517. "Среди евреев были книжники, которые знали из писаний то, что тогда сохранилось от древней божественной мудрости. Среди книжников возникло решение осудить Христа Иисуса на смерть". Павел, бывший еще Савлом, не мог себе представить, чтобы из божественной премудрости, еще струившейся к книжникам, мог быть вынесен несправедливый приговор. Лишь Пилат, инстинктивно внедренный в другое мировоззрение, спрашивает: "Что есть истина?"
     "К какому убеждению должен был прийти тогда Павел? — К убеждению, что среди людей может оказаться заблуждением то, что некогда пришло от богов как истина; может оказаться таким сильным заблуждением, что невиновного осудят на крестную смерть". А значит, в божественную мудрость примешалось ариманическое".211 (7)

653. "Та инкарнация Люцифера, в начале третьего дохристианского тысячелетия, которую необычай­но трудно исследовать также и с помощью созерцающей науки, науки посвящения, дала человечеству не­что исключительно блистательное, исключительно коренное... ту древнюю пра-мудрость". 193 (9)

761. "Как Люцифер представляет элемент Манаса, так Христос — элемент Буддхи".93-а (26)

1370. "Оккультист, исследующий глубокие силы природы, говорит: минеральное, растительное и животное царства находятся в том же отношении друг к другу, как мудрость, жизнь и любовь. — Попробуйте это понять. ... Мудрость, закономерность покоятся в минеральном царстве; оно есть воплощенная мудрость. Но бедным, сухим и мертвым было бы это минеральное царство с его мудростью, если бы не было мира растений ... Любовь и мудрость обмениваются между собой силами, когда растение и минерал вступают во взаимодей­ствие. Подобным же образом соотносятся между собой боги и люди. ...как любовь и мудрость".
     "Человеческое и божественное царства находятся между собой в таком же отношении, как мудрость и лю­бовь. Поэтому оккультизм и все глубокие вероисповедания. Христианство, говорят о том, что Бог, или боги, есть любовь, оживляющий, прорастающий принцип. Сначала этот принцип приносит чувственную любовь.Поэтому в иудаизме, в религии Ветхого Завета, Иегова представлен как податель чувственных потребностей, как дающий рост и деятельность размножения. В чувственной потребности заложен принцип дальнейшего раз­вития, двигающий от несовершенного к совершенному, так что развитие от животности доходит до того уров­ня, где любовь основывает государства. В этой любви, которая, так сказать, сводит людей в общности, ко­торая то, что в человеке зачерствевает, пронизывает струением растущей и прорастающей жизни, подобно тому, как растение вызывает к жизни камень, — в ней мы прежде всего имеем открывающееся первоначальное Божество. ... здесь в человеческом развитии мы должны видеть божественную движущую силу, божественную власть. ... Человек должен всегда рассматривать то, что движет его вперед, двигает вверх, как дар, как откровение божественного принципа". Между человеком и Божеством выступает люциферический принцип. Благо­даря ему то, что как божественный принцип живет в нем бессознательно, в его бессознательном стремлении к размножению и развитию, он получает возможность взять в собственные руки. Благодаря этому он восходит в своем развитии к самостоятельности и свободе. Живущее в Люцифере сто­ит к человеку близко, как, так сказать, младший брат божественного принципа. В далеком прошлом некото­рые боги сами искали свое развитие на человеческой ступени. Люцифер имеет "фамильярное, интимное" отно­шение к человеку, он еще не совсем перерос ступень человеческого. Люциферическое хоть и "...возвышается над человеческим, но стоит в интимной с ним связи, сплавлено с ним и действует в человеке как его соб­ственные потребности, движется вперед. Таковы три ступени, действующие в самом человеке как силы раз­вития: его человеческое, люциферический принцип и Божественное".
