330. "У египтян почти все знание было внутренним и лишь немногое — внешним; только ближайшие вещи составляли внешнее знание. В греко-латинскую эпоху для людей возникла возможность приобретать все больше и больше внешних знаний. Но это длилось не очень долго. Затем возникла возможность найти путь преобразования знания в божественное служение, когда Христос пришел на Землю со Своим провозвестием".170 (6)

331. "Риши говорили еще так, как только и может быть выражено сверхчеловеческое познание: они говорили подвижным языком образов, имагинативным языком. Они как бы изливали свое знание из души в душу, пробуждая в словах живые образы, которые возникали непрерывно в то время, как они сообщали свои познания. О "причине и следствии" и других современных понятиях науки и логики тогда не могло быть и речи. Все это появилось гораздо позднее. ...во второй послеатлантический период. Тогда как бы впервые ощутили сопротивление материального бытия; почувствовали необходимость выразить сверхчувстввнное так, чтобы оно приняло те формы, в каких человек мыслит на физическом плане. Такова была основная задача древне-персидской культурной эпохи.
     Затем наступил третий послеатлантический период — египто-халдейская культура. Тогда имелись сверхчувственные понятия. Это опять таки трудно понять современному человеку. Нужно представить себе: нет еще никакой физической науки, но имеются уже понятия, полученные, однако, сверхчувственным путем (не рассудком, мышлением, а ясновидением); знали, что происходит в сверхчеловеческих мирах, и умели высказать это в мыслительных формах физического плана. Теперь, в этот третий культурный период, начали применять к физическому плану знания, полученные из сверхчувственного мира, что можно сравнить с третьим отрезком человеческой жизни. Между тем как во втором отрезке жизни люди учатся... в третьем они применяют свои знания на физическом плане. Учениками небесного знания были ученики Заратустры во втором периоде культуры. В третьем периоде люди начали применять на физическом плане то, что они получали сверхчувственно. Скажем для пояснения: путем сверхчувственного созерцания они, например, познавали, что полноту сверхчувственного можно представить в образе треугольника — треугольник как образ сверхчувственного, — отчего и сверхчувственная природа человека, изливающаяся в физическое, может быть воспринята как троичность. Подобным образом учились познавать и другие понятия, соотнося физические вещи со сверхчувственными. Например, геометрию познавали сначала символически. Итак, появились понятия, и их начали применять: египтяне — к землемерному искусству при обработке своих полей, халдеи — к ходу светил, положив тем основание астрологии, астрономии. То, что прежде относилось только к сверхчувственному, теперь стали применять к тому, что наблюдали физически, чувственно. Что было порождено сверхчувственным познанием, стали прорабатывать на физическом плане...
     В четвертом периоде — греко-латинском — было особенно важно, чтобы человек понял сложившееся положение вещей. ... в четвертый период встал вопрос: имеем ли мы право применять к физическому миру то, что образовано на базе духовного мира? Действительно ли подходит к физическим вещам то, что было почерпнуто из духовного? ...Платон был еще живо связан с древним миром (познанием) и применял к физическому миру духовные формы понятий. А его ученик Аристотель был тем, кто поставил вопрос: имеем ли мы на это право? И потому он стал основателем логики. ...только в этот, 4-й период человек осознал, что он сам совершает нечто, когда наблюдает внешним образом мир, что он сам нечто вносит вниз, в этот мир. Это был важный момент".
     "Когда человек дошел до последней, уже недостоверной для него ткани (мыслей), которую он выпрял себе из духовного мира, мы должны указать на появление сильнейшего воздействия из сверхчувственного мира: на Импульс Христа. Тогда в послеатлантическую эпоху вступает сильнейшая духовная реальность; и она вступает в тот самый момент, когда человек был наименее одарен духовно, когда из духовного он мог воспринимать только понятия и идеи. ...
     Нельзя представить себе ничего более далекого друг другу, чем духовность, нисшедшую на физический план в Существе Христа, и то, что человек сохранил в себе как последний остаток духовности (в форме идей и понятий). Поэтому вы можете понять, что в первые века Христианства было совершенно невозможно постичь духовность Христа с помощью аристотелевской ткани понятий. А затем постепенно появилось стремление понять становление мира и человечества путем применения аристотелевской логики к мировым процессам. Это стало задачей средневековой философии". 124 (3)

402a. "Что в земном оживляет минеральное, — это его возможность зреть для бытия Юпитера.
     Будет образован род вязких минералов; эта субстанция под влиянием человека придет к тому, что возникнет некий род органа восприятия для Космоса". Д.19, с.3
     "Люди, подпавшие влиянию Люцифера, на Юпитере будут могущественными существами; но это будет иметь вид как бы сгорания их Я в мудрости без любви".
     "На Юпитере человек будет жить в свете, вдыхать свет, как мы сейчас вдыхаем воздух..." 266-1, с. 147, 149
     "На Юпитере не будет никакого экзотерического знания".266-2, с.175

