Эволюция человека внутри эонов и рунд

40д. «Человек вступил в развитие как всесущество, но позже он стал отдельным существом. Сначала он, как отдельный шар, отделился от общего шара. ... На более поздней стадии превращений возникло так называемое дополнительное эфирное тело. Эту стадию называют первым себя-обособлением от Всесущества, «погружением сознания в пропасть». Это совершилось в физическом состоянии формы первого эона (планеты)». Это была 25-я стадия из 49-ти, наиболее плотная. «Зачатки физического возникли тогда в виде плотного физического шара. Земля в том своем состоянии (как др. Сатурн) состояла из эфирной воли световой материи ее современного состояния и после низвержения сознания в пропасть имела форму тутовой ягоды.
     Во втором планетарном состоянии... человек погрузился в число. Возникшие в первом эоне шары начали действовать в определенной закономерной гармонии. Отставание в этом состоянии возникло по той причине, что химический элемент (эфир) соединялся не каким угодно образом. Цвета и звуковые колебания были организованы сообразно их волнам. Таким образом, во втором эоне мы находим организацию, созданную согласно мере, числу и весу. ... Мера развития определена и задана в первом зачатке в первом эоне. Затем следует закон жизни, закон не равного, но полного развития: ничего нельзя взять, не отдавая. Первый долг эзотерика: отдавать назад.
     На третьей планете развилось третье число: закон избирательного родства. Он состоит в том, что люди испытывают друг к другу симпатии и антипатии. Закон действует во всех царствах, например в химии, в минеральном царстве». Благодаря этому закону возникли другие царства природы.
     На Земле возникают существа, не подлежащие действию закона избирательного родства. Возникают рождение и смерть, где недостаточно обособленного существования, нити жизни уходят в сверхчувственное. К разделению добавляется оплодотворение. Возникает человеческая карма. В следующем эоне человек обретет сознание не о карме, а в самой карме. Добро и зло станут явными.
     В шестом эоне будет выделено все бессмысленное, «...все, что на низшем ментальном плане проявилось нелогично, бессмысленно. Шестая планета является планетой Логоса, Слова, ибо слово обретет смысл.
     На седьмой планете царит совершенно очищенное состояние, где исполняются задачи предыдущих планет, они приносят свои плоды; это состояние блаженства в Боге». Д.69/70, с.11-13.

440. Во время дня на др.Солнце Архангелы устремлялись в пространство, где их встречали Херувимы. "Древние представляли себе Херувимов как особенных крылатых животных с различными головами: крылатого льва, крылатого орла, крылатого тельца и крылатого человека". "Первые посвященные послеатлантического времени называли этих, спускающихся с четырех сторон к др.Солнцу Херувимов именами Льва, Орла, Тельца, Человека".110 (4)

456a. "Духовные существа окружали (др.) Сатурн подобно мантии; среди них были Духи Формы. Они также проделывали развитие. На Сатурне нижним членом они имели тело, которое можно сравнить с современным эфирным телом человека. Затем у них было астральное тело, Я, Самодух, Жизнедух, Духочеловек и еще один член, более высокий, чем тот, которого может достичь человек. Духи Формы излучали из мантии Сатурна, подобно оплодотворяющему беспрерывному дождю, оплодотворенную материю, жизненные соки. Сатурн это облучение не удерживал в себе, но, подобно зеркалу, отражал назад. Происходившее тогда можно сравнить с кругооборотом воды в природе, когда она падает на Землю в виде дождя, а потом, испаряясь, снова восходит в выси. Духи Формы отражали в огненной массе Сатурна собственное подобие и потому уже тогда человек был подобием Божиим". В мифе о Кроносе (мантия) и Гее Сатурн глотает своих детей. "Второе: на Солнце Духи Формы излучали свое жизненное тело вовне совсем; оно больше не отражалось назад; человеческие зачатки пропитали им себя. Прежде Духи Формы получали отраженным свое отображение, теперь они пронизали эти образы своими жизненными телами; они отдали свое эф. тело. Теперь низшим членом они имели астр. тело, а вверху присоединили еще один член. Их астр.тело является носителем астрального света, который проявляется в виде огненных вспышек страстей. (Титаны). ... Благодаря этим, действующим извне, из воздушного круга на Солнце страстей, возникло сгорание — серный процесс.
     Третье: на Луне Духи Формы сложили свое астр. тело и низшим членом сохранили Я. А сверху они получили еще один, десятый член. Вовне их действие состояло из одного только Я. Через пространство воздействовали Духи Формы на Луну своим Я, а астр.тело отдали человеческим зачаткам". На Земле Духи Формы — "высокие солнечные существа" — пожертвовали человеку Я, а сами низшим членом имеют Манас — "...текучую мудрость мира. Она окружает нас как низший член Духов Формы. В этой жизнемудрости (Weisheitsleben) Духов Формы живем, ткем и существуем мы".266-1, с. 349-350

IV. ДРЕВНЕЕ СОЛНЦЕ

102. "И здесь для большей легкости обозрения снова будет подведен итог фактов развития на Солнце.
I. Солнце — это та планета, на которой развивается второе человеческое состояние сознания, — сон без сновидений. Физическое тело человека поднимается до своего рода растительного бытия благодаря тому, что к нему присоединяется эфирное тело.
II. Это развитие проходит через семь подчиненных ступеней (малых кругооборотов, или "кругов", "рунд").
1. В первом из таких кругооборотов повторяются по отношению к физическому телу, в несколько измененной форме, ступени развития Сатурна.
2. В конце первого кругооборота начинается излияние эфирного тела Духами Мудрости.
3. В середине второго кругооборота над этим телом начинают работать Духи Движения.
4. В середине третьего кругооборота над эфирным телом начинают работать Духи Формы.
5. В середине четвертого кругооборота эф.тело получает самость благодаря Духам Личности.
6. Тем временем физическое тело, при помощи работавших над ним ранее сил, настолько подвинулось вперед, что с четвертого кругооборота Духи Огня могут через него подняться до человеческой ступени.
7. В середине пятого кругооборота Духи Огня, прошедшие раньше через ступень человека, берут на себя работу над эфирным телом. В физическом теле в это время действуют Сыны Сумрака.
8. Около середины шестого кругооборота работа над эфирным телом переходит к Сынам Сумрака. Физическое тело человек обрабатывает сам.
9. В середине седьмого кругооборота возникла оживленная монада". 11 (12)

Общий очерк

103. Сознание, которого человек достиг на ступени др.Солнца, подобно тому, которое он имеет теперь во время сна без сновидений. Его также можно сравнить с сознанием растений. Начинается эон Солнца с повторения состояний др.Сатурна. Затем Духи Мудрости изливают в физ. тела фантомов эфирное тело. Солнце при этом начинает светиться; в фантомах проявляется действительная жизнь. Эф.тело монад пронизывают своим астральным телом Духи Движения, и от этого оно "приобретает способность совершать известные внутренние движения, находясь в физическом теле"; они подобны движению соков в растении. Тепловая субстанция уплотняется до газо- или парообразного состояния. В оккультизме это состояние обозначают как "воздух". В тепловые образования фантомов включаются воздушные формы, находящиеся в регулярном движении. Действием Духов Формы переменчивые "газовые образования" "мимолетно принимают различные формы".
     С середины эона Солнца выступают Духи Личности. Их сознание тогда восходит на ступень, которой человек достигнет лишь на будущем Юпитере. Как на др.Сатурне теплота, так на др.Солнце эфирное тело фантомов отражает им "в световом сиянии образы их ясновидческого сознания. ...Это происходит так, как если бы в образах, излучающихся от Солнца, проявлялась часть той силы, которую земной человек называет любовью". И в этом действуют Серафимы. Вместе с Духами Личности они работают над человеческим эфирным телом, поднимая его на ступень, где оно может видоизменягь находящиеся в нем газовые образования. Так появляются первые признаки размножения.
     На др. Солнце впервые обнаруживается отставание некоторых иерархических существ. Перед ними встает задача наверстать упущенное. Поэтому, когда Духи Мудрости начинают свое излияние эфирного тела, Солнце как бы мутнеет, поскольку его пронизывают образования, принадлежащие еще к др.Сатурну, не способные уплотниться до воздуха. В человека это внедряется как вид низшей природы, которая позволяет Архангелам подняться на их "человеческую" ступень. На Солнце наравне с человеческим царством образуется еще одно, с одним лишь физическим телом. С ним приходят в связь отставшие Духи Личности. Они выделяют из Солнца самостоятельное мировое тело и действуют с него на второе солнечное царство.
     В том, что создают Архангелы в отставшей, сатурнической, природе человека, следует видеть предвестников современных органов чувств. (Эту работу Архангелы начали уже на др.Сатурне.) Созданное Духами Личности в союзе с Серафимами можно считать первым зачатком современных желез. Благодаря же Духам Личности возникает некая связь между человеческими чувствами и вторым солнечным царством. Она имеет вид тепловых взаимодействий. Далее выступают Ангелы и Херувимы. Внутри человеческих существ возникают откровения, сравнимые со вкусовыми восприятиями. Вовне они проявляются как звуки. Все это на Солнце носит более самостоятельный характер, чем на Сатурне. Ангелы благодаря этому достигают смутного образного сознания. Херувимы ясновидчески созерцают совершающееся на Солнце и жертвенно изливают полные мудрости и великолепия образы в сознание Ангелов, а те внедряют их в эфирное тело человека.
     В конце развития Солнца человеческому эфирному телу напечатлевается зачаток Жизнедуха (Буддхи). Человек начинает проявлять "способность ощущать первые признаки симпатии и антипатии к своему окружению". Но это лишь "предвестие" ощущения. Внутренняя жизнедеятельность, подобная восприятию запаха, "сказывается вовне в своего рода примитивном языке". 13 (4)