     "В четвертом принципе человека — в Я — действуют божественные силы, уже перешагнувшие его в своем развитии и господствующие над ним в направлении сверху вниз. И хотя лишь наполови­ну, но в связи с четвертым принципом стоят люциферические силы. Боги взошли от самости к бессамостности, жертвенности, преодолели отдельность бытия. Люциферическое же в человеке большей частью еще связа­но с Я, оно пребывает внутри самих интересов человека". Кто может наблюдать, тот способен познать люцифе­рическое; "...хотя и с энтузиазмом, но непосредственно из глубокого интереса самости (не в жертвенности) оно стремится к высоким ступеням совершенства, говоря: не потому, что я люблю его, совершенство, но потому, что оно совпадает с тем, что я должен любить, желаю я, как человек, стремиться к божественной свободе. Божественные силы не стремятся к этому совершенству. Но через люциферическое стремление я де­лаю божественное совершенство наисобственнейшей сутью". Без люциферического человек был бы пассивен, бездеятелен, предан Богу как "Божие дитя". Бог в нем, а не он сам стремился бы к совершенству. Имея возможность выбора между добром и злом, человек приходит к свету собственного сознания, в свете он идет к совершенству. "Так имеем мы носителя любви и носителя света как две господствующие в человеке действительные силы". Со временем люди объявили природу грехом, а светлое, ясное сознание — люцифери­ческим соблазном. Конечно, между божественным откровением и свободным стремлением встает сомнение,но оно необходимо, если человек хочет прийти к собственному Я. Лишь пройдя через сомнение, истина ста­новится нашим достоянием. Преодолевший сомнение восходит к высшему познанию. Сомнение есть воспита­тельное средство. "Поэтому оно по праву стоит между тем, что Божественно, тем, что не может быть отделено от природы, и тем, что может быть обращено в грех; между тем, что является дьявольским, люциферическим, и ступенью совершенства. Совершеннейшим в иудейском народе является Иегова. Он есть не что иное, как "персонифицированные силы природы". Богочеловек, Христос является той силой, которая минерал замыкает в кристалл, растение гонит в рост, животное вводит в жизнь желаний, а человека ведет от несовершенства к совершенству. Люцифер восстает против власти природы, ведет человека к знанию. Христос одухотворяет любовь, чтобы в ней не действовала просто природная потребность; Он основывает закон, но такой, кото­рый подходит к человеку не извне, а как внутренняя потребность в нравственности. "Если Иегова дал запо­ведь, то Христос — силу для деятельности". Нравственность погружается в любовь, как прежде в нее по­гружалось природное. "Прежде тело находило тело по естественному принципу; в Христианстве душа находит душу в высшей любви благодаря принципу Христа". На другой стороне этого христианского принципа господ­ствует носитель света, самостоятельности, свободы. "В человеческой жизни два полюса: любовь и свет. Одно невозможно без другого. ... Как через Христа переплавлена мука смерти, любовь от чувственной взо­шла на душевную ступень, так должен преобразоваться и принцип обычного познания Люцифера в высшее. В этом преобразовании мы ныне и находимся". Закон преобразуется в милость, наука — в мудрость. Милость и мудрость должны рождаться из человеческой души. "Любовь в светлой ясности и сознание подступают к душе. Душа несет силу любви, а сознание пронизывает лучами света эту силу любви. ...И через душу, и через сознание сам человек идет к совершенству". С просто чувствующей душой че­ловек воспарил бы к Божеству с неясной для него самого любовью; с одним сознанием он пришел бы к холод­ному рассудочному совершенству. 54 (13)

1371. "Там, внизу, где бессознательно пульсируют инстинкты. Дух Мудрости противостоит Духу Любви, а Дух Любви — Духу Мудрости. Но в сознание это начинает входить только в нашу эпоху развития души созна­тельной. Человек должен выдержать эту борьбу в самом себе. В этой внутренней душевной борьбе, разыгры­вающейся в человеческой природе, он будет становиться все сильнее и сильнее. ... Что написано в книге "Как достигнуть познания высших миров?", должно вести человека к победоносному окончанию этой внутренней борьбы. ... А поскольку люди не хотят с этой борьбой иметь дело внутренне, то она проециру­ется ныне вовне". 186 (11)