637. "Бодисаттвой называется человек, достаточно воспринявший в себя Боддхи, Буддхи Земли. Он становится тогда зрелым, чтобы действовать из внутреннего импульса... Лишь когда воспринято все знание Земли, чтобы стать способным к творчеству, человек становится Бодисаттвой. Например, Будда, Заратустра были Бодисаттвами".93-a (6)

267. Апокалиптические печати: "Они представляют собой образы определенных переживаний астрального мира". Они суть нечто большее, чем символы. Необходимо пережить их "...всей душой в едином настроении; необходимо душевно, внутри себя образовать их соответственно форме, цвету и содержанию, чтобы (при этом) внутренне жить в имагинации". К сверхчувственной реальности печати находятся в том же отношении, как тень к человеку. Это "теневой очерк астральных процессов".
     Первая печать представляет собой в общем и целом все земное развитие человека. В "Откровении Иоанна" ей соответствуют стихи 12-16, гл. 1. Если дать их исчерпывающее толкование, то получится толстый том. Наша печать (т. е. изображение) представляет все это образно. Добавим к ней лишь пару указаний. Среди телесных органов и "форм выражения" человека имеются такие, которые уже переступили состояние своего совершенства; другие находятся лишь на начальной ступени развития. К последним относится орган речи. В будущем он станет органом духовного производства. В мифах и религиях это нашло свое образное выражение в виде меча, выходящего из уст. В нашем изображении дело заключается не в том, чтобы дать чувственное выражение сверхчувственному. В образ надо вжиться, чтобы он пробудил силы, дремлющие в человеке, и благодаря этому в душе встанет сверхчувственный мир.
     Вторая печать представляет собой первое состояние развития земного человечества. Тогда еще души были групповыми. Существовало четыре вида таких душ, представленных в Апокалипсисе четырьмя животными: львом, тельцом, орлом и человеком.
     Третья печать представляет собой гармонию сфер (Страна духов). "Дующие в трубы Ангелы — это духовные пра-существа мировых явлений; книга с семью печатями указывает на то, что в переживаниях, которые в этих образах являются наглядными, "распечатываются" загадки бытия". Четыре апокалиптичесжх рыцаря — земные циклы развития. В четвертой печати указывается на тайну красной и синей крови; книга в облаках связана с будущим состоянием человека, когда все знание станет внутренним; к этому же относится и Солнце.
     Пятая печать имеет отношение к еще более отдаленному будущему, когда человек возьмет под контроль силы своей низшей природы. Тогда Солнце, Земля и Луна будут находиться в ином, чем теперь, отношении друг к другу.
     В шестой печати человек обретет еще большую власть над низшими силами мироздания. Михаэль тогда скует дракона.
     Седьмая печать связана с "Мистерией Грааля". Куб — это мир пространства. Исходящие из него мировые змеи представляют собой низшие силы, обращенные в высшие. 284(с. 36-39)

116. "Как бы из скрытых, таинственных источников поднимаются при пробуждении человека сознательные силы из бессознательности сна. Это то же самое сознание, которое при засыпании погружается в темные глубины и снова восходит при пробуждении. То, что все снова пробуждает жизнь из состояния бессозна­тельности, и есть, в смысле сверхчувственного познания, третий член человеческого существа. Его назы­вают астральным телом".
     "Когда имеют в виду возникновение знания о находящемся перед нами предмете, то говорят об астральном теле. А то, что дает знанию длительность, обозначают как душу. Но в то же время из сказанного видно, как тесно связано в человеке астр.тело с той частью души, которая сообща­ет знанию длительность. Оба они до некоторой степени соединены в один член человеческого существа. Поэтому часто также это соединение обозначают как астр.тело. Если хотят обозначить точно, то говорят также об астр.теле человека как о теле душевном, а о душе, поскольку она соединена с ним, как о душе ощущающей".13 (2)

279. "Может прийти такое время, когда юноша или девушка, скажем, в возрасте 20-25 лет, будучи не в состоянии ориентироваться в царстве серебряного короля (см. "Сказку" Гeте), потеряет представление о том, куда идти дальше в жизни. Внешне в жизни это выражается так, что говорят: они хотят получить учeную степень. И вот окажется, если, конечно, Ариману удалось бы одержать победу, что диссертация их отклоняется на том основании, что в ней содержится нечто личное, нечто субъективное. От человека же будет требоваться засесть в библиотеке и просто по предметному каталогу, в котором уже всe указано, отобрать соответствующие книги, а если появится новое заглавие, то позже присовокупить также и его, а затем выписать оттуда необходимое, свести это воедино и получить степень доктора. Лишь со своей физической индивидуальностью человек присутствует при этом. Он занял место в библиотеке, перед ним лежат книги. Его личность выражает себя при этом только в том, что через пару часов сидения появляется голод и этот голод он будет чувствовать как личную судьбу. ... Натасканное из разных книг и склеенное вместе превращается, в свою очередь, ещe в одну тонкую или толстую книгу и ставится на определeнное место среди других книг, пока не понадобится следующему соискателю. Я не знаю, происходит ли это уже теперь или нет, но если бы Ариман осуществил свой идеал, то однажды это стало бы происходить именно таким образом, и это было бы страшным бытием в нечеловеческих, античеловеческих условиях.
     В противовес этому знание должно стать личным делом. Библиотеки должны по возможности сокращаться, а то, что стоит в библиотеках, люди должны носить в собственных душах. Самодух может произойти только из этого очеловеченного знания". Так можем мы помочь знанию, став учениками золотого короля. 197(11)