112. "Господства сжали до меньших размеров первоначально огромную массу др.Сатурна. И они производили это сдавливание до тех пор, пока др.Солнце не стало по величине таким мировым шаром, который, если вы поставите в центре Солнце, простирался до (современного) Юпитера. ...Вы хорошо сделаете, если орбиты этих внешних планет представите себе как границы простирания древних мировых тел".110 (5)

Несколько сквозных (от Сатурна до Земли) аспектов развития

123. "Как высшим регентом др.Сатурна является Я-Дух как Бог Отец, высшим регентом Солнца... — Христос, Бог Сын, так регентом лунного облика Земли был Св.Дух с воинством тех, кого христианская эзотерика называет вестниками Богов, Ангелами".99 (9)

124. "Хор Серафимов, Херувимов, Тронов взаимодействует таким образом, что Троны основывают ядро (красно-лиловое), Херувимы от этого ядра дают излучаться своему собственному полному света существу (желтое). Серафимы облекают целое в одухотворенную мантию, которая затем сияет далее в мировое пространство (красное).
     ...Эти существа ткут, действуют, мыслят, волят друг в друге, чувствуют друг в друге. Это сущности. ...Такое совместное строительство существ первой Иерархии однажды возникло в мироздании, и оно образовало сатурническое бытие. Тепло является просто выражением того, что эти существа присутствуют здесь".
     Затем в сатурническое образование вступает вторая Иерархия. "Сюда проникают более юные, естественно, космически юные существа... они открывают себя в элементе света. Здесь (на рис.) сатурническое, темное дает тепло. И внутри темного мира сатурнического бытия возникает то, что может возникнуть через сынов второй Иерархии, через Эксузиаи, Динамис, Кириотетес.
     ...Это внутреннее просвечивание связано с уплотнением тепла. Из теплового элемента возникает воздух. А с другой стороны в откровение света проникает вторая Иерархия. ... Свет обозначает путь этих существ. Где каким-либо образом появляется свет, там при определенных условиях возникает тень, тьма, темная тень. Через проникновение второй Иерархии в форме света возникает также тень. Что это была за тень? — Ею был воздух. И фактически вплоть до XV, XVI веков человек сознавал, что такое воздух: ...приходя из космоса, воздух является тенью света. — Таким образом, проникновение второй Иерархии в сатурническое тепло является проникновением света (желтое), а тенью света выступает воздух (зеленое). И там, где выступает все это, появляется др.Солнце. И в таком духе говорили об этом в XIII, XII столетиях.
     Теперь идем дальше. Дальнейшее развитие ведется, в свою очередь, сынами третей Иерархии: Архаями, Архангелами, Ангелами. Эти существа вносят новое в световой элемент. ...Благодаря им наступает состояние, при котором существо Архая или Архангела приходит к элементу света, я бы сказал, на то место, где находится свет (рис.). На этом месте света оно воспринимает, благодаря восприятию этого света, тягу, желание тьмы. Существо Ангела переносит свет в темноту или темноту в свет. Эти существа становятся посредниками, вестниками между светом и тьмой. Вследствие этого то, что прежде блистало только в свете и в его тени и стягивало к себе воздушную темноту, начинает теперь переливаться всеми цветами, когда свет является в темноте, темнота — в свете. Третья Иерархия наколдовывает цвета из света и темноты".232 (10)
     Человек вырос из Космоса. Духовные существа начали работу "в пространстве и времени, так что др. Сатурн возник в пространстве, а его развитие протекало во времени. Но тогда не было ни Солнца, ни планет, а только тепловые тела, окруженные двенадцатью знаками зодиака, излившими свои силы в эти тепловые тела — из окружения к центру. Из центра навстречу им действовали иные, но более слабые силы, поэтому в том развитии возникла центростремительная тенденция".
     На др. Солнце возросли силы, излучающиеся из центра. Благодаря им возникли в зародыше ныне существующие планеты. Тот процесс напоминал разделение света на семь цветов.
     На древней Луне центростремительные и центробежные силы стремились выработать равновесие. "Благодаря тому возникли мощные колебания". Центробежные силы выражались в способности духовных сил, сосредоточенных в центрах лунной жизни, открываться окружающему миру. 265, с. 250-252

125.

Сатурн	Солнце	Луна	Земля
человек	человек	человек	человек
	животное	животное	животное
		растение	растение
			минерал

354 (1)

5. Христос между Люцифером и Ариманом

Христос и Люцифер

751. "Одно из различий между древними, истинными богами и их порождением, люциферическими богами, состоит в том, что первые могли связать себя с материальным бытием, а вторые — лишь с эфирным. Но примерно в середине древнего солнечного развития произошло нечто грандиозное, потрясающее по своему значению: одно Существо в то время выработало силы, стоявшие в противоречии с тонкими, нежными эфирными элементами. Говоря о том, что мы называем Мистерией Голгофы, великой земной жертвой, мы можем также говорить о солнечной жертве, состоявшей в том, что одно Существо среди богов избрало Свое местопребывание таким образом, что не захотело жить только в тонком элементе, но стало вырабатывать такие плотные силы, которые свойственны только земному элементу. Так что с эпохи солнечного развития в ряду существ, способных жить со своими силами лишь в эфирном, мы имеем Существо, Которое внутри мирового эфира имело внутреннее родство с земным. С древнего солнечного развития ждало Это Существо верного момента, чтобы свести на Землю выработанные Им силы. И великая заслуга Заратустры состоит в том, что он распознал: в том, что там, вовне находится как Солнце, пребывает нечто оставшееся с др. Солнца. Там Оно пока пребывает. Но придет момент, и Это Существо Свой сообразный элементам облик принесет на Землю". Это Существо не могло прийти без подготовления, и люди должны были сначала распознать Его в отражении. Таким отражением был Ягве.129 (8)