1387. "Истоки языческой мудрости всегда следует искать в люциферических существах. Можно спро­сить: но как это возможно? Здесь необходимо уяснить себе, что человеку пришлось бы остаться ребен­ком, если бы он не смог получать постоянно шедшее из Мистерий от различных люциферичес­ких существ воспитание. Существенное заключено в том, что те, кто для прогресса, для обучения человечества нуж­дался в необходимом знании, необходимой мудрости, не смотрели со страхом современного филистера на унаследованную мудрость, на пра-мудрость, не боялись эту мудрость воспринять от люциферического элемента, нет, они брали на себя все, что человеку подобает брать на себя, если воспитание он получает из духовных сфер, где обитают люциферические существа. Человек, прежде всего, должен был брать на себя, хотя слово "должен" здесь не совсем точно выражает суть дела, эту люциферическую мудрость, которая ведь являет­ся и мировой мудростью. ... Разница между хорошей мудростью и люциферической мудростью состоит в том, что хорошая мудрость пребывает в одних руках, люциферическая мудрость — в других, люциферичес­ких руках; по содержанию же они одинаковы. ... Древние посвященные должны были брать мудрость из рук люциферических существ; при этом их долгом являлось не подпадать другим искушениям этих существ.
     Это было намерением Люцифера — в виде предания передавать мудрость человечеству, чтобы таким способом ...увес­ти его от Земли, чтобы оно не проделывало земного развития. Землю Люцифер хочет предать ее судьбе оставить ее не населенной людьми; он хочет овладеть человечеством для особой, чуждой царству Христа сферы.
     Мудрецы древних времен, воспринимавшие пра-мудрость из рук Люцифера, брали на себя обязанность не следовать за ним, а принятую мудрость употреблять на службу Земле". А что касается посланцев Люцифера на Земле, то они дали людям способность говорить и мыслить. "Ибо речь и мышление первоначально были люциферической природы, но мудрецами древности это искусство было освобождено от Люцифера. Если вы хотите бежать от Люцифера, то должны решиться в будущем отказаться от мышления и стать немыми!"191 (15)

1393. "Наш земной мозг есть инструмент для низших форм мудрости, земного ума. Но чем больше мы бу­дем приобретать мудрости, тем меньше будем связаны с нашим большим мозгом, а более — с малым, о котором внешняя анатомия ничего не знает ... Он выглядит как дерево. ... духовные органы широко простираются у него, и человек (особенно мудрый) находится как бы под деревом, под деревом Боддхи. ... Когда мы делаем что-то руками, то определенную часть силы мы расходуем на движение рук. Когда мы мудро судим, то наши органы остаются в покое, физические органы не расходуют сил. Мы делаемся духовнее, и органы, которые мы применяем на физическом плане, чтобы жить в мудрости, суть те, для которых нужно менее всего сил, которые, в определенном смысле, уже наиболее совершенны.
     Мудрость в нравственной жизни человека есть нечто переживаемое духовным образом. Поэтому обретенная мудрость делает человека способным воспользоваться плодами прошлых воплощений. ... Нико­му не приходится столь по вкусу, как Ариману, наше нежелание становиться мудрее".159 (1)
     "Быть ученым не означает быть мудрым; мудрому не обязательно быть ученым, он может даже быть совсем наивным. Мудрый — это тот, кто мудрость сохраняет в своем сердце, кто, исходя из сердца ощущает и говорит: я вижу моего Бога действующим в каждом лепестке. ...
     Такой мудростью необходимо овладеть нам; она должна так сильно войти во все наше существо, чтобы мы уже были неспособны подумать, что мировой Дух не окружает, не окутывает нас постоянно и повсюду. Внутренний покой и уверенность переживает мудрый в своем существе.
