловеческие же существа, которые не совер­шили этого разделения душевных сил, направляют всю свою душевную энергию наружу. Поэтому вовне они располагают для оплодотворения духом также и той силой, которую человек обращает вовнутрь для по­строения органов познания. — Сила, посредством которой человек обращается вовне, чтобы взаимодейст­вовать с другим, есть любовь. Сверхчувственные существа направляли наружу всю свою любовь, чтобы дать мировой мудрости влиться в их душу". Но человек может направлять наружу то­лько часть ее. "Человек стал чувственным, а вместе с тем стала чувственной и его любовь. Он лишает внешний мир той части своего существа, которую он тратит на свое внутреннее созидание. И этим дано то, что называется себялюбием. Когда человек в своем физ. теле стал мужчиной или женщиной, он мог отдаваться (внешнему) только частью своего существа. Другой же частью он обособился от окружающего мира. Он стал себялюбивым. И себялюбивым стало его действие наружу, себялюбивым — его стремление к внутреннему развитию. Он любил потому, что желал, и он мыслил потому, что также желал, желал знания. — Как самоотверженные, вселюбящие натуры стояли вожди, сверхчеловеческие существа рядом с этим еще детски-себялюбивым человеком. — Душа, не обитающая у них в мужском или женском теле, сама является мужески-женской. Она любит без желания. Так любила и невинная душа человека до разделения полов; но тогда она именно потому и находилась еще на относительно низкой ступени — на ступени сновидческого сознания, — что не могла познавать. Но любят и души сверхчеловечес­ких существ, которые, однако, вследствие своего высокого развития, могут познавать. Чело­век должен пройти через себялюбие, чтобы на высшей ступени снова прийти к самоотверженности, но уже при совершенно ясном сознании.
     В том и заключалась задача сверхчеловеческих существ, великих вождей, чтобы напечатлеть в юном человеке свои собственные черты, черты любви . Но они могли воздействовать лишь на ту часть душевной силы, которая была направлена наружу. Так произошла чувственная любовь. Поэтому она бывает сопутствующим явлением деятельности души в мужском или женском теле. Чувственная любовь стала силой физического развития человека. Эта любовь соединяет мужчину и женщину, поскольку они являются физическими существами. На этой любви зиждется движение вперед физического человечест­ва. — Только над этой любовью имели власть названные сверхчеловеческие существа. Та же часть челове­ческой душевной силы, которая обращена вовнутрь и окольным путем, через чувственность должна привести к познанию, не была подчинена власти этих сверхчеловеческих существ. Они и сами никогда не нис­ходили до развития соответственных внутренних органов. Они могли облечь в любовь свое влечение нару­жу, ибо обращенная в своем действии наружу любовь была их собственной сущностью. Этим была положена пропасть между ними и юным человечеством. Любовь, первоначально в чувственной форме, они могли наса­дить человеку, познания же они дать ему не могли, ибо их собственное познание никогда не вступало на окольный путь через внутренние органы, которые теперь развивал у себя человек. Они не могли говорить на языке, который был бы понятен существу, обладающему мозгом".11 (4)

1369. "Познание у этих существ (любви) можно в полном смысле слова назвать интуитивным. Они не соображали и не размышляли, а только непосредственно созерцали творчество духовных существ. Поэтому сверхчеловеческие индивидуальности могли непосредственно воспринимать в свою волю сообщения из духов­ного мира. Они сознательно руководили другими людьми. Они получали свою миссию из духовного мира и поступали сообразно с ней.
     Когда наступило время разделения полов, эти существа должны были увидеть свою задачу в том, чтобы воздействовать на новую жизнь в духе своей миссии. От них исходило устроение половой жизни. Все ус­тановления, касающиеся размножения человечества, получили от них свое начало. Они действовали при этом вполне сознательно; но прочие люди могли ощущать это воздействие лишь как привитый им инстинкт. Половая любовь была насаждена в человеке непосредственной передачей мысли. И все ее проявления были сначала самого благородного характера. Все, что в этой области приобрело некрасивый характер, проис­текло из позднейших времен, когда человек сделался самостоятельнее, и когда он исказил первоначаль­ное чистое влечение. В те древнейшие времена не существовало удовлетворения полового влечения ради него самого. Все здесь было жертвоприношением ради продолжения человеческого бытия. На размножение смотрели как на нечто священное, как на служение, которое человек должен приносить миру. И жрецы бы­ли руководителями и устроителями в этой области.
     Иного рода были влияния полу-сверхчеловеческих (люциферических) существ. Они не были достаточно развиты, чтобы мочь принимать в совершенной чистоте откровения духовного мира. В их душевных образах вставали, наряду с впечатлениями духовного мира, также и воздействия чувственной Земли. Существа сверхчеловеческие в полном смысле слова не испытывали от внешнего мира никакой радости и никакого страдания. Они всецело отдавались откровениям духовных сил. Мудрость притекала к ним так, как к чув­ственным существам притекает свет; воля их была направлена только на то, чтобы действовать в духе этой мудрости. И в этой деятельности заключалась их высшая радость. Мудрость, воля и деятельность со­ставляли всю их сущность. У полу-сверхчеловеческих существо это было иначе. Они ощущали влечение по­лучать впечатления извне, и с удовлетворением этого влечения они связывали радость, с неудовлетворе­нием — недовольство. Этим они отличались от сверхчеловеческих существ. Для последних впечатления из­вне были не более, чем подтверждением духовных откровений. Когда они смотрели в мир, они не восприни­мали ничего иного, как только отраженный образ того, что уже получили из духа. Полу-сверхчеловеческие существа узнавали нечто новое для себя. И поэтому они могли стать вождями людей, когда простые образы в душах людей превратились для них в изображения, в представления внешних предметов. Это произошло, когда часть прежней человеческой силы размножения обратилась вовнутрь, когда развились сущест­ва, обладавшие мозгом. Вместе с мозгом человек развил тогда также и способность превращать внешние чувственные впечатления в представления.
     Итак, надо сказать, что полу-сверхчеловеческие существа привели человека к тому, что он напра­вил свою внутреннюю жизнь на чувственный внешний мир. ... Он стал существом, со­знающим себя в чувственном мире. ... получил возможность в своих поступках сознательно руководствоваться восприятиями чувственного мира. Прежде он поступал исходя из своего рода инстинкта; он находился во власти окружающего внешнего мира и воздействовавших на него сил более высоких индивидуальностей. Теперь он начал следовать побуждениям и приманкам представлений. Вмес­те с этим явился в мир и человеческий произвол. Это было начало добра и зла".11 (5)

1438a. "В сердце (человека) возвел себе трон Люцифер и оттуда учиняет сожжение имагинаций, инспираций, интуиций, лежащих в основе всего чувственно воспринимаемого, ибо с каждым дыханием, с каждым восприятием проникают в нас образы духовных существ". Во время борьбы с Элоимом в начале Лемурийской эпохи Люцифер примешал к сердцу человека свой огонь. Элоим же создал сердце как место своего обитания. В духовном мире оно необыкновенно большое.
     Но нечто Элоим сохранил для себя в человеке, куда не проникает Люцифер, — голос совести. Через него божественные инспирации достигают человека непосредственно.
     В качестве противовеса Люциферу, Элоим в Атлантическую эпоху дал угнездиться в мозгу человека Ариману, "при полной амуниции", чтобы охлаждать люциферическое пламя. Так сжигаемые имагинации и т.д. стали мыслями, представлениями.
     "Элоим сохранил небольшую часть сердца как свое жилище и в качестве противовеса Ариману — Люциферу насадил там совесть".266-3, с.321-323

Феномен сознания

1530. "Представим себе, что это у нас астр. тело (красное) и нити чувствующих нервов, которые оно распростирает повсюду. ... Астр. тело проскальзывает в нервные нити.
     Представьте себе, я зашиваю рукава у своего пальто и просовываю руки в некоего рода мешки. И если бы я имел сотни рук и просунул бы их все в зашитые рукава, то все сотни рук натолкнулись бы на то место, где рукава зашиты. Так проскаль­зываем мы (астр. телом) вплоть до того места, где оканчивается нерв. ... Пока я скольжу по нерву, я не чувствую его... мы чувствуем нерв там, где он кончается. Весь день мы вонзаемся в нервную материю и постоянно касаемся окончаний наших нервов. Но это не доходит до сознания, это выражается в со­знании без желания человека. И если он думает — а он думает своим Я и астр. телом, — то мы можем сказать: мышление — это деятельность, которая осуществляется здесь и переносится Я и астр. телом на эф. тело. От эф. тела сюда также нечто проскальзывает, по меньшей мере — его движение.
     Что составляет причину сознания — это то обстоятельство, что я постоянно мышлением прихожу в одну точку, где наталкиваюсь на окончание нерва. Я наталкиваюсь в бессчет­ном числе точек, когда проскальзываю в нервы, только это не доходит до моего сознания.
     Это достигает сознания только у того, кто сознательно переживает процесс пробуждения: если он созна­тельно погружается в нервное "одеяние", то чувствует, как повсюду оно укалывает его. ... Представьте себе живо эти уколы. Что делает с ними человек, если они не входят в его сознание? Он проецирует их в пространство, наполняет его ими, и это затем становится атомами. Таково действительное происхожде­ние атомизма".254 (3)

1531. "Эти 25 биллионов красных кровяных телец (в человеке) очень малы; но все же они имеют вес, они имеют вес потому, что содержат в себе железо. И каждое из этих 25 биллионов кровяных телец плава­ет, плавает в кровяной сыворотке и теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная им жид­кость. Так что в каждом кровяном тельце тоже образуется энергия взлета, она образуется 25 биллионов раз... Именно через то, что здесь взлетает, мы и сознаем себя во всем теле. И можно сказать: когда мы принимаем в себя пищевые вещества, то они должны сначала в значительной части утерять вес, должны в нас преобразоваться, чтобы мочь нам служить".340 (1)

Роль телесности, оболочек

1600. "В общем смысле можно сказать, что мышление, чувство и воление протекают в астр. теле. Но таким образом лишь абстрактно исчерпывается факт мышления. Нам, как людям, стоящим в физическом мире, ко­нечно, импульс к мышлению дан в астр. теле, даже в Я. Но как представления, как мысли мышление разви­вается только благодаря тому, что мы обладаем подвижным эф. телом. Здесь, как у физических людей, все наше мышление оставалось бы бессознательным, если бы астр. тело не посылало свои импульсы, свои мысле-импульсы в эф. тело, а эф. тело, в своей подвижности, не воспринимало бы эти мыслеимпульсы астр. тела. И каждая мысль опять-таки уходила бы без следа, не становясь воспоминанием, если бы не было физ. тела. Нельзя сказать, что физ. тело является носителем памяти; таковым является эф. тело. Но для нас, людей,на­ходящихся в физ. теле, то, что остается и пребывает в эф. теле от нашего мышления, протекало бы как сно­видение, если бы его нельзя было похоронить в физическую материю физ. тела. Т.обр., наши мысли могут ут­верждать себя здесь, в физ. теле, благодаря тому, что мы обладаем этим физ. телом.
     Вы видите, сколь сложен процесс мышления. Он имеет свои импульсы в астр. теле и в Я. Эти импульсы, как силы, продолжаются в эф. теле, вызывают там мысли, а мысли, в свою очередь, оставляют следы в физ. теле. И поскольку они там погребаются, мы можем в ходе физической жизни снова их оттуда извлечь как воспоминания".167 (2)

1604. "У совсем маленького ребенка все четыре элемента охвачены мышлением. — Дальнейшее развитие заключается в том, что лишь воздушный и огненный элементы охватываются мышлением, ибо наше взрослое мышление таково, что сила его вносится лишь в наш процесс дыхания и в пронизывающий наше тело тепло­вой процесс". (Мышление уходит из твердых частей: земного и водного.)220 (10)

1606a. "Благодаря совместному действию трех тел одухотворенный поток мыслей исходит из человека..."266-2, с.206