     13. "Имеется поколение богов, которые изначально, благодаря самим себе обладают реальностью, и есть другие, которые являются реальными представлениями непосредственно с Сатурном, Солнцем и Луной связанных богов... Т.обр., есть два поколения богов. Одно из них является миром представлений другого; одно относится к другому фактически, так, как наши мысли — к нашему реальному душевному бытию. ... Тех богов, которые являются лишь мыслями других, мы, вследствие некоторых их особенностей, называем люциферическими. И в широком смысле мы должны причислить к люциферическим существам всех тех, в связи с которыми можно сказать: первоначальные боги имели потребность противопоставить себя себе в самопознании, поэтому они противопоставили себе как космические мысли, или как мысле-существ, люциферических существ, подобно тому как сегодня человек противопоставляет себе мысли. И как человек познает себя через свои мысли, так изначально боги изучали себя в Люцифере и его воинстве. ... Люциферические существа являются отсталыми, исторгнутыми из изначальных богов существами, которые это сделали с целью создать зеркало для своего самопознания". В греческих Мистериях о первичных богах говорили как о подземных богах. Родственную им природу имел Дионис. Вторичные боги, жившие в сознании, были люциферическими, поэтому ученик должен был отказаться от дневного сознания. "Все, что мы переживаем нашим сознанием, что можем созерцать нашим обычным повседневным сознанием, происходит от второго, люциферического, поколения богов". Но вся наша организация и подсознание происходят от первого поколения богов. Христос вошел в земное бытие тем путем, каким сюда входили лишь люциферические боги, как второе поколение богов, как представления первого поколения. Однако Христос при этом является субстанционально самостоятельным. "Так из мирового пространства, где до того жили только представления вторичных богов, пришла реальная мысль богов".
     "В эпоху древнего Солнца произошло разделение богов на два поколения, и те из них, которые являлись действительными древними богами, связали себя с последующей жизнью элементов земли, воды и воздуха. Второе поколение богов нашло это слишком трудным для себя — погружаться в эти плотные элементы, и продолжало жить в эфирном элементе, сначала в тепловом, потом в свете, а потом в химическом или жизненном эфире". Отсюда возникло понятие нижних (подземных, древних) богов и верхних (люциферических, внешних) богов. 129 (8)

Человек и царства природы

     419. Существует взаимосвязь между формациями сланца и растительным бытием на Земле, а также между известковыми формациями и животным бытием. Дело здесь заключается не в том, что растительные и животные останки минерализуются, но в сверхчувственной связи. Представим себе Землю в виде круга (см.рис. белое). В нее включены сланцевые формации (фиолетовое), из нее прорастают растения (красное). Как известно, растения не обладают астр.телом.
     Оно лишь как бы овевает, наподобие облака, цветение и плодоношение. У растительного мира есть одно астр.тело, нигде не проникающее в отдельные растения. Земля окружена им как астральной атмосферой (оранжевое).
     "И то, что здесь развивается, должно было бы распасться в себе, если бы не было излучающихся сил, приходящих от камней сланцевых залежей. Т.обр., в залежах сланца присутствует стремление сделать всю Землю организмом. Отношение растений к Земле подобно отношению волос к человеку — они образуют единство. И то, что эту всеобщую организацию на Земле удерживает в единстве, — это силы, излучающиеся от сланцевых залежей". Эти же силы удерживают растительное в человеке в нормальном состоянии, как они нормализуют растительное бытие на Земле. С этой точки зрения следует изучать живую географию и геологию Земли. Сланцевые залежи располагаются в разных местах Земли, т.к. существуют различные виды растений. Однако не следует думать, что связь здесь самая непосредственная. Излучения сланцевых формаций протекают по всей Земле через магнитные и другие потоки. А там, где сланцевые формации развиты особенно сильно, там, напротив, растительное сегодня не мо-жет распространяться, поскольку собственные силы растительного слишком сильно втягиваются в Землю и не могут развиваться. Подготовлялись сланцевые формации на древнем Солнце. "Современных растений еще не было в солнечном бытии, но сама Земля имела некий род растительного бытия, и из него, с одной стороны, развился растительный мир, а с другой — отвердело то, что в мире растений пребывает как формирующая сила — сланцевые формации. И это также сланцевые формации — извлеченное из растительного Земли земное интел-лектообразное". 213 (5)

     473. "Солнце, которое мы ныне видим парящим в мировом пространстве, является не только эфирным для ясновидческого взора, но является газовым шаром, оплотненным до степени воздуха". Причина оплотнения заключается в том, что в эпоху древнего Солнца Существо Христа в воздушном, а не только в эфирном теле отделилось от Солнца. "Что в Солнце является газообразным — это в действительности есть тело Христа". 129 (9)

     489. Современный Юпитер есть повторение того, что было древним Солнцем, вернее, сжавшейся в плотный газовый шар, пронизанной эфирной субстанцией частью древнего Солнца. "Каждый Юпитер есть не что иное, как солнечная ступень — образование, состоящее, главным образом, из газа и тепла. И таков же современный Юпитер, который есть повторение старого Юпитера. Конечно, отношения пространства и движения меняются. Современный Юпитер находится не на том же самом месте, где был прошлый Юпитер (т.е. древнее Солнце), но в главнейшем он повторяет его". 110 (8)

     516. "На древнем Солнце, благодаря отражавшимся в солнечном газе ликам Херувимов, образовались первые, двигавшиеся подобно дымным контурам зачатки тел животных. ... из солнечного тумана выросло в своих первых физ. зачатках животное царство. И поэтому те из наших предков, которые из Мистерий знали глубочайшие вещи духовной космогонии, называли тех сущностей, которые со всех сторон пространства воздействовали на Солнце, знаками Зодиака". На древнем Солнце из пространства выступили четыре наиболее важные выражения Херувимов: Лев, Телец, Орел, Человек, — но "каждый лик Херувима имеет справа и слева от себя спутника. Представьте себе четыре лика Херувима с двумя спутниками у каждого, и тогда вы получите 12 Сил окружности Солнца".
     "Животные были солнечными (древнего Солнца) отражениями знаков Зодиака. Вот истинное внутреннее отношение между знаками Зодиака и образовавшимися на Солнце животными. Современные животные являются лишь карикатурными потомками животных, бывших на Солнце". 110 (8)

     518. На др. Солнце Христос (дух Солнца) и Люцифер (дух Венеры) являются, в некотором роде, братьями. Там еще не возникает истории искушения. На др. Солнце различие между Христом и Люцифером не открывается из созерцания их внешней сущности. Люцифер, как властитель Венеры, является в светоносном образе (духовный свет), но, всмотревшись в него, мы замечаем (в эпоху др. Солнца), что он наделен великой гордыней, горд светом своего образа (неоткровенным светом). Образ же Христа полон отдачи Себя всему в окружающем мире. "В то время как Люцифер сосредоточен, собственно, только на себе — приходится все это облекать в человеческие слова, хотя они не достаточны, — Христос является отдающим Себя тому, что окружает Его в великой, обширной Вселенной. Тогда эта Вселенная не была такой, как теперь. Если бы теперь переместиться на Солнце, то мы увидели бы по окружности 12 зодиакальных созвездий. Тогда они не существовали в этом видимом внешне явлении. Но это были 12 образов, 12 Сущностей, которые — т.к. внешнее пространство, разумеется, не было заполнено светом — из глубин тьмы, из глубин мрака порождали звучание своих слов... это были слова, которые возвещали о древнейших, уже в те времена древнейших периодах. Это были 12 мировых инициаторов. ... Теперь там стоят 12 знаков Зодиакального круга. ... от них приходит изначальное звучание неизреченного мирового Слова". И если Люцифер "хотел все озарить имеющимся в нем светом и через это все познать, то Христос, напротив, отдал Себя воздействию этого неизреченного Слова и воспринял его в Себя всецело. ... Душа Христа стала местом соединения великих мировых тайн, звучавших от неизреченного Слова. ... И от того, чем были тогда Христос и Люцифер, произошло все позднейшее развитие.... Позже Люцифер все более и более терял свою власть, царство Венеры, и планета должна была оставаться без водителя и поэтому могла проходить только нисходящее развитие. ... а планета, властителем которой был Христос, развилась с того времени в центр всей планетной системы, стала Солнцем". 137 (10)

К пониманию истории философии

     154. "Когда мы пытаемся личную карму привести в связь с констелляциями знаков Зодиака, то мы живем примерно в той сфере мира, к которой применимы законы эпохи Сатурна". "Сколь мало отдельный параграф закона — в том виде, в каком он записан на лист белой бумаги — осуждает человека, столь же мало Овен, Телец, Близнецы и т.д. вызывают человеческую судьбу. ... Что следует из звездных письмен — это остаток древнего сатурнического развития, ставшего чисто духовным, и лишь знаки его остались в звездных письменах космоса. ... Законы др. Сатурна стали духовными, так что, я бы сказал, мы можем исследовать их целиком в законах нашей судьбы за пределами пространства и времени. Когда мы рассматриваем человеческую жизнь в целом, то мы сегодня еще находим эти древние законы Сатурна, еще находим то, чего мы не можем видеть, встречая человека в физическом мире". Такой физический человек представляет собой лишь воплощение Я, в котором действуют законы Земли. Законы же физ., эф. и астр.тел принадлежат прошлым воплощениям Земли, и там в глубинах сокрыта личная человеческая судьба. Законы др. Луны действуют в человеке в период эмбрионального развития, они наследственные и преодолеваются после рождения. Физически эти законы можно изучать лишь в оболочках, окутывающих человеческий эмбрион в теле матери. На др. Луне эта стадия развития была завершающей.
     "В то время как то, что мы называем кармой, личной судьбой, располагается в высших областях, в сатурнической части человека, лунную часть нет нужды искать столь высоко, ибо мы еще находим ее сокрытой в чувственном. Солнечную часть тоже не следует искать слишком высоко..." Для ее поиска обратимся к тому, что дано в "Загадках философии" как периодизация развития философии.