     Подобные чувства, ощущения притекают к нам из астрального мира, состоящего из живой, текучей, подвижной мудрости, образующей почву, источники вод окружающей нас природы; мудрость пронизывает весь физический мир. Оттуда мы можем черпать силу становиться мудрыми. В самом же физическом мире мудрости не найти".265, с. 320

3. Посвящения тьмы

     58. "Мистерии различного рода существовали в том, западном полушарии до открытия Америки, мисте­рии с определенным учением, которому следовали приверженцы этих мистерий. И в некотором роде как бы единая сила, которой подчинялось все, за которой следовало все, почиталась как призракообразный дух, тот дух, который был преемником Великого Духа Атлантиды, дух, который понемногу приобрел ариманичес­кий характер, поскольку хотел действовать со всеми теми силами, которые были правильными в Атланти­де или даже уже в Атлантиде стали ариманическими. Так хотел он действовать. Когда атлант говорил о своем Великом Духе, то выражал он это словом, которое звучит наподобие сохранившегося в Китае слова Тао. А ариманическая карикатура, ариманический противник, враг этого Великого Духа, Тао, но который родственен ему, он действовал так, что был видим только в атавистически-визионарном созерцании. Людям же, имевшим отношение к широко распространенным мистериям этого духа, он являлся всегда, когда они этого хотели, чтобы они могли воспринять его указания и приказы. Этот дух называл себя словом, которое звучит примерно так: Таотль. Т.обр. это была ариманическая разновидность Великого Духа, Таотль, мощное, не нисходившее до физической инкарнации существо.
     В мистерии Таотля были посвящены многие. Но посвящение было такое, что носило ариманический хара­ктер; ибо это посвящение имело совершенно определенное намерение, определенную цель. Оно имело цель всю земную жизнь, также и земную жизнь людей, привести к такому окоченению, застылости, оцепенению, к механизированию, чтобы над этой земной жизнью уже неоднократно описанным образом могла быть помеще­на особая люциферическая планета, чтобы души людей были изъяты, были бы вытеснены из людей (на эту планету). К чему ариманические силы, вчера указанным образом, стремились в эпоху Рима, было лишь сла­бым послеатлантическим отзвуком того, что благодаря ужасному магическому искусству в значительно бо­льшей мере должно было быть достигнуто теми, кто стоял под водительством Таотля. На полном истребле­нии всякой самостоятельности, всякого внутреннего душевного движения возводилось то всеобщее земное царство смерти, и в мистериях Таотля должны были вырабатываться силы, делающие человека способ­ным установить такое механизированное земное царство. Для этого прежде всего человек должен был знать большие космические тайны, все большие космические тайны, относящиеся к тому, что действует и живет во Вселенной и свои действия проявляет в земном бытии. Эта мудрость космоса, по сути говоря, пребывает, как таковая, во всех Мистериях, и добрых и злых, ибо истина пребывает всегда одной и той же. Дело заключается лишь в том, каким образом ее получают, применяется ли она в добром или злом смысле.
     И вот мудрость космоса, содержавшая в себе святые тайны, а не что-либо плохое, эта мудрость за­ботливо хранилась посвященными Таотля. Ее не сообщали никому, кроме тех, кто был посвящен нужным образом, на манер Таотля. ... Ибо эти тайны благодаря посвящению удерживались в совершенно определен­ной конституции души, в такой душевной конституции, при которой человек испытывал симпатию, склон­ность к тому, чтобы эти тайны применять на Земле т.обр., при котором возникло бы это механическое, за­стывшее царство смерти. Так должно было их получать. Их получали, воспринимали особым образом: никому не должна была сообщаться мудрость, кто прежде особым образом не занимался убийством. И было так, что при первом убийстве сообщались лишь некоторые тайны, при последующих убийствах сообщались дальнейшие, более высокие тайны. Убийство должно было совершаться при совершенно определенных условиях. Тот, кого должны были убить, ложился на некое сооружение, возведенное т.обр., что со всех сторон его окружали одна или две ступени некоего устройства, напоминавшего катафалк. Предназначенный к убийству поднимал­ся по этому устройству и ложился на возвышение, имевшее выпуклую поверхность, так что его спина оказывалась сильно выгнутой. Его особым образом привязывали к этому устройству, так, чтобы наружу выпячивался его желудок, а затем посвящаемый определенным сечением вырезал ему этот выпяченный желудок.
