BDN-STEINER.RU

ANTHROPOS
Энциклопедия духовной науки
   
Главная / Именной указатель / /

ФРАНК Себастьян

319. "Рим, оттеснивший движение самой непрекращающейся метаморфозы Христова вершения на восток, преобразовал духовное господство Христа в мирское господство церкви. Рим декретировал: всe, что связано со Христом, было делом одного единственного откровения в начале нашего летоисчисления. ... И это откровение передано церкви, и церкви надлежит внешне нести это откровение дальше. Но тем самым откровение Христа делалось в то же время вопросом мирской, светской власти и втягивалось под церковное управление, под церковное господство. На это важно обратить внимание. Этим было совершено не более не менее, как то, что из Христова Импульса была вырвана определeнная часть. Полный Импульс Христа существует в Христовом народе (русском), который несeт его дальше таким образом, что этот Импульс Христа действительно продолжает действовать в непосредственной современности. Римская церковь разрушила его постоянно длящееся действие, сконцентрировала Импульс Христа на начале нашего летоисчисления, а всe позднейшее перенесла в традицию или письменное предание, которое должно существовать дальше лишь через церковное управление. ... Этим Импульс Христа был низведeн из спиритуальных высот, на которых он всегда оставался на Востоке, и введeн в политические махинации, в ту спайку политики и церкви ... характерную уже для средневековья. В России, несмотря на то, что царя ... называли папой русской церкви, такой спайки в действительности не существовало; она существовала лишь внешне, в иллюзорных явлениях. Здесь как раз таится значительная тайна европейского развития. Действительное слияние, смешение реальных вопросов власти и вопросов церковного управления шло из Рима".
     К началу 5-го послеатлантического периода это смешение достигло определeнного кризиса. До XV века связь Божественного с физическим определялась догматами. Но с развитием стремления человека постичь себя встал вопрос: чем является личность Христа Иисуса? "В сущности говоря, этот вопрос был в центре всех споров того времени — Гуса, Виклифа, Лютера, Цвингли, Кальвина, анабаптистов, Каспара Швенкфельда (1489—1561), Себастьяна Франка (1499—1543; написал "Невидимую церковь Духа") и др. — и приводил всегда к тому, что желали понять: какова связь божественной духовной природы Христа с человечески-мирской Его природой. Всe вращалось вокруг этого вопроса. ... Можно сказать: всe, на что влиял Рим, стало народом церкви. Возникли церкви, секты и т.д., которые имеют некоторое значение.
     Не говорите, дорогие друзья, что в России также возникли секты. Как раз тем и коверкаешь всe наблюдение действительности, что применяешь одно слово к тому, что в иной области и становится иным. Кто изучит сущность русских сект, тот обнаружит, что в действительности у них нет ни малейшего сходства с тем, что имеет место у народа сект. ... Восстание против единой, суггестивно орудующей с подсознательными силами римско-католической церкви отмечает как раз жизнь и стремление людей от начала XV в. ... И как противоудар этому приступу личности... на помощь романизму приходит иезуитизм". 185(8)

     Перейти на этот раздел

  