Интеллигенция и планеты

1658. "Золото служит импульсом для оживления человеческого мышления, так что человеческое мышление может действовать вплоть до эф. тела. ... Через золото я-организация способна действовать до эф. тела. А эф. тело может действовать далее на физ. тело. Золото обусловливает тот факт, что человек может сильно удерживать мысли вплоть до эф. тела.
     А что является противоположным полюсом этому? — То, что на рисунке показано идущей навстречу стрелкой. Это противодействие возникает, когда жизненный воздух, кислород, усваива­ется чем-либо в человеке или в природе. И как золото невосприимчиво в отношении кислорода, отталкивает его, не хочет иметь с ним дела и потому сначала не име­ет никакого влияния на эф. и астр. тела, но только на мир мыслей я-организации, так углерод имеет непосредственное родство с жизненным воздухом. Мы выдыхаем углекислоту, мы производим углекислоту, связываем углерод с кислородом. Расте­ние нуждается в углекислоте для жизни. Углерод противоположен золоту".
     В Мистериях древности углерод называли камнем мудрых. На Земле углерод встре­чается в разных состояниях: как алмаз, графит, уголь, антрацит. Ученики Мисте­рий, проходившие лунное подготовление (а существовало не только солнечное, но и лунное подготовление), познавали иное. "Это была тайна древних Мистерий: углерод является на Луне серебром. Углерод — это камень мудрых, и на Луне он являет­ся серебром". И в древней Алхимии (а не в позднейшем шарлатанстве) существовало воззрение, что обычный черный уголь на Луне превратится в серебро. Связь же золота с мышлением являлась солнечной тайной. Подставляя свою душу воздействию Солнца, ученик древних Мистерий приходил в связь с интеллигенцией самого Солнца. Но он приходил в связь также и с интеллигенцией Луны. "Интеллигенцию Луны познавали как тех, кто некогда были великими Учителями земного человечества, кто учили пра-мудрости на Земле. Это были те Учителя, которые сегодня, я бы сказал, с Луны дают действовать своим силам, своим импульсам. ... с от­делением Луны от Земли они основали на ней свою колонию.
     Такова была тайна углерода-серебра, связанная с той интеллигенцией, которая некогда была на Земле, а ныне является лунной интеллигенцией".
     Существовала также тайна Венеры. Истинная Венера вся находится в астральном мире, в астральном све­те. "Физический свет Венеры представляет собой нечто иное, чем, напр., физический солнечный свет. Физи­ческий солнечный свет имеет нечто родственное с тем, что может жить на Земле как на Земле возникший свет. То, чем является свет Венеры, есть нечто детское, лишь отражение солнечного света; это светит уже из духовного мира. И если этому свету дать воздействовать на душевное существо, то человек познает, какая интеллигенция связана с Венерой. Это интеллигенция, которая противоположна, которая, я бы ска­зал, живет в постоянной оппозиции к интеллигенции Солнца. И большую роль в древних Мистериях играла эта противоположность между интеллигенцией Венеры и интеллигенцией Солнца. С определенным правом говорилось о войне интеллигенции Венеры против интеллигенции Солнца. Имелась исходная точка такой борьбы, где интеллигенция Венеры начала борьбу с интеллигенцией Солнца. Существовало восхождение, кульминация, существовали катастрофы, кризисы; и в том, что находилось здесь между экспозицией и катастрофой или кризисом, имелся отрезок большой оппозиционной борьбы, разыгрывавшейся в духовном мире, которая во вне­шних знаках проявлялась лишь в астрологических, астрономических отношениях между Венерой и Солнцем. В том, что здесь разыгрывалось, имелись следующие одна за другой фазы. И ни один человек не может понять внутренних импульсов, живущих в земной истории, если не знает борьбы между Венерой и Солнцем. Ибо земные войны, разыгрывающиеся в развитии цивилизации, являются лишь отображением войны Венеры с Солнцем.
     Это сознавали в др.мистериях. Такое знание там было, ибо существовало отношение между человеком и интеллигенцией космоса".
     А затем пришло время Х-ХV веков, когда в алхимической лаборатории уже не достигали космической интелли­генции, но только духов природы. "Еще до ХV в. духи природы подходили к правильно подготовленному розенкрейцерскому исследователю; это еще случалось". О древней же связи с космической интеллигенцией, с тайной золота-Солнца, угля-серебра-Луны, с тайной Венеры знали из преданий. Хотя для средне­векового алхимика эти предания не были особенно важными. О связи человека с космической интеллигенцией ему рассказывали и сами духи природы. И большую боль причиняло средневековому исследователю то, что рассказывали ему природные духи — сильфы, гномы и т.д. — о былых временах, об отношении к космической интеллигенции, которое сами эти духи еще сохраняли, и от чего человека отделила пропасть. Трагизм этого переживания был куда глубже, чем его выразил Гете в "Фаусте". Наравне с этим выступало и другое, берущее свое начало от Аристотеля, что, в свою очередь, также происходит из Мистерий.232 (14)

1664б.
"1). Познание органами чувств — физически оно независимо от организма — чистое мышление — образное — мышление-метаморфоза, формообразующее мышление; мышление инверсиями, переворачиванием.
     2). Возвышение мышления к восприятию. Чувство придвигается к мышлению. Благодаря этому — морфологическое мышление. И воля становится чувством: благодаря этому в волю берется ход жизни.
     3). Когда воля становится мышлением, тогда наступает инспиративное сознание; тогда можно мыслить в вещах.
     Необходимо мышление привести к самостоятельной деятельности, как восприятия, тогда оно становится организацией, благодаря которой живут в образах. Но образы, подвижные в себе, есть морфологическое мышление. Чувствам надлежит вживаться в мышление".Д.21, с.10-11
     "Духовное развитие берет из тонких воспалений нервов активность мышления и в рожденных из крови пластических образованиях хранит воспоминания;
а) дает импульсы, воля того, что проходит сквозь земную жизнь;
б) дает импульсы для того, что кончается с юностью и вновь начинает вырабатываться в старости...".Д.40, с.31
     "Чувства интеллектуальной жизни — они ставят личное, субъективное рядом с объективным.
     Чувства эстетической жизни — они позволяют субъективному приходить в созвучие с объективным.
     Чувства волевой жизни — они подавляют объективное и оживляют личное, субъективное".Д.31, с.20

1676. Архаи на др.Сатурне стояли на ступени человека. "Как мы теперь мыслящими существами проходим через мир, так проходили тогда эти существа как мыслящие сущности с характером человека через мир. Что жило в них тогда — стало внешними мировыми мыслями. И то, что жило тогда в них как мыслительное, что — извне могло бы быть увидено как их световая аура, — это затем стало видно в мировом окружении, прояви­лось в световых явлениях; так что мы должны в этих световых явлениях видеть умирающий мир мыслей. В этих световых явлениях играет теперь темнота, и по сравнению со светом в темноте изживается то, что ду­шевно-духовно может быть названо волей".202 (6)

1789. Кровь, подходя к сердцу, снова утончается, возвращается в эфирную форму и устремляется к го­лове. Если бы этого не происходило, то мозг мог бы думать только о наших внутренних потребностях (я хо­чу есть, пить и т.д.). "Этот эфирный поток непосредственно родственен шишковидной железе. ... Эта желе­за обогревается эфирным потоком, и ее движения как физического органа мозга находятся в созвучии с эф­ирным потоком ... идущим от сердца". Отсюда возникает возможность напечатлеть физическому мозгу зна­ние об окружающем мире.128 (8)

1840. "Если так представить физ. тело (см.рис., оранжевое), а так эф. тело (зеленое), то мы получим живое ткание между ними в мыслях, которые мы здесь схватываем, и затем на пути такого наблюдения мы приходим к познанию, что между нашими физ. и эф. телами, безразлично, бодрствуем мы или спим, постоянно разыгрываются про­цессы, состоящие в ткущем бытии мыслей между нашими физ. и эф. телами (желтое). Т.обр., мы теперь постигаем объективированным первый элемент душевной жизни. Мы видим в нем ткание между эфирным и физи­ческим миром.
     Эта ткущая жизнь мыслей, как таковая, в бодрственном состоянии не вхо­дит в наше сознание. ... Когда мы просыпаемся, мы вскальзываем нашим Я и астр. телом в физ. и эф. тела.
     Я и астр. тело в нашем пронизанном эф. телом физ. теле принимают участие в жизни восприятий чувств. И когда вы имеете в себе жизнь чувственных вос­приятий, то вы пронизываетесь внешними мировыми мыслями, которые вы можете вырабатывать в чувственных восприятиях, и тогда имеете силу это объектив­ное ткание мыслей заглушить. ... В этом объективном ткании мыслей разыгры­вается то, что является субъективным тканием мыслей (белое), что заглуша­ет то другое мышление, но что разыгрывается также между эф. и физ. телами.
     ... Мы живем в этом промежуточном пространстве между эф. и физ. телами, ко­гда душой сами ткём мысли. Мы заглушаем объективные мысли, всегда присутствующие в сонном и бодрственном состоянии, нашим субъективным сплетением мыслей. При этом и те и другие присутствуют в одной и той же области нашего человеческого существа". Объективные мысли можно схватить в момент пробуждения, но "...схватываются они не как мыслительное, а как живущая в нас сила рос­та, как сила жизни вообще. Эта сила жизни связана со сплетением мыслей. Она тогда пронизывает эф., или жизненное тело изнутри, она конфигурирует вовне физ. тело".
     "Когда сон переживается при вплывании в эф. тело, не в последующем воспоминании, где его можно схватить лишь вкратце, как это обычно бывает, но если его схватывают в тот самый момент, когда он происходит, т.е. в момент вплывания (Я и астр. тела) в эф. тело, тогда он оказывается чем-то подвижным, чем-то таким, что переживается как сущностное, в чем чувствуют себя. Образность перестает быть просто образностью. Человек получает переживание, что он находится внутри образа. Но благодаря переживанию такого пребывания в образе, той душевной подвижности, что бывает лишь в бодрственной жизни, когда душа находится в одном движении с телом, волнуется в движении рук, человек начинает делаться во сне активным ... тогда при пробуждении к этому переживанию присоединяется другое: эта подвижность, переживаемая во сне, в которой человек находится как в чем-то сейчас происходящем, она погружается в на­шу телесность. И как во время мышления мы чувствуем: мы проникаем до границы физ. тела, где находятся органы чувств, и воспринимаем чувственные впечатления мышлением, — так чувствуем мы, как погружаемся в себя с тем, что во сне переживалось как внутренняя подвижность. ... И если человек ушел настолько да­леко, что это погружение имеет перед собой как переживание, то он также знает, что происходит при этом погружении: погрузившееся излучается назад в наше бодрственное сознание, излучается оно назад как чувство. Чувство — это погрузившиеся в нашу организацию сны. ...
     Итак, мы переживаем чувство благодаря тому, что находящееся в нашем астр. теле погружается в наше эф. тело и затем далее, в нашу физическую организацию, но не до области чувств, т.е. не до периферии организации, а только внутрь организации. И если это схвачено, прежде всего через имагинативное познание, особенно отчетливо увидено в момент пробужде­ния, тогда получают внутреннюю силу видеть это постоянно. ... Что является чувством (красное) — ра­зыгрывается между астр. телом (светлое) и эф. телом (зеленое). Естественно, оно отпечатлевается и в физ. теле. Сны, по сути говоря, продолжаются и днем, только наше мыслящее сознание затмевает их жизнью представлений. Но если заглянуть за представления — путем присутствия в момент сновидения, — то там видны эти сны, которые, погружаясь в нашу организацию, выступают как жизнь чувств".
     "С помощью упражнений в имагинации, Я и астр. тело усиливаются. Они делаются в себе крепче, науча­ются переживать себя. В обычном же сознании мы действительного Я не имеем".
     "Мы не воспринимаем Я непосредственно обычным сознанием, мы его воспринимаем наподобие сонного состояния. Но когда мы вырабатываем имагинативное сознание, то Я действительно выступает, и оно во­левой природы. И мы замечаем, что наше чувство обращается на мир с симпатией или антипатией, что ак­тивизирует в нас волю; это разыгрывается как процесс, подобный тому, который имеет место между бодрст­вованием и вхождением в сон. Его, опять-таки, можно наблюдать в момент его протекания. ... Что происхо­дит при засыпании, когда Я и астр. тело уходят из физ. и эф. тел — происходит внутренне всякий раз в волении". Правда, момент засыпания труднее схватить, чем момент пробуждения.
     "В воле мы погружаемся в тот же элемент, в который мы погружаемся при засыпании. В воле мы факти­чески освобождаемся от нашей организации. Мы соединяемся с реальной объективностью. При пробуждении мы просачиваемся сквозь наше эф. тело, сквозь наше физ тело до его периферии, занимаем место во всем теле, пропитываем всё тело; в чувстве мы отсылаем назад в тело наши сны, погружаемся в него внутренне; сны становятся чувством. Но когда мы не остаемся в теле, а, не идя до периферии тела, внутренне, духовно выходим из тела, то приходим к воле. Так что воля, фактически, возникает вне зависимости от тела. ... Воля (лиловое) разыгрывается между Я (синее) и астр. телом (светлое)".
     Так имеем мы (см.схему) на одном конце, на периферии физ. тела, восприятия чувств. А если через Я мы идем возне, то воля становится действием, другим полюсом по отношению к восприятиям чувств. "Таким путем мы объективно постигаем то, что субъективно переживается в течении мыслей, чувств и воли. Так переживание превращается в сознание".
     "Между астр. телом и Я развивается воля. Воля становится действием, когда идет далеко во внешний мир, до того места, откуда приходят впечатления чувств. Но во сне многое из того, что хочет стать деянием, не становится таковым, остается связанным с Я, когда оно через смерть переходит в ду­ховный мир. Вы видите, мы переживаем здесь, с одной стороны, нашу становящуюся карму (см.след.рис.). Между во­лей и действием переживаем мы нашу становящуюся карму. В имагинативном сознании прошлая и становящаяся карма сливаются; сливается то, что ткет и живет в нас и продолжает ткать под порогом, над которым находятся наши свободные действия, которые мы можем изживать между рождением и смертью. Между рождением и смертью мы живем в свободе. Но под этой областью ткет и живет свободная воля, та воля, которая, собственно, имеет бытие лишь между рождением и смертью, карма, чьи действия мы воспринимаем идущими из прошлого, когда в состоянии удержаться с нашим Я и астр. телом в эф. теле, пробиваясь вплоть до физ. тела. С другой стороны, мы воспринимаем становящуюся карму, когда в состоянии удержаться в области между волей и деянием". Но для этого нужно развить большую жажду упражнений. Однако ко всему этому можно прийти и без упражнений. При достаточной внимательности можно в присутствии духа постичь объективность прошлого, особенно в нравственных импульсах; хотя и не так точно. Каждый раз при пробуждении мы проходим область нашей прошлой кармы, а вечером, при засыпании — становящейся кармы.
     "Пугает восприятие того, что лежит между волей и действием, в чем можно застрять".