1174. "Все знание постоянно служит всему человечеству. Будучи отдельно вырванным, оно служит эгоизму отдельных групп". 173(6)

     300. "Великолепной сияющей звездой на небе средневековой духовной жизни является Николай Крипфс из Куз (близ Трира, 1400-1461). Он был на высоте знания своей эпохи. В математике он дал выдающиеся работы. В естествознании его можно назвать предтечей Коперника, так как он стал на точку зрения, что Земля — подвижная планета, подобная другим. ... Если сравнить Николая с такими духовными индивидуальностями, как Экхарт или Таулер, то получается очень важный вывод: Николай — научный мыслитель, который хочет от исследования вещей мира подняться на ступень более высокого созерцания; Экхарт и Таулер — верующие люди, ищущие высшей жизни исходя из содержания веры. В конце концов, Николай приходит к той же внутренней жизни, что и Майстер Экхарт, но внутренняя жизнь его имеет своим содержанием богатое внутреннее знание".
     "В сущности, есть три пути, по которым человек может идти дальше, когда он пришел туда, куда пришел Николай; один путь — положительная вера, которая вторгается к нам извне; второй путь — отчаяние; человек стоит одиноко ее своим бременем и чувствует, как шатается и он сам, и все бытие с ним; третий путь — развитие глубочайших собственных сил человека. Доверие к миру должно быть одним вождем на третьем пути; мужество следовать этому доверию, куда бы оно ни вело, должно быть другим вождем".
     "Николай Кузанский вступает на путь, который от знания, приобретаемого в отдельных науках, должен был вознести его к внутренним переживаниям. Превосходная логическая техника, выработанная схоластиками, и в которой он был воспитан, несомненно, сама дает средство, чтобы прийти к внутренним переживаниям, хотя самих схоластиков и удерживала от этого пути положительная вера. Но чтобы вполне понять Николая, надо принять во внимание, что его положение священника, приведшее его к сану кардинала, не позволяло ему окончательно порвать с церковной верой, которая находила тогда в схоластическом богословии свое наиболее отвечающее эпохе выражение. Мы находим его столь далеко зашедшим на этом пути, что каждый дальнейший шаг неизбежно увел бы его из церкви. Поэтому мы лучше всего поймем кардинала, если сделаем еще и этот шаг, которого он не сделал, и уже оттуда осветим то, чего он хотел достичь.
     Самым важным понятием в духовной жизни Николая является понятие "ученого незнания". Под этим он понимает познание, представляющее более высокую ступень, чем обыкновенное знание. Знание — в подчиненном смысле — есть постижение какого-либо предмета духом. Важнейший признак знания состоит в том, что оно освещает нам что-то, находящееся вне духа, т.е. оно взирает на что-то, что не есть оно само. Таким образом, в знании дух занят вещами, мыслимыми вне его. Но что дух вырабатывает в себе относительно вещей — это и есть сущность вещей. Вещи суть дух. Человек видит дух сначала лишь через чувственную оболочку. Вне духа остается только эта чувственная оболочка; сущность же вещей входит в дух. Взирая тогда на эту сущность, которая одной с ним природы, дух уже не может более говорить о знании; ибо он взирает не на вещь, которая вне его, а на вещь, которая есть часть его самого; он взирает на самого себя. Он уже больше не знает; он только взирает на самого себя. Он имеет дело не с "знанием", а с "не-знанием". Он уже не занят больше пониманием чего-либо посредством духа; он "созерцает помимо понимания" свою собственную жизнь. Эта высшая ступень познания по отношению к низшим ступеням является "не-знанием". — Но ясно, что сущность вещей может сообщаться только через эту ступень познания. Таким образом, Николай Кузанский под своим "ученым не-знанием" разумеет не что иное, как возрожденное знание, ставшее внутренним переживанием. Он сам рассказывает, как пришел к этому внутреннему переживанию. "Я делал много попыток, — говорит он, — связать в одну основную идею мысли о Боге и мире, о Христе и церкви, но ни одна из них не удовлетворяла меня, пока, наконец, при возвращении морем из Греции взор моего духа, как бы по какому-то озарению свыше, не вознесся к созерцанию, в котором Бог явился мне как высочайшее единство всех противоположностей". Этим просветлением он обязан более или менее также и изучению своих предшественников". 7(4)