     306
. "Для Парацельса было важно прежде всего выработать идеи о природе, проникнутые духом высшего познания. Родственным ему мыслителем является Валентин Вейгель (1533-1588), применивший подобные же представления преимущественно к собственной природе человека. Он вырос из протестантской теологии в таком же смысле, как Экхарт, Таулер и Сузо — из католической. У него есть предшественники в лице Себастьяна Франка и Каспара Швенкфельдта. В противоположность церковной вере, державшейся внешнего учения, они призывали к углублению внутренней жизни. Им дорог не Иисус, которого проповедует Евангелие, а Христос, Который может быть рожден в каждом человеке как его более глубокая природа и Который должен стать для него искупителем от низшей жизни и вождем к идеальному восхождению.
     Вейгель скромно и незаметно отправлял свою пасторскую должность в Цшоппау. Только из оставшихся после него сочинений, напечатанных в ХVII в., стало кое-что известно о весьма значительных идеях, возникших у него о природе человека. (Из его сочинений назовем: "Золотой Ключ, или как познать всякую вещь без ошибки; многим высокоученым неведомое и однако всем людям необходимое знание", "Познай самого себя", "О месте мира"). Вейгель стремится уяснить себе свое отношение к учению церкви. Это приводит его к исследованию основных устоев всякого познания. Может ли человек познать что-либо через вероучение? В этом он сможет дать себе отчет только тогда, когда узнает, как он познает. Вейгель исходит из самого низшего рода познания. Он спрашивает себя: как познаю я чувственную вещь, когда она предстоит мне? Отсюда он надеется подняться до такой точки зрения, на которой он сможет отдать себе отчет в наивысшем познании. ... "Так как в естественном познании должны быть .две вещи, как-то: объект, или предмет, который должен быть познан и увиден глазом, и глаз, или познающий, который видит объект, или познает, то вот и сопоставь: от объекта ли в глаз исходит познание или же суждение, или познание исходит из глаза в объект". (Золотой Ключ).
     Тут Вейгель говорит себе: если бы познание исходило из предмета (или вещи) в глаз, то от одной и той же вещи необходимо должно было бы идти одинаковое и совершенное познание во все глаза. Но это не так, а каждый видит сообразно своим глазам. Только глаза, а не предмет могут быть причиной, что от одной и той же вещи можно получить множество различных представлений. Для пояснения Вейгель сравнивает зрение с чтением. Если бы не было книги, я, конечно, не мог бы читать ее; но она может, пожалуй, и быть, и все же я ничего не смогу прочесть в ней, если не умею читать. Итак, книга должна быть; но сама по себе она не может дать мне решительно ничего; все, что я читаю, я должен извлечь из себя. Такова же сущность природного (чувственного) познания. Цвет присутствует как "предмет", но он ничего не может дать глазу сам по себе. Глаз должен из самого себя познать, что такое цвет. Как содержание книги не находится в читателе, так не находится и цвет в глазу. Будь содержание книги в читателе, ему незачем было бы и читать ее. Тем не менее при чтении это содержание исходит не из книги, а из читателя. Так и с чувственной вещью. Что такое чувственная вещь вовне — это не извне входит в человека, но исходит изнутри его. Основываясь на этих мыслях, можно было бы сказать: если всякое познание исходит из человека в предмет, то познается не то, что есть в предмете, а только то, что есть в самом человеке.
     Подробную разработку этого хода мыслей мы находим в воззрениях Иммануила Канта. (Ошибочные стороны этого хода мыслей указаны в моей книге "Философия Свободы". Здесь я должен ограничиться упоминанием, что Валентин Вейгель с его простым, безыскусным образом представления стоит гораздо выше Канта). Вейгель говорит себе: если даже познание и исходит из человека, то все же в нем проявляется — но только окольным путем, через человека — сущность самого предмета. Как посредством чтения я узнаю содержание книги, а не мое собственное, так и посредством глаза я узнаю цвет предмета, а не тот, который у меня в глазу или во мне. ... Так разъяснил себе Вейгель сущность чувственного познания. Он пришел к убеждению, что все, что имеют сказать нам внешние вещи, может проистекать только из вашего внутреннего мира. Человек не может оставаться пассивным, если хочет познать чувственную вещь; он должен быть деятельным и извлечь познание из самого себя. Предмет только пробуждает в духе это познание. Человек поднимается к высшему познанию, когда дух сам становится своим объектом. На чувственном познании можно увидеть, что никакое познание не может войти в человека извне. Следовательно, и высшее познание тоже не может прийти извне, а может лишь быть пробуждено внутри человека. Поэтому не может быть и внешнего откровения, но только внутреннее пробуждение. И как внешний предмет ждет, пока к нему не подойдет человек, в котором он может высказать свою сущность, так и человек, если он хочет стать для себя предметом, должен ждать, пока в нем не пробудится познание его сущности. Но если в чувственном познании человек должен вести себя деятельно, чтобы вынести навстречу предмету его сущность, то в высшем познании он должен оставаться пассивным, так как теперь он сам является для себя предметом. Он должен получить в себе свою сущность. Поэтому познание духа является ему как просветление свыше. И Вейгель называет высшее познание, в противоположность чувственному, "светом благодати". Этот "свет благодати" в действительности есть не что иное, как самопознание духа в человеке или возрождение знания на высшей ступени созерцания. Однако как Николай Кузанский на своем пути от знания к созерцанию не дает приобретенному им знанию действительно вновь родиться на высшей ступени, но ошибочно принимает за новое рождение то церковное учение, в котором он был воспитан, так происходит это и с Вейгелем. Он приходит к истинному пути и опять теряет его в то самое мгновение, как вступает на него. Кто хочет идти путем, на который указывает Вейгель, тот может считать его своим вождем лишь до исходной точки этого пути". 7(6)

     Перейти на этот раздел

  

  Оглавление          Именной указатель Назад    Наверх
Loading
      Рейтинг SunHome.ru    Рейтинг@Mail.ru