1-й период	2-й период	3-й период	4-й период
VIII - VI в до Р.Х.	в. - VIII в. до Скотуса Эригены	IX в. - XVI в.	XVIв. - XXIIIв.

     В первом периоде философы ( в том числе Платон и Аристотель) еще воспринимали мысли. Во втором периоде возникает т.наз. патристика, писания отцов церкви, когда мысли уже не воспринимают, но возбуждаются духом к мыслительным инспирациям. Так действовал Импульс Христианства. В третьем периоде человек понял, что думающий — это он сам.
     "Платон и Аристотель еще не думали. Но и они столь же мало сомневались в полной объективной действительности мыслей, сколь мало сомневается человек в полной объективной действительности земного, глядя не зеленеющее дерево.
     Во второй эпохе была интенсивная вера в Импульс Христа, который давал уверенность пробуждающемуся мышлению. Но потом пришла эпоха (третья), когда человеческая душа начинает говорить: так это ты сама думаешь, мысли выходят из тебя. ... И в этом состоит существенное эпохи схоластики: в ней была увидена субъективность мышления. ... Затем приходит четвертый период свободного господства мыслей во внутреннем, дальнейшая эмансипация мыслей от внешнего восприятия мыслей, свободное творение мыслей во внутреннем". Возникает сильное стремление обосновать внешнюю действительность мыслей. Аквинский в этой связи еще апеллировал к унаследованной догматике, но не Декарт.
     "Философское мышление в древней Греции действовало так, что несмотря на то, что в целом древняя Греция была временем души рассудочной, это древнее мышление было еще мышлением-восприятием, находилось еще под глубоким влиянием души ощущающей и даже еще тела ощущений, астр.тела. Оно еще цеплялось за внешнее. Мышление Фалеса, первого философа, находилось под влиянием эф.тела. Темперамент сидит в эф.теле, а именно из темперамента творили греки их водно-воздушно-огневую философию (в зависимости от темперамента первопричина вещей искалась в одной из этих стихий). Таким образом, можно сказать: философия тела ощущений переходит в философию эф.тела. — Затем мы приходим в христианское время. Христианский импульс проникает в душу ощущающую.


     Солнечный закон. Эфирное тело

I. 800 /600/ до Р.X.	тело ощущений	восприятие мыслей
II. от Р.Х до 800 /900/	душа ощущающая	духом возбуждаемая мыслеинспирация
III. 800 /900/— 1600	душа рассудочная	осознание субъективности мыслей
IV.1600 ...	душа сознательная	свободное творчество мыслей

     Философия внутренне переживалась, внутренне ощущалась, но совместно с тем, во что человек верил, что мог чувствовать; здесь имело место влияние души ощущающей. В третьей эпохе, эпохе схоластики, существенным элементом философского становления мы имеем душу рассудочную, или характера. Вы видите, что философское становление идет иным путем, чем всеобщее развитие человечества. И наконец, впервые с ХVI столетия также и философия совпадает со всеобщим развитием человечества: здесь мы имеем свободные мысли, господствующие в душе сознательной. — Душа сознательная!.. свободная мысль распространяет свое господство от абстракции бытия до высочайшей духовности. Подобно мыслеорганизму, целиком исходящему из мира и лишь господствующему в себе, служит философия Гегеля: лишь в сознании живущие мысли. ... Итак, нечто развивается подобно тому, как развивается сам человек: от эф.тела к телу ощущающему, душе ощущающей, рассудочной, сознательной. Мы исследуем путь, подобный пути развития человечества, но организованный иначе. Это не путь развития человечества, это нечто другое. Развивается Существо, и оно использует человеческие силы в душе ощущающей, рассудочной и т.д. Через человека и его работу проходит другое существо с иными законами, чем законы человеческого становления. Видите ли, это есть деятельность солнечных законов!
     Здесь нет нужды восходить в сверхчувственные области, как в случае исследования личной судьбы. Как остатки солнечных законов мы находим философское развитие человечества". Как уже говорилось, Ангел имеет отношение к эф.телу. "Этот Ангел развивается. И когда люди думают, что они философствуют сами, в них, поскольку они несут в себе солнечное развитие — т.е. то, чем солнечное развитие оформляет их физ.тело и что действует в их эф.теле, — действуют законы солнечного бытия. Эти законы действуют от эпохи к эпохе, и они действуют так., как это выражается в развитии философии. И потому, что эти солнечные законы присутствуют здесь, Христос, Солнечное Существо, смог вступить во вторую эпоху. Подготовлялось это в первой эпохе, а во вторую эпоху Христос, Солнечное Существо, вступил на Землю.
     Вы видите, как все это соединяется. Но когда Христос, Солнечное Существо, пришел, то Он пришел в связи с развитием, которое не является человеческим, человеческим земным развитием, а солнечным развитием внутри земного бытия. ... Когда мы все это представим себе, как философское мышление развивалось от философа к философу, то увидим, как внутри этого действовали не земные, а солнечные законы! Эти законы в свое время разыгрались между Духами Мудрости и Архангелами, а на Земле они выступили на свет Божий в философском стремлении к мудрости... Когда человек перестал замечать, что в философском развитии его душу пронизывают пульсацией Духи Мудрости, он стал развивать свою философию. Древнее солнечное бытие живет в философском развитии. Оно действительно и истинно живет в нем. А поскольку оно живет там, то там же живет и нечто отставшее, нечто связанное с древним солнечным развитием". И конечно, отставшие на Солнце существа пытаются использовать силы философского развития для продления древнего солнечного бытия. Они упустили возможность проделать развитие, которое человек проделал в эф.теле, в теле ощущений и в душе ощущающей совместно с Духами Мудрости и Архангелами. И это ариманические духи. "Ариманические духи испытывают соблазн паразитически вползать в то, что человек достигает в своей философии, и таким путем печься о своем бытии. Развиваясь философски, люди подвержены действию ариманически-мефистофельских духов". Но вы знаете, что Ариман и Люцифер являются вредными духами, пока мы их не распознали, пока человек в духе не заглянул им в глаза.
     Возьмем человека, развивающего мысли в земном бытии. Он развивает мысли, для которых как инструмент необходим земной разум. "Таковы гегелевские мысли! Они суть чистые мысли, но только мысли, какими они могут быть постигнуты с помощью инструмента физ.тела, которое отпадает со смертью.
     Гегель продумал глубочайшее из того, что может быть продумано в земной жизни, но что в своей конфигурации отмирает со смертью. И трагедия Гегеля состоит в том, что он не замечает, что он постигает дух в логике, в природе, в душевной жизни, но только тот дух, который существует в форме мыслей и не идет с нами за врата смерти. И чтобы уяснить себе это, Гегель вынужден был сказать: Если бы я мог верить, что проходящее через мышление — что я, таким образом, думаю об абстрактном бытии с помощью логики, мыслей: о природе, о душе и вплоть до философии, — если бы я мог верить, что это ведет меня за кулисы бытия, то я оказался бы соблазненным Мефистофелем!
     Это было воспринято другим человеком, Гете, который выразил это в своем "Фаусте" как борьбу думающего человека с Мефистофелем, с Ариманом. И мы видим в 4-ю эпоху философского развития, как в солнечное развитие вмешивается Ариман и как человек ясным образом противостоит Ариману, когда действительно познает свое существо, овладевает им.
     Поэтому сегодня мы стоим на повороте также и внешнего философского мышления; поэтому это философское мышление, дабы не подпасть соблазну Аримана, дабы не стать мефистофельской мудростью, должно зайти за это существо, должно его постичь, должно войти в Духовную науку". Так хотя бы на примере вы видите действие солнечного развития в человеческой земной жизни. В догомеровские времена, в ХII-ХIV вв. даже физ.тело было предпосылкой мировоззренческих импульсов. "В греческую эпоху родилось мышление; в новое время мысли пришли к самосознанию в душе сознательной. ... мысль является самостоятельно действующим существом".
     "Существо, развивающее себя как философия (мы называем его абстрактным именем "философия"), оно живет в эф.теле 700 лет, в теле ощущений 700-800 лет, в душе рассудочной или характера — 700-800 лет и в душе сознательной 700-800 лет". В начале греческой эпохи это Существо достигло развития, соответствующего в человеке периоду половой зрелости, возрасту в 14-16 лет. В расцвете греческой эпохи его развитие соответствовало возрасту с 14 до 21 года. Сейчас оно живет в возрасте от 35 до 42 лет. И это Существо развивает солнечную закономерность. Человек идет с этим Существом через свои воплощения; это Дух, регулирующий нашу внешнюю судьбу, столетие его жизни соответствует году нашей жизни. Настоящая история философии и есть биография этого Существа, Богиней нисходящего из божественных облачных высот. "В Антропософии мы видим действительную водительницу не только к познанию, но к живому Существу, которое окружает нас так, что мы ничего не знаем о нем". 161(2)

