246. Учителем Плотина был Аммониус Заккас, александрийский ученый. Он сам ничего не писал, т.к. выдающиеся умы того времени считали, что мудрость должна оставаться живой. Он пытался примирить споривших между собой последователей Платона и Аристотеля. "Можно в немногих чертах охарактеризовать, как Заккас мог говорить о Платоне и Аристотеле. Он говорил: Платон еще принадлежит той эпохе, в которую многие люди находили свой непосредственный душевный путь в духовный мир; иными словами, во время Платона людям еще был хорошо известен принцип посвящения. Но в древние времена — так мог говорить Аммониус Заккас — логически-абстрактное мышление совсем не было развито. Его первые следы появляются лишь теперь — под "теперь" я имею в виду начало III столетия. Мыслей, выработанных человеком, еще не было во времена Платона. Но если старые посвященные то, что они давали людям, облекали только в образы, в имагинации, то Платон был первым, кто преобразовал имагинации в абстрактные понятия. Если представить себе могущественное образное содержание (см. рис., красное), к созерцанию которого хотел приводить людей также и Платон, то в старые времена это образное содержание выражалось просто в имагинациях (оранжевое), для Платона же — уже в понятиях (белое). Но эти понятия некоторым образом устремлялись из божественно-духовного содержания вниз (стрелки). Платон говорил: самым низшим откровением божественно-духовного содержания являются идеи.

     Аристотель больше не имел столь интенсивной возможности возвыситься к этому духовному содержанию. Поэтому он обладал только тем, что было ниже образного содержания, он обладал только идейным содержанием. Но он мог его охватить как открытое. Нет никакой разницы между Платоном и Аристотелем — так, примерно, говорил Заккас, — кроме той, что Платон заглядывал в духовный мир выше, а Аристотель — ниже". Заккас и его ученик Плотин внутренне были полны непосредственного переживания духа, полного конкретности содержания духовного мира. Последователем Заккаса был Ямвлих. 213(11)

     247. "Дело не в том, как называют вещи, а в том, что вкладывается в представления. А в виду имелся люциферический мир. И хотя слова произносились другие, философы затухающего язычества во всех своих интерпретациях говорили не что иное, как следующее: мы хотим, как души, дабы избежать смерти, бежать к Люциферу, который нас примет, так что мы обретем бессмертие. Мы умираем в царстве. Люцифера. В этом состояла истинная суть дела". 184(12)