207(3)

1860. " Переживаемое нами в душе вследствие чувственных впечатлений мы соединяем с тем, что как мыслеобразование (мыслесплетение из живых мыслей) вчленено в нас с рождением. Но само объективное мыслеобразование остается неосознанным. И лишь то, что мы "выплетаем", что мы, в нек. роде, "выдавливаем" из нашей внутренней мыслительной деятельности, входит в наше сознание. Фактически это происходит так, как будто субъективные мысли бьются, ударяются об это мыслеобразование, а оно их отражает, давая им различное направление, и т. обр. наши субъективные мысли приходят в сознание (см. рис.). Я подчеркиваю: когда им задаются различные направления".
     Мы наблюдаем кристалл,"... мы видим его, прежде всего. Мы не ограничиваемся этим. Мы думаем о нем. Эти мысли следуют до мыслеобразования, и это мыслеобразование, вчлененное в нас с рождением, с которым мы были связаны еще будучи в космосе и которое мы получили из космоса, это мыслеобразование создано так, что мы теперь (созерцая кристалл) начинаем из неких предпосылок образовывать кристаллографичес­кие идеи, образовывать (классифицируя) из нашего внутреннего...": моноклинные, триклинные, и т.п. систе­мы. "И когда мы подобные мысли о кристалле вчленяем в то, что в некотором роде является априорными мыслями, которые мы берем из нашего внутреннего, то мы в этот момент, когда нас толкают субъективные мысли, направляемся к объективному мыслеобразованию. Ибо всю этого рода геометрию, механику, физику и т.д., что вырабатывается здесь, мы извлекаем из этого мыслеобразования, вчлененного в нас от рожде­ния; и отдельное, индивидуальное, что мы вчленяем в эти мысли, развиваемые нами о внешних чувственных наблюдениях и впечатлениях,мы уясняем его себе,когда даем ему отразиться к нам, но при этом еще и пронизаться вечным, живущим, образованным в нас мыслеобразованием, по меньшей мере вечным процессом, поскольку отдельные формы изменяются от инкарнации к инкарнации".
     Но остается вопрос: как я соединяю вместе эти субъективные мысли? — Дело в том, что мы не можем отделить в нас мысли от чувств и воли. "В воле живут все мотивы наших моральных мыслей. Но также в мышлении, в субъективном мышлении мы сознаем, что имели не одно только мысленное содержание. Мы соединяем мысли с мыслями, и мы осознаем деятельность, которая их соединяет. Что же живет тогда здесь в мышлении? — Тонким образом в мышлении, и именно в субъективном мышлении, живет воля. ... в субъекти­вных мыслях, которые мы нек.обр. проектируем, подталкиваем к мыслеобразованию, живет также и воля. Эту волю мы не можем внести в обычное сознание. Почувствуйте, как эта деятельность совершенно отчетливо выражается в воспоминании: в воспоминании воля должна уже исчезнуть! Она должна быть деятельной, но когда воспоминание готово, когда вспомненная мысль уже здесь, то воспоминание уже не может быть чистым, не может дать чистого отображения того, что оно должно отображать, как прошлое переживание, если бы оно было пронизано волей! Вспоминая о том, что вы ели вчера, вы, естественно, уже не мо­жете изменить тот суп; воли здесь уже нет, не правда ли? Должно выступить чистое мыслеобразование. Воля, т.обр., должна быть отброшена в рефлексировании. Куда она идет? (Содержание мыслей идет в созна­ние.) ...
     Волевое содержание мыслей идет вниз и соединяется с другим волевым и душевным содержанием и пере­ходит в становящуюся карму, делается составной частью становящейся кармы (см.рис., заштриховано светлым; стрелка).
     С другой стороны: наши волевые импульсы, они, как спящая часть, присутствуют также и во время нашей бодрственной жизни. Мы не можем видеть тех нижних областей, где живет воля. Мы имеем сначала мысли о волевых импу­льсах. Они переходят бессознательно в волю, и лишь когда воля выступает во­вне, мы опять рассматриваем то, что произошло благодаря нам, что мы пережи­ваем в обычном сознании в связи с волей. При поступке мы, собственно, все переживаем в жизни представлений, видим о том сны в жизни чувств и спим без сновидений в отношении волевой жизни.
     Но есть мысли, которые мы вводим в нашу волевую жизнь. Только когда? — Когда мы не предаемся нашим инстинктам, нашим потребностям, нашей т.н. низ­шей человеческой природе, поскольку она находится там, внизу, и движет нас к волению, к поступкам. Но тогда мы находим нашу волю в том, что образует наши субъективные переживания, когда мы над ни­ми господствуем нашими чистыми мыслями, которые направляются к воле, т.е. когда мы господствуем над волей с помощью наших интуитивно постигнутых мо­ральных идеалов. Эти интуитивно постигнутые моральные идеалы мы можем передать мыслеволе на пути вниз, в волевую область. Благодаря этому наша воля пронизывается нашей моралью, и внутри человека поэтому постоянно происходит борьба между тем, что человек посылает из своих мораль­ных интуиций вниз, в область воли, и тем, что там, внизу, подступает и клокочет в его инстинктивно-сновидческой жизни. Все это происходит в человеке. Но происходящее там, внизу, является в то же время тем, в чем подготовляется его человеческое будущее за пределами смерти. Это ударяет в область чувств. Собственно, в воле живет это будущее. Оно ударяет в область чувств и более ткет в чувствах, чем толь­ко в том, что я ранее описывал как чувственное настроение, имеющее значение для жизни между рождением и смертью. В обычной конституции чувств, которую я описывал как простирающуюся от депрессии до необузданного веселья, разыгрывается все то, в чем взаимодействуют человеческое прошлое и будущее в жизни между рождением и смертью. Но также и уходящее за пределы смерти проникает в то, что здесь восходит снизу. И что же здесь живет? Здесь живет нечто такое, что мы ощущаем как что-то объективное, поскольку оно приходит из областей, куда мышление не проникает. Это есть нечто объективное, поскольку оно имеет отношение к закономерностям, при которых мы себя как людей проносим через смерть. То, что здесь отражается — это совесть. И, говоря психологически, это, собственно, и есть происхождение совести".207 (5)

1573. "Мы приходим в 5-е тысячелетие дохристианского летоисчисления, когда обращаемся ко времени, в которое все человеческое мышление развивалось в цикле тела ощущений, т. наз. астр. тела".165 (6)

1574. "Первобытные народы знали, конечно, форель, семгу, треску, сельдь, но "рыбы" они не знали. У них нет слова "рыба". ... Что для нас вполне естественно — мышление в общих понятиях — для первобытных народов совсем еще не естественно".
     "Логическое мышление вообще существует только со времени, которое началось после первого написания Бхагават-Гиты. На логическое мышление, на мышление в абстракциях, как на нечто новое, что только теперь должно вступить в человечество, указывал Кришна Арджуне".146 (2)

Познание в прошлом и настоящем. Изида — София

1774. В прошлом человек созерцал образы духовных существ. Эти образы вызывались астр. телом, но види­мы они становились лишь благодаря тому, что их отражало эф. тело. "Поэтому вся картина мира, которую мог создать себе человек, общее содержание его сознания являлось отраженным в его эф. теле. И от эф. тела зависело вообще все, что человек мог знать о мире... и сегодня все знание о мире зависит от отраже­ния астральной деятельности в человеческом эф. теле". 129 (2)

1775. "Прежние человеческие расы сначала приобрели понятие духа, а потом понятие душевно-живого и в самую последнюю очередь — понятие механического, безжизненного". Возьмите Веды и другие древние тек­сты, чтобы это увидеть. "Прежде мыслили Дух, но не понимали отдельный дух". 53 (4)

1777. "Христианское познание в отдельной человеческой индивидуальности познает то, чего древнееврей­ское познание могло достичь через погружение в народного Духа, в Духа, проходившего через кровь поколе­ний".123 (4)

Где возникают мышление и суждение?

1811. "За этим (бодрственным) сознанием лежит другое сознание, которое подготовлялось после прош­лой инкарнации, в жизни между прошлой и настоящей инкарнациями. ... В голове имеется сознание предыдущей инкарнации. Во всех органах, служащих для выдоха, действует сильное сознание жизни между прошлой и на­стоящей инкарнациями. Во всех функциях, служащих вдоху, действует сознание от настоящей до будущей ин­карнации. И в человеке конечностей, во всех таинственных процессах человека конечностей действует, ос­таваясь сильно-сильно подсознательным, сознание следующей инкарнации".183 (4)

1812. Руки "...включены в весь организм человека, они являются органом мышления для судьбы. В настоя­щем цикле развития человек не учится мыслить руками. Но научись он этому, познай он тайну рук, и это явилось бы для него в то же время введением в познание основных законов связей судьбы. ... В руках, развивающих подсознательное мышление, мыслит судьба". 181 (4)

177. "Представьте себе однажды склоняющийся к упадку римский мир, а в нeм борьбу, идущую из старых времeн, когда понятия ещe переживались в духовном мире и вносились в чувственные вещи. Это ощущали такие люди, как, например, Мартианус Капелла *, написавший в V в. свою "De nuptiis Philologia et Mercurii", в которой он борется с тем, что хочет в идеях становиться всe абстрактнее и абстрактнее; он хочет это искать в духовном мире. Но это древнее воззрение гибнет, поскольку римский заговор против духа в том консорциуме, о котором я говорил, искореняет всe, что является непосредственной связью человека с духом". Древнее воззрение сознавало, что, проникая в духовный мир, человек сопровождается Ангелом, "Стражем", как говорили греки; "во времена Капеллы на месте этого "Стража" выступила грамматика, первая ступень т.наз. семи свободных искусств. В старое время сознавали: живущее в грамматике, живущее в словах и в связях слов является тем, что даже подводит к имагинациям. Во взаимосвязях слов сознавали деятельного Ангела, Стража".214(1)

________________________________
     *Латинский писатель, живший в V в. по Р.Х. в Африке. Упомянутое сочинение представляет собой изложение в стихах и прозе энциклопедии семи свободных искусств в виде девяти книг.

480. "Что осталось от развития Сатурна, находится за покровом наших чувств как холодный, застывший мир, берущий своe начало от теплового состояния; и в него мы должны внести тепло. Находящееся за покровом чувств — это старейший из миров. Бессознательно мы находимся в нeм от засыпания до пробуждения. Но мы странствуем в нeм постоянно. Он даeт нам всe то, что связано с нашими чувствами. Центростремительные силы действуют, как бы образуя чувства, изнутри наружу, действуют в наших глазах в ушах, а также в нашем физическом рассудке, в том, что мы думаем. И когда мы, думая, идeм через мир то идeм с тем достоянием, которое формирует нас из этого окружения, т.е. с теми силами, которые уже пришли к упадку. Не следует забывать, что они уже пришли к упадку". Представим себе Мироздание, стремящееся разлететься во все стороны". На его периферии действуют центростремительные силы, старейшие силы Мироздания. Они уже искрошились, превратились в хаос. И из них восходит наш рассудок. Этим-то рассудком люди хотят реформировать социальную жизнь". Человек мыслит всем своим существом. И здоровые социальные идеи, особенно относительно хозяйственного организма, должны быть развиты из свежих центростремительных сил, действующих в конечностях. "Во всeм, что лежит в основе хозяйственного организма, имеют дело с юным образованием, с тем образованием, которое является носителем человеческой воли, которое пока не вступает в нормальное сознание, а находится в подсознании, должно быть оттуда извлечено с помощью науки посвящения". 199(11)

Орел, телец, лев (имагинация человека): социально-космический аспект

1268. "Голова птицы представляет собой лишь губы, переднюю часть рта других животных, а то, что у нее идет далее, в ребро-позвоночникообразные части скелета, — это имеет вид измененной, метаморфизированной головы. Вся птица является, собственно говоря, головой". Это объясняется тем, что птицы прошли очень длительное земное развитие. "В ранние периоды Земли, в лунный период, в солнечный период, они имели в себе все то, что впоследствии в них перешло изнутри наружу до кожного покрова, который позже у птичьего племени покрылся перьями, и дошло до рогового клюва. Внешнее птиц имеет позднее происхождение, оно возникло благодаря тому, что птицы свою головную природу выработали сравнительно рано. И в условиях, в которых птицы оказались в последующие эпохи земного развития, они смогли присоединить к себе то, что заложено в их перьях.
     Перья даны птицам Луной и Землей, тогда как всю остальную природу они имеют от более ранних вре­мен". Но и Солнце, его духовная сила воздействовала на птиц. Она дала красочность и формы их оперению.
     "Вы правильно смотрите в Макрокосмос, в большую природу, когда орла рассматриваете так, что говорите себе: у орла есть перья, многоцветные пестрые перья. В них живет та же сила, что и в тебе, когда твой мозг делается носителем мыслей. Что развивает твой мозг, делает его способным воспринимать ту внутреннюю силу соли, которая составляет основу мышления, которая вообще делает твой мозг таким, что ты можешь образовывать мысли, это та же самая сила, которая в воздухе дает орлу перья. ... На физиче­ском плане эта сила вызывает образование перьев, а на астральном — образование мыслей. ... (В немецком языке вещество, которое содержится внутри пера, называ­ют душой; это не случайно — так действует гений речи) ...
     Понять льва можно лишь развив чувство того, какую радость, какое внутреннее удовлетворение получает лев, живя со своим окружением. Собственно, нет другого живот­ного, не родственного льву, которое обладало бы столь удивительным, таинственным дыханием. Повсюду у животных существ ритм дыхания созвучен с ритмом циркуляции, только ритм циркуляции утяжеляется связан­ным с ним аппаратом пищеварения, а ритм дыхания облегчается устремленностью к легкости мозгового фор­мирования. У птиц это бывает так, что живущее в их дыхании одновременно живет и в их голове. ... Для правильного чувства природы нужно научиться жить в красоте, внутренне чувствовать ее родство с челове­ческими мыслями, когда это выражается так конкретно, внутренне живо, как в случае птичьих перьев. Кто внутренне практиковался в подобных вещах, тот знает совершенно точно, когда он мыслит как павлин, ког­да — по-орлиному, а когда — по-воробьиному. Вещи, вообще говоря, таковы, что за исключением того, что одно является астральным, а другое физическим, они соответствуют друг другу удивительным образом. Это так. И можно сказать: птица имеет преобладание жизни в дыхании, так что другое, циркуляция крови и прочее, почти совсем исчезают. Вся тяжесть пищеварения и даже тяжесть циркуляции крови из "в-себе-чувствия" птицы удалены.
     У льва дело обстоит так, что он находится в некоем равновесии между дыханием и циркуляцией крови. Конечно, циркуляция крови создает тяжесть и льву, но не так, как, скажем, верблюду или рогатому скоту. У этих последних пищеварение чрезвычайно обременяет циркуляцию крови. У льва с его сравнительно корот­ким аппаратом пищеварения оно совершается довольно быстро и не обременяет сильно циркуляцию. Зато, с другой стороны, голова льва такова, в ней все распределено так, что дыхание находится в равновесии с ритмом циркуляции. Лев — это такой зверь, который в наибольшей мере обладает внутренним равновесием, внутренней гармонией ритма дыхания и ритма сердцебиения". Он потому так жадно глотает пищу, что голод причиняет ему большую, чем другим животным, боль. При этом он совсем не гурман. Ибо все его удовольст­вие заключено в равновесии двух мировых биений: дыхания и крови. Все повадки, взгляд льва выражает это совершенное овладение сердцебиением, циркуляцией крови.
     "Кто обладает чувством художественного постижения обликов, тот обратит внимание на львиную пасть, которая показывает: сердце пульсирует до этой пасти, но дыхание удерживает его, оттяги­вает назад. Если вы нарисуете это двустороннее касание сердцебиения и дыхания, то придете к львиной пасти. Весь лев — это грудная организация. Он действительно является животным, которое во внешнем об­лике, в образе жизни целиком приводит к выражению ритмическую систему. Лев так организован, что взаимо­действие сердцебиения и дыхания всесторонне выражается в сердце и легких.
     ... если мы ищем в человеке нечто, подобное льву, то это область груди, где встречаются ритмы циркуляции и дыхания". (Птице подобна голова).
     Понаблюдайте корову, лежащую на лугу. Голова ее поднята, и она как бы спрашивает: зачем она мне нужна, когда я не щиплю траву? И это заложено в самой голове. Лев ни­когда ее так не поднимает. "Корова, я бы сказал, являет собой разросшийся аппарат пище­варения: тяжесть пищеварения ложится бременем на циркуляцию крови, одолевает голову и дыхание. ... Чем птица вверху обладает астрально, как ас. телом, которое работает... в образовании ее перьев, — это голова имеет в плоти, в мышцах, в костях. Физическим стало в корове то, что у птицы астрально. Конечно, в астральности это имеет иной вид. Опять-таки, если птичьей астральности дать сойти вниз, проделать преобразование в эфирное и физиче­ское, тогда орел должен стать коровой, ибо то, что является астральным у орла, могло бы воплотиться, облечься плотью коровы, которая лежит на земле и переваривает пищу; ибо этому пищеварению соответствует развитие удивительной астральности. Корова при пищеварении прекрасна. ... в процессах пищеварения пти­цы содержится очень мало, почти совсем не содержится астральности. ... В человеке соединяется в гармо­нии, и благодаря этому приходит в равновесие, метаморфоза птицы — в его голове, метаморфоза коровы — в аппа­рате пищеварения и конечностей; естественно, в аппарате конечностей это, опять-таки, колоссально видоиз­меняется, метаморфизируется".
     Природа орла в человеке связана с внешними планетами (орел — птица Юпитера), природа Льва — с Солн­цем, а природа тельца — с внутренними планетами. "Внешним сознанием человек сегодня этого не восприни­мает, но его подсознание пронизывается волнами, звуками того мира, из которого звучит троякий призыв, который хочет увлечь человека к односторонности. И я бы мог сказать, что это составляет тайну настояще­го времени — что звучит из сферы орла, делая его, собственно говоря, орлом, давая ему его оперение, астрально овевая его. Само существо орла — в подсознании человека. Это соблазняющий зов:


     Таков зов сверху, который сегодня хочет сделать человека односторонним. И есть еще второй соблаз­няющий зов. Он приходит из средней зоны, оттуда, где силы космоса формируют природу льва, где силы космоса из слияния Солнца и воздуха обусловливают равновесие ритма дыхания и циркуляции крови, как это констатирует природа льва. ... в подсознании человека это сегодня соблазняет так:


     Куда больше, чем думают люди, эти голоса действуют в подсознании. И на Земле существуют различные человеческие организации, учрежденные так, чтобы воспринимать эти действия. Так, например, по-особому организовано, чтобы искушать, соблазнять идущим от голоса орла то, что живет на Западе. Именно амери­канская культура так организует свое население, чтобы оно соблазнялось тем, что говорит орел. А евро­пейская середина содержит многое от античной культуры, многое из того, что, напри­мер, побудило Гете, для освобождения своей жизни, поехать в Италию, где все насыщено тем, что говорит лев.
     А Восточная цивилизация насыщена тем, что говорит корова. Ибо, как два первых животных звучат в их космическом представительстве, так, можно сказать, снизу, из земных глубин, как бы громыхая, вопиет зов того, что живет в тяжести коровы (корова съедает за день пищи в 1/8 ее собственного веса, человек — 1/40). ... земные глубины, которые под влиянием Солнца, Меркурия, Венеры и Луны обусловлива­ют организацию питания в корове, эти глубины Земли с демонически грохочущей силой пронизывают своим звучанием стада со словами:


     ... Восток прежде всего подвержен искушению коровы, ибо древний культ почитания коровы имеет место в индуизме. И если этот искушающий зов действительно охватывает человечество, если возникающее из это­го зова действительно пожелало бы одержать победу, тогда именно Восток должен бы был возвестить о себе на Западе и в Середине как тормозящая прогресс, как вызывающая распад цивилизация. Земные демонические силы в этом случае односторонне воздействовали бы на земную цивилизацию". Ибо, что в этом случае произо­шло бы? Запад создал удивительную технику. В ней действуют природные силы в безжизненном облике. Гос­подствует мера, число, вес. Но само по себе это не так уж плохо, пока проявляется дилетантизм в отношении космического аспекта подобных вещей. Но было бы плохо, если бы духовно живущее в корове вошло на Западе в науку посвящения. Ибо пищеварение коровы являет чудные откровения астрального, и, познавая весь организм коровы с его перевесом тяжести (1/8 своего веса она обменивается ежедневно с землей), вы бы пришли к преобладанию по всей Земле, во всей цивилизации меры, числа и веса. Все остальное из цивилизации исчезло бы.
     Ибо, что дает инициации организация коровы? — Она приводит к ужасному закону созвучных колебаний, если соблазняющий зов коровы на Востоке проникает в бездуховную, механическую цивилизацию Запада и Средней Европы. "Тогда на Земле возникнут механические системы, точно подходящие к механической системе Мироздания. Этим в человеческой цивилизации было бы искоренено все действие воздуха, окружения, все действия звезд. Что человек переживает, например, благодаря ходу года, когда он соучаствует в прорастании жизни весной, в отмирании, надламывании жизни осенью, все это потеряло бы для него значение. Человеческая цивилизация была бы пронизана звучанием бренчащих, стучащих колебательных машин, и эхо этого бренчания и стука устремлялось бы из космоса на Землю как реакция на земной механизм". И часть современной цивилизации уже находится на пути к достижению этой, вызывающей ужасный распад, цели.
     "А теперь подумайте о том, что было бы, если бы середина (Средняя Европа) была искушена тем, что говорит лев! Вышеописанной опасности тогда не существовало бы. Тогда постепенно механизмы исчезли бы с земной поверхности. Цивилизация больше не была бы механической, но человек с односторонней силой отдался бы всему тому, что живет в ветре и громе, что живет в ходе года. Человек был бы вплетен в го­довой ход и смог бы жить во взаимоотношении ритма дыхания и ритма циркуляции. Он бы вырабатывал себе то, что ему может дать его непроизвольная жизнь. Он бы особенно вырабатывал природу груди. Но благода­ря этому у человека развился бы такой эгоизм в отношении земной цивилизации, что каждый хотел бы из­живать только самого себя и ни один человек не стал бы задумываться ни о чем, кроме благополучия дан­ного момента. Этому подвержена цивилизация середины, и она могла бы предложить такую жизнь всей земной цивилизации.
     И, в свою очередь, если зов орла соблазнит Запад, так что ему удастся свой образ мыслей и наст­роение распространить по всей Земле и самого себя сделать односторонним в этом образе мыслей и настро­ении, тогда в среде человечества возникнет настроение, желание связать себя непосредственным образом со сверхземным миром, как это было однажды в самом начале Земли. Человек тогда приобрел бы тягу исклю­чить то, что он может завоевать в свободе и самостоятельности. Человек пришел бы к тому, чтобы жить целиком лишь в той бессознательной воле, которая позволяет богам жить в человеческих мышцах, нервах. Человек вернулся бы к примитивному состоянию, к первоначальному примитивному ясновидению. Человек постарался бы отделаться от Земли путем возврата к ее началу.
     И я бы сказал, для точного ясновидческого взгляда все это еще более оплотневает благодаря тому, что пасущаяся корова все далее и далее пронизывает созерцание некоего рода голосом, который говорит: не смотри вверх, все силы приходят от земли. Познакомься со всем, что лежит в земном действии. Ты станешь гос­подином Земли. Ты сделаешь пребывающим то, что выработаешь на Земле. — Да, если бы человек подпал это­му искушающему зову, тогда ему не избежать бы опасности, о которой я сказал: механизирование земной цивилизации. Ибо астральное животное с преобладающим пищеварением хочет настоящее сделать пребывающим, увековечить настоящее. Из львиной организации происходит то, что не хочет сделать настоящее пребываю­щим (вечным), но хочет сделать настоящее наиболее летучим, свести все к повторяющейся игре годового кругооборота, к тому, что хочет проявляться в ветре и грозе, в игре солнечных лучей, в воздухе. И та­кой характер также могла бы принять цивилизация.
     Орел, если его рассматривать действительно с пониманием, как он парит в воздухе, выступает так, буд­то несет на своем оперении память о том, что было исходной точкой Земли. Он сохранил в своем оперении силу, которая еще из высей действует в Земле. Можно сказать, что каждому орлу видны тысячелетия Земли, и он не касается ее своим физическим, лишь самое большее, схватывая на ней свою добычу, но, во всяком случае, не для удовлетворения своей жизни. Он кружит в воздухе, если его занимает его собственная жизнь, ибо происходящее на Земле для него безразлично, поскольку радость и воодушевление он получает от сил воздуха, поскольку земную жизнь он просто презирает и хочет жить в том элементе, в котором жила сама Земля, когда еще не была Землей, но в своем начале была пронизана небесными силами. Орел — это гордое животное, которое не хочет соучаствовать в твердом развитии Земли и отдаляется от влияния такого развития; он хочет оставаться связанным лишь с теми силами, которые были в исходной точке Земли.
     Таковы учения, даваемые нам тремя животными, если мы хотим их рассматривать как большие мощные пись­мена, вписанные в Мироздание для объяснения мировых загадок. Ибо, по сути говоря, каждая вещь в Мирозда­нии — это знак, если мы можем его читать. И именно, когда мы можем читать взаимосвязи, тогда мы понимаем загадки Мироздания".
     Мы взвешиваем, мерим, считаем — это все фрагменты. Целое возникает из понимания внутренней ду­ховности коровы. Такова мудрость современного посвящения. Но человеку сегодня трудно быть человеком. Каждый из трех зверей хочет захватить его целиком. В одной негритянской легенде рассказывается, как лев, гие­на и волк убили антилопу, и лев велел гиене поделить ее. Она разделила ее натрое и сказала: одну часть, лев, тебе, другую — волку, а третью — мне, гиене. Лев разорвал гиену и велел делить волку. Тот сказал: одна часть, лев, принадлежит тебе, как сказала гиена, другая часть, что гиена хотела взять себе, также принадлежит теперь тебе, а третья часть принадлежит тебе же, как царю зверей. Лев остался доволен таким дележом и оставил волка в живых.
     "Человек по отношению к трем зверям играет сегодня роль антилопы. Что хочет быть односторонним, при­нимает определенную форму. Лев остается львом, но он хочет из своих хищных товарищей сделать, путем ме­таморфозы, других зверей. И в отношении того, что является орлом, он использует хищного товарища — зве­ря гиену, которая, по сути, живет от мертвого, от того мертвого, что нуждается в нашей голове, что по атомам, в каждый момент передает нас смерти. Таким образом, в сказке орел заменен гиеной, пожирающей па­даль, а на место коровы лев ставит своего хищного товарища — зверя волка, что является упадочным, поско­льку сказка взята из негритянской культуры. Так что в сказке у нас другие звери: лев, гиена, волк. Но се­годня искушающий зов, встающий, я бы сказал, в космическом символизме, имеет такой вид, что орел погру­жается в землю и становится гиеной, рогатый скот больше не хочет отображать со святым терпением Мирозда­ние, а становится набрасывающимся волком". И у нас тогда появляется возможность эту легенду перевести на язык современной цивилизации. Логика у обоих (у волка и гиены) одинаковая (они делят), в действительнос­ти же она приводит к разным результатам. В применении логики к действительности заключается существенное. "И можно бы, переводя это в современную цивилизацию, рассказать нечто иное. Но я всегда рассказываю, заметьте это, я всегда рассказываю то, о чем идет речь в большом ходе культуры. Я не говорю о "проблеме зон" (особенно актуальная в том году в Швейцарии проблема; ред.); я говорю вообще только о том, что ка­сается больших взаимосвязей культуры. И здесь, выражаясь современным языком, я бы мог эту сказку рассказать так: антилопа убита. Гиена отступает и рассуждает молча; она не отваживается возбудить у льва злобу. Она отступает. Она выражает суждение молча, ждет в подосновах. Лев и волк начинают биться за добычу, за антилопу, и бьются, бьются до тех пор, пока не перекусают один другого так сильно, что умрут от ран. То­гда выходит гиена и пожирает и антилопу, и волка, и льва после того, как они начнут разлагаться. Гиена являет образ того, что заложено в человеческом интеллекте, что в человеческой природе является мертвым. Она есть обратная сторона, карикатура на цивилизацию орла. Если вы почувствовали, что я хочу сказать этой европеизацией старой негритянской сказки, тогда вы поймете, что сегодня подобные вещи должны быть правильно поняты. И они только тогда будут правильно по­няты, когда троякий искушающий зов орла, льва и коровы человек научится встречать изречением, которое сегодня должно стать шибболетом (пробным камнем) человеческой силы и мышления, и действования:
     Я должен научиться, о корова, твоей силе из речи, которую звезды во мне открывают.
     Не земная тяжесть, не просто взвешивание, измерение и исчисление, не просто то, что заложено в физи­ческой организации коровы, но то, что в нее воплощено. Отвести взор от организации коровы и обратить его к тому, что она воплощает: направить взор в выси. ... тогда одухотворится то, что иначе стало бы механистической цивилизацией Земли.
     И второе, что должен при этом сказать себе человек:
     Я должен научиться, о лев, твоей силе из речи, которая в году и дне окружения во мне действует.
     Обратите внимание на: "открывают", "действует"! И третье, чему должен научиться человек:
     Я должен научиться, о орел, твоей силе из речи, которую земнопрорастающее во мне творит.
     Такое троякое изречение должен человек противопоставить искушающему зову, чтобы односторонность при­вести в гармоническое равновесие". Он должен изучить корову и ощутить речь, открываемую звездами; глубоко ощутив природу орла, взглянуть на то, что прорастает из Земли, а также снизу действует в человеке; а от льва обратиться к окружающему миру: ветру, молнии. Это должен сделать человек, чтобы способствовать вос­хождению земной цивилизации. 230(1, 2)
     “Прежде всего, внизу существуют духи земли. Они стремятся поддерживать пребывание Земли; им хотелось бы кругооборот года увековечить. Для этого было бы необходимо отказаться от поклонения; деятельное, осуществляющее дух в годовом кругообороте Земли, сделать всеобщим, т. е. воспитать чисто рассудочного человека. — Гиена.
     Духи атмосферы делают ход года носителем земного духа. Они дают земному свершению протекать в вечном повторении. — Лев.
     Духи высот — ход года делают зеркалом прогресса. Этому соответствует воспитание человека пронизанным духом существом, которое применяет Землю лишь как материал духа, т. е. — воспитанию чисто волевого человека, предающегося высям и жертвующего своей свободой. — Волк.
     Есть такой рассказ. Была убита антилопа. Лев и волк умерли от ран, полученных в борьбе за добычу, и гиена принялась за продукты разложения.
     Духи земли: должны быть удержаны силы . Гиганты должны измысленное человеком распространить в безмерное. Они могут это перенять, если человек это разовьет, если колебания человеческой механики совпадут с колебаниями мировой механики. — Корова.
     Духи атмосферы. — Переворачивание (инверсия) — внизу; вверху; так эмансипируется земная деятельность: такое происходило бы, если бы жизнь была изолирована от Космоса. — Лев.
     Духи высот. — Нижние исключаются, делаются носителями высей. Все возвращается к примитивному — вновь открываются праисточники. — Орел”.
     " в нижней части тела — они несут орла вниз. Если душа соучаствует в этом, то действует иссушающе.
     в голове — они несут корову вверх. Если душа соучаствует в этом, то действует сбивая с толку”. Д. 40, с. 9