     26. В исходной точке новой духовной жизни, импульсируя эту жизнь, стоят Мистерии Ирландского остро­ва, Мистерии Гибернии. Необычайно трудно проникнуть в Акаша-Хронике к тому, что там отпечатлели эти Мистерии. "Если посмотреть на подготовление, через которое сначала должен был пройти посвящаемый в Гибернии, то оно состояло из двух вещей. Первая заключалась в "том, что подготовляемый подводился душевно ко всем трудностям познания вообще. Все, что, я бы сказал, может составить муки познания, на том пути познания, который еще не идет в глубины бытия, но который состоит просто в том, что обычные ду­ховные силы, которыми человек обладает в повседневном сознании, напрягаются так сильно, как это только возможно, — все те трудности, которые встречает обычное сознание на этом пути познания, они ставились перед учениками душевно. Ученики должны были пройти через все сомнения, все муки, через всю внутреннюю борьбу и частые неудачи в этой борьбе, через заблуждения даже с хорошей логикой и диалекти­кой. Они должны были проделать все, что человек ощущает в трудностях, если он действительно хочет од­нажды завоевать познание, а затем высказать его.
     Вы чувствуете, дорогие друзья, что мы, по сути, имеем тут дело с чем-то двояким — с необходимостью завоевать истину и высказать, сформулировать ее. Если человек серьезным образом идет путем познания, то у него есть чувство, что все то, что можно втиснуть в слова, уже не является целиком истинным, но перемежается подводными камня­ми и ловушками. ... Затем делалось понятным второе — и ученики, опять-таки, душевно, испытывали это, — что могло стать познанием на обычном пути познания, а именно: как мало ... логика, диалектика, риторика могут привнести к человеческому счастью. Но, с др. ст. ученикам объяснялось, что человек, если он хочет держаться в жизни прямо, должен подступить к тому, что ему определенным образом несет радость, счастье. Итак, с одной стороны, они подводились к пропасти и постоянно побуждались к сомнению, как если бы они должны были ждать, пока им будет построен мост через каждую отдельную пропасть. И они так силь­но посвящались в сомнения и трудности познания, что, будучи проведенными от этого подготовления к действительному вступлению в мировые тайны, приходили даже к такому заключению: если подобное возможно, тогда мы хотим отказаться от познания, тогда мы хотим отказаться от всего, что не может принести чело­веку счастья".
     "Далее, когда ученики оказывались подготовленными для указанной степени, они подводились к двум колоссальным статуям, к двум огромным, величественным статуям. Одна была величественной благодаря внешней пространственной величине, другая была такой же большой, но кроме того она впечатляла своим особым видом. Одна статуя представляла мужской облик, другая — женский.
     В связи с этими статуями ученики должны были пережить в своем роде приход мирового Слова. В некото­ром роде обе эти статуи должны были стать внешними буквами, с помощью которых ученики должны были начать расшифровывать мировые тайны, встающие перед человеком.
     Мужская статуя была из совершенно эластичного материала. И она была такая, что при нажатии вдавли­валась в любом месте; ученикам предлагалось надавить ее повсюду. И тогда выяснялось, что она внутри полая. Она оказывалась, по сути, лишь оболочкой статуи, но сделанной из эластичного материала, и пос­ле того, как ее переставали надавливать, она тотчас же снова восстанавливала свою форму. Над статуей, над головой статуи, весьма характерной, находилось нечто, выражавшее собой Солнце. Вся голова была такой, что человек видел: она, собственно, должна была бы вся быть как душевный глаз, микрокосмически представлять содержание всего Макрокосмоса. И эта манифестация всего Макрокосмоса должна была бы через Солнце выражаться в этой колоссальной голове.
     Я могу лишь схематически набросать здесь эти статуи. Одна из них производила такое впечатление: здесь Макрокосмос действует через Солнце и формирует человеческую голову. Другая статуя была такой, что взгляд ученика сначала падал на нечто такое, что являло собой некоего рода световое тело, являло сияние, идущее вовнутрь. И в этом обрамлении ученик затем видел женский облик, повсюду находящийся под влиянием этого излучения; у него возникало чувство, что голова рождается из этого сияния. Голова имела нечто неотчетливое. Эта статуя состояла из другой ... пластичной субстанции, не эластичной, а пластичной, исключительно мягкой субстанции. Ученику предлагалось надавить также и на нее. И когда он надавливал, то оставалась вмятина". Но когда в соответствующей церемонии ученик через некоторое время подводился к статуе, то вновь находил ее целой.
     "От второй статуи возникало впечатление: она полностью находится под влиянием лунных сил, которые пронизывают организм и дают из организма произрасти голове. Ученики получали исключительно сильное впечатление от того, что они здесь переживали. Статуя все снова восстанавливалась. И часто группа уче­ников приводилась на небольшое время к этой статуе. И когда их приводили к статуе, то кругом в первый раз царила полная тишина. К статуе их подводили посвященные и оставляли там; дверь в храм закрывалась, и ученики предоставлялись своему одиночеству.
     Затем наступал момент, когда каждый ученик уходил в себя и побуждался испытать статую, чтобы по­чувствовать эластичное одной статуи и пластичное другой, на которой сохранялась сделанная им вмятина. Затем он оставался один о самим собой и с впечатлением от того, что, как я сказал, сильно, очень силь­но воздействовало на него. И благодаря всему тому, что ученик проделал на пути вначале и о чем я уже говорил, он переживал все трудности познания, все трудности, я хотел бы сказать, блаженства. Да, пере­жить подобное означает больше, чем когда это выражается только в словах ... такое переживание означа­ет, что человек прошел через всю шкалу ощущений. И ощущения приводили к тому, что ученик, будучи подведенным к обеим статуям, испытывал страстное желание являвшееся ему как большая загадка каким-либо образом в своей душе разрешить, подойти к тому, чего собственно хочет эта загадочность, с одной стороны, загадочность вообще, какой ее встречает человек, а с другой — загадочность, заложенная в этих образах и во всем роде отношения самого человека к ним. Все это действовало глубочайшим, чрезвычайно глубоким образом на учеников. Перед статуями мы, можно сказать, всей своей душой и всем своим духом превращались в колоссальный вопрос. ... Все в них спрашивало. Рассудок спрашивал, сердце спрашивало, воля спрашивала, все, все спрашивало.
     Подобные вещи, представавшие наглядно в древ­ние времена, нет больше нужды прежним образом вводить в посвящение, но современный человек должен учи­ться проходить эту шкалу ощущений, чтобы действительно приблизиться к истине, которая потом вводит в тайны мира. Ибо, если для современного ученика правильным является подобные вещи проделывать на внут­реннем, внешне не наблюдаемом пути развития, то при этом остается обязательным также и для современ­ного ученика проходить через ту же шкалу ощущений, через внутренние медитативные переживания дать этим ощущениям проникнуть в себя. ...
     Когда все описанное проделывалось, ученика подводили к некоего рода испытанию через совместное действие всего предыдущего: с одной ст., бралось вообще все, что было проделано в процессе подготовления на обычном пути познания и пути блаженства, а с другой — то, что стало в них большим вопросом всей души и даже всего человека. Это должно было теперь взаимодействовать.