     Такой способ убийства порождал совершенно определенные чувства, и эти чувства пробуждали ощущение, которое делало способным сообщаемую позже мудрость употребить указанным образом. Вырезанный же­лудок посвящался богу Таотлю и, опять-таки, с особой церемонией. Следствием этого и было то, что посвящаемый таких мистерий жил совершенно особыми намерениями, о которых было сказано. Это вызывало совершенно специфическое направление чувств. Когда предназначенные к посвящению оказывались достато­чно зрелыми для таково пути посвящения, тогда им сообщалось, в чем заключается дело, тогда им сообща­лось, какого рода взаимодействие возникало между тем, кого убивали, и тем, кого посвящали. Тот, кого убивали, должен был быть подготовлен к тому, чтобы своей душой устремиться в люциферическое царство, а посвящаемый должен был получить мудрость для того, чтобы земной мир преобразовать таким образом, чтобы изгнать из него души. И благодаря тому, что создавалась связь между убиваемым и посвящаемым — не убийцей, а посвящаемым — для посвящаемого возникала возможность быть взятым другой душой, т.е. в нуж­ный момент мочь покинуть землю". Конечно, это были мистерии самого возмутительного сорта, в полном смысле ариманические. На таком пути земная эволюция, конечно, не могла бы идти вперед и всякий смысл человеческого был бы истреблен. Поэтому в тех же областях были основаны Мистерии иного рода, имевшие целью противодействовать расширению первых мистерий. Это были Мистерии, в которых жила сущность, не сошедшая до телесной инкарнации, но которую могли созерцать люди с атавистическим ясновидением, если были соответствующим образом подготовлены через Мистерии этой сущностью. И этой сущностью был Тецкатлипока. Так называли его, он был в некотором роде родственен — хотя и принадлежал к значительно более низкой Иерархии — Богу Ягве. и в другом полушарии он противодействовал тем ужасным мистериям.
     "Учение Тецкатлипока скоро вышло из Мистерий и распространялось экзотерически ... зато учения Таотля оставались эзотерическими, и к ним можно было прийти только описанным образом. Но ариманические силы попытались — теперь я говорю так, как это думает Ариман — "спасти" человечество от Бога Тецкат­липока. Ему был противопоставлен в том полушарии еще один дух, который подобен духу, описанному Гете как Мефистофель. Он родственен ему. Обозначим его словом, звучащим примерно как Кветсалькоатль. ... он также не был инкарнирован непосредственно, своим символом он имел то, что в восточном полушарии является жезлом Меркурия. В западном полушарии этот дух с помощью неких магических сил мог наделять опасными болезнями тех, кого хотел погубить, поскольку хотел оторвать их от сравнительно доброго Бога Тецкатлипока. ... И случилось в определенное время так, что внутри той культуры, в Центральной Америке, родилось одно существо с определенной задачей. Мексиканцы, прадревние жители Мексики, имели воззрение на бытие этого существа. Они говорили, что это существо пришло в мир благодаря тому, что дева родила его как сына, зачав непорочно, благодаря сверхземным силам, от окрыленного существа, при­шедшего с Неба. Если с помощью оккультных средств исследовать эти вещи, то можно увидеть, что это рожденное древнемексиканской девой дитя достигло возраста примерно 33-х лет, а родилось оно около 1-го года нашего летоисчисления. Это возникает из исследований с помощью оккультных средств. У того существа была совершенно определенная задача.