     26. "Символически способность человека впадать в заблуждение выразилась в том, что в эпоху, когда люди были оставлены богами, возникает лабиринт, представляющий собой изображение извилин мозга как орудия собственных мыслей человека, в которых может заблуждаться носитель этих мыслей. Манас называли на Востоке человека как мыслящее существо, и Ману называется первый главный носитель мышления. Греческие народы называли Миносом того, кто первый развил принцип человеческой мысли, и с Миносом также связано сказание о лабиринте, т.к. люди чувствовали, что со времени его они постепенно переходили от божественного водительства к такому, при котором я иначе переживает влияние высшего мира, мира духа". 15(2)

ФИЛОСОФИЯ: ЕЕ СУТЬ. ГРАНИЦЫ И СОДЕРЖАНИЕ

1. Происхождение философии и ее отношение к другим формам познания.

Греки и Восток

     116 . "Любовью к мудрости является философия. Любовь же представляет собой нечто такое, что коренится не просто в рассудке и в разуме, но во всей человеческой душе, во всем человеческом характере. ... Должен быть захвачен весь человек, когда он занимается философией. Но ведь нельзя же любить в истинном смысле слова то, что является простой теорией, сухой и холодной. Если философия является любовью к мудрости, то это предполагает у тех, кто переживает философию подобным образом, отношение к этой Софии, к этой мудрости как к достойному любви, как к чему-то действительному, существенному, чье бытие не нужно доказывать". "Человеческая конституция грека была такова, что он чувствовал, переживал в своем эф.организме. И когда он так напрягал эф.организм, так приводил его в действие, как это делают с физ.организмом, например, во время дыхания или смотрения, то в эф.человеке возникала философия". И как не сомневаются в истинности дыхания, так не сомневался грек в пережитой им в философии мудрости. "Ибо он осознавал свое эф.тело. Он осознавал, что философствование происходит в его эф.теле; ему это было ясно. ... И если философия снова должна ощущаться как действительность, то сначала должно прийти знание эф.человека. Затем в этом знании сможет снова возникнуть правильное философское переживание. Посредником в этом познании эф.человека на первых шагах должна быть Антропософия". 215(1)

     118. "Ветхозаветное воззрение произвело то изменение, что на место опыта поставило учение, религиозное учение. Египтяне времен древнего Озириса ... говорили: Истинный человек впервые возникает тогда, когда во мне наступает зрелость, когда я воспринимаю то, что ранее я видел в имагинациях. Воздух передал мне истинного человека. ("Через мои глаза, мои уши, — так говорили себе эти люди, — я связан с тем, что приносит день. Через глубокие, заложенные внутри силы человека я связан с совсем другим, с тайной воздуха, которая воспринимаема только в имагинативных переживаниях"). В ветхозаветном учении это было преобразовано в воззрение: Элоим, или Ягве, вдунул дыхание, или воздух, в человека. — Так была извлечена эссенция из непосредственного живого опыта и стала теорией, учением". 180(9)

     121. "Философия есть любовь к мудрости. Древняя мудрость не была философией, ибо древняя мудрость рождена не любовью, а откровением. Нет восточной философии, а есть восточная мудрость. Философия как мудрость пришла в мир со Христом. ... Мы должны теперь импульс любви обратить на саму мудрость". 143(12)

     215. "Нельзя рассматривать мировоззрение во всей полноте его значения, беря лишь его мыслительное содержание; существенное заключается в настроении, сообщающемся душе, в вырастающей из него жизненной силе". "Нужно почувствовать, как Гераклит своей собственной душой ощущает себя в потоке становления, как мировая душа пульсирует в человеческой душе и сообщает ей свою собственную жизнь, если эта человеческая душа осознает себя живущей в ней. Из такого сопереживания мировой души у Гераклита возникает мысль: все живущее несет в себе смерть благодаря всепроникающему потоку становления, но смерть несет в себе жизнь. Жизнь и смерть заключены в нашей жизни и умирании. Все заключает в себе все остальное, только таким образом вечное становление может все пронизывать. "Море есть самая чистая и самая нечистая вода. Она годна для питья рыб и благая для них, но не годна для питья людей и губительна для них". "Жизнь и смерть, бодрствование, сон, юность, старость — суть одно и то же. Меняясь, это становится то тем, то этим". "Добро и зло — одно". "Прямой путь и окольный ... одно и то же".
     "Более свободным от внутренней жизни и более преданным самому элементу мысли является Анаксимандр. Он видит происхождение вещей в своего рода мировом эфире, в неопределенном, бесформенном пра-существе, не имеющем границ. Если взять Зевса Ферекида, лишив его всего, что присуще ему как образность, получится пра-существо Анаксимандра. В Анаксимандре выступает индивидуальность, в которой из душевного настроения, являющегося у ранее упомянутых мыслителей еще с оттенком их темпераментов, рождается жизнь мысли. Как душа, такая индивидуальность чувствует себя связанной с жизнью мысли и благодаря этому — не настолько сросшейся с природой, как душа, которая еще не переживает мысль как нечто самостоятельное. Она чувствует себя связанной с миропорядком, лежащим над природными процессами".
     За упомянутыми мыслителями в историческом изложении следуют: Ксенофан из Колофона (род.в 570 г. до Р. X.); ему душевно родственен, хотя и моложе его, Парменид (живший в Афинах около 460 г. до Р. X.), Зенон Элейский (расцвет его падает на 500 г. до Р. Х.), Мелисс Самосский (живший около 450 г. до Р. X.)".В них мыслительный элемент живет уже в такой степени, что они требуют мировоззрения и признают истинным лишь то, чем вполне удовлетворена жизнь мысли. Они спрашивают, каково должно быть происхождение мира, чтобы оно могло быть полностью воспринято в пределах мышления. Ксенофан считает, что народные боги не могут устоять перед мышлением, поэтому он их отвергает. Его бог должен быть помыслен. То, что воспринимают чувства, изменчиво, наделено качествами, не соответствующими мысли, которая должна искать пребывающего. Поэтому Бог есть постижимое в мыслях, неизменное, вечное единство вещей. Парменид видит во внешней, наблюдаемой чувствами природе неистинное, обманчивое; в единстве, в непреходящем, охваченном мыслью, — единственно истинное. Зенон пытается разобраться в переживании мысли указанием на противоречия, встающие перед таким мировоззрением, которое видит истину в изменчивости вещей, в становлении, во множественности, явленной внешним миром. Из указанных им противоречий приведем лишь одно. Он говорит, что самый быстрый бегун (Ахилл) не может догнать черепахи, ибо, как бы медленно она ни ползла, когда Ахилл достигает места, на котором она только что стояла, она уже подвинулась вперед. С помощью таких противоречий Зенон показывает, как представление, придерживающееся внешнего мира, не может прийти к какому-либо результату; он указывает на трудность, с которой встречается мысль, пытаясь найти истину. Можно познать значение этого мировоззрения, называемого элеатским (Парменид и Зенон происходят из Элея), если направить взор на то, что носители его настолько подвинулись в развитии переживания мысли, что это переживание оформили в особое искусство, в т.наз. диалектику. В "искусстве мысли" душа научается чувствовать себя в своей самостоятельности и внутренней замкнутости. Тем самым реальность души ощущается как то, что она есть в своем подлинном существе и чем она чувствует себя благодаря тому, что она уже не сопереживает, как в прежние времена, общее переживание мира, но развивает в себе переживание мысли, коренящейся в ней, благодаря которой она может чувствовать себя растущей на чисто духовной основе мира. Сначала это ощущение еще не выражается в явственно высказанной мысли, но его можно живо почувствовать в ту эпоху по той оценке, которая дается мысли. Согласно "разговору" Платона, Парменид говорит молодому Сократу, чтобы тот у Зенона научился искусству мысли, иначе он будет далек от истины. Это "искусство мысли" ощущалось как необходимость для человеческой души, желавшей приблизиться к духовным первоосновам бытия".
     "Кто в достижении человеческим развитием ступени переживания мысли не видит, как с началом этой ступени прекратились ранее существовавшие образные переживания, тот увидит особенности мыслителей VI-го и следующих дохристианских столетий в Греции не в том свете, в каком они должны быть изложены в этой книге. Мысль как бы поставила стену вокруг человеческой души. Раньше душа своими ощущениями жила в явлениях природы; и то, что она переживала совместно с этими явлениями природы таким же образом, как она переживала деятельность собственного тела, вставало перед ней в образных явлениях во всей их жизненности; теперь же вся картина образов была погашена силой мысли. Там, где раньше простирались полные содержания образы, теперь распространялась мысль. И чувствовать себя в том, что простирается вовне, в пространстве и времени, душа могла, только связывая себя с мыслью. Можно ощутить такое душевное настроение, если обратить взор на Анаксагора из Клазомен в Малой Азии (род. в 500 г. до Р. X.). Он чувствует себя в своей душе связанным с жизнью мысли; эта жизнь мысли охватывает то, что протяженно в пространстве и во времени. И в этой протяженности она предстает как "нус", как мировой рассудок. Этот последний, как сущность, пронизывает всю природу, но сама природа является только состоящей из малых пра-существ. Мировые процессы, являющиеся результатом совместного действия этих пра-существ, — суть то, что воспринимают чувства после того, как из природы исчезла картина образов. Этих пра-существ называют гомойомериями. Человеческая душа переживает в себе связь с мировым разумом (нус) в мысли, в пределах своих стен; сквозь окна чувств она взирает на то, что возникает благодаря мировому разуму через взаимодействие гомойомерий". 18(2)

     216. "Эмпедокл (род. в 490 г. в Агрегенте) был почти современником мудреца из Сироса (Ферекида) (он жил позже примерно на шестьдесят лет), но душа его уже совсем иная. Она должна перейти Рубикон от древнего ясновидения к абстрактному понятию "я"". 139(7)

