233. "Аристотель понимает под материей не только вещественное, но и субстанцию, что, одновременно, и как духовное лежит в основе действительности". 35 с. 98

Платон и Аристотель

     234. "Ученик Платона — Аристотель (род. в 384 г. до Р. Х. в Стагире во Фракии, ум. в 321 г.) отмечает вместе со своим учителем высшую точку греческого мышления. В нем уже совершилось и пришло к успокоению вживание мысли в мировоззрение, мысль вступает в свое правомерное владение, чтобы из себя понять существ и процессы мира. Платон еще применяет свои представления к тому, чтобы привести к господству мысль и повести ее к миру людей. У Аристотеля это господство стало само собой разумеющимся. Далее вопрос идет о том, чтобы укрепить ее во всех областях познания. Аристотель умеет пользоваться мышлением как орудием, проникающим в сущность вещей. У Платона речь идет о том, чтобы преодолеть вещь или сущность внешнего мира. Когда это преодолено, душа несет в себе идею, которая лишь отбрасывает тень на внешнее существо, которое ей чуждо, и витает над ним в духовном мире истины. Аристотель хочет погрузиться в существа и процессы, и то, что душа находит при этом погружении, является для него существом самой вещи. Душа чувствует, что она только вынула из вещи это существо и привела его для себя в форму мысли с тем, чтобы нести это в себе в виде памяти о вещи. Таким образом, для Аристотеля идеи пребывают в вещах и процессах, они являются одной стороной вещей, той, которую душа своими средствами может из них вынуть; другая сторона, которую душа не может вынуть из вещей, благодаря которой они имеют свою построенную в самих себе жизнь, есть вещество, материя.
     У Платона его воззрение на душу проливает свет на все мировоззрения; то же самое видим мы и у Аристотеля. Основную сущность всего мировоззрения обоих мыслителей можно охарактеризовать, характеризуя их воззрение на душу.
     Для Платона важно то, что живет в душе и что, как таковое, участвует в мире духа; для Аристотеля важно, как предстает душа перед его собственным познанием. Душа должна погрузиться в себя самое, в другие вещи, дабы разобраться в том, что составляет ее сущность. Идея, которую в смысле Аристотеля человек находит во внедушевной вещи, и есть эта сущность вещи, но душа ввела сущность в форму идеи, дабы овладеть этой сущностью. Действительность присуща идее не в познающей душе, но во внешней вещи совместно с веществом (Хиле). Однако, если душа погружается в себя, то она находит и идею как таковую в действительности. В этом смысле душа есть идея, но действенная идея, действенная сущность. И она проявляет себя в жизни человека как такая действенная сущность. В зародышевой жизни человека она охватывает телесное. Между тем как во внедушевной вещи идея и вещество образуют нераздельное единство, относительно человеческой души и ее тела этого сказать нельзя. Здесь самостоятельная человеческая душа охватывает телесное, лишает силы действующую уже в теле идею и сама занимает ее место. В смысле Аристотеля, в телесном, о которым соединяется человеческая душа, уже живет душевное. Ибо и в теле растений, и в животном теле он видит действие подчиненного, душевного. Тело, несущее в себе душевное растения и животного, как бы оплодотворяется человеческой душой, и таким образом для земного человека телесно-душевное соединяется с духовно-душевным. Это последнее прекращает самостоятельную деятельность телесно-душевного во время человеческой земной жизни и само действует при посредстве телесно-душевного как при помощи инструмента. Благодаря этому возникает пять проявлений души, которые у Аристотеля являются подобно пяти душевным членам: растительная душа (трептикон), ощущающая душа (эстетикон), душа, развивающая вожделения (оретикон), душа, развивающая волю (кинетикон), и духовная душа (дианоэтикон).
     Образ мира Аристотеля является исследователю следующим образом: внизу живут вещи и процессы, представляя вещество и идею; чем выше поднимаем мы взор, тем больше исчезает то, чему присущ характер вещества; чисто духовное — представляющееся человеку как идея — является как мировая сфера, в которой коренится существо Божественного как чистая духовность, которой все движется. Этой мировой сфере принадлежит духовная человеческая душа; она существует не как индивидуальное существо, а только как часть мирового Духа до тех пор, пока не соединится с телесно-духовным. Благодаря этому соединению она достигает своего индивидуального, отделенного от мирового Духа бытия. ... Таким образом, индивидуальное душевное существо берет свое начало с человеческой земной жизнью и затем продолжает жить бессмертным. Платон принимает предсуществование души до земной жизни, Аристотель его отвергает. Для последнего, признающего существо идеи в вещи, это так же естественно, как естественно для Платона противоположное, ибо он представляет идею реющей над вещью. Аристотель находит идею в вещи; и то, чем душа должна быть в духовном мире как индивидуальность, достигается ею в теле". 18(2)