     И в то время, опять-таки в Центральной Америке, родился один человек, уже от рождения предопреде­ленный к высокому посвящению Таотля. Уже в своих предыдущих земных инкарнациях он достиг посвящения на данном пути благодаря тому, что много раз, очень много раз совершал уже описанную вам процеду­ру вырезания желудка; он постепенно вооружился высоким земно-сверхземным знанием. Это был величайший, если не самый великий черный маг, какого видела Земля ступающим по ней. Когда приблизился 30-й год, он встал непосредственно перед большим решением: на стать ли ему, как отдельной человеческой индивидуальности, через продолжающееся посвящение столь могущественным, чтобы узнать основополагающие тайны и с помощью этого дать последующей человеческой земной эволюции такой толчок, чтобы человечество в 4-й и 5-й послеатлантических эпохах настолько затмилось бы, что пришло бы состояние, к которому в этот период стремятся ариманические силы. И вот между ним и тем, рожденным девой, существом началась борьба, длившаяся три года, как показывает исследование... Рожденное девой существо носило имя, кото­рое, если перевести его на наш язык, звучало примерно так: Витцлипутцли. Т.обр., Витцлипутцли — это человеческое существо. По сравнению со всеми другими существами, выступавшими лишь как привидения в окружении, так что их можно было увидеть только с помощью атавистического ясновидения, это существо, Витцлипутцли, действительно стало человеком благодаря девственному рождению, которое приписывают ему.
     Трехлетняя война закончилась тем, что Витцлипутцли смог отдать великого мага на распятие и через рас­пятие не только истребил его тело, но и связал его душу, так что она оказалась бессильной в своих делах и знание ее стало бессильным, было убито знание, которое этот маг усвоил от Таотля.
     Таким путем Витцлипутцли приобрел способность все те души, которые указанным путем уже получили тягу следовать за Люцифером и покинуть Землю (как место инкарнаций. — Сост.), снова приобрести для земной жизни, снова напечатлеть им потребность в земной жизни в дальнейших инкарнациях. Это стало для него возможным благодаря той мощной победе над большим черным магом.
     Так не осуществилось то, что могло осуществиться в тех областях, если бы мистерии Таотля принесли свои плоды. Однако в эфирном мире продолжает жить то, что в силах, в последействии сил осталось от стремлений тех мистерий. Все те силы продолжают существовать; они существуют подчувственно, и они принадлежат к тому, о чем я вам говорил, что их можно увидеть, если в духовной жизни сделать не что подобное тому, что происходит в Сальфатаре, если там над землей зажечь бумагу. (Там из земли тогда начинают выделяться газы). Эти силы находятся здесь, они в некотором роде находятся под вулканичес­ким слоем обычной жизни. Так что во все то, что образуется в 5-й послеатлантической эпохе в отношении душевного развития человека, с одной стороны вторгается идущее от инспиратора Чингиз-хана, а с другой стороны то, что как призрак процессов, совершавшихся в западном полушарии, продолжает свое последствие, и слабые отзвуки чего имелись еще и тогда, когда европейцы открыли Америку. Но это уже знает и история, что многие европейцы, ступившие на землю Америки, на землю Мексики, были убиты впавшими в декаданс жрецами, которые уже не были столь плохи, как те древние, но которые продолжали вырезать желудки тем способом, какой я вам описал. Многих европейцев, открывших Америку, постигла эта участь, о чем уже знает история. ...
     В Витцлипутцли те люди почитали, таким образом, солнечное Существо, рожденное девой, которое, если исследовать эти вещи оккультными средствами, было неизвестным современником Мистерии Голгофы в западном полушарии". Человек простирается в сверхчувственное и подчувственное. И там и там его ждут большие опасности. Благом является, что эти силы остаются бессознательными. Но когда достаточно вре­мени протекло с открытия Америки, с этих тайн должен быть снят покров и они должны быть внесены в сознание.
     "Ибо если не внести это в сознание, то эти силы могли бы стать непреодолимыми, и условия, быв­шие сравнительно благодетельными для человечества в период бессознательности, могли бы обернуться для него проклятием. Ибо многое предрасположено к тому, чтобы стать проклятием для человечества, тог­да как в силу условий своего возникновения с той или иной стороны оно предназначено быть благодянием для него". 171 (3)