     218. "В Эмпедокле жила индивидуальность, в душе которой встретились в бурном столкновении старый и новый образ представлений. Он еще чувствует связь души с внешним бытием. Ненависть и любовь, антипатия и симпатия живут в человеческой душе; они живут также за пределами стены, окружающей человеческую душу; жизнь души, таким образом, равномерно продолжается вне этой стены и проявляется в силах, разделяющих и соединяющих элементы внешней природы: воздух, огонь, воду, землю — и обусловливающих таким образом то, что чувства воспринимают во внешнем мире.
     Эмпедокл стоит перед природой, являющейся для чувств неодушевленной, и развивает такое душевное настроение, которое восстает против этого обездушивания. Его душа не может поверить, чтобы истинная сущность природы была тем, что из нее хочет сделать мысль. Менее всего она может допустить, чтобы она к этой природе действительно стояла лишь в таком отношении, какое вытекает из мыслительного мировоззрения. Необходимо представить себе, что происходит в душе, которая во всей остроте переживает такое внутреннее раздвоение и страдает от него, тогда можно будет почувствовать, как в душе Эмпедокла воскресает как сила ощущения старый образ представлений, но она не соглашается вполне осознать это и ищет бытия в мысле-образах, в том, отголоском чего являются изречения Эмпедокла, которые, если их понять на основании сказанного, утратят свою странность. Ведь ему приписывается следующая фраза: "Прощайте. Я странствую уже не как смертный, но как бессмертный Бог ... как только я вхожу в цветущие города, мне оказывают почести мужчины и женщины: они присоединяются ко мне тысячами, ища вместе со мной пути к своему исцелению, ибо одни ждут от меня прорицаний, другие — изречений, целящих от различных болезней". Таким образом одурманивает себя душа, в которой бродит древний образ представлений, благодаря которому она ощущает свое собственное бытие как бытие изгнанного Бога, который из иного бытия перенесен в лишенный души мир и который поэтому ощущает землю как "необитаемое место", куда он брошен как в наказание. Разумеется, в душе Эмпедокла можно найти еще и другие ощущения, ибо из его изречений впечатляюще сверкают молнии мудрости".
     "Те мыслители, которых называют атомистами, смотрели иначе, чем Эмпедокл, на то, чем,, благодаря рождению мысли, стала природа для души человека. Самый значительный среди них — Демокрит (род. в 460 г. до Р. X. в Абдере). Левкипп является его предшественником.
     У Демокрита гомойомерии Анаксагора стали в значительно большей степени вещественными. Пра-существа, частицы Анаксагора можно еще сравнить с живыми зародышами; у Демокрита они становятся мертвыми, неделимыми частицами вещества, своими различными комбинациями составляющими вещи внешнего мира. Они движутся по направлению друг от друга, друг к другу, друг через друга; таким образом возникают процессы природы. Мировой разум Анаксагора, который как духовное (бестелесное) сознание целесообразно создает мировые процессы из совместного действия гомойомерии, становится у Демокрита природной закономерностью.
     Душа допускает лишь то, что она может постигнуть как ближайший результат мысли. Природа совершенно обездушена, мысль, как переживание души, бледнеет и становится внутренним теневым образом обездушенной природы. Тем самым через Демокрита проявился мысленный прообраз всех более иди менее материалистически окрашенных мировоззрений последующего времени.
     Мир атомов Демокрита представляет внешний мир, природу, в которой совершенно нет "души". Переживания мысли в душе, благодаря рождению которых человеческая душа обратила внимание на самое себя, у Демокрита — лишь теневые переживания. Этим отчасти характеризуется судьба переживаний мысли. Они приводят человеческую душу к сознанию собственного существа, но они, в то же время, наполняют ее неизвестностью относительно ее самой. Через мысли душа переживает себя в себе самой, но она может в то же время чувствовать себя вырванной из духовной, независимой от нее мировой силы, дающей ей уверенность и внутреннюю опору. Такими отделенными (от духовного мира) чувствовали себя те люди, которым в греческой духовной жизни дается имя софистов". Наиболее значительным среди них является Протагор (из Абдеры, 480-410 г. до Р. Х.). Вместе с ним следует упомянуть Горгия, Крития, Гиппия, Трасимаха, Продика. Софистов часто изображают людьми, легкомысленно обращавшимися с мышлением. Такому мнению сильно способствовало то, как их описывал автор комедий Аристофан. Но лучшей их оценкой может, наряду со многим другим, служить, например, сказанное о них Сократом, который в определенной мере чувствовал себя учеником Продика и указывал на него как на человека, хорошо действовавшего в смысле облагорожения языка и мышления своих учеников. Воззрение Протагора высказано в известном изречении: "Человек есть мера всех вещей сущих, дабы они были, не сущих, дабы они не были".
     Переживание мысли господствует в настроении, лежащем в основе этого изречения. И в нем не чувствуется связи с объективной мировой силой. Когда Парменид говорит, что чувства дают человеку мир заблуждений, то можно было бы пойти еще дальше и прибавить: а почему не может обманывать и переживаемое мышление? Протагор, вероятно, ответил бы: какое дело человеку до того, является ли мир вне его иным, чем он его воспринимает и мыслит? Разве он представляет его не для себя? Каким бы он ни был для другого существа, человеку нечего об этом заботиться. Его представления должны служить только ему; он должен с их помощью найти в мире свой путь. Если он совершенно уяснит себе самого себя, то не станет желать иных представлений о мире кроме тех, которые нужны ему. Протагор хочет иметь возможность строить на мышлении, поэтому он основывает его исключительно на совершенстве его собственной мощи.
     Но тем самым Протагор вступает как бы в противоречие с духом, живущим в глубинах Греции. Этот "дух" ясно ощутим в греческом существе. Он высказывается уже в надписи на дельфийском храме: "Познай себя"". "Какова ценность отдельного человека? Софистика ставит этот вопрос и делает этим шаг на пути к греческому просвещению". 18(2)

Сократ

     221. "Если о софистах можно сказать, что они привели дух Греции к опасному подводному камню, выражающемуся в словах "Познай самого себя", то в Сократе мы должны признать такую личность, которая в высокой степени совершенства выразила этот дух.. Сократ родился в Афинах в 470 г. и был в 400 г. до Р. X. приговорен к смерти через отравление. Исторически Сократ встает перед исследователем из двух источников. Во-первых, — в образе, данном его великим учеником Платоном. Платон излагает свое мировоззрение в форме диалогов. И Сократ выступает в этих "диалогах" как учитель. Он является здесь как "мудрец", своим духовным водительством приведший окружающих к высоким ступеням познания. Второй образ дан Ксенофоном в его воспоминаниях о Сократе. Оба они взаимно дополняют друг друга. ... Обращая свой взор на Сократа, Платон приводит не такое учение, которое "устанавливается" размышлением, а дает высказаться в истинном смысле развитому человеку и наблюдает, что он выражает как истину. Таким образом, то, как Платон относится к Сократу, становится выражением того, чем является человек в своем отношении к миру. Значительно не только то, что Платон сказал о Сократе, но и то, как он в своем творчестве писателя выставил Сократа в мире греческой духовной жизни.
     С рождением мысли человек был обращен на свою "душу". Теперь возникает вопрос: что говорит эта душа, когда она поднимает свой голос и выражает то, что в нее вложили мировые силы? И из того отношения, в которое Платон становится к Сократу, получается ответ: в душе мировой разум говорит то, что он хочет сказать человеку. Этим обосновывается доверие к откровениям человеческой души, поскольку она развивает в себе мысль. Под знаком этого доверия встает образ Сократа. ... Мировой разум изливает свой свет в жизнь мысли без особых приемов. Сократ ощущал: в мыслящей душе живет сила, которую ищут в "местах оракулов". Он ощущал в себе "демона", духовную силу, которая управляет душой. Сократ хотел сказать: душа, нашедшая себя в жизни мысли, может почувствовать, что она в себе общается с мировым разумом. Это есть выражение оценки того, чем являются для души переживания мысли.
     Под влиянием этого воззрения проливается особый свет на добродетель. Ценя мысль, Сократ должен предположить, что истинная добродетель человеческой жизни открывается жизни мысли. Истинная добродетель должна быть найдена в жизни мысли, ибо жизнь мысли определяет ценность человека. "Истине можно научиться", — так большей частью выражает Сократ свое представление. Ей можно научиться, ибо ею должен обладать тот, кто действительно постигает жизнь мысли. И то, что Сократ говорит о добродетели, имеет целью обосновать доверие в душе, познающей себя в переживании мысли. Правильной мысли о добродетели следует доверять больше, чем всем другим мотивам. Добродетель делает человека ценным, когда он переживает ее в мысли". 18(2)

     225. "Родившийся в Афинах в 427 г. до Р. Х. Платон, ощущал, как ученик Сократа, что благодаря учителю в нем укреплялось доверие к жизни мысли. Все, что хотело выявить предыдущее развитие, достигает в Платоне высшей точки, и это есть представление о том, что в жизни мысли раскрывается мировой дух. Это ощущение проливает свет на всю душевную жизнь Платона. Все познаваемое человеком посредством чувств или каким-либо иным образом не имеет цены до тех пор, пока душа не осветит это светом мысли.
     Философия становится для Платона наукой об идеях как об истинно сущем. И идея есть откровение мирового духа посредством откровения мысли. Свет мирового духа сияет в человеческой душе, раскрывается в ней как идеи; и человеческая душа, схватывая идею, соединяется с силой мирового духа. Распростертый в пространстве и времени мир подобен морской воде, в которой отражаются звезды; но действительно лишь то, что отражается как идея. Таким образом, для Платона весь мир превращается в действующие друг на друга идеи. Их действия в мире осуществляются благодаря тому, что они отражаются в первоматерии. Благодаря этому отражению возникает то, что человек видит как отдельные вещи и отдельные процессы. Но не следует познание распространять на первоматерию, ибо в ней нет истины. К ней человек приходит после того, как выделит из образа мира все, что не является идеей.
     Для Платона человеческая душа живет в идее; но эта жизнь устроена таким образом, что душа не во всех своих проявлениях является откровением жизни в идеях. Платон, по-видимому, различает в человеческой душе три члена, или части: душу разума, мужественную душу и душу вожделений. Но мы вернее определим дух его представлений, выразив это иным образом. Душа по своему существу — член мира идей. Как таковая она — душа разума. Но она действует так, что к своей жизни в разуме она присоединяет деятельность в мужестве и в вожделениях. В этом тройственном проявлении живет земная душа. Как душа разума, она через физическое рождение нисходит к земному бытию и со смертью вступает вновь в мир идей. Поскольку она душа разума, она бессмертна, ибо как таковая — она сопереживает вечное бытие мира идей.
     Это учение Платона о душе является значительным фактом в эпохе восприятия мысли. Пробужденная мысль обратила внимание человека на душу. У Платона развивается взгляд на душу, являющуюся целиком результатом восприятия мысли. В Платоне мысль осмелилась не только указать на душу, но также выразить, что такое душа, известным образом описать ее. И то, что мысль может сказать о душе, дает этой последней силу осознать себя в вечном. Мысль в душе освящает даже природу временного, расширяя свое собственное существо за пределы временного. Душа воспринимает мысль. Душа нравственна, если устраивает жизнь так, чтобы с особой силой выявляться как душа разума. Мудрость — это та добродетель, которая исходит из разумной души; она облагораживает человеческую жизнь; мужество соответствует мужественной душе, сознательность — душе вожделений. Две последние добродетели возникают, когда разумная душа становится властительницей над откровениями двух других душ. Когда все три добродетели гармонически совместно действуют в человеке, возникает то, что Платон сзывает справедливостью, направлением к добру". 18(2)

     246. Учителем Плотина был Аммониус Заккас, александрийский ученый. Он сам ничего не писал, т.к. выдающиеся умы того времени считали, что мудрость должна оставаться живой. Он пытался примирить споривших между собой последователей Платона и Аристотеля. "Можно в немногих чертах охарактеризовать, как Заккас мог говорить о Платоне и Аристотеле. Он говорил: Платон еще принадлежит той эпохе, в которую многие люди находили свой непосредственный душевный путь в духовный мир; иными словами, во время Платона людям еще был хорошо известен принцип посвящения. Но в древние времена — так мог говорить Аммониус Заккас — логически-абстрактное мышление совсем не было развито. Его первые следы появляются лишь теперь — под "теперь" я имею в виду начало III столетия. Мыслей, выработанных человеком, еще не было во времена Платона. Но если старые посвященные то, что они давали людям, облекали только в образы, в имагинации, то Платон был первым, кто преобразовал имагинации в абстрактные понятия. Если представить себе могущественное образное содержание (см. рис., красное), к созерцанию которого хотел приводить людей также и Платон, то в старые времена это образное содержание выражалось просто в имагинациях (оранжевое), для Платона же — уже в понятиях (белое). Но эти понятия некоторым образом устремлялись из божественно-духовного содержания вниз (стрелки). Платон говорил: самым низшим откровением божественно-духовного содержания являются идеи.

     Аристотель больше не имел столь интенсивной возможности возвыситься к этому духовному содержанию. Поэтому он обладал только тем, что было ниже образного содержания, он обладал только идейным содержанием. Но он мог его охватить как открытое. Нет никакой разницы между Платоном и Аристотелем — так, примерно, говорил Заккас, — кроме той, что Платон заглядывал в духовный мир выше, а Аристотель — ниже". Заккас и его ученик Плотин внутренне были полны непосредственного переживания духа, полного конкретности содержания духовного мира. Последователем Заккаса был Ямвлих. 213(11)