     И вот, когда вну­треннее ученика ощущало это сов­местно, когда во внутреннем это вы­ступало в совмест­ном действии, тогда, насколько это было возможно в то время, ученику сообщалось о тайнах мира, о микрокосмосе, о Макрокосмо­се, сообщалось не­что о тех связях, которых мы как раз касаемся в этих лекциях, которые также составляли содержание Мисте­рий Артемиды в Эфесе. Часть из них сообщалась во время испыта­ния. Благодаря этому стоявшее в душах учеников большим вопросом поднималось еще выше. И ученик действительно, я бы сказал, в этой форме вопроса, через колоссальное углубление, которое получала душа, переживая, перенося все это ... подводился к духовному миру. Со своим ощущением он фактически входил в область, которую переживала душа, когда чувствовала в себе: теперь я стою на Пороге сокровенных сил. ... Когда ученики проходили через эти испытания, их опять приводили к статуям. И тогда они получали совершенно особое впечатление, встряхивавшее все их внутреннее. То впечатление я могу вам представить, только воспроизведя на современном немецком языке употреблявшееся на том древнем языке.
     Итак, когда ученики продвигались так далеко, как я это охарактеризовал, то их снова по одному под­водили к статуям. Но теперь посвящающий жрец, инициатор, оставался с учеником в храме. И ученик ви­дел, снова еще раз в абсолютной тишине вслушавшись в то, что могла ему сказать собственная душа ... посвящающего жреца восходящим над головой одной из статуй. При этом Солнце как бы отступало вдаль, и в этом пространстве между Солнцем и статуей являлся жрец, как бы закрывая собой Солнце. Статуи были очень большими, и жрец выглядел довольно маленьким над головой первой из них, как бы закрывая со­бой Солнце. И затем, как бы действуя из музыкально-гармонического — музыкально-гармоническим начина­лась церемония, — раздавалась речь посвятителя. И на той стадии, где тогда находился ученик, это явля­лось ему так, что слова, звучавшие из уст посвятителя, как бы говорились самой статуей. Слова звучали так:
     Я есмь образ мира.
     Смотри, как мне недостает бытия.
     Я живу в твоем познании,
     Я стану в тебе теперь исповеданием.
     И это опять-таки, как вы можете себе пред­ставить, производило мощное впечатление на ученика. ... Когда все это проходило через его душу, он был внутренне готов всей своей душой уцепиться за этот образ, за то, что было мировой силой, символизированной в этом образе, он мог тогда жить в этом, передать себя этому. И он был готов к тому, чтобы ощущать исходившее из уст жреца, которое являлось ему так, как если бы статуя была буквой, представлявшей ученику то, смысл чего был выражен в приведенных четырех строках.
     Когда жрец возвращался вниз, ученик снова погружался в безмолвную тишину; жрец уходил, и ученик оставался один. Через некоторое время приходил другой посвятитель; он являлся над второй статуей, и опять как бы из музыкально-гармонического являлся голос жреца-посвятителя, он произносил слова, ко­торые я могу передать вам так:
     Я есмь образ мира,
     Смотри, как истинности мне недостает.
     Коль ты отважишься жить со мною,
     То я стану для тебя удовольствием.
     И ученик теперь, после всех подготовлений, после того, как он был приведен к внутреннему счастью, к страстному желанию внутренней полноты, после того, как он че­рез все, что должен был пережить, приходил к тому, чтобы ощутить необходимость однажды подойти к этой полной радости внутренней полноте, он приходил теперь, услышав то, что звучало от второй статуи, не только к тому, чтобы рассматривать, но и действительно рассматривал мировые могущества, говорившие через вторую статую, как те, которым он хочет отдать себя.
     Посвятитель исчезал. Ученик снова оставался один. И во время этой одинокой тишины он ощущал — по меньшей мере это кажется так, что каждый это ощущал — нечто такое, что можно выразить следующим обра­зом: я стою на Пороге духовного мира. Здесь, в физическом мире, нечто называют познанием, до в духов­ном мире это не имеет никакой ценности. И трудности, которые человек имеет здесь, в физическом мире, в связи с познанием, обретаемым здесь, — они являются физическим отображением утраты им ценностей в сверхчувственном духовном мире. И ученик при этом также переживал: многое здесь, в физическом мире, обращается к человеку, ты же должен отказаться от внутренней полноты радости и идти некоего рода аскетическим путем, чтобы войти в духовный мир. Однако это, собственно говоря, иллюзия, это, собственно говоря, заблуждение. Ибо являющееся во второй статуе говорит выразительно само о себе: смотри, как истинности мне недостает. ... Таковы были ощущения, отчасти вызывавшие в ученике сознание, что он постигает физический мир, проходя через многие заблуждения и преодолевая их. Но случались также и ощущения, которые по временам были подобны внутренне действующему пламени, так что человек чувствовал себя словно поврежденным внутренним огнем, словно внутренне уничтоженным. И душа колебалась между од­ним ощущением и другим, туда и обратно. Ученик, так сказать, испытывался на весах познания-счастья.
     И в то время, как он проделывал все это внутренне, статуи как бы начинали говорить сами. Он достигал в некотором роде внутреннего слова, и статуи как бы говорили сами. Одна из них говорила:
     Я есмь познание. Но то, что я есмь, — это не бытие.
     И теперь к ученику приходило, я бы сказал, излучающее страх чувство: все, что он имел в идеях, — это только идеи, в этом нет никакого бытия. Человек напрягает голову — так чувствовал ученик, — и хотя он приходит к идеям, но бы­тия в них нет нигде. Идеи — это лишь видимость. Затем как бы начинала говорить и вторая статуя; она говорила:
     "Я есмь фантазия. Но то, что я есмь, — это не истина.
     Так представали перед учеником обе статуи". Я прошу вас понять все это правильно. Здесь не дается догм, не выра­жается каких-либо истин познания, но здесь даны переживания ученика в святилищах Гибернии. Что там переживал ученик — только это изложено здесь.
     "Все это переживал ученик в абсолютном одиночестве. Его внутренние переживания были столь сильны, что его лицо становилось совсем неподвижным. Оно больше не действовало. Через некоторое время он бо­льше не видел статуй. Но он читал на том месте, где он их раньше видел, нечто, написанное огненными письменами, что являлось тем не менее внешне-физически, и он видел это с потрясающей отчетливостью. На том месте, где ранее была голова статуи познания, он видел слово НАУКА, а там, где была голо­ва другой статуи, — слово ИСКУССТВО.
     Пройдя через все это, ученик выходил из храма. Возле храма стояли оба посвятителя. Один из них брал ученика за голову и поворачивал к тому, что ему показывал другой: образ Христа. При этом произно­сились слова призыва. Жрец, показывавший изображение Христа, говорил ему:
     Восприми Слово и Силу Этого Существа
     В свое сердце.
     А другой жрец говорил:
     И от Него восприми, Что тебе оба облика Дать желают:
     науку и искусство.
     Таковы были, так сказать, первые два акта посвящения в Гибернии, где ученики особым образом приводились к действительному ощущению внутрен­ней сути Христианства, и это исключительно глубоко отпечатлевалось в душах учеников, после чего они могли далее идти своим путем познания". (Лекция 7)
     "Когда ученик отдавался впечатлению от мужской статуи ... то он переживал род душевного оцепенения, которое проявлялось все более и более ... А затем ученик как бы чувствовал, что бывшее в нем оцепеневшим, т.е. он сам, вбирает­ся Мирозданием; он чувствовал себя как бы ввергнутым в дали Мироздания. И он мог сказать себе: миро­здание восприняло меня.