2. Радикальные мировоззрения

     408. "В начале 40-х годов сильные удары против мировоззрения Гегеля направляет человек, который до того глубоко и интимно в него вжился. Это Людвиг Фейербах (1804-1872). Война, объявленная им мировоззрению, из которого он вырос, в радикальной форме дана в его трудах "Предварительные тезисы к реформе философии" (1842) и в "Основных положениях философии будущего" (1843). Дальнейшее развитие его мысли мы можем проследить в других его трудах: "Сущность христианства"(1841), "Сущность религии" (1845) и в "Теогонии" (1857). В деятельности Людвига Фейербаха в области духовной науки повторяется тот же процесс, который почти столетием раньше совершился в естественнонаучной области (1759) благодаря выступлению Каспара Фридриха Вольфа. ... Еще в мировоззрении Гегеля можно видеть остаток древнего учения о предобразовании. Чистая мысль, являющаяся в человеческом духе, должна лежать сокрытой во всех явлениях, прежде чем достигнуть в человеке видимого бытия. Эту чистую мысль, которая должна быть как бы "изображением Бога, каким он был в вечном существе до сотворения мира", Гегель ставит до начала природы и индивидуального духа. Развитие мира предстает, таким образом, как развертывание чистой мысли. ... Протест Людвига Фейербаха против воззрения Гегеля основан на том, что он так же не мог признать существование духа до его действительного пребывания в человеке, как Вольф был не в состоянии признать, что части живого организма были уже предобразованы в яйце. Подобно тому, как Вольф видел новообразования в органах живого существа, так Фейербах видел их в индивидуальном духе человека. Этот последний ни в какой мере не существует до своего видимого бытия, он возникает лишь в тот момент, когда проявляется.
     Фейербах считает, таким образом, неправомерным говорить о всеобщем Духе, о существе, в котором коренится, индивидуальный дух. До своего фактического появления в мире не существует разумного бытия, которое так строит материю, видимый мир, что в конечном итоге в человеке выявляется его прообраз, но до возникновения человеческого духа существуют лишь лишенные разума вещества и силы, которые из себя строят нервную систему, концентрирующуюся в мозге; и в этом последнем возникает, как совершенное новообразование, нечто еще не существовавшее — одаренная разумом человеческая душа. Для такого мировоззрения нет возможности произвести процессы и вещи от духовного Первосущества, ибо духовное существо есть новообразование, вытекающее из организации мозга. И когда человек переносит духовное во внешний мир, то совершенно произвольно представляет себе, что вне его существует и управляет миром существо, подобное тому, которое лежит в основе его поступков. Каждое духовное существо человек должен сначала создать в своей фантазии; вещи и процессы мира не дают повода предположить такое существо. Не духовное Прасущество, в котором находятся преобразованными все существа, создало человека, но человек согласно своему существу создал себе фантастический образ такого прасущества. Таково убеждение Фейербаха. "Знание человека о Боге есть знание человека о себе, о его собственном существе". ...
     Необходимой поворотной точкой в развитии мировоззрений Фейербах считает "открытое исповедание того, что сознание Бога есть не что иное, как сознание человечества, что человек может мыслить, предчувствовать, представлять, чувствовать, верить, жалеть, любить и почитать как абсолютное, божественное существо только человеческое существо". "Действительное в своей действительности, или как действительное, есть действительное как объект чувства, есть чувственное. Истинность, действительность, чувственность — идентичны. Только чувственное существо — действительное существо. Предмет в истинном смысле дается лишь посредством чувств, а не посредством мышления как такового. Данный в мышлении или идентичный ему объект есть только мысль". Но это значит только, что мышление выступает в человеческом организме как новообразование, и у нас нет основания представлять себе, что мысль до своего появления уже была скрыто предобразована в мире в какой-либо форме. ... Фейербах требует, чтобы разум не был поставлен как исходная точка во главу мировоззрения, как это делает Гегель, но чтобы он рассматривался как продукт развития, как новообразование человеческого организма, в котором он проявляется. Ему противно всякое отделение телесного от духовного, так как оно не может быть понято иначе, как продукт развития телесного. ...
     Почему мы не можем мыслить во всякое время, почему мысли не находятся в нашем распоряжении по нашему усмотрению, почему мы часто среди духовной работы, несмотря на самое напряженное усилие воли, не можем сдвинуться с места до тех пор, пока какой-нибудь внешний повод, часто даже какая-нибудь перемена погоды, не оживит мысли? — Оттого, что мыслительная деятельность также есть органическая деятельность. Почему мы часто годами вынашиваем мысли, прежде чем они уяснятся? — Потому что и мысли подлежат органическому развитию, и мысли должны созревать так же, как и плоды на поле и дети во чреве матери".
     "Фейербах указывает на Георга Кристофера Лихтенберга, мыслителя, скончавшегося в 1799 году, который в отношении многих своих идей должен рассматриваться как предшественник того мировоззрения, которое нашло свое выражение в мыслителях, подобных Фейербаху, и интересные идеи которого лишь потому не сделались столь плодотворными для XIX века, что затмевающие все остальное, мощные построения мысли Шеллинга, Фихте и Гегеля так заполнили духовное развитие, что афористические молнии идей, даже если они и были столь светлыми, как идеи Лихтенберга, могли остаться незамеченными. Достаточно напомнить отдельные изречения этого замечательного человека, чтобы показать, как в заложенном Фейербахом движении мысли снова ожил его дух. "Бог создал человека по своему образу. Это, вероятно, значит, что человек создал Бога по своему образу". Наш мир станет таким совершенством, что будет столь же смешно верить в Бога, как в настоящее время — в привидения". "Разве наше понятие о Боге не есть олицетворенная непостижимость?" "Представление, которое мы составляем себе о душе, подобно представлению о магните в земле. Это лишь образ. Человек обладает прирожденной способностью все мыслить в этой форме". ...Для построения мировоззрения требуется не только превосходство духа, которым он обладал, но также способность всесторонне разработать и пластически округлить идеи в общей связи. Этой способности он был лишен. ... Лихтенберг требует концентрации на посюстороннем, но он все еще пронизывает это требование представлениями, направленными на потустороннее. "Я думаю, — пишет он, — что очень многие люди, воспитывая себя для неба, забывают о воспитании себя для земли. Я думаю, что человек действовал бы мудрее всего, если бы первое поставил на надлежащее место. Ибо если мы поставлены на это место мудрым существом, в чем нет сомнения, то будем делать здесь то, что в наших силах"."
     "Такие сравнения, как сравнение Лихтенберга с Фейербахом, весьма существенны для истории развития мировоззрений. Они нагляднее всего показывают развитие мыслителей, ибо из них узнают, как воздействовал на это развитие промежуток времени, лежащий между ними".
     "Гегель чувствовал себя хорошо среди сутолоки современной ему жизни. Овладеть непосредственной жизнью мира философским духом стало для него прекрасной задачей. ... Фейербах не сочувствовал жизни своей эпохи. Тишина уединения была ему милее, чем сутолока современной ему жизни. Он ясно высказывается об этом: "вообще я никогда не примирюсь с городской жизнью. От времени до времени приезжать в город для преподавания — это, на основании впечатлений, которые я уже здесь приводил, я считаю правильным, даже моим долгом; но потом я должен вернуться в деревенское уединение, дабы здесь, на лоне природы работать и отдыхать". ... Он искал истинной жизни; он не мог найти ее в той форме, которую она приняла благодаря культуре эпохи. Насколько серьезно он относился к "концентрации на посюстороннем", показывает его изречение, произнесенное им по поводу мартовской революции. Она показалась ему бесплодной, ибо в представлениях, лежащих в ее основе, еще продолжала жить старая вера в потустороннее... Только такая личность могла в самом человеке искать всю ту силу, которую другие выводят из высшей силы".
     "Рождение мысли вызвало в греческом мировоззрении то, что человек уже не мог чувствовать себя настолько сросшимся с миром, как это было возможно при древнем образном представлении. Это была первая ступень в образовании пропасти между человеком и миром. Следующая ступень была дана в развитии новейшего естественнонаучного образа мышления".
     "Гете, Шиллер, Фихте, Шеллинг, Гегель мыслили идею самосознающей души такой всеобъемлющей, что эта последняя предстает коренящейся в высшей духовной природе, стоящей над природой и человеческой душой". "Фихте, Шеллинг, Гегель признавали самосознающую душу тем, чем она является; Фейербах делает ее тем, что ему нужно для его образа мира. В нем выступило мировоззрение, которое чувствует себя побежденным образом мира. Оно не может справиться с обеими частями современного образа мира, с образом природы и с образом души; поэтому он проходит мимо одной из этих частей: мимо образа души".
     "В мире древних народов следует видеть падение образного представления древности, из которого развилось переживание мысли. Ощущение этого факта оживает в XIX веке в такой личности, как Давид Фридрих Штраус. Он стремится ориентироваться в развитии значения жизни мысли, углубляясь в связь мировоззрения с мифологическим мышлением в историческом периоде. Он стремится познать, каким образом мирообразующее мировоззрение еще продолжает действовать в новейшем мировоззрении. В то же время он хочет укрепить человеческое самосознание в существе, лежащем вне отдельной личности, представляя себе все человечество воплощением божественного существа. Благодаря этому он обретает для отдельной человеческой души опору во вселенской человеческой душе, которая раскрывается в ходе исторического становления.
     Еще радикальнее Штраус подходит к вопросу в своей, появившейся в 1841 г. книге "Христианское вероучение в его историческом развитии и в борьбе с современной наукой". Здесь речь идет о претворении христианских догматов из их поэтического образа в мыслительные истины, лежащие в их основе. Он подчеркивает теперь несовместимость современного сознания с тем сознанием, которое придерживается древних, образно-мифологических изображений истины. "Итак, — пишет Штраус, — пусть верующий предоставит знающему спокойно идти своим путем, как это делает последний по отношению к первому; мы оставляем им их веру, так пусть они оставят нам нашу философию. И если сверхблагочестивым удается исключить нас из своей церкви, то мы сочтем это за достижение". ...Воззрения Штрауса вызвали невероятное возбуждение душ... Штраус лишился места лектора в Тюбингенской семинарии за "Жизнь Иисуса", и когда он затем стал профессором богословия в Цюрихском университете, то пришли крестьяне с цепами, чтобы исключить разрушителя мифа, добиться его отставки".
     "Воззрение, представленное Фейербахом, что существо человека есть в то же время и его высшее существо, и что всякое другое высшее есть только иллюзия, созданная по его подобию и поставленная им самим над собой, мы находим и у Бруно Бауера, но в форме гротеска. Он описывает, как человечество пришло к созданию иллюзорного противообраза в выражениях, из которых видно, что они вытекают не из потребности полного любви понимания религиозного сознания, как у Штрауса, а из радости разрушения. Он говорит, что "всепоглощающему "я" страшно самого себя; оно не смело считать себя всем и самой всеобщей силой, т.е. оно еще оставило религиозный дух и так завершило свое отчуждение, противопоставив себе самому свою всеобщую силу как чуждую, и работая в противовес этой силе в страхе и содрогании за свою целостность и блаженство". Бруно Бауер стремится критически испытать на всем существующем свое темпераментное мышление. Что мышление призвано проникнуть до сущности вещей — это он перенял как убеждение из мировоззрений Гегеля. Но он не способен, как Гегель, дать мышлению изжиться в одном результате, в одном строе мыслей. Его мышление не творческое, но критическое... Он стремился установить критическую силу мышления исходя не из одной мысли, как из определенной точки зрения, как это делал Гегель. Он пишет: "критика есть, с одной стороны, последнее действие определенной философии, которая в этом должна освободиться от позитивной философии, еще ограничивающей ее действительную всеобщность и потому, с другой стороны, она есть предпосылка, без которой философия не может подняться к последней всеобщности самосознания". Таково вероисповедание "Критики мировоззрения", которого придерживался Б.Бауер. — "Критика не верит в мысль, в идеи, а только в мышление". "Человек теперь найден", — торжествует Бауер. Ибо теперь человек связан только своим мышлением, человечность — это не отдача себя чему-либо внечеловеческому, но проработка всего в горниле мышления. Человек должен быть не подобием другого существа, а прежде всего человеком, и достигнуть этого он может своим мышлением. Мыслящий человек есть истинный человек. Ничто внешнее, ни религия, ни право, ни государство, ни закон и т.д., не могут сделать человека человеком, а только его мышление. В Бауере выступает немощь мышления, стремящаяся, но не могущая достигнуть самосознания".
     "Что Фейербах объявил высочайшим существом человека, относительно чего Бруно Бауер утверждал, что оно найдено как мировоззрение при помощи критики: рассмотрение "человека" совершенно непредвзято и без предпосылок, — это составляет задачу, которую поставил себе Макс Штирнер (1806-1856) в своей появившейся в 1845г. книге "Единственный и его достояние". Штирнер находит, что: "Фейербах борется за общее содержание Христианства со всей силой отчаяния не для того, чтобы его отвергнуть, нет, для того, чтобы его оживить, чтобы его долгожданное, всегда остающееся вдали, с последним усилием извлечь из неба и навсегда сохранить у себя. Разве это не жест последнего отчаяния, не жест не на жизнь, а на смерть, и не есть ли это в то же время христианская тоска и жажда потустороннего? Герой не хочет войти в потустороннее, а хочет привлечь потустороннее к себе и вынудить его стать посюсторонним". ... И действительно, мы всегда мыслим себе наивысшее существо в двоякой потусторонности — во внутреннем и во внешнем одновременно, ибо "Дух Божий" по христианскому воззрению есть также и "наш дух" и живет в нас. Он живет на небе и живет в нас. Мы, несчастные существа, являемся лишь его обителью; и когда Фейербах разрушает его небесную обитель и вынуждает его со всем багажом перейти к нам, то мы — его земная обитель, сильно переполняемся им". До тех пор, пока отдельное человеческое "я" еще устанавливает какую-либо силу, от которой оно чувствует себя зависящим, оно видит самого себя не со своей собственной точки зрения, но с точки зрения этой чуждой силы. Оно не владеет собой, оно одержимо этой силой. ...
     Существует только отдельный человек, а не "родовое понятие человечества", которое Фейербах ставит на место божественного существа. Если, таким образом, отдельный человек ставит над собой родовое понятие человечества, то он точно так же предается иллюзии, как и тогда, когда чувствует себя зависимым от личного Бога... Штирнер уже в 1842 г. в статье, опубликованной "Рейнской газетой", высказывался по поводу "ложного принципа нашего воспитания или о гуманизме и реализме", что мышление, знание, по его мнению, не может проникнуть до существа личности. Поэтому он считает ложным принципом воспитания, когда средоточием берется не это существо личности, а одностороннее знание. "Знание, которое не очищает и не концентрирует до такой степени, чтобы увлечь к волению или, иными словами, которое меня лишь отягощает, как некая ноша, вместо того, чтобы целиком следовать за мной, так чтобы свободно движущееся "я", не обремененное волей, бодро проходило через мир, такое знание, ставшее личным, дает жалкую подготовку для жизни... Знание должно умереть, чтобы снова восстать как воля и чтобы ежедневно заново творить себя как свободную личность. Только в личности каждого отдельного может заключаться источник того, что он делает. Нравственные обязанности не могут быть заповедями, данными человеку как-либо, а цепями, которые он сам на себя навешивает... Я люблю своего ближнего не оттого, что я следую священной заповеди любви к ближнему, а потому что мое "я" влечет меня к ближнему. Я не должен его любить, я хочу его любить. Чего люди хотели — это они поставили над собой как заповеди". В этом пункте легче всего неправильно понять Штирнера. Он не отрицает моральных поступков, он отрицает лишь моральную заповедь.
     Как человек действует, если он себя правильно понимает, — уже это само по себе создает нравственный миропорядок. Моральные предписания для Штирнера лишь призрак, навязчивая идея. Они устанавливают нечто такое, к чему человек приходит сам, когда целиком отдается своей природе. Абстрактные мыслители здесь, конечно, возразят: разве не существует преступников? Должны ли они действовать сообразно с тем, что им предписывает их природа? Эти абстрактные мыслители предрекают всеобщий хаос в том случае, если моральные предписания не станут для человека священными. Штирнер мог бы им ответить: Разве в природе не бывает болезни? Разве она не происходит точно так же по вечным, железным законам, как и все здоровое? Но разве мы поэтому не можем отличить больное от здорового? Как разумному человеку никогда не придет в голову считать больное здоровым на том основании, что и оно произошло по природным законам, так и Штирнер не собирается считать ненормальное нормальным на том основании, что оно возникает как моральное, когда отдельный человек бывает предоставлен самому себе. Но Штирнер отличается от других абстрактных мыслителей своей убежденностью в том, что в человеческой жизни, когда отдельные люди бывают предоставлены сами себе, нравственное будет господствовать точно так же, как в природе господствует здоровье.
     Подобно другим мыслителям новейшего времени, Штирнер стоит перед фактом самосознающего "я", требующего понимания. Другие ищут средств понять это "я". Понимание наталкивается на трудности, ибо между образом природы и образом духовной жизни образовалась глубокая пропасть. Штирнер оставляет все это без внимания. Он стоит перед фактом самосознающего "я" и все, что он в силах сделать, употребляет исключительно на то, чтобы указать на этот факт. Он хочет говорить о "я" таким образом, чтобы каждый сам оглянулся на это "я", и чтобы никто не избежал этого взгляда, говоря: "я" — это то или иное. Штирнер хочет указать не на идею, не на мысль "я", а на живущее "я, которое личность находит в себе.
     Род представлений Штирнера, как противоположный полюс мировоззрению Гете, Шиллера, Фихте, Шеллинга, Гегеля, есть явление, которое с известной необходимостью должно было выступить в развитии новейших мировоззрений. Ярко выступил перед его духом факт самосознающего "я". Каждое творение мысли представало перед ним так, как оно предстает перед мыслителем, который стремится постичь мир лишь в мыслях, может представить мир мифических образов. Перед этим фактом для него исчезало все остальное содержание мира, поскольку это последнее обнаруживает связь с самосознающим "я". Он ставил самосознающее "я" в совершенно изолированное положение.
     Штирнер не ощущает, что может оказаться трудным поставить "я" в такое положение. Последующие десятилетия не развили интереса к этой изоляции "я", ибо эти десятилетия заняты, прежде всего, овладением образом природы под влиянием естественнонаучного образа мышления. После того, как Штирнер установил одну сторону новейшего сознания — факт самосознающего "я", эпоха отвлекает свой взор от этого "я" и направляет его туда, где найти его нельзя, — на образ природы".
     "Первая половина XIX столетия родила свои мировоззрения из идеализма. Если там и перекидывается мост к естествознанию, как у Шеллинга, Лоренца Эйкена (1779-1851), Генриха Стеффенса (1773-1845), то это происходит с точки зрения идеалистического мировоззрения и в интересах этого последнего. Время так мало созрело для того, чтобы естественнонаучные мысли сделать плодотворными для мировоззрения, что гениальный взгляд Жана Ламарка на развитие высших организмов из простейших, опубликованный в 1809г., остался совершенно без внимания, а когда Жоффруа де Сент-Илер в 1830г. в борьбе против Кювье выдвинул мысль о всеобщем природном родстве всех форм и организмов, потребовался гений Гете, чтобы оценить все значение этой идеи. Обильные естественнонаучные результаты, достигнутые в первой половине столетия, сделались новыми мировыми загадками в развитии мировоззрения после того, как Чарльз Дарвин в 1859г. самому понимаю природы открыл новые перспективы для познания органического мира". 18(9)

     619. Для Анаксимандра "высший, управляющий миром принцип не является существом, представленным подобным человеческому образом. Он есть неличностное существо, аперион, неопределенное. ...По Анаксимандру, все в мире происходит с той же необходимостью, с какой магнит притягивает железо, но происходит это по моральным, т.е. человеческим законам". 30, с.104
     "Фалес является первой европейской индивидуальностью, которая отважилась указать мышлению на его суверенное положение. Он больше не озабочен вопросом: учредили ли боги мир согласно строю мыслей или аперион ведет мир сообразно мышлению? Он лишь осознает, что он мыслит и воспринимает, что благодаря мышлению он имеет право обдумать мир сообразно мышлению. Обычно эта точка зрения Фалеса недооценивается! ... Он уже почувствовал, что мышление — это человеческое деяние, и тем не менее он идет на то, чтобы с помощью этого просто человеческого мышления объяснять мир". Важно не то, что он считает принципом мира, но что он говорит: "Что является принципом — это я хочу решить своим мышлением. Он считает само собой разумеющимся, что мышление обладает для этого силой. В этом состоит его величие".
     "Гераклит упускает из виду одну вещь: что мышление сохраняет уносимое потоком с собой...".
     Парменид. "Не то, что проходит перед органами чувств, составляет истинную суть вещей... но мысли, идеи, которые мышление в этом потоке обретает и удерживает!" Это подорвало в дальнейшем веру в восприятия чувств. "Парменид не принимал во внимание, что мышление является деятельностью человеческой личности. Он считал его неличностным вечным содержанием бытия. Помысленное есть сущее, говорил он". Он сделал бога из мыслящего человека. с. 105-107
     Тезис Сократа, что добродетели можно научиться, является этическим следствием взгляда Парменида, что мышление подобно бытию. с.118
     "Все, что как мир идей Платон полагал пребывающим по ту сторону вещей, является человеческим внутренним миром. Содержание человеческого духа извлечь из человека и представить себе как мир, существующий сам по себе, как высший, истинный, потусторонний мир — в этом суть философии Платона.
     Греки "не хотели, чтобы человек сначала бракосочетал дух и природу; они хотели, чтобы он этот брак встречал уже заключенным и рассматривал его как уже совершившийся факт". Находящееся во внутреннем человека мыслить самостоятельным, для себя существующим существом и из этого существа выводить вещи мира— такова тенденция греческого мышления от Фалеса до Аристотеля".
     "Аристотель видел противоречие в том, чтобы возникающее в человеческом духе идеи в связи с вещами перемещать в сверхчувственный, потусторонний мир. И он также не распознал, что вещи сначала получают свою идеальную сторону, когда предстают человеку, и он творит ее им. Более того, он считал, что это идеальное действует как энтелехия в вещах, как их собственный принцип". Греки не пожелали искать соединения духа с природой, для чего было необходимо погружаться в себя. Вовне же они могли найти точки соединения чувственного мира с идеальным, и это обернулись сомнением, о котором возвестили стоики, эпикурейцы и скептики. "Основная черта скептического воззрения — скромность. Его приверженцы не отваживались отрицать, что во внешнем мире существует связь идеи и вещи; они просто отрицали, что человек способен это познать. ... По сути скептицизм — это объявление банкротства человеческого познания". с.109-113.
     "Блистательным доказательством того, как человеческий дух способен отрицать собственное существо, а потому и свое отношение к миру, явилась последняя фаза греческой философии: неоплатонизм. ... В собственной душе искал неоплатоник место, в котором можно бы было обрести высший принцип познания. Через возвышение силы познания, обозначаемое экстазом, искал он в себе, как прийти к созерцанию сути мировых явлений. ... Род мистики представляет собой это учение. ... Созерцание человеческого внутреннего мира неоплатоники поставили на место размышления о потустороннем внешнем мире". Примечательно при этом, что собственное внутреннее они объявили чужим. Внутренние переживания экстаза они описывали так же, как Платон описывал суть своего сверхчувственного мира. "Состояние экстаза наступает тогда, когда молчит самосознание. Потому вполне естественно, что дух в неоплатонизме не смог увидеть свое собственное существо в правильном свете".
     "Августин пришел на правильное место, где можно найти мировое существо, но на этом месте он опять нашел нечто чужое. В собственном бытии человека искал он источник всякой истины; внутреннее переживание души он объявил фундаментом познания. Но христианское вероучение на то место, где он искал, поместило внечеловеческое содержание. Поэтому на правильном месте он нашел неправильных существ".
     "Для развития, идущего в том направлении, где пребывает познание личного "я", это идейное движение (схоластика) не имеет никакого значения".
     "Путь природопознания есть также путь я-познания".
     Беме "увидел, что в мировом пространстве нигде нет места для Неба; поэтому он стал мистиком. Он искал Небо внутри человека".
     Декарт увидел, что цепляние схоластики за христианское учение происходит в силу вековой привычки. "Поэтому он счел необходимым прежде всего усомниться в этих привычных представлениях и искать род познания, с помощью которого человек мог бы прийти к знанию, уверенность в котором основывалась бы не на привычке, но в каждый момент ручательством за него служила бы собственная сила духа". Но позже Декарт, как и Беме, был побежден старыми предрассудками.
     Беме надеялся Бога на пути познания воспринять в душе. "Вместо самопознания Беме искал соединения с Богом, вместо жизни с сокровищами собственного внутреннего он искал жизни в Боге".
     "Те поступки являются хорошими, в которых "я" следует за кем-то, а другие, в которых оно следует за самим собой, — злыми. В жажде самостоятельности (официальное) Христианство видит источник зла. Но этого никогда бы не случилось, если бы было понято, что вся нравственность может черпать свое содержание из собственного "я"." с.117-123
     "Со Спинозой на пути завоевания я-представления не только не было сделано ни одного шага вперед, но даже сделан шаг назад. Он совершенно не чувствовал уникального положения человеческого "я". Поток мировых процессов исчерпывался для него системой природных необходимостей, как для христианских философов он исчерпывался системой божественных волевых актов. Как здесь, так и там человеческое "я" есть не более чем член этой системы".
     "Человеком, в котором до полного сознания дошла творческая сущность "я", был Георг Беркли. Он имел отчетливое представление о собственной деятельности "я" при возникновении всякого познания. Когда я вижу предмет, говорил он, то я деятелен. Я творю себе мое восприятие. Предмет восприятия всегда остается по ту сторону моего сознания, и его бы не существовало для меня, если бы его мертвое бытие я не оживлял постоянно моей деятельностью. Лишь эту мою оживляющую деятельность я и воспринимаю... Куда бы я ни заглянул в сфере моего сознания, повсюду я вижу себя самого как деятельного, как творящего. В мышлении Беркли "я" обрело универсальную жизнь. Что знаю я о бытии вещи, если не представляю себе это бытие?" Однако он все же лишил "я" силы творить из себя. Творческий принцип "я" для него содержится в Боге. До Беркли философы лишали "я" содержания и так приходили к своему богу. Беркли этим путем не пошел и потому наравне с творческим духом поставил еще одного, подобного ему, т.е. излишнего.
     "Лейбниц прозревал покоящееся на себе "я". Мир для себя, монада — это было для него "я". И все, обладающее бытием, он мог признать таковым, лишь если оно само себе давало замкнутое содержание. Существуют лишь монады, т.е. из себя и в себе творящие сущности. Это изолированный мир для себя, не указывающий ни на что вне себя". Монады сообщаются лишь в силу предопределенного согласия. Одна монада творит из себя то, что соответствует деятельности другой. Согласие определяется Богом. Что "я" само свое содержание ставит в связь с содержанием остального мира — это осталось для Лейбница закрытым.
     До Канта и Гегеля развитие европейской мысли идет путем человеческого самопознания и одновременно боится мысли, созданной человеком, и спешит переложить это на чьи-либо плечи. "Человек прославляет свое дитя и все же не желает признать свое отцовство".
     Кант вначале хотел исследовать, как возможно познание и на что оно может простираться, надеясь этим обрести твердую основу для веры. От своих предшественников он взял двоякое: что познание несомненно существует (истины чистой математики, логики, физики) и что опыт не дает безусловно надежных истин (Юм). Истины должны быть в душе до опыта. Кант не смог понять, что "если предмет состоит из двух элементов и один из них дан извне, а другой изнутри, то из этого следует, что для познания на двух путях опосредовано то, что в вещи соединено; но это не значит, что мы имеем дело с двумя искусственно сколоченными вещами. Лишь на ужасное разделение взаимопринадлежащего смог Кант опереть свое воззрение. Особенно бросается в глаза взаимопринадлежность обоих элементов при познании человеческого "я". Здесь не приходят одно извне, другое изнутри, но оба — из внутреннего, и оба суть не только одно содержание, но также совершенно однородное содержание". с.127-134
     Фихте подходит к познанию безо всяких предпосылок. Он понимает, что нигде в мире не найти существа, из которого можно бы было вывести "я". Поэтому оно выводимо только из себя. Нигде нет силы, из которой проистекает бытие "я". Все оно приобретает из себя. Фихте исходит из "я" как из прасущества и достигает идеи, которая представляет непредвзятое отношение этого существа к остальному миру не в образе причины и следствия. Ставя "я" на само себя, Фихте делает его и источником нравственного действия. Позже Фихте превратил свое абсолютное "я" во внешнего Бога, но это не имеет существенного значения для его философии.
     Шиллер решал философский вопрос: "как особое "я" отдельной человеческой индивидуальности может в лучшем смысле изживать эту самостоятельность?" На нравственный императив Канта он ответил: "Охотно служу я друзьям ..."и т.д. Нет, говорил Шиллер, человеческий инстинкт способен на благородное, и он вызывает удовольствие, творя добро. Но есть и слепые инстинкты, они лишают свободы. И не свободен следующий лишь своему разуму, ибо он подчинен логике. Свободен тот, в ком разум так сросся с индивидуальностью, что он с удовольствием делает то, что несвободный делает по принуждению.
     Шеллинг искал отношение автономного "я" к природе: "Природа должна быть видимым духом, а дух — невидимой природой". Существо, объясняющее мир, пребывает не только вне "я", но и в самом "я".
     "Гегель видит сущность "я" как пра-вещь, как "в-себе вещь". Он лишает "я" всего индивидуального, личного. Несмотря на то, что это истинное, настоящее "я", которое Гегель кладет в основу мировых явлений, действует оно нелично, неиндивидуально, вдали от истинного, доверительного "я", почти как Бог. ... Поскольку Гегель стремится сущность "я" прежде всего постичь нелично, то и называет он его не "я", а "идеей". Это не личное "я", а мировое Я, всеобщий мировой разум, мировая Идея". В правовых, государственных, нравственных институтах, в историческом процессе мировая идея слагает объективный дух. Случайное, отдельное "я" подчинено объективному духу. Так обосновывается "деспотия духа над носителем этого духа". Это остаток старой веры в потустороннего Бога.
     Фейербах освободил "я" от подчинения мировому духу (у Гегеля), но момент всеобщности в нем все же остался. "Для него всеобщее Я людей выше, чем индивидуальное, отдельное "я". Он нравственно подчинил отдельное существо человека "всеобщему понятию закономерного человека..." . с.135-143
     "В познании я получаю сущность вещей из себя. Следовательно, и свою суть я имею в себе. В других вещах мне дано двоякое: процесс без сути и суть — через меня. Во мне самом процесс и суть соединены. Суть всего остального мира я творю из себя, и собственную суть я также творю из себя.
     Мое действие есть часть всеобщего мирового свершения, так что во мне находится как его суть, так и суть всего другого свершения. Искать для человеческого действия законы означает черпать их из содержания "я". ... Мысля понимать "я" означает создавать основу для того, чтобы все, происходящее из "я", основывать единственно лишь на "я". Понимающее себя "я" не может быть зависимо ни от чего, как только от себя". 30 с.150-151