     Но затем приходило — это не было увяданием сознания, а становлением его другим, — затем приходило нечто особенное. Когда ученик достаточно долгое время переживал оцепенение, эту взятость себя Ми­розданием, — а посвятители заботились о том, чтобы оно длилось достаточно долго, — он говорил себе при­мерно следующее: лучи Солнца, лучи звезд притягивают меня во все Мироздание, но я, собственно, остаюсь сосредоточенным в себе. И когда ученик достаточно долго проделывал это, то приходил к примечательно­му воззрению. Теперь впервые он, собственно, осознавал, для чего было нужно это сознание, наступавшее во время оцепенения, ибо теперь, в зависимости от его переживаний в созвучии с чем-либо иным, он по­лучал многочисленные впечатления от зимних ландшафтов. Зимние ландшафты вставали перед ним в духе, ландшафты, в которых он всматривался в завихрения снежных хлопьев, наполнявших воздух — все, как ска­зано, в духе, — или ландшафты, где он всматривался в леса, где на деревьях лежал снег, и т.п. ... И он чувствовал внутреннюю общность, напр., его глаза с ландшафтом. Он чувствовал, как если бы в каждом глазу весь этот ландшафт, который он обозревал, был деятелен, как если бы он действовал повсюду в глазу, как если бы глаз был внутренним зеркалом для того, что являлось вовне.
     Но он чувствовал еще следующее: он чувствовал себя не как единство, он чувствовал, по сути говоря, свое Я столько же размноженным, сколько он имел чувств. Он чувствовал свое Я удвенадцатиренным. И из того, что он чувствовал Я удвенадцатиренным, в нем возникало своеобразное переживание, он говорил: здесь присутствует мое Я, оно смотрит сквозь мои глаза; здесь присутствует Я, оно действует в моем чувстве мысли, в моем чувстве речи, в моем осязании, в моем чувстве жизни; я, со­бственно, расчленен в мире. — И от этого возникала живая тоска по соединению с сущностью из Иерархии Ан­гелов, чтобы в этом соединении с сущностью из Иерархии Ангелов получить силу и власть для овладения Я, расчлененным в отдельных переживаниях чувств. И из всего этого в Я восходило переживание: почему я имею органы чувств?
     В конце концов у ученика возникало ощущение, как все, связанное с органами чувств и продол­жением их вовнутрь, внутрь человека, родственно с действительным окружением человека на Земле. ... из всех этих переживаний ученик получал совокупное постижение своей души. схватывал ее всю целиком. Это совокупное постижение души со­стояло из ряда частей.
     Я проделал, говорил себе ученик, в моем мистериальном странствии то, что в Мироздании является про­шлым. Массы снега и льда моей волшебной зимы показали мне, сколь убийственные силы действуют в Мироздании. Я познал импульс уничтожения в Мироздании. И мое оцепенение во время моего мистериального странствия возвещало о том, что я должен всмотреться в имеющиеся в Мироздании силы, приходящие из про­шлого в настоящее, но в настоящем оказывающиеся мертвыми мировыми силами. — Это сообщалось ученику че­рез отзвук его переживаний в мужской статуе.
     Затем он подводился к тому, чтобы в его переживаниях возник отзвук пластической статуи. И тогда он как бы множился внутренне не в оцепенении, окоченении, а во внутреннем жаре, в лихорадке души, в вос­паленном состоянии, которое действовало примерно так, что вещи, которые так сильно могли воздейство­вать на душу, поскольку были внутренними, начинались вообще с телесного комплекса симптомов. Ученик ощущал это так, как если бы был внутренне стеснен, как если бы все в нем было сильно сдавлено: дыхание, кровь по всему телу. В большом страхе ученик впадал в глубокое внутреннее душевное страда­ние. И в этом глубоком внутреннем страдании в нем возникало сомнение в том, что он должен был делать. Рождавшееся тогда в душевном страдании можно в какой-то мере выразить такими словами: во мне что-то есть, что происходит от моей телесности в обычной земной жизни. Оно должно быть преодолено. Мое зем­ное Я должно быть преодолено. — Это сильно жило в сознании ученика.
     Затем, когда он достаточно долго преодолевал, проходил через этот внутренний жар, внутреннюю нужду, через чувство, что нужно преодолеть земное "я", тогда в нем наступало нечто такое, о чем он знал, что это не прежнее состояние сознания, а хорошо известное ему состояние сознания сна со сновидениями.
     Если действовавшее из оцепенения сопровождалось отчетливым чувством, что это состояние сознания, кото­рого он не знал в обычной жизни, то теперь он мог о своем сознании сказать: оно есть род сновидения. ...
     В то же время ученик теперь осознавал: что как волшебное лето выступало или выступает перед его со­знанием в беспрерывном изменении — это переходит как импульс в далекое будущее Мироздания. Но теперь он чувствовал себя не так, как прежде, расчлененным, размноженным по органам чувств; нет, теперь он чувствовал себя внутренне соединенным в единстве, он чувствовал себя сосредоточенным в своем сердце. И это было кульминацией, высшей точкой того, через что он проходил: эта сосредоточенность в сердце.
     И это было кульминацией, высшей точкой того, через что он проходил: эта сосредоточенность в сердце, это внутреннее самопостижение, самообладание, чувство своего родства во внутреннейшем существе челове­ческой природы не с летом, каким человек видит его внешне, но со сновидением об этом лете. И правиль­ным образом ученик говорил себе: в сновидении о лете, которое я переживаю внутренне в моем человечес­ком существе, в нем заложено будущее.
     Когда ученик проделывал все это, то к нему приходило переживание, что оба эти состояния следуют од­но за другим. Он всматривался, скажем, в ландшафт, состоящий из лугов, прудов, маленьких озер. Он всма­тривался в лед и снег, которые превращались в вихрящийся падающий снег, как бы в туман из снега, кото­рый все более и более утончался и истаивал в ничто. И когда это истаивало в ничто, ученик чувствовал себя как бы в пустом мировом пространстве, и в этот момент на этом месте выступал летний сон. И ученик сознавал: теперь моей собственной душевной жизни касаются прошлое и будущее. ... В ледяных кристаллах зимы мы имеем внешний знак продолжающегося отмирания духа в материи. Мы, как люди, не предрасположены видеть умирающий дух символизированным в снеге и льде во внешней природе, если этому не предшествует инициация. Если же она совершается, то мы видим это превращение в ничто, а из него возникает сновидение о природе, содержащее семя мирового будущего. Но ученик должен стоять внутри мировой смерти и мирового рождения. Ибо если человек не стоял бы внутри этого — как уже сказано, я описываю вам только опыт ученика в посвящении Гибернии, — если бы человек не стоял внутри этого, то действительные процессы, в которые ученик всмат­ривался через рождающееся из оцепенения новое сознание, были бы действительной мировой смертью, и сно­видения за мировой смертью не последовало бы. У прошлого не было бы будущего. Сатурн, Солнце, Луна, Земля были бы здесь, но не было бы Юпитера, Венеры, Вулкана. Чтобы это будущее космоса вчленилось в прошлое, для этого необходимо, чтобы между прошлым и будущим стоял человек. Это сознавал уче­ник из того, что он переживал".
     Посвятитель выражал это ученику в изречении. О состоянии оцепенения он говорил:
     В далях ты должен учиться,
     Как в синеве эфирных далей
     Бытие мира исчезает
     И вновь в тебе себя находит".
     "Другое ощущение под влиянием второй статуи выражалось так:
     В глубине решить ты должен
     Из горячечного зла,
     Как истина воспламеняется
     И через тебя в бытии утверждается".
     Ранее ученику на месте первой статуи представало позна­ние, но лишенное бытия, как лишь идеи, вырабатываемые на Земле. Но теперь в отзвуке являлось, что человек может най­ти бытие для познания, потеряв себя в далях мира: "В далях должен ты учиться...". Ученик ощущал, как он соединяется с синими далями эфира, где Земля превращает­ся в ничто. Ощущать ничто он учился на волшебных зимних ландшафтах. И теперь он знал, что в этих да­лях сохраняется только человек. А чтобы мир имел будущее, человек должен зло преодолеть добром в сво­ей природе: "В глубине решить ты должен...". Ученик прошел через влечение удовлетвориться не истиной, а фантазией о мире, субъективными образами. В сновидениях о лете он понял, что в фантазиях из внутре­ннего вырастают имагинации, имагинации растений. С одними образами фантазий он остается чужд окруже­нию. Имагинациями же он врастает в мир растений, животных, в мир людей. Навстречу всему встреченному вовне тогда изнутри восходит нечто, связанное с ним.
     "Эта двоякая связь с миром встает перед учеником в действительном внутреннем грандиозном ощущении как отзвук обеих статуй. И ученик, т.обр., действительно учился, с одной стороны, простирать свою душу в да­ли мира, а с другой — сходить в глуби своего внутреннего, где это внутреннее не действует с той вяло­стью, с какой оно действует в обычном сознании, но где внутреннее действует так, как если бы оно ста­ло наполовину действительностью, а именно прозревалось бы, потрясалось бы, проколдовывалось бы снови­дениями. Ученик учился всю интенсивность внутреннего импульса приводить в связь со всей интенсивнос­тью внешнего импульса. Из родства с зимними и летними ландшафтами он получал разъяснения о природе и о собственной самости. И он глубоко роднился с внешней природой и со своей самостью".
     Перед ним выступало все то, что он имел как переживания до нисхождения из духовных миров на Землю. При повторении состояния выхода в дали он уже не чувствовал, будто бы его высасывают лучи Солнца и лучи звезд. Но он чувствовал, что достигает середины бытия между смертью и новым рождением.
     "Затем ученик учился внутренне раздельно переживать обе статуи и каждое состояние все более отчет­ливо. А когда для него становилась ясной и живой возникающая в сердце взаимосвязь, когда в его созна­нии живо вставала середина жизни между смертью и последним рождением, тогда посвятитель говорил ему:
     Научись духовно созерцать зимнее бытие,
     И ты узришь доземное.
     Научись духовно сновидеть летнее бытие.
     И тебе будет дано пережить послеземное".
     Обратите особое внимание на колоссальную разницу, содержащуюся в этих изречениях. Когда ученик достаточно долго проделывал описанные упражнения, то его внутрен­няя сила и энергия углублялись, и он мог идти дальше.
     "Все это ученик переживал в состоянии оцепенения, а затем по указанию посвятителя он разливался до эфирных далей, до границ пространственного бытия. Там, на этих границах, к нему подступало пережива­ние астрального, которое в те времена куда живее, значительнее, энергичнее соединялось с человеческим существом, чем теперь. Человек прежде внутренне был более чувствительным, поэтому он и проходил дру­гое обучение, чем теперь".
     "Ученику Гибернийских Мистерий в высшей степени прививалась способность при излиянии в синие эфир­ные дали, при втекании астрального света прежде всего не чувствовать себя, но в своем сознании чувст­вовать мощный мир, о котором он мог сказать следующее: я живу целиком в некоем элементе с другими су­ществами. И этим элементом является, по сути говоря, чистое природное добро. Ибо повсюду я чувствую, как из этого элемента нечто струится в меня — простите, что я воспользуюсь оборотом, который было бы правомерным употребить лишь позже, — а я плаваю, подобно рыбе, в воде, сам при этом состоя лишь из теку­чих, легких элементов; во всем планетарном элементе я чувствую приятное струение в себе со всех сто­рон. Ученик, собственно, чувствовал, как со всех сторон к нему струится астральное, формируя и строя его. Этот элемент есть чистое природное добро — мог бы он сказать о нем, — поскольку он повсюду дает мне нечто. Я, собственно, окружен одним добром. Добро, добро повсюду, природное добро окружает меня.
     Но это природное добро, оно является не только добром, но творческим добром, ибо оно своими силами в то же время делает то, что я есмь, дает мне облик, поддерживает меня, когда я в этом элементе плаваю, парю и тку. Таково было получаемое здесь естественно-моральное впечатление". Если понюхать розу и ска­зать, что из нее струится добро, распространенное по всей планете, и оно сообщается моему обонянию, то мы получим слабую тень того, что составляло переживание бытия др.Солнца. Будучи приведенным к бытию одних чувств в глазах, в ушах, в чувстве вкуса и т.д., при утрате всего остального организма, ученик переживал бытие др.Сатурна. Вживаясь во внутреннее сдавливания, в чувство тепла, ученик Гибернии пере­носился сознанием в бытие Юпитера, которое возникает из Земли. И он чувствовал не только физическое, но также и душевное тепло. "Ибо мы станем людьми Юпитера только благодаря тому, что свяжем физическое тепловое с душевным тепловым.... Излияние любви и тепла станет нераздельным". Когда же ученик переживал душевное страдание, ощущал необходимость преодолеть собственное "я", поскольку оно может стать источником зла, то переживаемое им физически-душевное тепло начинало светиться. Ученику открывалась тайна душевного блистания света. И так он входил в будущее бытие Венеры.
     "А затем, когда все, пережитое раньше, ученик чувствовал слившимся воедино в своем сердце ... тогда все, что он вообще переживал в своей душе, являло себя в то же время как переживание плане­ты. Человек имеет мысли; мысль не остается внутри человеческой кожи: она начинает звучать, она стано­вится словом. Все, чем живет человек, формируется в слове. Слово распространяется на планете Вулкан. Все в Вулкане является говорящим, живым словом. Слово звучит к слову, слово объясняется словом, слово говорит слову, слово учится понимать слово. Человек чувствует себя как понимающее мир слово, как слово-мир понимающее слово. И когда это в образе вставало перед посвящаемым в Гибернии, он сознавал себя в бытии Вулкана". Таковы были великие Мистерии Гибер­нии. Человек познавал в них себя как микрокосмос, как духовно-душевно-физическое существо в связи с Макрокосмосом. Он познавал становление, созидание и прохождение, метаморфозу Макрокосмоса.
     "Расцвет Мистерий Гибернии предшествовал Мистерии Голгофы. И особенность этих больших Мистерий со­стояла в том, что в них о Христе говорилось как о Грядущем, как позже о Нем говорилось как о Прошед­шем через прошлые события. И когда при первом посвящении ученик выходил из храма и ему показывали об­раз Христа, то этим хотели сказать: все, что составляет становление Земли, склоняется к Событию Гол­гофы. Это тогда представлялось как будущее.
     На этом, прошедшем позже через многие испытания острове было место больших Мистерий, место Христи­анских Мистерий до Мистерии Голгофы, в которых правомерным образом еще до Мистерии Голгофы человек велся к духовному взгляду на Мистерию Голгофы.
     А когда наступила Мистерия Голгофы, в то время, когда в Палестине произошли примечательные собы­тия ... в Гибернийских Мистериях и в их общине, т.е. в народе, принадлежавшем к ним, был отпразднован большой праздник. И что действительно случилось в Палестине — это стократно образно — но так, что об­раз не был памятью о происшедшем — было воспроизведено на Гибернийском острове. ... На Гибернийском острове человечество пережило Мистерию Голгофы духовно".
     "Началось время, в которое люди все более и более принимали только физически увиденное, и они бо­льше не принимали вещи за истинные, если они не были связаны с физически увиденным. Так мудрость, пришедшая из Гибер

нии, больше не чувствовалась в ее субстанциональности. Искусство, пришедшее из Гибер­нии, больше не чувствовалось в его космической истине. ... стало необходимым чувственно наглядное в качестве модели — таково, собственно, и искусство Рафаэля. — тогда как Гибернийское искусство исходи­ло из того, чтобы духовное, спиритуальное осуществлялось непосредственно через художественные средства".
     "Когда в Акаше-эволюции человек приближается к образам Гибернийских Мистерий, то он ощущает, как нечто как бы отталкивает его, что-то как бы удерживает его силы на расстоянии, не дает его душе приблизиться к себе. И чем ближе человек к этому подходит, тем более оно затемняется ... в Гибернийс­ких Мистериях человечеству дан последовательный исход древних божественно-духовных сил. Но когда Гибернийские Мистерии сошли в теневое бытие, они были в то же время духовно окружены плотным валом, чтобы нельзя было изучать их пассивным образом, чтобы к ним нельзя было приблизиться иначе, как только пробудив в себе спиритуальную активность, т.е. став настоящим человеком нового времени". 232 (9)